Слегка обнаженная полуграция

Не буду точно обозначать страны, в которой все произошло. История давняя, но ее действующие лица живы-здоровы, иногда мы переписываемся. Может, кому-то моя откровенность покажется бесцеремонной. Замечательная страна, скандинавская. Нарциссы растут в ней повсюду, будто сорняки. И цветут по три месяца в году.

Это была моя первая редакторская командировка за рубеж. Мы изучали современное типографское оборудование. Подружились и заселились в номер отеля с руководителем пресс-службы мэрии одного из северных российских городов. Назовем мою подругу Вероникой.

Администрация послала Веронику в командировку на условиях выполнения огромного перечня дамских заказов. Вечерами, пока наша журналистская группа после деловой программы расслаблялась в водных комплексах и на маленьких яхтах (а бассейны и "плавсредства" являются культом, фетишем этой страны), моя знакомая работала «вьючным верблюдом» в местных ночных магазинах, заваливая номер пакетами и коробками. Она появлялась на пороге вконец измочаленная, когда я тонула в самом сладком сне, включала торшер и принималась ставить галочки в своих свитках. Я постепенно начинала ненавидеть Веронику.

Но однажды посреди бессонной ночи Вероника решила почитать для меня собственные стихи. Это были потрясающие баллады, выполненные с профессиональным изяществом виртуоза образа. Серая мышь на время превратилась в принцессу с тонким, одухотворенным лицом, освещенную изнутри костром нерастраченной, неведомой страсти.

С восходом мы отправились хоть час подремать на свежем воздухе. Тут надо сказать об уникальности отеля, в котором мы жили. Один из двух выходов каждого номера вел к восхитительному озеру. У постояльцев гостиницы был свой маленький участок земли, прилегающий к жилищу, свой кусочек песчаного берега озера. Поутру персонал отеля нагревал ароматные бани, стоящие на деревянных мостках над водой. А на кудрявой зеленой траве расставлял кресла, раскладывал полотенца и халаты.
Особого тепла июнь в скандинавской стране не предполагает, но в распаренном состоянии все с удовольствием ныряли в мелководное озеро, а потом, укутавшись, устраивались понежиться в шезлонгах.

… Нас с Вероникой разбудил чудной иностранец. Он размахивал руками и почти становился на колени. Вероника быстрее меня перевела с его ломаного английского, что иностранец художник и просит нас побыть натурщицами. Для этого мы должны снять «все лишнее» и прилечь в шезлонги в распахнутых халатах. А те фрагменты натуры, которые мы демонстрировать не рискнем, живописец предлагал «забросать» нарциссами - их он уже нарвал вокруг и сложил снопом рядом с мольбертом.
«Он говорит, что розовое тело, розовое солнце, белые халаты и белые цветы – это будет очень красиво», - будто извинялась передо мной Вероника.
Я только махнула рукой и сбежала, как дикарка, - мы с Вероникой хоть и оказались ровесницами, но она была девушкой на выданье, а я – матерью почтенного семейства. 

Дальнейшее развитие сюжета выглядело невероятно.

Прошло несколько месяцев после путешествия, и Вероника прислала мне копию картины с нарциссами. Я не много понимаю в живописи, но автор меня сразил наповал. Откуда-то из-под легких мазков лилась музыка такого счастья, что даже на репродукции было заметно, как подрагивают целомудренные юбочки-лепестки в такт взволнованным вздохам слегка обнаженной полуграции. Показалось, я слышу рифмы стихов, которые мне ночью читала Вероника. Только теперь она открывает свои баллады человеку, который ей бесконечно дорог.

Я вспоминала задумку художника про «розовое» и «белое», но картиной правило вовсе не тело, и уж тем более не халат. Ее ошеломительный магнетизм исходил из восторженных глаз нимфы, только что родившейся из рассвета, прохладной воды, бутонов и упоения.

Приписка к посланию выглядела абсолютно прагматичной. Вероника сообщала, что скандинавский художник, довольно известный в богемных кругах, очень хорошо заработал на картине с русской красавицей, выставленной на нескольких модных вернисажах в Европе. Он посчитал необходимым перечислить Веронике маленький процент своего гонорара, которого хватило на большую квартиру для Вероники в ее северном городе.

А через какое-то время Вероника, с которой мы обменивались редкими сообщениями, оставила свою чиновничью должность, открыла в новой квартире частную мини-галерею и принялась популяризировать современное искусство мастеров кисти Скандинавии. Сама водила туристов. Признавалась, что, наконец, нашла себя в жизни.

Как-то, спустя приличное время после нашей "молодежной" командировки, я все-таки спросила, есть ли в собраниях Вероники «слегка обнаженная полуграция». «Ну, что ты, - возмутилась Вероника. – Я к своей любви экскурсантов не подпускаю».
Какой оказалась эта любовь, было ли в жизни моей знакомой продолжение того «бело-розового» утра, полотно с которым и сегодня несложно найти в соответствующих художественных каталогах, - я разузнавать не стала… 


                Ирина Маслова