Окаменелости

Окаменелости.
Началась эта история, в середине лета 1972 года, когда я только что женившийся парень, выйдя в очередной отпуск, поехал вместе с женой проведать ее родителей, живших на маленьком железнодорожном разъезде Басово, в нескольких километрах от города Алатырь. Назвать этот разъезд населенным пунктом язык не поворачивается, так как на огромном заросшем травой пустыре, вплотную к железнодорожному пути прилепилось всего два жилых домика на три семьи, да служебное помещение, где сидел дежурный, отвечавший за проезд составов по железной дороге. Как я понял, этот разъезд был нужен только для того, чтобы здесь останавливались железнодорожные составы, которые не успевала принять и обслужить станция города Алатырь. Для отстоя составов, здесь имелась дополнительная ветка железнодорожного полотна, в начале и конце которой находились стрелки, на которых дежурили жившие в двух домах работники. До приезда в Казань, моя супруга Таисия тоже работала здесь стрелочницей, а теперь на ее месте трудилась ее младшая сестра Люба. Так как в самом Басове рабочих рук не хватало, стрелочниками трудились несколько жителей села Баево расположенного в нескольких километрах от этого маленького разъезда. Так стрелочником работал и муж старшей сестры моей жены, проживавший в Баево. Окружающую картину дополнял огромный, и глубокий овраг, сразу за разъездом пересекавший железную дорогу, и под прямым углом к ней, уходивший в сторону села Баево видневшееся вдалеке. Так как на самом разъезде ничего не было, ни магазина, ни школы, четыре дочери моего тестя, пока были маленькие, зимой жили и учились в интернате, и только летом приезжали в Басово. Купить еду, здесь можно было только один раз в неделю, когда на запасной путь, пригоняли прицепленную к составу передвижную продуктовую лавку, в которой местные жители закупали хлеб на целую неделю, лапшу, макароны, да кое какие другие продукты. Поэтому, собираясь в гости, мы закупили в Казани целый чемодан всякой еды, и только после приезда на место я понял, для чего это нужно было делать. Приехав в Басово днем, ближе к вечеру мы с женой пошли прогуляться вдоль железнодорожного полотна, так как других развлечений здесь все равно не предвиделось. Сперва, мы навестили будку стрелочника около оврага, где в это время дежурила ее родная сестра Люба, а затем отправились вдоль железнодорожного полотна на другую сторону разъезда. Когда мы решили возвращаться домой, уже в темноте, на запасном пути остановился железнодорожный состав, и стал ожидать, когда ему разрешат ехать дальше. Для меня городского жителя эта ситуация ничего не говорила, а шедшая рядом со мной жена явно насторожилась словно волчица готовая к броску. Посмотри сказала она, вдоль состава к тепловозу бегут мужики, они явно что то сперли из вагона, пойдем пока горит красный светофор посмотрим, может и мы что либо стащим. Пройдя вдоль состава, мы нашли вагон, в который лазили водители тепловоза, так как дверь его была опломбирована, а одно из окон открыто. Залезь посмотри, что там находится внутри предложила мне жена. Забравшись наверх, и заглянув внутрь, я сказал жене, что вагон полностью набит арбузами, от которых исходит специфический сладкий запах и тепло. Раз уж ты залез наверх сказала она, так сбрось мне парочку арбузов покрупнее, а я их стану внизу ловить. Таким образом, мы вернулись домой с двумя огромными арбузами, которые на следующий день ели всей семьей. Как позже выяснилось, все местные жители считали нормальным тащить из вагонов все, что плохо лежит, и не охраняется, а в окрестных селах, расположенных у железной дороги, даже не разводили садов, надеясь добыть яблоки, помидоры, или арбузы, из проходивших мимо составов. В этом деле, были задействованы и сами железнодорожники, ведь поезд был еще на подходе к разъезду, а с предыдущей станции уже звонили стрелочнику по телефону, сообщая в каком вагоне что везут. Поэтому ближе к вечеру, у будки стрелочника обычно собиралась молодежь из соседних сел, пришедшая специально, чтобы пограбить вагоны. Приходили сюда не только парни из Баева, но и жители еще двух сел, Ахматова и Ордатова которые располагались ближе к городу Алатырь. Иногда доходило до смешного, например теща, рано утром выходила доить корову, и обнаруживала, в полутора метрах от крыльца вагон, с открытыми дверями, до самого верха забитый ящиками с виноградом или яблоками. Естественно увидев такую картину, она затаскивала два три ящика в дом, после чего шла заниматься своими обычными делами. Даже пустые вагоны интересовали местных теток, ведь если в них перевозили зерно, то всегда можно было намести мешок другой зерна, которым они потом кормили своих кур. Тесть не одобрял стремления своих дочерей лазить по вагонам, хотя потом сам с удовольствием поедал принесенные ими деликатесы. Если теща, увидев как деревенские парни, сбрасывают что либо с вагона бежала узнать не достанется ли и ей урвать в этой ситуации, тесть обычно говорил, ну куда ты старая помчалась, ты ведь живешь с внештатным сотрудником милиции, да и позоришь меня как мастера железнодорожного участка, ладно бы молодежь этим занимались так и ты старая туда же. На следующее утро, доев остатки арбузов, мы с женой пошли гулять вдоль оврага. Недалеко от разъезда, на краю оврага, мы набрели на небольшой участок земли, сплошь покрытый блестевшими на солнце, прозрачными кристаллами горного хрусталя. Такого чуда мне раньше никогда видеть не приходилось, ведь среди россыпи кристаллов, встречались образования чем то напоминающие прозрачные сосновые шишки, вспыхивающие всеми цветами радуги в утренних солнечных лучах. Увидев на дне оврага пласты камня, я предложил жене спуститься туда, чтобы поближе рассмотреть, что там находится, но она отказалась лезть вместе со мной вниз сказав, лучше я пойду домой, помогу матери по хозяйству, а то потом из этой ямы придется вылезать на четвереньках. Жена ушла домой, а я цепляясь за склон руками стал осторожно спускаться в овраг. Весь низ Баевского оврага оказался сложен из пластов известняка сильно размытого талыми весенними водами, стекавшими сюда с равнины. По дну оврага, со стороны железной дороги, все еще журчал небольшой ручеек, видимо вытекавший уже из под земли. Оказавшись внизу, я обратил внимание, что все камни в овраге густо покрыты отпечатками древних раковин Аммонитов, которые жили на земле более двадцати миллионов лет назад еще в Юрский период. Понимая какие древние пласты камня здесь обнажились, я стал лазить по склону, надеясь найти не только отпечатки раковин, но и рыб, которые наверняка тоже жили в то далекое время. Удивляло еще одно, на камнях имелись отпечатки только небольших по размеру раковин, хотя из прочитанных ранее книг я знал, что старые Аммониты могли достигать в диаметре около двух метров, значит на камнях остались отпечатки только молодых особей, не достигших взрослого состояния. Вода, образовавшая овраг, промыла очень мощный пласт известняка, так как из обоих его склонов торчали очень высокие пласты камня. Местами в беловато сером камне виднелись черные по цвету гладкие валуны торчащие из пластов известняка. Точно такие же валуны виднелись и в высоких береговых каменных обнажениях. Известняк оказался очень старым, и легко отслаивался от основной каменной массы на отдельные пластины толщиной миллиметров десять. Стало понятно, что такая масса извести откладывалась на дне древнего водоема за один год, а расслаиванию камня на отдельные пластины способствовала тонкая прослойка отмерших в конце очередного сезона водорослей, ставшая разделительным слоем для двух слоев извести. Не найдя каких либо других отпечатков, кроме древних раковин, да иногда сохранившихся на их месте высохших деформированных остатков древнего организма, я обратил внимание на торчащие из склона оврага слои черной высохшей глины, которая расслоилась на летнем солнце словно листы большой книги. Эта стопка была сложена из отдельных толщиной миллиметра два тонких слоев глины, между которыми имелись щели разделившие ее на отдельные листы. Думая, что здесь тоже может быть какой либо отпечаток, я раскрыл складной нож, и стал его лезвием осторожно один за другим снимать верхние слои глины, словно листая древнюю книгу. Сперва ничего не происходило, так как никаких отпечатков не было, а потом мне наверное повезло, ведь начав снимать кусками очередной слой глины, на ее нижнем слое обнаружился четкий отпечаток необычного, размером примерно сантиметров десять листа, видимо давно исчезнувшего растения. Какое то время я любовался своей находкой, осознавая, что это не могла быть часть водорослей, так как лист явно принадлежал земному растению, с четко отпечатанным черешком, с помощью которого он крепился к ветке. Решив сохранить свою находку, я решил отломить от пласта сразу несколько слоев глины, но во время этой операции сухая глина развалилась на мелкие кусочки. Расстроенный потерей своей находки, я решил повнимательней, рассмотреть овальные черные камни, торчащие из пластов известняка. Сходив по дну оврага к железной дороге, я принес оттуда голыш, которым стал простукивать эти валуны. В это время наверху на краю оврага показалась моя жена которая крикнула, чтобы я вылезал наверх так как ее Мать зовет меня обедать. Начав взбираться наверх по склону, я обратил внимание, что кто то, собрал на дне вымытые водой черные камни и собрал их в кучу на склоне оврага. Машинально стукнув по нескольким камням зажатым в руке голышом я услышал, что при ударе иногда раздается глухой звук говоривший, что у них внутри имеется пустота. Это меня очень заинтересовало, и я решил, сегодня вечером, или завтра с утра прийти сюда с чем либо тяжелым, и разбив подозрительные камни посмотреть, что находится у них внутри. За столом я разговорился с тестем об увиденным в овраге, и он рассказал мне, что мужики из Баева, каждую весну собирают в овраге вымытые из земли камни, а потом строят из них, у себя в селе фундаменты домов. На мой вопрос найдется ли в доме, что либо тяжелое он ответил, кроме небольшого молотка в доме ничего нет. Конечно, можно принести с работы кувалду, которой забивают костыли в шпалу, но это можно будет сделать только через пару дней, сказал он. Поэтому, я вооружился взятой из дома штыковой лопатой, а вместо молотка валявшейся во дворе тяжелой тормозной колодкой от железнодорожного вагона, и на следующее утро снова отправился исследовать овраг, с намерением наконец узнать, что скрывает пустота внутри валунов. Первым делом, было решено исследовать кучу валунов собранных местными жителями. Перебрав, и обстучав все камни в куче, я отложил в сторону те из них, внутри которых, судя по звуку, явно была пустота. Причем пустоту внутри камня, можно было определить не только по звуку, но и по внешнему виду, так как на округлом обычно гладком валуне просматривались явные вздутия говорящие, что внутри есть какие то объекты. Направляясь в овраг, я конечно фантазировал стараясь представить, что окажется внутри камней, но действительность превзошла все мои предположения. Положив первый валун на ровную землю пустотой вверх, я с силой ударил его тормозной колодкой сбоку, намереваясь сбить с камня верхнюю часть как крышку. После нескольких сильных ударов, это получилось сделать, и вокруг камня образовалась кольцевая трещина. Сунув в образовавшуюся щель кончик лопаты, я оторвал верхнюю часть от камня и застыл в изумлении. Внутри оказалась целая гроздь хорошо сохранившихся раковин прижавшаяся друг к другу. Все они сияли на солнце, ярко голубым, зеленым, или малиновым зеркальным блеском. Это видимо был тот зеркальный слой, который находился внутри раковин во время их жизни. Целой была даже сама раковина, в которой обитал древний моллюск, правда как сразу же выяснилось, известковый панцирь раковины, замурованный в камне на миллионы лет, находился в жидком состоянии. Как только Аммониты оказались на воздухе, жидкий известковый панцирь начал пузыриться с выделением дымка или пара, цветная зеркальная поверхность почти моментально исчезла, оказавшись внутри жидкости, а спустя минуту или две,  снаружи осталась видна только затвердевшая известковая оболочка раковины. На фотографии показана целая раковина Аммонита, 1. найденная внутри камня в Баевском овраге, через много лет после описываемых здесь событий, моим младшим сыном Валентином. Разбив все приготовленные мной валуны из кучи, я набрал достаточно много окаменевших раковин, причем здесь вместе встречались ракушки двух видов, ребристые как показано на фотографии и с гладкой поверхностью раковины, которых в процентном соотношении было немного меньше. Кроме собственно раковин, внутри камней встречались надкрылья древних жуков, чешуя рыб и другие непонятные вкрапления. Покончив с приготовленными людьми камнями, я спустился на дно оврага, и стал выковыривать из пластов известняка темные камни. Только здесь стало понятно, как древние ракушки оказались внутри камней, да и то как образовались сами камни. Оказалось, что Аммониты находятся только внутри нижней стороны камня, а сверху валун имеет монолитную цельную структуру, отличающуюся от окружающего известняка своим черным цветом. Стало ясно, что известняк образован растворившимися в воде раковинами моллюсков, а черный валун, это ни что иное, как отмершие представители водной растительности, превратившиеся со временем в овальную черную  конкрецию. Причем сгнившие водоросли могли собраться вместе только при наличии на дне водоема значительных углублений, куда их остатки могли загонять своими плавниками жившие здесь рыбы. Попавшие в такую ямку небольшие раковины Аммонитов, не обладая способностью плыть вертикально вверх, постепенно умирали, провалившись в еще не успевшую затвердеть черную жижу. Оказавшись в жидкой черной западне, улитка инстинктивно пряталась внутрь раковины, затягивая вслед за собой, внутрь ее передней части черную жижу, после чего естественно погибала от голода.  Поэтому при разбивании конкреций, древняя раковина чаще разламывалась на две половины именно в том месте, где со временем окаменела сама улитка и начиналась часть ракушки, заполненная черной растительной жижей. На таком разломе, очень часто можно было видеть окаменевшее тело древней улитки спрятавшейся в раковине, с втянутыми внутрь своего жилища щупальцами, усеянными маленькими, словно пальцы на руке отростками, видимо присосок, которыми она хватала свою добычу. Какого либо ротового отверстия на теле улитки не было, и она видимо поглощала добычу, просто обволакивая ее своим телом. Если попавшая в пустую часть раковины черная жижа, постепенно окаменев превращалась в камень того же цвета, то окаменевшее тело улитки имело полупрозрачный коричнево красный цвет, который заметно отличался от остального камня. Каким же образом на дне моря Юрского периода могли образоваться углубления где стала скапливаться масса от сгнивших водорослей, ведь по мнению ученых, животных способных оставить подобные углубления на дне моря тогда еще не существовало. Но ученые видимо не до конца владеют информацией, раз нет костных останков таких крупных животных, значит их и не было в природе считают они. Но исследуя дно оврага, я обратил внимание, что конкреции одного размера, и формы, расположены в пласте известняка равномерно, словно по мелководью древнего моря прошел гигант, кормившийся здесь в изобилии росшей водной растительностью. Вооружившись лопатой, я неоднократно находил этому подтверждение, раскапывая очередную конкрецию в том месте, где должен был находиться очередной отпечаток ноги гиганта. А то, что эти валуны имеют округлую форму без каких либо отпечатков стопы вполне понятно, ведь после того как животное продавив еще жидкие слои убирало ногу, поднятые им со дна водоема частички извести, опускаясь вниз превращали оставленный след в обычное овальное углубление, которое со временем заполнялось сгнившей растительной массой превратившейся за миллионы лет в конкрецию. Когда я собрал и обследовал все конкреции на дне оврага, то стал вытаскивать их из слоев известняка по его склонам. За несколько часов закончив свои изыскания, я отправился домой за бумагой, в которую можно было бы завернуть свои находки, и сумкой в которой можно перенести все найденное домой. Жена увидев то, что я притащил из оврага сказала, неужели ты действительно хочешь увезти эти камни в Казань, ведь они же очень много весят. Родственники, и знакомые, увидев привезенные мной окаменелости стали выпрашивать их себе на память, и вскоре более красивые экземпляры Аммонитов были мной розданы. Способствовала этому и моя жена которая заявила, твои камни в кладовке, я терплю только до того времени, пока не начну заниматься уборкой, а после этого все просто выкину, поэтому лучше подари их кому они действительно нужны. Два красивых сросшихся вместе Аммонита величиной около десяти сантиметров я подарил своему двоюродному брату Сорокину Виктору, работавшему в то время геологом. Он очень удивился моему подарку, так как по его словам никогда не встречал Аммонитов такой хорошей сохранности, несмотря на то, что всю жизнь провел в геологических экспедициях. В благодарность за мой подарок он передал мне специальный геологический молоток, которым можно легко разбить любой твердый камень. Кроме этого он сказал, что в Москве, Аммонит такой сохранности можно продать за пятьдесят долларов. К концу зимы, в кладовой остались лежать только не востребованные окаменелости, либо разломанные при доставании их из конкреции пополам, или изначально бывшие только частью целого. Поэтому начав прибираться к Новому году, жена потребовала выкинуть оставшиеся в кладовке камни на помойку. Зная, что в Казанском историческом музее нет Аммонитов такой хорошей сохранности, я решил отнести их туда, чтобы посетители могли полюбоваться этим чудом природы. Сложил остатки раковин, в большую хозяйственную сумку, и поехал с ними в центр города. Но то, что произошло дальше, меня просто шокировало, ведь проще было выкинуть свои находки, а не везти их в музей. Не зная к кому обратиться, я зашел в центральный подъезд музея, и спросил у кассира кому можно сдать принесенные мной окаменелости. Мне предложили пройти в подсобное помещение, дверь которого располагалась правее центрального входа в здание, и спросить там, к кому можно обратиться со своим вопросом. Найдя нужную дверь, я вошел внутрь, и оказался в довольно длинном темном коридоре со стеллажами заваленными разным хламом. Пройдя по коридору, я оказался в довольно большой комнате, где находилось несколько женщин, видимо работников исторического музея. Объяснив причину своего прихода, я высыпал на стол принесенные с собой окаменелости. Увидев принесенные мной находки женщины заметно оживились, и перебирая лежащие на столе находки стали расспрашивать где я их раздобыл. Узнав, что окаменелости найдены не на территории Татарстана, они расстроились, так как одна из них сказала, очень жаль, но нам не разрешат вести поиски в соседней республике. Может вы, еще раз сами съездите на то место, и привезете нам какие либо находки, а мы снабдим вас необходимыми деньгами, и договоримся с вашим начальством, чтобы оно отпустило вас с работы. По жадному блеску глаз, с которым они рассматривали принесенные мной камни, я понял, что они хотят просто использовать меня в своих интересах, а о музейной коллекции, думают похоже в последнюю очередь, поэтому отказался от сделанного мне предложения набрать им еще окаменевших раковин. Мое подозрение подтвердилось, как только я открыл дверь, и стал выходить в коридор. Одна из женщин, не дожидаясь когда я уйду из комнаты, схватила со стола понравившуюся ей раковину и заявила, этот Аммонит мне нравится, и я оставлю его себе на память. Естественно, никакого оформления принесенных мной в музей окаменелостей не было, поэтому вероятнее всего они разделили их между собой. Выйдя на улицу, я вообще пожалел, что притащил обломки Аммонитов в музей, ведь проще было выкинуть их на помойку, как предлагала жена. В середине зимы, мы с женой снова поехали в Басово, так как ее младшая сестра Люба, работавшая здесь стрелочницей, выходила замуж за парня, жившего в соседнем селе Баево. Впервые в жизни я оказался на деревенской свадьбе, в Мордовском селе, где среди других кушаний, на стол выставлялись хранившиеся в погребе арбузы, и яблоки, утащенные с вагонов. На следующее лето, когда мы снова приехали в гости к родителям жены, я ближе познакомился и даже сдружился с мужем Любы Василием Нефедовым. Кстати будет сказать, что в селе Баево жило всего две группы примерно равных по количеству родственников, Нефедовы к которым относился Василий, и Бояркины. От Василия я узнал много интересного, касающегося истории его села, в том числе и Баевского оврага. Оказалось, что у них в сельской школе, хранится бивень мамонта, найденный мальчишками в овраге, и старинная сабля, которую нашли здесь же. Еще он рассказал, о соседних селах, Ахматово, и Ардатово, которые располагались немного дальше от железной дороги. У всех жителей Ардатова почему то была кличка горшечники, а вот жителей Ахматова все звали Ахмацкими козлами. Насчет козлов он рассказал следующую историю. Еще задолго до революции, посреди ночи стал звонить набатный колокол на сельской колокольне, когда жители думая, что в селе случился пожар, или другое несчастье сбежались на площадь, то оказалось, что на колокольню забрался козел и дергает за веревку. После этого случая ко всем жителям села и прилепилась кличка Ахмацкие козлы, которая сохранилась до настоящего времени. Когда из Баева, к железной дороге приходила молодежь, желая утащить что либо из вагонов, мы с Василием отправлялись в их компанию, так как там были все знакомые ему соседские парни с которыми он провел свое детство. Сельские пацаны, обычно переходили железнодорожное полотно, и прятались в лесопосадке на его противоположной стороне, где их из своего домика не видел дежурный по разъезду, и куда было проще спрятать сброшенное с вагона. На мой вопрос, почему некоторые парни приходят на железную дорогу с заткнутым за пояс винтовочным обрезом он ответил, ну в этом нет ничего удивительного, ведь когда во время революции, в Алатыре еще не было никакой власти, местные жители разграбили местный спирт завод, и арсенал имевшиеся в городе. По словам стариков, спирт тогда тек по придорожным канавам как дождевая вода, а мужики из соседних с городом сел, везли домой целые возы груженные винтовками и патронами. Поэтому если нужно, то в окрестных селах, даже сейчас вполне реально купить обрез с патронами. Мать моей жены тоже отлично знала всех местных ребят, поэтому когда мы в очередной раз, приехали с женой к ней в гости, просто пошла к такой компании, и потребовала, чтобы они принесли ей ящик консервов, которые утащили с поезда за день до этого, иначе она пойдет, и заявит на них в милицию. Не прошло и часа, как местные мальчишки, притащили к ней домой, два ящика со скумбрией в масле. Если местные мальчишки из Баева занимались в основном мелочевкой, таская из вагонов фрукты, овощи, или консервы, то парни из Ахматова, или Ардатова, живущие дальше от железной дороги воровали уже по крупному, приезжая к железной дороге на грузовике, или грабя вагоны прямо во время движения поезда. Их уже интересовали не фрукты в вагонах, а холодильники, перевозившие замороженные туши животных, или содержимое морских контейнеров на открытых платформах. Приезжая к матери жены в гости, приходилось пару раз наблюдать, как железнодорожная милиция устраивает в лесополосе около железной дороги засаду, около спрятанных там замороженных коровьих туш надеясь, что преступники вернуться за ними на машине. Еще один такой случай произошел с плиточным Азербайджанским чаем. Произошло это, в один из приездов к родителям жены, когда вся родня сидела за столом и пила чай. Посреди дня, за окном появился грузовой состав, на маленькой скорости проезжающий по железной дороге. Отец жены обратил наше внимание, что прямо на ходу поезда, по крышам вагонов бегут парни с большими мешками за спиной. Грабителей видимо увидел и дежурный по станции, так как на улице послышалась трель милицейского свистка. Бежавшие по крышам вагонов парни бросили свою ношу на противоположную сторону состава недоступную для дежурного по станции и сами спрыгнули на землю, на ходу поезда. Мать жены сразу засуетилась, и побежала на улицу, посмотреть какую добычу тащили парни в мешках. Когда поезд миновал станцию, она перебежала железную дорогу и вскоре вернулась назад, неся в подоле платья множество плиток Азербайджанского чая. Оказалось, что один брошенный с поезда мешок, от удара об землю лопнул, и убежавшие в посадку парни оставили его там, где он упал. Дежурный по станции тоже подобрал несколько плиток, и позвонил в Алатырь железнодорожной милиции о произошедшем на разъезде. Часа через два из города приехали оперативники, но не найдя злоумышленников, они зашли в гости к тестю попить чая. С собой они принесли охапку плиток чая, переданных им дежурным по станции, и передавая их матери моей жены сказали, на мать  возьми, будете хотя бы чай вкусный пить, ведь все равно акт не на кого составлять так как все давно убежали. По их словам выходило, что мы стали свидетелями работы крупной молодежной Ахмацкой банды, которая вскрывает контейнеры прямо на ходу поезда, но которую они никак не могут поймать на месте преступления. Видимо прошлым летом, я достаточно основательно почистил Баевский овраг, так как в этот год не нашел ни одной новой конкреции, несмотря на то, что приехал сюда вооруженный специальным геологическим молотком. Возвращался я сюда и много лет спустя, уже вместе со своими сыновьями, правда столько много Аммонитов как в первый раз уже не находил. Привозил домой одну или две раковины, да образовавшиеся в трещинах известняка, так называемые кальцитовые щетки. Если сказать точнее, это были полупрозрачные пластины толщиной примерно шесть или семь миллиметров красновато коричневого цвета, чем то похожие на куски янтаря. Моя поездка несколько лет назад в Баевский овраг вообще ни к чему не привела. На том месте где раньше жили люди, осталась только одна, да и то заброшенная постройка, на которой красуется надпись Басово, а все остальное пространство давно заросло 2. кустарником, в котором невозможно найти следов бывшего здесь жилья. Баевский овраг стал менее глубоким, так как его края осели и сползли внутрь оврага, превратив его в широкую низину, густо заросшую кустарником и травой. Мои попытки найти как прежде выходы на поверхность пластов известняка ни к чему не привели, а внутри этой широкой низины 3. теперь свободно пасутся стада коров из ближайшего села. Единственное, что удалось отыскать, это небольшую конкрецию, на поверхности которой прилепилась небольшая раковина Аммонита. Да и то, этот камень, я когда то сам перетащил из оврага к железнодорожному полотну, поэтому он и сохранился. Хотя жилых построек на разъезде 4. больше нет, но поезд, как и прежде все равно  останавливается здесь примерно на полминуты, перед тем как ехать дальше. Проще говоря, от прежнего места обнаружения окаменелостей ничего не осталось, и в настоящем остались только воспоминания об ушедшем времени.
     Использованные материалы.
1. Аммонит , фото автора.
2. Хозяйственная постройка на месте бывшего поселения, фото автора.
3. Баевский овраг, фото автора.
4. Конкреция с Аммонитом, фото автора.