Паспортистка

Однажды, придя в паспортный стол, я зашла в кабинет где работали две паспортистки. Они делали свою работу, кому-то что-то объясняли, принимали и выдавали документы, отвечали на телефонные звонки. Одна из них почему-то привлекла мое внимание. Я стала наблюдать за нею.
Это была женщина в возрасте, примерно 65-70 лет, седоволосая, аккуратно одета. Кудрявые седые волосы были чуть ниже плеч и уложены в аккуратную ракушку. У нее были коротко стриженные ухоженные ногти, большие черепашьи очки с диоптриями примерно на -3, в мочках ушей круглые, полые внутри, золотые серьги по старой моде. Женщина была одета в черный приталенный строгий жилет, строгую черную юбку, воздушную в меру прозрачную для ее возраста блузку с воротником «жабо». Она была очень стройна для своего возраста, но не сухая, не истощенная, она излучала собой теплоту, в ней цвела зрелая жизнь. А еще у нее было необыкновенное лицо… Это лицо смотрело с такой любовью на раздраженных посетителей, терпеливо выслушивало телефонные звонки и подробно с улыбкой и нескрываемым удовольствием что-то объясняло, это лицо, казалось, любило все что ее окружало. Даже цветы, свет из окна и высоченные стопки пыльных картонных папок, в углу кабинета казалось, тянутся к ней. На столе был порядок как у профессионального секретаря. Не знаю почему это произошло, не то от бурной моей фантазии и скуки в ожидании своей очереди, не то от того, что не часто увидишь столь ярких, приятных и читающихся персонажей в повседневной жизни, но я увидела ее долгую жизнь в несколько минут. Ее внешний вид так ярко передавал ее образ жизни… Казалось в воздухе, на расстоянии метра вокруг нее, все пространство заполнено дорогими ее душе предметами, старинными фоторамками с черно-белыми фотографиями предков, горшки с геранями и гортензиями на подоконниках маленькой уютной квартирки, старое зеркало в красивом багете, местами на нём от сырости и времени отошла амальгама и появились пятна, работающий проигрыватель Ария-102 с виниловыми пластинками, накрытый ажурной салфеткой связанной крючком из тонкой белой нитки…. казалось, что я видела вокруг нее маленькие фарфоровые чашечки на блюдцах ленинградского фарфорового завода с синей кобальтовой сеткой, подаренные ей давным-давно родственниками или подругами, начищенное столовое серебро Павловского завода им. Кирова, кружевные накрахмаленные салфетки ручной работы, маленькие розетки с вишневым или смородиновым вареньем на столе устланном хрустящей от чистоты скатертью… Мне даже показался ее толстый рыжий и хамоватый кот, лениво наблюдающий за катающимся по полу клубком пряжи в холодный осенний вечер… У женщины была отменная осанка, движения точны и плавны. Неисчезающая легкая улыбка, которой она как-бы слегка извинялась за свою внутреннюю радость и всеобъемлющую любовь. Я сидела рядом с ее столом, ждала, когда она закончит с предыдущим посетителем и займется моими документами. Все это время вокруг нее хороводили фарфоровые чашки с душистым травяным чаем, разноцветные упитанные герани, белые занавески на окнах, книга с закладкой на самом интересном месте, под уютной настольной лампой с регулируемой яркостью и матовым белым плафоном в форме луковицы из стекла, наверняка времён СССР, очки с цепочкой… Когда она закончила с посетителем, и села за стол, осмотрелась – секунда на оценку обстановки, проверку порядка, потом подняла на меня свои проницательные ясные глаза, и мы начали… Конкретные вопросы, конкретные ответы, ничего лишнего, и все с этой неизменной теплотой, осанкой, плавностью и уверенностью, с легкой улыбкой, в ней чувствовался мощный стержень, железная выдержка, воля жить и большой жизненный опыт…
Она как-то быстро закончила с моими документами, вероятно совпали взаимные привычки, решать вопросы быстро, не усложняя друг другу жизнь, простой вопрос – простой ответ, никакого груза и лишних эмоций. Я даже немного замешкалась, уходить не хотелось.
Я подумала - как же много она прожила, как много знает, как мудра эта старая офицерская черепаха! Как бы я хотела быть похожей на эту женщину в свои 65… Не озлобиться от жизненных драм и трагедий, не опуститься до бабы, сохранить плавность движений несмотря не внутреннюю эмоциональность, грозящие артриты или какие-нибудь варикозы, не распустить пузо и держать спину ровно вопреки всему что было в моей жизни и продолжать любить этот прекрасный все-таки мир…