Большие погоны

Криминальный авторитет Валера Коробков, был незаурядной личностью. Двухкомнатная квартира в центре города, в которой обстановка была довольно спартанская: диван, круглый резной стол, пианино, шикарная немецкая аппаратура и большая фонотека на «пластах» и катушках с лучшей мировой музыкой того времени. Будущий «Король шансона» часто забегал сюда на рюмочку чая и порой «гладил» клавиши этого пианино. И нужно особо отметить – в квартире всегда была идеальная чистота. Здесь можно было встретить совершенно разношёрстную публику – директоров приисков и председателей артелей, художников, артистов, ну и, конечно, женщин с «неполной социальной ответственностью» – и с таковой тоже!

Вспоминается одна из таких посиделок. Раздаётся настойчивый звонок в дверь, на пороге стремительно появляется гренадёрской выправки военный с «большими» погонами на плечах, в портупее, на груди орденские планки, на боку кобура с «Макаровым». В сопровождении двух офицеров пониже рангом, в таком же «прикиде». И слёту объявляет:
– Я начальник штаба Магаданского гарнизона полковник Ресин!
Мужик он был крутого нрава и слыл деспотом в армейских кругах. Жора, услышав такой рапорт, шепнул мне на ухо, мол, вот, блин, попали, на нарах вояк я ещё не парился!
– Кто здесь Коробков? – с угрозой в голосе изрёк он.
Валера явно растерялся такому нежданному визиту, но, тем не менее, поднимаясь, с достоинством, произнёс:
– Ну, я.
– Мне стало известно, что здесь бывает моя дочь Галина?
У Валеры отняло дар речи, какое-то время он думал, как ответить? Сказать «да» – расстрел на месте, сказать «нет» – через какое-то время всё равно «расстрел». Пока он колебался, Ресин оглядел публику и, увидев меня, изрёк:
– Юрий Васильевич, и ты здесь?
Нужно отметить, что с этой семьёй ещё в бытность отца мы давно дружили. Они были очень порядочные и интеллигентные люди. Их дочь Галина была высокая черноглазая красавица, окончила институт, увлекалась музыкой и живописью. К их знакомству с авторитетом я тоже имел косвенное отношение. Валера был намного старше её, и у них была платоническая увлечение, ничего большего с ней он себе не позволял. Она же, как все молодые девушки, тянулась к сильному интересному мужчине, но до большего, чем посиделки в интересных компаниях, дело не доходило. Увидев в моём лице родную душу, полковник смягчился и, обращаясь к «ухажёру», произнёс:
– Ты, «деятель», сиди пока.
При этом посмотрел на свою свиту, как бы говоря им: «Глаз с него не спускать!». Развернулся и обратился ко мне:
– Юра, выйдем на минутку.
Мы вышли с ним в подъезд, и я в двух словах рассказал ему, что действительно происходит между ними, и что увлечение это – не взаимное! Мне показалось, что я сумел его убедить, он совсем успокоился и сказал:
– Ладно, старик, я тебе верю – пусть живёт!
Зашли обратно, и он громко выпалил:
– Значит так, «хлюст»! Если я ещё хоть раз услышу, что ты меньше чем на километр приблизился к моей дочери – будешь всю оставшуюся жизнь копать урановые шурфы!
Развернулся и со своими пажами «шумно» удалился. Ещё никто не успел опомниться, как с места подскочил своей огромной массой Жора и со свойственным ему юмором, делая смешные гримасы, проскрипел:
– Ну, спасибо тебе, друг, что по твоей милости «паровозом» я чуть не угодил в сырые подземелья Колымы, раньше времени!
Все захохотали, напряжение и дрожь в коленках сразу спали, не так от каламбура, как от возможного «счастья» погостить в городских казематах. И, нужно отметить, что после этого их встречи резко прекратились, да и Ресина вскоре перевели в Москву, они переехали в свою шикарную квартиру у Кремля, прямо напротив посольства США. Там в дальнейшем мы часто встречались, и нас преследовали добрые и курьёзные случаи жизни. Он получил генерала и руководил тылом округа. Галя вышла замуж и переехала в Америку.

Годика через три мне довелось приехать в очередную командировку в Москву. Остановился у Ресиных, его жена была в отпуске, и мы с ним вдвоём коротали за рюмочкой коньяка «царские» столичные вечера. Коротая в элитной квартире Ресиных в «белокаменной», мне выдали связку ключей и море строгих наставлений, как пользоваться сигнализацией. Уходя из дома, я должен был звонить в службу охраны и называть код. Приходя – в обратном порядке снимать с охраны. Я долгое время успешно выполнял эти установки. Уже перед отъездом домой, набрав море подарков, я вернулся с «шопинга» и начал в очередной раз выполнять строгую инструкцию. Набираю номер, на той стороне никто не поднимает, набираю снова – молчок, и так несколько раз – тишина. Я понял, это «западня»! И, как обречённый, покорно стал ждать развязки ситуации. Минут через пятнадцать звонок в дверь, дрожащими руками открываю. На пороге офицер и два сержанта с автоматами, и сразу мне:
– Здравствуйте, вы кто? Предъявите ваши документы!
«Мокрыми» руками протягиваю паспорт. Можете представить себе такую картину: перед ними помятый мужик с бородой (вчера мы изрядно посидели в ресторане «Арбат», с продолжением), у порога – чемодан, большая коробка с японской магнитолой «National Panasonic» и ещё коробки и пакеты, в паспорте прописка «солнечный» Магадан! Служивые насторожились, поправили автоматы. «Горемыка» сбивчиво начал тараторить и объяснять кто он, что он, как он. В конце концов, меня строго оборвали и настойчиво:
– Собирайтесь, поедете с нами.
Я предпринял последнюю попытку спастись от столичных «застенков» и взмолился:
– Разрешите хоть позвонить хозяину?
Они переглянулись и, как обречённому на казнь, разрешили:
– Звони, но вряд ли тебе это поможет.
Дрожащими пальцами я набрал номер. Пошёл гудок, про себя я стал причитать: «Господи, Господи – пусть он поднимет трубку!». На проводе – тишина, снова гудки – тишина. И в последний момент:
– Генерал Ресин слушает!
Сумбурно, но, уже почувствовав поддержку, я обрисовал ситуацию. Он мне сказал:
– Всё понял, дай трубку старшему.
Тот развязно взял трубу и после нескольких фраз вытянулся по стойке смирно, защебетал:
– Да, да, товарищ генерал. Нет, нет, ехать не надо, я всё понял!
С той стороны был слышна отборная ненормативная лексика:
– Вы, что там ё… вашу мать? Совсем ох…и?
Сержанты начали хихикать в ладони, сдерживая себя от хохота. Старшой, оправдывался:
– Извините, товарищ генерал, такая у нас служба!
– Какая к «х…м» служба, завтра ты уже будешь дворником служить за то, что опозорил меня перед гостем. Вы там у себя, бездельники, чёткую связь наладить не можете, а людей при этом доводите до инфаркта.
Бедолага, весь красный, положил трубку.
– Ну что ж, вы, товарищ, сразу не объяснили, что к чему? – обратился он ко мне.
Уже осмелев, с достоинством, я выдавил:
– Вы же не дали мне и слова сказать!
Выходя, в коридоре, один из них посетовал:
– Вот всегда в этих «царских» домах что-нибудь да не так получается!
Потом, в случае моего очередного приезда, мне настрого было предписано останавливаться только у них. Так я в дальнейшем и поступал. Часто прилетала из штатов Галина, собирали старых друзей, коих в Москве уже проживало очень много, засиживались до утра, смеялись, плакали, бродили по ресторанам, вспоминали лихие колымские времена!