Царь - огненный воин

Царь - ОГНЕННЫЙ ВОИН
БАТЬКА, в порты принимая наследна, воем общину будил. Общинный народец с лавок поднялся, ставенки пораскрывал, замки с сундуков поснимал, сам рассупонился, а рассупонясь, стал пыжатся - роженице помогать. Роженица в бане за полотенце ухватилась, полотенце было закинуто за матицу, орёт роженица - помощи просит.
Услышала матёра «ор», встрепенулась, кто-то в деревне рожает – надо идти помогать. Из логова вышла, носом повела. Туда, где русский дух, где Русью пахнет, побежала, за собой хвостом тропу заметая. Недолго бежала, на опушке бора встала, осмотрелась, через голову обернулась: была матёрая волчица, стала бабкою повитухою – берегинею.
Муж воет, мужнина жена орёт, бабку повитуху зовёт. Только повитуха в баню вошла, робя из матки выпал – прямо в исподние, что царь, воин огненный, в руках держал. Бабка на робю посмотрела: «Малец весь в отца, не в прохожего молодца».
Пуповину прядью маткиных волос перехватила в двух местах. Один перехват – для жизни, другой – для знания. Тот перехват, что для знания – под порог: минет семь годков, мальцу узелок достанет родна бабка,внуку вручит, да ему скаже, развяжеш узел, знания так и польются, в школу ходить не надо – и так всё будяш знать.
Бабка-повитуха, закончив с пуповиной, нажевала ржаного хлебушка, завернула в льняной лоскут, дала мальцу: «Вот тебе хлеб ржаной, хлеб всему голова».
Мамка у бабки-повитухи робю приняла, тёплой водой обмыла, на колене спеленала, к груди поднесла. Робя от груди отпал, в люльку: «Почивай сыночек, завтра дядьки – братья отца твоего – придут, судить меня будут, мамку твою. Стоять за меня будут мои братья, твои дядьки».
Как только солнца луч в ставню торнул, матка робю распеленала, тёплой водой обмыла. Оглядела матка святёлку, бабка где? «Тута я», – молвила бабка. Молодица так и обомлела, как вошла где была. Кут моя лавка, там была, за робей следила, тебе спать дала. Давай сюды робю, взяв робю, стала бабка его мять, да батагом с батькену  вручену, его постукивать, от такой любви, робя орал надрывно, пожалела мамка робю.
Отняла его у бабки, к груди прижала, как только он успокоился, на колене спеленала, к груди поднесла. Не успела мамка сына покормить, как в светелку мужы вошли, на иконы перекрестились, по лавкам расселись. Старшой встал, обратился к государыне. «Здравствуй матка, судить тебя пришли». Государыня кланялась судьям в пояс, дверь распахнулась, горница наполнилась мужами, подстать судьям, мужы перекрестились на образа, кланялись в пояс государыне, произнося таковы слова. «Здравствуй сестра, мы за тебя стоять будем».
Ослобонила  матка робю от пелён, передала брату старшему. Государь в то дело в сенях стоял на мосту, ждал, когда его, государя, позорить будут. Коли, меты на теле роби не сойдутся, ему рубить корыто, а под корытом его первенец. Бывало, чадо ведьмино подкинет лукавый, выкармливай беса, как узнать свой али подмена. На то есть суд рода, вершат суд, дядьки, со стороны государя. Когда государыня на сносях, для неё всё запрет: на жабу не наступи, клопа не дави, а если, что чужое возьмёшь, ягодку с куста у соседки, а соседка за этим застанет, где государыня  рукой себя торнет, там у  ребенка на теле красное пятно будя. Ведьмячка на сносях запретов не имеет, ей все дозволено, а по сему чадо её мет не имеет, кладут такое чадо под корыто, топор государю, бей – не жалей, под корытом не чадо – полено. Вдарил государь топором о корыто, оно разбилось, а под корытом полено, у ведьмаки тоже сердце есть, неужели позволит чадо своё топором бить, вот подменила чадо поленом, покуда государь топор заносил.               
Старшой брат робю под стол скрыл, а после из под стола выкинул его, на крышку стола, старшой брат государя подхватил робю, осмотрел тельце, узрел родинку, обратился к государыне – «Ты почто клопа давила?». Государыня со слезами: «Виновата – знала, что не хорошо это, не удержалась».
Долго братья пытали, государыню, много мет нашли на тельце у чада, свой – не подмена. «Войди, в горницу государь, славить тебя с государыней будем. Государю слава!»
Спеленав на колене чадо, передала его государю, тот, сказав заветное слово «кролик», передал сына старшему брату государыне. Дядьки встали в круг, брат государыни, выкрикнув, заветное слово «жаба», раскачав робю, кинул его старшему брату государя, старший брат поймал робю, также раскачав его, кинул обратно к другому брату государыне, крикнув заветное слово «кролик». И так по кругу: «жаба – кролик».
Прошло три года, подрос царевич. Государь батька остался с сыном в горнице, у батьки в руке палка, мамки рядом нет, для чего у батьки палка. «Для бодрости» сказал государь, от первого удара царевич вскрикнул, от второго удара, закричал, стал звать маку, мамки рядом нет, только батька с палкой, и только когда царевич понял, что слезами горю не поможешь, царевич стал рычать, скаля зубы, государь поставил палку в кут, теперь наследник ты знаешь что такое бодрость, не проспи своего часа.
На следующий день, государь повел царевича на бойню, царевич жался к государю при виде громадных быков, которые ждали своего часу. Когда подходила очередь быку оказаться, рядом с бойцом, боец ловким движением ударял быку между рогов от этого удара бык подгибал передние ноги, и вставал на колени. В руках у бойца появился острый нож, чик и голова быка валялась на полу, а туша быка висела на вешила, бычья кровь стекала в жёлоб. Возвращаясь домой государь сказал царевичу: «Ты видел живое, теперь ты знаешь как оно разделывается, чтобы дать жить другим».
Царевич много узнал находясь рядом с батькой, по субботам ходил с батькой на бойню, в воскресенье в церковь, на масленицу стоял в стенке, между заступами выкликал на поединок охочих, на кулак, и на обхват. Чтобы наследовать, надо выстоять.
Вот какой сказ, поведал нам слушателям, государь, светлый князь Борис Васильевич Голицын.

На этот сказ написана руна. Проникнетесь писаным словом.
Царь, огненный воин, в порты принимая наследника, дядькам передав его, в стороне стоял думу думал.
Дядьки, в круг встали, наследника по кругу бросали.
«Знай – откель и кто ты. Родник земли родной – вот кто ты. Тебе всё дале от матицы идти, семена рода славянского сеять, за всходы ответ держать – по мере ответственности более свободы».
Первому первое, второму второе, а третьему – только поворачивайся. Наш пострел везде успел: тётка дала пирожок, дядька подзатыльник, бейся с тем, кто рядом стоит, а не с тем, кто за околицей.
Дядькам слава, тёткам поклон, батьке честь. Старшему воля, младшему послушание. За всем Дед.