Чернеет

               

             У мальчика было девять жизней. Как у кота.
          И он не боялся ходить по всяким там проводам,
          царапать гвоздями руки, ходить по краю обрыва,
             печень садить  гигантскими кружками пива.
               Он не боялся совсем ничего, но в этот раз
                ударило током – жизнь отлетела в раз.
                И вроде бы раз на раз
                не приходится, это ясно,
как солнечный день, как чёрным по белому в сотый раз, но
                напрасно
                было всё:
                жизнь ничему не учит,
                и мучит
                давно не мальчонка
           восьмой оголённый провод своим ножом.

                Н.-Н.-Б. "Вазочка"



 Я приходил к тебе в гости как минимум раз в год и тихо, где-то там,  внутри, за грохотом сердца, радовался, что всё происходит так: что мы сидим за столом твоей кухни,  ты разливаешь чай с привкусом мяты; стрелки старых часов бьют воздух, не прекращая, а я сбиваюсь на подсчёт этих серьёзных подчас ударов, которые почему-то стали отражаться ломаными на моём лице.

 Ты замечаешь эти изменения и спрашиваешь: «Что с тобой?» Но я молчу. Молчу потому, что должен, или потому, что мне больше нечего тебе сказать. Сижу под гнётом твоих изумлённых глаз (наверное, слишком НЕтвой, чтобы продолжать эту дружбу) и сам для себя обретаю статус облака. Такой неестественно большой, заполняющий собой комнату, но неспособный подойти к тебе и тающий по приближении.
 
 Это чувство…  кипящее внутри,  невозможно трактовать хоть как-то, но даже если попытаться и вложить в одно-единственное слово всю ту искренность, всё то богатство, что зрело много лет, то будет неизбежным столкновение с чьим-то толкованием, примитивно-ложным и дурным. Такие люди… Что поделать? Такая ты.

 Мы познакомились давно, и наши встречи с разговорами циклично проходили через ад и возвращались в дом. Как полосы на зебре: одной предшествует другая. Но потом, в один из дней, нас выкинуло из конюшни и смылась краска маляра. Предстала мне не дикая, а чёрная лошадка. Те полосы стремились к чистоте и к очищению огнём. То - не моя среда.

 И я ушёл. Потратив годы и себя. Но всё ж сидел на стуле и смотрел в твои глаза.
 
 Ты спрашиваешь снова:
 
- Что с тобой?

А я тянусь за вазочкой с печеньем. Ты тянешься за мной и проливаешь чай мне на рукав. И тот чернеет.