Райские кущи

- Где твой Броцкий, скажи мне друг! - Декламативно рыжий кот-писатель выдвинул руку, а счастливец в пижаме отвечал ему, схмурившись:
- Где-где, в земле.. И оставь нас в этом месте. Творчеству не все время от власти отдано.
Тогда кот Жюль Верн - гигант слова среди животных - ухмыльнулся, зыркая по сторонам, просиял рыжим блеском из полосатой шкуры, пометал миндалинами глаз по стенам шахматного зала и выдал поклон:
- А разумеется! Вижу, в дальнейшем экскурсоводе вы не заинтересованы.
Наши герои хотели повернуть вдаль, но кот продолжил:
- Но если на день третий людям полусвета скучно станет, и нелегальная жена захочет объяснения реальности версией кошачьего зрения, то просим. Теперь исчезаю! - Шерстяной умный комок выпек эту тираду и, пятясь, скрылся в снег, шпионски подступавший стеной за его спиной.
- Банальный фокус, - Неискренне отреагировала Марго. Маргарита Николаевна (которая чувствовала, здесь обладает уже другим именем) подняла смиренные глаза к Мастеру и раскрыла рот для слов:
- Как, милый, поведешь меня до сада и замку писателя, центральным проспектом или околицей?
На это ее вечный спутник улыбнулся, причем серьезно, что трещинка морщинки переносицы заплясала:
- Доверься тому, кто в пижаме.
- А я доверяюсь.
- Ну и отлично. Поход начинается. А как - я решу по дороге.
И они затопали. Поплыли как когда-то маршировали по безлюдной улице в столице земного государства.
- О, уют совместного горя, кованный в подвале Московской подвалюхи - как есть переносится с нами в новый мир. Алоизий дом продал перед смертью? - Поводырь обернулся на миг.
- Зачем тебе знать эту глупость?
- А я бы купил. Отчего мне не купить любимый подвал?... - Ухмыльнулся писальщик исторических текстов, - Сам бы не жил по причинам понятным, а вот поселил бы там молодого одаренного заочника мединститута. Включил бы ему камин. Выдал современных денег. Напичкал бы вдохновением под роспись, под завязку и покоем в нужном обеспечении. Так пусть себе пишет да уносится в этом подвале в миры, которые рядом с Землей-матушкой еще не пролетали. Я кстати Алоизия тут встречал мельком - стоял, улыбался вдали застенчиво.
- Ты добрый, но такой же преступно наивный. И безответственный страшно! Что в текстах, что в отношениях с застройщиками!.
- Квартирный вопрос не оставляет меня и тут.
Она взглянула оценивающе на друга и мужчину:
- Так что тут за места?... Рассказывай... Вон беседка, вон еще кусты бриллиантовые или обычные, кот их разберет. Все вижу как Сократ - ничего понять не могу как солдат.
Кстати автору стоит сказать, что по мере поступи загробных влюбленных вокруг их тел вспыхивали чудеса какой-то тонкой материи, переливавшиеся неописуемыми цветами и красками. Настолько неописуемыми, что объяснять их было бы пустой тратой времени, поэтому он концентрируется на диалоге.
- Да что, кусты как кусты. Вон беседка, где с Пилатом встречался, - Легкомысленно и брезгливо вздернул рукой Мастер на место, где в полумгле на мраморном обрыве или обломке чего-то кафельного висели стол и мраморная беседка.
Марго оживилась:
- Да? И как, как, он доволен участью?
- Дорогая, уточни, - Той, которой уготовил ему Иешуа или придумал я?
- Вот как значит?.. А Судилище Христово и приговор доморощенных под сиреневыми кустами писателей сильно отличаются? - Женщина верная посмотрела на мужа строго, пытливо. Мастер лишь грустно добро ухмыльнулся:
- Лицо верных - для чтения информации. Угадай.
- Что, просит, чтоб ты заступился за него на Суде?
Мастер неожиданно вгляделся в Маргариту, живо перебив вопрос:
- А ты довольна участью?
Библиотекарь подняла смелые глаза:
- До последней капли.
Ведущий к "замку" продолжал пеший ход и улыбался себе под ноги, потом ответил на первый мем:
- Так всегда и случается с судьями под сиреневыми кустами. Одна болезнь или беда. Вечно мы применяем милосердие к персонажам, мало того достойных. Это главное свойство сего качества. Иначе не называлось бы милосердием - платой за заслуги.
- Ты думаешь, мы не заслужили?... Только одно милосердие принимаем?...
- Не поднимай вопрос гордыни по этой дороге... Из-за нашей наивности мы теперь вместе шагаем с той стороны границы света жизни.
- Потому что несчастье способно сковать людей крепче любых кузниц. Хотя возможно нас уже ковали еще раньше до всех Московских подвалов. И насчет гордыни... Опять ты думаешь, что знаешь, что это такое, - Весело брякнула она. Затем доброжелательно вскипела, - И знаешь, надоел ты мне со своим занудством, милосердно-гордынный мой! Говори лучше, о чем же ты тут придумывал? О чем писал?
- Не поверишь... О том, что и на Земле.. (Он забросил взгляд куда-то вдаль за горизонт, потом подарил ей) О втором Пришествии...
Марго истинно вспыхнула и вцепилась в него с новой силой:
- О как! Драгоценный мой!.. Прости навящевую даму из прошлого, но теперь это самое любопытное, что я хочу прочитать!...
- Это надо не читать.. К этому необходимо было готовиться. Раньше - пока можно было исправить, - Назидательно говорил "муж".
- Эй, муженек-сноб?! - Не отступала верная дама.
Тот подарил сведенные птицей брови:
- Горячее желание?.. Не знаю. Мне кажется, что скучно выходит. И грань с кощунством боюсь перейти. Хотя здесь это как-то странно упоминать... Дорогая, я постоянно пишу о том, чего не ведаю.
- О нет... Ты ведаешь.. Один ведааешь.
- Подожди... - Он поднял палец и посмотрел на нее вглядываясь:
- Вспомни, ты уже не ведьма - тебя освободили... Так вот, нас всегда нас манит то, чего не знаем и выдаем как за правду. Просто мы, мастера (тут хозяин положения приосанился и напялил на голову фирменную вязанную шапочку с буквой М) делаем это умело!
- Писатели - играют на пороках... Ты думаешь и это гордыня, да?.. - Участливо покивала головой женщина.
Теперь он схватил ее:
- Вечно ты надо мной издевалась!.. Мне диктуют - я делаю. Боле ничего не умею.
Губы нежно поклевали ее лоб:
- Ну?... И как ведет себя на этом знаменательном событии Пилат? - Пьяно шевелила она ртом.
- И он смирится со своей участью... Они применили Милосердие Божие к Маргарите. А я пою псалмы...
- Голос стал чистенький.
Так они дотопали до пелены местного вечера, и впереди действительно показался замок.