***

А. и  Г. ВАЙНЕРЫ – дилогия об убийстве Михоэлса и  «деле врачей»

Это два политических детектива, написанные, если не ошибаюсь, в 70-е годы, то есть уже когда, казалось бы, можно было писать в открытую: ведь несчастных врачей освободили вскоре после смерти Сталина: по-моему, уже в начале апреля 1953 года… А о том, что Михоэлс был убит, рассказал ещё    Никита Хрущёв в своём «секретном» (по секрету – всему  свету!) докладе на ХХ партийном съезде в 1956 году…

Но авторам, братьям Вайнерам, как и практически многим в стране, и особенно – литераторам, хорошо была известна история подлого ареста чекистами в феврале 1961 года (а значит, уже несколько лет спустя после «разоблачительного» съезда партии, развенчания «культа личности и его последствий») – история ареста романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». И то, что роман к тому времени не был ещё опубликован даже на Западе (его впервые опубликовали  в Швейцарии, благодаря тому, что экземпляр рукописи отважно сохранил личный друг автора поэт Семён Липкин, а затем понадобилась помощь и участие А.Сахарова, Б.Окуджавы и В.Войновича в пересылке рукописи в свободный мир), - всё это было, вероятно, известно Вайнерам. И они не спешили с публикацией, – напротив , надёжно скрывая тайну своей дилогии. Ибо, как и в романе Гроссмана, в ней высказывалась та правда о преступлениях режима, которую утаили и Хрущёв, и сместившие его преемники.
Вот почему и первый роман: «Петля и камень на зелёной траве» (об убийстве, по личному заданию И.Сталина, великого советского еврейского актёра, режиссёра и общественного деятеля-антифашиста Соломона Михоэлса), и второй: «Евангелие от палача» (о фабрикации в Министерстве госбезопасности СССР кровавого и провокационного, махрово юдофобского «дела врачей-убийц»)  увидели свет только после крушения СССР и власти Советов – в 1991 году.

В мои задачи не входит пересказ сюжетов. Скажу лишь, что я так и не понял смысла названия первого из романов дилогии (возможно, невнимательно читал текст?) .  Несмотря на реальность сюжета и общеизвестность самой истории преступления, авторы нашли возможным заведомо «подменить» одну из жертв преступления, реальную, на другую - вымышленную: на самом деле вместе с Михоэлсом был убит сопутствовавший ему в минской поездке театральный критик Владимир Ильич Голубов-Потапов (лицо реально существовавшее), а в романе вместе с Соломоном  Михайловичем гибнет придуманный авторами «еврейский писатель Моисей Гинзбург»… Зачем это было сделано?
Полагаю, затем, чтобы расследующему (в ходе романа) истинную подготовку убийства Михоэлса  чекистскими бандитами – одному  из главных действуюших лиц – журналисту Алексею дать в качестве возлюбленной дочь придуманного писателя – Суламифь Моисеевну Гинзбург, «Улу», обворожительную еврейскую девушку. Выигрывает занимательность: о реальном Голубове известно так мало, что им, вроде бы, не грех и пренебречь.
Но боюсь, что в погоне за занимательностью авторы, возможно, упустили так и не выясненную до конца роль Голубова. Известно, что он был негласным осведомителем «органов». И что им заменили кого-то другого, кто первоначально должен был сопровождать Михоэлса в поездке. Какова была реальная роль Голубова в кровавом замысле гэбистов? Вымышленный Гинзбург, конечно, ни при чём. А реальный Голубов?  Что-то известно, но не до конца.
Зато ставшая в сюжете очень важной измышленная Ула, попав, волей злодеев-гебистов, в лапы криминальной советской психиатрии, тем самым даёт авторам возможность показать ресурсы советской медицины на службе у преступного государства Советов…
Во втором романе рассказ ведёт один из вымышленных авторами, однако созданный явно по образцу реальных лиц оперативник МГБ (а потом и КГБ) обладатель выразительной фамилии подполковник, а затем и полковник, но также и профессор права, а по совместительству профессиональный убийца, профессор права Павел Хваткин. Вот он-то и есть палач. А евангелие – весь его рассказ- о том, как по его идее была развёрнута одна из наиболее циничных всесоюзных операций советских органов сыска и кары -  «ДЕЛО ВРАЧЕЙ-ВРЕДИТЕЛЕЙ»
На самом деле ясно, что  шовинистическое перерождение российского коммунизма, первоначально декларировавшего    инттернационалистские идеи, произошло по объективным законам развития общества, основанного изначально  на лжи и лицемерии. Не скатиться к юдофобии оно не могло

    Я – олдин из десятков миллионов потенциальных, но и вполне6 реальных «истцов» в виновникам массовых советских  репрессий:  в нашей семье, по самому беглому подсчёту, от них пострадало не менее 11 ближайших моих родственников, начиная от отца и матери и включая нескольких родных их братьев и сестёр, причём выросший в семье отца на правах родного сына его родителей приёмыш, один из создателей советских танковых войск  полковник Эммануил (Михаил) Факторович и первый муж сестры моей мамы Сергей Иванов (один ирз секретарей ЦК КСМ Украины в гражданскую войнук) были в 1937-38 гг. РАССТРЕЛЯНЫ. Остальные из репрессированной родни отбыли разные сроки лагерей, причём, несколько человек – по 18 лет…  ВСЕ  эти приговоры были вынесены внеконституционным советским карательным, псевдосудебным органом – ОСО. В «Евангелии  от палача» ему даётся такая характеристика:

«ОСО. Магическое слово — «Особое судебное совещание при министре государственной безопасности СССР», знаменитая «тройка». Вершина мировой юриспруденции, пик развития правовой мысли, справедливейший из всех трибуналов, ареопажный суд, мудрейший из всех синедрионов! Тройка! Судбище, где не нужны сентиментальные глупости прений сторон, совершенно излишни банальности доказательств, где не бывает адвокатов, где нет самого дела и не нужен обвиняемый. Осужденный «тройкой» узнает о том, что его судили, прямо перед расстрелом или — если повезло — уже в лагере.
«Эх, „тройка“! Птица-„тройка“, кто тебя выдумал?» — справедливо отметил наш народный классик. И совершенно резонно указал, что, знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета… Подчеркнул провидчески Николай Васильевич, что тройка — и не хитрый, кажись, дорожный снаряд, собранный не то ярославским, не то вологодским мужиком, и ямщик Рюмин не в немецких трофейных ботфортах и сидит черт знает на чем, а привстал да замахнулся кнутом — только вздрогнула дорога да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход… Полторы сотни лет назад спросил писатель в некотором недоумении: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дай ответ!» Не дает ответа. Несется.
Двенадцать с половиной миллионов человек прокатила на себе «тройка» — в Сибирь, на Колыму, на тот свет. Остановился, пораженный этаким чудом созерцатель по фамилии Гоголь: не молния ли это, сброшенная с неба? Что значит это наводящее ужас движение? И что за неведомая сила заключена в этих неведомых светом конях-воронках? Подумал-подумал этот созерцатель хренов, не дождался ответа — «тройка» не дает ответа, и сказал нам по секрету, как мне сообщали в рапортах мои осведомители: «Летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства»…
Бр. Вайнеры, «Евангелия  от пеалача»
Итак, суд без суда, на котором присутствуют только судьи (да и кто их видал?), - но нет ни защитника, ни самого подсудимого, ни улик, ни доказательств, но приговор есть и оглашается, хотя приговорённый его  не слышит, т. к. находится в это время в тюремной камере… Чудеса – и не в решете, а за решёткой! Такого не знала до Советской власти ни одна власть или же страна.
Думаю, авторы со значением оставили палача в живых и на свободе – он, правда, поражён раком лёгких, но когда ещё его ждёт смертельная развязка, а пока он, отбыв из России за рубеж, жив и, возможно, надолго… А того, кто ждёт от него раскаяния – еврейского патриота, выжившего в Катастрофе, в Варшавском гетто, палач убивает.  Берегитесь палача!!!