Метаморфоза

   - Кирюш, - чуть слышно позвала мать.
В соседней комнате на диване сын открыл глаза и неохотно покосился на тумбочку. Часы показывали 5-30 утра. Он с трудом, оторвал голову от подушки, морщась от боли при каждом даже легком  движении. В висках  стучали кувалды. Кирилл поднялся, пошатываясь, придерживая руками голову, чтобы не развалилась на мелкие осколки.
   - Мать, ну что ж тебе не спится в такую рань,- безобидно пробурчал он, появляясь в дверном проеме. Он услышал, как мать опять произнесла его имя, но не задержался. Во рту горело и хотелось в туалет.
    Минут через десять он вышел из ванной, немного оживший, с мокрым полотенцем, об-мотанным вокруг головы.
   - Сегодня, мам, хоть верь, хоть не верь, завязываю с пьянкой, достала она меня – более решительно, чем обычно после очередного загула, пообещал Кирилл, присаживаясь на стул около кровати. Он не поднимал глаз, чтобы не встречаться  с укоризненным взглядом матери. « А во всем  Лариска виновата», - беззлобно подумал он о жене, которая полгода назад ушла к какому-то хахалю, забрав с собой восьмилетнего сына. «Все, что раньше нравилось ей во мне, стало раздражать – слишком я мягкий, не могу никому ни в чем отказать, все мной пользуются задаром, хотя на улице двадцать первый век и рыночные отношения давно в ходу. И вообще, я  - «ни о чем», «без царя в голове», а, главное, не умею делать деньги.  Может, она и права. Теперь еще и запил», -  размышлял Кирилл. - «Вот и мать слегла не вовремя, ей-то я любой нужен».
     Он отбросил мысли о неверной жене и посмотрел на мать, почувствовав легкое прикосновение ее высохшей холодной ладони к своей руке. Кирилла охватило небывалое волнение. Все его внутренности, словно взбунтовавшись, подступили комом к горлу, а пустоту заполнил холодный липкий страх. Ужас спазмами скрутил его живот.
    - Мамуль, - вырвалось любимое в детстве слово, - ты ведь не…?
    - Да, сынок, похоже, пришло мое время, - речь была слабой и прерывистой. Несколько слов дались ей с трудом, забрав последние силы. В глазах не было печали, в них застыло столько обожания и любви к сыну, что другим чувствам там не осталось места.
    - Мамуль, не надо, пожалуйста, я изменюсь, я брошу пить, я стану много зарабатывать. - Кирилл прижал к себе мать, оторвав ее от кровати, раскачиваясь, словно убаюкивая, обещал, уговаривал, угрожал. И когда, уставший, не смог отогреть застывшее тело, он бережно опустил его, провел пальцами по глазам и сложил, как положено в таких случаях, руки.
Мужчина ощутил ужас своего положения, необратимость произошедшего, невозвращение к прошлому.  Дикая ярость, прежде не свойственная,   захлестнула его с такой силой, что стало трудно дышать. Кирилл сотрясал воздух сжатыми кулаками, проклиная судьбу и жизнь и смерть.   
- Ох, мама, мама, потерпела бы еще немножко, ведь я уже изменился, - стенал сын, обращаясь к той, которая при жизни больше всего ценила в нем доброту и бескорыстие.
 Гнев в одночасье сменился злым безразличием. Кирилл на автопилоте
пошел в свою комнату позвонил  в милицию, больницу, а позже набрал номер похоронного бюро «Титаник».
  Трое его сотрудников, двое мужчин и женщина, прибыли сразу после восьми. За полчаса обмыли, одели, уложили умершую в гроб и по прейскуранту выписали квитанцию. Кирилл все время сидел в кухне. Он заглянул в предъявленную бумажку, не заостряя внимания на цифрах, и спросил, что делать дальше.
     – Если у вас похоронен кто-нибудь на старом погосте, можно захоронить там же.  Покажите копателям старую могилу. Если нет, то отвезем на новое кладбище, - ответили ему. – Рабочие подъедут завтра утром.
     Кирилл заплатил за оказанные услуги и проводил людей до ворот.
     Вернувшись в дом, он зашторил все окна, завесил два зеркала, расставил вокруг гроба стулья. Вынес лишние вещи в свою комнату. Огляделся. Мать лежала прибранная и умиротворенная. «Враз отмучилась и от меня и от всей этой долбанной жизни», подумал Кирилл, и к горлу подступил ком, в глазах защипало. Надо бы осыпать ее цветами, мама очень любила сирень. Жаль, что сейчас сентябрь. У них во дворе росли только кусты сирени, других цветов мама не сажала. Вспомнил, что надо зажечь свечки. Потом пошел на кухню, заварил крепкого чаю и сделал бутерброд. Закончив жевать, по привычке стал искать сигарету, но курить ему почему-то не хотелось.
     Плотно прикрыв кухонную дверь, Кирилл сел у гроба.
     Холодное равнодушие, не успев еще вжиться, на время покинуло его, и он не сдерживаясь, зарыдал в голос.  Он долго плакал, сморкался, ругал себя последними словами и все вопрошал, зачем мама его покинула, и сожалел, что она теперь никогда не узнает, как сильно он любил ее. 
      Когда слезы иссякли, наступило облегчение. Кирилл почувствовал даже какое-то внутреннее очищение. У него появилось желание  покаяться, открыть душу матери, чего он никогда не сделал бы, останься она живой.  Мысли его упорядочились. «Ты думала, что мне будет плохо без отца, и поэтому долго терпела его пьяные выходки. А мы ему совсем были не нужны. Только когда ты стала со мной весело разговаривать, гулять в парке, я заметил, что его давно нет с нами. Я тогда старался выполнять всю мужскую работу по дому, даже не знаю, поняла ты мою поддержку? Наверное, поняла, ты всегда меня видела насквозь».
 Иногда Кирилл оглядывался, стесняясь самого себя, но вновь возвращался к матери. Он читал вслух книгу своей жизни, перелистывая страницу за страницей, и знал, что другой возможности не будет. «По большому счету, я ведь никому не нужен, мама, кроме тебя. Ты всегда меня жалела, считала излишне мягкосердечным и винила себя в том, что я рос без отца. Никто и никогда больше не будет мной помыкать. И я обязательно верну себе сына».
  Стоило ему подумать о сыне, вернувшись в реальный мир, как он вновь ощутил приступ тихого гнева, злой решимости. Мужчина не узнавал сам себя. Потом разберусь. У гроба он хотел остаться прежним.
     Кириллу всегда было хорошо вдвоем с матерью, но сейчас особенно. Две соседки, с которыми мама дружила долгие годы, уже несколько лет как отошли  на «Титанике», поэтому он никому не стал сообщать о ее смерти и был рад, что никто не приходит.  В этом было что-то противоестественное, но и матери, кроме него, никто не нужен. Им хорошо вдвоем.    
       Когда к вечеру в квартире раздался звонок, Кирилл решил, что пришли вчерашние собутыльники, больше некому.
      За порогом стояла его жена Лариска в черном стильном костюме,  пышные темно-рыжие волосы перетягивал черный ободок, в глазах застыло приличествующее случаю сочувствие.
Кирилл не спешил впускать ее в дом.
      - Ты чего так вырядилась? – враждебно спросил он.
Лариса не ожидала такого приема от своего блаженного муженька, но решила попридержать эмоции.
     -  Анна Петровна была мне хорошей свекровью, - смиренно ответила она. - Зашла попрощаться.
     - А что ж не приходила, когда она болела? – с вызовом спросил Кирилл, пропуская жену в дом.
    Лариса никогда не отличалась терпеливостью и умом и на этот раз не сдержалась.
      - Кто ж мог подумать, что ты своей пьянкой так быстро доведешь ее до могилы!
Даже ангел, каким всегда был ее муж до сегодняшнего дня, не вынес бы такого обвинения у гроба матери. Было от чего прийти в бешенство!   
       - Заткнись, или убирайся отсюда, - в голосе звучала неприкрытая угроза.
 К сожалению, у его жены напрочь отсутствовала интуиция, присущая большинству женщин.      
                ***
       После бессонной ночи Кирилла мутило от запаха большого количества зажженных свечей, от голода и усталости. Он слегка подкрепился и вышел на свежий воздух в ожидании сотрудников ритуального бюро.
    - Едем на старое кладбище, там мамина свекровь лежит, - заявил Кирилл прибывшим и добавил: – Я сам поеду с вами, вряд ли без меня найдут бабушкину могилу.   
     Вышколенный персонал «Титаника» не выразил ни малейшего удивления по поводу безлюдья. Кирилл закрыл дом на замок.
  По дороге он все думал, сможет ли отыскать могилу, на которую в детстве за ручку его приводила мама. Бабушку живую он даже не видел.
Старое кладбище располагалось сразу за городом. Так было когда-то. Выйдя из машины, Кирилл уже знал, что нужную могилу ему никогда не найти. Он не был тут больше двадцати лет. Теперь территория погоста увеличилась в десятки раз, а через дорогу, где в его детстве паслись коровы, выросли частные двух- и трехэтажные постройки за высокими заборами, не взирая на прямое напоминание, что все в мире тленно. 
    Кирилл решительно вошел в ворота и пошагал по дорожке, оглядываясь по сторонам.
Свежих могил он не заметил, но продолжал углубляться в самый конец, вернее будет сказать, туда, откуда все начиналось. Он вел себя очень уверенно, чтобы ни у кого, следовавшего за ним, не возникло никаких сомнений.
    - Вот, - остановился Кирилл, найдя ряд заброшенных могил. Ни памятников, ни крестов; ни фотографий, ни имен. Он выбрал ту, которую время уже почти сровняло с землей.
     В 12 часов этого же дня Кирилл открыл ворота и жестами заставил катафалк подъехать к самому порогу. Рабочие вошли в дом, где все было готово: гроб стоял заколоченный. Они молча загрузили его, подождали, пока мужчина устроится рядом с гробом, и выехали со двора. Водитель по просьбе Кирилла вернулся и закрыл ворота.
      
     Через два дня Кирилл позвонил жене. Трубку взял мальчик.
     - Сереженька, - обрадовался он, услышав голос сына.
     - Папочка, ты меня заберешь к себе? – как крик о помощи прозвучал детский голос.
     -  Заберу, сынок, - голос Кирилла стал хриплым от волнения. – Позови маму.
     - Мамы нет. 
      - Тогда дядю Колю позови.
     - Здорово, - грубо поприветствовал Кирилл своего соперника, когда тот появился на проводе. Где Лариска? Что там у вас происходит? Почему мой сын …
Николай разразился бранью, не дослушав Кирилла.
      - Не знаю, куда делась эта сучка. Я вчера вернулся из поездки, ее дома фиг есть. Твой пацан второй день в школу не ходит, сидит в углу, скулит. Ох, и получит же она, когда появится. Со мной такой номер не пройдет. Я - не ты.
      - Не пыли. Разбирайся с ней, как хочешь, я сейчас за сыном подъеду.

       Сережа и внешне, и по характеру был полной папиной копией. Кирилл крепко прижал к себе мальчика.    
     - Пап, а когда мама найдется, она не будет меня ругать? – высвобождаясь из крепких затянувшихся объятий отца, опасливо спросил Сережа.
     - Тебя никто и никогда больше не будет ругать, я тебе обещаю. Ты мне веришь? – потрепал Кирилл густую рыжую шевелюру сына, единственный подарок матери.
     - Я не хочу быть добрым, маме добрые не нравятся, - недетские переживания в голосе сына разрывали душу отца.
 Сволочь, - подумал мужчина о бывшей жене, - восьмилетнего ребенка не щадила.
     - А скажи, чего бы ты сейчас больше всего хотел? Выбирай: пирожные, мороженные, зоопарк, карусели, - Кирилл переключил внимание сына, что не составило большого труда. Мальчик рассмеялся, хитро посмотрев на отца: – А у нас зоопарка нет.
    - Точно, - заметил свой промах Кирилл, - сходим, когда будет. А пока  выбирай из того, что есть.
     - Ну, если школу сегодня  можно прогулять, тогда идем в кафешку! – завопил малой.
     - А хочешь, я тебя в другую школу переведу? - спросил отец и понял, что попал в точку. Он ведь и сам страдал в школе от своей доброты и безотказности. Ребята им пользовались, но никогда не приближали к себе. Теперь он без нажима и упреков поможет сыну завоевать авторитет среди ровесников, но для начала надо перевести его в новый класс, порвать с прошлым. Короткое кошмарное прошлое быстро забывается, если тебе   восемь. Дети все переносят легче. 

         После того, как Николай заявил в милицию о пропаже своей сожительницы, Кирилла  несколько раз вызывали в отделение, приходили домой, опрашивали сына. Потрепали и Николая. Но Лариса как в воду канула. Не найдя никаких следов женщины, по истечению времени, Ларису признали пропавшей без вести.
     Кирилл долго не мог оправиться после смерти матери. Ребенок смирился со своей потерей гораздо быстрее. Причина тому проста - у подростка остался отец, который любил его, и целая жизнь впереди, полная событий, радужных надежд и возможностей. У отца не осталось никаких иллюзий по поводу бесцельного существования в несправедливом мире, где сильный пожирает слабого. В дикой природе это еще можно объяснить отсутствием интеллекта у животных, жалость не свойственна им. Волку хватает лишь ума на то, чтобы выследить зайца и, разодрав его, утолить голод. Таким создан этот, по мнению Кирилла, несовершенный мир. Отныне главной задачей отца стало воспитать сына так, чтобы он никогда не стал мелкой рыбешкой, которой кормятся акулы, или зайцем, вечно делающем ноги. Для начала необходимо было упорядочить свою жизнь, что с холодным умом и застывшим сердцем оказалось не сложно.
Однобокое воспитание, запрограммированное на жесткий характер, на убежденность, что только будучи черствым, эгоистичным можно добиться успеха в этой жизни, принесло свои плоды.
В 28 лет Сергей, благодаря своему волевому, бескомпромиссному характеру, обладал процветающим бизнесом, приличным счетом в банке. Он жил  с отцом в собственном огромном доме, где обитаемыми были несколько комнат. У молодого человека не было друзей, не было любимой девушки.  Он жил с убеждением, что правильно делает свою жизнь, ни с кем ею не делясь. 
  Однажды у Сергея произошел серьезный конфликт с конкурентом по бизнесу, и, когда никакие приемлемые предложения не смогли устроить ни одну из сторон, взяв тайм-аут, пришел к отцу.
       -Либо меня убьют, либо я должен его опередить, - без обиняков заявил он.
       - Ты должен уступить ему, - заявил отец тоном, не терпящим возражений.
У крутого бизнесмена аж челюсть отвисла. Сергей мог ожидать  любого совета или предложения, но не категорического и решительного  отказа.
 - Устранить человека легко, даже от тела можно избавиться, чтобы оно никогда не обнаружилось. Пропал человек без вести, и нет виноватых. А вот потом…
       - Как моя мама? – не дослушав, что потом, спросил сын.
Кирилл закашлялся и сделал вид, что не расслышал последних слов сына.

Когда вышел срок, и старый погост сносили, желающим предлагали перезахоронить останки своих родственников на действующее кладбище. Таковых почти не оказалось, скорее всего, их и в живых-то уже не было.   
 Экскаватор поддел ковшом гроб, сохранившийся лучше других, и перебросил в общую яму. Подгнившее дерево развалилось при ударе и рабочий, следивший за ямой, от неожиданности вскрикнул. Он увидел, как из гроба вывалились два скелета.
 Экскаваторщик заглушил машину, вылез из кабины, закуривая.
 – Что кричал?
  - Да так, показалось, наверное, - неуверенно произнес напарник, не поверив своим глазам.


 
                Конец.