Три сестры. Гл. 93. Неистовый Фридрих

                Глава 93          

              Неистовый Фридрих

           Время небес. Инобытие.

      О страдании. Заблуждения евангелистов.
 
Но тут произошел странный казус. Кто-то, выскочив из-за дерева бросил в Кешу камень, который просвистел над ухом. Если бы шофер не увернулся, камень расшиб бы ему голову.
- Проклятый Павел! – крикнул выбежавший на опушку человек, - это ты уничтожил христианство.
Это был человек с зачесанными назад волосами, открывавшими высокий лоб. Густые брови, большой слегка загнутый нос, громадные пушистые усы, придавали лицу какое-то хищное выражение, довершающее пронзительным, ястребиным взором.  Одет он был в серый костюм с длинным сюртуком и узкими брюками, такого же цвета жилеткой, и белую рубашку с галстуком.
Человек решительно направлялся к Кеше, явно намериваясь ударить его кулаком.
-  Эй, мужик, приди в себя, я Иннокентий, а совсем не какой-то Павел.
-Брось болтать, я твою рожу из тысячи отличу, вон и шишка на голове…
- Стой Фридрих, - обратилась Костенеева к сумасшедшему, - успокойся, Кеша действительно не апостол Павел. Кеша, позволь тебе представить - это Фридрих Ницше. Фридрих познакомься, это Кеша, он простой водитель мусоровоза, в прошлом атеист, сейчас…, ну сейчас он ищет веру, так…, между прочим…
 - Кеша? Ну пусть будет Кеша! Извини, Светлана, я просто на дух непереношу этого еврея Савла - Павла с его посланиями, испортившими веру, и мне жалко, что человек стремится проникнуть в суть вещей, там, где её нет. Вы знаете, Кеша, что христианство самая страшная религия?
- Я мало чего знаю, но мне хочется верить…, верить во что-то светлое - пробормотал Кеша, -  от ваших слов я не знаю, куда деваться. Нет в жизни счастья… Да, повторяю, я чувствую себя существом, которое не знает куда деваться.
- Самое плохое в человеке – слабость, а счастье приносит только чувство растущей власти и это хорошо!
- Но человек слаб!
- Слабые и неудачники должны погибнуть – так я понимаю любовь к человеку.
-Любовь в гибели? А какже сострадание?
- Вот оно, никчемное христианство, вот что вреднее всякого порока – деятельное сострадание ко всем неудачливым и слабым!
Но тут неожиданно вставил фразу Иегуда, обращаясь к Спасителю:
- Если ты, Бог, имеешь силы – не допусти своего распятия. Я говорил Тебе об этом, Спаситель, но Ты упрямо шел на Голгофу. И вел нас, как домашних, болезненных животных. Нашел овец, Господи прости!
Но Спаситель хранил молчание и не отвечал на реплику Иуды.
- Я с тобой согласен Иегуда, - сказал Фридрих, - вы куда сейчас идете? На Голгофу? На Лысую гору? На шабаш ведьм или на казнь по Пилатову велению?  Но Пилат не хотел судить и не нашел в Учителе вины. А вы тупо идете, потому что за две тысячи лет вы не изменились, вы настолько подавлены христианскими догмами, что не заметили появления высшего типа человека. Не заметили сверхчеловека! Не заметили, потому что христианство объявило войну высшему типу человека и выделив зло, сделало его отверженцем.
- Но христианство правильно сделало, что взяло сторону униженных и слабых, - сказал Иоанн, - разве их жизнь не стоит поддержки, раз сильные могут выжить сами, да еще за счет слабых.
- Жизнь прежде всего инстинкт роста и накопления сил, важно сказал Фридрих, - а через сострадание теряется сила, через сострадание заразительным делается страдание.
- Спасти человечество искупить его страдания жизнью вечной – вот слава Господа, - тихо сказал Спаситель.
- Но человека страдание увлекает в ничто! Вместо слова «ничто» христианин говорит «Бог»! Аристотель, кстати, считал страдание опасным явлением, и призывал лечиться от него слабительным.
- Спасти человечество Вечной Жизнью – вот слава Господа, - снова тихо сказал Спаситель.
- Человек должен узнать истинный мир и его понятия о морали, - сказал Иоанн.