Раскрываем секреты

- Потому, Марго, что литератор ежедневно обязан задавать себе вопрос, выворачивающий его личность наизнанку. Именно: писатель он или, извините, помои. И если хотя бы единожды трудом, тонкостью, остроумием и целым набором льгот от таланта вопрос этот не опровергнет, то придется мчаться в магазин, покупать корыто, выливать себя туда, кричать: "Свинюшечки, пожалуйте обедать! Вкусный. Только для вас гожусь" - Так объяснил принцип жене отворявший дверь своего мини-замка загробный Мастер.
Библиотекарь входила в предложенное им, а на скетч мужа хитро отчеканила:
- Корыто под тебя еще поискать надо. По габариту редкая тара подойдет.
Мастер исследовательски вгляделся в жену:
- Ну-ну, говори.
- И главная ясность: в одиночестве мой хасбанд стал самоедом! Впрочем, и раньше и теперь отмечаю, что тебе не хватает банального мужланства. К перу литератор мой подходит только больной и надломленный, как бюджет Российской казны.
Марго театрально хмурила брови, озиралась, а Мастер улыбался:
- Ну, порицай. Но не забывай: ведь только так - надломленно - и достойно. Легко писать в силе. А ценен тот, кто выдержит печать ткани своей единородной в слабости. Исключительно тогда и способен он не кирпичи с арматурой штамповать, а нежные лютики с лужайки проращивать на небесной клумбе. Или вот модное сравнение: продвигать нейтрино вездесущее.
Марго бросила найденную по дороге на кусте сумку на плетеный кушет комнатки мастера и весело предложила:
- Выкорчевывать самокритика надо из мастейрино вездесущего, отправлять в кофейню гущу для гадалок. Оставим сантименты, Садовник-космограф, любимчик томных читающих барышень, отнюдь не помойный писатель, величай богине на букву М, зачем после стольких лет идолопоклонства сюда притащил?
Влипший в истертое кресло Писатель, раскинул руки вдоль подлокотников, дал односложный, но емкий ответ:
- Дак известно: обольщать. Писатели пишут для этого, а потом - сжигать.
Марго на миг изменилась и сделалась страдальческой:
- Помню и это. Именно: предмет обольщения на век остается с чужими книгами опустошенным в комнате.
Мастер понял, что уместно промолчать. В этот момент смотрел особенно, потом двусмысленно вздернул бровями. А гостья огляделась:
- Такой, значит, мы испросили для тебя покой. Картонный. Ну так гнусноватая версия подвальчика с сиренью. Тут все в целом как в подвале у застройщика.
Марго увидала умывальник, кроватку, стол, два кресла: одно - истертое, и второе - совсем новое - очевидно, что для нее. Так же волновалось море книг в незастекленном шкафу из самостроганных досок и портрет и их совместную фотографию, сделанную когда-то каким-то барыгой в Москве на Красной площади. Как картинка попала сюда - неизвестно. Возможно, почтой. Притягивало окно: там торчал картон с нарисованным полковым оркестром из голых девиц - и это нарисованное двигалось по плоскости бумаги, тихо повизгивая музычкой. За девицами кроны деревьев раскачивали и махали руками-ветвями, зевая от расслабленности\\ или иконки добавить  голографические  в рамках из скорлупы яиц\\

- Так же все, вот только этого падонка Алоизия сверху нет, - открыл для бытовых слов рот Мастер.
Жена шагнула обнимать его за шею:
- Так и бей себя по губам. Не он - мы бы здесь не сидели. Чужой подлостью святые писатели куют кирпичи для рая.
Мастер ухмыльнулся, поднял брови. Марго поглядела на кирпичный шкаф:
- Подозреваю, здесь нельзя выражаться о ком-то плохо? Хотя, сами понятия плохо и хорошо - вероятно в этом месте размыты?\не существует?..
- Равно как и понятие о понятии. Алоизий. А я видел его.
- Да? И не прибил?
- Он из-за дерева в Пилатском парке мне язык показал.
Марго воспалилась любопытством:
- А ты?
- А я погрозил кулаком и запустил поленом, оставшемся от Кафки.
Мастер встал и показал, как он это делает. Гостья долго заливисто смеялась.
- Ты, наверное, чай хочешь?
- Ну накрути чайку, милосердный мой.
Когда чайник щелкнул, Мастер бросился к чайнику и начал что-то разливать по чашкам:
- Прошу прощения. В моей имитации бытия я от много освобожден. Писатель совершенно забыл пункты этикета и быт, связанный с пищей. Позабыл и как чай наливать, и как гостей встречать.
Она шагнула его, обнимая за шею:
- Ну тогда чаю не нужно... раз от меня оказывается не освобожден.

Когда Мастер из трубы девичьего оркестра извлек заварку и они все-таки налили чайную жидкость в единственную кружку с выпаленной выжигателем надписью: "Мастер жив, жил или будет с Маргаритой жить", они стали пить по-очереди.

- Вижу, тебя здесь основательно берегут, под себя писать заставляют. Вопрос: а что именно? Лозунги для райских открыток, эпиграммы дней рождений местных святых котов?
Мастер театрально бравировал муку и подтвердил бровями. А слова дал на другой вопрос:
- Драгоценная, но терпеливая жена, а ты не хочешь услышать про код, который я направлял тебе хитрыми путями, и который ты почувствовала, а другая бы - шишь?
- Так. Что еще за код, не муж, а подпольная служба Энигма что-ли? - она вбила кулаки в бока.
- Код как код. Латентный способ обольщения. То, чем занимаются писатели, разлученные со своими дамами.
Марго резко упала духом и присела:
- Банальность, как ты обманул жену?
- Знаковый ключ, который заполнял пустоту нашей разлуки, чтоб ты не деградировала, а развивалась.
Сдержав скрежетанье зубов, Библиотекарша отхлебнула горячую жидкость:
- Жду. Разъяснений. Быль о том, как маньяк все провернул.Картонный дымок вился в кружке маргошного чая. Хозяин помещения и затворник щерился на даму и повествовал детектив:

- Мне пришлось позвонить Громыке. Он должен мне был за за одну шаровую работку - за изобретение - по актерам. Мартын поместил тебя в библиотеку, после чего мне мгновенно стало удобней. В момент ты оказалась как бы дома, в нашем подвальчике. Только я при этом был нем и невидим. Но и у невидимок есть свои аргументы. Я начал развлекаться. Заметила, что к тебе приходили люди странные за книгами определенными?
Марго напрягла переносицу:
- Допускаю это.
- Заметила. Иначе тут бы не сидела. Я знаю про твой блокнот, в котором ты черкала ребусы из тем, дат изданий, имен авторов. Ты пыталась систематизировать. В итоге до ума не дошло. И ты бросила. Но задача нашла интуицию библиотекарши. И решение состоялось. Кроме контекста определенной специфики, которую брали абоненты, важны были названия. Если по первым букв авторских имен за сентябрь ты сложишь последовательность литер, то родится "к.л.ю.ч.", если то же самое но именам произведений, то слово "л.и.ф.т.". Ты прискакала к нам на лифте с ключом. Так же ты докопалась до "а.р.т.и.с.т.о.в." - которые стали ключом. И до "В.е.р.ы.", которая стала лифтом.

Марго изобразила пантомиму про мышление интуиции и листала мнимые воспоминания. Она стала загибать пальцы от взятых книжек и нашептывать буквы:
- Хм, действительно. Интерасталлер какой-то.
- И Громыка, в целом, поломал голову. В итоге, идея с посыльным к артистам оказалась шикарной. А артисты... Им вечно хотелось кому-то поклоняться. Этот Дух творчества витал над ними. Пока не плюнул и не оставил разваливаться вместе со всей страной.
Обезьян убедил меня, что на роль "почты России в прошлое" подходишь именно ты, как связь времен, цепь литератур и сцен. Хоть он когда то сам и был покровителем искусства СССР и советского театра, пока не ретировался и не ушел к дьяв-в... В обезьяны.
- Да. Предающих великое обращают в мартышек, это я знаю, - жестко констатировала Марго.
Мастер присел перед великой женщиной на колено, взял за руку поглядел в глаза:
- Ну ты же любишь игры. А любовь - в первую очередь игра. Я знал твое состояние. И сострадал ему каждую минуту. Но без игры невозможно никакое созидание. Как и ожидание света.
- Ну тебя с твоими розыгрышами, дорогой. Я поняла, что ты сволочь.
Мастер подмигнул ей с колена:
- Зато мы убили двух зайцев.
- И простили одну обезьяну, не достойную.
- Простили - значит, достойную. Когда-то он не был демоном, а служил вдохновителем. Сам верил, но увлекся игрой.
- Как и студент, которого мы посадим в наш подвал. Он и знать не будет о том, кто ему надиктует? Побежит в издательство, чтобы под своей юмористической фамилией издать "чьи-то" книжки.
- А мы что будем делать? Явно, не гадать, не трястись нервами, выйдет наш томик в печати или не выйдет под небом из латуни? Будем писать вместе новую книгу?
Мастер прикончил чаек, глянул на собеседницу освеженный и подскочил с улыбочкой:
- Есть одно приглашение. Велено тебе передать.
В руках владельца или постояльца замка появился маленький картонный билетик, наподобие старых трамвайных. Он держал его двумя пальцами:
- A Ticket, - Муж склонил голову и на двух руках театрально как лакей поднес.
- Хм... Когда? - прихватила картонку Марго.
- Например, сейчас. Приглашение в неизвестное мероприятие.
- Это бесспорно любопытно.
- Только кота с собой надо брать.

Когда Мастер с веселой женой открыли дверь, то как на крыльце на французской чугунной скамейке нога на ногу сидело рыжее животное и сладко щурилось на них:
- Я вот вспоминаю, как имел честь быть в Париже. Так вот занимательная история получилась. С батоном теста на могилке Виктора Гюго сидел ваш коллега и отдавал дань памяти.
- А батон зачем?
- Французского-то я не знаю. Купил самое дешевое и увесистое на закуску. Оказалась сырая булка.
Пейзаж вокруг был нарисованным карандашом. А кот как дирижер водил рукой будто на расстоянии рисовал картинку сегодняшнего дня.
- А помните, как в Праге было? Большой белый замок на фоне голых ветвей сияющее лицо вашей жены. Шапка - песец. Скворцы к ней слетались и что-то щебетали, гнездились. А ваш лакей приходил и звал в замок на кашу. Краля понимала язык птиц? Разумеется, понимала! Ваш муж - чешский принц - возвращался с охоты без добычи - клялся, что убежала. А сам - по-просту жалел их стрелять. Это мне скворцы рассказали.
- Да, Мисье Жюль, наш верный дворецкий. Мы все помним. Ты в нашей семье навсегда. А про скрещенное ветвями бирюзовое небо в Чехии никому не говорите - это наша тайна.
Кот сладчайше улыбнулся и, млея, закрыл глаза. Мастер приказал:
- Кот, подгони карету!
Рыжик-француз лениво поднял тушку, и из-за скамейки элегантно как дрессировщик вывел черепашку на поводке. Та с достоинством продефилировала, встала, высоко подняв шею, как на показе черепашьих мод. Приготовила спину под посадку.
- Вот вам гоночка, - Ответил кот-Запашный, - Граждане-писаки, пора мчаться на церемонию!
Виновато улыбаясь, земноводное надуло щеки, зажав рот, и раздулось, после чего обрело приличные для погрузки размеры. Верн прикрутил на панцирь снятое с тайского тук-тука потертое кресло, уселся первым:
- Все по высшему разряду. 200 батт.
Гости устроились на спину втроем.
- Скидку давай.
- Ок. Со скидкой - бесплатно.
"Гоночка" приподнялась и довольно скоро посеменила пешком. А кот одел шлем, вставил руль и правил такси в нужном направлении.

http://www.proza.ru/2016/11/18/1622 - начало
http://www.proza.ru/2016/10/24/884 - к концу