Герострат

В Древней Греции хорошо по определению.

Во-первых, теплый климат, подразумевающий под собой лазурное море, ослепительные пляжи, крабов различной размерности да заброшенный стадион Олимпийских игр двухтысячного года в Афинах.

Во-вторых, родившись в это удивительное время, вы становитесь свидетелем неисчислимого количества инноваций, коренным образом меняющих не только представление о жизни белого человека, но и о самой Вселенной, а может, и нескольких других. Вон, Платон, под впечатлением от привезенного финикийцами алфавита, строит воздушные замки, убежища для будущих поколений хиккимори – мол, реальность на самом деле не такова, какая есть, это всего лишь символы, буквы, несущие в себе смысл, потому я имею полное право сидеть на шее у родителей и смотреть аниме.

Все в Древней Греции хорошо, прекрасно, великолепно, белиссимо, кроме одного пренеприятнейшего факта наличия. От него даже Диоген, не отличающийся ни малодушием (а Диоген, как вы помните, послал к чертям собачьим, то есть, разумеется, Аиду, богу подземки греческой самого Сашку Македонского), ни особой требовательностью к условиям проживания, съебал. Да-да, именно съебал, назовем вещи своими именами и все такое.

Тут древних греков подвела их цивилизованность и порядочность. В любой нормальной дикарской общине подобного субъекта быстро вывел бы из себя точный удар по макушке промеж ушек. А тут… животное не виновато, оно не осознает свои поступки, да и вообще, на себя посмотрите, я знаю, что ты делал прошлым летом, на Крите, с коровой, в кустах, и не смей врать, что с женой перепутал!

Недоразумение, нарушающее идиллию, звалось Герострат, и был он писателем. Накалякал как-то кучу свитков ручкой, понес в редколлегию, дал рецензенту почитать. Один рецензент глянул быстро – бах! Взорвалась голова рецензента, мозги тогу заляпали. Второй попробовал вдуматься, логику найти, понять - дым из ушей пошел, сердце остановилось, всеми Афинами отпивали. Третий кое-как прочел свитки, да и приполз к Герострату. Говорит, захлебываясь кровью:

- Ты че, ****утый? Ты че пишешь? Читать невозможно, от слова совсем!

- Чукча не читатель, – гордо ответил Герострат – Чукча писатель!

Не вышло, в общем, с рукописями. Тогда Герострат решил заняться политикой. В то время жить без политики почтенному, полноправному представителю полиса было никак нельзя. Соседи не поймут, шушукаться будут. Как это – на форуме не бывал? А Ехориус-то уже третий год архонтом избирается, в тираны переквалифицироваться думает, олигофрению поощрять!

И стал бы Герострат великим политиком… да должность главного дурачка всей Греции была уже занята, Сашкой Македонским, он с двух пращей по голубям пулял, да так метко, что батя его думал ему целую фалангу подарить да в соседние страны отправить – пусть там голубей посшибает, в Греции их и не осталось почти.

Расстроился Герострат, пригорюнился, не знал, что делать дальше, как прославиться, величие приобрести. А то ноунейма ни в ****у не берут, ни в армию, как поговаривал Лазарчук, как же без великих достижений детей рожать?

Голодовку объявил Герострат, и думал долго, дней сорок, не меньше, камни в колодцы с пифиями бросал, те отстреливались яблоками. Одно яблоко нарушило пространственно-временной континуум и ушатало Ньютона по башке. Тот разозлился, метнул яблоко обратно, пифии увернулись, а Герострат – нет. 

- Ай! – матюгнулся несостоявшийся политик, и тут же понял, чем должен по жизни заниматься.

Отныне все, что делал Герострат, он делал с непередаваемым официозом и пафосом. Пошел в трактир – заплатил скульптору, чтоб об этом композицию сделал, с художественно расставленными чашами вина да тарелками фруктов. Отсюда и пошло направление «натюрморт», но речь не об этом.

А сказ о том, что древние греки заглотили наживку, поймали хайп, в тему им это зашло. Ведь сделать что-то особенное, великое, классное, трудно, а сходить в харчевню и сложить оду о том каждый может. У Сашки Македонского легионы для изничтожения воробьев есть, а мы люди маленькие, нам такого не положено! Что ты сказал, Сократ? Думать? Рассуждать? Зачем? Давайте делать как Герострат! Это просто. Достаточно залить в отверстие заднее краски, желто-синей, и усилием сфинктера выплеснуть на холст.

И понял Герострат, что родил змею, которую не сможет задушить. Прямо как Гера в опочивальне Геракла. Обилие посредственности заполонило Грецию. Все ели оливы, ходили в театр, скакали на колесницах и гордились этим. А когда все вокруг супер – никто не супер.

Пришлось менять тактику. Не можешь что-то контролировать – возглавь это! Нашел Герострат социальную страту уродов, убогих, нищих и прочих изгоев, «возглавил» ее да начал права защищать. Перешел дорогу калеке?! Да ты что, оборзел, епта, его не просто так рожали умственнотсталым, его доля и призвание – страдать! Уважай его боль, его выбор, его рэп! Стоп-стоп-стоп, а кто это у нас тут занял работу, подходящую для мигранта? Какого хрена? На твоем месте мог бы быть он, и все окрестные девушки кафе «Ашот» по здоровенной гипотенузе обходили бы! Что значит, слово использую неправильно? Вы так говорите, как будто это ваши слова! А я уверен, что они недостаточно политкорректны для шизоидов! Поняли, суки?!

Суки поняли, и сгруппировались, и уже не один Герострат занимался правозащитной деятельностью. Кооперативы, профсоюзы, социальные дома престарелых дело рвут, хлеб у чайки по имени Джонатан Ливингстон отнимают. И решается Герострат на последнее, зашкварнейшее деяние. Не сумев ничего построить, берет и храм Артемиды поджигает.

- Это – перфоманс! – орет Герострат – Никто до такого не додумался, а я смог! Я сделал! Я! ЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ!