Сильва

   Сильва, это имя собственное, даже если это не имя, а кличка, так звали собаку моей родной сестры. Собака была из породы пуделей, только размерами чуть поменьше, чем у Мальвины с голубыми волосами, она была совсем не стриженая сука. Чёрная вся и кудрявая, даже глаза её по цвету мало чем отличались от её шерсти. Говорят, что собакам передаются все черты характера и даже привычки хозяина, это действительно так, я убедился в этом на примере Сильвы. Собака моей сестры была такая же добрая, весёлая и интеллигентная, как и её хозяйка. По молодости лет Сильва была такой же бесшабашной, как и моя сестра раньше.


    Годы идут, всё меняется, между хозяйкой и собакой начались соревнования, на износ своего организма, до окончательного результата не совместимого с жизнью. Победу одержала собака, и всё из-за дурных привычек, ну нельзя собакам курить, достаточно вспомнить, что стало с курящей лошадью, заглотившей всего несколько капель никотина. Сильва не умела курить, не могла купить себе сигарет, тем более прикурить от зажигалки или попросить об этом прохожих курильщиков. Вместо этого она повадилась проглатывать окурки, валявшиеся на улице, то здесь, то там. С её-то собачьим нюхом, да не найти окурок, брошенный  под ноги не аккуратным курильщиком? Это выглядело бы просто смешно, тем более что табачные изделия имеют специфический запах, правда, не до конца выкуренная сигарета, отличается от запаха целой, только что вытащенной из пачки.


    У сигарет бывает три запаха: запах из целой пачки сигарет, запах сигаретного дыма, и запах выкуренной потухшей сигареты. Курящие люди, подсевшие на эту «отраву», любят первые два запаха, знакомы и с третьим не понаслышке. Отрава, она и есть отрава, корень слова, - трава, табак действительно трава, а не кустарник и не дерево. В наших краях такая трава может расти, но качество оставляет желать лучшего, такой табак, называют махоркой, его бы даже собака Сильва навряд ли  осилила. Избалованная, моей сестрой  собачка подбирала и заглатывала, только  окурки дорогих сигарет с фильтром, которым в народе дали названия, - «бычки», в не зависимости от качества и бывшей стоимости.


     Дурная привычка до добра не доведёт, сначала у Сильвы стала болеть печень, так определил ветеринар, потом всё остальное. Моя сердобольная сестра лечила её из последних сил, поила микстурами, кормила таблетками, даже сама делала ей инъекции. Время было упущено, здоровье собаки ухудшалось с каждым днём. У неё начала вылезть клочками чёрная шерсть, оголяя её не менее чёрную кожу. Чаще всего, Сильва лежала на своём коврике и еле слышно стонала, а из её грустных глаз, выкатывались крупные слёзы, которые тут же высыхали, залепляя уголки её чёрных глаз, чем-то белым.


     Бывая у сестры в гостях, я иногда гулял с ней на улице, свою дурную привычку она давно бросила, но было уже поздно. Смотреть на мучения собаки, без сожаления было невыносимо, это ещё хуже, чем на страдания человека. Человек, его близкие, и общество в целом, бывают сами виноваты в своих несчастьях, но животное не такое разумное как человек, совершенно безвинно. Обвинить в страданиях животного можно человека, но толка от этого мало, эгоизм людей всё равно, возьмёт верх.
 

    Человек считает что всё, буквально всё на нашей планете исключительно для него, а всё остальное второстепенно, порой это доходит до абсурда. Страдания животного, волнуют человека, он переживает за  состояние его здоровья, но поставить всё на свои места, ему не позволяет всё тот же эгоизм. Люди, которые о природе знают не понаслышке, а постоянно живут с ней в контакте, например охотники, руководствуются другими принципами в общении с животными. У них есть неотложное правило, - добей подранка! По роду своей профессии, они вынуждены убивать животных, но никогда это занятие не становится наслаждением, смотреть на предсмертные мучения, зверя птицы или даже рыбы. Если в процессе охоты, не получается добычу сразу лишить жизни, настоящий охотник моментально исправляет свои недоработки.


     Есть у людей такая профессия, - палач, но смотрят на неё по-разному, врач Гильотине, радел за быструю и не мучительную смерть приговорённого преступника. В других странах, наоборот старались превратить смерть в последнее и самое мучительное зрелище, изощряясь в изобретении душераздирающих способов умерщвления. Конечно, есть разница между животным и человеком, заключается она в том, что каждый человек для любого животного может быть и судьёй и палачом, но не каждый сможет быть свидетелем мучительной смерти животного. Это не гуманно, гуманизм, - это человеколюбие, замете не животнолюбие, а человеколюбие, а это значит, что даже в процессе умерщвления животного человек, прежде всего, думает о себе. Не повредит ли безжалостная картинка, высшую нервную деятельность, заурядного эгоиста, думающего только о себе.


    Где то там, в тяжёлых условиях люди работают на скотобойнях, а мы едим и хвалим колбасу. До чего прекрасен вкус запечённой дикой утки и домашнего рождественского гуся с яблоками, особенно после мультфильма о Нильсе и гусе Мартине с умнейшей гусыней Акка Кнебекайзе. Я не призываю к вегетарианству, зачем животных лишать корма, а себя животных белков и жиров. Мне хочется обелить забойщиков скота, охотников, работа у них такая, а также людей, которым по разным причинам приходится укорачивать жизнь животных. Как ни странно из-за любви к ним, и людям, которые так привязаны к  ним, и уже не в силах смотреть, на их мучения.


    Лично мне было жалко смотреть на мучения собаки моей сестры по кличке Сильва, но ещё жальче было смотреть на свою сестру, которая плакала вместе с ней и ничего не могла поделать. Ни моя сестра, ни её муж не могли ничем помочь мучающемуся животному, они считали собаку Сильву членом своей семьи, вот такая блажь. Такую блажь, мне приходилось встречать и раньше, в своих фантазиях люди иногда переходят всякие границы, человеческой морали. Стараются приписать некие духовные качества любой твари, это происходит из-за идеалистической направленности человеческого сознания. Я признаю, что даже вещи имеют свою душу, а животные тем более, но ем колбасу и преклоняюсь перед охотниками и забойщиками скота, потому что сам бы не смог выполнять их работу.


        Есть специалисты и у них есть обязанности, с которыми они хотят или не хотят, должны справляться, так размышлял я, желая предохранить свою сестру от излишних волнений. Выход оставался один, усыпить собаку в ветеринарной клинике, моё предложение было встречено в штыки, но не в принципе, а просто в ролях исполнителей они не видели себя, как будто для меня эта роль подходила в самый раз.


    Как говорил один мой знакомый: «Никогда не подавай ценных инициатив, самому придётся их исполнять». Моя сестра и её муж, стали смотреть на меня с надеждой, очередной раз мне пришлось быть, - бедой и выручкой, одновременно. На дворе стояла поздняя осень, очей очарование, только всё кроме этих очей, мёрзло почему-то? У меня есть предположение причины этого парадокса, там ещё упоминается «Божья роса», но сейчас не об этом. Оказалось ветеринарная клиника нашего города, находится возле угольного склада, это очень далеко и общественного транспорта туда почти не ходит. Зять согласился довести меня с собакой на своей машине, но не более того, и за это спасибо, а я попросил его прихватить с собой лопату, не трудно догадаться для чего.


    В назначенный час, ранним морозным утром, мы вышли из дома, я выгулял собаку, а потом предложил ей проехаться на автомобиле, она с радостью согласилась, ничего не подозревая о моих намерениях. Мне не понравились намерения, нас провожающей, моей сестры, она просила, завести уже не живую Сильву, к ней для прощания, я обещал и зять был тоже согласен. Для этих целей сестра выдала нам прочное, ещё хоть куда, годящееся покрывало. Всю дорогу я обнимал собаку, а она согревала меня теплом своего обречённого тела, она всегда хорошо относилась ко мне, а я к ней, и вот, подишьты как оно обернулось, безжалостное время. Мы подъехали, очень рано, клиника была ещё закрыта, подождав её открытия, зять послал меня на разведку, меня с собакой уже готовились принять, я рассказал о цели нашего визита. Покидая салон автомобиля, я попросил зятя выкопать ямку в лесочке напротив, но он отказался, он только перевозчик и не более того, так что всю возню поручили мне.


    На стол я положил покрывало, положил на неё собаку, и уже готовился увидеть самое страшное, но судьба сжалилась надо мной, правда ненадолго. Ветеринар маленького роста, рыжий с неприятным лицом и отвратительными очками, попросил меня выйти, а я дурак, с радостью согласился. Ждать в приёмном отделении не пришлось долго, вскоре мерзкий «Айболит» вышел и спросил, а готовил ли я собаку к смерти? Вопрос показался мне странным, даже более, чем внешний вид ветеринара. Мой ответ был отрицательным, а он сожалел об этом. Мне захотелось узнать, а как готовить собаку, а может и человека к смерти?


   Оказалось, очень просто, надо ругать, а может даже бить её, что бы она чувствовала себя виноватой и приняла смерть как наказание и облегчение.


    «В глазах у вашей собаки, я увидел горечь предательства», - сказал мне мерзкий  «Айболит». Какой-то комок подкатился к моему горлу, я не мог, и не хотел говорить слов в своё оправдание, мне пятидесяти летнему мужчине хотелось плакать. Сквозь какой-то туман, осевший в моём сознании, я только расслышал слова ветеринара о том, что в этой клинике есть платная услуга утилизирования трупов животных. Я вынес ещё тёплый труп собаки и как договаривались с сестрой, совсем уже хотел вернуться к ней домой, но решил заглянуть в соседний лесок, прямо напротив клиники. Присмотреть местечко для прикапывания останков нашей собачки, а так же перевести дух, мне не хватало воздуха в это свежее морозное утро.


    То, что я увидел в лесочке, потрясло меня до глубины души. Оказывается,  это был не лесочек, а так, заросли возле ограды старого городского кладбища, на нём похоронен мой дедушка. Люди использовали эти заросли, как раз для того же самого, о чём думал я, хоронили своих четвероногих друзей. Как это выглядело, мне трудно передать, непроходимые заросли тальника, все были изрыты и заполнены холмиками, иногда даже с небольшими крестами и надписями. Мне вдруг показалась, что собаки тоже исповедовали христианские религии, молились и ходили в церковь, иначе как хозяева четвероногих друзей могли сподобиться на такие захоронения.  Мне сразу расхотелось закапывать собаку Сильву среди её религиозных собратьев, лежащих возможно метрах в ста от праха моего деда, я точно знал, что наша Сильва, ничего общего не имела с христианством. Так же точно как я понимал, что поступки людей,  делающие такие захоронения, граничат с кощунством.


    Это кладбище за угольным складом, давно уже было закрыто, оно перестало принимать тела людей на постоянную прописку, почти сразу после похорон моего деда. Даже его хоронили на самом краю рядом с простыми холмиками и вставленными в них осиновыми колами с написанными на затёсе номерами. Я тогда учился в школе, и спросил у отца, об этих могилах, по моему рассуждению в них была похоронена нечистая сила. Примерно так думал и мой отец, который точно знал об этих захоронениях, там лежали, бывшие заключённые тюрем, которые были не нужны даже родственникам, хотя те были извещены об их смерти. Это были шестидесятые годы, говорить о безвинно расстрелянных, или замученных заключённых, не было никакого основания. Если вдруг объявятся родственники, они смогу найти могильный холмик близкого человека, по номеру на столбике и записи в кладбищенской книге. Только, наверное, не будут искать могилу не путёвого человека, такие же непутёвые родственники.


   Людей на этом кладбище уже не хоронили, но вокруг кладбища, начали хоронить животных, когда-нибудь количество захороненных животных превысит количество захороненных людей, и площадь, занятая под них, станет огромной. Люди станут называть это кладбище, - «Собачьим кладбищем», представьте, если меня спросят, где похоронен твой дед? Что я должен буду им ответить? Вот так люди сходят с ума, а страдают другие люди, как мёртвые, так и живые, и нет конца этим безобразиям. Недавно я переехал в город с населением больше миллиона, здесь есть несколько кладбищ и даже крематорий, а при нём огромный музей погребальной культуры. Я считаю это важным в жизни и смерти человека, оставаться всегда культурным, может быть тогда, мы научимся, правильно относится к жизни и смерти, и к захоронения тоже.


      Нигде в мире не сносят кладбищ и не устраивают на их месте развлекательных парков с качелями и каруселями, комнатами смеха и стрелковыми тирами. Когда-нибудь наши потомки осудят наше кощунство, плясать на могилах наших предков. Может быть, люди хоть однажды посетившие этот музей погребальной культуры, остановят мракобесов привязывающих палец покойника медной проволокой и заземляя её в цветочном горшке. Остановят и тех всезнаек, что всегда оговаривают каждого пришедшего, что тот делает исключительно всё не так. Причём эти всезнайки не останавливаются нигде не в квартире, ни на кладбище, ни на поминках, а люди верят им и не прогонят взашей, только, потому, что не хотят разборок в столь прискорбный час. Лично, я считаю не надо обращать на этих всезнаек внимания, как правило, это некультурные хамы, желающие показать свою значимость и псевдо просвещённость в вопросах, о которых они не имеют никакого понятия.


     Мы с зятем подвезли ещё тёплый труп любимой собаки Сильвы к самому подъезду, вот тут я отказался таскать мёртвую собаку на четвёртый этаж и обратно. У моей сестры действительно болела нога, но не настолько, чтобы не спустится в лифте, и подняться обратно, а мне неприятно было касаться ещё тёплого, но уже остывающего трупа собаки. Сестра безоговорочно вышла к подъезду, багажник был открыт, но она даже не подошла и не откинула покрывала, чтобы посмотреть на свою четвероногую подругу. Её больше интересовала дальнейшая судьба безжизненного тела. Я обещал пристроить покойную собаку в морг для собак, при ветеринарной клинике. «Разве такой есть?», - интересовалась моя сестра. «Конечно, есть», начинал врать я, и продолжал в таком же духе: «Ещё лучше, чем у людей, вот я недавно друга хоронил …». Сестру устроили мои описания мраморных полок с углублениями, для каждой мёртвой особи.


   Моей сестре не было жалко денег на такой морг, и дальнейшую кремацию, она даже дала мне на спиртное, помянуть её четвероногую подругу. Я отвёз труп собаки обратно в клинику, там мне указали на сарай, в котором хранился уголь и куча выброшенных бумаг, на которой уже лежали окоченевшие четвероногие друзья. Скорей всего в этой клинике было местное отопление с кочегаркой, вот этим углём отапливали, а бумагами растопляли, не забывали кремировать и наших друзей говорящих на разных языках в отличие, от всех человеческих сразу. Возвращаясь к своей сестре, я чувствовал себя отвратительно, наверное, как Герасим, после прощания с Муму.  Только мне, наверное, было легче, чем моей сестре, хотя выпив немного водки, оба стали плакать, она от потери верной подруги, а я от слов мерзкого «Айболита» Плача сам, я пытался успокоить мою сестру, такими же словами, как иногда говорил мне мой друг: «Это из тебя водка выходит, и из меня тоже».