Горе от ума?
Но меня поджидал ещё один фактор – интеллектуально-национальный. После перевода в подразделение выяснилось, что все сержанты моего взвода киргизы, из одного горного аила. Они с акцентом говорили по-русски, и очень гордились недавно присвоенными званиями. Мне трудно провести анализ национального фактора, поскольку мирного сосуществования парней разной национальности в армии я не заметил. Но киргиз нашего призыва, с которым я оказался в одном взводе, полы никогда не мыл. Сержанты ему запрещали, ведь киргизский мужчина не должен выполнять женскую работу. Меня так и подмывало спросить своих сержантов, а кто мыл полы в нашем взводе, когда их только что призвали? Но я благоразумно сдержался.
Славяне кучковались по принципу землячества, а представители остальных народов СССР – по национальному. Я же придерживался принципа поведения «один на льдине». Разница в возрасте в пять лет, и четыре курса института за плечами, не способствовали сближению даже со своим призывом. Я старался больше читать, благо было необходимо вызубрить наизусть стопку разных уставов, наставлений, фамилии и должности членов Политбюро и Военного совета, историю боевого пути части и передовицы из газеты Красная звезда. Вполне естественно, что вскоре я начал без запинок отвечать на все вопросы на занятиях, тогда как мои сержанты, в такой ситуации больше походили на комсомольца-подпольщика, попавшего на допрос в гестапо. И тогда, ротный поручил мне позаниматься с отстающими сержантами. Ситуация была абсурдной, поскольку это сержанты должны были подтягивать молодых солдат, ведь сержант должен безукоризненно знать всю обязательную в армии литературу. А с этим у моих сержантов было туго. Я начал добросовестно выполнять поручение ротного, но как можно было объяснить жителям горного аила, в чём заключается агрессивная сущность блока НАТО? Сержанты начинали дремать уже через несколько минут после начала ликбеза. Будить их я не решался.
Над этой ситуацией смеялись все остальные сержанты нашей роты. Киргизы как-то отшучивались, но на меня начали смотреть злобно. И тогда, самый статный из киргизов, наверно потомок баев, сержант Доллоталлиев Нурмухамед, который вопреки Устава требовал, чтобы я обращался к нему не «товарищ сержант», а «командир», предъявил мне претензию:
- Ты почему нам так плохо помогаешь? Мы ничего не можем запомнить! Все сержанты над нами смеются! Ты хочешь нарушить приказ ротного? Да я тебя в дисбат отправлю!
- Виноват, командир, но я уже дважды повторял с вами тему НАТО, но вы все спите на занятиях.
- Это я, твой командир, могу сказать тебе, рядовому, что ты спишь на занятиях! А ты не можешь! Что будем делать?
- Не могу знать, ведь я рядовой, а Вы – сержант.
Услышав это, Доллоталлиев замолчал, его щёки порозовели, и он снисходительно посмотрел на меня. Потом его глаза хитро загорелись, видимо активизировалась азиатская хитрость, и он миролюбивым тоном произнёс:
- А давай наоборот?
- Не понял, товарищ командир.
- Ты командир, а я – ты.
- И что дальше?
- Что бы ты придумал?
В этот момент я понял, что Доллоталлиев меня перехитрил. Пришлось занять активную жизненную позицию.
- Дайте мне право будить вас на занятиях. А я постараюсь объяснить по-простому. Без цитирования Брежнева. И сделайте так, чтобы смеялись надо мной.
- А как? – радостно спросил Доллоталлиев.
- Ну, я коз и баранов доить не умею (про барана я специально сказал, чтобы разрядить обстановку). На коне не ездил.
Доллоталлиев согнулся пополам от смеха. Что именно его рассмешило, я так и не понял, но он меня отпустил. А уже этой ночью, после отбоя, я в первый раз был поднят и препровождён в бытовку. Там сидели все четыре сержанта, уроженцы Киргизской ССР, и хитровато на меня смотрели. Заговорил Доллоталлиев, по праву боевого командира:
- Ты кончил институт?
- Нет, забрали с четвёртого курса.
- Ты директором завода будешь?
- Нет, инженером.
- А чему тебя там научат?
- Читать чертежи и схемы, делать проекты, расчёты. Ну, и тому подобное.
- Значит, ты будешь умным?
- Скорее образованным.
- Тоже хорошо. И тебя будут уважать?
- Не знаю, как получится.
- А старики будут считать тебя мужчиной?
- Да, - озадаченно ответил я.
- А ты сможешь оседлать коня и проскакать на нём до райцентра?
- Нет.
И тут киргизы дружно заржали, обмениваясь репликами на родном языке. Я смиренно стоял и молчал, чтобы ненароком не нарваться на наряд вне очереди. Веселье длилось долго, а потом Доллоталлиев, успокоившись, пояснил мне суть происходящего:
- У нас в Киргизии, если парень не может оседлать коня, и доехать на нём до райцентра, то он не мужик. И его в институт не возьмут. А ты, правда, барана никогда не доил?
- Нет.
Тут киргизов накрыл очередной приступ ржания. Доллоталлиев, давясь от смеха, выдавил:
- Доят коз, коров, а баранов – нет!
И в бытовке снова грохнул приступ смеха. Доллоталлиев махнул рукой на дверь, и я пошёл спать.
Несколько следующих ночей всё повторялось заново. Вопросы не изменились, реакция на мои ответы тоже. Меня это начало доставать. Я с детства не переваривал идиотов. Но гражданские способы прекращения этого ночного идиотизма здесь не годились. Стоили сержантам захотеть, и моя служба превратилась бы в ад. Но стало обидно и досадно, и за себя, и за родной институт. И меня осенило. Когда Доллоталлиев, в очередной раз, спросил меня про экипировку коня и про поездку в райцентр, я ответил:
- А Вы сможете поставить на коня радиоуправление?
Мой боевой командир завис. Остальные киргизы закрыли открытые для смеха рты, и с надеждой посмотрели на Доллоталлиева. А Доллоталлиева заклинило. Я решил продолжить атаку:
- Известно, что в Германии предпочитают пропорциональную систему, а в России – дискретную. А у вас в Киргизии какую?
- А зачем это надо? – выдавил Доллоталлиев.
- А если война, всадник погиб, коня надо вернуть к нашим, а иначе он к врагу ускачет. Вы нажимаете кнопку и конь возвращается в нашу конюшню. Всё просто!
Доллоталлиев внимательно посмотрел на мою серьёзную физиономию, и растерянно произнёс: «Отбой, боец!» Больше меня ночью не поднимали.
А я максимально упростил свою лекцию про НАТО: Американцы пришли в Европу, чтобы разбить Гитлера. А после войны домой не ушли. Значит, хотели напасть на СССР. И для этого в 1949 году образовали блок НАТО. А блок Варшавского договора был создан в 1955 году, для защиты. Значит блок НАТО – агрессор, так сказал Генеральный секретарь КПСС, Брежнев Леонид Ильич. Но киргизы успели позабыть эту простейшую схему. Сержант Мукаев, видимо прочитавший в школе Малую землю, заявил на политзанятиях, что Брежнев разбил Гитлера, и тот образовал блок НАТО. Сержант Исимбаев заявил, что блок НАТО построил Брежнев. Сержант Турсунбаев заявил, что блок Варшавского договора создал Гитлер, и поэтому он агрессор. Сержант Доллоталлиев, как потомок баев, ответил мудро: «Раз Варшавский договор до сих пор не напал на НАТО, значит он не агрессор. А раз НАТО хочет напасть на Варшавский договор, значит он агрессор. Так сказал Брежнев». Ротный заставил меня ответить на вопрос. Выслушав, он выразительно посмотрел на меня и улыбнулся, как то нехорошо. За следующие четыре субботы, я стал родным для всех обитателей свинарника. Хорошо, что сержантов из Киргизии было всего четверо!
Свидетельство о публикации №218010501776
Владимир Тунгусов 05.02.2018 02:14 Заявить о нарушении