Маленький город. История 2. Лорен

Привет всем, меня зовут Эмили Робертс, мне девятнадцать лет и я начинающий журналист – мне хотелось бы представиться именно таким образом, но совесть не позволяет. Все чем я занимаюсь этот год, после того как бросила университет, - это катаюсь из города  в город в поисках вдохновения, сюжета или чего-нибудь еще, такого, на чем можно было бы сделать деньги. Я ищу интересных людей и узнаю их истории: иногда это превращается в настоящую безумную гонку за фактами, которая, чаще всего, не приводит ни к чему. Все интересные люди приходят к одному из двух финалов : их либо давит повседневностью, штампует и сливает с массой, либо они умирают.  Я хотела бы составить сборник историй жизней таких людей – моя старшая сестра Кейт, а по совместительству спонсор и редактор в одном крупном издательстве,  утверждает, что такие вещи сейчас популярны и приносят прибыль, - но мне лень придумывать их жизням иные финалы, чем есть. Все мои фантазии ужасно неправдоподобны – наверное, это связано с любовью к фантастике. А истинный конец интересной личности увы, ужасно скучен в наших серых буднях – и я честно не знаю, кто сильнее – те, кто остались жить со штампом повседневности или те, кто умер. 
Я приехала в свой родной городишко, чтобы немного оправиться от разочарования, ну и конечно повидаться с родными. Пять тысяч населения, одна школа, главная улица, которую по праздникам наводняет разноцветная знакомая толпа,  несколько разномастных магазинов. Один из тех городов, люди которых живут невесть чем – ни сельское хозяйство не процветает, ни промышленное производство, а люди все живут. С другой стороны, если бы все жили только там, где что-то процветает, мир давно сошел бы с ума в одном большом товарно-денежном обороте. Я люблю наш серый пыльный дорожный городок, честно, но осознаю это, только находясь за тысячи километров от дома. Вблизи же все по-прежнему уныло, и никакие годы и мэры этого не изменят. Молодежь всегда, сколько себя помню, уезжала отсюда. В одном поезде со мной, через неделю после выпускных экзаменов, ехал весь мой класс – подальше от семейного уюта. Не то чтобы у этих ребят были неблагополучные семьи или что-то в этом роде, нет – просто всем хотелось жить полной жизнью.  Всем всегда кажется, что после школы будет совсем иная жизнь – но это так чертовски лживо, на самом деле. Но дело не в этом, мы все тогда уехали, и я была действительно удивлена, встретив здесь Линдсей,  когда-то уехавшую «в большой мир».
Я обнаружила ее в цветочном магазине, крошечной лавке, заставленной белыми пластмассовыми вазами, куда я зашла после прогулки по родным улочкам полюбоваться цветами. Я очень люблю цветы. Линдсей вынырнула откуда-то из-за витрины, и буквально сразу же с радостным воплем повисла у меня на шее – пришлось обнять ее в ответ. От нее, когда-то невероятно ухоженной и нежной, сильно пахло табаком и тяжелыми, неуместными свежим осенним днем духами; к их запаху примешался тонкий аромат роз – меня затошнило от этого сочетания. Линдси, тоненькая когда-то, гибкая как ивовый прутик блондиночка, теперь поправилась не на один фут и выглядела достаточно неопрятно. Она болтала и болтала, и у меня, честно, разболелась голова от ее хрипловатого голоса. Она не отпустила меня до тех пор, пока не пересказала вкратце – примерно получасовая история – всю свою жизнь с того дня, как все мы сошли с поезда в центре, и не получила от меня обещание вечером увидеться в кафе. Я вышла из ларька, с наслаждением вдохнула чистый воздух – и мне тут же, неожиданно, стало жаль девушку. Видимо у нее и вправду очень одинокая жизнь, если она готова откровенничать с едва знакомой, давно забытой одношкольницей.
Мы провели в кафе почти два часа. За это время я успела узнать все сплетни и новости, которые меня совершенно не волновали, непримечательные подробности из жизни незнакомых и неинтересных мне людей. Честное слово, я сочувствовала в этот момент парням, чьи девушки столь же разговорчивы, сколь Линдси! Я слушала ее вполуха, поддакивая, часто не к месту, и оглядывала зал. Ничего не изменилось, как я и полагала, даже фиалки на окне – и те, чахлые, словно в коме, не цвели и не умирали, словно не желая решиться ни на что. Поданная еда была слишком жирной – за время жизни в городе я привыкла к тому, что заказывая мясной суп, максимум, на что можно рассчитывать – это привкус куриного бульона. Но в этом семейном кафе повар готовил, как для себя, поэтому поданные блюда строго соответствовали своим названиям, и я даже пожалела, что заказала второе.  Линдси же споро уминала свою порцию, ни на мгновение не прекращая тараторить. В зал, громко переговариваясь, вошла компания подростков, заиграла негромкая музыка. У меня вновь заболела голова, а Линдсей и не думала замолчать. Наконец, смирившись с тем, что сегодня мне придется выслушивать ее болтовню, я решила хотя бы попытаться извлечь из этого какую-то выгоду.
- Послушай, - я сумела наконец вклиниться в одну из пауз, - а есть у вас тут кто-нибудь необычный?
- То есть – необычный? НЛО что ли? – глупо пошутила она, и засмеялась своей шутке. Меня это все начинало понемногу раздражать.
- Ну, не обязательно НЛО. Просто, кто-нибудь не такой как все. Из ряда вон, - я пыталась, как могла, объяснить, что мне нужно, не выдав при этом истинной цели вопроса. Скажи я ей, что ищу героев для своей книги – она бы с ума меня свела, желая во что бы то ни стало оказаться в главной роли. Есть такой тип людей, которые ничего не могут сделать сами, и поэтому стараются, чтобы их имена в историю внесли другие люди – за время путешествий я научилась это понимать. На самом деле эти люди – просто люди, обыкновенные, такие как тысячи других людей до и после них – но они не видят в этом ничего хорошего, не понимают прелестей жизни обыкновенного обывателя, и в этом их беда – им совершенно невозможно стать счастливыми без того, чтобы засветиться в местной газете или по телевизору.
Линдсей задумалась на мгновение, явно желая быть полезной.
- Даже не знаю, что тебе предложить. У нас обычный тихий городок, тихие люди. Ничего интересного и вспомнить-то не могу… Хотя, неделю назад убили какого-то бизнесмена. А может быть, он был доктором, я не интересовалась этой историей... А так ничего необычного не припомню. Тебе лучше задать такой вопрос кому-нибудь помладше – у этих ребят всегда есть что-то необычное на примете.
Вконец раздосадованная проведенным весьма бездарно вечером, я сослалась на мигрень и поспешила домой, получив на прощание слюнявый поцелуй в щеку и изъявление искренней благодарности за чудесный ужин. Она меня и вправду с парнем перепутала, видимо. Хотя, может, она просто нетрадиционной ориентации?...

***
Дома я решила поговорить с мамой.  Женщина она у меня предельно кроткая и рассудительная, добрая до невозможности. Я похожа на нее только внешне – обе невысокие, щуплые, светловолосые и зеленоглазые, с ямочками на щеках. Характер у меня от отца, и знаете, пожалуй я не стану рассказывать о нем сейчас – это было бы невежливо.
Но мама тоже не смогла сказать мне ничего интересного, и я, услышав об уже знакомом убийстве, повернула тему в более мирное русло. Поговорив минут пять о рецепте пирога, который мы собирались печь завтра, я поднялась наверх и остановилась перед дверью в комнату моей сестры.
О, отлично. Мишель – это моя младшая сестра, она в этом году заканчивает школу. Мы с ней вообще-то не очень ладим – шесть лет, что не говорите, отвратительная разница, ни одной общей темы. Кроме этого, у нас еще и разные характеры, критично разные. У меня в ее возрасте все мечты были о свободе – а она ждет не дождется совершеннолетия, чтобы пожениться со своим Биллом, или Дэном, или как его там, родить ему пару детишек и поживать счастливо домохозяйкой. Для меня она курица-наседка, а я для нее – непостижимая рас****яйка. Спасибо, что не проститутка, конечно, но я действительно имею некоторое предубеждение насчет семейного счастья и всякого такого прочего.
Я трижды постучалась, прежде чем войти в ее комнату, но в ответ не донеслось ни звука. Я открыла дверь и шагнула внутрь – ну да, так и есть, сестрица, заткнув уши наушниками, сидит во всемирной паутине. Она не заметила меня, пока я не тронула ее за плечо – Мишель вздрогнула и вытащила один наушник.
- Что ты хочешь? – создалось впечатление, будто бы я не на неделю в гости приехала, а живу у нее в шкафу и надоела до зубного скрежета! Мне захотелось, как когда-то в детстве, отвесить сестрице пинок под задницу, но мешал стул, на котором она сидела. Пришлось сдержать в себе сей праведный порыв.
- Хочу спросить у тебя кое-что, - я опустилась на кровать  рядом с компьютерным столом. –Ты могла бы рассказать мне что-нибудь…странное? Необычные люди, события, что-нибудь в таком духе?
- Зачем тебе это? -  Мишель метнула на меня настороженный взгляд из-под челки.
- Может пригодиться для работы, - пожала я плечами, принимая незаинтересованный вид.
- А я тут при чем?
- Я подумала, ты бы не отказалась чтобы твое имя упомянули в книге, - как бы случайно сказала я. – Но если тебе это не надо, я могу обратиться к кому-нибудь еще. В этом городе всегда было достаточно сплетников. Линдсей, продавщица из цветочного отдела, дала мне пару адресов.
- Не торопись, - нервно сказала Мишель, отложив наушники и повернувшись ко мне. – Точнее, чем я, тебе все равно никто не скажет.
- Что ты имеешь ввиду? Тебе есть что рассказать?
Сестра молчала, было видно, что ее раздирает желание послать меня к чертям и желание попасть в книжку. Я решила идти напролом.
- Начни рассказывать с начала, это будет лучше всего.
Мишель помолчала, собираясь с мыслями.
 - История более чем бредовая, - начала она негромко, словно бы говорила сама с собой. – Но, тебе должно понравится – ты любишь всякую ерунду.
Ее звали Лорен, Лорен Боунс. Она училась на класс младше меня, но мы с ней быстро подружились – она посещала школьный кружок танцев. Приятная такая девчушка, очень милая и добрая со всеми. Она приехала к нам с мамой из большого города, где родилась и жила. Ее родители развелись несколько лет назад и мама, Джессика, предпочла перебраться в более тихий и недорогой городок.  Они, как я поняла, несколько раз переезжали, прежде чем добрались до нас.
Невысокая, худенькая, с длинными светлыми волосами и неприметного цвета внимательными глазами Лорен производила впечатление, но сама как будто бы стеснялась этого. Всегда убирала волосы в хвост, не красилась и не старалась одеться красивее, предпочитая джинсы и темные водолазки в любое время года. 
Как-то раз я сбежала с уроков, намереваясь на автобусе съездить в центр и побродить по магазинам.  Настроение было не очень, я как раз поссорилась с Сэмом, на улице шел дождь, все было серым и отвратительным, и больше всего хотела побыть одна.  В тот день Лорен не было в школе – кто-то предположил, что она заболела. Я встретила ее на остановке – в тоненьких пальчиках дрожала сигарета, лицо заплакано. Это было удивительно, и я поинтересовалась, что случилось, не ожидая, впрочем, адекватного ответа. Зная девушку, я предполагала, что она улыбнется сквозь слезки, скажет что-нибудь в духе: «Все хорошо, просто…», и мы мирно разойдемся. Но я ошиблась.
Лорен сплюнула, выбросила сигарету и мрачно, как-то даже грубовато сказала:
- У меня проблемы, совершенно глупые, как всегда, и я не знаю что мне с этим делать.
Мне стало любопытно: что такого могло случится, чтобы Лорен выпала из имиджа милой малышки?
- Я могу чем-нибудь помочь?
- Думаю… О, автобус, - из-за угла действительно появилась машина. – Я еду в центр, мне нужно идти.
- Но я тоже собираюсь в город!
- Окей, тогда залезай, - торопливо сказала Лорен и первая забралась в автобус. Я нырнула следом. Мы сели на заднее сиденье и я, позабыв о всех своих горестях, попробовала развить тему.
- Так ты мне расскажешь, что с тобой произошло?
- Легко, если тебе это интересно, - Лорен пожала плечами и отвернулась к мокрому окну. – Только потом не говори, что не просила. Мне приснился сон.
- Это нормально, всем снятся сны, - я решительно не знала, куда девать глаза и руки. Сложно разговаривать с человеком, который смотрит не на тебя.
- Во сне я убила человека, - продолжила девушка. Я немного опешила.
- Ммм… Это немного внезапно, но…  Тебя это так расстроило?
Лорен молчала, глядя за стекло, и мне стало страшно. В автобусе мы были одни, за окном было серо и мокро, как я уже сказала, и никто не знал куда я поехала. Вдруг она сейчас скажет «Это была ты», как в фильме ужасов, достанет нож и убьет меня?
- Мне не в первый раз такое снится, - тихо сказала она. – Каждый раз, когда это происходит, рядом кто-нибудь умирает. Я чувствую себя виноватой за эти смерти. После моих снов по разным причинам погибли уже шесть человек… Почему это происходит именно со мной?
Я думала, она заплачет, но ее глаза оставались сухими. Не зная что сказать, я промолчала: снова заговорила она.
- Я никогда не желала никому смерти, наоборот… В детстве я даже когда злодеев в сказках убивали плакала. Потому что все и каждый имеют право жить. А потом мне стали снится эти сны – ни с чего, просто так… Многие сбывались, и хорошие и плохие… Но эти люди – неужели это я их убила? Почему я их убила?
Она как будто бы бредила, говорила сама с собой.
- Ты не виновата, что они умерли, - не слишком уверено сказала я. – Ты просто видела будущее, такое иногда бывает. Может быть, у тебя есть какие-нибудь сверхъестественные способности, или ты просто ясновидящая.
- Но если бы мне это не снилось, они бы не умерли?
Я не колебалась ни минуты.
- Умерли бы. Значит, им было предначертано так умереть.
- Но ведь это я их убивала…
Мы прошли по этому замкнутому кругу еще несколько раз, прежде чем автобус затормозил на конечной остановке. По магазинам мне уже расхотелось, поэтому я увязалась за Лорен. Она не стала протестовать. Мы закружили по переулкам – девушка явно знала, куда ведет меня. Мне почему-то казалось, что она пойдет на крышу или что-то в этом роде, какое-нибудь заброшенное здание, например, но я стеснялась спросить куда мы идем, а она ничего не говорила. Неожиданно мы вышли на шумную старую улицу, к большому магазину игрушек. Лорен попросила меня подождать минутку и исчезла внутри, я послушно ждала, изучая яркие игрушки за пыльным стеклом. Она вернулась действительно быстро и протянула мне большой круглый золотистый леденец на палочке. Я никогда не видела такого раньше, он совсем не походил на яркие чупа-чупсы и конфеты, что продавались в магазинах. Я попробовала  - очень сладкий и вкусный, он немного отдавал яблоком, совсем чуть-чуть.
Мы вернулись на автобусную остановку, болтая по дороге ни о чем, и я не замечала ничего необычного – рядом со мной шла прежняя Лорен, милая и веселая. Когда подъехал автобус, она ударила себя по лбу и сказала что забыла зайти в ателье забрать мамину куртку. Я поняла, что со мной прощаются, и уехала домой, посасывая конфету и не волнуясь ни о чем, кроме Сэма и прогула математики…
Сестрица замолчала, разглядывая свои руки. Мне порядком поднадоел ее рассказ, и пауза меня совсем не вдохновила – все-таки мистика не мой профиль.
- Что было дальше? –  спросила я, подбирая под себя ноги.
- Лорен покончила с собой, - выдохнула Мишель. – Я до сих пор не могу говорить об этом спокойно, ведь я была с ней весь день и ничего не сделала… В городе был шок. Она не оставила ни предсмертной записки, ничего такого…
- Как она это сделала?
- Прыгнула с крыши. Помнишь многоэтажки недалеко от супермаркета?
Я кивнула.
- Я думаю она сделала это, чтобы больше никто не умирал, хотя и не была виновата в происходящем.  Все здесь потрясены ее поступком – она ведь была такой светленькой, хорошенькой, ее все любили.  Никто не понимал что толкнуло ее на этот шаг, кроме меня, но я никому ничего не рассказала. Я бы не смогла это объяснить, и потом, это ведь ее дело, да?...
Мишель, кажется, ожидала от меня сочувствия или поддержки, но мне не хотелось тратить времени на ненужные слова. Было слегка противно, как всегда, когда человек обнажает душу в надежде, что кто-то ее утешит, а этому кому-то вовсе не хочется прикасаться к грязной некрасивой душе. Я коротко поблагодарила ее за рассказ и ушла в свою спальню, чтобы через десять минут уже крепко уснуть…

***
«Я сидела на спинке дивана в комнате без стены и смотрела в бесконечную небесно-голубую даль. По небу гуляли редкие облака, и я еще помню, большая серебристая чайка залетела в комнату и уселась на письменном столе, но мне было не до нее – мама принесла чай и начала ругаться, что у меня опять шкаф нараспашку и из-за этого сквозняк. Я кивнула ей, но вставать не торопилась – она вышла, а вместо нее зашла Анна, это моя подруга из старой школы. Она забралась ко мне на диван, мы смеялись, болтали ногами и разговаривали о какой-то ерунде, а вода все прибывала и была теплая-теплая, чистая и очень соленая – если вы когда-то бывали на море, вы поймете, этот запах, он несравним ни с чем – это море. Волны становились все больше, но в комнате было не страшно; одна волна накрыла стол, и куда-то поплыли мои тетради, но мне было наплевать – я вспомнила, что не умею плавать. Мне было смешно от этой мысли…»
- Что это?
Мишель скрылась за дверцей холодильника и отвечала оттуда:
- Обменный дневник. Мы вели их когда-то по пять, по шесть человек в одной тетради… Это сон Лорен, там есть еще несколько. Я подумала, ты могла бы взять их для своей книги…
- С чего ты взяла, что я собираюсь написать об этой истории? – я отпила кофе, листая тетрадь, исписанную разноцветными ручками. Мишель захлопнула холодильник.
- Ты же сама сказала вчера, что тебе это нужно для работы.
- Я сказала «может пригодиться», - уточнила я. – А может и нет. Я не вижу в этой истории ничего прямо уж такого…мало ли у нас самоубийц-шизофреников. Кстати, после нее кто-нибудь умер? Ее жертва?
- Нет, - угрюмо ответила сестрица и вышла из комнаты. Мама укоризненно глянула на меня; я пожала плечами и отложила дневник.
- Спрошу об этом у Кейт, это ведь она меня спонсирует. Хотя, я не думаю, что ее это заинтересует.
Потом, сидя в поезде, несущем меня в мой привычный большой мир, я думала об этой истории. Она была, безусловно, интересной – если бы не финал, я могла бы с этим работать. Но меня не привлекают трупы. Мне нравятся живые люди, теплые, настоящие, те, чьи истории еще не окончены. Те, у кого еще есть шанс что-то исправить. Мне не хотелось писать о Лорен, это было бы как-то… цинично по отношению к ней. Я и сама удивляюсь, что способна так думать, но это так. На дне чемодана лежал дневник – я все-таки собиралась поговорить с Кейт об этом, возможно, она поможет мне некоторой суммой преодолеть лень и придумать для мертвой малютки новый, более счастливый финал.