Родовая репка. Новое прочтение знаменитой сказки

Высоко-высоко за холмами, близ Кудыкиной горы одиноко покоится деревянный дом, на обветшалом фасаде которого едва можно разглядеть выгравированную надпись и имя «Дом дарован за особые заслуги Ивану Кузьмичу Пономарёву». Окутан тот дом страшным горем: болезнь подкосила несчастного отца семейства, Ивана Кузьмича. Его маленькая, согнутая в три погибели жена, поминутно отворачивалась от постели умирающего и вытирала подступающие слёзы рукавом своего длинного домашнего платья, но всё-таки продолжала заботиться о последних минутах супруга: то укутает в шерстяное одеяло его холодеющее тело, то оправит пуховую перину. 

Сморщенной жилистой рукой Иван Кузьмич в знак благодарности за заботу похлопал несколько раз по мягкой руке жены, а затем перевёл взгляд в самый дальний угол, где бесшумно сидел на длинной скамье его единственный сын Анатолий, с мраморным от страха лицом и большими, точно пятирублёвая монета глазами.

- Сын мой, -  закашлял умирающий, - подойди ко мне. Я полагаю, не стоит напоминать тебе о долге сейчас, когда я умираю. Ну-ну, не плачь, ты же мужчина. И всё-таки, когда настанет час, и ты поймёшь, что готов исполнить начатое несколько веков назад твоим прадедом,- старик остановился чтобы набрать немного воздуха, - посади репку, сын мой. Помни, как императорская корона передаётся от отца к сыну, так и мой долг отныне передан тебе. Исполни его и моя душа будет покойна.

Прошло уж много лет с тех пор, как безжизненное тело Ивана Кузьмича покоится в родимой земле, а Анатолий, к тому моменту превратившийся из щуплого юноши с мраморным лицом в крепкого Анатолия Ивановича, всё никак не решался посадить диковинный плод. Наконец, страх быть прогневанным собственными предками взял вверх над нашим героем и, в ближайшую ночь, Анатолий наказал себе во чтобы то ни стало посадить редкий фамильный плод. Дни сменяли ночи, Анатолий не смыкал глаз, не ели и не пил, а лишь гладил тот плод, как родное дитя, да приговаривал: «расти, расти, репка, большая-пребольшая». Он был точно волк, скаливший зубы на свою добычу, так он встречал любого, кто сумел приблизиться хоть на шаг к его чаду. Со временем соседи стали бояться Анатолия Ивановича, его дом обходили стороной.

- Совсем Анатолий из ума выжил! Ты погляди, в колдуны заделался, шепчет и шепчет себе что-то под нос. Часом, не заклятие какое, а? – Перешёптывались между собой соседки-торговки.

Не заметил Анатолий, как выросла репка. Настал час пожимать лавры содеянного. Обмакивая руки в муку, подобно тому, как натирают руки магнезией спортсмены, Анатолий Иванович обдумывал план по спасению репки из цепких лап земли русской. Чуткое сердце героя чувствовало, что дело предстоит непростое. Набравшись терпения и душевных сил, Анатолий отправился во двор. Репка, что занимала большую часть двора Анатолия Ивановича,  была огромной, в несколько обхватов, с пышной зелёной ботвой, что лукаво выглядывала из-под толщи земли.

Позвал Анатолий Иванович на помощь жену свою, ту, с кем ему довелось делить своё ложе без малого сорок лет. Лукерья Ильинична (так звали жену Анатолия Ивановича) была женщина среднего роста, круглая как мыльный пузырь с розовыми, будто весенние тюльпаны щеками.

Ухватился Анатолий за пышную зелёную ботву репки, а Лукерья Ильинична за мужа. Тянет-потянет семейная чета, вытянуть не может.

- Не молоды мы с тобой уже, Лукерьюшка. – вытирая со лба пот, проговорил Анатолий. – Зови сюда ленивицу нашу, Таню.

Позвала тогда верная жена внучку, Танечку. Не прошло и нескольких минут, как на крыльце ветхого дома показалась девочка лет восемнадцати, бойкая не по летам, в ярко-синем платье с красным яблоком в полной правой руке. Тёмные, как летнее небо, волосы её небрежно спускались локонами вдоль крупных плеч. Увидевший её в тот миг мог подумать, будто юная девушка только что встала со своей пуховой постели. Одним словом, про таких, как Танечка обычно говорят: коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт.

- Зачем разбудили меня в такой ранний час, мамаша? – дожёвывая кусочек красного яблока, громко спросила она.

- Иди к нам! Поможешь репку вытащить. – Щурясь, ответила Лукерья Ильинична.

Взялись тогда за старое, но уже в новом составе: ухватился Анатолий Иванович за пышную зелёную ботву репки, верная супруга Лукерья Ильинична за мужа своего, а внучка Танечка за бабушку. Тянут-потянут друг за друга, а вытянуть почему-то не могут.

- Не выходит, Анатолий Иванович! – заметила супруга.

- Тьфу, чёрт побери! Что за дешёвый спектакль? – нервно засмеялась Таня.
Решила тогда чета прибегнуть к помощи братьев наших меньших. Позвали собаку Жучку. Ухватилась тогда Жучка за Танину юбку, а Таня за бабушку крепко обеими руками держится, Лукерья Ильинична всё сильнее с каждым разом за мужа хватается, так сильно помочь ему хочет, а Анатолий Иванович, в свою очередь, за пышную зелёную ботву репки ухватился и не отпускает. Но вот незадача! Опять не вышло.

- Эта игра не стоит свеч! Бес меня попутал на новолуние эту репку сажать! – обратившись к жене, грустно сказал Анатолий.

- Не печалься, мой дорогой. Позови лучше Мурку. – С нежной улыбкой ответила Лукерья.

И позвали они кошку Мурку. Ухватилась Мурка за Жучку, Жучка за Танину юбку, Таня за бабушку, Лукерья Ильинична за Анатолия Ивановича, Анатолий Иванович за зелёную и по-прежнему пышную ботву репки. Однако как не старалась счастливая семья, очередная попытка вытянуть репку из цепких лап родимой матушки-земли не увенчалась успехом.

Заплакал тогда Анатолий Иванович, а вместе с ним и верная Лукерья Ильинична с Танечкой. Опечалилась семья, глядя на слёзы бедного старика. И только Мурка ласкалась у ног грустного Анатолия Ивановича. Неожиданно Жучка загавкала и побежала в сторону маленького, почти  опустившего к земле, ветхого сарая. Распахнув дверь, Анатолий Иванович отыскал в уголке серенькую Мышку. Решили попробовать ещё раз. Тогда ухватилась Мышка за Мурку, а Мурка за Жучку, Жучка за Танину юбку, Таня за Лукерью Ильиничну, а Лукерья Ильинична за любимого мужа, Анатолий Иванович за пышную зелёную ботву репки. Тянут-потянут и, наконец, с треском вытянули репку из тёмного царства. Отныне и вовеки диковинный плод больше не покоился на земле Анатолия Ивановича.