Сделка

Минипьеса

Действующие лица:

ХУДОЖНИК

ЛУКАВЫЙ

Место действия – мастерская художника. Окно открыто в сад.

Художник работает за мольбертом, рисует, отходит назад, рассматривает работу, снова подходит, рисует, отходит. Так повторяется несколько раз, наконец он в гневе швыряет кисти в угол.

ХУДОЖНИК:
Проклятье! Ни огня, ни сил, ни чувств,
Ни куража… Нет тягостней потери!
Как будто в заколоченные двери
Отчаянно, бессмысленно стучусь.
Кому дано творить, тому даны –
В нагрузку к жару, дару откровенья –
Периоды потери вдохновенья,
Когда бескрыл и небеса темны.
Да, творчество наркотику сродни.
Вопрос не в том, оценят ли потомки –
Но кайф! Восторг!.. И – неизбежность ломки,
Пустые и мучительные дни.
В такие дни я, честно говоря,
Испытываю подлинную зависть
К тем, что с обузой-музой не связались –
Живут себе спокойно, не творя.
Зато когда Всевышний от щедрот
Вернёт кураж – какое это благо!
Как будто бы целительная влага
Вливается в твой пересохший рот.
И ты опять всесилен и крылат!
Стократ – когда  твой холст удачным вышел.
О, это счастье сладостней и выше
Любовных и любых других услад!
…Но мне на ум приходит иногда:
У всех творящих – собственная планка.
Зависит ли от степени таланта
Блаженство завершённого труда?
А вдруг за всякий труд – хорош ли, плох –
Награда одинаково большая?
Вдруг столь же счастлив бездарь, совершая
Прыжок под свой кургузый потолок?
И карлик той же радостью согрет,
Что и гигант? – ей-богу, интересно.
Неужто покоренье Эвереста
Равно отваге влезть на табурет?
Выходит, что не так уж и важна
Таланта мера? Счастье и мученья
Для всех имеют равное значенье,
Их суть – самонадеянность одна?
И создающий жалкую мазню
Не ведает, что полотно убого?
А вдруг, не в силах оценить итога,
И я себя гигантом возомню?
Не может быть!  Да разве я из тех,
Кто пишет для забавы и от скуки?
Нет, я согласен на любые муки,
Коль эти муки – плата за успех.
До слёз, до крови, до разрыва жил!
Насчёт потомков – я погорячился.
Я жажду, чтобы холст мой получился
Шедевром – и меня бы пережил.
Пускай один! Но, вопреки годам,
Игрой ли цвета, мощью ли сюжета
Он покорял бы души. Я за это
Всё, что могу… всего себя отдам!
 ( Подходит к дивану, ложится).

Внезапно в мастерской гаснет свет, проносится резкий ветер, снова загорается свет. Перед Художником оказывается милейший молодой человек, вполне обычного вида, если не считать небольших рожек, виднеющихся в волосах.

ХУДОЖНИК (Вскакивает):
Кто вы такой? И как сюда вошли?

ЛУКАВЫЙ:
Не бойся. (Что за взвинченные нервы!)
Я тот, кто продаёт творцам шедевры –
Страдальцам, что от мук изнемогли.
Что бредят не восторгами любви,
А мастерством, бессмертием и славой.
Мне люди дали прозвище «Лукавый»,
И ты, пожалуй, так меня зови.
Я услыхал твой клич, твою мольбу:
Мол, за шедевр ты всё отдать согласен.
По правде, случай твой предельно ясен.
И я – твой шанс переменить судьбу.
Ну что же, если дело решено –
Подпишем сделку, копья не ломая.

ХУДОЖНИК:
Нет, погоди-ка… Я не понимаю:
Ты за меня напишешь полотно?

ЛУКАВЫЙ:
Зачем же? Это будет твой удел:
И вдохновенье, и изнеможенье,
Полёт, триумф, блаженство завершенья –
Ты испытаешь всё, чего хотел.
С последним, завершающим мазком
Ты убедишься со счастливой мукой,
Что договор наш стал тебе порукой
В труде, и риск оправдан целиком.
И, оглядев с пристрастьем полотно,
Увидишь, что труды твои нетленны –
Им и тебя, и каменные стены,
И поколенья пережить дано.

ХУДОЖНИК:
Допустим… А цена-то какова?
Я человек не слишком-то богатый…

ЛУКАВЫЙ:
Да ты же сам определился с платой!
«Я всё готов отдать!» – твои слова?

ХУДОЖНИК (удивлённо):
Мой жалкий скарб и этот скромный дом?
Зачем они нужны тебе, Лукавый?
Решил развлечь себя пустой забавой,
Лишив меня…

ЛУКАВЫЙ (раздражённо машет рукой):
Оставь! Ты не о том.
Ах, люди, как вы жалки и смешны!
Трясётесь вы над суетным и бренным,
Не думая об истинно нетленном,
О том, чему и вправду нет цены!

ХУДОЖНИК (осенённый догадкой):
Аааа, так тебе душа моя нужна!

ЛУКАВЫЙ (с презрением):
Оооо, этого добра сейчас навалом!
Теперь берут за душу чёрным налом –
А чем ещё, когда душа черна?
А то – отдать готовы за гроши:
За месть соседу, за шмотьё – за крохи…
Да я почти забыл о той эпохе,
Когда была иной цена души.

ХУДОЖНИК:
Так что ж тогда в обмен на мастерство
Ты хочешь получить? Скажи толково.
Помимо этих благ – души и крова,
Я не имею больше ничего.

ЛУКАВЫЙ:
Как – ничего? Ну, это ты загнул!
А жизнь твоя? Ты сам назначил цену.
Твердил и клялся, что готов к обмену –
Я за язык тебя-то не тянул.

Художник в ужасе отступает.

ХУДОЖНИК:
Что? Жизнь отдать??? Помилуй, как же так!
Нет, я имел в виду совсем не это!

ЛУКАВЫЙ:
Что ты имел – неважно. Песня спета.
Вперёд! Пора подписывать контракт.

ХУДОЖНИК:
Я не подумал... Нет! Я не готов!

ЛУКАВЫЙ:
Имей хоть каплю самоуваженья!
Неужто ты пойдёшь на униженье
И отречёшься от своих же слов?

ХУДОЖНИК:
Унижусь пред тобой – что за беда?
Да, отрекусь.

ЛУКАВЫЙ:
О времена, о нравы!
Эх, люди!.. Нет, не я, а вы лукавы.
Дал слово, взял… Ни чести, ни стыда!
Вот раньше, помню, слово – хоть потоп,
Хоть камни с неба – было твёрже стали.
Сдержать его – за доблесть почитали.
А не сдержал – позор и пуля в лоб.

ХУДОЖНИК:
Ну что ж, ты прав. Такие времена.

ЛУКАВЫЙ:
Да ты представь, что подошёл к порогу
Бессмертия! Что ты подобен Богу!

ХУДОЖНИК:
Оставь меня! Изыди, Сатана! (Пытается перекреститься).

ЛУКАВЫЙ (хватает его за руку):
Ну-ну, не горячись. Подумай сам.
И согласись: мои резоны здравы.
Прекрасно жизнь отдать во имя славы,
Растущей не по дням, а по часам!

ХУДОЖНИК:
Но это невозможно!

ЛУКАВЫЙ:
Отчего?

ХУДОЖНИК:
Никто б не согласился – это ясно!

ЛУКАВЫЙ:
Ты убеждён? Представь себе, напрасно.
Ведь я уговорил не одного.

ХУДОЖНИК:
Кого??? Поведай, если ты не лжёшь:
Кто жизнь тебе отдал, не только душу?

ЛУКАВЫЙ:
Ну нет, я тайну сделки не нарушу.
Но ты подумай… Может, сам поймёшь…

ХУДОЖНИК:
Не верю!

ЛУКАВЫЙ:
Что ж, не верь. Живи, старей…
Мне безразлично: веришь ты, не веришь.
Ты всё своей ничтожной мерой меришь.
Другие мыслят глубже и мудрей.
Вот ты ответь: ты мог бы жизнь отдать
Чтобы спасти ребёнка?

ХУДОЖНИК:
Без сомненья.
Отдал бы, не колеблясь ни мгновенья.
Лишь думал бы: успеть! Не опоздать!

ЛУКАВЫЙ:
Я вижу, ты взволнован не шутя.
Так что же громы-молнии ты мечешь?
Ведь ты же сам себе противоречишь:
Картина, как-никак – твоё дитя.

ХУДОЖНИК:
Но это несравнимо!

ЛУКАВЫЙ:
Отчего ж?
Стремиться, чтоб дитя бессмертным было –
Да, это стоит доблести и пыла.
За жизнь – бессмертье! Миллион – за грош!
Твой холст – он будет волновать сердца
Веками! Побуждать к благим деяньям!
Он может стать всемирным достояньем
И обессмертить своего творца!

ХУДОЖНИК (некоторое время молча ходит по мастерской, потом начинает говорить):
Я понял. С глаз упала пелена.
Я чуть не клюнул на твои соблазны.
Теперь мне видно, как они опасны.
Нет, мне твоя услуга не нужна.
Я не могу отдать тебе ВСЕГО.
Своё – могу. Я говорил об этом.
Я мог бы стать голодным и раздетым.
Но отдавать чужое – воровство.
Вот этот дом, который мной обжит,
В котором я ликую и страдаю,
И всё, что в нём, – я этим обладаю.
Всё это только мне принадлежит.
Но жизнь – моя ли собственность? Она
Дана мне Богом. И талант в придачу.
И если для Него я что-то значу –
Она Ему принадлежать должна.
Он, как Творец, мне с Неба протянул
Невидимую нить. Он дал мне право
Творить – лишь от души, а не лукаво.
Не продал – одарил! Ты слышишь, Бес?
Порою провисает эта нить,
Но если и ослабло натяженье,
Она со мной. И должен я служенье
Ему, а не тщеславью посвятить.
Напрасно ты торгуешься со мной.
Любая сделка в сущности корыстна.
А если дело в выгоде – нет смысла
Во всём, что я куплю такой ценой.
Кого ты убедил – не знаю я.
Возможно, помнят их и почитают –
Но где они? Где вечность коротают?
В раю? – едва ли. Впрочем, Бог судья…
Мы с ними, видно, разным дорожим.
Ты очень убедителен, Лукавый.
Но я не одержим посмертной славой.
Я жаждой вдохновенья одержим.
Ступай. Других смущай и обольщай.
Мой Божий дар, мой труд – уже награда.
А славы от Лукавого – не надо.
Я всё, что мог, сказал тебе. Прощай.
А эти муки, страх, бессилье крыл –
Я всё приму. Они – за счастье плата.
Душа при мне. Я жив. И жизнь богата.
И Бог со мною.

ЛУКАВЫЙ (холодно):
Как заговорил!
Ну что же, я теряю время зря.
Наслушался я вдоволь этих песен.
Я ухожу. Ты мне неинтересен,
Смешон и глуп, по правде говоря.
Пора и впрямь дебаты прекратить.
С меня довольно воплей и капризов.
Прощай, несчастный.
А за ложный вызов
Придётся, между прочим, заплатить.


Снова гаснет свет, сверкает молния, раздаётся гром. Свет загорается. Художник в пустой комнате лежит на диване. Просыпается, садится, встряхивает головой, озирается, видит, что комната пуста, поворачивается к окну – там бушует гроза. Встаёт, подходит к окну, плотно закрывает его, подходит к мольберту и начинает работать.