Глава 8. Оборотень

Очерк о Столярове, опубликованный в «Красном знамени», прошел спокойно, без звонков в редакцию от самого героя материала, его родственников и знакомых, и тех, кто не давал этому человеку в свое время не только говорить, а даже и рта раскрыть о гибели его сына на заводе. А все потому, что вышедший материал рассказывал только о том, за что он, простой рабочий, был награжден орденом «Дружбы народов».
«И правильно, - в очередной раз успокаивал себя Синцов, просматривая редакционную почту, адресованную ему, - горю Столярова никак не поможешь. А злость на тех людей, виновных в гибели его сына, сколько ее не расти в себе, а толку не будет, ведь сердце - не машина, которую всегда можно отремонтировать. Единственное, на что можно надеяться Столярову, это на то, что у тех «убийц», еще осталась какая-то доля совести…».
В этот день от читателей Николаю было адресовано семь писем, их авторы – старики. И все они очень рады, что в газете стали рассказывать о преступниках, которые понесли заслуженную кару. А в следующей половине каждого своего письма, они просят написать о тех «плохих» людях, которые живут рядом с ними. В одном письме рассказывалось про продавца «соседнего магазина», который обвешивает покупателей и продает им залежавшийся товар. В другом письме женщина ругает своего зятя, в третьем – невестку, в четвертом - соседку, в пятом – о непомерно растущих ценах за квартплату… 
Николай на эти письма не отвечал, так как хорошо знал, к чему это может привести. К массовым приходам этих авторов в редакцию с мольбами защитить их от кого-то, написать про кого-то статью в газету, рассказать в газете об их проблемах мэру города, припугнуть кого-то, он был готов и знал, что нужно просто выслушать человека.
А времени, которое отводится на рабочий день, Синцову и так не хватало. Многие материалы, написанные внештатными корреспондентами, секретарями партийных, молодежных организаций, рабочими, представителями культурных учреждений и школ, требовали к себе особого внимания. Многие из них приходилось переделывать от начала и до конца, оставляя всего лишь фамилию автора и тему, которую он раскрывал. В результате этого на написание своего материала, который требовал аналитической разработки темы, раскрытия психологического характера героя и, в конце концов, его правонарушения, почти не оставалось. С этими корреспонденциями приходилось работать дома, с позднего вечера, когда жена  с дочкой ложились спать. И, по натуре жаворонок, Николай стал еще и совой. А, что поделаешь, ночь это единственное время, когда его никто не отвлекает от работы и можно спокойно обдумать тему и написать статью, отвлекаясь, разве что, на питье кофе или чая.
В последнем письме, написанном Татьяной Агеевной Сушко, его что-то привлекло, но Николай пока не смог уловить этой линии. Не раз в течение дня хотел перечитать его, но в этот момент, ему обязательно что-то мешало это сделать, то телефонный звонок, то кто-то заходил к нему в кабинет. Перед уходом с работы вспомнил о письме и бросил его к себе в сумку.
В маршрутке выдалась возможность посмотреть письмо. Женщина рассказывает о соседе по частному дому, у которого «поехала крыша». Его вечно кто-то обкрадывает, меняет ему сушащуюся во дворе одежду на грязную спецодежду. Кто-то подбрасывает ему письма в почтовый ящик с «последними предупреждениями». Но Александр Александрович эти письма сразу же сжигает. Предложения соседей обратиться с ними в полицию даже слушать не хочет. Это, скорее всего, потому, «что Сан Саныч или наркоман, или бывший тюремщик, сбежавший из заключения, а, может даже, шпион», - писала Сушко. - «Хотя, на вид очень интеллигентный человек, ему недавно исполнилось семьдесят лет».
Почерк у женщины был ровный, буквы большие, без наклона. Судя по нему, это - женщина сильной натуры, которая и «в горящую избу войдет, и коня на скаку остановит».
«Из бывших, - подумал Синцов и тут же усмехнулся своему непонятному выводу. – Из каких «бывших»? Секретарш, учительниц, комендантш общежитий? Глупо, а вот с историей, что у человека во дворе поменяли сушившийся костюм на спецодежду, он уже знаком».
Открыв ноутбук, Николай быстро нашел в нем файл, когда-то скопированный им из городского сайта «Полдень.RU» под заголовком «Обменяли спецодежду на кальсоны», и начал его читать:
«Семидесятипятилетний пенсионер И.К., живущий летом на дачном участке «Березовая роща», третий раз сталкивается с неприятной для него ситуацией. Кто-то ночью, усыпляя четвероного охранника Шарика (смесь лайки с овчаркой и достаточно злой) меняет одежду хозяина, вывешенную в его дворе после стирки, на грязную, изорванную спецодежду...»
«Семидесятипятилетний пенсионер И.К., а здесь, в письме Татьяны Агеевны Сушко, героя зовут Александром Васильевичем. Люди разные, - сравнивая две информации, подумал Синцов. – И.К. живет летом на дачном участке «Березовая роща», а Сан Саныч живет на улице Можайской в частном доме. Вот такие вот дела. Почему это произошло, понять не сложно. Это, скорее всего, действия каких-нибудь иногородних или прибывших сюда из другой страны гастарбайтеров. Закончили работу, поменяли одежду и по домам. Другого предположения нет», - и, спрятав письмо женщины назад в сумку вместе с ноутбуком, стал думать о другом.

- 2 –

Статья, над которой он работал сейчас, назвал «Оборотень». Заголовок, пожалуй, это одна из важнейших частей материала, который дает возможность автору настроиться на раскрытие темы. «Оборотень» - это мифологическое существо, обладающее способностью превращаться из человека в животное или наоборот.
Но герой материала - Шмыгало был немифическим животным, а мошенником чистой воды. Он маскировался под целителя-экстрасенса и убеждал своих пациентов, страдающих от болезней, чтобы те воспользовались его услугами. Всю информацию о людях, в основном, стариках или душевно больных, на которых ему якобы указывали души, он собирал заранее в поликлиниках города. А дальше по мобильному телефону начинал их обрабатывать, запугивая большими физическими и духовными мучениями.
Сеансы Шмыгало были дорогостоящими, начиная с тридцати тысяч рублей. А в «лекарственные» травы, из которых он делал чай, а клиент должен был выпить его до начала сеанса, входили препараты, влияющие на нервное состояние: апатию, вялость. Включение в этот момент ламп с меняющимся то желтым, то красным и ультрафиолетовым светом начинало вводить больного человека в истерию, вызывая в нем страх. А голос, идущий из динамиков, начинал зомбировать гостя, вводя его в состояние подчиненности экстрасенсу…
В результате этого, многие его пациенты стали попадать в психоневрологические диспансеры, расставаясь не только с деньгами в момент лечения у экстрасенса, а и недвижимостью – дачами, квартирами. Таким образом, за три с половиной года своей деятельности Шмыгало заработал около шестнадцати миллионов рублей. Но и это еще не все, благодаря его «помощи», из-за прекращения лечения, назначенного врачами медицинских учреждений, и нервного расстройства умерло более десяти человек.
Синцов несколько раз просматривал видеосюжеты, сделанные при допросе подозреваемого Шмыгало. На вид это приятной внешности человек, с мягким голосом, немножко полноватый, невысокого роста. Лицо у него круглое, черные волосы с проседью, собраны на затылке в хвост и стянуты резинкой. Голос у него тоже приятный, спокойный, даже не верится, что Шмыгало находится под уголовной ответственностью в связи с гибелью нескольких человек, отравившихся грибами во время проведения им сеанса.
На вопросы следователя, связанные с целью его лечения пришедших к нему людей, подозреваемый отвечал не сразу, беря некоторое время на их обдумывание. В этот момент руки у него начинали дрожать, на лице появлялся испуг, и свой ответ он начинал всегда с одной фразы: «Я всеми душевными силами страдал вместе с ним».
Слушая Шмыгало, который в миру себя называл Светлым человеком, Николай невольно начинал ощущать жалость к нему, чему видно поддавался не только он, а и полицейский офицер, ведущий следствие.
«Вы понимаете, гражданин-следователь, когда ко мне подходит женщина и просит помощи, ну как я могу ей отказать в этом? – дрожащий голос Шмыгало вызывает слезы. – Ну, как поступить в этот момент, я ведь не убийца. Если у нее, этой пожилой женщины уже нет веры врачам, ее заболевание очень сложное, то этому старому человеку нужно оказать хотя бы какую-то психологическую поддержку, в которой она так нуждается. И я ее начинаю успокаивать, отвлекать от плохих мыслей, рассказывать о чем-то хорошем. А ведь это и начинает ей, болезной, давать веру в то, что еще не все потеряно, можно вылечиться и жить, жить…»
«И это говорит мясник, в свое время проработавший пять лет на мясокомбинате, - думал Синцов. – Убивал животных током или ножом, распарывал их шкуру, рубил их кости и в своем духовном мире, при всем этом, оставался мягким, душевным, заботливым человеком, куда-то пряча свой дух палача, убийцы. Хм. А такое может быть? Наверное, да.
Но, как это связать с тем, что в поданный чай пришедшему к нему пациенту Шмыгало подсыпал порошок из высушенного мухомора, листьев дурмана или еще чего-то там? А, как можно понять, когда после принятия этой отравы человек входил в повышенное нервозное состояние или транс, Шмыгало включал диск с угрозами, с описанием ада, с рассказом о том, что ждет там в преисподней этого человека, если он вовремя не очистит свою душу. Если он не отдаст свое самое дорогое человеку, который заботится о нем.
Да, это страшный человек. Он - самый настоящий оборотень. Когда встречал гостя, пел ему псалмы о радужности прекрасной жизни, окутывая его своей заботой, а когда человек впадал в прострацию, запугивал его страхами».
Николай вытер пот со лба и посмотрел на настенные часы: час тридцать утра, а на экране ноутбука указан только заголовок и под ним несколько строк, что осужденный Шмыгало после обращения в высшую инстанцию апелляции не получил. Приговор остался в силе.
Еще раз пересмотрел список файлов с видеосъемками. Вроде все их пересмотрел уже по несколько раз. Перевернул лист и невольно присвистнул, там записан еще один файл, о котором он совершенно забыл. По размеру самый большой, около двести семидесяти мегабайт.
«По вашей просьбе мы принесли икону Божией Матери», - говорит следователь в видеозаписи и достает из сумки что-то, завернутое в белую материю. Разворачивает ее и кладет на стол перед допрашиваемым Шмыгало. – Это - икона, - уточняет следователь.
Увидев ее, Шмыгало вздрогнул, голова его затряслась, и он вместо того, чтобы приблизиться к ней, почему-то вскочив со стула, стал пятиться назад. Споткнулся и упал.
- Евгений Семенович, - говорит следователь, - что с вами. Вы же просили икону, и мы ее вам принесли.
- Нет, нет, - закрывая свое лицо ладонью, запричитал Шмыгало. – Она смотрит на меня. Нет, нет, это не икона. Она, она, - и, отползая спиной назад к двери, вдруг затрясся всем телом. Создавалось такое впечатление, что по нему идет электрический ток, но в этот момент на полу, на котором он бился в конвульсиях, ничего не было, и никто рядом с ним не стоял.
«Его несколько раз при допросе, когда он смотрел на икону, трясло, и мы невольно ждали, что его тело сейчас начнет превращаться в какое-то страшное чудовище, - рассказывал Федор Викторович Дятлов. – Самим в этот момент хотелось выскочить из комнаты и запереть ее, чтобы не выпустить это чудовище наружу».
«Вот с этого и начну, - подумал Николай и, подтянув к себе поближе ноутбук, начал писать статью.

- 3 –

- Аж, мурашки по телу прошли! – отложив листы с напечатанным текстом в сторону, сказал редактор газеты. – Коля, ты - талантище! Вот так рассказать об этом страшном человеке не всем дано. Я ведь был на том суде, сам хотел написать эту статью, но сколько не брался за нее, какая-то куцая получалась штамповщина.
- И напечатали? – поинтересовался Синцов.
- Да. Сразу же после суда, как только узнал, что этот человек апелляции не получил, сделал из нее информационную корреспонденцию. Такого она шума наделала тогда, если б ты знал!
- Иван Викторович, так что ж вы раньше об этом не сказали мне. Повторяться то нехорошо как-то, - возмутился Николай.
- Заметка заметке рознь. А, вот, икона Божьей Матери, которую он испугался – это - сила!
- Это - не выдумка, Иван Викторович, я смотрел документальную видеосъемку с допроса и видел, когда перед Шмыгало развернули эту икону, как он испугался ее. Он вскочил со стула и стал пятиться. Потом упал, его начало трясти. Артист он?
- Может, и артист. Я об этом тоже подумал на суде, когда он там прикидывался то беленьким котенком, то критиком медицинского застоя, то колдуном, то рабом Лампы. И скажу тебе, семь лет тюрьмы - это мало для него.
- А про отраву в чае не удалось следствию доказать, что она им была подсыпана.
- Неважно, Коля, но это же было, у него в доме нашли два мешка с этой отравой.
- Я о ней не писал в статье.
- Потому что у тебя было предостаточно других фактов, доказывающих его преступления. Я-то был только во время оглашения приговора и на пресс-конференции. Я не обладал таким обилием фактов, которые имел ты.
- Ну, да, согласен, - вздохнул Синцов.
- Вот, и я об этом, - Иван Викторович встал из-за стола, пожав руку Николаю, сказал. - Давай, как договаривались, пусть твою статью посмотрят в прокуратуре и подпишут, что не соврал ты ни в чем, если что, поправят. А то, сам понимаешь, мы же правду должны людям говорить, газета все-таки.
- Да, да, - согласился с редактором Синцов.

- 4 –

Федор Викторович поставил на каждой странице статьи Синцова свое факсимиле и  подписался под ним.
- Ну, что скажу, Николай. Как у нас многое в жизни совпадает. Вот куда не верти, а как будто мы все между собой связаны, как будто идем одной дорогой.
- Вы о чем это, Федор Викторович? – поинтересовался Синцов.
- Да, как тебе это все объяснить. Ну, вот, к примеру, о чем-то начинаешь думать, а оно и происходит. Мысль, выходит, она материальна, Коля. Вот и с Шмыгало так.
- Вы насчет иконы?
- А, вот, с ней, - Дятлов прикусил губу и, посмотрев на Синцова, продолжил, - а, вот, с ней-то все, скорее всего, и связано, Коленька. Помню, помню эту запись, я тогда тоже подумал, что Шмыгало играет. А моя бабка, она тоже, когда я был маленьким, рассказывала, что больные, молясь, и, прося помощи у святых, получали ее. И у меня такое впечатление, что это все может быть на самом деле. Я вроде плохо вижу, без очков читать и писать не могу, а вот Библию открываю, а у меня дома она мелким шрифтом напечатана и, несмотря на это, вижу каждую буковку ее при тусклом освещении, без очков, и читаю! Веришь?
Николай пожал плечами и сел за стол рядом с Дятловым.
- Я не против этого, Федор Викторович. Могу об этом тоже многое рассказать. Но только не понял другое, вы сказали, что эта статья прямо вовремя написана. Я так понял?
- Так, так, - прищурился Дятлов и, открыв ящик своего письменного стола, достал из него папку. В ней нашел какую-то бумагу и прочитал. - Осужденный Е.С. Шмыгало и так далее, и так далее, двенадцатого октября в день своего рождения был задушен сокамерниками. Ведется следствие, и так далее. Что рот открыл? Закрой. Обычно такие убийства в тюрьме делаются под видом суицида. Да что-то не получилось у сокамерников со Шмыгало. Видно, сильно жить хотел, не давался им. Отсюда на его теле и было обнаружено много ссадин, которые могли сделать только люди. Видно, из ада за ним посылка пришла к сокамерникам его, мол, не задерживайте его душу, она должна быть наказана и отправлена в Преисподнюю. А оборотню туда и дорога! Так?
А таких оборотней знаешь сколько? Вот, - Федор Викторович взял лист бумаги и начал с него читать. - В соседней области начальник отдела кадровой и правовой работы административного управления департамента социального развития Эдуард Попов признан виновным в совершении 14 преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 159 УК РФ (мошенничество с использованием служебного положения).
Следствием и судом установлено, что с марта 2009 по август 2011 года Попов путём фальсификации электронных сведений о получателях мер социальной поддержки в форме субсидий на оплату жилья, социальной поддержки многодетным семьям, ежемесячных пособий по уходу за ребёнком и т.д. осуществил незаконное начисление денежных средств в пользу 13 лиц, не имеющих права на получение указанных выплат, из числа своих родственников, а также в свою пользу. Его действиями департаменту социального развития области причинён ущерб на сумму около 4,5 млн. рублей».
Николай, это разве не оборотень? – глаза Дятлова стали красного цвета.
- Так, он же не в нашей области находится? Мы только о своих пишем, - тяжело вздохнул Синцов.
- А у нас, в салоне «Тойота», при проверке новых джипов оказалось, что они уже наездили от двухсот до пятисот тысяч километров. Представляешь? При их продаже документы подделаны и получается, что это - новые автомобили, выпущенные не в этом, а в прошлом и позапрошлом годах. И проданы они не сразу, так как стояли на витринах. И для их продажи автосалон делает небольшую скидку.
- Это богатых людей пусть волнует, простой люд, Федор Викторович, прочитав эту статью, скажет, так им и нужно.
- Согласен, - улыбнулся следователь. - Тогда у меня еще одно такое свеженькое, мистическое дело. Не хочешь его посмотреть? Оно связано с черными риелторами. Возьми, - и протянул несколько печатных листов Николаю.


Рецензии
Сколько же всяких преступников ловких:—((А с иконой все может быть. Больная совесть она и не такие шутки выкидывает. С уважением. Удачи в творчестве

Александр Михельман   24.01.2023 18:57     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.