Как это всё начиналось

 К огромной массе моих недостатков принадлежит, как мне кажется, одна весьма любопытная особенность моего  характера: напрочь забывать все мои  недостатки и жить так, как будто бы со мной ничего плохого не случалось, ничего дурного, низкого, подлого...И тогда,  когда этот мой недостаток, достоинство ли, выходит на  авансцену моей жизни и заслоняет весь мой печальный  жизненный опыт - я чувствую себя королевой! Всё мне даётся легко, все задачи решаются слёту, и, несмотря на мои  60 c  хвостиком, у меня хватает сил и наглости кокетничать с невесть откуда взявшимися мужчинами. Увы - желание  нравиться я, безусловно, тоже отношу к моим недостаткам,  хотя с годами это желание кажется просто нелепым. Вот видите - я ничего не скрываю из моего личного ящичка   Пандоры, оставляя там только те, которые скучны и вам,  и мне.
  Вот с этого вступления и хотелось бы начать рассказ о  милом даре, вручённом мне невесть когда, о даре сочинительства. Наверное, этот дар сошёл бы на нет, если бы не этот феноменальный  недостаток - забывать время от времени все мои печали и предаваться роскоши творчества…
 
 Сказать откровенно, я и не помню, когда всё это началось, но знаю точно – это началось с одиночества. Но, поскольку  первые стихи и песни были ужасны с точки зрения и поэзии, и музыки,  я их быстренько забыла. Но та песня, которая мне  запомнилась и которую я до сих пор пою, родилась на Севере, в небольшом шахтёрском посёлке. Эта песня о бывшей хозяйке моей новой квартиры - такое вот странное-пространное название...Я тогда ещё и не знала, что сочетание одиночества и смена  мест обитания дают неожиданный эффект в виде нового стихотворения. И, если мне песня или стихи нравились, то они обладали чудом возвращать меня  в те времена, в котором они рождались...это открытие я сделала спустя несколько лет после написания тех первых, ещё нескладных, но уже запомнившихся мне стихов. И, хотя не во все времена мне бы хотелось возвращаться, но в это северное одиночество душа почему-то до сих пор стремится упорхнуть:

Жила здесь, по слухам, хозяйка - весёлая очень,
За что все соседи нещадно судили её, -
У ней веселились и пили и пели до ночи,
И слава дурная ходила про это жильё.
Здесь музыка, кажется,
                вечно покоя не знала,
Здесь судьбы порой разбивались, а часто - стекло,
Но снова хозяйка весёлых гостей собирала,
Да вот укатила куда-то,
                и временем след занесло.

…Мне эта квартира досталась и чистой и тихой -
Как будто монахиня после тяжёлых грехов, -
Сейчас все соседи спокойны
                и страсти утихли,
И дворик забыл про весёлых её женихов,
Но полночью гулкой, когда засыпает посёлок,
Сквозь лай одиноких собак и слетающий сон
Квартира вздыхает о бывшей хозяйке весёлой,
Любившей и хмель, и свободу, и музыки звон.

…И в стенах притихших, где время тягучее тает,
Где лепет ребёнка, да шёпот гитары моей,
Хозяйку весёлую ту иногда вспоминая,
Сказать откровенно - я тайно завидую ей.
 
   У меня  появилась   собственная  теория  основ сочинительства. Она заключается в том,  что  жизнь,   учитывая  доставшийся   даром  Божий  дар, в качестве компенсации за  творческую халяву, проделывает с обладателями мало-мальски писательского таланта всякие штучки,  выжимающие поневоле стихи из души беспечного  пиита. И, кроме этого, будущий  сочинитель заключается в такие рамочки, в такие тисочки, чтобы он не мог рассказать о своих бедах-печалях иначе, чем языком расплывчатого поэтического бреда, приобретающего образы то стишка, то песенки.  Естественно, образ должен быть усыпан  нежными рифмами,  удачными сравнениями и подкреплён немудрящими гитарными аккордами.  Это необходимо для того, чтобы  ни  одна собака не догадалась, что за минуту до написания этих стихов автор перебирал все возможные способы суицида. Вот так нетрудно  и радостно  рождается  на  свет   новое  стихотворение или песенка.