Глава 6. Идея

- Прошло пять дней, и он появился, - Федор Викторович Дятлов вышел из-за письменного стола и долго смотрел в окно. – Так было и в прошлом году, и в позапрошлом году по нескольку раз. Пришел домой сам, рассудителен, мыслит хорошо, а где он был в это время, снова не помнит. Ну, так не может быть! Одежду, в которой он гулял, осмотреть снова не удалось, дочка ее выстирала. Я ее сфотографировал, уже стиранную, - стуча по подоконнику, смотрит в окно следователь. 
- Федор Викторович, - разорвал тишину Синцов, - не могу понять, что вас так тревожит в этом старике?
- «Тревожит»? – Дятлов повернулся к Николаю. - Да, меня работника прокуратуры, следователя с огромным стажем работы в следственном комитете, тревожит одно, Николай Иванович, а почему все это повторяется с постоянством?! Но нельзя забывать еще и того факта, что дочка только на следующие сутки, как отец не пришел домой, начинает беспокоиться и обращается в полицию.
- А родственники у него в городе есть?
- Нет. Проверяли. В Иркутске дальние родственники, вроде, есть. Но к ним поездом Вертилов не ездил, самолетом не летал, и, вообще, у них с ним давно разорвана связь. Сергей Викторович в свое время работал в КГБ, занимался строительством особых объектов. А у родственников к чекистам очень плохое отношение. Берия в 1938 году назвал его бабушку с дедушкой английскими шпионами и отправил в концентрационные лагеря, с которых они не вернулись. Их дочка с сыном воспитывались в детдоме. Второе, наши местные психотерапевты Вертилова не раз проверяли, инкогнито, заключение одно, это - нормальный человек. У него хорошо развита психика, он ей управляет, решает сложнейшие шахматные задачи, физически развит, до сих пор увлекается бодибилдингом.
- (?)
- А что здесь удивительного? – заметив удивление Синцова, сказал Федор Викторович. – Я сам еще балуюсь этим. А он в молодости  был серебряным чемпионом округа по двоеборью.
- Такой худой?
- Это он сейчас стал таким, от недоедания.
- Такой дом построил, содержит его хорошо и голодает? – снова удивился Синцов.
- Он не от нищенства голодает, а потому что стал приверженцем здорового образа жизни, Николай Иванович. А сам далеко не нищий. У него есть счет в банке, на котором, короче, много рублей. Пенсию он переводит на другой счет, пользуется банковской расчетной картой. А с того, накопительного, снимает проценты, и не сам, а его дочь.
- Завидуете ему, Федор Викторович?
- Честно? Да! Но я так не умею жить, мне не несут все подследственные деньги, продукты, строят дом, гараж, подвал чуть ли не на сорок пять квадратов, и гаражи в гаражных кооперативах.
- А он кем работал?
- Инженером охраны труда на химкомбинате, несколько филиалов которого работают еще и в других городах.
- Да уж, Федор Викторович, а, может, его кто-то из них, коллег Вертилова, приглашает к себе, ну, вспомнить былое. Заезжает за ним на машине, и они уезжают. К примеру, к егерю, может, у него там где-то заимка есть? А почему ей и не быть, для этого же не обязательно быть охотником. Правильно, Федор Викторович?
- Вот, и я так же думаю, Николай Иванович, как и вы. А мне именно это и не нравится. Чувствую, что ему просто хочется водить меня за нос. А Вера Сергеевна, его дочь, подыгрывает своему папе. Такое чувство, что они поспорили, кто меня быстрее раскрутит.
- Все сейчас как-то перемешалось в моей голове, - решил отвести тему разговора Николай. – Сегодня был в «Красном знамени».
- До сих пор выписываю эту газету, - улыбнулся Дятлов. – Настоящая газета, жаль только то, что нашей темы там нет.
- Вот для того, чтобы я открыл эту рубрику, меня и приглашает туда Семаков.
- Семаков? – удивился следователь. – Он - просто редактор, Николай Иванович. Так?
- Федор Викторович, он управляет коллективом, и думаю, все-таки он набирает себе штат. А его хозяин ему доверяет.
- С одной стороны, я с вами согласен. Но, по секрету, мы с Афонасьевым Климом Климовичем находимся в очень хороших отношениях.
- Извините, - Николай встал, - извините меня, Федор Викторович, мне уже бежать нужно.
- Вас я не выпущу: разговор только начали, а вы бежать. Вы только не подумайте, Николай Иванович, что это я вашу кандидатуру ему предложил. Давно уже не встречались с Климом Климовичем, около года. Одно скажу, он иногда бывает очень жестким человеком, вот о чем я вас хотел предупредить. Если ему человек не нравится, то сразу же увольняет его и делает все это так, что даже я, представитель прокуратуры вместе с судом, бессилен восстановить этого уволенного.
Вроде бы, все есть, чтобы по закону тот человек, неугодный Афонасьеву, мог вернуться назад, на свое старое рабочее место. Но в договоре у него, работодателя с нанимаемым работником, есть строчка, что в любое время работодатель по различным причинам может закрыть этот контракт. И, что самое интересное, после этой строчки, в правом углу есть место для подписи нанимаемого, расписываясь в котором, работник дает отдельное согласие на эту часть договора.
- Ну, Федор Викторович, что говорить, это - современный мир.
- Вот и я вас заранее предупредил об этом. Он будет вам указывать, о чем писать, как писать, когда, где и у кого брать интервью, на что обратить особое внимание и как разыграть эту тему. Он - настоящий идеолог, у которого нашим многим политикам нужно еще учиться и учиться.
- Вы были коммунистом?
- Был, - насупился Дятлов. – И что? вы ведь тоже были членом партии КПСС.
- Тоже верно, - Николай застучал пальцами по столу и, резко посмотрев в глаза следователя, сказал, - я до сих пор раб идей этой партии. И буду им всегда, а не перед тем, на кого работаю, Федор Викторович. А вы?
- И не только вы один такой, как и я, а даже и тот же Скуратов, Афонасьев, в том числе, и Президент любого государства, такой же, как и мы с вами - раб.
- И зачем вам сейчас нужна эта буря в стакане? С вами мы все согласны.
- «Мы», «мы», - передразнил Николая Федор Викторович. - Пойдемте в парк, прогуляемся.
- В какой парк?
- А тот, где мы с вами позавчера расстались.
- Вас все к дому Вертилова тянет?
- Хм, - улыбнулся следователь. – Вообще-то это серединка между домами, в которых мы с вами проживаем, уважаемый Николай Иванович, - похлопал Синцова по плечу Дятлов. – Это раз.
- А второе, я вам скажу: мы с вами - мелкие люди, - начал открывать дверь своего кабинета Дятлов. - Стоп, стоп, - подняв руку, и, прислушиваясь к происходящему в коридоре, остановил Синцова. Взглянул на часы, и когда в коридоре он услышал чей-то громкий разговор, прошептал:
- Сейчас, сейчас пойдем, подождите, - и, отворив дверь своего кабинета шире, прошептал, - смотрите!
Лицо того человека было для Синцова знакомым, но он никак не мог вспомнить, кто это. По росту, высокий, несколько полноватый, одет в дорогой черный костюм.
- Не знаете его? – сверлит глазами Николая Дятлов.
- Нет.
- Своего начальника не знаете?
- Скуратов? – удивился Синцов.
- Он самый.
- А что он здесь делает?
- А вы? У каждого свои дела в прокуратуре, Николай Иванович, - похлопал Синцова по плечу Дятлов. – Надеюсь, цель его прихода сюда нас не касается.
- Не касается? Мою трудовую книжку потерял Ржавский. Столько гадостей о себе, как журналисте наслушался, вы бы только слышали. Стоп, я сейчас, - и, выскочив в коридор, побежал догонять Скуратова с прокурором. Но опоздал, машина Михаила Сергеевича, джип «БМВ» шестой модели, уже покинула стоянку прокуратуры и выехала на дорогу проспекта Мира.
- Николай Иванович? – догнал на улице Синцова Дятлов, - завтра утром получите свою трудовую книжку, Скуратов ее уже нашел. Она, оказывается, запала где-то между папками, - с одышкой в голосе договорил следователь.
- Огромное спасибо, Федор Викторович, вам за помощь…

- 2 –

В парк Николай со следователем не поехал, настроение, как полевой цветок, если ему комфортно – живет и радуется солнышку, дождику, а если поранен, - то склонится к земле и дрожит от холода или тепла, ища силы, чтобы выздороветь.
К бутылке пива, лежавшей в холодильнике, Николай так и не притронулся. Сидел в кресле и «листал» телевизионные программы, напечатанные в какой-то коммерческой газете, не на одной из них не останавливаясь.
Сегодня у жены ночная смена, дочка – на базе отдыха, он дома один. Можно заниматься, чем хочешь: читать книгу, лазить по интернету, что-то сочинять... Но, ничего этого и другого делать не хотелось. Бездумно смотрел на меняющиеся кадры на телевизионном экране. Но вскоре и это надоело, как и нищенская жизнь.
Те деньги, которые по какой-то непонятной причине ему перевел редактор, он повернул на погашение одного кредита и чуть-чуть оставил на «завтра». Но от этого, серьезно свои дела не поправишь. Кредит за спальный гарнитур с телевизором, уменьшился не сильно, и вчера жена весь вечер его пилила, что решил перейти с одной нищей газеты в другую, которая также может в любую минуту сесть на мель. Ну, а куда идти ему еще, а? Что у нее в больнице больше, чем ему, платят? Вообще, на копейки живут.
«И зачем, спрашивается, подумал об этом? – Николай затянул под себя ноги и накрыл их пледом. Диван-кровать несколько раз хрустнул пружинами и замер. – Мечты стать звездой, работать в столичной газете или на центральном телевидении окрыляли его с пятого класса. Он с замиранием сердца слушал журналистов, ведущих телевизионные и радиопрограммы, и представлял, что он тоже сможет этого добиться, и его все будут любить, шептаться, глядя на него, когда он идет по улице».
Но все, после окончания учебы в институте, оказалось далеко не так. С трудом нашел коммерческую газету, в которой за копейки работал рекламным агентом. Потом нашел себе место менеджера в автосалоне, который через три месяца «умер», потом - в кооперативе по продаже бывших в употреблении труб работал. И как только ему удалось найти хорошего покупателя, и он размечтался с этой сделки получить сто тысяч рублей, как тут же был отчислен с работы хозяином этого кооператива. Он прибрал в свои руки гонорар Николая. Такая же история с ним произошла и в другом кооперативе.
Сжалилась судьба над Синцовым только в третьем кооперативе, в рекламно-информационном агентстве, выпускающем и свою газету. Его статья о молодом выпускнике института, который не раз был обманутым разными коммерческими предприятиями, понравилась не только редактору, а и хозяину агентства: его приняли в штат газеты. Зарплату дали небольшую, но, как говорится, голодному любая хлебная крошка в радость. Тем более, весть о том, что не всем его сокурсникам удалось найти себе место в СМИ, даже после четырех-пяти лет после окончания института, Николая Синцова успокаивала. Поэтому и держался он, как мог, за эту работу, старался проявлять инициативу. Последняя из них: писать детективные романы удалась. Но тираж газеты от этого не увеличился, а продолжал падать.
Предложение его подготовить несколько материалов под рубрикой «из зала суда» редактор поддержал, но и это хорошего результата сразу не дало: народ перестал читать их газету, в киосках она залеживалась, потом большими стопками выкидывалась в мусор, пока Николай не наступил на одну из серьезных тем. А все началось с его интервью, взятого у начальника Следственной части ГСУ МВД РФ по их области.
Тогда он сказал, что самыми распространенными преступлениями в сфере ЖКХ являются хищения: присвоение, растрата, мошенничество. Как правило, их совершают руководители управляющих компаний, товариществ собственников жилья и муниципальных унитарных предприятий. Способы воровства средств, собираемых с населения на оплату коммунальных услуг, самые разные. К примеру, недобросовестные коммунальные компании перечисляют деньги жильцов на подставные и подручные фирмы под видом оплаты работ, которые в реальности не были выполнены. Бывает, принимают в штат несуществующих сотрудников, которым начисляется зарплата, которую тут же прибирают себе в карман.
Немало злоупотреблений происходит и при проведении капитальных ремонтов жилья, дворов, инженерных сетей, опираясь на Федеральный закон "О фонде содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства". Организация, обслуживающая жилье, либо не проводит ремонт, а выделенные из федерального и регионального бюджетов средства присваивает себе, либо делает его некачественно - частично или из дешевых материалов -  и утаивает сэкономленные деньги.
- Создается впечатление, что коммунальщики обирают собственников совершенно безнаказанно? - спросил Николай у важного чиновника.
- А так оно и есть, - подтвердил подполковник юстиции, - в прошлом году в производстве ГСУ находилось шестьдесят одно уголовное дело. Для сравнения с позапрошлым годом, их было всего десять. Этот рост связан с усилением контроля над сферой ЖКХ.
Тогда их газета с этим интервью пошла в городе нарасхват. Несколько конкурентных газет попытались подхватить эту тему, но СМИ Скуратова создало мощную рекламу «Городским ведомостям». В дополнение к этому Николай Синцов подготовил несколько статей под рубрикой «Из зала суда», и тираж издания возрос, буквально, на пятьдесят процентов.
«Но я для вас, судари-начальники, как был рабом, так и остался им. За все это время, хоть бы какой-нибудь копеечной премией наградили. Сколько писем я приносил вам, господин Ржавский, показывал, из-за чего тираж газеты растет. А что в ответ слышал? «Каждая ваша статья – это галиматья. Вы - писака, а не журналист. Учитесь у «Комсомольской правды», у «Коммерсанта».
«Нашел с чем сравнивать свою стенгазету. Если бы я тогда не сорвался и этого не сказал, то моя карьера, которая была и так прибита ржавым гвоздем к плинтусу, вами же, господин Ржавский, была бы, может, так быстро не засыпана еще и мусором с отходами. Вы всю славу материалов, выходивших под рубрикой «Из зала суда»,  приписали себе. Корректорша хорошо слышала, как об этом вы, и не раз, говорили Скуратову. Ну, и тешьтесь теперь этой славой, - вздохнул Синцов, - попробую в «Красном знамени» что-нибудь круче сделать, чем у вас».
Телерепортаж, рассказывающий с экрана телевизора о событиях на одном из германских заводов, сбил с тяжких размышлений Синцова. Там погибло несколько человек в одном из сборочных цехов. Причина: в цехе не соблюдалась охрана труда.
«А я еще плачу, хнычу, - встал с дивана Николай. – А там, как на шахте. А говорят, Германия, Германия -  самое цивилизованное государство. Там даже думать о нарушении закона боятся». Боятся, а нарушают.

- 3 –

Не спалось. На будильнике 2:30. Пиво, глоток которого можно было сравнить со снотворной таблеткой, не подействовал, как и все пятьсот граммов этого хмельного напитка. А все потому, что лезут в голову разные мысли. О том, как будет завтра, то есть, уже сегодня, он будет разговаривать со Скуратовым, забирая свою трудовую книжку. О том, что можно предложить нового газете «Красное знамя», которую он, к своему большому сожалению, в последние годы не то, что не читал, а даже не смотрел.
Вылез из кровати, накинул на себя пижаму, включил ноутбук, нашел сайт газеты «Красное знамя» и стал его просматривать. Да, партийная газета оставалась верной своим социалистическо-коммунистическим канонам. В каждом ее номере была небольшая критическая статья, затрагивающая какую-то социальную тему, плюс  фельетон, репортаж с какого-нибудь социального мероприятия. И, что не менее важно, один из разворотов «Красного знамени» состоял из небольших материалов о химкомбинате, градообразующем предприятии города, из зарисовок о людях, работающих на нем, одна страница рассказывала о жизни пенсионеров.
«Вот откуда у них родничок бьет, - прикусил губу Николай. – Людям рассказывают о людях. Поэтому у газеты и тираж такой большой. – Даже публикуют поздравления с Днем рождения, не говоря уже о традиционных объявлениях по продаже имущества, заполнивших вторую половину газеты. Еще, наверное, все частные объявления публикуются бесплатно?», - зевнул Синцов.
Посмотрев на время, Николай присвистнул, на часах полчетвертого утра, осталось полтора часа до подъема.
И снова не спалось. Ворочался.
«А, может, предложить им публикацию архивных материалов? А о чем они будут? Ну, к примеру, о партийных конференциях, на которых наказывали кого-то за просчеты или хвалили. И молодежи будет интересно просмотреть их, глядишь, и к коммунистам потянутся, будут правду искать. А она сегодня, ой, как нужна нашему обществу, особенно, когда, благодаря ей, будут воров бить по рукам.
Да, да, воров нужно обязательно наказывать!» - зазевался Николай и, потянув на голову одеяло, заснул.