Книга третья

                (предыдущее:http://www.proza.ru/2017/10/28/2147)





Осень

«В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди»
 
  Бытие 6:4


– Но слушайте, искусство – это не что, а как.
Подхватился Х-123 и ребром ладони по столу, по столу:
– Нет уж, к чертовой матери ваше «как», если оно добрых чувств во мне не пробудит!
 
  «Один день Иван Денисыча»  А. Солженицын


  - Сон! – воскликнул Акам.
  На него непонимающе поглядели.
  - Видения пришли к Магде во сне, правильно? – спросил он.
  Ему кивнули в ответ.
  - Она просыпается в конце и ходит по всем в ужасе, считая, что это действительно случилось. А вокруг День Даров, кипит веселье и ни одного убитого. Об этом никто не знает, удивляясь ей. Тогда она понимает, что ей приснился… дурной сон! Только и всего. Когда до неё это доходит, она радуется, поняв, что обманулась.
  - И ею невольно были обмануты зрители! – подхватила замысел Эва.
  - Точно! – сказал Акам, - Как вам такая концовка?
 
  «Небо, Небо…» Книга вторая  6:3

  …Мне снилась прожитая жизнь --
Чужая, не моя.
И дни свивались в миражи,
Как сонная змея.
И шелестела чешуя,
Купался лист в воде ручья,
И я в той жизни был не-я...
И я кричал во сне.
…Мне снился сон. Спроси - о чём?
Отвечу - ни о чём.
Мне снился сон. Я был мечом
Я был тогда мечом.
Я был дорогой и конем,
Скалою и ручьем
Я был грозой и летним днем,
Прохожим и его плащом,
Водою и огнем…

Олег Ладыженский

 Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь, и в дальний путь,
Отправился пешком,
Он шел все прямо и вперед,
И все вперед глядел,
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды, на заре,
Вошел он в темный лес,
И с той поры, и с той поры,
И с той поры исчез...

Даниил Хармс


 
  Преображения

1



  К удивлению Тихого, Эвона поднялась и неспешно, продолжая беседовать сама с собой, словно разговаривая с кем-то невидимым, кого она именовала Арти, пошла к женскому городу.  Он осторожно, на некотором отдалении проводил Эву к дому Иги, где, прислушавшись, узнал, что она прощается со своим невидимкой.  Ей, мол, нужно смыть грим и отдохнуть от нелёгкого дня. Оба выспятся и завтра встретятся здесь.
  Тихий, привыкший восстанавливать ходы по разным признакам, примерно понимал, о чём идёт беседа, догадываясь об «ответах» Арти по репликам Эвоны. Он заключил, что «провожавший» не возразил, хотя ушёл не сразу. По удивлённым междометиям Эвоны наблюдатель смог уяснить, что разговор продолжился, и девушка узнала: Арти никогда не спит, не нуждаясь в отдыхе. Он даже сказал в ответ то, что Эвона повторила: «Отдых – это работа с удовольствием». Девушка, добавив ревнивую нотку в голосе, тут же уточнила:
  - А как зовут это удовольствие?
  Видимо, он назвал её имя, потому что Эвона рассмеялась. Над чем они собираются работать, девушка не уточнила. 
  Арти что-то ещё сказал, ибо девушка явно слушала.
  Беседа с ним выглядела столь натурально, что у Тихого появились сомнения.  «А если она просто дурачит меня? Как единственного зрителя. Больше-то некого. Праздник – время розыгрышей, одета она соответствующе и настроение хорошее».
  Он не знал, что на Небесном языке ухо называется «ловушкой для звуков у живых существ», но прекрасно понимал: теми же звуками этих существ можно обмануть, и в его сердце закралась тревога.
  Поэтому, когда ангел обратил её внимание, что оставляет под охраной влюбленного в неё, указав в сторону забора, и Эвона повернула туда голову, то Тихий присел, не желая быть обнаруженным, но утвердился в своём подозрении. Конечно! Кому же неизвестна любовь красавицы к дурежу поклонников… Значит, она насмехалась над ним.
  Он не знал радоваться этому, раз дева не сошла с ума, или огорчаться, что издевается, показывая отношение?  «Праздник-проказник, - утешил себя Тихий, - Хоть порадую её, дам возможность посмеяться… В другое время она бы меня и не заметила». Вдобавок он вспомнил, как его обняла Сузи, сказав: «Ты – добрый». А Сузи даже с Акамом нашла общий язык! (Тихий не знал, насколько буквально его нашла эта пара) Не может у столь доброй быть плохой подруги.
  Влюблённый всегда оправдает любимую. Пока любит.

  Но о чём говорили в завершение Эва с Арти? Ангел обещал походить по Коронтэну, который, конечно, не уснёт в эту ночь и сквозь стены узнать происходящее. А когда Эва проснётся –  расскажет ей самое забавное из услышанного, заслуживающие внимания новости, а потом они отправятся гулять. Она одобрила его замысел и попрощалась. Но Арти не уходил, глядя на неё. Тогда Эва послала ему воздушный поцелуй и убежала в дом, откуда из-за занавески увидела, как он постоял, опустив голову, но потом вскинул вверх руки и низко поклонился дому.
  «Да, он же сказал, что видит сквозь стены! - вспомнила девушка, - Значит, знает, что я подглядываю! Хватит любоваться, пора смывать грим. Где у Иги вода?»
 
  Грея воду, Эва напевала. Шары светили в окна, доносились отзвуки музыки. «Какой это всё-таки чудесный праздник, - подумала она, - Что ни говори, но тут Небо – молодец!»  Её взгляд упал на стену, в которой отражалось несуразное существо, каким она сейчас выглядела.  «Зеркало! Иги оно бы не понадобилось… Выходит, появилось после. Наконец я вижу ту, что кружит головы мужчинам!»  Девушка засмеялась и в шутку подумала: «Боюсь, у Арти и Тихого – плохой вкус».   

  В эту ночь она успела налюбоваться на себя, включая виды в полупрозрачных пеньюарах и смелых ночных сорочках из нового подарочного гардероба, обследовать дом и устать так, что лишиться чувств, едва коснулась головой подушки.      

  Влюблённый в неё ангел, как обещал, прошёлся по обоим городам, оставаясь невидим. Не раз он улыбался тому, что слышал и наблюдал. Смешили попытки коронтэнцев и коронтэнок узнать себя в портретах, даже с привлечением судьи для уяснения. Радовали счастливые возгласы при открывании подарков, ахи и вздохи со всплеском рук, смех и шутки, благодарение Небес. Он прошёл, отвернувшись, мимо дома Акама, уже зная, что влюблённые не выйдут оттуда несколько дней. Полюбовался на новый парк сошедших с Небес, ибо для бесплотного ангела не существовало преград, помахал Виу, гонявшему лапой игрушку по лестнице. Эркин, облачённый милой в золотой халат с синими цветами, дремал в кресле в ожидании очередного выхода Магды в новом сногсшибательном наряде.
  Мирчо учился петь, Лина смеялась и хлопала в ладоши.
  Вафа рисовал мелками на доске.
  Гёде разглядывал, взвешивая в руке, новые биты. 
  «Хороший праздник, - подумал бывший ангел, - хвала Небесам».
  Он опустился на колени, моляще сложил руки у груди, склонил голову и обратился к Небу:
  - Прости, если можно, но это сильнее меня.
 
  Надо сказать, что молил он на поле, пройдя мужской город. К этому моменту жители, если не спали и не любовались подарками, то бродили в обеих частях Коронтэна в поисках своих новых жилищ, поэтому вокруг никого не было. Оттого неземное сияние, внезапно возникшее перед Арти, ошеломило его. Он понял: это – за ним. Влюблённый сразу погрустнел, ожидая приговора.  «Отзывают…»
  Из сияния раздался голос, сообщивший: «Небо довольно тем, как ты, брат, устроил дела».   «Я не ослышался?» - поразился падший ангел.
  - Нет, - ответил читавший его мысли, - Ты помог бесполезной Иги уйти, на что сама бы она не решилась. Мало того, сумел использовать это для отказа Эвоны от самоубийства.
  Арти молчал, опустив глаза.
  А вестник продолжил:
  - Небо прощает твою хитрость –  попытку влюбить в себя мятежную душу, чтоб отвратить в дальнейшем от пагубной мысли нарушить Предначертанное.  Прощает твои дерзкие слова в оправдание сей авантюры.
  Арти по-прежнему казалось, что он видит сон.
  - Ты хочешь сказать, что мне не грозит мрак?
  - За что? За успешность? Ты сумел обмануть гордячку, мнящую себя умнее Неба. Теперь Эвона вовлечена в эту игру, которая извне воспринимается, как безумие, а для неё представляется счастьем и смыслом существования. Ты достоин поощрения и возвращения на Небо, где займёшь более высокое, подобающее тебе место.
  - А как же Эва? Кто будет общаться с ней, удерживая от смерти?
  - Никто. Она уже сделала шаг на пути к безумию, поверив в невозможное, сначала увидев тебя во плоти, затем удовлетворившись мороком. Когда ты не вернёшься, она окончательно сойдёт с ума – уже от горя, не будучи в состоянии ничего сделать.
  - От горя? То есть, она полюбила меня?
  - Не обязательно, скорее, потому, что поймёт: её провели, как маленькую.
  - Как маленькую…
  - Да, - подтвердил голос собрата, - обманули, оставив в дурочках. Знай наших!
  Он захихикал.
  Арти вспомнил её слова: «Я – маленькая и одна во всём мире…» и что-то сжалось у него внутри.
  Ангел же продолжал вещать:
  - Но её самомнение даже в безумии не даст в это поверить. И она сама придумает и станет слышать твой голос, беседовать с тобой, не видя… Жить этим. А Тихий и подруги приглядят за ней, чтоб ничего не случилось.
  - Значит, за это я достоин повышения?
  - Ты блестяще выполнил задачу.
  - Она поверила мне…
  - Это и требовалось.
  - Нет, это невозможно… Выходит, что она права!
  - В чём, брат?
  - В том, что Небо такая же властительница, как она. И для Небес важнее непреклонность воли, любыми средствами, чем благо тех, кто опекаем Ими.
  - Ты изрекаешь странное, похожее на ересь. Что благо для земных – они не понимают. Дай лишь исполниться желаниям и никого здесь боле не застанешь. Забыл, как к власти шла сама Эвона? Уж не влюбился ль ты?
  На это Арти вскинул глаза, подумав: «Он только вестник и не знает…» Но обратился к посланцу:
  - Скажи, брат, Небо видит нас всех насквозь?
  - Конечно. А к чему ты…
  - Нам не обмануть Его, так?
  - Это – невозможно.
  - Тогда Оно знает, что я решил остаться, полюбив, а тебя прислало, чтоб меня заманить для кары.
  - … Не думаю. Оно легко расправится с тобой и здесь, коль пожелает. Ты оступился? Покайся, есть шанс быть прощённым. Упорствуя – усугубишь вину.
  - Я люблю и ничего не могу с этим поделать. А уж предать… и речи быть не может.
  Какое-то время ангелы молчали. Потом посланник сказал, словно размышляя:
  - Выходит, всё ж её взяла… Провела тебя, как ты собирался это сделать. Ох, эти женщины! Ей нужен не ты, а укол Небу. В её коллекции не доставало только ангела… Ты в этом убедишься сам. Мне жаль тебя… ведь, когда поймёшь – тебе будет во стократ хуже, чем во мраке до дня суда. Там ты считал бы, что страдаешь за любовь – огромное, бескорыстное чувство, тогда как на деле являешься лишь разменной монетой в игре этой занёсшейся девки. Она ж сама тебе призналась до того, что не способна любить! Где твои уши и твоя голова?
  Арти сказал в ответ:
  - Я тебе не верю.
  Теперь помолчал посланник прежде, чем произнести:
  - Да, вижу: к разуму взывать бесполезно… Его ты лишился.
  Арти молчал.
  - Я сейчас отбуду доложить, а там решат, что с вами делать. Но скажи напоследок, коль сохранил хоть немного здравого смысла. Она-то счастлива, что тебя заарканила, в пику Небу, отправив плевок в вечность, а ты чем доволен? Тем, что тебя обдурили?
  - Боюсь, тебе не понять. Она хотела умереть из-за неспособности влюбиться. А раз теперь не хочет, значит…
  Арти замер, а потом воскликнул:
  - Как я не понимал! Небо даровало ей эту способность… через меня. Небо добрее и мудрее нас с тобой. За что Ему нас карать? Здесь есть любимцы Неба – Магда с Эркином, которые неразлучны.
  «Совсем плох…» - подумал ангел, но Арти услышал его мысль и усмехнулся, сам решив про посланца: «Безнадёжен». 
  - Брат, - сказал посланец, - я предприму последнюю попытку вразумления. За нами всегда наблюдают, и твой разговор с Эвоной легко воспроизвести. Помнишь, что она ответила на твой вопрос: «Умеришь ли гордыню, если влюбишься?»
  Арти пожал плечами: «Какое это теперь имеет значение?»
  - Тогда ты думал иначе. И догадался.  Женщина воспринимает союз с мужчиной, как свою победу. На что она сказала:
  - Умница! Сдаваясь, женщина диктует свои условия победителю.
  Арти улыбнулся, глядя на вестника: «Что ты понимаешь в этом? Ты никогда не любил женщину».
  Посланник подумал печально: «Видимо, это не лечится…Какое у него идиотски-счастливое выражение лица…»
  «Но… не заразно ли это?!» - испугался он и принялся прощаться.
  - Всё в руках Небес, брат. Захочет – вылечит тебя. Понадеемся на лучшее. Прощай!
  Арти не ответил, и сияние растаяло в утренней мгле. Он постоял немного, а потом пошёл в женский город, собираясь провести время до пробуждения милой у её ограды.
  Однако странная вещь приключилась с ним, каждый следующий шаг давался ему тяжелее предыдущего. У него словно гири появились на ногах. Ступая с трудом, он всё же одолел поле и стал подниматься по улице, останавливаясь, чтоб передохнуть и набраться сил. Было довольно темно, но перед ним плыл белый шар, освещавший путь.
  Пройдя с пол города он обнаружил, что ему следует свернуть влево, а шар уплывает направо. Причём влево ему не удавалось ступить, тогда как вправо ноги несли легко.
  «Мне указывают путь… - с горечью подумал он, - придётся узнать, куда меня ведут».
  Шар привёл его к пурпурно-золотому дому с забором бирюзового цвета. «Мои цвета… но это жилище – в женском городе… В нём кто-то есть?»
  Арти постучал и замер. Он сообразил, что вновь во плоти!
  Из дома не ответили. Шар висел над двором, светил в окна без занавесок. Бывший ангел заглянул в них – никого. Он потянул на себя входную дверь.
  Внутри усталость вновь навалилась с утроенной силой.  Он ещё смог, держась за стену, как-то дойти до второй комнаты, где обнаружил огромную кровать, на которую и упал, окончательно лишившись сил. Перед глазами закружились разноцветные огни, и он летел куда-то, успев лишь подумать: «Прощай, Эва…»
 
  Кто знает, о чём судили и рядили на Небесах? Только решение было принято не то, что ожидал посланец, и не то, которого опасался Арти. Почему? «Одному Небу известно, - говорят в подобных случаях коронтэнцы, - Ведь мы лишь предполагаем, а Оно располагает». И разводят руками. 
  Впрочем, коронтэнцы и в мыслях не допустят противиться Небу. Так же рассуждают и низы других мест.  «Сверху виднее», – убеждены они. Наверху думают также.  «Нам лучше известно, что им нужно, - полагают там, - а они не понимают».  Внизу в ответ на спускаемые решения нередко вздыхают: «Что сверху – то свыше… что ни делается, всё к лучшему». 
  Случаются, правда, изредка и бунты (назовём их «сложными ситуациями»), в которых верхи не могут показать, будто пошли на поводу у мятежников. Ведь тогда станут требовать чего угодно, раз власть слаба! Куда вернее, думают наверху, уничтожить вожаков для острастки прочих, раз их не перессорить, не запугать и не купить, в отношении мелких участников проявить милость, а то, что вызвало возмущение, дабы мятеж не повторился, несколько изменить. Словно послабления исходят от нас. Потом сделать вид, будто ничего не происходило, всё шло и идёт, как всегда, а власть невозмутимо права.
  А вы что скажете? Раз возможность попредполагать нам остаётся. По аналогии с тем, как ведёт себя в случаях противления наша власть, земная?
  Впрочем, так бывает на земле, а Небесная логика может сильно отличаться от нашей.
 
  По-видимому, это так и есть, ибо факты таковы: Арти обрёл плоть и кров, где уснул мертвецким сном. За время сна он сильно преобразился… 
  Арти не знал, сколько проспал. Впрочем, кто в Коронтэне считает? Снился ему сон, в котором рядом с Эвой шёл другой, мило беседуя. Арти кричал, в отчаянии тянул к ней руки, вопрошая: «Ты забыла меня? Так быстро? Почему?..»
  Очнувшись в слезах и ещё не открыв глаза, Арти попробовал вспомнить: где это он?
  Бывший ангел не забыл о своей миссии, о том, как посланец звал назад, а он отказался. Отказался из-за Эвы… Не дай, сон пророческий. Что то она поделывает? Идёт праздник, а я тут разлёживаюсь. Обещал ей поведать, слыша сквозь стены. Или я уже не слышу сквозь них? Небо позволило мне воплотиться – что это может означать?
  Арти открыл глаза и оглядел незнакомую спальню. Он мог поклясться, что никогда в ней не был.  «Ничего странного, - подумал бывший ангел, - в праздник все дома меняются до неузнаваемости. Каким меня сделало Небо, вот что важнее».
  Он посмотрел на свои огромные ладони, даже не ладони, а лапы, не лапы, а лапищи. «Какой я большой… - удивился Арти, продолжая осмотр, - да я соперника в рог согну!»
  Он действительно был огромен по понятиям Коронтэна. Причём, как вширь, так и ввысь, существенно превосходя и по росту самого длинного здесь – Яра. Ноги его свисали за кровать.
  Арти подтянул их и сел, пытаясь сообразовать прежние навыки телесных движений с нынешними габаритами. Получалось довольно неуклюже.  «Надо же… Небо щедро одарило меня, хотя я ослушался. Мне  должно быть стыдно. Но я остался из-за…»
  Он вздохнул. Сейчас то, что произошло, казалось случившимся с кем-то другим. Неким ангелом, ныне падшим. Арти не жалел о содеянном – он не был уверен, что это ему не приснилось. Мало того, словно кто нашёптывал: «Эвона – большая умелица вскружить голову любому. Она добилась своего. Возможно, сегодня ты ей уже не нужен».
  Надо было её навестить и проверить. Она была единственным смыслом его существования здесь, как и его бунта.
  Он поднялся с постели и потянулся, достав до потолка. Двигаться, пока не привыкнет, следовало с осторожностью.
  Тут Арти в стене у изголовья кровати заметил абсолютно голого гиганта и сначала невольно испугался: откуда тот здесь? Потом засмеялся.  Зеркало показывало ему его нынешнего. Да, но в таком виде на улицу нечего и думать выйти. Есть ли одежда? Синие в красную искру штаны висели на спинке массивного кресла. А что, расцветка как раз для праздника. Штаны пришлись впору. Красную рубаху в крупную клетку, зрительно делавшую его ещё больше, он заправил внутрь. Невероятного размера башмаки частично скрыли расширявшиеся книзу штанины. Глядя в зеркало, он слегка пригладил рукой не слишком послушные светлые кудри и понял, что не окрашен по-праздничному. Поискал взглядом и обнаружил на столике несколько маленьких сосудиков с торчащими из них кисточками. Улыбаясь, уселся напротив зеркала и, строя себе рожицы, нарисовал цветное лицо. Под конец, закрыв глаза, посыпал себя из коробочки золотой пылью, а после серебряной. Пожалуй, можно идти. Но что на дворе? День или ночь? Светло как будто.

  Пытаясь выйти в дверь, он стукнулся головой о притолоку. Проклятье! Вот наказание… Небу есть за что на него сердиться. Конечно, шишка ещё украсит его. Прикладывать мокрое и холодное, значит, смыть то, что старательно наносилось на лицо. Ничего, потерплю.
  Теперь он пригнулся и перед входной дверью. Во дворе огляделся. Вроде день. Музыка в разных концах города. Да, следует запомнить свой дом. Надо же… пурпурно-золотой. Вряд ли окажется второй такой. И всё же…
  Арти вернулся за красками, изобразив над дверью некое зелёное фантастическое существо с множеством ног, голов и крыльев в облаках.


                (продолжение:http://www.proza.ru/2018/01/07/867)