Кровь врага слаще вина

Второй год как война деревня пуста батьки с братьями на фронте немца бьют, а мы то, что дома сидим. Годков маловато, да и ростом не вышли, такую думку думали три дружка – товарища, разом с лавке встали и, не сговариваясь в правление, пошли к председателю. Председатель сам не прочь на фронт податься да дело не пускает, хлеб фронту требуется. В колхозе одни бабы за комбайн некого посадить, а тут и эти помощники на фронт собрались, годков всем всего лишь  шестнадцать, ещё могли бы колхозу помочь, годика так полтора. Военком сам приедя и спросит ; «Кто сколько у тебя председатель парней у мамок под юбкой прячутся ? Кому сполнилось семнадцать с половиною». Председатель на парней не жадный, такая для парней доля, пасть на поле брани, нет войны, нет жизни, всех отдаст, только бы  победа была, а за ценой не стоим. Тяжело, но привычно, не отпустишь, самоходом уйдут, Сибирь других парней не родит, председатель, обмакнув перо в чернила в справке прибавил, всем троим по году. В поселке леспромхоза парни нашли военкома, тот внимательно вглядывался в парней ведь он на медни был в их селе и председатель про них ни чего не говорил. В справке возраст призывной, а по виду ещё молоко на губах не обсохло, но фронт требует пополнения. Военком старый воин понимал отправить этих недомерок в маршевую роту, что с ними будет, не успеют подрасти. Направил военком парней в танковое училище, там рост не требуется, там нужна злость и умение. Как решил военком, так и будет, парни такого не ожидали, они будут танкистами, их провожало всё село. Председатель сказал речь, в которой было сказано; « Воюйте не жалея живота своего , бейте этого гада. В плен его не брать, а только уничтожать». Но потом добавил; «Но и плена миновать, помилуй вас Господь». Сказав, перекрестился. Город Свердловск  гудел станками, а полигон танками, шла учёба. Не прошло и шести месяцев как стали собираться на фронт. Как парни, из сибирского села все, троя, в учебную танковую роту и прибыли как один, так друг за дружку держались. Командиром стал тот кто школу закончил, механиком водителем стал тот кто освоил в колхозе трактор, из МТС не вылизал, стрелок радист самый маленький из парней, он охотник ,не смотри что метр с шапкой, а на медведя с рогатиной ходил, девки в клубе только с ним  плескались, в роще  берёзовой к нему прижимались, сибирячка знает что сибиряк бьёт не ростом а отростком.  Состав с танками и экипажами к ним спешил к фронту, заканчивался второй год войны, степь покрыта снегом дышится легко, сибиряки спешат на помощь, Сталинград в огне фриц к Волге рвётся, пускать неслед. Цель ясна, взломать первую линию обороны фрицев дать пехоте волю, а за ней дело встанет. Прямо с марша, без  подготовки, танкисты ринулись на врага, дави масло масленое.  Разгулялся русский танк по немецким окопам, навалился на орудие противотанковое, обслуга разбежалась, кому хоца под танк ложиться, фриц не баба сам хоц на кого ни будь лечь. Танк встал гусеница с катков слетела не подтянул механик перед атакой топеря жди когда фриц бензином машину обольёт и гореть в танке сибиряку не понюхав  бабьего стегна. Не унывай сибиряк ещё не вечер, фриц на переговоры вызыват. Делать нечего надо вылезать, коли зовут. Командир, из фрицев, убеленный сединой германский воин, когда увидел перед собой мальчишек в форме и шлемах, потерял всё своё самообладание,  Эти дети наделали столько ему бед, пушку, которую он протащил по Европе, от Парижу до Волги раздавили. Пехоту его, лучшею в Европе, разогнали, от волнения нечего другого приказать не смог, как выпороть не медленно, приказ был выполнен, парней перегнув через козлы немчура порола поясами на которых было писано ; «С нами Бог». Видит германец что поркой этих парней не проймёшь, привычные, выкрикнул; «Хальт» и приказал отвесть русских парней в деревню. Найти по крепче сарай и держать их до утра, покуда он русских не остановит. Так и его подчинённые и сделали, поставили здоровенного фрица с карабином, на дворе стужа ветер веет фрица товарищи в тёплом блиндаже сидят, кофей пьют, а тут мерзни, преподай за понюшку табака. Застрелить их что ли и к своим податься соображал часовой, но тут что-то ухнуло, бахнуло и загрохотало, русские идут, фриц решил остаться, русских не стрелять, может ,пронесёт.  А сибиряки, заслышав пальбу в сарае, засуетились,  как тараканы по стенам лазать стали, где щель, где прореха, как  избежать плена. Под самой крышей, где стена кончается, нашли прореху, но настолько узкую не протиснутся и только. Стрелку радисту лезть, более некому, протиснули парни охотника, стали ждать что будет. Тут они услышали рёв фрица; «Найн, найн, найн,»,а парни из сарая поддерживали охотника; «Дай ему, дай. Кусай его, кусай». Во дворе стихло, не слышно крика часового и затихла канонада, где - то дежурно постреливали, фронт отодвинулся только куда вот вопрос. Ворота в сарай раскрылись, солнце светило и грело зимними лучами, на пороге стоял их товарищ, его лицо светилось, более счастливого лица не встретишь. «Ты чего так лыбишься». Пытали стрелка товарищи, а он стоял и улыбался, «Плена нет». Ответил он, на его губах и на форме алела кровь фрица, а за его спиной лежал фриц с окровавленным горлом. Война только началась Русские стали побеждать, первая кровь первая победа, танкист, выходя из сарая, наступал на труп фрица, сказав заветное слово; «Мы не пехота наше дело давить, а не е…….ать».