Любящие лошадей

Глава 1. Лучик, ты куда?
    Алиса возилась с рыжей собачкой породы шпиц во дворе. Наступил март, и хоть и лежал на земле снежок, дни становились уже теплее. И гулять было одно удовольствие.
       Сначала шпиц послушно бегал за Алисой, лизал её щёки. Но внезапно он куда-то убежал.
- Лучик, ты куда?  - вскрикнула в растерянности Алиса, и бросилась бежать вслед за шпицем.
- Ему впору зваться Солнечным зайчиком, а не лучиком, - скептично заметил управляющий Карл, зябко поводив плечами. Он вышел из дома в одном сюртуке. Покосившись вслед Алисе, он вошёл в дом. Через пару минут он вышел, уже в пальто. И отправился в том направлении, куда убежала девушка.
          Алиса нашла шпица на конюшне. Вернее, она пробегала мимо конюшни, взволнованно выкрикивая: «Лучик! Лучик, ты где?» Услыхав голос хозяйки, пёс пытался выбежать к ней навстречу, но его лапка застряла в щели между досками. И он жалобно заверещал.
          Молодой конюх Володя был занят уборкой в стойлах и не обращал внимания на шпица, пока тот не залаял. Услышав же тоненький лай, Володя огляделся по сторонам и заметил в углу попавшую в беду собачку. Освободил лапку Лучика и вышел с ним из конюшни.
- Володя, ты его задушишь! – Алиса набросилась на молодого человека, правда, почти смеясь. Это и впрямь выглядело забавно, когда Володя из самых лучших побуждений сунул дрожащего щенка за пазуху и вышел искать его хозяйку.
- Барышня, а что же сами вы за своей собачкой не досмотрели? – с укоризной ответил Володя и подступил к Алисе вплотную.
- Лучик, Лучик, - ласково приговаривала Алиса, осторожно беря щенка в свои руки и совершенно не глядя на его спасителя. Вероятно, опасаясь, что он станет её отчитывать за безответственность. – Ешь, миленький, ешь, - повторяла она, вынув из кармана кусочек хлеба. – Почему ты не ешь?
- Алиса Матвеевна, ему бы молока. Ульяна, поди, не откажет, - посоветовал Володя.
- Ой, правда! Спасибо тебе, Володя! – растроганно пролепетала Алиса, и встала на цыпочки, чтобы отблагодарить молодого человека поцелуем.
  Но за их спинами уже слышались шаги Карла. А затем раздался и его скрипучий голос.
- Барышня, пройдёмте в дом.
    И он обнял Алису за плечи, увлекая за собой.– Иначе собачка снова убежит. А вы заболеть можете, не приведи Господь, при этом Володю он окинул строгим взглядом.
- Карл Эдуардович, я хотела бы ещё немного погулять. Совсем чуть-чуть! Ну пару минут!  - Алиса умоляюще сложила руки и пыталась вывернуться. Но Карл держал её за плечи хоть и не грубо, но достаточно крепко. Его не разжалобили даже преданно-упрашивающие глаза конюха.
    Управляющий Карл был совсем не суровым человеком. Но удлинённый овал лица, жёсткие черты, бакенбарды, ношение непременно чёрных или коричневых сюртуков создавали ему такой образ. И он пользовался своей внешней суровостью для поддержания порядка в доме. В результате даже ветренной Алисе приходилось подчиняться ему, а её дедушка Илларион Степанович нередко обращался к нему за советом.
          Володя проводил Алису печальными глазами до самого дома. Он знал её с самого детства.  Потому что когда он оказался на службе у Берездиных, ему было одиннадцать лет, а Алиса тогда только появилась на свет – в 1787 году. Но тогда он относился к ней просто как к девчонке-госпоже. А сегодня же она словно что-то задела в его душе. Какую-то ей одной видную нить.

Глава 2. Алиса в Стране Заботы
Когда они вошли в дом, Алиса отпустила шпица и он снова убежал. Она бросилась на поиски любимца. Но Карл тактично придержал её за руку. Она с недоумением взглянула на него.
- Не беспокойтесь, сударыня. Я передам Дмитрию, что пса надо найти. А Ульяне – что псу следует налить молока, - наставительно проговорил он.  – А вам следует подготовиться к трапезе. К тому же Илларион Степанович вас спрашивал.
- Я должна зайти к дедушке? – осведомилась девушка.
Но тут дверь гостиной распахнулась, и вошли Илларион Степанович и Элеонора – жена Карла.
   Карл помог Алисе снять шубу.  И собрался покинуть гостиную.
- Карлуша, а может, ты отобедаешь с нами? – забеспокоилась Элеонора, выступив немного впереди Иллариона Степановича.
- В самом деле, Карл! – поддержал её господин Берездин. – Вы с Элеонорой практически члены семьи. – Одной рукой оперевшись на трость, другой он указал на присутствующих. – Сколько можно приравнивать себя к прислуге?
- Я покидаю вас на одну минуту, - с важным видом сообщил управляющий, аккуратно укладывая Алисину шубу.
  И точно, он скоро вернулся. Как раз в тот момент, когда лакей Дмитрий принёс обед. Илларион Степанович жестом пригласил всех к столу. И жестом поторапливал лакея расставлять блюда.
- Что это, Дмитрий? – с немалым удивлением спросила Алиса, подняв на слугу глаза.
- Кролик запечённый, салат греческий, - охотно пояснил тот, поглядывая на юную барышню немного лукавым прищуром. – Праздничный обед, сударыня. Затем будут пирожные и кофе.
- Праздничный обед? – всё ещё недоумевала девушка.
- Ну, неужели, Алиса Матвеевна, - покачал головой Дмитрий. – Вам сегодня исполнилось девятнадцать лет.
   Карл, Элеонора и Илларион Степанович кивнули в подтверждение его слов. Но Алиса продолжала пребывать в смятении. Она, разумеется, знала, что сегодня ей исполнилось девятнадцать лет. Однако на её день рождения, хоть и готовились разные вкусности, никогда не было таких томительных ожиданий. Что же дедушка задумал сегодня? О чём он так загадочно молчит?
Наконец, Илларион Степанович разрешил сомнения своей внучки. Положив перед собой приборы, но не взяв пока еды, он внимательно оглядел всех присутствующих. И объявил, не скрывая своего торжества:
- Сегодня нашей дорогой Алисе, моей любимой внучке исполнилось девятнадцать. И мы, посоветовавшись, - Берездин заручился утвердительными кивками Карла и Элеоноры, - решили, милая Алисонька, что в этом году тебе следует выйти замуж.
- Выйти замуж? С трудом выдавила из себя Алиса и, густо покраснев, опустила глаза.
- Я уже вижу, что ты не можешь сдержать радости, - Элеонора по-своему поняла её настроение. И, наивно считая свою воспитанницу обрадованной, она смахнула краешком кружевного платочка слезу.
- Она не может поверить, что всё, о чём она читала в романах, имеет место в настоящей жизни, - шепнул Карл, наклонившись к супруге. – Каждая девушка мечтает о создании семьи и рождении детей. Однако не каждая осмеливается признаться в этом. И, в первую очередь, себе, - добавил он, обращаясь к Алисе и улыбаясь самой обворожительной улыбкой, которая прогоняла прочь его нарочитую суровость.
Ещё до конца не осознавая, что всё это она слышит наяву, девушка растерянно оглядывала домочадцев широко распахнутыми глазами. Она немного приоткрыла рот, но не смогла произнести ни слова. Захотела убежать вон, но ноги не пожелали даже встать из-за стола.
- Ты все ещё не можешь поверить в своё счастье? – с изумлением проговорил Илларион Степанович. – Да… Я вот тоже не мог поверить, когда вернулся домой с войны девятнадцать лет назад... Едва вошел в дом, как Карлуша и Элеонора принесли мне на руках это чудо… - растроганно и чуть всхлипывая добавил он. И собрался в сотый раз рассказать свою историю, но Элеонора слегка одернула его за манжету. Берездин опомнился.
- Я обещаю тебе, моя возлюбленная внученька, моя Алисонька, что мы найдём тебе самого достойного и прекрасного жениха. Даю слово князя Берездина, - говорил князь твёрдо, возложив руки на стол перед собой.
 Карл и Элеонора зааплодировали, глядя на него с умилением. И они втроем поспешили подкрепить торжество праздничными яствами.
Алиса же с трудом закончила обед. Поблагодарила всех сквозь зубы и отправила в свою комнату.
 В комнате, между письменным столом и стеной имелась едва заметная ниша, настолько узкая, что пролезть в это пространство могла лишь тоненькая дамская ручка. Эту-то нишу и использовала Алиса, чтобы прятать личный дневник.
Сегодня она внесла туда дрожащей рукой следующую запись. «Приятно, когда родные заботятся о тебе. Но обидно, когда из любви они проживают твою жизнь – во всех определениях и без позволения решают за тебя». И скупая, но тяжёлая слеза упала на страницу, слегка размыв не успевшие высохнуть чернила: в мозг стал закрадываться страх, что этот немой крик может остаться только на бумаге. Однако сердце убеждало не сдаваться!
 







Глава 3. Особенности биологического возраста
Несмотря на раннее время – огромные, украшенные по окружности гусарами, часы на стене только что отбили восемь – Леонид Гаврилович Лозанов уже не спал. Он сидел в кресле, читал газету, не спеша потягивал кофе. Одет, однако же, он был ещё только в рубашку, панталоны и чулки.
Да и просыпался господин Лозанов обычно после девяти утра. Но в эту ночь ему мешала спать поврежденная левая нога.
 Давеча он, искренне желая поддержать добрые соседские отношения с князем Берездиным, попросил у того разрешения выехать на прогулку на его лошади породы пинто. (Незадолго до этого Илларион Степанович навещал соседа и сообщил не без радости, что скакуна этого он купил у известного испанского фермера – синьора Лавинь).
- Только поберегитесь, Леонид Гаврилович! – Берездин лично напутствовал Лозанова, когда тот усаживался верхом на коня. – Пинто, безусловно, хороши собой. И сильны. Однако при выведении преследуется более цвет, а не повадки. Слишком уж аллюры у них энергичные. Да не плавные. Я сам на нём ездить побаиваюсь.
- Не волнуйтесь, почтеннейший Илларион Степанович, -по-молодецки лихо заверил Лозанов. – Со мной всё будет в порядке.
Однако человек, как водится, полагает, а Бог располагает. Излишне энергичный пинто оказался еще и весьма темпераментным. Он сбросил Лозанова, едва тот успел пришпорить его бока.
 К счастью, Володя находился рядом. Этот богатырь сумел остановить коня и высвободить левую ногу горе-наездника из стремени. Правую Леонид Гаврилович успел до падения вызволить самостоятельно.
Встревоженный Илларион Степанович тотчас послал за доктором. И, чувствуя свою вину, пообещал оплатить все затраты Лозанова, связанные с лечением.
Доктор Штайгервальд внимательно осмотрел пострадавшего Лозанова. Сделал   вывод, что произошло растяжение связки. Перевязал повреждённую ногу. Пообещал навестить Лозанова на следующий день. Дмитрий отвёз Леонида Гавриловича домой на санях.
Илья Петрович Штайгервальд не обговаривал точное время своего визита заранее. И потому, желая выразить заботу о пациенте, намеренно прибыл рано – около девяти утра. В прихожей не было слуг. Поэтому доктор, пригладив щёточкой шевелюру перед большим зеркалом, позвонил в небольшой колокольчик, стоявший на том же зеркале.
Подошёл слуга, степенный мужчина лет тридцати, одетый в чистый, добротный тёмно-синий кафтан и чёрную жилетку поверх него, ватные шаровары тоже были чёрные.
- Мефодий, позвольте представиться, - пробасил слуга. – Чем могу служить, милостивый государь? – учтиво поклонившись гостю, осведомился он.
- Будьте добры, проводите меня к господину Леониду Гавриловичу, - вежливо попросил доктор.
Увиденное далее привело Штайгервальда в некоторое замешательство. Он отвёл в сторону глаза и негромко кашлянул. В самом деле!
    Лозанов так и не потрудился одеться подобающе! А ведь он прекрасно знал, что доктор придёт к нему утром.
- Доброе утро, Илья Петрович, - снисходительно улыбнулся он, даже не поклонившись доктору.
- Приветствую вас, Леонид Гаврилович, - почтительно склонил голову Илья Петрович. И на стул он присел только тогда, когда хозяин дома предложил ему это жестом.
Отличались друг от друга эти мужчины не только уровнем воспитанности. Доктору Штайгервальду было чуть более пятидесяти лет. Волосы его начали белеть; при этом голубые глаза глядели на мир открыто и ясно; лицо было свежо, а морщины на лбу, около губ и вокруг глаз свидетельствовали не о возрасте, а о том, что этот человек много улыбался, думал, говорил – в общем, вёл активную жизнь. Последнее, кстати, подтверждалось и его спортивным телосложением. Лозанов был полной противоположностью Штайгервальда. Ему недавно исполнилось тридцать; при этом фигура его от лености стала рыхлой (в армии, что могла бы его исправить, Леонид Гаврилович не служил, послал вместо себя слугу); лицо его от чрезмерного сна было вечно помятым; серые глаза смотрели на мир безучастливо.
Осмотрев ногу Лозанова, Штайгервальд выдвинул заключение:
- В течение этой недели, милейший Леонид Гаврилович, я настоятельно рекомендую вам соблюдать постельный режим – нога должна отдохнуть. Но на следующей неделе ногу нужно будет разрабатывать подвижной деятельностью.
- У-у! Целая неделя – это же бесконечно долго! – страждущий Лозанов обхватил обеими руками голову и возвёл глаза к потолку.
- Помилуйте, Леонид Гаврилович! – улыбнулся Штайгервальд. – Неделя покоя – это не слишком много. Да и при вашем-то режиме… - он кивнул на ещё не заправленную кровать Лозанова.
На это Леониду Гавриловичу нечего было возразить, и он лишь покорно вздохнул.

Глава 4.  Простое решение непростой проблемы
В ту ночь Илларион Степанович долго не мог уснуть. Он неторопливо ходил по комнате с заложенными за спину руками. Осторожно переступал, дабы не запутаться в полах ярко-красного бархатного халата.
Иногда он немного приоткрывал дверь  своей спальни, выходил в коридор на пару минут. Прислушивался к тишине. Уже давно не горели свечи и не шелестели страницы книг в комнате Алисы, любившей читать по ночам. И даже погасла лучина в комнате, где спали Карл и Элеонора. А ведь Элеонора вязала перед сном, а Карл затачивал перья. 
Илларион Степанович негромко вздохнул и медленно зашагал к себе. Совершенно не с кем поговорить по душам, а ведь сейчас ему так нужен был советчик! Отчего-то он вдруг  почувствовал себя одиноким. Но только он открыл дверь своей комнаты, за спиной раздались торопливые шаркающие шаги Карла. Илларион Степанович обернулся.
 - Ты вроде спал, Карл! – развел руками князь Берездин.
- Я лишь дремал, ваше сиятельство. – И за долгие годы службы я научился распознавать вашу тревогу сквозь закрытые веки, и даже на расстоянии!
Карл взял князя Берездина под локоть и предложил пойти в кухню, попить чай и обсудить проблему.
- Илларион Степанович, позвольте сказать вам. Если проблема заботит вашу голову, вы можете умалчивать о ней. Но если она заботит ваше сердце, вам необходимо поделиться с другими!
- Пожалуй, ты прав, Карл, - кивнул князь.
     В печи еще теплились угольки и вода в самоваре была горячеватой. «В самый раз», - отметил про себя Карл. Он разлил чай по чашкам, нашел в буфете плюшки и накрыл на стол. На шум в кухню вошла Ульяна.
- Чой-то вы здесь делаете? – растерянно спросила она, потирая спросонья глаза.
- Иди, иди, Ульяна, мы сами справимся, - небрежно махнул рукой князь. И когда кухарка спешно удалилась, он обратился к управляющему.
- Видишь ли, мой дорогой друг Карл, я наобещал Алисоньке, что выдам ее замуж, а жениха-то подходящего как раз-таки и нет, - развел руками Илларион Степанович.
- Как это – нет? – вскинул брови управляющий. – Помилуйте, Илларион Степанович! Сосед наш, Лозанов, - он указал рукой в сторону соседнего имения, - чем не жених? Состоятельный, интеллигентный…
- Состояние, Карл, не главное. И интеллигентность интеллигентности рознь. Душа – вот что важно в семье, и взаимопонимание. Как я узнаю заранее, что отдаю мою Алисоньку в надежные руки. Володька….- князь Берездин мечтательно глянул в сторону каморки, где спал конюх Володя. – Вот был бы он хотя бы солдатиком…. Я-то его в любом виде уважаю, соседи вот засмеять могут…
- Да… - поперхнулся Карл. И вдруг приободрился. И даже замысловато потер руки. – Илларион Степанович, а ведь у нас же лошадки есть!
- И что с того? – недоумевал Берездин.
- А давайте соревнование этакое устроим: кто лучше к лошадке отнесется, тот и надобен будет Алисе.
- Какой ты мудрый, Карл! – князь пожал руку управляющему. – Без тебя бы я ни за что не пришел к такому решению! Благодарю тебя!
- А теперь спать, дорогой князь. Утро вечера мудренее, - устало улыбнулся Карл.











                Глава 5. Конь раздора
  Сказано – сделано. Илларион Степанович  в  конце недели написал письмо своему соседу Леониду Лозанову, в котором справился о его здоровье и, между прочим, пригласил в гости, желая показать свою коллекцию породистых лошадей.
Лозанов, который к тому времени практически выздоровел, несказанно обрадовался такому приглашению. Ведь между строк он прочитал, что старик Берездин хочет показать ему не только лошадей.
- Скажи-ка, милейший мой Петруша, - вальяжно обратился Лозанов к своему камердинеру, - как мне следует нарядиться, чтобы произвести благоприятное впечатление на старика и его внучку?
- Я полагаю, вам подойдут белые брюки и кремовый сюртук, Леонид Гаврилович. Романтичная барышня будет млеть и таять от одного вашего присутствия, - тоном знатока посоветовал Петруша, стоя поодаль.
- Ты думаешь? – усмонился Лозанов, недоверчиво оглядываясь на слугу. Он еще покрутился перед зеркалом, примеряя то фиолетовый, то зеленоватый костюмы. Но потом все же выбрал тот вариант, который ему посоветовал слуга.
Илларион Степанович вышел на крыльцо, чтобы встретить гостя лично.
- Мое почтение, Леонид Гаврилович! Позвольте пожать вам руку! – радостно воскликнул князь и энергично тряхнул запястье Лозанова. Тот едва заметно поморщился от неожиданности боли.
- Доброе утро, милейший Илларион Степанович, - Лозанов учтиво наклонил голову, чтобы казаться скромным. Поскольку Алиса, как он подумал, тоже была скромной. Выбежав на крыльцо и увидев гостя, она спешно сделала реверанс и куда-то убежала.
 - Вначале я покажу вам своих лошадок, дорогой гость, - Берездин увлек Лозанова за собой, на конюшню. – Это – пинто, который намедни вас обидел, - князь шутливо погрозил скакуну пальцем. – Это – донской скакун, - он указал рукой на коня, который обладал не только могучим сложением, но и роскошными хвостом и гривой.  И чем-то напоминал богатырских коней, изображенных в книгах. – А это…, - протянул он, когда они зашли в самый дальний угол конюшни.
 - Володя, отойди пожалуйста! – негромко прикрикнул он на конюха, который прибирался в этом углу. Молодой человек покорно отошел в сторону.
 - Здесь – моя гордость, - проговорил князь положа руку на сердце. – Фалабелла, разновидность пони. Я купил его у англичанина Роджерсона.
  Они наклонились над стойлом. На них смотрело маленькое чудо с пышной гривой и мохнатыми копытцами,  редкой расцветкой «звездная ночь» и очень умными глазами, каких не бывает и у людей.
- Действительно, чудесная лошадь! – с придыханием, не без тени зависти проговорил Лозанов. – Вы счастливый обладатель подлинного сокровища, Илларион Степанович…
- Я знаю, - кивнул князь. – Что ж: прогулялись, пора и трапезничать, дорогой гость.
  Они прошли в гостиную.
     Обед тоже был чудесен. И Алисонька, все время молчавшая (единственное, что немного расстроило Лозанова), отлично сыграла на рояле турецкий вальс Моцарта. Она улыбнулась ослепительной улыбкой, когда Леонид ей зааплодировал. Но когда он захотел поцеловать ей ручку, она густо покраснела и убежала, бросив на ходу: «Простите, пожалуйста!»
- Что это с ней, Дмитрий? – пораженный князь спросил у слуги, стоявшего при дверях. Но тот лишь пожал плечами.
- Сам не знаю, барин. Утром барышня в приподнятом настроении была.
 - Я, кажись, понял, в чем причина…. – проговорил Леонид, подойдя к окну. Берездин и Дмитрий бросились к нему. Зрелище немало удивило всех троих.
Володя катал Алису на саночках, в которые был запряжен фалабелла…
….Алиса сидела в санях, а Володя водил пони за поводок. Он иногда оглядывался на нее, а она смеялась и щурилась от озарявшего ее лицо солнца.