Пэ-ка

Вы, конечно, знаете, как выглядит холёная кошка. Вот так выглядела Сонька, женщина лет тридцати пяти с водянистыми, почти прозрачными глазам, владелица сети магазинов кожгалантереи. Муж у нее китаец. Да, китаец. И шо? Ну, завоюют китайцы экономический мир. И куда Обама будет пулять свои ракеты? Как честный человек он должен будет покончить жизнь самоубийством. От американской безвыходности. Хотя… подмяли же американцы под себя китайскую фирму и назвали ее Lenovo.
Муж у нее мало что китаец, он еще и мусульманин. Где и когда он так умудрился вляпаться? У них родились близняшки – мальчик и девочка. Правда, должна была быть тройня, но один младенец погиб в родах. Сонька только на родильном кресле узнала, что у нее должно было быть несколько детей (интересно, а что УЗИ молчало?) и стала просить врачей оставить ей только одного. Еле-еле уломали ее врачи взять всех. Оставшихся. Она согласилась.
Итак, муж у нее китаец-мусульманин, она – православная. Бартер: в обмен на разрешение покрестить детей Сонька разрешила сделать обрезание сыну. Мир и счастье пришло в их семью!
Соня. Хорошее имя. Только сейчас, набирая на ПК эти строки, я поняла знаковость его. Сонька занималась проституцией. Гормоны взыграли этак в классе седьмом, на валютку она вышла уже в восьмом. Пэ-ка – такое сокращение было в приличном обществе для слова «проститутка».
Как и полагалось, у Соньки было богатое прошлое. Первый свой условный срок она получила в 16 лет, поучаствовав как свидетель в групповом изнасиловании. Так гласило заключение суда. Но суды могут выносить разные вердикты. В судах порой даже интереснее, чем в сериалах – вранья либо много, либо очень много. Не знаю почему, но я больше была готова верить Соньке.
… Веселая компания сидела на прокуренной кухне. Сонька привела к Машке трех своих новых знакомых из мореходки. Пили. Больше всех Зинка. Малолетка, блин! В седьмом классе, а ведет себя как… Н-да… На ней хоть табличку вешай – «Родители! Следите за своими детьми, как бы вы ни были заняты!»
У Машки отец-кок ушел в рейс на три месяца, мать до семи на работе.
Чем заняться в каникулы? Можно подумать, что мир в последние двадцать лет изменился и подростки в отсутствии родителей начали разучивать новые произведения Шнитке и делать закладки в произведениях О. Генри! Щаз!
Машка подмигнула одному из пацанов, самому старшему. Они отошли в ее комнату. Улыбаясь и обжигая взглядом мартовской кошки, Машка ввалилась на кухню. Попозже она отошла со вторым. Потом с третьим.
- Что вы там делали? – спросила Сонька.
- Разговаривали…
Соньке было уже не по мозгу выяснять, о чем они базарили, водяра сделала свое – мысли  разбегались. Но пацаны оказались крепкие. Умудрились еще и по домам развести пьяных девчонок.
Вечером Машкина мать обнаружила в ванной замоченное белье.
- Это что?
- Я постирать решила.
Машкино объяснение выглядело ну очень убедительно, учитывая то, что Машеньку нельзя было заставить даже пыль протереть или в магазин за хлебом сбегать. Мать припёрла ее к стенке. Та всё и рассказала. Нет, не стенка. Дочка.
- Будем спасать твою честь, - решительно воскликнула мать и сказала дочери срочно заявить об изнасиловании.

На суде было всё, как надо.
- Вы говорите, что всё было по обоюдному согласию? – спросил прокурор.
- Да, я подтверждаю это, - спокойно ответила Сонька.
- Как вы можете это утверждать, если сами находились в нетрезвом состоянии в другом помещении, а девушка-подросток была фактически обманута?
- Но товарищ прокурор…
- Да кого Вы слушаете! Она же валютная пэ-ка?! – закричала на весь зал Машкина мама.
- Соблюдайте дисциплину, пожалуйста. Вы на заседании суда! – напомнил о своем присутствии судья.
Юношам вынесли приговоры: одному, восемнадцатилетнему, – восемь лет, двум другим – по шесть. Сонька и Зинка отделались «условно».
И я вас хочу спросить, граждане, кто после этого пэ-ка?

На Соньку всегда можно было положиться. Мы просто жили в соседних дворах, а в детстве так вообще были подружками не разлей вода. С ней было просто интересно. Она была  готова на любые авантюры (играть в казаки-разбойники, прячась в подвалах; любоваться ночным небом на крыше нашей шестнадцатиэтажки и т.д., и т.п.), хотя пацанкой ее тоже назвать нельзя было. Потом наши дороги разошлись. Но если она иногда встречала меня на улице, всегда спрашивала, как дела. И это было искренне.
Как-то я шла по двору, пиная осеннюю листву. Сонька!
- Что хмурая такая?
- Да в классе наехали мажорские детки. Говорят, сдала я их. Вот мне, рокеру, они упали на пятки, шоб их закладывать! Журнал они сожгли! А собак всех на меня повесили! Гады! Слухай, Сонька, я отъехать хочу ненадолго, пока эта кутерьма с журналом пройдет. Позвони моим предкам сегодня вечером, чтоб не волновались. Я уже буду далеко, но близко. К подруге в Ильичёвск смотаюсь.
- Почитать в дорогу что-то возьмешь?
У Соньки была шикарная библиотека. Сонька обожала читать. Любила Толстого и Набокова.
- Чехова дай. И «Маскарад».
Как в банальных детективах, быстро выяснилось, кто сжег журнал – кому это было выгодно. Говорят, Сонька тоже поучаствовала в «расследовании». Да кто ж ей верил-то? Хотя Соньке было на это глубоко наплевать. Она существовала в своем пространстве, иногда выходя в мир порядочных людей.
У Соньки были хорошие родители. Мать – педиатр, но по первому образованию – учитель музыки. Педиатр высококлассный! К ней шли люди даже с других участков. Она на слух могла определить, воспаление легких у ребенка, плеврит или другая какая гадость. Отец Соньки – полковник МВД. Сейчас уже умер. А до этого служил во внутренних войсках. Знал он о пристрастии дочери к способу добычи валюты, бил ее нещадно. А толку? Даже замуж ее выдал за приличного человека, своего подчиненного, который ему что-то задолжал. А толку? Эх, загадочная Сонькина душа.
 Успокоилась Сонька, отсидев срок за наркотики, вернее, за их доставку в консервных банках с маринованными огурцами. Как ни странно, после тюрьмы Сонька одумалась, да и дети к тому же подрастали, надо было раскручиваться, а лихие 90-е сыграли в этом свою положительную роль. Вот так наркотики принесли в жизнь хоть кого-то счастье…