Старая дева

 

Ольга Петровна сидела на дачной террасе в удобном низком кресле, вытянув ноги, полузакрыв глаза, подставив лицо яркому весеннему солнцу.
Только-только после майских дождей и холодов запоздало цвела сирень, крупными гроздьями заглядывая в открытые окна террасы. Нежный сиреневый запах усиливался при легком дуновении  ветра. Шмели и пчелы гудели над ветками, на секунду приникали к чашечке цветка и, отступая, делали в полете зигзаги, тем самым, настораживали Ольгу Петровну, заставляя, открыв глаза, напряженно ждать минуту-другую последующих выпадов непредсказуемых насекомых. Она сидела в такой позе ленивой истомы уже больше часа, но, так и не дождавшись шороха шин подкатывающей к даче машины, перешла в комнату и снова, уже в который раз, подошла к зеркалу на стене. Да, она немолода. Но и он уже определенно старик. Но старик с норовом, влюбленный в свое прошлое, в свою непогрешимую жизнь праведника.
Неожиданно в проеме двери показался пожилой мужчина.  Высокий с красивой седой шевелюрой, в аккуратном сером костюме, он раскинул  руки, как бы для объятий, и приветливо улыбался.               
- Как вы тихо подъехали, Генрих  Аркадьевич! Добро пожаловать! Я вас на террасе ждала больше часа. Убежала от пчел. Все жужжали над сиренью…          
- Да, красивые Бог дал деньки. Теперь зелень пойдёт в рост. Лето через неделю войдёт в свои права. Вы что, одна на даче? Где же Люда с Сергеем, где Юленька?
- Поехали в город за покупками. Скоро будут. Вы, пожалуйста, располагайтесь. Может, чаю или кофе?   
- Нет, будем ждать хозяев. Посидим вместе на террасе. Авось пчёлы нас не тронут. Благодать-то какая!
Они сели друг против друга. Он печально, с доброй улыбкой, смотрел на пожилую молодящуюся женщину, и не находя в её внешности ничего, что вдохновляло бы на тот шаг, который собирался предпринять, начал разговор на отвлечённую тему.
- Да, так на чём мы остановились в прошлый раз?
- Это в то воскресенье? Но вашим оппонентом была Юленька. Я-то и не знаю точно, о чём шёл спор. И спорить-то с вами опасно. Всё равно получишь поражение.
- Не получишь, а потерпишь. Так надо сказать и будет правильно. Согласны? Спорили мы действительно с Юленькой о генетике.
- Нет, увольте. Эта тема не для меня.
- Почему же не для вас? Вы образованы. А что такое Юленька? Продавщица обуви и только. Кстати, сколько раз она была замужем? Три или четыре?
- Да что вы, Генрих Аркадьевич, два раза и первый брак, как бы гражданский.
- Два раза и два развода. Это уже много.
- Один развод. Она же первый брак не регистрировала.
- Да, только и есть, что красива. Это её один плюс. Больших плюсов не вижу. Эти васильковые глаза в тёмном обрамлении… точёный нос… хорошо сложена, тонкие щиколотки… в меру упитана,  красивой формы, средней величины ряд белых зубов…
- Что это вы, Генрих Аркадьевич, словно о лошади - упитана, ряд зубов, щиколотки… О женщине так не говорят. Надо как-то иначе…
- Не говорят… Не говорят… - задумчиво отозвался  Генрих Аркадьевич, приблизив свой красивый римский нос к сирени и закатил глаза, вдыхая аромат.
Ольгу Петровну насторожил повышенный интерес к своей племяннице, 35-летней Юле. Может так получиться, что она сама тут окажется ни при чём. Вот дура старая, привезла на свою голову эту болтушку Юльку. Но, не такая она, чтобы позариться на старика. Поклонников у нее пруд пруди и молодых, и богатых...
Мысли её перебил гудок машины и голоса во дворе. Это возвратились Люда с мужем и Юля. Шумная компания нарушила атмосферу домашнего уюта, умиротворённого настроения пожилой пары.
Люда и Сергей, перешагнувшие за шестой десяток, в обществе Генриха Аркадьевича и Ольги чувствовали себя молодыми, а с молодёжью, иногда навещавшей хозяев, каким-то образом, были как бы на равных. Ольга и Люда – подруги с институтской скамьи. Ольга попала в институт с третьего захода, так что и старше подруги всего-то ничего – на три года, но приблизилась почти вплотную к седьмому десятку, потому и считалась ближе по возрасту к Генриху Аркадьевичу, хотя тот уже разменял восьмой.
Подруги закончили разные факультеты, но это не мешало их дружбе. Ольга учительствовала в средней школе вплоть до пенсии. Преподаватель она была, мягко сказать, слабый. Предмет – география, которым легко заинтересовать учащихся, для неё самой был неинтересен. На поверку, ученики не знали этого предмета и знать не хотели. Урок географии использовали, в основном, для подготовки к другим предметам, более значимым. 
Аккуратненькая, складненькая, небольшого роста, с красивыми, сохранившимися кистями рук и ровными стопами ног, Ольга Петровна вызывала у окружающих чувство светлого покоя. Удлинённое иконописное лицо с лучистыми серыми глазами вовсе умиляло собеседника, того, кто слышал только себя и чувствовал ответную реакцию молчаливого, внимательного и во всём согласного слушателя. В общем, Ольга Петровна - мягкая, добрая и достаточно пригожая в свои 68, серьёзно заинтересовала Генриха Аркадьевича – этого колосса, большого учёного с мировым именем. Его мнение – это истина в последней инстанции. Он пришёл к такому заключению ещё в молодости, с лёгкостью защитив кандидатскую и, походя, готовя докторскую. Смолоду он в НИИ, который впоследствии возглавил. Слыл генератором идей. В начале своей научной деятельности его подпись ставилась второй. Он незаслуженно оставался в тени. Лавры доставались первому. Впоследствии, после нескольких серьёзных работ, подкорректировавших мировые открытия, он был избран  членкором, затем академиком Союза. Возглавил НИИ, сменив девяностолетнего своего патрона. Его талантливый ученик Сергей не смог дотянуться до его славы. Но оставался в институте руководителем научных разработок, защитив докторскую.
Начало конца своей научной деятельности Генрих Аркадьевич связал с потерей любимой жены. Не было сил сопротивляться большому горю. Не было сил сосредоточиться. Он чувствовал себя окончательно выхолощенным. А этот компьютерный бум раздражал… Тут подоспела так называемая перестройка. Скудное госфинансирование привело к увольнению ценных сотрудников. Институт разваливался на глазах. Держались «на плаву» за счет продажи научных разработок и готовых проектов (видимо не нужных отечеству), сдачи внаем помещений.
Окончательно выбитый из накатанной колеи, Генрих Аркадьевич передал свое детище Сергею и ушел на кафедру престижного учебного института вторым профессором.
Они с женой были бездетны. Дом давнишних знакомых сослуживцев Сергея и Люды стал его вторым домом. Он давно поглядывал на Ольгу Петровну, как на потенциальную свою пару. Но никак не представлял ее в роли жены, любовницы… Он рассматривал ее как покладистое, уравновешенное существо. Прикидывая все за и против, почти принял решение – сделать ей предложение и остаток жизни прожить спокойно, под сенью забот милого, тихого существа. Нужна-то ему, в первую очередь, няня, чистоплотная домашняя хозяйка. Ольга Петровна отвечала всем этим требованиям. Три года он один. Домработница не в счет – стара и сварлива, а отправить в дом престарелых  не посмеет. Решено, он женится на Ольге Петровне. Тут же мелькнула глупая мыслишка: а не примет предложения? Что тогда? Смешно. Не примет. Такого быть не может.
Последние годы его занимал вопрос веры. Эта тема волновала. Он заставлял себя путем тщательного, многократного  прочтения Евангелия, откровения Иоанна Богослова, высказываний святых великих старцев утверждаться в истине Иисуса Христа – сына Божьего, исключая, в который раз, сомнения, овладевавшие им, тем самым,  мешая полностью отдаться вере, которая стала ему необходима. Жена была религиозна. Считает, потому умерла тихо, как уснула. В душе он тоже надеялся на некую индульгенцию, искренне проникаясь верой.
 
***
После обеда, сидя с ногами на диване, тиская недовольного Барсика, Юля с улыбкой позировала сидящему напротив Генриху Аркадьевичу. Она видела, что серьезно нравится старику, и от этого ей было весело и приятно.
- Смотрите, Юленька, с Барсиком следует быть поосторожнее. Может и покусать.
- Вы уже имели опыт?
- Я нет. Но был свидетелем его неукротимого нрава.
Коту надоели Юлины объятия, изловчившись, он выскочил на пол и стремглав убежал на веранду.       
- Юленька, вы не имеете желания  помочь нашим дамам?
- Я им только помешаю. Тетя Люда не любит, когда  на кухне хозяйничает кто-то посторонний и у меня маникюр. Завтра на работу. Мне надо быть в порядке, а то шеф выгонит…
- Да, молодые в наше время не вам чета…
- Не нам? А в чем дело? Хотите, чтоб я была, как тетя Оля – скромна, тиха и молчалива? Ну, нет. Я такой не была и не буду. Может вы и правы, теперь молодежь прагматична. К этой категории я, к сожалению, уже себя отнести не могу. Возраст не позволяет.
- Рано заговорили вы о возрасте.  И чем обусловлен прагматизм современной молодежи?
- А то вы не знаете. В первую очередь – материальная выгода. Деньги. Их наличие – главный успех в жизни. И еще сами себе пробивают дорогу к успеху.
- Здесь, надо полагать, все средства и методы хороши. Это так?
- Наверно, так. Согласна. Но с вашим мнением о генетике совсем не согласна.
- Сожалею… Это не только мое мнение. Речь идет о выводах, основанных на научных открытиях.
- А я считаю, что ваше мнение не всегда совпадает с научными открытиями.
- Это почему же? Извольте, еще раз. Генетика – греческое слово, в переводе – происхождение. Иоган Мендель – чешский естествоиспытатель, кстати, монах, признан основоположником генетики, то есть, науки о наследственности.
- Да слышала я всю эту вашу лекцию в прошлое воскресенье, хватит меня учить, – кокетливо поджала Юленька пухлые губки.
- Но в тот раз мы не дошли до логического конца. И, конечно же, дети похожи на родителей физически. Также иммунная система находится в большой зависимости от предков. Но, простите, среда корректирует и формирует человеческое Я.
- И вы утверждаете о душе, как о бессмертном начале в человеке.
- Да, я утверждаю. Так в чем же мое мнение не совпадает с научными открытиями? Опустим сейчас мои утверждения о душе.
- Пожалуйста, могу сказать. Как-то я читала о генах памяти. Там говорится, что в том случае, если родители и предки в нескольких поколениях образованные люди, то в детях проявляется тяга к познанию, присутствует творческое начало. И по радио я недавно слушала передачу о генах поведения, зависящих от наследственных факторов. С этими выводами ученых вы не согласны. Это так. И от себя скажу – в ребенке от малограмотных алкашей начисто отсутствует желание  к познанию и, если в результате большого напряжения им получено образование, в любой момент может сорваться и пойти по стопам отцов. Бывают, конечно, исключения, но, как говорится, это только подтверждает правило. По поводу души… Здесь никто ничего наверняка сказать не может. Я так понимаю, все люди в старости, за малым исключением, приходят к вере в Бога и в душу. Вспомните того же Бердяева, которого часто цитируете. Или старость – это созерцание? Есть свободное время для мыслей… Или вера – некая соломинка? Молодым некогда. Учеба, работа, любовь – полноценная жизнь.
- Юленька, я не согласен с вашим категоричным заключением о вере. Как вы можете что-то утверждать? Откуда такая уверенность в правоте? Вы же дилетант. Вашей торговой школы явно недостаточно, чтобы априори считать себя правой  в вопросах религии, тем паче генетики. Вопросами веры занимались большие философы. Не буду перечислять их имен. О Бердяеве у вас неверная информация. Только в молодом возрасте и совсем недолго он был атеистом. Впрочем, в его трудах меня смущают концептуальные  противоречия. Но это не умаляет его значимости, как большого религиозного философа. Имейте в виду, к вере приходит в старости, как вы выразились «имея время для мыслей», правильнее было бы сказать – для размышления, отнюдь не больший процент человечества, нежели в молодости. Я, правда, крещен в зрелости. Вера помогла  мне выстоять, когда  потерял любимого друга – жену, с которой прожил в счастливом браке много лет. Я, конечно, не проповедник и не собираюсь вам доказывать то очевидное, что для меня не имеет альтернативы. А вот по поводу моего отрицания выводов ученых-генетиков о генах памяти – это вы зря. Здесь вы что-то путаете. А с вашим мнением, о родителях полуграмотных алкашах, как вы выразились, не согласен, категорически. В одном нашем институте предостаточно талантливых ученых от полуграмотных  родителей. Уверяю вас, негативного влияния на них не оказано. Что-то таких исключений многовато. Я категорически против догматического подхода к вопросам генетического детерминизма, не оставляющего места воспитанию, среде обитания и прочих объективных воздействий.
- Мне ничего не надо проповедовать. Я всегда имею устойчивое мнение. Так что, не утруждайте себя. Вы тоже никакой не генетик и не философ. Занимались всю свою сознательную жизнь, как мне известно, точными науками.
- Не скажите, при сдаче кандидатского минимума, кроме основного предмета, требуется сдача иностранного плюс философии, естественно, раздела диалектического материализма. Но многих образованных ученых интересуют и другие разделы философии.
- Имеете в виду себя? От ваших лекций у меня голова пошла кругом. И если душа от Бога, то почему же частенько эти души искалечены? Есть даже такое выражение – искалеченная душа. Лучше подвезите меня до электрички. Завтра с утра на работу и надо еще дома кое-что поделать. Не обижаюсь я на вас за свое унижение. Вы сказали правду. Моя торговая школа не дает мне права участия в научном споре с академиком, поскольку  я начисто лишена глубоких знаний. С меня хватит того, что имею.
- Простите, я не хотел вас обидеть. Только, еще раз прошу прощения, знаний вы не лишены, как говорите, а просто их не было. Но для женщины, думаю, это не главное. А душа, захваченная дьяволом, рано или поздно возвращается в лоно Господа. Надо посмотреть, как там у Сергея дела с машиной. Нужен был небольшой ремонт.
- Тогда дядю Сережу попрошу подвезти.
- Почему же, довезу вас на своей. Наверно, уже все в порядке. Что же вам дома надо поделать, если не секрет?
- Например, постирать... Вот такая проза…
- А маникюр?
- У меня «малютка» стиральная.

 ***
Ольга Петровна  дождалась, наконец, официального предложения от Генриха Аркадьевича, но почему-то вовсе не ликовала. Была подавлена и никак в себе не могла разобраться – нужно ли ей принять это предложение, такое заманчивое вначале. Она должна была поделиться с подругой. Устранить мучившие ее сомнения, получить поддержку.
Дачный сезон был в самом разгаре, и Люда пропадала на своем участке. Сергей приезжал в конце рабочего дня, так что Ольга надеялась застать подругу одну. С электрички сошла уже за полдень.
Люда сидела на веранде с книгой. Их десятикилограммовый кот Барсик развалился напротив на стуле и ненавидящим зеленым глазом, уставился на неожиданно нарушившую его идиллию, Ольгу.
- Ты что вчера не приехала? Договорились на четверг…
- Вчера не получилось… Люда, я в растерянности. Не знаю, что и делать…
- Это что такое? Что за новости? Сейчас пообедаем, и сразу все встанет на свои места.
- Люда, обед после. Послушай, что я тебе скажу.
Ольга села, потом встала, шагнула к стулу рядом подругой, одновременно спрыгнувшему на пол Барсику больно отдавила лапу. Кот отвратительно взвизгнул и пулей ринулся в комнату, неся свою увесистую тушу мимо перепуганной Ольги
- Все, садись. Успокойся. Говори все по порядку. В чем дело, что за сомнения. Как я понимаю, это связано с предложением Генриха?
Ольга кивнула, грустно потупясь.
- Что тебе сказать? Любая баба на твоем месте была бы на седьмом небе. Что ты имеешь в жизни? Однокомнатную хрущевку на верхатуре под крышей, где летом от солнца деваться некуда, а зимой холод. Это так? Дальше – нищенская пенсия. Дальше, годы… Кому ты нужна? Что, молодого тебе надо?
Ольга съежилась. Глаза ее повлажнели.
- Что молчишь? Или я не права? С каким мужиком ты была счастлива? И прошу тебя, без трагедий. Не нужны мне твои слезы…
- Люда, скажу тебе, что меня смущает. Не ругайся, не суди. Помнишь, я тебе рассказывала про отношения с учеником вечерней школы? Я там по совместительству работала одну четверть. Тебе я тогда сказала, что была с ним в близких отношениях. Врала я. Нравился он мне, а не я ему.
- Это когда же было?
- Не перебивай. И еще рассказывала про грузина, когда была в доме отдыха. Там было с его стороны. Я поняла, что это за тип и отошла от него. Он и не настаивал. Переключился на соседку по комнате. Я все им условия создавала...
- А как же твой продолжительный роман с коллегой в школе? Помнится, условием брака был ребенок, а он все не получался. И это неправда?
Криво улыбаясь, удивленная Люда, недоуменно глядела на свою давнишнюю подругу, личная жизнь которой открылась ей по прошествию стольких лет.
- Все это неправда… Так что, Люда, знай – у меня никогда не было мужчины.
- Господи, так ты что – девушка невинная? Старая дева. Христова невеста, как говорили в народе о монашках. Да, не ожидала от тебя такого… Наверно, таких, как ты, в наше время, на миллион одна. Зачем врала? Легенды разные насочиняла. Потому к нам своих кавалеров приводить отказывалась. Ну и ну… Ладно, девушка. Так что же тебя смущает?
Он наверно рассчитывает на меня, как на женщину. Но для меня эта роль абсолютно неприемлема.
- Дура ты, дура. Он же старик! Ничего у него уже не работает. Поняла? Знаешь, хоть что такое эрекция? Так этого он лишен начисто. Он старый больной человек. Предстательная железа, диабет, язва желудка. Будешь за ним ходить, как нянька. Обед варить, таблетки вовремя давать. И такой человек рядом! Он еще и красоту свою не потерял. У него видала, какая была жена красавица?
- Знаю.
- Так что радуйся и регистрируй брак.
- Он так и сказал, не расписываться, а регистрироваться. Это ведь недавно вошло в моду слово «расписываться» И еще сказал, что с женой он венчался, но не смолоду. Жена шибко религиозная была. Со мной-то и не предлагал. Или второй раз церковь не венчает?
- А кто их знает. Как говорит, так и делай. И успокойся, пожалуйста.
- Ладно. Ты хотя бы Сергею не говори.
- Больно нужно это ему… Конечно, не скажу.
Сама подумала: «Вот насмешу перед сном Сережку…»
- Как же мне быть? Сказать Генриху или смолчать?
- Что говорить-то? Лучше помалкивай. Ты, я смотрю, Оля, как-то поглупела, что ли? Рассуждаешь, как девочка-несмышлёночка.

***
Жаркое лето напоследок стало дождливым и холодным. Больше недели земля не просыхала от обильных осадков, что мешало сельским работам, особенно сенокосу.
Они собирали  уже переспелую смородину, воспользовавшись кратковременным прекращением дождя. Небо оставалось хмурым, грозилось высыпать на землю очередную порцию водного потока. Разговоры велись на тему для всех весьма интересную. Дело в том, что Генрих Аркадьевич оставил свои мечты о тихом счастье с Ольгой Петровной и переключился на кандидатуру ее племянницы. Ольга, в знак протеста, перестала с Юлей общаться и не показывалась у Орловых. Сегодня за ней  заехал Сергей и, по настоянию Люды, увез на дачу.         
- Интересно, как на них посмотрят в ЗАГСе. Такая колоссальная разница в возрасте, – не выдержала Ольга Петровна.
- Такие браки в наше время никого не удивят. Ты малость отстала от жизни, – констатировала Люда.
- Не ожидал от старика такой прыти. Видно, есть еще порох в пороховнице, – вмешался Сергей.
- Все к лучшему. Нет у меня такого желания ухаживать за стариком.
И подумала: «Все-то он ее хаял – и голова пустая, и не образована… И на тебе, еще и в Штаты собираются. Юлька не промах. Хитрюга. Бог с ними со всеми…». Реплику Сергея пропустила мимо ушей. Молча обрывала и сыпала в корзину ягоды.
- Да, скоро Генрих снова обретет свою стихию, – не унимался Сергей
- А что? Читать лекции в Принстонском университете не любого пригласят… Это его Альма Матер, окончил со степенью магистра. Так что, им это даже лестно. В такие ученые вышел… Только, что не Нобелевский лауреат. А мог бы. Но, не сочли…
- Сережа, уже и продолжительность обговорили? – вмешалась Люда.
- Конечно. На два года с пролонгацией на такой же срок, по желанию приглашаемого. И тему предложено самому выбирать.
- Что, там все студенты так хорошо знают русский? – не выдержала Ольга.
Сергей усмехнулся:
- Ну, скажем, там аудитории не нашим чета – можно и на китайском – переводы идут  синхронно. Но Генрих, сама понимаешь, владеет  английским нисколько не хуже, чем нашим родным. Такие-то дела…
- Пошли в дом, уже снова закапало… распорядилась  Люда. - Да и обедать пора.

***
Судьба – стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека. Нередко жизнь дает шанс подкорректировать эти обстоятельства. Тут ошибка недопустима… Ольга Петровна после пятилетнего отчуждения помирилась с  Юлей.  Это примирение  было для обеих во благо.
В Штатах Юля похоронила мужа. Осталась с маленькой дочерью. Просила родного человека – тетю Олю – приехать, и Ольга Петровна не отказалась.
Провожала ее за океан Люда с мужем. Сергей за эти годы не в меру располнел. Люда, еще не окончательно утратившая былую яркую красоту, с мужским командирским характером, давала последние наставления. Это под ее влиянием Ольга простила предательство Юли.
- Какое это предательство, если мужик сам принял решение? Видно, ему еще была нужна женщина, не только няня, и ребенок тому пример, – утверждала Люда, заступаясь за коварную Юлю.
- Лети, лети, слава Богу, хоть увидишь свою географию не только на карте.
Ольга немного трусила. Полет, да еще за океан…

***
Живут они в штате Флорида. В сказочном месте, недалеко от Майями. Ольга Петровна на здоровье не жалуется, хотя ей за семьдесят. Она нянчит Викторию, ухаживает за Юлей, перенесшей две серьезные операции. Дорогая плата за четыре года интересной безбедной жизни. Врачи надеются на благоприятный исход. Время покажет. Ольга Петровна ни ждала, ни гадала увидеть Америку. Конечно, она довольна. Правда, не коснулась ее одна из основных  граней человеческих отношений – не была востребована мужской половиной. Да и сама не испытывала в этом необходимости. Уверена, и старая дева может быть счастлива. Если бы не переживания за племянницу…