Погибшие летчики зовут к себе
Признаться, Ярослав — герой для меня особенный. Дело в том, что к этому человеку я испытываю чувства. Одно из них — любовь. Другое — признательность. Это он нашел в тайге разбившийся самолет моего деда — штурмана пикирующего бомбардировщика Пе-2 Александра Тимошенко, погибшего в августе 1945 года во время войны с Японией. Это благодаря ребятам-поисковикам в Приморье, на авиабазе «Николаевка» состоялась торжественная церемония захоронения останков летчиков. И еще одно чувство — недоумение. Неужели ТАКИЕ люди действительно существуют? А потому по-журналистски я всячески пыталась найти подвох...
— С небом какие-то особые взаимоотношения? Откуда тяга к самолетам?
— В детстве я хотел быть летчиком. Но родители сказали: «Ничего не получится — у тебя слабое здоровье». Лет пять мне было, когда папа впервые принес домой модельку. Советскую, примитивную такую, из пластика, и мы вместе с ним ее собрали. Потом были другие модельки, книжки, журналы... Так и привил любовь к авиации. Потом я увлекся военной историей. В 15 лет добавилось увлечение фортификацией, оборонительными сооружениями. А в 2007 году начал авиацией плотно заниматься, создал поисковый отряд.
— Искать в тайге разбившиеся самолеты... В каком вузе этому учат?
— Да, наверное, ни в каком. Родители мечтали, чтобы я стал политологом-международником. Но я хотел быть историком. Учился по специальности «японоведение», потом перешел в институт международного туризма и получил специальность «социально-культурный сервис и туризм». Занимаясь фортификациями и охраной памятников, стал часто общаться с журналистами, телевизионщиками. Появился интерес еще и к этой профессии. Втянулся, понял, что журналистика мне нравится. Попробовал серьезно ею заниматься — получилось. Сейчас у меня одновременно три работы: пишу статьи, делаю сюжеты на телевидении и фотографирую. Раскопки — в свободное от работы время.
— А что изначально подвигло ими заняться?
— В 2007 году у нас была организация, объединяющая людей, увлеченных военной историей. Знакомые пригласили принять участие в экспедиции. Разбившийся военный самолет, останки летчика... Я уцепился, интересно было посмотреть. Поехали в тайгу, поработали, покопали. Затем на Гатчине удалось попасть в архивы, где нам дали журналы, аварийные акты по катастрофам морской авиации Тихоокеанского флота. Когда углубились в материалы, поняли, что работы непочатый край. В принципе мы и после этого не планировали заниматься поисковой полевой и документационной работой. Но в процессе общения выяснилось, что у знакомых дедушка пропал, был военным летчиком. «Не его ли вы нашли?» — спрашивали нас. Стали собирать информацию, последовали сообщения о других разбившихся самолетах, которые видели в тайге... И вот так за четыре года накопили, скажу без ложной скромности, блестящий опыт. Мы — единственный поисковый отряд на территории Приморского и Хабаровского краев.
— С коллегами из других регионов общаетесь?
— Конечно. Большое количество поисковых отрядов находится на территории Московской, Ленинградской областей и в Краснодарском крае. Там, где шли бои, практика таких работ широко развита. Люди занимаются этим при поддержке федеральных или местных властей. У нас же в Приморье вплоть до 2009 года была глухая стена непонимания. Когда мы начинали работать, и скептиков было много, и поливателей грязью. Дескать, ищут специально, чтобы эти самолеты продавать. Утверждали, что летчики должны лежать в земле, там, где разбились, зачем их прах тревожить? В настоящее время удалось ликвидировать эту стену. Сейчас нет таких людей, которые бы кричали о том, какие мы плохие. За 4 года мы нашли 47 летательных аппаратов, останки 19 членов экипажей, 17 из которых уже захоронены.
— Страшно, наверное, первый раз прикасаться к костям?..
— В команде у нас 15 человек. Костяк — четыре человека. Все любители военной истории. Новички задавали, бывало, детские вопросы типа: «А там трупы, наверное, лежат?» Но чтобы кто-то боялся... такого не было. Наоборот. Люди, извлекая из земли костные останки, осознавали важность происходящего.
— Где потом хранятся останки до захоронения?
— Два варианта: либо у нас в гараже, либо в Доме офицеров флота. Стараемся не сдавать ни полиции, ни другим силовым структурам. Это бы означало останки потерять. Такие случаи были. Не слишком нужны наши находки органам.
— Снарядить экспедицию в тайгу — дело затратное. Оборудование, аппаратура, транспорт, кроме того, надо есть, пить. Кто вас финансирует?
— 90 процентов трат — за счет собственных средств. Два года назад появилась организация, которая стала нас спонсировать. Президент компании «Шинтоп» Дмитрий Царев решил нам помогать. Средства в основном шли на топливо. Траты серьезные, выезжают, ведь, как правило, три-четыре машины. Дмитрий Царев понимает значимость нашей работы. Это каждодневный труд, реальное патриотическое воспитание молодежи.
— С какими опасностями сталкиваетесь в тайге?
— Да, в общем, нет опасностей. Разве что проводники... Дедушки, как правило, старенькие. Их надо беречь. Однажды проводник у нас в тайге, что называется, «отрубился». Оказалось, у него эпилепсия. Раз в год припадки бывают, только он нам об этом не сообщил. Оставалось уже немного до места идти, и случился приступ. Мы дедушку, конечно, в чувство привели. Но он напрочь забыл, куда мы вообще направлялись. Экспедиция сорвалась. Обратно выбирались без его помощи. Следующий поход к этому самолету был более удачен. Собрав рассказы других местных жителей, мы все-таки нашли место катастрофы. Правда, выяснилось, это другой самолет, о котором вообще мало кто знал. Но и тот мы обязательно найдем, пусть даже с четвертой или пятой попытки.
— Поиск потомков разбившихся летчиков тоже сложен?
— Да, и здесь результаты скромнее. Был случай, когда нашелся не прямой потомок — внучатая племянница штурмана из Саратова. Она созванивалась с администрацией, просила: «Вышлите, пожалуйста, мне его тело». Но мы объясняем: «Тела нет, есть останки. Причем всех летчиков экипажа. Вы готовы сделать экспертизу трехсот фрагментов?» Женщина не приехала на захоронение. Знакомство и встреча с вашей семьей для нас очень значимое событие. Впервые в истории нашей поисковой работы прямые потомки не только нашлись, но и присутствовали на траурной церемонии.
— Летать не боитесь после всего, что видели в тайге?..
— Мы знаем одну тайну... Можно спастись в хвосте самолета. Всегда туда билеты берем (смеется). Эта часть действительно, как правило, остается невредимой. Хвост легкий, аэродинамичный. Он прилетает на землю последним. Смысла нет бояться. От судьбы не убежишь.
— Поисковики — люди суеверные?
— Дело в том, что мы общаемся с погибшими летчиками, мы чувствуем их присутствие. Как-то раз проводили выставку артефактов. Вышли подышать свежим воздухом — там знакомая бездомная собака бегает. Всегда была приветлива с нами, а тут вдруг ощетинилась, сгорбилась вся, шерсть дыбом! Лает — чуть ли не захлебывается. Было ощущение, что мы вышли не одни... Не подумайте только, что у нас с головой не все в порядке. Просто без мистики действительно не обходится. Все поисковики знают об этом. Погибшие военные к себе зовут, на себя наводят, помогают поисковикам обнаружить то место, где лежат. Мы неоднократно с этим сталкивались. Только несведущий человек может отмахнуться: «А-а, это все глупости!» Вот и коллеги с нами делились. Долго они ходили кругами, пока не сказали: «Ну что ж такое! Где ж ты лежишь? Покажись!» В скором времени наткнулись на фрагменты одежды и останки. Такое происходит.
— Хороните летчиков по православному обычаю. Но ведь кто-то был мусульманином или атеистом...
— Человек не упокоен до тех пор, пока его останки не преданы земле. То, что он лежит на месте катастрофы, не считается упокоением. Конечно, наверняка, есть и некрещеные погибшие летчики, но перед богом все равны. Все должны пройти процедуру отпевания, чтобы попасть на небо. В 2008 году мы проводили церемонию захоронения экипажа бомбардировщика Ил-28т. Лил дождь. Но когда батюшка завершил отпевание, тучи вдруг расступились и яркое солнце озарило кладбище. Бабульки все заплакали, креститься стали. А священник сказал: «Это значит, бог принял их души...» Человек, тонко чувствующий, поймет, что мы поступаем правильно. Остальным пытаться втолковать если ли смысл?
— Не всегда хорошая погода, мошка, тигры кругом... У вас оружие-то хоть есть?
— Оружия у нас нет. Если человек в тайге не один, зверь никогда не подойдет. И к месту катастрофы у него интереса нет. Там ведь все полито авиабензином. Его запах сохраняется до тех пор, пока останки полностью не разложатся.
— Были неожиданные находки?
— Однажды в экспедиции мы нашли нечто фанерное с дюралевой обшивкой. Два года выясняли, что это? Какой-то самолет непонятный... Голову сломали не только мы, но и московские специалисты. В итоге разгадка пришла сама собой. Когда я был в Иркутске на авиационном заводе, увидел фотографию... буксируемой мишени. Блин! Стоило столько копаться, останки искать? Их там и быть не могло. Просто самолет тащил мишень, истребитель в учебных целях стрельнул, и она упала в тайгу. Нашли пулемет ШКАС — реликвия времен войны. Конечно, привели в небоеспособное состояние, чтобы не считался оружием и органы не придирались. Готовим его к экспозиции — чистим, красим.
— У вас есть металлоискатели. А если вдруг золото попадется, не побрезгуете?
— Золото ни разу не попадалось (смеется). Мы не занимаемся кладоискательством. У нас специфическое направление — военная археология, полевая работа, связанная с военной техникой. Нам интереснее найти любой обломок самолета, чем клад.
— То есть, даже если наткнетесь случайно, пройдете мимо?
— Наверное, все-таки заберем (смеется). Потратим на закупку новой техники, оборудования, чтобы расширить возможности поисковой деятельности. Магнитометр две тысячи долларов стоит, глубинные металлоискатели... Это то, чего нам не хватает. А к материальным ценностям спокойно относимся, без фанатизма.
— Терпеть лишения, пусть даже во имя высокой благородной цели, мало кто готов. Героем себя ощущаете?
— Человеком я себя ощущаю. Просто делаю то, что должен делать.
stroganova.su
фото автора
Свидетельство о публикации №218010301769
Алексей Мельников Калуга 03.01.2018 19:26 Заявить о нарушении
Татьяна Строганова-Тимошенко 03.01.2018 19:30 Заявить о нарушении