Забытые страницы истории костромы

КОНСТАНТИН  ВОРОТНОЙ
ЗАБЫТЫЕ  СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ  КОСТРОМЫ
В истории  Костромского  края были события, о которых многим людям почти ничего не известно, либо они слышали об этом где-то и от кого-то, но сами никаких подробностей не знают. В нашей книге мы попытаемся восполнить этот пробел и расскажем о фактах, которые практически не освещались в советских СМИ, либо о них говорилось с точки зрения марксистско-ленинской идеологии. Некоторые из этих событий произошли на нашей памяти, участником их были многие наши земляки, их предки.


ВОЗРОЖДАЮЩИЕ СТАРИНУ
 
Гимн Губочкин, Евгений Ильвес, Вячеслав Федоров, Евгений Марев, Альберт Кильдышев, Вадим Андреев, Евгений Кудряшов, Александр Малафеев. Сейчас эти имена мало что говорят костромскому обывателю. А ведь еще четверть века назад они были на слуху, об этих людях знали не только в самом дальнем уголке Костромской области, но и за ее пределами.
Реставраторы. Это благодаря их самоотверженному труду мы можем ныне восхищаться фресками Гурия Никитина в Троицком соборе Ипатьевского монастыря, росписями храма Воскресения-на-Дебре в Костроме, Владимирского и Никольского соборов в Нерехте, церкви Николая Чудотворца в с.Николо-Бережки (неподалеку от знаменитого Щелыково Островского района) и многих других.
Если бы их не было, внутреннее убранство многих памятников архитектуры, прежде всего церковных, до сей поры представляло бы собой убогое зрелище – обвалившаяся штукатурка, ободранная, еле видимая стенная роспись, практически полностью выцветшие иконы. И великое счастье, что есть еще в нашем Отечестве, Костроме, люди, которым совсем не безразлична судьба нашего культурного достояния…
К сожалению, практически никого из них уже нет в живых. Из тех, кто начинал реставрационное дело в Костроме, только Александр Михайлович Малафеев и остался. Его без преувеличения можно назвать патриархом, ведь он принимал участие в первой и единственной в советские времена реставрации Троицкого собора Ипатьевского монастыря, которая началась в уже далеком 1959 году.
И вот уже более 50 лет он восстанавливает древние иконы и росписи наших храмов. Впрочем, работает он не один – вместе с ним трудятся Виктор Тисов и Виктор Михеев, тоже весьма опытные мастера, не один десяток лет отдавшие своему любимому делу.
Когда автор пришел в храм Иоанна Богослова, что в Ипатьевской слободе, и спросил, где найти реставраторов, одна из служительниц храма показала пальцем куда-то вверх и сказала, что они там, под куполом, на лесах. Так что пришлось подниматься на 15-метровую высоту. Когда оказался на небольшой дощатой площадочке под центральным куполом, Виктор Тисов не удержался и прокомментировал: «Надо же, не побоялся суда забраться». Так у меня работа такая, к тому же самому было интересно посмотреть с такой высоты на убранство храма.
И первым делом спросил о высоте:
- Не боязно работать, когда под тобой метров 15 пустоты?
- Больше, около двадцати. Здесь нужна привычка, - говорит Виктор Тисов. - К тому же, здесь леса вполне надежные, я бы даже сказал, капитальные. Вот когда работали в Домнино, в Успенской церкви, там настоящие леса были только вокруг храма, а внутри, в середине четверика, а это тоже метров 15, были просто доски перекинуты. Так что сначала забирались туда с опаской. Но потом привыкли. К тому же, когда работаешь, уже не думаешь ни о высоте, ни о том, что можно упасть.
Это на самом деле так. Когда начался разговор, автор уже и сам не думал, что под ногами пустота в полтора десятка метров, а мастера работали и работали…
- Александр Михайлович, - обращаюсь к Малафееву, - как формировалась та, первая артель костромских реставраторов?
- Я окончил художественное училище в Костроме, после службы в рядах Советской Армии искал себе работу по душе. Мне откровенно повезло. В 1959 году началась реставрация Троицкого собора в Ипатии. До меня этим делом занимались Вячеслав Федоров и знаменитая уже тогда искусствовед Вера Григорьевна Брюсова. Поскольку Федоров меня знал, он  пригласил попробовать свои силы. Вскоре сюда приехали реставраторы из Киева обследовать этот памятник. Когда увидели, как мы старательно работаем, пригласили Федорова и меня на стажировку в Киев, в Софийский и Владимирский соборы. Так что мы были первыми костромскими реставраторами, поехавшими в столицу Древней Руси. Опыт приобрели огромный, ведь это же какая старина – XI век! Это, кстати, также стало одной из причин, почему я решил стать реставратором.
Потом мы пригласили Гимна Губочкина, Альберта Кильдышева, Евгения Ильвеса и других. Так постепенно и сформировалась наша бригада.
Честно говоря, в Троицкий собор мы пришли временно, на практику, поскольку не знали, в каком состоянии находятся его фрески. А когда начали работать, то втянулись, мне понравилось, и оказалось, что эта моя профессия – на всю жизнь. Росписи собора приходилось восстанавливать практически с нуля – осыпавшаяся штукатурка, которая еле держится на стене, фрески крайне повреждены - роспись храма погибала от плесени и грибков, они в буквальном смысле пожирали шедевр. И эту плесень нужно было уничтожить так, чтобы не повредить оставшегося красочного слоя. Для этого нам пришлось срочно разрабатывать специальную методику. Так что удалось что не только укрепить живопись, но и сохранить авторские краски.
Да и площадь немалая – 4000 квадратных метров. И так – сантиметр за сантиметром. Технологию раскрывать не стану, скажу лишь, что штукатурку нам укрепить удалось. А уже потом принялись за росписи.
А в Воскресенском храме на Нижней Дебре еще сложнее было. Темперную живопись, авторами которой были Гурий Никитин и Василий Запокровский, еще в XIX веке кто-то из художников догадался записать маслом! Так что пришлось скальпелем миллиметр за миллиметром снимать масляный слой, да так, чтобы не повредить саму фреску.
Отдельно хочется сказать о человеке, который стоял у истоков костромской реставрации - Калерии Густавовне Тороп. Надо обязательно воздать должное ее памяти. Именно благодаря ее усилиям у нас возникли и реставрационная мастерская, и наша бригада. Не было бы Калерии Густавовны, не было бы и реставрационного дела в Костроме. Она сумела создать одну из лучших в России реставрационных мастерских, к нам на стажировку приезжали из Владимира, Ярославля, даже Прибалтики.
- Сколько памятников архитектуры вы отреставрировали за свою жизнь?
- Практически все памятники Костромы, начиная с Троицкого собора. А на него только чистого времени ушло более 10 лет – с 1959 года. Из тех, с кем начинали, я остался один. Остальные, увы, уже ушли от нас. Если говорить о нашей нынешней бригаде – Малафеев, Тисов, Михеев, то мы уже 20 лет вместе. В одной только Нерехте, во Владимирском и Никольском храмах, 12 лет провели. Да 6 лет в Ильинской церкви села Яковлевское. А еще были Красное, Домнино, Щелыково, дважды были в Тарханах - там находится часовня-усыпальница рода Арсеньевых-Лермонтовых. Здесь пришла в негодность роспись, и с июля 1996 года в течение полугода мы трудились над ее реставрацией.
- Что сложнее – восстановить почти утраченную фреску или заново ее написать?
- Реставратор сталкивается с шедеврами семнадцатого века, как, например, в Троицком соборе или здесь, в храме Иоанна Богослова, и ошибаться нельзя, поскольку приходится новую краску наносить на старые прориси, которые еще и разглядеть надо, до того они бывают размыты. И заново не начнешь, ибо можно все испортить. Так что цена ошибки в реставрации очень высокая. Разница между сегодняшним днем и  XVII веком очень даже приличная.
- По каким-то еле видимым черточкам надо восстановить полную картину, - добавляет Виктор Тисов, - да еще чтобы это выглядело так, как написал ее автор 300 лет назад, а не как новодел. Чтобы все оставалось таким, каким было, например, во времена Гурия Никитина…
На моих глазах лики святых, представлявшие собой лишь какие-то размытые контуры на стене, вдруг обретают четкие очертания – глаза, брови, бородка, нимб над головой. При этом фрески выглядят именно как произведение более чем трехвековой давности, как будто в руках держат кисть не наши современники, Александр Малафеев, Виктор Тисов и Виктор Михеев, а изографы того самого XVII века. Совершается маленькое чудо, которое и называется – реставрация. Воздадим должное этим великим мастерам, которые возвращают нам дивное великолепие древнерусской живописи…
В отличие от художника, который может на своей картине делать  правки, а то и заново все переделать, реставратор все должен делать не просто с  первого раза, а единственный раз, поскольку заново нанести мазок уже невозможно – краска очень быстро впитывается в слой штукатурки. А начать   ее соскабливать – значит, все испортить. Поэтому так и хочется сравнить реставратора с минером или сапером – ошибаться здесь действительно нельзя…
P.S.: Через полгода после опубликования  статьи в одном из костромских журналов, к сожалению, скончался Александр Михайлович Малафеев, последний из той, первой артели костромских реставраторов… 

ПОСТАМЕНТ ДВУХ  ЭПОХ

Есть в центре Костромы, на высоком берегу Волги, парк культуры и отдыха, который еще несколько десятилетий  назад носил имя В.И.Ленина. Он  не всегда имел вид такой, как сейчас. Более того, это одно из немногих в Костроме мест, которое последние почти 100 лет постоянно подвергалось  изменениям и перестройкам. Причем, как ни странно, больше известно, каким парк  был до середины 20-х годов прошлого века, нежели в 1930-1950-е годы. Как написано в одном их старых путеводителей по Костроме, «до Октябрьской революции это был бульвар, которым пользовалась, главным образом, буржуазия». А после Революции 1917 года? Здесь также собирались устроить место для прогулок и отдыха - но уже для «строителей коммунизма». Впрочем, все по-порядку.
    Если спросить у рядового россиянина – «Какая традиция у нас в стране самая  старая и самая стойкая?» - вряд ли кто ответит правильно. А между тем, этой традиции более тысячи лет. Правда, она не очень приятная и ничему хорошему не учит - это война с прошлым, а конкретно - с памятниками. Чуть не каждый правитель, особенно при смене религии или общественного строя считал своим долгом ликвидировать почти все, что было создано его предшественниками. Сию традицию подхватили в октябре 1917 года пришедшие к власти большевики, круша и уничтожая все, что было связано с ненавистным им царским режимом. Казалось бы, пора остановиться, ведь в результате этой тысячелетней борьбы с прошлым наш народ утратил колоссальные, неподдающиеся восстановлению, уникальные ценности. Да, кроме того, воевать с прошлым опасно - оно рано или поздно ответит, и кара будет неотвратимой...
    Но, видимо, прошлое ничему не учит. После очередной смены общественно-политической формации, пришедшие к власти в конце 1980-х годов «демократы» начали свои преобразования не только с «отпуска цен», но и с уничтожения памятников вождям Советского государства. До сих пор в памяти кадры свержения памятника Ф.Э.Дзержинскому на Лубянской площади в Москве. Кострома - не исключение, правда, если большевики сумели снести здесь многое из того, что создано было до эпохи «диалектического материализма», то у местных демократов силенок оказалось мало и памятники вождям Октябрьского переворота устояли. О них и речь, вернее, об одном  - В.И.Ленину, который в этом самом ЦПКиО и находится.
Хотя саму скульптуру вождя шедевром монументального искусства никак не назовешь, памятник этот во многом уникален. Мало где в мире найдется монумент, где бы постамент и стоящая на нем скульптура были произведениями разных эпох, вообще - общественных формаций. Кроме того, это не только один из первых не только в России, но вообще в мире, памятников Ленину, но и самый высокий в Европе. Когда-то сей монумент был местом поклонения тысяч костромичей, но чем дальше уходят от нас годы Советской власти, тем меньше людей приходят к подножию памятника на поклон основателю Советского государства.  А нынче многие люди, особенно молодые, и вовсе ничего не знают о той, уже давней эпохе, о том, какие события предшествовали возведению этого памятника и кто такой В.И.Ленин...
В мае 1913 года в России должно было состояться грандиозное событие - празднование   300-летия Дома Романовых. К этому торжеству готовились не только в обеих столицах Империи, но и Костроме, откуда основатель династии М.Ф.Романов в марте 1613 года отправился на царствование в Москву.
Поэтому  еще в апреле 1903 года городской голова Г.Н.Ботников на очередном заседании Думы г.Костромы предложил депутатам и всем жителям города  соорудить в Костроме памятник в честь 300-летия Дома Романовых. Его идея была поддержана практически всеми депутатами  и в начале мая того же года Г.Н.Ботников направил соответствующее письмо мос¬ков¬ско¬му ге¬не¬рал-гу¬бер¬на¬то¬ру ве¬ли¬ко¬му князю Сер¬гею Алек¬сан¬дро¬ви¬чу Романову. Тот передал эту просьбу императору Николаю II Александровичу, и последний идею одобрил. Была объявлена всероссийская подписка на сбор средств  для сооружения памятника, одновременно костромичи стали выбирать место для него. И было принято решение поставить  монумент рядом с Костромским Кремлем, на высоком берегу Волги, дабы его можно было лицезреть с проходящих по реке пароходов.
В мае 1909 года в Костроме был создан Особый Комитет по сооружению памятника в ознаменование 300-летия Дома Романовых. В состав Комитета вошло все губернское начальство во главе с губернатором (председателем Комитета), а также городской голова и епископ.
С высочайшего соизволения Академия художеств  провела всероссийский конкурс, при этом жюри присудило победу проекту молодых архитекторов – Л.Р.Соллогуб, А.Б.Рогельсон, А.С.Барт, А.М.Рухлядев и С.О.Овсянников. Однако костромичи отдали предпочтение памятнику, созданному академиком А.И.Адамсоном, хотя ему дали только  второе место. Хотя, если сравнивать оба проекта памятника, то у Адамсона он более величественный и более подобает такому грандиозному событию. Какими аргументами руководствовалась конкурсная комиссия,  отдавая предпочтение монументу Соллогуба и его соавторов, сказать сложно. Так что Император Николай II был прав, когда согласился с мнением народа, а не академиков,  и в конце июля 1912 года данный  про¬ект утвердил. Впрочем, по большому счету, сие творение  представляло собой нечто среднее между памятником «Царю Михаилу Федоровичу и поселянину Ивану Сусанину» В.И.Демут-Малиновского в Костроме и памятником «Тысячелетие России» М.О.Микешина, И.Н.Шредера и архитектора В.А.Гартмана в Великом Новгороде. Так что Адамсон ничего особо нового не создал, он просто по своему скомпоновал оба творения в одно целое.
Вскоре начались ра¬бо¬ты над отдельными фи¬гу¬ра¬ми и со¬ору¬же¬ни¬ем по¬ста¬мен¬та. Любопытно, что архи¬тек¬то¬ром про¬ек¬та был утвер¬ждён не автор его, а совсем другой человек – Сер¬гей Алек¬сан¬дро¬вич Власьев. Что касается А. И. Адам¬сона, то он  обя¬зал¬ся ис¬пол¬нить все ху¬до¬же¬ствен¬но-скульп¬тур¬ные работы,   под¬ряд на об¬ли¬цо¬воч¬ные ра¬бо¬ты по¬лу¬чи¬ло  Петербург¬ское ак¬ци¬о¬нер¬ное об¬ще¬ство «Гра¬нит», отлив¬ку брон¬зо¬вых фигур вы¬пол¬ни¬ла фирма К. В. Верфель, непо¬сред¬ствен¬ное ру¬ко¬вод¬ство строительными ра¬бо¬та¬ми осу¬ществ¬ля¬лось ин¬же¬не¬ром Большаковым.
Монумент должен был  пред¬став¬лять собой гран¬ди¬оз¬ный по¬ста¬мент-пье¬де¬стал в виде ча¬сов¬ни — сту¬пен¬ча¬той ци¬лин¬дри¬че¬ской башни вы¬со¬той в 17 са¬же¬ней (36 мет¬ров)  с мно¬го¬ярус¬ным ша¬тро¬вым за¬вер¬ше¬ни¬ем, которое венчал Двуглавый Орел. В нишах должны быть уста¬новлены скульптурные изображения  пред¬ста¬ви¬те¬лей цар¬ству¬ю¬ще¬го дома Романовых и вы¬да¬ю¬щих¬ся личностей, свя¬зан¬ных с эпо¬хой их правления. Всего необходимо было отлить из бронзы  28 фигур.
     В дни празднования 300-летия Дома Романовых в Костроме 20 мая 1913 года во время посещения города семьей Романовых состоялась закладка будущего памятника. Ходят упорные слухи, что при закладке его в основание монумента было замуровано целое блюдо золотых червонцев, которые собрали «по кругу» костромские купцы для этого богоугодного дела. Памятник  возводили достаточно быстрыми темпами, но в августе 1914 года началась Первая мировая война, деньги, отпускаемые на его строительство, пошли на другие нужды, и к началу 1916 года сооружение монумента было, по сути, заморожено, успели возвести только постамент, а также  отлить и привезти в Кострому 20 бронзовых фигур. Через три недели   после отречения императора Николая II в марте 1917 года академик А.И.Адамсон получил от Временного правительства указание все работы по сооружению памятника прекратить. После чего он и вовсе уехал из России на свою родину в Эстонию.
А после Октября 1917 года на строительстве памятника царям Романовым и вовсе  был поставлен крест. Однако, как ни странно, Особый Комитет не распался, только вошли в него, естественно, другие лица - во главе с губернским комиссаром А.А.Касаткиным. Любопытно, что в Комитете остался и епископ Севастиан, один из немногих, входивший в состав дооктябрьского Комитета.         
      Каким-то чудом уцелел в огне пожара Костромского Госархива в августе 1982 года «Журнал заседаний Комитета по сооружению в г.Костроме памятника 300-летия Дома Романовых  22 ноября - 30 декабря 1917 года». Повестка дня заседаний Комитета была посвящена только одному вопросу: «Что делать с оставшимися от сооружения памятника деньгами в сумме 171066 руб. 34 коп. и 5 тыс. пудов бронзы, находящейся в Петрограде?» После долгих прений решено было направить в Петроград двух уполномоченных Комитета - Н.А.Огибалова и А.Д.Рассадина - чтобы они сумели  продать оставшуюся там бронзу. А весь капитал Комитета в вышеозначенной сумме передать губернской продовольственной управе для закупки продовольствия для населения, туда же передать и те деньги, что будут получены от продажи бронзы.  А губпродуправа должна в свою очередь выделять из этих сумм в марте, апреле и мае 1918 года до 60 тыс.рублей Костромской городской управе для работ, если она организуется (управы еще нет, а деньги ей уже предписано выделить. - К.В.), по устройству места, окружающего памятник. Проценты же с капитала должны были идти в пользу Особого Комитета.
     На одном из последних заседаний Комитета были подведены итоги проделанной работы, отчетный доклад сделал помощник губернского комиссара Н.А.Огибалов, где, в частности, было сказано: «Необходимо, чтобы начатый строиться памятник (какой именно, он не уточнил. - К.В.) был закончен так, чтобы он явился постоянным свидетелем вечной смерти царского бюрократического управления России, на развалинах которого освободившийся от цепей народ начал великое строительство республиканской России...». Что касается результатов работы, то Н.А.Огибалов сказал, что всю бронзу (или медь - в протоколах заседаний Комитета фигурируют то бронза, то медь, видимо, комитетчики сами не знали, что же там было. - К.В.) они, после долгих мытарств, продали в Петрограде фирме «Трэд» по 30 рублей за один пуд, но уплата денег отсрочивается за невозможностью получить деньги, находящиеся в одном из петроградских банков.
    А 23 июня 1918 года губисполком направил в культпросветотдел записку с предложением «в спешном порядке КПО совместно с архитектурно-строительным отделом Горсовета и Худотделом при социалистическом клубе организовать специальную комиссию по переделке памятника  Дома Романовых в памятник Свободы и составить проект работ с  подробной сметой». Согласно этому требованию работы по переустройству памятника должны быть произведены с таким расчетом, чтобы открыть его ко дню наступающей годовщины революции, то есть, к 7 ноября 1918 года. Отметим, что к означенному сроку памятник Свободы действительно был создан, но поставили его на месте нынешнего фонтана, а не вместо романовского постамента – похоже, решили, что  он не мог соседствовать с культовыми зданиями - Успенским и Богоявленским соборами.
Так что Романовский постамент еще долго пустовал, но где-то около 1925 года у некоторых тогдашних руководителей Костромской губернии возникла идея поставить на него скульптуру вождя мирового пролетариата В.И.Ленина. Точнее, существует версия, что в это время в Костроме пребывала делегация молодых коммунистов из Финляндии, которые и подсказали местным властям эту идею. Кстати,  в Финляндии В.И.Ленина до сих пор почитают – ведь именно он своим декретом предоставил независимость этой бывшей Российской территории.
Идеологический подтекст такого сооружения был понятен: «Вождь мирового пролетариата В.И.Ленин попирает наследие ненавистного царского режима». Молодые скульпторы Листопад, Иванова, Лебедев и Шварц разработали проект памятника  и 1 мая 1928 года  на постаменте, предназначенном для памятника 300-летию Дома Романовых, возвели огромную бетонную статую В.И.Ленина. Участь уникальных соборов, вообще, Костромского Кремля,  была решена окончательно. Однако,  первый, памятник вождю мирового пролетариата, не сохранился в первозданном виде. В середине 1950-х годов он пришел в аварийное состояние  и его пришлось реставрировать. Прошло еще  30 лет и вновь возникла проблема с памятником. Тот, что мы сейчас видим -  третий по счету, при этом  сей памятник был создан уже из бронзы, а не из бетона. Кроме того, «Ленин»  в течение прошедших с 1928 года лет не только реставрировался (из бетонного стал бронзовым), но и реконструировался, поэтому от его первоначального вида почти ничего не сохранилось.
   В 1931 году в Москве взорвали храм Христа Спасителя. А через три года - стоявшие на высоком волжском берегу Успенский и Богоявленский соборы в Костроме. Ходят упорные слухи, что о решении об уничтожении соборов узнал председатель президиума верховного совета СССР М.И.Калинин и направил в Кострому срочную телеграмму с требованием сохранить эти соборы, но телеграмма пришла только на следующий день...
     Мало кто помнит сейчас, что почти  десять  лет Ленин «стоял» в парке не один. Где-то на рубеже 1940-1950-х годов к нему присоединился И.В.Сталин. Его монумент был возведен почти у входа в парк со стороны улицы Чайковского. Так что рука Ленина указывала не куда-то в абстрактное светлое будущее, а на памятник «отцу народов». После ХХ съезда КПСС, когда был «развенчан культ личности И.В.Сталина» и по всей стране начали уничтожать все, что было связано с его именем, монумент,  возведенный в его честь, снесли, а место заровняли, так что и следов не осталось. Одно время в парке работал фонтан, который венчала скульптурная композиция в виде ангелочков. Но потом и его убрали. Вскоре в парке появились различные аттракционы - качели, карусель, тир. А также танцплощадка - знаменитая «клетка», которую хорошо помнит костромская молодежь 1960 - 1980-х годов. 
    Сейчас это место на высоком волжском берегу парком культуры и отдыха назвать можно с трудом - аттракционов почти не осталось, пустынно и неуютно, и гулять и отдыхать здесь почему-то мало кому хочется. Скорее всего, это результат постоянного перестроения территории - оказалась нарушенной энергетическая аура данной территории, она как бы выпала из энергетического пространства Костромы, а потому, при посещении этого “парка”, ощущается некая дисгармония,  оттого никакого отдыха здесь и не получается...
В конце 1990-х годов в некоторых кругах костромской интеллигенции и чиновников возникла идея восстановления знаменитых костромских соборов (Успенского и Богоявленского), был даже создан фонд по их возрождению. Идея сия очень долго созревала, и, наконец, некоторое время назад были найдены спонсоры и деньги, и весной  2016 года началось строительство этих соборов… Костромской архитектор Степан Воротилов, создавая Богоявленский собор и знаменитую звонницу, ориентировался на уже стоявший здесь Успенский собор, и соотносил новые сооружения именно с ним. Поэтому этот соборный ансамбль и смотрелся так гармонично...

ЛУЧШЕ КАМЕНЬ НА УЛИЦЕ

Памятники бывают разные – хорошие и не очень, имеющие художественную ценность и ее не имеющие.  А еще – не установленные. Именно такой и стоит в Костроме, на углу улиц Пятницкая и Островского. Сейчас  там лежит обычный, хотя и большой, булыжник, на котором красуется надпись, что   именно на этом месте в 1152 году великий князь Юрий Владимирович Долгорукий повелел основать наш благословенный город.   Как Петр Первый – простер десницу  и заявил, что  «здесь будет город заложен Кострома именуемый».
А ведь в конце 1980-х годов на этом месте должен был появиться  целый  мемориальный комплекс  в честь основания нашего Богоизбранного града.
Начиналось все, вроде бы, хорошо. В 1977 году, в год основания Костромы 825-й, где-то в недрах горисполкома родилась идея  создания памятника вел.князю Юрию Долгорукому – мол, не есть хорошо, что наш замечательный город не имеет монумента своему основателю. Но, поскольку в Костроме, по мнению этих идеологов,  не было скульпторов и художников, которые могли бы столь масштабно мыслить, стали искать такого ваятеля на стороне. Искали долго – почти год. И нашли – в Ленинграде в одном из авторитетных  архитектурно-производственных объединений. Им оказался довольно известный в то время скульптор Игорь Сурский.  С ним и заключили договор. Это произошло  в 1978 году.
Ввели Игоря Аркадьевича в курс дела, приблизительно объяснили, что надо делать – не только изобразить основателя города великого князя Юрия Долгорукого, но и как-то отобразить историю средневековой Костромы. То есть, необходимо было создать не просто памятник, а целый архитектурный комплекс. И господин Сурский начал работу. При этом, о Костроме, истории города,  он мало что знал, ему хватило и чиновных объяснений.
Творил лет семь. И сотворил. Весной 1986 года на суд костромской общественности был представлен фанерный макет памятника Костроме в натуральную величину. Вообще-то, это сюжет, достойный пера Ильфа и Петрова. Помните, как Бендер и Киса Воробьянинов (если кто не знает – это герои романа «Двенадцать стульев» этих авторов - К.В.) рисовали «сеятеля»? Нечто похожее случилось и в нашей Костроме. Только все было наяву. Макет сей вызвал не просто неоднозначную реакцию костромской общественности, а волну негодования. Особенно резко выступила против сюжета этого памятника местная интеллигенция. И была права! 
Макет был выставлен в церкви Иоанна Богослова что неподалеку от Ипатьевского монастыря. Народ был в шоке! И было от чего!
Сей комплекс представлял собой некую стену в виде полукруга длиной около шести метров и высотой от полутора до трех. Самая высокая фигура, конечно, - основатель нашего города князь Юрий Долгорукий. Но какой!? По сути, это была миниатюрная копия петербургского «медного всадника» - знаменитого императора Петра Великого. Наш Юрий Владимирович также – простер десницу, как бы восклицая, что «здесь будет город заложен». Единственное отличие от оригинала – конь стоял на всех четырех ногах, а не вздыбился, как это изобразил Фальконе. Но это еще не все. Наш известный искусствовед Виктор Игнатьев  не преминул отметить, что великий князь почему-то имеет портретное сходство с последним русским царем Николаем Вторым. Впрочем, автора композиции можно было понять – как на самом деле выглядел великий князь Юрий Долгорукий никто не знает, вот он и решил взять за основу лик последнего российского императора, хотя с таким же успехом это мог быть вообще  кто-угодно. Но Сурский  остановил свой выбор на Николае Романове.
Дальше – больше. По обеим сторонам от князя скульптор изобразил персонажи, которые должны были символизировать торговлю, ремесла, сельское хозяйство, воинство и так далее.  Они тоже получили  по полной программе. Больше всего досталось торговле – ее почему-то олицетворял кривоногий, узкоглазый, низкорослый с большим животом монгол, державший в руках арбуз(!?). Сложно сказать, почему ленинградскому скульптору пришла в голову такая идея. Видимо, он выбрал в качестве основной версию, согласно которой оккупанты-монголы держали в руках всю торговлю Руси, не подпуская к этому занятию местных купцов. Только арбуз здесь причем? Никто и никогда не отбирал у русских купцов торговлю, они занимались ею не только на Руси, но и по всему тогдашнему миру. Да и самих монголов здесь никогда не было. Так что налицо еще и незнание скульптором истории России.
Символ героизма – конечно же, Иван Сусанин. В коленопреклоненной позе, точь-в-точь как на знаменитом памятнике «Царю Михаилу Федоровичу и поселянину Ивану Сусанину» скульптора  А.И.Демут-Малиновского. А чего тут долго размышлять? Тем более, что об уничтоженном в 1918 году монументе в Костроме знали немногие. Но именно эти немногие – Виктор Игнатьев, Светлана Каткова и другие – как раз одними из первых воспротивились установке этой халтуры, назовем все своими словами, на центральной улице города.
Но в тоже время данная ситуация свидетельствует о вполне устоявшейся тенденции – отношение столичных жителей к провинциалам. Так было и с памятником Ивану Сусанину скульптора Н.Лавинского, рядом других монументов. Мол, для провинции и так сойдет. На этот раз не сошло.
Провал был полным. Местная творческая интеллигенция «зарезала» сие «творение» на корню. Правда, и сам автор, и его ленинградские коллеги пытались уговорить костромичей, в первую очередь, местные власти, принять этот проект. Но не тут-то было. Наши люди стояли насмерть.
К тому же это был 1986 год, навязать сверху что-либо было уже сложно, требовалось согласие общественности. Городские власти пойти против народа не решились, командные методы уже не проходили. Так что повторения ситуации, каковая, например, была двадцать лет назад с памятником И.Сусанину скульптора Н.Лавинского  не произошло.
Нареканий к проекту Игоря Сурского было так много, что шансов отлить  его в бронзе и возвести в центре города не было практически никаких.   И это хорошо. В противном случае  город обзавелся бы еще одним очень посредственным «творением». Судьба его была закономерной. Когда  все страсти закончились, фанерные скульптуры макета рассовали по ящикам и оставили в таком положении до лучших времен. Но они так и не пришли. И о проекте «памятника Костроме»  вообще забыли. А через какое-то время, дабы освободить храм Иоанна Богослова, стали раздавать ящики дальнобойщикам, чтобы они не гоняли порожняком, а развозили сей «бесценный» груз  по Советскому Союзу.  Так голова коня великого князя оказалась в Казахстане, ноги князя – в Горьком, другие части памятника в Сибири, на юге и так далее. Правда, сам скульптор в обиде не был – он получил гонорар в сумме 50 тысяч рублей из городской казны. По тем временам деньги огромные. А это были 1986 – 1987 годы. Полки магазинов стремительно пустели. И такая очень кругленькая сумма для питерского скульптора была отнюдь не лишней. Спасибо местным властям за подмогу!
Поскольку памятник так и не соорудили, пришлось положить на это место – угол Пятницкой и Островского – обыкновенный булыжник и приторочить к нему памятную доску со словами, что здесь в 1152 году был основан град Кострома. Впрочем, лучше небольшой камень, чем огромная халтура…

СМЕРЧ

Этот день - 9 июня 1984 года - навсегда останется в памяти многих костромичей. В этот день над Ивановым, Костромой и турбазой Лунево пронесся  разрушительный  смерч, который вошел в историю под именем « Ивановского чудовища». Такого страшного стихийного явления в нашем (да и Ивановском) краях  не было никогда, во всяком случае, документальных свидетельств о произошедших  подобных явлениях до сей поры не обнаружено.  Впрочем, ураганы над Костромой проносились, срывали крыши с домов, ломали деревья. Но не такой же силы!
Начало лета в тот год выдалось необычайно жарким. По этому поводу некоторые старожилы говорили, что к добру это не приведет, быть беде. Но никто к ним не прислушался, и, как оказалось, напрасно…
В двадцати километрах от Костромы вниз по Волге расположена турбаза Лунево, любимое место отдыха не  только жителей нашей области, но других городов СССР. Обычный  субботний  день, правда, довольно жаркий. И когда к вечеру подул небольшой ветерок и немного похолодало, кто-то из отдыхающих на турбазе обрадовался – наконец-то  наступила прохлада. Но лучше бы ее не было!
Через какое-то время наступила звенящая тишина, ветер неожиданно стих. А главное -  перестали петь птицы. Но почему-то никого это не насторожило. Между тем, тишина оказалось обманчивой. Около  17 часов вновь поднялся ветер, который все усиливался, небо закрыла огромная иссиня-черная туча, потом пошел сильнейший ливень, который сменился градом, диаметр некоторых градин достигал трех  сантиметров. Вслед за этим в небе  послышался сильный свист и гул, словно летел реактивный самолет. Этот гул  все время нарастал и вместе с ним откуда-то с северо-запада  появилось огромное черное облако с воронкообразным выступом в виде гигантского «хобота»  внизу, который, раскачиваясь из стороны в сторону, опускался все ниже.  Почти коснувшись земли (на самом деле это «почти»  составляло около 20 метров), воронка стала быстро расширяться и всасывать в себя все, что попадалось на ее пути. По ней, по спирали, поднимались  вверх, словно пушинки, ветви деревьев,  бревна, доски, шифер, куски железа.   Воронка внутри светилась, бурлила, и все это очень напоминало  гигантский кипящий  котел.
Вырваться из этого чудовищного месива было невозможно. Облако, из которого опустился «хобот», приблизилось так быстро, что почти никто не успел вовремя отреагировать и спрятаться от этого  поистине апокалиптического торнадо.
 Падали вывороченные с корнем  толстенные деревья, разваливались, поднимались вверх и уносились куда-то в сторону  щитовые домики. Правда, бетонные и большие кирпичные строения устояли, но с них смерч срывал крыши, выбивал двери и стекла.   
Жертв на турбазе было немало – туристы из Москвы, загоравшие на пляже и отдыхавшие в красивых беседках,  рыбаки, сидевшие в лодках по всей  Волге, жители окрестных деревень, оказавшиеся на улице в этот неурочный час. Сколько всего погибло людей, никто не знает. Многие долгие годы числились среди пропавших без вести. В течение нескольких лет после случившегося родственники погибших приезжали на турбазу и опускали в Волгу венки. По официальным данным жертвами стихии стали всего 16 человек, а по неофициальным – более сотни, что, кстати, больше соответствует действительности.
Впрочем, уже в наши дни некоторые данные о жертвах смерча были рассекречены, согласно им погибших в Лунево и окрестностях достигало 69, а всего пострадавших в стихии исчислялось 804 человека. Однако и они не полные, поскольку не учитывается количество пропавших безвести, поэтому правы были те, кто говорил о том, что всего погибло более ста человек...
Погибших и покалеченных могло быть намного больше, если бы не случайность (или закономерность) - на так называемой « летней»  территории  турбазы (на другой стороне дороги, ведущей к поселку Густомесово) находился кинотеатр, и многие отправились смотреть фильм. Сеанс только начался, как вдруг погас свет, киномеханик решил узнать, что произошло, пошел на основную территорию и вскоре вернулся. На него было страшно смотреть. Зрители бросились на турбазу – и остолбенели. Это был настоящий шок!  Смерчь «похозяйничал»  здесь всего несколько минут, но натворил столько бед! От турбазы ничего не осталось. Беседки, клумбы, аттракционы – все это за одну минуту смела стихия. А главное – погибли люди! В частности, когда подняли перевернутый смерчем автобус, на нем некоторые отдыхающие собирались ехать в Кострому,  под ним оказались погибшие под его тяжестью несколько человек…
Именно такую картину мы, сотрудники областного Совета по туризму и экскурсиям,  и увидели, когда нас отправили на следующий день на турбазу. Стоит подчеркнуть, что ликвидацией последствий стихии на территории турбазы  мы занимались более двух лет.
Как только стихия немного успокоилась, всю окрестную территорию сразу же оцепила многочисленная милиция, дорогу на Лунево и Волгореченск перекрыли. В обкоме КПСС уже через несколько часов начали принимать меры по ликвидации последствий стихийного бедствия. Десятки карет «скорой помощи»,  все больницы города были готовы принять раненых. 
В тоже время в срочном порядке тела погибших, точнее, их останки, вывозили на машинах и хоронили в братских могилах. Началось расследование причин катастрофы, было возбуждено несколько уголовных дел, искали виноватых.  Ими, естественно, оказались метеорологи, которые, дескать, не смогли предсказать этого урагана. Полетели головы. И напрасно. Как возникают  смерчи такой  разрушительной силы, ученые до сей поры не могут объяснить, и это при нынешнем уровне развития науки. Что же говорить о временах  тридцатилетней давности?
Отмечу, что спасательные работы были организованы областными и городскими властями довольно четко, все службы работали очень слаженно, однако, при этом, на всех документах был почему-то поставлен гриф «секретно». Мало того, руководители обкома КПСС  запретили не только пропустить на турбазу журналистов, но и всем участникам ликвидации этой катастрофы  давать какие-либо комментарии прессе.  Более того, один известный журналист написал об этом статью, но третий секретарь обкома КПСС (если кто забыл – третий секретарь отвечал за идеологию. – К.В.) потребовал ее снять с уже готового номера газеты «Северная правда».  В чем был смысл такого запрета? По нынешним меркам – это бред, но в те времена многие воспринимали такое вполне серьезно.  Областные власти рассуждали так: такая катастрофа, да еще с человеческими жертвами,  дискредитирует КПСС  - мол, коммунистическая партия, руководители области  такого стихийного действия допустить не могли и не должны были. Попросту говоря, обычная трусость – а вдруг народ во всем обвинит компартию? Кстати, более-менее подробные сведения об этом бедствии стали появляться в прессе только в конце 1980-х годов, в так называемые перестроечные горбачевские времена.
Немало бед наделала  стихия и в ближайшем поселке. Многие люди остались без крова. Дня через два на дереве в лесу обнаружили живую лошадь, ее сумели снять с помощью крана.  В  одном из дворов вдруг приземлился огромный стог сена, принесенный неизвестно откуда. А у другого хозяина унесло весь дом, сам он остался жив только потому, что полез в подпол. Открыл крышку – а над головой черное небо и ливень хлещет.
Были и курьезы. Несколько подвыпивших местных мужиков решили добавить, забрались в лодку, стоящую на берегу, но их подняло и унесло на другой берег Волги. Понятно, что они тут же протрезвели... 
Однако намного больше было  страшных находок, но описывать анатомические подробности не станем, побережем нервы читателей.
Прошел смерч и по пионерскому лагерю им.Ю.А.Гагарина, который находился неподалеку, повредил практически все корпуса, однако, к счастью, обошлось без жертв…
Вот что рассказывает Н.В.Щеваев, в то время первый секретарь горкома КПСС г.Костромы:
- В ту  субботу (9 июня 1984 г. – К.В.)  я дежурил в горкоме, как это и было принято. Одна из сотрудниц мне и говорит, что, мол, в 16 часов все уходят, чего здесь сидеть? Но то ли интуиция, а скорее, привычка к дисциплине, не позволили мне уйти раньше времени. И буквально через полчаса звонит дежурный из Сухоногово и срывающимся голосом говорит, что над Лунево прошел ураган, есть жертвы. Связи с турбазой не было. Но сумели связаться с речниками, они сообщили, что в город идет теплоход ОМ, на его борту  раненые. Сразу были подняты по тревоге все службы, людей мобилизовали на борьбу с последствиями стихии. Профсоюзы решили вопрос о размещении пострадавших людей по санаториям, домам отдыха. Для тех, кто собрался уезжать, сразу подцепили два вагона до Москвы. Но паники не было, многие решили остаться и продолжить свой отдых. Повезло, что смерч обошел Волгореченскую ГРЭС, хотя несколько опор и повалил. Вообще, сила его была такова, что он так набил деревья землей и песком, что когда их пытались распиливать, обычная ручная пила  их не брала. А уж о том, что он сорвал с водонапорной башни бак и смял его, разговоры до сих пор не утихают.
  В связи со смерчем ходили и до сих пор ходят разные слухи о количестве жертв. Всего по официальным данным было 16 погибших.
Какова была сила смерча, можно судить хотя бы по тому, что наполненная водой 40-тонная цистерна, находившаяся на вершине водонапорной башни, была перенесена на другой конец территории – метров за четыреста от башни. Ее потом два гусеничных трактора с трудом перетаскивали обратно. В окрестных лесах образовались ровные просеки, будто здесь поработали многочисленные бригады лесорубов. А целые «рощи»  сухих деревьев, с которых смерч, словно пилой, срезал верхушки, и до сей поры стоят неподалеку от Лунево. 
Таких  смерчей в истории человечества было совсем немного, и один из них как раз  пришелся на 9 июня 1984 года. Скорость ветра в нем достигала 100 метров в секунду (360 км/час). Согласно современной классификации ураганов и смерчей это предпоследний по силе, одиннадцатый уровень по шкале Бофорта. Выше этого лишь двенадцатый, последний. До него  «ивановское чудовище»    1984 года не дотянуло всего одного балла!
Как потом выяснили специалисты, смерч зародился на территории Ярославской области, прошел по Ивановской, где набрал чудовищные масштабы и больше всего наделал бед, в буквальном смысле смел с лица земли несколько десятков сел и деревень, затем немного слабел, но над турбазой Лунево вновь  обрел страшную силу. В отличие от урагана, смерчь (торнадо) идет не широким фронтом, а полосой от 100 до 500 метров, оттого и сила его намного сильнее, и спастись от него сложнее…
Потом в течение нескольких лет сотрудники Областного совета по туризму и экскурсиям отправлялись из города на турбазу, где наводили порядок – убирали доски и бревна, ремонтировали не окончательно разрушенные смерчем строения, приводили в надлежащий вид территорию. 
В те годы об этом событии писали весьма скупо, количество жертв если и  указывалось, то это были очень скромные,  далекие от действительности цифры. А ведь в одной только Ивановской области смерч унес жизни более восьмисот  человек!  Впрочем, даже эта цифра приблизительная, поскольку и до сей поры настоящие масштабы трагедии не разглашаются…

ТУРБУЛЕНТНОСТЬ
К истории одной авиакатастрофы

23 мая 1952 года под Костромой произошла авиакатастрофа, в которой погиб экипаж военного самолета - Герой Советского Союза подполковник В.И.Давыдов, майор В.Г.Попов, сержан А.И.Анисихин, рядовые Ф.У.Андреев  и А.И.Анисимов. Вот и вся информация. Какой был самолет, что на самом деле произошло – неизвестно, до сей поры все документы по этой катастрофе находятся в архивах под грифом «секретно».  А ведь погиб в ней не обычный летчик, а настоящий летчик-ас, который в годы Великой Отечественной войны совершил почти 200 боевых вылетов, а после ее окончания  занимался подготовкой летчиков-истребителей. И вдруг – авиакатастрофа. Можно допустить, что проводились испытания нового самолета, скорее всего, бомбардировщика ТУ-16,  они завершились неудачно и экипаж погиб…
А вот о другой авиакатастрофе известно больше. О ней и расскажем более подробно.
В начале декабря 1984 года по Костроме стали ходить слухи о том, что неподалеку от города якобы произошла авиакатастрофа, погибли люди. Впрочем, для автора это не было секретом, об этом он узнал в тот же день – 4 декабря. Поскольку  родители работали в аэропорту, так что известия были, как говорится, из первых уст.
Расследованием авиакатастрофы под Костромой занималась компетентная комиссия, но в те времена результаты ее деятельности были засекречены, никаких сообщений в средствах массовой информации. Лишь  недавно эти сведения были преданы огласке.
Скажу сразу: выводы комиссии меня не удовлетворили, поскольку во многом вина за эту аварию была переложена на экипаж. Если быть точным, то в заключении комиссии было сказано следующее: « Ввиду ограниченной информации самописца САРПП-12ВМ и отсутствия бортового магнитофона истинную причину катастрофы установить не представилось возможным» . И тем не менее, виновными оказались летчики.
А ведь  они (Виктор Вюртц и Николай Звягинцев, а также  летевший в качестве наблюдателя руководитель полетов  Владимир Лебедев) как раз сделали все возможное и даже невозможное (в тех условиях), чтобы спасти самолет и находившихся в нем пассажиров. Понятно, что в таких экстремальных условиях  какие-то ошибки и были у экипажа, но к катастрофе они привести не могли.
К сожалению, здесь произошло трагическое совпадение: подвела не только погода, но и в первую очередь, техника. Основная причина катастрофы, конечно же, – в самолете. Это был  чехословацкий Л-410М. Практически сразу же после его появления в СССР  летчики раскритиковали эту машину. В первую очередь из-за того, что самолет совсем не подходил для нашего климата, особенно для севера России, где холодные зимы, резкие перепады температуры, обледенение, сильные ветра. И потому эта легкая техника, созданная совсем для других климатических условий,  в любой момент могла подвести. Так в данном случае и произошло.
Итак… В начале девятого утра 4 декабря 1984 года самолет, совершавший полет по маршруту « Кострома – Ульяновск»  с промежуточной посадкой в Иваново, поднялся в воздух. Однако не прошло и минуты, как связь с ним прервалась. Уже через час все выяснилось – самолет потерпел катастрофу и был обнаружен в лесу неподалеку от села Гридино. Погибли все находившиеся на борту 15 человек, а не 10, как принято указывать в различных источниках. Правда, обошлось без пожара.
Хотя ничего не предвещало беды - взлет прошел как обычно. На высоте около 200 метров  машина попала в облака и продолжала подъем, чтобы выйти в чистое небо на большой высоте. Поначалу все было нормально. Однако на высоте чуть более полкилометра,  как было сказано в заключении комиссии, созданию катастрофической ситуации способствовало отключение системы индикации всех авиагоризонтов по предельному крену, вследствие чего экипаж был лишен надежной информации о пространственном положении самолета. Проще говоря, внезапно отказали авиагоризонты, т.е. приборы, показывающие, какое положение в небе занимает самолет. Это означает, что летчики потеряли пространственную ориентировку, поскольку  облачная пелена закрыла весь обзор, и потому определить, на каком расстоянии от земли находится машина, оказалось невозможным. В результате произошел большой крен, который вскоре перешел в пике. Когда на высоте около 200 метров самолет вышел из  облаков, летчики, наконец, увидели линию горизонта. О том, что произошло дальше, можно только предполагать. Воздушное судно  почему-то резко задрало нос и снова вошло в облака. И вновь – потеря ориентира, очередное пике. Но во второй раз  спасти машину и людей  летчики уже не смогли – не хватило  запаса  высоты.
Процитируем документ: « Самолет, вследствие просадки, столкнулся с сосной высотой 24 м правым крылом (на приборной скорости 320 км/ч и с вертикальной скоростью снижения 10 м/с). Через 2 м он ударился о другую сосну и изменил курс на 10-15° вправо. Затем, после удара о две ели, правая плоскость отделилась. Самолет начал энергичное вращение вправо, продолжая сталкиваться с деревьями и разрушаться. Затем, с креном 330°, он столкнулся с землей. Полностью разрушенный фюзеляж самолета остановился после удара о сетчатый забор с железобетонными столбами» .
Почему же у экипажа не хватило времени для того, чтобы вывести самолет из второго пике? Уже тогда была выдвинута версия, которую озвучивали все летчики, но она почему-то не была принята комиссией.  А ведь эта версия, похоже, самая верная.
Для специалистов было очевидно, что самолет попал в « воздушную яму» , поэтому экипаж и не смог вывести его на достаточную высоту (попросту говоря, провалился в пустоту). Это то, что на научном языке называется « турбулентность» . Члены комиссии, которые проводили это расследование, не знали, что это такое? Похоже, вышестоящему начальству хотелось найти не причины авиакатастрофы, а  конкретного виновного.
Кстати, мой отец сразу сказал: летчики попали в « воздушную яму» . Такие « ямы»  образуются из-за перепада давления, в результате чего наблюдается внезапное падение самолета вниз. Вывести машину из турбулентности очень сложно даже опытному летчику. Это означает, что не самолет падает вниз, а нисходящий поток воздуха, в который он попал, заставляет его снизить вертикальную скорость подъема. За нисходящим следует восходящий поток воздуха, и все повторяется в обратном порядке. Самолет « ныряет»  туда-сюда, как корабль на большой волне на море во время шторма. Но здесь еще хуже – практически свободное падение на 200-300 метров.
К сожалению, с природой не поспоришь, и чтобы вытащить самолет из такой « ямы» , необходимо не только особое умение летчика, но и другая, более мощная авиатехника. К тому же в тот день на улице была морось, гололед. На крыльях и фюзеляже самолета образовалась наледь. Под ее тяжестью самолет « просел»  еще больше. Потому и не смогли летчики вывести его из нисходящего воздушного потока. Похоже, им не хватило всего несколько метров!
Наших летчиков не обвинять надо в этой катастрофе, а благодарить, что они всеми способами пытались спасти пассажиров в этом самолете. И давно пора  поставить им хотя бы какой-нибудь памятный знак на костромском аэродроме…

КОСТРОМА  МЯТЕЖНАЯ

Необходимое предисловие.
После развала СССР и ликвидации советской власти прошло  немало  лет. Но до сих пор взгляд на многие факты отечественной истории остается именно советским.  В частности, это касается и тех событий, которые принято называть  «антисоветскими крестьянскими восстаниями». В 1918-1919 годах они прошли по всей России. Одним из важнейших очагов сопротивления Советской власти стал Костромской край.
При этом во всех бедах крестьянства обвиняют большевиков,  ту самую Советскую власть, которая установилась в России после октября 1917 года. На самом деле у этой власти были предшественники – царская в лице императора Николая II Романова и Временное правительство А.Ф.Керенского. Именно они стояли у истоков тех потрясений, которые произошли в стране в 1917 и последующих годах.
Мало кто об этом говорит, но первый удар по Российской армии на самом деле сделало именно Временное правительство – оно приняло декрет, согласно которому молебны в Российской Армии, вообще церковные службы становились делом добровольным, принуждать к этому солдат и офицеров запрещалось. На этот счет существует соответствующий документ (декрет) подписанный  А.Ф.Керенским. Более того, именно Временное правительство отменило в российской армии единоначалие,  в мае 1917 года был опубликован приказ военного министра А.Ф.Керенского,  который многие в то время с пафосом называли "декларацией прав солдата".
Теперь каждый солдат сам решал, отдавать честь офицеру или нет. Но главное: пункт №2  "декларации прав солдата" гласил: «каждый военнослужащий имеет право быть членом любой политической, национальной, религиозной, экономической или профессиональной организации, общества или союза». Другой пункт декларировал, что «каждый военнослужащий во внеслужебное время имеет право свободно и открыто высказывать устно, письменно или печатно свои политические, религиозные, социальные и прочие взгляды».
Кроме того  солдатам и матросам было разрешено самим избирать своих командиров. А еще именно по указанию  А.Ф.Керенского была создана первая ЧК (чрезвычайная комиссия),  большевики лишь скопировали ее название. Да и арест семьи бывшего царя Николая Романова был произведен по указу все того же Временного правительства, оно же и сослало Романовых в Тобольск.
Кстати, именно А.Ф.Керенский  был «творцом» октябрьского переворота 1917 года. По словам его сына,   отец рассказывал, что еще за три дня до переворота сам Александр Федорович и еще несколько человек (он называл цифру 12)  просто созвонились с Троцким и пообещали не оказывать никакого сопротивления мятежникам. Попросту передали власть от «временщиков» большевикам… 
В отношении крестьянства ситуация ничуть не лучше. Известно, что практически все крестьянские антисоветские мятежи имели под собой вескую основу – цены на хлеб и его реквизиции. Вот только ни советские, ни нынешние историки не говорят нам о том, что большевики здесь были не первыми. Твердые цены на хлеб и его реквизиции были установлены правительством императора Николая Второго еще в конце лета 1915 года – в ходе Первой мировой войны. А первые реквизиции хлеба у крестьян начались уже в октябре того же года. Само же слово «продразверстка» прозвучало  2 сентября 1916 года на очередном заседании Государственной Думы (да-да, ее придумали не большевики, а депутаты Госдумы, причем, от  правящей партии).  Цель также была озвучена - предотвращение спекуляцией хлебом, которой занимались крупные его производители и перекупщики, а также снабжение продовольствием городов, в которых все более ощущался голод. В  начале декабря 1916 это предложение стало реализовываться.
Понятно, что крестьяне начали проявлять недовольство подобными методами «царя-батюшки». Конечно, тех, кто прятал зерно и другое продовольствие, не расстреливали,  но зато хорошо щтрафовали, а то и в тюрьму препровождали. И обыски проводили. Занимались такими реквизициями казаки во главе с урядником и местные полицейские.  Причем, реквизировали не только хлеб, но и лошадей, и коров, как говорилось в документах, на «нужды армии». В некоторых губерниях за это крестьянам даже деньги платили, но кто захочет даже за хорошую плату отдать свою лошадь или корову?
И еще один немаловажный фактор, о котором ныне стараются не говорить. Речь идет о патриотизме в тылу и особенно на фронте. Чем дольше продолжалась война (Первая мировая), тем его становилось все меньше. В первую очередь, в армейской среде. Подавляющее большинство рядового и младшего командующего состава Российской Императорской армии составляли крестьяне, и не у всех были патриотические настроения. Солдаты все больше думали совсем о другом  – дома остались семья, хозяйство, которых  надо было содержать, а тут война, от которой все устали. Все мысли этих солдат были там, на родной десятине, а не на поле боя. Именно тогда, в разгар Первой Мировой войны начала разлагаться Российская армия, а не при большевиках.  Солдаты  и без большевистской агитации не желали воевать неизвестно за какие интересы. Большевики только завершили то дело, которое  начали император Николай Романов и Временное правительство А.Ф.Керенского. Крестьяне думали, что пришедшие к власти большевики отменят и продразверстку, и реквизиции, и твердые цены на хлеб – и не дождались. Наоборот, Советская власть продолжила то, что начали еще при царе Николае Романове. И это стало последней искрой, которая разожгла пожар антисоветских крестьянских восстаний.  А  огонь начали раздувать Николай Романов и Александр Керенский…
Нет никаких сомнений, что если бы война продолжилась еще год-полтора, то по всей  России прошли бы «антицарские крестьянские восстания» против продразверстки и реквизиций хлеба и скота… 


«ЗЕЛЕНЫЕ»  ПОВСТАНЦЫ

Костромское Заречье всегда жило богато. Здесь  разводили  хмель и выгодно торговали им по всей России. Заливные луга давали обильный и сочный урожай различных трав. Прямо в Санкт-Петербург, столицу Российской Империи, в царские конюшни целыми обозами возили сено. А какие здесь были охота и рыбалка!..
И вдруг все рухнуло. В конце октября 1917 года власть в России взяли большевики, сначала ввели  продналог, а через некоторое время грабительскую  продразверстку. Созданные для этого продотряды занялись конфискацией хлеба, скота, птицы, причем, нередко все это превращалось в обыкновенный грабеж. В результате крепкие крестьянские хозяйства, связанные с городским рынком и имевшие от этого приличный доход, в одночасье его лишились. Да к тому же Советы ввели переучет конского поголовья, повозок и упряжи для нужд Красной Армии – в разгаре была Гражданская война. После таких шагов новой власти многие  жители нашей губернии взялись за оружие…
Одними из первых – зареченские. Не случайно их выступление вошло в историю, как Шунгенско-Саметский мятеж, который   почему-то принято называть «дезертирским»  и «зеленым».  На самом деле это не так. Да, его инициаторами были дезертиры, бежавшие из рядов бывшей царской армии, выходцы из костромских и ярославских сел и деревень. Однако среди мятежников были не только они,   в ряды восставших вступала и молодежь, не пожелавшая служить в рядах Красной Армии.  По законам военного времени, если молодой человек отказывался воевать за Советскую власть, чекисты его расстреливали. Поэтому, узнав о расстрелах, многие решили уходить в лес.
В начале июня 1919 года «зеленые»   создали свою базу - неподалеку от села Петрилово. Вскоре к ним из Даниловского уезда Ярославской губернии с небольшим отрядом пришел Георгий Андреевич Пашков, учитель высшей школы села Вятское, в прошлом бывший офицер, штабс-капитан. Он и принял на себя командование, за короткое время превратив  разношерстную  толпу в довольно боеспособный отряд.
Георгий Пашков прибыл сюда  не случайно - он должен был скоординировать действия  костромских мятежников с основными силами восставших, которые расположились в Даниловском и Любимском уездах Ярославской губернии. По сути, локальные вначале очаги сопротивления большевикам преобразовались в крупный антисоветский мятеж, охвативший довольно большую территорию Костромской и  Ярославской губерний.
Общее руководство восстанием осуществляли все тот же Г.Пашков, а также бывшие офицеры царской армии братья Константин и Дмитрий Озеровы, уроженцы деревни Привалово. Общая численность восставших достигала почти восьми тысяч человек (в одной  только Шунгенской волости их было около тысячи).  Руководители повстанцев пытались придать разрозненным  отрядам  вид   регулярной армии, правда, состоявшей не из профессиональных воинов, а из необученной молодежи и крестьян, которым привычнее было держать в руках соху, нежели винтовку. 
Заметим, что первое время повстанцам помогало практически все население. Оно снабжало их продуктами, одеждой, инвентарем, необходимыми сведениями. Дети, женщины, дезертиры, переодетые в женскую одежду,  извещали о прибытии красноармейских отрядов звоном колоколов.
Вот что гласит  оперативная сводка № 23/84 за  5 июля 1919 г.: «Все уезды Ярославской и Костромской губ. были охвачены восстанием. Банды бело-зеленых, численность которых доходила до 35 тыс. человек, под руководством бывших офицеров и генерала Майера, хотели захватить Ярославскую и Костромскую губ. Главной их целью было: захватить все склады Ярославского округа, как то: огнестрельные и интендантские, отрезать 3-ю и 6-ю армии от продовольственных пунктов и Петроград—Москву, перервать жел.-дор. сообщение: Ярославль—Вологда, Буй—Данилов, Вологда—Буй, что повлекло бы отвлечение 3-й и 6-й армии для подавления, что ослабило бы Северный и Восточный фронты».
Заметим, что в сводке речь идет не только о событиях на границе Ярославской и Костромской губерний, но и другом мятеже – генерал-майор Майер, который упомянут в сводке, руководил антисоветским выступлением на границе Ярославской и Вологодской губерний, а главной задачей этих мятежников был захват Череповца.
В сводке, кстати, дальше говорится, что мятеж разгромлен, это было совсем не так. Сил у красноармейцев  явно не хватало - действовали лишь небольшие отряды Ярославской и Костромской ЧК, которые постоянно несли потери в стычках с «зелеными». Штаб Северного фронта это раздражало, и тогда здесь  было принято решение прислать  из Ярославля на помощь костромским чекистам карательный эскадрон А.Френкеля, состоявший в основном из латышей, который и отправился в Шунгу.
Каратели сразу же принялись за дело - на местное население наложили огромную контрибуцию, которую оно должно было выплатить в течение двух-трех дней. А вдобавок к этому жители  должны  были сдать дезертиров и оружие. Деньги были выплачены, а вот сдать дезертиров, по словам председателя местного совета, они  были не в состоянии – во-первых, среди них было немало родственников селян, а во-вторых, так просто в лесах человека не найдешь.
Срок ультиматума истек 14 июля 1919 года. Начальник оперативного штаба Георгиев вместе с председателем уездного исполкома Коптевым и отрядом красноармейцев выехал в Саметь. Однако высланная вперед конная разведка в поле между Шунгой и Саметью была обстреляна «зелеными», засевшими в картофельном поле. Начался бой. Для того чтобы выбить повстанцев из Самети, френкелевцы полностью блокировали село, окружили и подожгли. Оно сгорело почти полностью - вместе с людьми. Тех, кто пытался вывезти  семью и имущество, красноармейцы не выпускали, заявляя, что они враги революции и должны сгореть вместе с селом. Тех, кто пытался сопротивляться, расстреливали на месте, в том числе, и подростков. А вскоре каратели подожгли  еще одно село - Никольское (Сельцо), которое тоже почти полностью выгорело вместе с жителями. В целом, были убиты или сожжены заживо более 100 человек.
Такие методы возмутили руководителей Костромской губернии Коптева и Огибалова, они отправились к Френкелю, чтобы урезонить не в меру ретивого революционного деятеля, но тот, по сути, послал их  - он обосновывал такую жестокость  тем, что сейчас идет война с крестьянами, поэтому никакой пощады им быть не может. Напомним, что в то время всю внутреннюю политику осуществлял не В.И.Ленин, а председатель Реввоенсовета Л.Д.Троцкий, который в открытую говорил, что главный враг Советской власти – крестьянство, и оно должно быть подавлено, если начнет оказывать сопротивление.
К тому же он, Френкель, как было заявлено, действовал по поручению штаба Северного фронта и костромским руководителям  подчиняться не собирается. И пришлось Коптеву и Огибалову  вернуться в город ни с чем. Так что карательная операция продолжалась.
Когда один из отрядов красноармейцев  пришел в село Куниково, люди побежали в лес, думая, что идут «зеленые».  Был отдан приказ стрелять на поражение, в результате были убиты несколько человек, в том числе – 10-летний ребенок.
За несколько дней до этих событий в Кострому прибыл отряд московских чекистов. И когда они оправились на пароходе по реке Костроме на помощь отряду Френкеля, его кто-то обстрелял с берега, один московский чекист погиб.  В ответ вновь  последовали расстрелы мирных жителей.
Вот что вспоминает, например, уроженец здешних мест Леонид Пискунов: «Среди красноармейцев были русские, украинцы, кавказцы и латыши (эти были особо злостные). Видимо, те меры не приносили успехов борцам за советскую власть, и они решили ужесточить меры воздействия. Так, летом 1919 года в селе Куникове были расстреляны 19 человек дезертиров и просто попавших под горячую руку людей. Тогда был расстрелян и двоюродный брат моего отца Михаил Пискунов. Он в армию не призывался, был одиночка у матери. Шел в один летний день от села Спас, видимо, с сенокоса, его догнал конный отряд. Схватили, связали руки и повели в Куниково. Там без суда и следствия расстреляли у церкви».
И так было по всей округе.
В ответ на «красный террор»  восставшие отвечали своим - убивали совслужащих и тех, кого они подозревали в связях с большевиками. Война шла не на жизнь, а на смерть. В конце концов, террор  большевиков по отношению к местному населению сделал свое дело - восстание пошло на убыль. Да еще пожары в  селах произвели на «зеленых»  тяжелое впечатление, и они решили в своей волости с красными больше не воевать. К тому же чекисты попросту блокировали их в лесу, отрезав от жилья и лишив возможности получать продовольствие и информацию. Боевой дух восставших упал, многие стали сдаваться чекистам.
Кроме того, так называемая «повстанческая армия» постепенно превращалась в обычное бандформирование, мятежники жестоко расправлялись не только с попавшими к ним в плен красноармейцами, но и обычными крестьянами, вплоть до того, что людей четвертовали и отрубали им головы. Поэтому местные жители постепенно стали все меньше помогать «повстанцам», более того, даже выдавали их чекистам, что вполне закономерно.
В результате ряды повстанцев значительно поредели, оставшиеся разделились на три отряда под командой Пашкова, Константина Озерова и некоего Саблина. Но постепенно и эти отряды также рассеялись. Пашков погиб в одном из боев с чекистами, Озерову удалось скрыться, а группа Саблина еще долго терроризировала местное население. Лишь осенью 1922 г. их выследили чекисты. Саблин и еще несколько человек были убиты, а остальные - заключены в концлагерь.
Судьба братьев Озеровых сложилась по разному, но также закономерно.  Дмитрий был взят в плен 20 июня 1924 года в ходе операции Ярославского ОГПУ на реке Соть Даниловского уезда.  В результате  следствия выявились все его преступления и  23 марта 1925 года Дмитрий Озеров был приговорён к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение в тот же день.
А  его брат – Константин – так и не был обнаружен.  Поэтому, судя по всему, за его родными был установлен негласный надзор, который, впрочем, ничего не дал. В  середине 1930-х годов  К.Озерова искать прекратили. Но после смерти Сталина, в 1953 году Константин Озеров был снова объявлен во всесоюзный розыск, однако по прошествии  5 лет он был прекращён в связи с невозможностью установить  местоположение  разыскиваемого лица, а также с учётом его возраста. Впрочем, существует вполне правдоподобная версия, которая гласит, что Константин Озеров мог получить смертельное ранение в одном из боев  с чекистами и был тайно похоронен где-нибудь в лесу его соратниками.
Впрочем, не отличались скромностью и отряды красноармейцев, особенно из других губерний, действовавшие против мятежников, они забирали у населения не только провиант и лошадей. Не случайно 31 июля 1919 года председатель губреввоенсовета вынужден был издать приказ о сдаче всех вещей, награбленных  московскими и ярославскими отрядами. В описи сданного имущества числится 62 наименования различных вещей, в том числе дамские и мужские пальто, мужские костюмы, овчины, полотенца, полушубки и даже кровати, перины и подушки…
К концу июля 1919 года основные военные операции в Даниловском, Любимском и Костромском уездах завершились. Окончательно же отряды повстанцев были ликвидированы весной 1920 года.
По сути, победа была одержана большевиками не в открытом бою, а путем террора по отношению к мирному населению.
Последствия мятежа и политики большевиков в отношении местного крестьянства сыграли негативную роль в дальнейшей судьбе этого края. Жители, уже дети и внуки восставших так и не восприняли Советскую власть, хотя она просуществовала более 70 лет. А  затопление Костромской низины в 1956 году и вовсе убило веру в эту власть у местных жителей…
В заключение необходимо сказать вот о чем. В отличие от того же Г.А.Пашкова, который, судя по всему, был идейным борцом с большевизмом, братья Озеровы, хотя и  имели офицерский чин, на самом деле оказались самыми настоящими бандитами, для которых  убийства, грабежи, разбой  были обычным делом, более того, они кичились  этими поступками, не считая их  преступлением.  А жестокость, с которой они расправлялись с обычными крестьянами, никакому оправданию однозначно не подлежит. Останавливаюсь на этом потому, что одно время, и особенно в 1990-е годы, когда иные деятели всяческими словами клеймили Советскую власть и коммунистов, кое-кто из особо ретивых антисоветчиков пытался преподнести братьев Озеровых чуть ли не как идейных борцов с большевизмом. На самом деле действительности это не соответствует…

ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ

Кологрив. Есть в этом названии что-то сакральное, вечное. Ведь коня Велеса, одного из самых могущественных славянских богов, так и звали - Кологрива.  Скачет и скачет этот конь, а из-под его копыт летят секунды, часы, года, столетия… Растут в кологривских краях исполинские реликтовые сосны, ели, сибирские лиственницы. Испокон веку живут там люди, творя историю. А она, история Кологрива, могла бы повернуться совсем по-другому... 
Речь идет не о каком-то далеком прошлом, а о тех временах, когда по России «триумфально шествовала советская власть», т.е. о первых годах после октябрьского переворота 1917 года. Правда, «триумфальным»  это шествие никак не назовешь, хотя, если верить лидерам большевиков, власть повсеместно переходила в руки советов рабочих и крестьянских депутатов. Между тем, страна стояла на пороге полнейшего развала на мелкие удельные княжества: чуть ли не каждая губерния (а то и уезд) провозглашала свою независимость. Как ни странно, у истоков этой «самостийности»  стояли наши земляки.
В Кологрив советская власть пришла в январе 1918 года. Однако в многочисленных отчетах, составленных советскими работниками и чекистами, отмечалось, что с первых дней отношения ее с населением были весьма натянутыми. Особое недовольство проявлялось местными чиновниками и интеллигенцией, которые не захотели смириться с тем, что хозяевами города стали  какие-то большевики, а также городская и деревенская голытьба. Кроме того,  был распущен символ местной демократии - городская Дума. Но главной причиной стал обострившийся продовольственный кризис. Мало того, что предыдущий 1917 год был неурожайным, так еще и новая власть постоянно  реквизировала у крестьян  зерно, оставляя жителей  на голодном  пайке.
Это - поначалу глухое - недовольство постепенно переросло в сопротивление, правда, до поры до времени пассивное. В частности, местное казначейство отказалось принимать выпущенные еще Временным правительством купоны, а кредитные билеты советской власти вообще не признавались. Росло возмущение новой властью и среди крестьянства, так и не  получившего в безвозмездное пользование  землю, о которой мечтали многие десятилетия деды и прадеды. Но особенно раздражали крестьян продразверстка, гужевая повинность и попытки декларативным путем установить на местном рынке твердые цены на товары. Положение усугубляло и поведение многих совработников. Нередки были случаи пьянства, насилия, необоснованные обыски и реквизиции, часто напоминавшие бандитские налеты, когда вместе с зерном забирали все, что могло понравиться красноармейцу, чекисту, продотрядовцу, чиновнику. Так что ни о каком тесном сотрудничестве населения и новой власти говорить не приходилось. 
Само собою, прежние хозяева города и уезда (в частности, городской голова А.Аверин) мечтали вернуться в руководящие кресла, которые у них отобрали новые власти. Вооруженный мятеж против советской власти назревал.
После вынужденного месячного перерыва 2 марта 1918 года  собралась распущенная местным советом рабочих и крестьянских депутатов городская Дума. На своем заседании депутаты  приняли постановление об упразднении этого самого совета, отменив все его приказы и воззвания. Совет это решение проигнорировал и издал свое собственное постановление: «Реквизировать излишки хлеба у крестьян и торговцев хлебом по твердой цене 22 рубля за один пуд» .
Понятно, что это вызвало вполне обоснованное  возмущение  крестьян - такая реквизиция смахивала на грабеж, поскольку цена зерна на рынке уже долгое время  держалась  в пределах 30-35 рублей за пуд.  В исполком совета одна за другой пошли делегации крестьян с просьбами повысить цену на отбираемый  хлеб, однако власти все претензии и уговоры отметали. В результате дело сначала дошло до взаимных оскорблений и угроз, а вскоре - до требований  роспуска Совета и восстановления  прежней власти. При этом большевики то ли не понимали ситуации, то ли преднамеренно своими действиями  провоцировали население на антисоветское выступление.
И оно  разразилось. Как нередко бывало в России - в базарный день. Это было 11 марта. В Кологрив съехались крестьяне из окрестных сел. Они знали о решении исполкома и готовы были к самым решительным действиям. Правда, была еще одна попытка договорится с комитетчиками, но она ни к чему не привела - совдеповцы даже не вышли на встречу с посланной от народа депутацией, а охрана пригрозила открыть стрельбу, если толпа попытается ворваться в здание исполкома.
И - началось!.. Собравшиеся потребовали от охранников добровольно сдать оружие, однако те отказались. Тогда толпа разгромила цейхгауз, люди вооружились винтовками, кто-то из горожан принес с собой охотничьи ружья, а бывшие офицеры - пистолеты, привезенные с фронта. Под их прицелами охранникам пришлось подчиниться и сдать свои винтовки. Вслед за охраной были арестованы и все члены местного совета, их препроводили в милицейский участок.
В тот же день, 11 марта 1918 года,  на свое поистине историческое заседание  собралась городская Дума. На нем депутаты - ее председатель А.Аверин,  потомственный почетный гражданин г. Кологрива С.Виноградов, председатель местной партии монархистов А.Перескоков и ряд других известных  в городе людей - провозгласили на территории Кологривского уезда создание Кологривской Независимой Республики (!). Об этом гласило и соответствующее постановление. Это означало, что республика выходит из состава не только Костромской губернии, но и вообще России. Так что жители Кологрива на полном основании могут считать 11 марта… Днем независимости.
Просуществовала КНР недолго - всего  неделю. Однако за это время были восстановлены все органы (!) прежней власти (прокуратура, органы юстиции, полицейский участок), заработало казначейство, возобновилась нормальная рыночная торговля, прекратились реквизиции имущества у горожан и селян.         
В Костроме известие из Кологрива было воспринято как антисоветский мятеж. Здесь срочно сформировали штаб для его ликвидации. 18 марта к городу подошел большой отряд красноармейцев и чекистов из Костромы и Галича. Они должны были не только восстановить деятельность советских органов власти, но и с корнем выкорчевать «антибольшевистскую заразу». Почти сутки 250 человек, вооруженных винтовками, охотничьими ружьями, револьверами и одним пулеметом сдерживали натиск бойцов регулярной Красной Армии, на вооружении которых были пулеметы, гранаты, карабины. В принципе, расположение города на высоком холме позволяло сопротивляться и дольше, но многие местные жители (мещане, рабочие, интеллигенция) отнеслись к происходившим событиям равнодушно. Лишь бывшие офицеры царской армии, часть чиновников, зажиточные крестьяне, а также духовенство оказали ожесточенное сопротивление красноармейцам.
К вечеру 19 марта бунт был подавлен, органы старой власти упразднены, а советской - восстановлены. Кологривская Независимая Республика прекратила свое существование.
Последовала расправа - аресты, расстрелы, судебные приговоры. Практически все участники восстания и их родственники находились под подозрением органов вплоть до конца 1953 года. Только после смерти Иосифа Сталина и убийства Лаврентия Берия с них была снята опала.

ЦАРЬ УРЕНСКИЙ

Согласно школьной и институтской программам по истории,  через несколько месяцев после октябрьского переворота 1917 года, то есть в конце весны  следующего  года, в России разразилась Гражданская война. История этой братоубийственной войны гласит, что здесь  существовали Северный, Восточный и Южный фронты. Однако мало кто знает, что был  и еще один – Ветлужско-Варнавинский, на границе Костромской и Нижегородской губерний, так во всяком случае именовались военные действия в этом районе в официальных сводках   Советского руководства. В данном случае речь шла об  одном из самых мощных антисоветских восстаний в Костромской губернии -  Уренском, на стороне восставших воевали около 10 тысяч человек…
Волнения вспыхнули  из-за недовольства крестьян предстоящей реквизицией излишков хлеба местным Советом депутатов трудящихся. Это было начало июня 1918 года, крестьяне только-только закончили посевную и стали готовиться к уборочной страде, а заодно  подсчитывали, сколько зерна они смогут продать на рынках Костромской и соседних губерний. И вдруг – реквизиция!
И они взялись за оружие. Первыми это сделали  жители села Урень Варнавинского уезда Костромской губернии. Через  село  проходил торговый хлебный путь  из Вятской губернии. Часть населения этого края занималась скупкой и перепродажей  хлеба, другие  успешно занимались хлебопашеством, получая при этом довольно большие излишки зерна, которые также продавались в нехлебородные губернии. Понятно,  что население Уренского края  было недовольно предстоящим введением хлебной монополии, поэтому  у некоторых жителей  возникла мысль об  отделении этой территории  от Костромской губернии и об образовании особого Уренского уезда с причислением его к  Вятской, где местные большевики не так рьяно занимались реквизицией продовольствия у крестьян. Бунт назревал и, наконец, крестьяне не выдержали…
Наступил август 1918 года. Крестьяне готовились к уборке нового урожая, а Советская власть - к изъятию излишков хлеба - теперь уже через продовольственную разверстку. Большевистские власти Костромской губернии запланировали  в Варнавинском и Ветлужском уездах изъять  до 400 тыс. пудов хлеба (это почти 6,5 тыс.тонн) с каждого уезда.   Да вдобавок к этому  еще  в конце июня  Варнавинский уездсовдеп принял решение о проведении  учёта хлеба на корню. Для этого Костромской Губком РКП(б) и губернский исполком Совета, строго выполняя распоряжение центра, сформировали из 800 рабочих губернии 15 вооруженных продотрядов, которые возглавляли чрезвычайные комиссии.   Отряды прибыли в уезды во второй половине июня 1918 года.   Поскольку при реквизиции крестьяне прятали хлеб, то продотрядовцы  проводили обыски, которые на самом деле нередко  превращались в откровенный грабеж. Бойцы   забирали полностью не только найденный хлеб, но и  другие пожитки, потребности семьи никто учитывать не собирался, мол, как хотите, так и выкручивайтесь. У некоторых хозяев вообще отбирались последние 2-3 пуда. Однако на этом дело не закончилось, завершилась только июньско-июльская реквизиция хлеба. Все «излишки»  хлеба были изъяты, но кому-то этого показалось мало...
И крестьяне не выдержали - созвали   волостное собрание. На него пришли более 500 человек, хотя  шла  уборочная страда. На сходе,  состоявшемся 11 августа, было принято решение отделиться от  Варнавина и Костромы, образовав Уренский край, в который должны были войти шесть ближайших волостей. Центром провозгласили Урень, который предложили переименовать в  город Трехсвятск.  Через неделю, 19 августа 1918 года, состоялось районное собрание шести заречных волостей уезда. Под видом охраны здесь присутствовал и пришедший из Варнавина отряд красногвардейцев. Пользуясь такой защитой, представитель Уренского Совета  жёстко заявил: «Решение схода, состоявшегося 11 августа,  отменить, за анархическую  настроенность среди сельских  избранных представителей  наложить на Урень-край контрибуцию в 300 тысяч рублей». Понятно, что большая часть  участников собрания с этим не согласились. Начались бурные дебаты. Но вместо того, чтобы мирно разрешить сложившуюся ситуацию, красногвардейцы устроили стрельбу, что вызвало еще большее негодование у собравшихся. Весь сход с криками «бей  Красную гвардию», выламывая  на ходу колья из частокола (собрание проходило на улице), бросился на отряд. Красноармейцы, испугавшись такого единодушия и озлобления крестьян,  побежали, те гнались за ними  несколько вёрст, захватили  пулемёт, винтовки, а десять  красногвардейцев были  убиты.
На следующее утро 20 августа районное собрание в Урене возобновило свою работу. Оно принимает решение о событиях 19 августа, чтобы направить его в Варнавинский и Костромской Советы. В то же время, руководители собрания разослали по волостям курьеров, чтобы в Урень шли «старый и малый». Уже на следующий день, как написано в сводках,  из «соседних деревень народ валил толпами».
     На собрании звучали зажигательные речи руководителей схода с призывом «встать на защиту Урень-края и до последней капли крови биться с Варнавинским Советом». После чего начались выборы органов власти - комитета охраны, военного штаба, трибунала. Однако движению необходим был  руководитель. И таковой нашелся - среди делегатов собрания был  известный в округе зажиточный крестьянин Иван Нестерович Иванов (Нестеров), который пользовался у местных жителей огромным авторитетом.
Вот ему и была передана вся власть. В народе его сразу же прозвали царем.  По свидетельствам очевидцев, это был человек, крепкого телосложения, под  два метра ростом, имел сильный волевой  характер. Руководителем восстания его выбрали не только и не столько из-за физических данных и трудолюбие. Были и более веские причины…
Иван Иванов  родился около 1881 года в деревне Суходол  Уренской волости Варнавинского уезда. В 1903 году его призвали  в армию и отправили служить в Преображенский полк  за свои физические  данные – широченные плечи и рост под два метра. Дослужился Иван аж до офицерского чина, что в те времена для крестьянина было небывалой заслугой. Одна из версий гласит, что произошло это благодаря счастливому случаю - его однажды приметил казачий генерал Петр Краснов (тот самый, в годы Великой Отечественной войны служивший гитлеровской Германии. – К.В.), который взял Иванова  к себе в  адьютанты  и порученцы, при этом он выполнял еще и обязанности личного телохранителя.
Незадолго до начала Мировой  войны Иван   познакомился с девушкой – Софьей Липсо, эстонкой по происхождению, во время побывки  привез ее в родной Суходол, здесь и оставил следить за хозяйством, а сам вернулся к  генералу.
Когда произошла Февральская революция 1917 года, Иван Нестерович не покинул своей  части, как это сделали многие его сослуживцы,  продолжал служить Отечеству, с честью выполняя свой воинский долг, и прошел с генералом Красновым до конца.
В конце октября 1917  года Краснов двинул свой  корпус на Петроград для подавление большевистского мятежа, при этом не только потерпел  поражение, но и попал в  плен к большевикам, однако вскоре ему  удалось  бежать. В этих событиях принимал непосредственное участие и Иван Нестерович, правда, в плен  не попал, но оставаться под Петроградом было нельзя, поэтому он решил вернуться в родные края, где и объявился через  пару месяцев. 
Земляки отзывались о нем, как рачительном хозяине,  за что и снискал их уважение. Работать бы ему на земле, хлеб пахать и детей растить,  да не дали пришедшие  к власти большевики, которые объявили войну крестьянам…
Иван Нестерович   стал готовить свое войско в поход на Варнавин для свержения уездного Совета и восстановления прежней власти. Действовали восставшие по всем правилам военного искусства, что и понятно среди них было немало офицеров, прошедших фронта Первой мировой войны, в первую очередь, сам Иван Иванов. Сначала штаб «охранной дружины»  отправил группы разведчиков и агитаторов в села Баки и Макарий для организации там мятежей в помощь уренской армии. Затем 23 августа три отряда «охранной дружины»   прибыли на левый берег реки Ветлуги к Варнавину. Всего  сюда   пришли до 450 человек, которые имели при себе  120 винтовок и 150 дробовиков. Отряды намерены были выступить на Варнавин с трех сторон при поддержке восставших крестьян Баковской и Макарьевской волостей.
   В защиту крестьян Варнавинского уезда от произвола вооруженных продовольственных отрядов встает и местные, изгнанные из Советов, эсеры, а также прибывшие с фронта офицеры из состоятельных семей. Кстати, еще в конце июля того же 1918 года на секретном собрании ветлужских эсеров и кадетов в имении «Панфилиха»  была создана «Организация безопасности»  Ветлужского уезда. Кроме того, в ряде торговых сел Поветлужья также возникают небольшие группы противников большевистских Советов, которые поставили своей главной задачей защиту крестьян от произвола вооруженных продовольственных отрядов.   
Надежды мятежников на поражение местных большевиков вдохновляли неудачи Красной Армии на  фронтах Гражданской войны, уход из большевистского правительства левых эсеров и отчаянное сопротивление крестьянства продовольственной диктатуре. Восстаниями крестьян в Уржуме, а затем и в Урене против продразверстки попытались использовать местные и бежавшие из Москвы и Петрограда эсеры и офицеры для создания здесь еще одного фронта - чтобы соединить Восточный и Северный антисоветские фронта. Похоже, не случайно, в пределах Уреня оказались бывшие прапорщики австро-венгерской армии Франц Зиман и Краузе,  эсер-первосотенец А. Золотарский, семеновские и ветлужские эсеры, несколько десятков офицеров бывшей царской армии. Кстати, в архивах Костромы сохранились сведения об участниках антисоветских восстаний на территории Костромской губернии, в том числе, и Уренском крае. Одним из главных организаторов восстания в Ветлуге, согласно   материалов  следствия, назван австрийский подданный Краузе. 
Именно под их руководством объединенный штаб восставших Уреня и Ветлуги разработал план действий, который с точки зрения стратегии был весьма продуман: через Воскресенск, Варнавин и Козьмодемьянск связаться у Казани с  60- тысячным чехословацким корпусом, который растянулся от Казани до Сибири, и выступал на стороне белых армий, а на Севере перерезать железную дорогу у станции Шарья и соединиться с английским экспедиционным корпусом, который  оккупировал Архангельск и Вологду. Если бы этот план осуществился, то вся история нашей страны пошла бы совсем другим путем.
   Варнавинское партийное (большевистское) и советское руководство о мятеже в Урене узнало 20 августа, когда сюда вернулся потрепанный и разгромленный красноармейский отряд. На   экстренном заседании 21 августа был создан Чрезвычайный военно-революционный штаб во главе с уездным военкомом Троицким. Штаб объявляет уезд на военном положении, принимает срочные меры к обороне города и ликвидации мятежа. В этот же день сведения о восстании в Урене дошли до комиссара Ярославского военного округа М. В. Фрунзе, и  22 августа он направляет срочную телеграмму на имя костромского губвоенкома Н. А. Филатова, чтобы тот немедленно принял  меры «к ликвидации вооруженного восстания в Варнавине...». Через несколько дней, а конкретно, вечером 26 августа объединенный отряд, созданный из буйских и галичских красноармейцев и чекистов,  в составе 230 человек при 8 пулеметах и одном орудии  прибывает в Варнавин. Днем раньше в Варнавин прибыл из Ветлуги второй отряд в числе 60 человек под командованием Рябинина.
Тем временем повстанцы выдвинулись в сторону Варнавина и,  выйдя к реке Ветлуге, разбили  лагерь на противоположном берегу. Им противостоял Варнавинский гарнизон - около двухсот человек личного состава, хорошо вооружённого, оснащённого пулемётами  и тремя пушками. К тому же стало известно, что  в Баки прибыл  из Костромы пароход с красногвардейцами, готовыми выдвинуться на помощь Варнавинскому гарнизону. Но их помощь не понадобилась – ранним утром 26 августа около сотни красноармейцев скрытно подобрались к расположившимся на берегу уренцам, были обнаружены, но успели дать несколько очередей из пулемета, затем поднялись в атаку, в завязавшейся перестрелке ранили многих уренцев,  и после короткого сопротивления ополченцы бежали. Почти одновременно несколько десятков боевиков  из отряда Москвина  попытались  вплавь переправиться к Варнавину. Но красноармейцы открыли   пулеметный огонь  с Варнавинского берега  и мятежника  пришлось вернуться на свой берег. После таких неудач уренцы снимают осаду Варнавина и возвращаются к Уреню…
В то же время из Уреня  в  Баки отправляются  посланцы, чтобы найти здесь  своих единомышленников среди местных торговцев и зажиточных крестьян. На совместном заседании они создают  Баковский волостной «Комитет общественной безопасности»  и военный штаб. И 26 августа с благословления священника Волчкова восставшие разгоняют волостной Совет, арестовывают его руководителей. Однако организовать вооруженный отряд из жителей волости они не успели. Сюда на двух  пароходах прибыли отряды красноармейцев и после короткого боя разгромили мятежников. Часть из них была арестована и по приговору Варнавинского революционного штаба расстреляна в Баках.
Между тем Филатов готовит поход на Урень - с двух сторон - из Варнавина и Баков - на него должны наступать отряды галичско-буйских красноармейцев. Утром 28 августа они выступили в поход на Урень Однако  значительное превосходство восставших уренцев в живой силе, хорошо подготовленная оборона, укрепленные окопы на подступах к Уреню вынудили отряды карателей отступить. В боях они потеряли треть своего личного состава и орудие.
Неудача под Варнавиным не сломила повстанцев и они обратили свои взгляды на другой город – Ветлугу. Здесь события развивались совсем по-иному. Офицеры из ветлужской «Организации безопасности»  направили от себя в Урень делегацию из 8 человек, чтобы договориться о помощи в захвате власти и оружия в Ветлуге. Уренский военный штаб выделяет из своей «Охранной дружины»  отряд в 60 человек. Используя почти полное отсутствие военных сил в Ветлуге, отряд уренцев вместе с группой ветлужских офицеров под общим командованием уже упомянутого выше австрийского офицера Краузе, ранним утром подошли к городу, сняли охранные посты и штурмом взяли винный склад, где хранилось оружие, а также захватили  уисполком и общежитие его работников. Нападение боевиков было столь внезапным, что  оставшиеся в городе силы большевиков не смогли  своевременно и продуманно оказать противнику сопротивление.
   Овладев оружейным складом, мятежники сильным огнем подавили сопротивление красноармейцев. Вынуждены были прекратить сопротивление и осажденные в общежитии сотрудники УЧК и члены уисполкома. Захваченные в плен председатель УЧК С.Куликов, военревком Д.Штурмин и председатель уисполкома Н.Алешков были здесь же у заводской трубы расстреляны, при попытке сопротивления был убит и упродкомиссар В. Цыганов.
   Отметим, что в  Ветлуге действовала подпольная группа офицеров царской армии, а когда начался  мятеж, один из преподавателей местной мужской гимназии (в следственном деле фигурируют два преподавателя – Виймин и Батраков. – К.В.) организовал из учащихся отряд, который они назвали «рота смерти». Юноши понимали, на что идут, но все как один выступили против власти Советов…
Прибывший утром 29 августа из Шарьи по просьбе Штурмина буйский отряд с четырьмя орудиями был мятежниками от имени Штурмина, который к тому времени уже был расстрелян, отправлен обратно. В 11 часов из Ветлуги из штаба восставших  позвонили в Шарью, что, мол, положение наше (красноармейцев. – К.В.) улучшилось, белогвардейцы разбиты, наши отряды наступают на Урень, а поэтому, во избежание лишних потерь,  отряд возвратите обратно. Только чудом спасшиеся члены уисполкома Виноградов и Дубинов сумели передать в Шарью и Кострому, а оттуда в штаб фронта в Вологду, о том, что  город Ветлуга захвачен белогвардейцами. Во второй половине дня 29 августа ветлужские мятежники приступают к организационной работе по созданию в городе Ветлуге органов власти. Колокольный набат собирает горожан на народное собрание, где ораторы проинформировали горожан о свержении власти уездного Совета и необходимости создания демократических организаций в городе и уезде, какие были созданы после февральской революции. 30 августа собрание горожан возобновляется для выборов «Ветлужского временного комитета общественной безопасности».
   Главкомом армии становится офицер А.Гаврилов, а начальником штаба - А.Разумов. Началось  формирование Белой Армии. Публикуется приказ о призыве в армию граждан 1892-1899 годов рождения. Оборона города возлагается на поручика Рожина. Создаются органы новой власти.
    Захват Ветлуги воодушевил руководителей  уренского восстания. Из Ветлуги в Урень вернулся отряд Москвина  с оружием, которого им так не хватало - пулемет и более 300 винтовок с боеприпасами. В то же время из Ветлуги в Урень были направлены военные инструкторы. Создаются объединенный ветлужско-уренский штаб и комитет безопасности. Со всех сторон в Урень потянулись противники большевистских Советов. Объединенный комитет пытается наладить связь с восстаниями в Уржуме и Казани.   План объединенного штаба предусматривал - после захвата Ветлуги взять Варнавин, затем  продвинуться к Козмодемьянску. Пункты продвижения восстания даже были отмечены на карте - Урень, Ветлуга Варнавин, Воскресенск, Козмодемьянск и станция Шарья. Но этим планам не суждено было сбыться…
   Захват города Ветлуги мятежниками вызвал бурную нервную реакцию не только в  Костроме, Ярославском военном округе, но даже  в штабе Северного фронта. Костромская губерния объявляется на осадном положении. Разгром мятежной Ветлуги поручается помощнику командира 1-го Костромского образцового Советского полка Михаилу  Букштыновичу.
   С подразделениями своего полка и объединенными отрядами из Буя и Галича 1-го сентября Букштынович прибывает в Шарью.  Через несколько дней в распоряжение Букштыновича прибывает еще один отряд с артиллерийской батареей, а также  кавалерийский эскадрон из города Иванова. Таким образом, общая численность советских войск в Поветлужье достигает 2,5 тысяч человек, из них у только Букштыновича около 1000 человек.
Через пару дней каратели подошли к Ветлуге. Ее обороняли всего около 200 человек, поэтому противостоять хорошо вооруженным, намного превосходящим силам противника они не могли. И после вечернего боя с 3-го на 4-е сентября Ветлуга была взята отрядом Букштыновича. Положение усугубил тот факт,  что вечером, во время наступления красноармейцев, у ветлужан произошел взрыв ящика ручных гранат, похоже, кто-то сделал это преднамеренно. В результате погиб начальник отряда и ранено до 60 человек. В рядах обороняющихся  возникли паника и растерянность. Ранним утром 4 сентября  мятежники стали покидать город, оставляя оружие, продовольствие и даже дела оперативного штаба. Во время штурма Ветлуги «красными»  погибла и большая часть гимназистов из «роты смерти», а оставшихся в живых, после взятия города, чекисты расстреляли, несмотря на то, что многим было  по 14-16 лет…
Отметим, что в материалах следствия указаны не только фамилии юношей, но и социальное положение – «сын купца», «сын дворянина», «сын священника», «сын мещанина». Среди восставших были не только дворяне, купцы, крестьяне, священники, но и мещане, и рабочие… 
После занятия Ветлуги Филатов был назначен командующим вооруженными силами Ветлужско-Варнавинского фронта. 6-го сентября он со своим штабом прибыл в Ветлугу. Выработанный план предусматривал одновременное наступление на Урень с трех направлений - из Ветлуги, Варнавина и Баков.
   Начавшееся 8 сентября наступление Красной Армии шло успешно. В течение нескольких дней отряды карателей подошли к Уреню. Правда, 13 сентября из-за бездорожья красноармейцы остановились. Но в этот день летчик Феофанов и адъютант штаба Дубов совершили разведывательный полет и сбросили на Урень четыре бомбы. Это и решило исход восстания. В ночь с 13 на 14 сентября жители Уреня послали Филатову в деревню Холкино мирную делегацию. Филатов предъявил условия: немедленно выдать и доставить в двухчасовой срок все оружие противника, беспрепятственный учет хлеба, возмещение расходов на подавление восстания, выдать всех зачинщиков и главарей восстания.
Все требования крестьян – добровольная сдача в обмен на помилование и свободная торговля хлебом - большевики отвергли. У них было одно желание - наказать ослушников кровавым красным террором. Нужна была полная победа и кровавая расправа. 15 сентября каратели  с двух сторон вошли в Урень. Впрочем, основная масса мятежников покинула Урень еще в ночь с 12 на 13 сентября. Оставшиеся ушли из него на следующий день. В Урень-крае в волостях власть переходит военно-революционным комитетам.
Началась «охота за ведьмами», беспощадная расправа с восставшими. Поскольку руководители ветлужского мятежа, офицеры, бежали сначала в Урень, а затем за пределы Варнавинского уезда, то чекисты через местных активистов арестовывали и расстреливали избранных в члены «Комитета общественной безопасности»  оставшихся в городе  торговцев, вообще сочувствующих мятежникам лиц.
Если при захвате Ветлуги повстанцами было убито при перестрелке и расстреляно всего 5 человек, то чекисты только по газетным сообщениям расстреляли 27 ветлужан. Из них 20 человек в октябре и 7 человек 30 ноября 1918 года.
В целом, с августа по декабрь 1918 года постановлениями Костромского губЧК и Варнавинского УЧК было расстреляно 57 человек и свыше 100 человек осуждены на различные сроки к тюремному заключению. За это же время мятежные крестьяне и офицеры убили всего 18 человек.
В ответ на расстрелы советских чекистов и грабительское отбирание хлеба у крестьян Уренского края после подавления мятежа, ушедшие в подполье родственники убитых совершают жестокое убийство 23 продотрядников в Вахрамеевской волости в ночь с 31 января на 1-е февраля 1919 года. В ответ на это чекисты растреляли 15 человек подозреваемых в убийстве и по 5 заложников от каждой волости.
Уренский край был обложен 10-миллионной контрибуцией, 20-миллионным чрезвычайным налогом и требованием собрать 450 тыс. пудов хлеба.
Участвовавших в мятеже крестьяне всех шести волостей Урень-края начали свозить  в Урень. Одних после скорого суда, а то и без оного, тут же, в  местном овраге, расстреливали. Выстрелы в Урене  не утихали ни днем, ни ночью. Это казнили уренских мужиков. В одном только Урене было приговорено к смерти около 60 человек. Кровавые события охватили все волости Урень-края. Так, в Тонкинской волости в отместку за убийство военрука Комарова арестовали 24 крестьянина и погнали к Уреню. По дороге «караул устал» …
Восстанием были  охвачены все заветлужские волости Варнавинского и часть Ветлужского уездов с населением до 100 тыс. человек. Хотя основные боевые действия закончились в середине сентября  1918 года,  ликвидация отдельных вооруженных групп восставших затянулась до весны 1920 года. На подавление восстания было мобилизовано до 2,5 тысяч бойцов Красной Армии, отрядов коммунистов, рабочих из Костромской и Нижегородской губерний.
В мае 1919 г. в Кострому приехал уполномоченный ВЦИК А.В.Луначарский. Его визит был связан с происшедшим в августе-сентябре 1918 года антисоветским крестьянским восстанием в Уренском крае. Мятеж оказался крупным и потому  вызвал довольно нервную реакцию не только у губернских властей, но и в столице России. Хотя основной очаг восстания  был погашен еще в середине сентября 1918 года, оставшиеся в живых участники мятежа еще продолжали действовать на территории края. Поэтому 30 мая 1919 года губисполком направил в Варнавин и Ветлугу телеграмму об амнистии всех рядовых участников августовского восстания. Ее подписали не только руководители губисполкома, но  и Луначарский, представитель центральной власти. Впрочем, население края и после этого не поверило властям, поэтому те применили испытанный метод – устрашение. У людей отнимали скот, хлеб, брали в  заложники членов семей тех, кто скрывался в лесах, расстреливали пойманных дезертиров. Только после этого люди стали выходить из леса…
Почему так жестоко расправлялись большевики с восставшими крестьянами? Л.Д.Троцкий, фактически в то время руководивший Россией, нераз публично заявлял, что крестьянство является классовым врагом Советской власти, поэтому эта его враждебность должна быть искоренена до основания с помощью террора и репрессий. А другой,  не менее жестокий, поборник  революционного насилия, Я.М.Свердлов, предложил «расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря» и «разжечь там ту же Гражданскую войну, которая шла не так давно в городах». 
Именно Троцкий сам и осуществлял эту политику уничтожения крестьянства – он не только был наркомвоенмором (по современному – министр обороны), но и возглавлял Реввоенсовет – по сути  особый чрезвычайный орган по борьбе с контрреволюцией  и антисоветскими выступлениями…
За время пребывания в Костроме А.Луначарский написал  несколько писем В.Ленину, в одном из которых, в частности, отмечает: «На востоке Костромской губернии имеются  лесные и хлебные кулацкие  уезды - Ветлужский и Варнавинский, в последнем есть  целый многохлебный, зажиточный, старообрядческий  край, так называемый Уренский. Там выбран был царь,  ныне взятый в плен и подлежащий расстрелу, - с этим  краем ведется форменная война…».
Наверное, читатели заметили, что в нашем повествовании о восстании автор перестал упоминать об Иване Нестерове, царе Уренском. К сожалению, он, как принято говорить, сошел с дистанции в самом начале мятежа. Вся причина – в болезни, которую   заработал Иваном Нестеров  в сырых  окопах  Первой мировой войны. Она, как это всегда и бывает,  дала  о себе знать в самый неподходящий момент. Поэтому  Иван Нестеров вынужден  был покинуть ополчение, которое он поначалу возглавлял. Однако восставшие его не забывали,  они шли на битву под знаменем освобождения, которое поднял уренский царь, он как бы духовно вдохновлял их на ратный подвиг.
Пока шли боевые действия,  в глухой деревне Собакино его  отпаивала травами местная знахарка, бабка Матрёна. А затем, когда чекисты начали охоту не только за участниками восстания, но и всеми сочувствовавшими мятежникам, пришлось ему уйти  в непроходимые леса неподалеку от деревни Стафеево, здесь  рыть подручными средствами землянку и жить здесь чуть не целый год вплоть до осени 1919 года  вместе со своей гражданской  женой. Впрочем, местные жители знали, где он скрывался, носили ему всякую снедь, но чекистам так и не удалось никого из них выследить.
Неизвестно, сколько  бы ещё скрывался Иван от  преследования властей, но его жена устала от такой жизни и решила  выпросить милости у власти  для своего мужа. Вышла из леса,  явилась в местную ЧК и указала,  где  скрывается Уренский царь.  После ареста его отправили в  Кострому на дознание, а на 10  января 1920 года был назначен  суд в Варнавине. Но его отложили  из-за болезни Нестерова.  Однако  как только он немного пришел в себя, суд возобновился.
И.Н. Иванов и пять других активных участников восстания (Москвин, Галочкин, Вихарев, Голубев и Шишкин) были приговорены Костромским ревтрибуналом к расстрелу. Впрочем, они направили ходатайство о помиловании в кассационный трибунал при ВЦИК, который оставил в силе приговор Костромского трибунала - расстрелять. Теперь дальнейшая их судьба зависела от решения ВЦИК, который  на своём заседании постановил: «Ходатайство о помиловании удовлетворить и расстрел всем осуждённым заменить содержанием под стражей сроком на 10 лет с применением принудительных работ». Сделано это было отнюдь не из соображений гуманности – в Москве резонно рассудили, что если этих вождей Уренского мятежа расстрелять, могут вновь начаться волнения и неизвестно чем все они закончатся. К тому же в эти годы Россия начала налаживать международные связи и подобная мера – смертная казнь – могла бы негативно отразиться на имидже молодой Советской власти за рубежом. Следствием такой политики стал принятый  СНК 21  марта 1921 года  Декрет об установлении общих начал лишения свободы лиц, признанных опасными для Советской Республики, и о порядке условно-досрочного освобождения заключённых. На основании этого декрета Костромской ревтрибунал постановлением от 4 июня 1921 года всем руководителям и наиболее активным участникам этого восстания  сократил срок наказания до 5 лет. Однако заключили их не в местную тюрьму, а  отправили на Соловки, в знаменитый СЛОН. Что, кстати,  было равнозначно смертному приговору.
На Соловках уренцев содержали   общей  казарме Преображенского собора вместе с уголовниками, которые считали себя хозяевами лагеря, с одобрения лагерного начальства, кстати сказать. Впрочем, и здесь уренцы держались обособленной группой,  заняли свой отдельный угол. Уже на следующую ночь уголовники попытались забрать на правах «хозяев» вещи у уренцев – мол, какие-то мужики, сами все отдадут. Однако последние в течение нескольких минут так врезали этим подонкам, что на какое-то время притихли. Правда, через пару ночей уголовники попытались отомстить непокорным, как они считали, мужикам – с ножами и заточками втихаря пробрались в угол барака, занятый уренцами, и вновь получили жесткий отпор. Они поняли, что  воевать с уренцами бесполезно, к тому же кто-то им рассказал, кем на самом деле были мужики,  и больше к ним старались не заглядывать, при этом стали срывать злобу на других политзаключенных лагеря…
К сожалению, уренцы не дожили до освобождения - в 1926 году на Соловках разразилась страшная эпидемия сыпного тифа, чуть не наполовину сократившая население островов. Не пощадил тиф и всех уренцев. За обреченными ухаживала не кто-нибудь, а сама баронесса Н.М.Фредерикс, фрейлина трех последних русских цариц. Перед самой Февральской революцией 1917 года она приняла монашеский постриг. 3 февраля 1924 года была арестована «за активную церковную деятельность»  и отправлена в Соловецкий лагерь особого назначения. Именно она чуть позже и рассказывала, как умирал Уренский царь - раздевшись и улегшись на покрытый соломою пол барака, Иван Нестерович Иванов  перекрестился и вытянулся во весь свой огромный рост, словно готовясь к давно желанному отдыху. Его срочно отнесли в лазарет. Он не говорил ни слова. Молчал  в беспамятстве. Агонии никто не видел, и смерть его обнаружили лишь на утреннем обходе. Старая фрейлина сама закрыла глаза невенчанному последнему царю Руси… Ему было всего 43 года. А 30 марта 1926 года скончалась от тифа и сама баронесса…
Отметим, что о пребывании  уренцев, в том числе,  и Иване Нестерове, царе уренском, написал в своем знаменитом романе «Неугасимая лампада» Борис Ширяев, правда, вывел его под другим именем. Пожалуй, это было чуть не первое публичное упоминание об Уренском восстании и его руководителе, причем,  написал он об этом с восхищением, а не осуждением, почему в СССР и не издавали Б.Ширяева.
Любопытно, что  «уренского царя»  Ивана Несторовича Иванова  председатель  Костромской губЧК Ян  Кульпе называл самой крупной личностью Уренского восстания, и его помощника П. Куракина — «личность тоже выдающуюся».  За подобные высказывания можно было в те времена поплатиться и головой. Что через некоторое время с  Я.Кульпе и произошло…
Увы, кровавая гражданская война не обошла и наш край. Пролитая здесь кровь - результат непродуманной политической и продовольственной диктатуры большевиков. При этом, кровь, пролитая от рук большевистских чекистов, значительно превзошла кровь от рук крестьянских мятежников и революционных демократов. Впрочем, факты,  приведенные в статье далеко не отражают всей трагедии жителей края. Нанесенные обществу раны продолжали долго кровоточить и вряд ли зажили они и теперь.


Две жизни Федора Волкова

Федор Григорьевич Волков. Каждому образованному россиянину знакомо это имя – ведь именно он  стоял у истоков русского классического театра, был актером, режиссером, драматургом, поставил множество пьес и, как сказали бы сейчас, грандиозных шоу. Но это все официальная биография Ф.Г.Волкова. Однако у него была и другая жизнь, о которой известно не очень много.
Но сначала о его родословной.  Федор Волков родился в Костроме в 1729 году  в купеческой семье. Однако еще во второй половине  XIX века  генеалоги выяснили, что на самом деле Ф. Волков происходил из древнего дворянского рода, у истоков которого стоял выехавший в Москву из Литвы в начале ХVI  века при Великом князе Василии Третьем некий Григорий Волк герба (рода) Труба. По легенде, шляхетский род Волков «выводится»  от потомка знаменитого князя полоцкого и киевского Всеслава Брячиславича, еще при  жизни прозванного Всеслав Чародей, умершего еще  в 1101 году. Именно о нем пишет автор «Слова о полку Игореве», что он мог «в поле серым волком обернуться». Князь этот был одним из потомков Рюрика, а значит и  Волковы тоже считались потомками основателя Русского государства.
Сына Григория Волка звали - Кудеяр (то есть сильнейший из чародеев). Невесть какими путями он оказался в Костроме, а его сын Правотарх стал родоначальником костромских  Волковых. Похоже, кто-то из его потомков утерял дворянское звание и стал обычным купцом. Ничего странного в этом нет – когда при царе Федоре Алексеевиче уничтожали «Разрядные книги», кого-то из Волковых могли просто лишить дворянства, переведя в купеческое сословие. Ведь разжаловал великий князь Иван III Васильевич  боярина Давыда Нелидова в дворяне, да еще наградил прозвищем «Отрепьев»…
Федор Волков жил  в Костроме недолго – в 1735 году, когда ему было  шесть лет, умер  отец,  мать Матрена Яковлевна осталась с пятью малолетними сыновьями, вышла замуж за пожилого ярославского купца Ф.Полушкина и уехала с ним в соседний  город. Отчим дал пасынку образование, в 12-летнем возрасте отправил в Москву к немецким промышленникам, одновременно Федор обучался  в славяно-греко-латинской академии, где студенты ставили различные представления. Здесь он и пристрастился к театру. А оказавшись в Петербурге и посетив придворный театр, был так  потрясен, что решил окончательно заняться  искусствами и изучением сценического дела. Ради этого он  пожертвовал  своим  состоянием - в 1748 году отчим умер и Федор получил в наследство  заводы, но отказался от них,  передав все управление брату Григорию.  А сам вплотную занялся театром, причем, очень успешно. И, наконец, собрав вокруг себя любителей театральных представлений из числа ярославской молодёжи,  29 июня 1750 года в большом каменном амбаре  умершего отчима Волков дал своё первое публичное представление, показав драму «Эсфирь»  и  пастораль «Эвмон и Берфа». Причем, он сам писал сценарий, музыку, подбирал актеров, не только сам играл роли в своих спектаклях, но показывал другим актерам, как лучше играть ту или иную роль. А ведь было ему в это время – всего чуть более 20 лет (!!!). А дальше – пьесы, спектакли, актерская игра, всеобщее признание…
Казалось бы, типичный театрал, пусть и гениальный. Однако…Вот что пишет известный мемуарист А.М. Тургенев в своих записках: «При Екатерине (Великой. – К.В.) первый секретный, немногим известный, деловой человек был актер Федор Волков, может быть, первый основатель всего величия императрицы. Он во время переворота (убийство императора Петра III в 1762 году. – К.В.) при восшествии ее на трон действовал умом...»
Речь идет о государственном перевороте 28 июня 1762 года, когда с императорского престола был свергнут Петр III Федорович и императрицей, под именем Екатерина II, стала принцесса Екатерина Алексеевна, до переезда в Россию и перехода в православие бывшая лютеранкой и имевшая имя Софья-Фредерика-Августа Анхальт-Цербстская.
Подчеркнем, что не  последнюю, а может, и решающую, роль в участии в этом перевороте Федора Волкова сыграла  его откровенная неприязнь к императору - и именно на почве театральной. Еще в середине 1750-х годов Федор Григорьевич, нередко бывая в Петербурге, несколько раз посещал Ораниенбаум, где наследник Российского престола  великий князь Петр Федорович содержал свой личный театр. И однажды Волков  предложил Петру Федоровичу  свои услуги в качестве постановщика опер, композитора и режиссера. Петра Федоровича это задело неимоверно, поскольку он считал себя театралом не хуже Волкова,  сам писал пьесы и музыку, поэтому в самой грубой форме отверг слишком наглое по его мнению предложение  какого-то провинциала. Волков в ответ  не сдержался и  в такой же грубой форме оскорбил великого князя. И, естественно, угодил под  арест на два месяца. С тех пор основатель русского театра  всей душой возненавидел наследника Российского трона, о чем  было хорошо известно при дворе. Кстати, после этого, сама наследница Екатерина Алексеевна предложила Федору Волкову обосноваться в Петербурге, что тот немедленно и сделал. И возглавил театр, которому покровительствовала российская принцесса. А  когда великий князь стал императором Петром III Федоровичем, Федор Волков вообще перестал находить себе места. Кстати, неизвестно чем бы закончилась театральная жизнь основателя русского театра, если бы Петр III пробыл на троне еще пару лет. Скорее  всего, вспомнил бы об оскорблении, которое нанес ему Федор Григорьевич – и первым театром России стал бы личный театр императора, а о Волкове бы все помнили, но не в качестве театрального деятеля, а государственного преступника…   
Поэтому, когда был подготовлен  заговор о совершении государственного перевороте, об убийстве императора вслух, понятное дело, никто не говорил, хотя было ясно, что должно произойти, Ф.Волков  отказываться  не стал. При этом он и его брат Григорий были в числе 40 наиболее приближенных к Екатерине Алексеевне людей, которым была доверена тайна государственного переворота. Любопытно, что братья Волковы были единственными гражданскими лицами, привлеченными к заговору против императора, все остальные – личная гвардия принцессы Екатерины Алексеевны, люди сугубо военные. Откуда такое странное благоволение к обычному, казалось бы, актеру? Тем более, что в те времена в России представителей этого жанра иначе, как лицедеями не называли, и отношение к ним в обществе, тем более, армии, было соответствующее.
   И 28 июня 1762 года братья Волковы вместе с братьями Орловыми, обратите внимание на фамилии, отправились в Ораниенбаум. Здесь была устроена грандиозная попойка, братья, те и другие, долго уговаривали Петра Федоровича добровольно отречься от престола, но тот не согласился. И тогда последовала расправа. В записке, в которой Алексей Орлов сообщает новоявленной Императрице о насильственной смерти мужа, говорится:  «Непосредственно при убийстве Петра присутствовал, за одним столом с злодеем и жертвой сидел Фёдор Волков» …
Между прочим, одним из тех, кто мог если не предотвратить, то хотя бы отдалить этот переворот, был флигель-адъютант Петра III – костромской дворянин Степан Васильевич Перфильев, известнейший впоследствии масон. Именно ему император, заподозривший что-то неладное, поручил наблюдать за братьями Орловыми, но Григорий сумел перехитрить Степана Васильевича – устроил для него отдельное застолье, во время которого преднамеренно проиграл флигель-адьютанту императора несколько тысяч рублей, но зато хорошо напоил его, в результате Петр Федорович остался без охраны и был ликвидирован.
В день убийства 28 июня 1762 года в слободе Измайловского полка гвардейцы присягнули на верность новоявленной императрице Екатерине II. О дальнейшем повествует П.А.Вяземский в своей «Старой записной книжке»: «Второпях забыли об «изготовлении»  манифеста для прочтения перед присягой. Не знали что и делать. При таком замешательстве кто-то из присутствующих, одетый в синий сюртук, выходит из толпы и предлагает окружающим царицу помочь этому делу и прочитать манифест. Соглашаются. Он вынимает из кармана белый лист бумаги и, словно по писанному, читает экспромтом манифест, точно заранее изготовленный. Императрица и все официальные слушатели в восхищении от этого чтения».  Этим человеком в синем сюртуке был Федор Волков.
Еще одним свидетельством  активного участия в перевороте братьев Федора и Григория Волковых является указ Екатериной  Второй при восшествия на престол – Ф.Волков причисляется к лицам особенно отличившимся, которым императрица оказала свои «особливые знаки благоволения и милости».  Обоим братьям Волковым были высочайше пожалованы дворянские звания и по семьсот душ крестьян каждому. Указывалось, что награда получена за «услуги, усердие и верность»  при «благополучном... на всероссийский императорский престол вступлении»  Екатерины II Алексеевны.
   Екатерина II, воцарившись, предложила Волкову, по словам А.М.Тургенева, быть ее кабинет-министром и предлагала ему орден св. Андрея Первозванного. Но он от всего отказался и просил государыню лишь обеспечить его жизнь в том, чтобы ему не нужно было заботиться о еде, одежде, найме квартиры; когда нужно, чтобы ему давали экипаж. Ничего себе, просьба! Ладно бы, об этом просили кто-нибудь из фаворитов – Григорий Орлов или граф Григорий Потемкин. Но обычный театрал!?
Скандал? Ничего подобного.  Государыня не только не обиделась и не приказала выгнать нахала из своего дворца, наоборот, она повелела нанять для Ф.Волкова дом, снабжать его бельем и платьем, как он прикажет, отпускать ему кушанье, вина и «все прочие к тому принадлежности  от двора, с ее кухни, и точно всё такое, что подают на стол Ее Величеству; экипаж - какой ему заблагорассудится потребовать». Более того, он всегда имел доступ в ее кабинет без доклада.
Такие неслыханные милости театралу и выходцу из купеческого сословия? Даже не все генералы и высокопоставленные чиновники удостаивались таких привилегий. Только самые-самые…Похоже, у императрицы были перед Волковым какие-то обязательства, о которых мы вряд ли когда узнаем. И здесь возникает вопрос: «А не был ли Ф.Г.Волков еще одним фаворитом наследницы, а потом и Императрицы Екатерины II Алексеевны?» Похоже на то, что Федор Григорьевич  выполнял для наследницы, а потом и императрицы Екатерины Алексеевны какие-то деликатные поручения, о которых нам остается только догадываться.
Наш герой – не обычный лицедей,  у  Ф.Г.Волкова было две жизни - одна, официальная, на сцене театра, а другая - придворная, теневая, на сцене политики. Во всяком случае, привлечение к государственному перевороту гражданских лиц – братьев  Волковых -  случай уникальный. Обычно этим делом занимаются гвардейцы. А здесь…Да еще, видимо, по личной просьбе великой  княгини Екатерины Алексеевны, да еще с такими привилегиями. Таковых в России удостоилась только  еще одна фамилия – потомки Ивана Сусанина…
Казалось бы, Федору Григорьевичу Волкову  предстояла долгая и счастливая жизнь, но сложилось совсем по иному. На масляную неделю – середина марта 1763 года - в Москве был устроен грандиозный театрализованный праздник по случаю восшествия на престол императрицы Екатерины II. Был заявлен большой маскарад, названный «Торжествующая Минерва». Федор Григорьевич сам написал сценарий, музыку, подбирал актеров для этого, как сказали бы сейчас, грандиозного шоу.
Во время этого яркого театрализованного праздника Федор Григорьевич Волков простудился, получил «лютую горячку»  и 4(15) апреля 1763 года скончался «к великому и общему всех сожалению», порадовав зрителей страстной игрой в последний раз 29 января в своей лучшей роли Оскольда в трагедии Сумарокова «Семира».
Ф.Г.Волков был похоронен на кладбище Андроникова  монастыря. На прощание с ним собралась вся Москва, было много людей из Петербурга, других городов России. Правда, сама Императрица Екатерина Великая приехать не смогла, но венок от себя прислала.
Однако во время нашествия французов, в 1812 году, монастырь был разграблен и следы могилы великого актера затерялись. В середине 1990-х годов на кладбище установлена памятная доска.
Насколько автор знает, историки театра не любят рассказывать о второй, политической жизни Ф.Г.Волкова, а тем более, об участии его в свержении императора Петра III. Свидетельство тому – два сериала, посвященные Екатерине Великой. И ни в одном из них не показана роль Федора Волкова в  этом деянии. За что же к нему такая немилость современных режиссеров?
Кстати, переворот 28 июня 1762 года мог бы и не произойти, если бы более твердую и внятную позицию заняла императрица Елизавета Петровна. Сначала она объявила наследником престола Петра Федоровича, своего племянника, для чего и вытащила его из Голштинии, а потом вдруг пригласила  принцессу Софью-Августу-Фредерику Анхальт-Цербстскую, объявив ее наследницей Российского трона. На этот случай должен был появиться соответствующий Манифест, в котором бы назвали будущего воспреемника престола. Однако Елизавета Петровна почему-то этого не сделала…

ТАЙНА КОСТРОМСКИХ СТАРООБРЯДЦЕВ
 
Эта таинственная история началась в середине 1880-х годов и продолжается до сей поры. Много в ней еще загадок. Завеса тайны только приоткрывается, и лишь краешком глаза можно рассмотреть смутные очертания происходивших в течение века на огромной территории - от Костромы до  Тибета и Индии - событий...
Об этой странице истории Костромского края мало кто знает - участники событий свято хранят свои тайны и раскрывать их пока не собираются. Хотя, вроде бы, ничего особенного в этой истории не было. Однако...
В середине 1880-х годов  группа костромских старообрядцев-монахов совершила  паломничество в Индию и Тибет. Они побывали   в древних  тибетских монастырях,  в священном для всех буддистов городе  Бенарес (Варанаси) в Индии, несколько лет провели  в обществе тибетских мудрецов. Здесь  костромичи  научились  языку местных лам и монахов, а также получили такие знания о Вселенной, звездах, солнце, человеке, какие обычному  человеку были недоступны. Более того, им вручили  на  руки  своеобразный   учебник этих древних тайных знаний - столбики-стелы с вырезанными на  них тибетскими идеограммами (символами), где было изложено учение  тибетских мудрецов.
     Так бы, видимо, мы ничего и не узнали о наших земляках-старообрядцах, тем более, что они дали обет неразглашения полученных ими знаний, если бы не октябрьская революция 1917 года и не начавшиеся в России перемены. Дело в том, что пришедшие к власти большевики  искали способы  привлечения на свою сторону как можно больших масс людей. И не только  привлечения, но и управления ими, в том числе, с помощью, как сказали бы сейчас, парапсихологии, то есть, гипнотического влияния на эти массы.  Сделать это руководству большевиков было несложно: с одной стороны,  многие    руководители большевистской партии принадлежали к разного  рода  масонским и оккультным организациям и сектам; с другой - в начале ХХ в. в России, в основном, Москве и Петербурге, возникло множество разного  рода сект, кружков, обществ с, так сказать, мистическим уклоном. Тогдашние газеты обеих столиц пестрели объявлениями о проведении спиритических, гипнотических, телепатических сеансов. Наряду с откровенными  шарлатанами   и   проходимцами, в этих обществах участвовали и весьма известные в России  люди: Н.К.Рерих, А.В.Барченко, С.С.Ольденбург и т.д. Причем, первые двое увлекались восточной философией и тайными знаниями, искали людей  с  экстрасенсорными  способностями. Таких людей и привлекали на свою сторону большевики.
  Именно Александр Васильевич Барченко  открыл нам костромских паломников-старообрядцев. Вернее, они сами открылись ему. В начале 1920-х годов в Москве появился странный человек  в буддисткой одежде, он произносил на площадях и улицах столицы какие-то странные проповеди. Никто его не понимал,  посчитав этого проповедника  за  умалишенного. Одно время им даже занималась  ЧК  -  ряд арестов,  несколько  месяцев, проведенных в психиатрической больнице. В конце концов, решили, что он тихопомешанный, и оставили в покое. Кто-то ему  посоветовал  придти к  Барченко, который, прослышав о странном проповеднике,  сам искал  этой  встречи. Этот «юродивый»  оказался  вполне  нормальным человеком,  звали  его  Михаил Трофимович Круглов, он жил в городе Юрьевце (в те времена  город входил в состав Костромской губернии) в собственном доме на улице Свердлова. В Москву он приехал не с  пустыми  руками, а  имея  при  себе  странные  стелы-столбики с тибетскими идеограммами, что  еще  больше  заинтересовало  Барченко. После этой встречи Круглова больше никто не трогал. Еще бы, московский ученый был из тех работников аппарата   ОГПУ,  о ком  мало кто знал, но чье влияние было в  этих  кругах  весьма  велико:  в 1925 году  Александр  Васильевич  возглавил сверхсекретную нейроэнергетическую (оккультную) лабораторию по изучению паранормальных явлений - биоэлектроники, экстрасенсорики, телепатии. Главной же целью этого самого закрытого в СССР учреждения были поиски воздействия на большие массы людей и управления  ими. Идея создания этой лаборатории принадлежит знаменитому академику В.М.Бехтереву, который возглавлял « Институт мозга и высшей нервной деятельности”, а Барченко был его учеником и тоже работал в этом институте.
   Встреча с костромским старообрядцем (это произошло в начале 1924 г.), побывавшем в Тибете и обладавшим тайными знаниями, была очень кстати - Барченко  занимался поисками  тайных знаний  и о  мудрости тибетских магов и волшебников был   хорошо осведомлен. И ему повезло. Михаил Круглов рассказал московскому ученому-чекисту о человеке, который   был допущен к святыням Тибета и Индии (видимо, как глава общины, ибо, в такие святилища допускали только избранных), а потому обладал знаниями куда более обширными, нежели сам Круглов. Человек этот жил в Костроме, звали его старец Никитин (имени   Круглов называть не стал). И в сентябре 1924 года Барченко прибыл в Костроме. Но тут же на квартиру, где  он  остановился, нагрянули  местные чекисты,  произвели обыск, изъяли вещи и книги.  Однако  на  следующий  же  день все вернули с большими извинениями. Как  оказалось  впоследствии, о приезде в Кострому московского ученого знали не   только чекисты. Он  приехал сюда на поиски  таинственного  старца,  а тот не торопился объявляться, хотя знал о каждом шаге столичного гостя. И лишь в конце ноября того же года, в один из холодных  вечеров, на квартиру к Барченко пришел молодой человек в милицейской  форме  (впоследствии выяснилось, что его звали Ю.В.Шишелов)  и  попросил следовать  за  ним.  Проплутав  около часа по улицам, они оказались на окраине города перед   каким-то домом   со странными очертаниями (на нынешней улице Сенной, этот дом был снесен в 1950-е годы). Так А.В.Барченко встретился  с тем  человеком, ради  которого он и приехал в Кострому. Старец поведал ученому о своих странствиях по Индии и Тибету, о своем общении с тибетскими мудрецами, о знаниях, которые он от них получил. Это  учение, оно  называется  Дюнхор-Калачакра,  включало в  себя систему знаний о Вселенной, звездах, солнце,  космических  ритмах,  возможностях  человека,  развитию его скрытых способностей, способах  воздействия на психику больших  масс людей. Однако  частности  этого учения, его  практическую сторону старец раскрывать не стал  -  посчитал, что  еще время  не  пришло  открывать  эти знания   незнакомому человеку. Лишь через три года  Барченко был принят в среду  этих   людей, но всех тайн, которыми  обладали костромские странники, узнать  так и не успел - в середине  1925  года  старец  Никитин ушел   в   мир иной и  был погребен на одном из ныне уже несуществующих старообрядческих погостов.
   Но кое-что он все-таки получил, тем более, что основа этих знаний была начертана тибетскими идеограммами на столбиках-стелах, которые имелись у старца -  расшифровывать эти идеограммы Барченко научили, как можно понять из его писем известному бурятскому ученому Г.Цыбикову  и из стенограммы его допроса в 1937 г. Где потом использовались полученные Александром Васильевичем знания, можно только догадываться. Во всяком случае, массовый психоз миллионов советских людей  во  время борьбы  с  « врагами народа”  и  знаменитые  судебные  процессы середины    1930-х годов о чем-то говорят: то, что  на  подсудимых  воздействовали не только наркотиками, но и гипнозом, и разного рода облучениями, нет никаких  сомнений.  Тем более, что в  СССР полным ходом шли  работы над созданием аппаратов, которые  могли  бы   воздействовать  с  помощью облучения  на людей (вспомните роман А.Беляева «Властелин мира», в котором прототипом  главного героя стал советский инженер Б.Б.Кажинский).
В 1938  году  А.В.Барченко  был расстрелян, его лабораторию официально ликвидировали (на самом деле еще больше засекретили, передав непосредственно в ведение Особого отдела НКВД), материалы его исследований бесследно пропали, как гласит  все  та  же  официальная  версия,  в том  числе  его  основной труд -  книга « Введение в методику экспериментальных воздействий объемного энергополя» .
Что сталось с Михаилом Кругловым и Юрием Шишеловым, можно только  догадываться, потому что на одном из допросов Барченко не только назвал их фамилии, но и рассказал, как и при каких обстоятельствах с ними познакомился...
Однако, как выяснилось впоследствии, Ю.В.Шишелов оказался жив: в свое время Барченко забрал его из Костромы, отправил на учебу в Восточный институт в Ленинграде. Когда начались репрессии, Юрий Васильевич успел скрыться, одно время даже жил в Западной Белоруссии. Дожил до преклонных лет и скончался в семидесятых годах прошлого века.
Кто были эти люди, ходившие в Тибет и Индию - Никитин, Круглов,  другие  паломники-старообрядцы? Что влекло их в эти далекие таинственные края?
Они принадлежали к одной из самых загадочных и мистических старообрядческих сект – «странникам»  (их еще называют « бегуны»),  к тому  их толку, что называется «голбешники». Свою историю они ведут с середины 18 века, когда небольшая часть  старообрядцев,  настроенных  крайне отрицательно к государственной власти, выдвинули идею, что с 1666 года Россией  управляет Антихрист, а потому всякие отношения с государством есть великий  грех. И они приняли единственно верное, по их мнению, решение - отказаться от всяких сношений с существующей властью. Выход они нашли в  бегстве от этой власти, в отказе от семьи, дома, документов. В странничестве. Но так как поддерживать отношения между собой было необходимо (скиты ведь разбросаны по глухим лесам), «странники» организовали в  городах  конспиративные  квартиры, к началу  Х1Х в. сеть таких квартир раскинулась по всей России. В одной только Костроме полиция обнаружила в середине XIX века более сотни таких явок (а сколько их осталось вне поле зрения ее). А к  началу  ХХ в.  такие  скрытые  пристанища «странников» были созданы, как рассказывал Никитин, даже в Индии и Тибете. Нет сомнения, что часть этих квартир  сохранилась  до  настоящего времени.  Да и  паломничество  в таинственные страны в самое сердце Азии, скорее всего, продолжается. Вековые традиции в этой среде чтут свято. Эти страны - Индия и Тибет - давно влекут к себе русских людей. Идут они сюда на  поиски легендарной страны  всеобщего благоденствия - Беловодья. Традиция эта насчитывает не одну тысячу лет. Хотя первый известный  русский паломник отправился сюда в 987 г.,  проведя  в монастырях Тибета более   50 лет, - это был инок Спасского Ильинского монастыря (под Черниговом) Сергий. О его паломничестве рассказывается в довольно редком «Житии инока Сергия». Причем, инок  ходил в южные страны по поручению великого князя Владимира Святославича, того самого крестителя Руси…   
На самом деле русские ходили сюда и раньше, иначе как бы Сергий смог попасть в главные святилища этой закрытой для иноземцев страны, получив при этом какие-то тайные знания у здешних мудрецов.
   Да и знаменитый купец Афанасий Никитин ходил в Индию вовсе не лошадь свою продавать и не любопытства ради, а в поисках  опять же  тайных знаний.  Более того,  русский купец сумел без всяких препятствий попасть в главное святилище индуистов - шиваитский комплекс  храмов  в  Парвате. Как  он сюда  попал,  иноземец-иноверец если не каждого жителя Индии сюда пускали?  Ответ  может быть один: мало того, что   А.Никитин был не первым русичем, попавшим сюда, он был послан в Индию с какой-то тайной миссией, о которой были извещены  те люди в этой стране, с которыми он должен был встретиться. Ибо, судя по  тексту  «Хождения»,  он   не   просто  путешествовал  по стране, а что-то или кого-то искал.
Так что костромичи знали, куда идти и что искать - дорога была проторена сотни лет назад. У старообрядцев даже имелись особые карты с  указанием пути в святые места Индии и  Тибета,  только  непосвященному  топонимы на этих картах ничего не говорили - это были, так сказать, псевдонимы реальных городов, рек, гор, но настоящие их названия знали  только те, кому положено было это знать. Кстати, у старца Никитина остались  ученики, которые  показали Барченко старинную, нарисованную  от руки, карту, и записи, сделанные  Никитиным во время его паломничества в монастырь одной из гималайских общин...
    Может  показаться странным, что «бегуны» , с их отношением к государственной власти,  вдруг  решили  выйти из подполья и  не только пойти на контакты с высокопоставленным  чиновником, но  и  открыть  ему свою   священную тайну. Дело в том, что в системе знаний  «Калачакра»  большое   место занимает учение о  коллективизме и равенстве людей, неких тайных знаниях для трудящихся. Старообрядцы, впрочем, как и весь мир, решили, что пришедшие к власти большевики уничтожат  эксплуатацию  и  неравенство  людей, осуществят  вековечную мечту человека   о всеобщем   равенстве.  Тем  более, что  перемены,  происходившие  в Советском Союзе, вроде бы подтверждали подобные убеждения. Потому и решили старообрядцы открыться  и донести древнее тибетское учение до  советского руководства.  Это совпадало    с интересами руководителей СССР,  которые еще в 1920-е  годы   вынашивали  планы   совершения    социалистической  революции в Тибете, Индии и Китае и создания огромной Восточной конфедерации от Северного Ледовитого до Индийского океанов. Да к тому же сами тибетские монахи шли навстречу большевикам, полагая, что последние воплотят, наконец, вековечную мечту человечества о всеобщем благоденствии на земле, где будут царить коллективизм и равенство между людьми.
    После  знакомства   А.В.Барченко   с   костромскими старообрядцами у него еще более окрепла мысль совершения экспедиции в Тибет и Индию  в поисках тайных знаний,  но из-за интриг  в  руководстве  ОГПУ ее пришлось  отменить. Тогда-то и возникла кандидатура  Н.К.Рериха. Но это уже другая история...
Кстати, по некоторым сведениям, еще в начале 1998 г. одна из структур администрации президента России Б.Н.Ельцина запросила материалы исследований лаборатории, которой руководил  А.В.Барченко . Если связать  воедино местонахождение этих материалов и происшедшие за последние годы   перемены в стране, то получится очень любопытная ситуация и становится понятным, кто именно запросил материалы...

ЗАГАДКИ ЗЕМЛИ КОСТРОМСКОЙ...

     Кострома, 20 мая 1913 г., Ипатьевский монастырь. В Троицком соборе идет  торжественная литургия в честь приезда в Кострому высоких гостей - Государя Императора и  его семьи, в этом году праздновали 300-летие воцарения на Российском престоле Дома Романовых. Служба   величественная, весь собор  заполнен людьми. А в алтаре скромно стоит... Григорий Распутин. Тот самый, о котором уже не первый год гудит не только Петербург, но и вся Россия. В Кострому он прибыл не только ради наследника Алексея, которому Григорий не дал умереть еще в раннем детстве, да и потом не один раз спасал от смерти. Распутин обладал сильнейшими эктрасенсорными способностями (что обнаружилось у него еще в детстве), умел заговаривать раны и болезни не только у людей, но и животных, имел дар пророчества. Правда, царь Николай Романов не хотел, чтобы «старец» приезжал в Кострому, даже приказал не выпускать его из Петербурга, однако, Григорий Ефимович в наш город прибыл. Почему он так стремился сюда? Во всяком случае, не для того, чтобы погулять-покутить...
   В начале ХХ в. в столице империи стали, как грибы после дождя, возникать различного рода масонские ложи, оккультные и эзотерические секты. Чуть не весь петербургский бомонд устремился сюда, поскольку это стало модным явлением. Вскоре, однако, у многих сие увлечение прошло, остались только те, для кого оккультизм, эзотерика стали делом всей жизни, среди них были и такие уже в то время знаменитости, как  Н.Рерих и А.Барченко. И тот, и другой были заняты  поиском тайных знаний, прародины человечества, цивилизаций, предшествовавших нынешнему человечеству, и передавших ему эти знания. А главное - они искали хранителей этих знаний, которые, по их убеждению, до сих пор жили на земле. Только Рерих считал, что найти их можно в Тибете или Гималаях, где находится легендарная страна Шамбала, а Барченко - на севере России, в не менее легендарной Гиперборее. Однако, если последний эту северную страну, вернее, малую часть её, нашел на Кольском полуострове, то экспедицию Николая Константиновича ждала неудача. Оба были знакомы, тем более, что Барченко неоднократно проводил в Петербурге опыты по спиритизму и гипнозу, часто писал о них в популярных научных журналах, и Рерих не мог не присутствовать на этих сеансах и читать о них. Живший с 1904 года в Петербурге, Григорий Распутин, с его страстью к мистике тоже не мог оставаться в стороне от всех этих дел. А в 1915 году в столице страны оказался еще один знаменитый мистик и эзотерик - Георгий Гюрджиев, адепт тайного суфийского ордена «Накшбенди»  и наследников древнейшей  секты «Сармунг», основанной вавилонскими жрецами еще в VI в. до н.э., одновременно он имел высокую степень посвящения еще в одном тайном ордене, он назывался «Зеленый дракон». Где-то на рубеже веков Гурджиев  привлек в ряды «Сармунга» и молодого Иосифа Джугашвили (будущего Сталина), который тоже стал адептом «Зеленого дракона», достигнув здесь весьма высокой степени посвящения. Состоял в этом ордене и Распутин, но посвящал его отнюдь не Гюрджиев ...
   Есть на Руси такая любопытная секта, в свое время выделившаяся из старообрядчества - «странники», они, дабы не иметь никаких отношений с государством, которое считают порождением Антихриста (таковым, по их мнению является Петр Первый),  предпочли отречься от паспортов, квартир, семьи, и пустились в бесконечное пожизненное паломничество по миру. Они создали целую сеть конспиративных квартир, где можно было бы спрятаться, встретиться со своими коллегами, от Белого моря до Индии и Тибета. Но главная их цель - поиски Беловодья, легендарной страны всеобщего благоденствия древних русов и славян. По их мнению находилась она где-то в Индии,  там, где располагали мистики знаменитую Шамбалу. Только несколько человек за всю историю Руси-России смогли попасть в эту легендарную страну, среди них был известный купец Афанасий Никитин. Однако, настоящий путь сюда проторили только «странники», в их числе были и выходцы из Костромы и Юрьевца, в 1880-х годах  не только побывавшие здесь, но и посвященные в те самые тайные знания, которые искали Рерих, Барченко, Гюрджиев, Сталин. Причем, костромичи стали обладателями таких знаний, которые ни один россиянин еще никогда не получал: их посвятили в тайны самого мощного  учения, которое когда-либо создавал человек - оно называется «Калачакра» («Колесо времени»), возраст его исчисляется почти 10-ю тысячами лет, чтобы пройти все 15 степеней посвящения, понадобится вся жизнь...
  Часть этих знаний они передали Александру Барченко, который в конце 1924 г. побывал в Костроме и встретился с неким старцем Никитиным, одним из тех, кто был допущен в Шамбалу. Московский ученый (после революции Барченко был переведен в Москву, стал работать в сверх засекреченной криптографической лаборатории) потом еще несколько раз посещал  наш край, побывал не только в Костроме, но и Юрьевце, и Кологриве - здесь, в лесах, испокон веков существовали скрытые от посторонних глаз скиты «старцев», хранивших древние традиции той, ушедшей навсегда, дохристианской Руси и первых времен христианства.  Как знать, может быть, и до сей поры хранятся в пещерах, вырытых славянскими жрецами еще в давние времена в кологривских холмах и  волжских берегах неподалеку от Юрьевца (к сожалению, большая часть его затоплена в 50-годы во время строительства Горьковской ГРЭС) и на Козловых горах (здесь была подземная келья знаменитого Капитона), деревянные книги, берестяные грамоты и пергаментные списки с текстами древних летописей и записями тех тайных знаний, которые они хранили тысячи лет, а также получили во время паломничества в Тибет и Индию. Да и само название - Кологрив - происходит вовсе не от того, что город находится около «грив», то есть, гряды холмов. Имя свое сей город получил от Кологрива - так звали коня Велеса, одного из самых могущественных славянских богов, и на одном из холмов находилось святилище этого бога, сюда совершали паломничество славяне-язычники со всей округи. Неслучайно же неподалеку от города находится гора Святая, которая получила такое название задолго до прихода сюда христианства. Естественно, что жрецы-хранители святилища, позаботились о сохранности для потомков своих святынь и тайных знаний, которыми они обладали. Здесь и до сей поры бьют семь святых источников-родников (по преданию, столько же их и в Шамбале-Беловодье), вода которых считалась целебной...
   Козловы горы (в 10 км вниз по Волге от Костромы), вообще, Костромское Заволжье (т.е.левобережье) - загадочная страница нашей истории. Здесь причудливо переплелась история загадочных старцев и знаменитых разбойников, например, уже упомянутого Капитона и атамана Козела. Именно в здешних лесах (на территории между Костромой-Юрьевцем-Островским, а также под Кологривом) находились скиты загадочных «заволжских старцев», у которых учились первые «бегуны» и «хлысты», именно здесь были заложены основы мистического старообрядчества и сохранены идеи исихазма, в основе которого лежит учение печерских старцев Афона, Киева и Чернигова, индийских иогов и гимнософистов, русских жрецов, писания Григория Паламы. Заволжские старцы - прямые наследники инока Сергия, ходившего в Индию и Тибет еще в 987 году, ему довелось попасть в одну из закрытых местных обителей, где он провел почти 50 лет, получил особые тайные знания, и вернулся на Русь лишь в 1040 году. Его немногочисленные ученики постепенно разошлись по стране, в основном, ушли на север, одним из последователей Сергия был  и его знаменитый тезка - Радонежский. Его ученики и обосновались в Костромском Заволжье, которое стало, как бы «кузницей кадров» будущего Раскола. Эти старцы сохранили для нас древние знания не только первых времен христианства на Руси, но и времен дохристианских, ведических...
     Еще в молодости, странствуя по миру, Распутин столкнулся со «странниками», они приняли его в свою среду, вместе с ними он побывал на Алтае, а может, и Индии, здесь он и услышал о костромских «старцах», проникших в самое сердце Азии. Однако, тогда встретиться с ними ему позволено не было - время не пришло. Видимо, где-то на Алтае пересеклись его пути и с представителями «Зеленого дракона», которые его и посвятили в адепты этого ордена. Похоже, что в Кострому приезжал Григорий Ефимович для того, чтобы разыскать тех самых «странников», о которых ему рассказывали алтайские староверы. Но попытка встретиться вновь не удалась - костромичи решили, что Распутин не тот человек, которому можно доверяться, да еще доходили до них разные слухи о его петербургских похождениях, очень уж смахивающих на хлыстовские радения. Кстати, основателем хлыстовства был Даниил Филиппов, опять же выходец из Юрьевца, в 1648 г. переселившийся в д.Старое что была в 25 верстах от Костромы, и проведший здесь первое радение, что повергло в шок не столько односельчан его, потому как на этот сход пришло чуть не пол-села, сколько полицию, усмотревшую в этом некие антигосударственные проявления.
     Знания, которые получил А.Барченко от костромских странников, которые привез Н.Рерих из Индии, которыми обладал Г.Гюрджиев и посвятил в них И.Сталина, которыми обладал и сам Иосиф Виссарионович, многие другие посвященные разных сект,  лож и орденов, поступали в закрытые институты и лаборатории, их засекречивали, обрабатывали, использовали для создания различного рода психотронного оружия - Сталин уже тогда понимал, что власть над миром и большими массами людей дают именно тайные знания. А если ими правильно распорядиться, то они могут дать власть, в общем-то, неограниченную. Чего он и добился, и не столько путем репрессий, сколько добившись прямо-таки фанатичного поклонения подавляющего большинства советских людей. Ибо тайнами зомбирования людей он обладал - наследники вавилонских жрецов знали, чему обучать своих посвященных. А кроме того, эти знания  обеспечивают безопасность государства, поскольку за рубежом тоже есть охотники за тайными знаниями...
  В конце 1930-х годов А.В.Барченко и ряд его коллег были репрессированы, но костромских «странников» не трогали, хотя и были названы на допросах несколько фамилий, - по личному указанию И.Сталина. Более того, государство заботилось не только о сохранении накопленных знаний, но и о передачи их последующим поколениям. Поскольку сам Иосиф Виссарионович был, по сути, воспитанником закрытых оккультных орденов, он попытался создать нечто подобное и в Советском Союзе - таким орденом стали знаменитые « суворовские училища». По некоторым сведениям, здесь помимо обычных школьных предметов (история, математика, литература и т.д.) и военного дела, преподавали юным воспитанникам и ряд закрытых, не предназначенных для всеобщего пользования: наука управления людьми и государством, эзотерику, воздействие на психику людей и умение защищаться от внешнего воздействия, то есть, гипноза и энергетического вампиризма, и некоторые другие, в том числе, и начала «Калачакры». Преподавали их, естественно, те самые люди, которые считались репрессированными в 1930-е годы, они действительно отсидели по нескольку лет в тюрьмах, потом их собрали в ряд закрытых институтов, где они вроде бы и не считались заключенными, но и свободы передвижения у них тоже не было. Но после смерти И.Сталина все засекреченные институты вместе с накопленными здесь материалами были закрыты, многое отправлено в закрытые же архивы, кое-что вообще уничтожено, суворовские училища превращены в обычные военные училища, вся эзотерическая наука из них удалена...
               
ТАЙНА МОНАСТЫРСКИХ ПОДЗЕМЕЛИЙ

    Ипатьевский монастырь, один из древнейших в России (он был основан около 1275 г. ), хранит еще много тайн. Одна из них связана с подземными ходами, слухи и легенды о которых бытуют в Костроме не одно столетие. В частности, считается, что существовал в стародавние времена подземный ход между Ипатьевским  и  Богоявленским монастырями. И будто бы рассказы об этом ходе имеются в старинных   монастырских документах. Последние, правда, пока обнаружить не удалось, хотя упоминания о них имеются. Вот свидетельство  человека,  побывавшего  в начале ХХ века в одном из подземелий Ипатьевского монастыря: «Ход под  Ипатьевским монастырем был открыт совершенно случайно. Фундамент  одного из зданий монастыря   -  богадельни для лиц духовного звания - в правом углу стал оседать и давать трещины.  При  разборке стены оказалось, что  она  закрывала  отверстие, служившее, видимо, началом подземного хода. Стены и потолок его были обшиты деревом. Вероятно, вследствие ненужности, в позднейшее время ход был заложен кирпичом и засыпан землей. Свободного пространства между сводом и насыпанной землей оставлено было немного более аршина (около 75 см. - К.В.). Деревянная обшивка   сгнила, обвалилась, и загромождала оставшееся свободное пространство. Часть ее была вытаскана, и  появилась возможность ползком, на четвереньках, исследовать хотя бы начало подземного хода. Удалось пробраться почти  на 10-12 сажен, но дальше обвалившиеся доски  полностью загородили дорогу. При помощи свечи можно было видеть, что подземный ход идет далее по направлению к реке Костроме. При раскапывании насыпанной земли на глубине 1,5 аршина  был обнаружен весь перегнивший  деревянный пол. Начало подземного хода заложено кирпичом, судя по клеймам в начале ХIХ века, тут же найден забытый молоток каменщика, но далее весь свод выложен крупными старинными кирпичами с овальной выемкой.  Более   подробных  изысканий сделать не пришлось, так как отверстие сразу   же начали закладывать снова. На существование подземных пустот указывают также частое оседание почвы в разных местах монастыря и почти   моментальное исчезновение массы дождевой или талой воды в некоторых  пунктах Ипатьевского монастыря».
    Когда появился этот ход? Богадельня была возведена в 1721-1722 годах. Но вряд ли монахи ХVIII в. стали бы рыть такие подземелья. Видимо, они были прорыты еще раньше и обнаружены во время строительства    богадельни.  В 1744 г. и в  1841 г. корпус был реконструирован и, скорее   всего, именно во время этих работ начало хода и было замуровано...
    Разгадать тайны монастырских подземелий попытался директор Санкт-Петербургского археологического института Н.В.Покровский, приехавший в Кострому  для участия в работе Ученой архивной комиссии. Вот как пишет об этом газета «Поволжский вестник»: «Н.В.Покровский посетил  Ипатьевский монастырь,  подробно  расспросил  очевидцев открытия хода, насколько возможно,  проследил снаружи направление этого хода. На заседании КУАК , 24 июля 1907 г., Н.В.Покровский доложил о результатах своего осмотра членам архивной комиссии и рекомендовал обратить особое внимание на исследование   этого хода, «могущего привести к любопытным открытиям».  Cообщение это вызвало среди участников заседания оживленную дискуссию».
Еще в начале ХХ века по сообщениям некоторых старожилов,   выход из какого-то хода был обнаружен в Богоявленском монастыре. В 1813 г. случился   большой пожар в корпусе семинарии,  находившейся в то время вблизи Спасо-Запрудненского монастыря, и учащихся переселили в здание консистории Богоявленского монастыря. Однажды, это произошло уже в тридцатые годы XIX в., любопытные семинаристы решили обследовать свою обитель и залезли в Троицкую башню монастыря, где обнаружили отверстие, служившее выходом из какого-то подземного  хода. Полезть в эту дыру мальчишки не решились, а потому узнать, куда она могла привести, им не удалось. Вскоре башня была перестроена, и отверстие замуровали.
Рассказывают также, что еще в начале ХХ века существовала какая-то рукопись одного из монахов Богоявленского монастыря, в которой рассказывалась  весьма любопытная история. В 30-40-е годы XIX в. игумен монастыря сам захотел осмотреть обнаруженный семинаристами вход. Пройдя порядочное расстояние по хорошо отделанному коридору, игумен добрался до комнаты, наполненной всевозможными орудиями   пыток.
      Эта картина так поразила и ужаснула его, что он, поспешно вернувшись,  закрыл на ключ тяжелую дубовую дверь  и ключ   выбросил в Волгу. Известно также, что рукопись сия была направлена обер-прокурору Священного Синода графу А.Н.Протасову и возвращена обратно с пометками не разглашать  тайну.  Но вряд ли речь идет о подземном ходе. Тем более, между Ипатьевским и Богоявленским монастырями. Никакой необходимости в таком ходе не было, да и естественная преграда - река Кострома - не позволила бы прорыть такой ход...
История русских монастырей известна нам лишь  со слов самих обитателей  - монашеской братии. Что на самом деле творилось за стенами этих «тихих» обителей нам неведомо. Скупые сведения  о «каменных мешках»  Соловецкого и ряда других монастырей - это лишь малая толика того, что нам известно. Монастырские подвалы достаточно часто светские  власти, как в центре, так и на местах, использовали именно в качестве тюремных застенков, со всеми соответствующими атрибутами в  виде пыточных камер, вспомним, хотя бы, времена Ивана  Грозного или Петра Первого, судьбу Филиппа Колычева  и Соломониды Сабуровой, других известных  и   неизвестных нам узников этих обителей, бесследно сгинувших  в монастырских подземельях и « каменных мешках”. Словом,   удивляться  страшной находке  игумена Богоявленского монастыря не стоит. История этой обители (впрочем, как и других монастырей Костромского края), еще далеко не изучена, темных пятен здесь отнюдь не меньше, чем светлых. Они, церковники, не были такими уж невинными агнецами, как их ныне пытаются изобразить иные  защитники православия...
      Ничего странного в том, что легенды о подземных ходах часто связывают с монастырями, нет. Они  возводились не только как духовные обители, но и как крепости, с подземельями и тайными ходами на случай длительной осады монастыря неприятелем. Наглядным подтверждением этому служат события 1609 года. В течение полугода (с марта по сентябрь) держался засевший за стенами Ипатьевского монастыря небольшой польско-казацкий отряд воеводы Н.Вельяминова, воевавшего на стороне Лжедмитрия II и польского короля Сигизмунда III. Попасть в монастырь они могли только одним способом - купить монашествующую братию. Никаким другим способом проникнуть туда вельяминовцы  не смогли бы - Ипатьевский монастырь был первоклассной крепостью, что и показали дальнейшие события. Трудностей с питьевой водой они не испытывали, потому  как из « Водяной” башни монастыря прямо к реке Костроме вел подземный ход, об  этом известно достоверно...
    Доныне существует предание еще об одном подземном ходе, который якобы   вел из   Ипатьевского монастыря к Святому озеру (ныне Некрасовское озеро) в  трех верстах к северо-западу от обители, где  в лесу был  хутор (четыреста лет назад здесь была лесная чаща). Доказательства существования этого хода можно найти, если проанализировать события почти четырехвековой давности, о которых я упомянул выше.
     На догадки о существовании подземного хода наталкивают любопытные факты. В течение более полугода почти тридцать тысяч ополченцев и стрельцов-профессионалов осаждали Ипатьевскую цитадель. Вокруг монастыря они выкопали  два глубоких рва. Казалось бы, сквозь это кольцо и мышь не проскочит. Однако,  осажденные умудрялись вести активную переписку и с находящимся  в Юрьевце польским воеводой А.Лисовским,  и с гетманом Яном Сапегой, осаждавшим Троице-Сергиеву лавру. Причем, связные с письмами  благополучно уходили из монастыря  и возвращались обратно. Лишь случайно удалось поймать одного   курьера с письмом от Лисовского. Курьер рассказал, что  « отпустил его Лисовский да Иван  Зубатый в Ипатьевский монастырь к Никите Вельяминову, чтобы в монастыре сидели крепко, а мы-де вас выручим”. Каким образом осуществлялась сия переписка, если все входы-выходы были перекрыты осаждавшими? Сообщение через  подземный ход, ведущий к реке Костроме, тоже исключается, потому что река  хорошо просматривалась и простреливалась ополченцами.  Это еще не все. Во время штурма монастыря, в ночь с 24 на 25 сентября 1609 года, часть засевших в монастыре « литвин”  во главе с Н.Вельяминовым сумели  каким-то образом проскочить оба рва, все кордоны и заграждения, и оказаться аж у Святого озера, где их и настигли ополченцы, учинив жестокую расправу. По всей вероятности, вельяминовские «лисовчики», как их называли ополченцы, во время штурма воспользовались существованием подземного хода и  попытались ускользнуть от своих преследователей. Возникает вопрос, почему  они не ушли через этот ход значительно раньше, в начале осады? Так   ведь они отвлекали на себя значительные силы « московитов”, более тридцати  тысяч человек, что давало возможность польским воеводам - Лисовскому, Сапеге и другим - свободно осуществлять  военные действия в глубине Руси, в частности, на территории Костромского края.
     Кому и зачем понадобилось рыть столь длинный подземный ход - почти три   версты - от Ипатьевского монастыря почти до озера Святого? Вспомним, что монастырь был основан за триста  лет до Смуты, в конце ХIII в., в самый разгар так называемого татаро-монгольского ига. Частые набеги разного рода  золотоордынцев, новгородских ушкуйников, казанских татар, да и местных охотников, желавших поживиться монастырским добром, заставляли монастырские власти предпринимать все меры безопасности для защиты и своей жизни, и нажитого добра. Так что появление подземного хода, ведущего в лесную глушь, вполне закономерно. Немного позже здесь  появился хутор. В мирное время подземным ходом пользовались все реже, а вскоре и вовсе забыли. И только старики иногда вспоминали минувшие дни. В конце концов осталось лишь предание...
     Скорее  всего, обнаруженный в начале века подземный ход, был началом тоннеля, ведущего к несуществующему ныне хутору Ипатьевского монастыря. Более того, существуют документальные свидетельства того, что «Ипатьевский монастырь был связан подземным ходом со Спасо-Преображенским монастырем, что под Любимом (Ярославская губ.), а последний в свою очередь - с Толгским монастырем». Есть свидетельства того, что существовал в Костроме еще один подземный ход - из Костромского Кремля (там, где стояли на холме знаменитые Успенский и Богоявленский соборы)  к реке Волге...
Но и это не все. Некоторые костромичи утверждают,  что существовал еще один подземный ход – от церкви Илии Пророка (на Городище)  под рекой Волгой до Ипатьевского монастыря. И будто бы по нему кто-то ходил еще в конце 1970-х годов, а потом дверь в храме замуровали.  Ничего удивительного здесь нет – подземные ходы существуют в любом древнем городе. И совсем не обязательно, что их прокладывали насельники монастырей. Эти места были заселены задолго  до того, как были основаны города, поэтому подземные ходы могли существовать и за много десятилетий, а то и столетий,  до основания монастырей.
     Почему же до сих пор не нашли ни подземных ходов, ни пыточной камеры?  Просто не ищут. Да и кто будет искать? Возможные находки могут заставить пересмотреть историю не только обоих монастырей, но и историю Костромы. А ведь написаны уже целые  книги. Не переписывать же их.  Потому и руководствуются знаменитым чеховским изречением: « Этого не может быть, потому что не может быть никогда”. И никаких забот...
    Другие же считают, что истории о подземных ходах и пыточных камерах - всего   лишь легенды, народная молва, которую, мол, не стоит принимать всерьез. Однако, легенды на пустом месте не рождаются, поскольку они - смутные воспоминания о давно прошедших реальных событиях, их надо тщательно изучать, а не отвергать.
В конце ХIХ в. немецкий ученый Генрих Шлиман раскопал на западном берегу Малой Азии город Трою. Рассказы о ней, о войне троянцев с греками - имеется в виду « Илиада” Гомера, - тоже    считались легендой, и не 400 лет, а 2500. И  скептиков, рассуждавших подобно чеховскому герою,  было немало. Однако Шлиман нашел-таки Трою...

ЧЕЛОВЕК - НЕ ПТИЦА...

       Жил в первой половине ХIХ в. в Санкт-Петербурге русский ученый, собиратель славянских древностей А.И.Сулакадзев, в конце жизни он написал труд под названием «О воздушном летании в России от 906 г. по Р.Х.»  (издать книгу он не успел), где собрал ценнейшие летописные свидетельства, рассказывающие о попытках жителей Руси подняться в воздух и полететь « аки птица» . Скорее всего, год 906 взят за основу потому, что согласно летописям, « в лето 906/907»  знаменитый князь Олег Вещий, тот самый, что « прибил щит на вратах Царьграда» , совершил поход на Константинополь и, поскольку  византийцы перекрыли все морские подходы к городу, он приказал поставить лодьи русичей на колеса, поднять паруса и - «посуху, аки по воде» , благо, поле оказалось ровным и широким, - вскоре оказался под стенами столицы византийской империи. Греки такой прыти от русских никак не ожидали, а потому и сопротивления оказать почти не успели...
    Похоже, что жители Руси пытались подняться в воздух не единожды, ибо рукопись Александра Ивановича была на тоненькую брошюрку вовсе не похожа. Наши земляки в стороне, естественно, не остались...
          В одном из эпизодов известного фильма « Иван Васильевич меняет профессию” царь Иван Грозный говорит Шурику: « У нас тоже один крылья приделал и летать начал. Человек не птица, летать не должен. Я приказал его с колокольни сбросить, пущай полетает”.  Случай, о котором рассказывает киношный царь - не выдумка авторов фильма или М.Булгакова, автора пьесы, по которой снят фильм. Такое событие в истории Руси действительно имело место. Правда, судьба реального воздухоплавателя была несколько иная.
   История действительно невероятная, и произошла не где-нибудь, а в самой Александровской слободе,  резиденции царя всея Руси(!!): какой-то то ли смельчак, то ли безумец сумел пробраться на вышку дворца Ивана Грозного (а где стража была?), забрался на самую её верхушку - и сиганул оттуда. Но он не разбился, поскольку приделал к рукам  крылья. Толпа народу, сбежавшегося со всей округи, заохала, бабы запричитали, многие начали креститься и открещиваться от  человека, в которого, как они посчитали, вселился бес. Пролетев через всю слободу, он благополучно приземлился, вернее, бухнулся в речку. На берегу его уже ждали не только стрельцы, но и горожане, и через полчаса человек сей предстал пред очами  местного воеводы, который учинил следствие по этому неслыханному происшествию. На допросе выяснилось, что сей смерд  звался Никита Крякутной, и был он холопом боярина Лупатова. Легенда гласит, что был он родом из Костромских краев, что это была не первая его попытка подняться в воздух, но предыдущие заканчивались неудачно. А в Слободу он пришел из Нерехты, откуда сбежал, подальше от гнева горожан и местных властей, считавших, что он занимается богопротивным делом, что, мол, продает свою душу дьяволу. Воевода был донельзя испуган - не столько полетом какого-то смерда, сколько тому, что тот сумел преспокойненько, мимо всех охранников, проникнуть чуть не в самые покои самого великого царя Иоанна Васильевича. За такую «охрану»  могли и голову отсечь, тем более, что время было тревожное, разгар опричнины, царь «зачищал» страну от боярской крамолы, поэтому опасаться воеводе за свою жизнь было вполне резонно. Градоначальник написал скорую челобитную на имя Ивана Грозного, в которой описал происшедшее и повинился перед владыкой, что не уследил за татем, оговорившись при этом, что в того вселился бес, потому он так легко и проник во дворец. Повез эту челобитную воевода сам, и обратно уже не вернулся, сгинул где-то в кремлевских подземельях, обвиненный в крамоле и измене царю, так что опасения его были не напрасными. Когда докладная дошла до Грозного, он решал недолго, и на свет появился весьма любопытный, можно сказать, единственный в своем роде, документ - царский указ о наказании «холопа боярского сына Лупатова смерда Никиты Крякутного», совершившего полет на самодельных крыльях с вышки дворца царя Ивана Васильевича в Александровой слободе: «Человек - не птица, крыльев иметь не может. А если кто приставит себе крылья деревянные, то он против естества творит, за сие содружество с нечистой силой отрубить выдумщику голову, тело окаянного пса смердящего бросить свиньям на съедение, а выдумку после священной литургии огнем сжечь»...
    И вот теплым сентябрьским вечером начала сентября 1565 года на площади перед царским дворцом в Александровской Слободе соорудили помост, а на утро состоялась казнь, при этом всем жителям городка было приказано явиться на это действо. Впрочем, многие пришли сами, поскольку считали, что коли в человека вселился бес, то изгнать его можно лишь одним путем - убив этого человека, чтобы он не мог искушать других. Вскоре притащили самого преступника, закованного в цепи:  почти неделю его пытали на дыбе, хотели дознаться, почему он решился на такое богопротивное дело, кто надоумил его и не продал ли он свою душу дьяволу, и не хотел ли учинить какого злого умысла царю. Как полагается, священник прочитал молитву, перекрестил нечестивого холопа. Тот поклонился толпе, проговорил « Простите, люди добрые», но перекреститься ему не дали, завернули руки за спину,  опрокинули голову на плаху, огромный топор-секира опустился на шею... И палач вскинул над вверх правую руку, в которой держал за волосы голову Никиты Крякутного. Толпа одобрительно загудела... А на состоявшейся в тот же день литургии в местном соборе смерд Никитка был предан анафеме, проклят на вечные времена со всем своим родом...
       Чуть было не отправился вслед за воеводой и холопом Никиткой и его боярин Лупатов, но сумел каким-то образом отговориться, свалив все на нечистую силу, вселившуюся в  смерда, а потому почел за лучшее прогнать за ворота жену и детей это « пса смердящего”, предварительно выпоров их батогами...
       Ничего не сказал под лютыми пытками Никита, а то бы и всю его семью под корень вывели. Не простой он был смерд, судя по всему, обладал какими-то знаниями тайными, обычный простолюдин не смог бы смастерить себе летательный аппарат, а то, что это было некое подобие дельтаплана, сомневаться не приходится. Здесь и опыт нужен, и знания аэродинамики, и расчеты соответствующие.  C древнейших времен сохранились не только устные легенды, но и письменные свидетельства о людях, умевших подниматься в воздух с помощью каких-то приспособлений, причем, почти все древние авторы пишут, что все эти воздухоплаватели были гиперборейцами, а Гиперборея, как из известно, это север Руси, восточно-европейская равнина. В Александровскую слободу Никита  пришел, скорее всего, чтобы показать свое изобретение царю, потому как знал, что Иван Грозный фактически превратил Слободу в столицу Руси. Но ошибся наш земляк, не оценили его, в ереси и бесовщине обвинили, на плаху отправили. Если бы он не выдержал истязаний, рассказал о себе, что обладает некими тайными способностями, что показало его беспрепятственное проникновение на вышку царского дворца мимо многочисленной охраны, то, пожалуй, на плаху и дыбу отправили бы не только его семью, но и в Нерехте сыск учинили, его родственники и товарищи тоже бы в подземных пыточных тюрьмах Костромы и Москвы оказались...
      Мало того, что род Никиты Крякутного был предан анафеме, запрещено было вообще вспоминать его где бы то ни было. Однако, в начале ХХ века его имя вдруг выплыло из небытия - из рукописи А.И.Сулакадзева была извлечена любопытная записка, принадлежавшая его деду, рязанскому воеводе С.М.Боголепову, рассказывающая о человеке, первым в мире поднявшемся в небо на воздушном шаре, которая была опубликована чуть не во всех краеведческих изданиях 50-60-х годов прошлого века: «В 1731 году в Рязани при воеводе подъячий нерехтец Крякутной  фурвин сделал как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, и после ударила в колокольню, но он зацепился за веревку, чем звонят, и остался жив, его выгнали из города, он ушел в Москву, там его хотели закопать живого в землю или сжечь». Правда, из Рязани его выгнали из-за того, что обычные горожане - мещане, купцы, мелкие торговцы, священники, посчитали, что в человека вселился бес, и дабы он не искушал других, стали требовать над подъячим жестокой публичной казни. Но воевода не захотел брать грех на душу и приказал отправить нерехтца подальше из города.  Крякутной добрался до Москвы, но и здесь чуть не стал жертвой борцов с бесовщиной - весть о его полете на воздушном шаре добралась до первопрестольной быстрее, чем он сам. Поэтому ему пришлось срочно из Москвы бежать...
     Долгие годы считалось, что  так и было в действительности, у памятника Крякутному даже начали принимать младших школьников   в пионеры, а все мы гордились, что первый человек, поднявшийся в воздух на воздушном шаре, был русский, да еще наш земляк. А слово «фурвин» как обозначение воздушного шара, вошло во все энциклопедические словари и справочники...
    Однако, в середине ХХ века появились сомнения в существовании Крякутного, и когда вышеприведенную записку из архива А.И.Сулакадзева, тщательно исследовали, то оказалось, что фраза «нерехтец Крякутной»  написана поверх другой, из которой следовало, что на фурвине летал «подъячий немец крещеный Фурцель». Кто и зачем переделал немца на нерехтца - неизвестно. История запутанная, и, похоже, здесь сыграла свою роль политика. Вполне вероятно, что издатели данной записки из рукописи Сулакадзева  сделали это в годы Первой мировой войны, когда в России развернулась антигерманская, антинемецкая кампания, при этом почему-то даже не обратили внимание на то, что этот немец был крещеным, то есть, перешел в православие (либо его родители крестили по православному обычаю).
       Возникает закономерный вопрос: «Откуда появился в новой редакции записки «нерехтец Крякутной»?» Ведь этого самого «немца Фурцеля» могли исправить на кого угодно, тем более, что о летуне из Александровой слободы, казалось бы, давно забыли. А из той самой рукописи А.И.Сулакадзева «О воздушном летании в России от 906 г. по Р.Х.», вышеупомянутый указ Ивана Грозного собиратель древностей обнаружил в одном из царских архивов. Похоже, издатели рассчитывали на то, что эта рукопись не издавалась, и когда это произойдет, неизвестно. Потому никто сомневаться в  данном известии о поступке рязанского Крякутного не будет.  К счастью, они ошиблись, и россиянам было возвращено из исторического забвения имя нашего земляка, нерехтца Никиты Крякутного, который совершил настоящий полет на первом в мире дельтаплане, и не на бумаге, а в реальной жизни...

ПЛАТОН АКТОВ

    О Михаиле Диеве, известном в XIX веке костромском краеведе, знают многие, не говоря уже о специалистах, изучающих его жизнь и деятельность. Однако в первой половине XIX  века большую известность приобрел его брат – Платон Яковлевич Актов. Он был личностью незаурядной, имел одно из самых больших в России собраний редчайших книг на  русском, греческом, латинском, еврейском языках.  Сведений о нем в словарях и справочниках почти нет, и это довольно странно. Лишь в журнале « Русский архив” за 1891 год была опубликована его биография, написанная его братом М.Я.Диевым.
   Страсть к собиранию книг началась у Платона еще в юности, в доме отца - священника Воскресенской церкви города Нерехты. Он заканчивает Костромскую семинарию и уезжает в Макарьев, где служит учителем и инспектором в духовном училище. Тогда же  изучил латынь и перевел на русский язык «Краткую римскую историю» Евтропия (жил в IV в.н.э. ныне не очень известный римский историк), которая, как пишет  Платон Актов в своем письме хорошему знакомому, «и по сей день хранится в Костромской семинарии (ныне здание КГУ им.Н.А.Некрасова. – К.В.) и считается достойной всякой похвалы» (письмо написано 15 мая 1842 г.). Хорошо бы разыскать эту уникальную работу Платона Актова, поскольку  это - единственный перевод на русский язык труда Евтропия.
   После восьми лет пребывания в Макарьеве, он переехал в Тулу и четырнадцать лет «служил чиновником по гражданской части». А в 1838 году обосновался в Петербурге, где получил должность столоначальника в департаменте уделов, который осуществлял наблюдение за имуществом царской семьи, её имениями, лесными угодьями, усадьбами и прочей недвижимостью.
   Однако  прославился Актов не на поприще чиновней работы. К этому времени он уже  был одним из известнейших в России библиофилов, более того, стал обладателем уникальной коллекции книг из библиотеки царя Ивана Грозного. Той самой «либереи», которую разыскивают чуть не по всему миру вот уже четыреста лет. Правда, Актов нашел лишь очень малую часть книг из этого легендарного книгохранилища, но все же...
   По долгу своей службы Платону Яковлевичу приходилось разбирать старинные документы из царского архива. И однажды натолкнулся он на любопытнейший документ - челобитную дьяка Василия Макарьева на имя царевны Софьи Алексеевны, написанную в 1689 году. Дьяк писал, что по приказу царевны проник в подземный ход под Кремлем, прошел по нему к двум палатам за железными дверями, закрытыми на замки со свинцовыми печатями. Вскрыв двери, Макарьев увидел в тех палатах огромные сундуки, а в них - великое множество древних книг. Несколько книг, чтобы показать их Софье, дьяк взял с собой, а вход в тайник вновь замуровал, «дабы сие сокровище ворогу твоему кровному не досталось» («ворог» - это младший брат Софьи царевич Петр, с которым она в то время боролась за престол. – К.В.). Как оказалось, о тайнике знал еще один человек. В конце челобитной, уже другой рукой, как выяснил Актов, а это был Василий Голицын, фаворит Софьи, была сделана приписка: «Тайну сию откроют Антоний Киевский и Евфросиния Суздальская, рядом возлежа».  После долгих размышлений Платон Яковлевич, наконец, понял, что речь шла не о конкретных людях, а о литературных произведениях - «Житиях» этих двух русских святых. Он сумел раздобыть в книгохранилище Новодевичьего монастыря, а именно сюда заточили Софью в том же 1689 году, две эти бесценные книги и прочитать зашифрованную в них запись о местонахождении тайника великих московских князей. Адреса его Актов, естественно, не указывает, но пишет, что «тайник этот находится в таком месте, где никто и никогда не нашел бы его». Правда, проникнуть он сумел лишь в одну палату, поскольку вход в другую обвалился, в одиночку его было не откопать, а открывать свою сокровенную тайну, он  не собирался никому. Было это весной 1838 года, а в сентябре он предложил директору Императорской Публичной библиотеки А.Н.Оленину купить у него 48 старопечатных книг, 9 из которых были вовсе не известны библиофилам. Заключение об этих книгах делал И.А.Крылов, знаменитый баснописец, служивший тогда в Императорской библиотеке, в результате у Актова были приобретены 23 книги, «редкие по изданиям».
П.Я. Актов владел «весьма значительным и редким собранием старопечатных и древних книг» , коих насчитывалось более тысячи. «Между ними есть такие, которых, как известно, существует только два или три экземпляра» , - писал в «Литературной газете»  библиофил И.П. Сахаров.
О Платоне Актове, как собирателе древних рукописей, упоминает в одном из своих писем и его брат Михаил Яковлевич Диев: « .. .любовь к отечественным древностям в нем удивительна: сот до трех собрал старопечатных книг; из рукописей у него на пергамене древнейшего почерка особенно примечательны: Собрание молитв, составленных Кириллом Туровским, и Слово о полку Игореве; первая страница у последнего писана рунами; Востоков (А.Х.Остекен. – К.В.) об этом сомневается, потому что Русские рун не употребляли, но прочие С.-Петербургские антикварии отдают справедливость».
Странно, почему на замечание о том, что «первая страница у последнего («Слово о полку Игореве»  - К.В.) писана рунами»  до сих пор никто из исследователей этого уникального произведения не обратил внимания? А ведь это – очень весомое свидетельство того, что «Слово» является подлинником, к тому же очень древним. В конце XVIII  века об употреблении рун на Руси давно уже забыли, поэтому переписчики «Слова» и не смогли правильно  расшифровать его оригинал. Увы,  авторитет А.Х.Востокова-Остекена до сих пор довлеет над  академической наукой и давно пора  от этого избавляться. К тому же он ошибался – русские руны употребляли еще и во времена Ивана Грозного, просто об этом уже забыли.
Библиотека Ивана Грозного хранит много тайн, и одна из них – как раз загадка « Слова о полку Игореве». То, что это сказание хранилось именно в этой книгохранительнице, несомненно. Есть сведения, что у П.Я.Актова хранился один из списков «Слова о полку Игореве». Но он сделан не с первого издания, а с оригинала. Как писал известный историк ХIХ в. М.Н.Сперанский, «купец Бардин именно Актову продал один из поддельных списков «Слова».  Известного собирателя древностей А.И.Бардина действительно часто обвиняли в том, что он подделывает древние рукописи, но, по большей части, они исходили от тех, кому очень хотелось сохранить устои, а потому любую обнаруженную древнюю рукопись объявляли подделкой. Однако  Платон Актов обладал не бардинской копией, а оригиналом, который пропал так же, как и другие, имевшиеся в его библиотеке, книги и свитки. Именно с этого оригинала Бардин и сделал ряд копий, которые потом объявили подделкой, поскольку они весьма отличались от списка, имевшегося у А.И.Мусина-Пушкина, который и был взят за основу и опубликован в 1800 году.  Разыскать бы актовский список «Слова о полку Игореве», поскольку он имеет меньше искажений, нежели имевшийся у А.И.Мусина-Пушкина, и тем более, чем снятая  для Екатерины II копия. Дело в том, что первоначальный вариант  «Слова о полку Игореве” был написан  не кириллицей, а влесовицей и руницей, которые в ХII-ХIII в.в. еще помнили. Помнили их еще и во времена Ивана Грозного, когда был сделан третий или четвертый список «ироической песни», близкий к оригиналу. Его обладателем и стал П.Я.Актов. То есть  имелось несколько списков «Слова», но, в отличие от А.И.Бардина, знавшего влесовицу и руницу, другие переписчики не смогли правильно расшифровать и перевести оригинал «Слова», потому в екатерининской и мусин-пушкинской копиях так много искажений и «темных» мест. Причем, один из списков «Слова о полку Игореве» оказался у нашего земляка уже после того, как  «оригинал» его «сгорел» во время московского пожара в 1812 году. И копии с этого списка А.И.Бардин делал уже в 20-е годы ХIХ...
Что стало с другими книгами Актова?  Вот выдержка из одной петербургской газеты начала октября 1842 года: «Мы недавно еще писали в нашей газете о собрании древних, редких 1105 книгах, составляющих библиотеку надворного советника Актова. Теперь, к прискорбию нашему, мы должны известить о внезапной кончине этого деятельного и почтенного библиомана русского. Библиотека теперь продается вся его наследниками...» 
Платон Яковлевич Актов скончался в конце сентября 1842 года и был погребен на одном из петербургских кладбищ. Разыскать бы место его захоронения...
Все книжное богатство Платона Яковлевича Актова - древние грамоты, свитки, книги - было распродано, и где теперь все это искать, неизвестно. Хотя, вполне возможно, где-то в частных коллекциях что-то и сохранилось...
Где теперь книги из коллекции П.Я.Актова - неизвестно. Они действительно были уникальны, о чем свидетельствует составленный им список своих книг, в который вошли, например, пергаментный молитвенник на латыни, присланный римским папой Львом франкскому королю Карлу Великому (VIII-IХ века), католический служебник ХI в., «История» Юстина (ХIII в.), папская булла ХV в., славянские Евангелия, старопечатные апостолы, требники, множество первопечатных иностранных книг, в том числе, издания знаменитого Альдо Мануция.
   Найденные в подземных палатах сундуки с книгами - лишь малая часть огромной библиотеки Ивана Грозного. Начало ей положила супруга великого князя Ивана Третьего греческая принцесса Софья Палеолог, в 1473 г. переправившая в Москву из Рима библиотеку  византийских императоров, в которой были и книги из знаменитой Александрийской библиотеки. А вскоре по городу поползли слухи, что на библиотеке лежит какое-то проклятие. Слухи были вполне обоснованными, поскольку те, кто пытался проникнуть в книгохранилище, вскоре внезапно умирали. О  «проклятии фараонов» Софья вычитала в одной из древних книг и решила таким образом оградить библиотеку от посягательств непрошеных гостей. Скорее всего, она разыскала кого-то из наследников египетских жрецов, да к тому же сама обладала определенными оккультными способностями, и на библиотеку было наложено, похоже, на вечные времена, « заклятие фараонов. Чтобы благополучно, без всяких последствий для себя, побывать в книгохранилище московских князей, надо было сначала произнести определенное заклинание. Софья его знала, посвятила в эту тайну и своего сына великого князя Василия Третьего. О нахождении тайника знал и знаменитый Максим Грек, которому великий князь показывал библиотеку, правда, после этого философа на 30 лет упрятали в тюрьму. Но именно он и рассказал Ивану Грозному, о том, где находится уникальное книгохранилище. Молодой царь, слышавший о проклятии, сумел его преодолеть, поскольку  сам был, говоря по-современному, экстрасенсом. И вывез библиотеку из Москвы...
  Где теперь искать знаменитую библиотеку великого царя?  Её искали и Борис Годунов, и Лжедмитрий I, и занявшие в 1609 г. Москву поляки, и через полвека патриарх Никон. Не нашли. Как не нашли «либерею» Петр I и другие Романовы, а также и большевики, хотя И.Сталин, кажется, предполагал, где искать её, но помешали обстоятельства. А потом поиски, на государственном уровне, прекратили. А у энтузиастов нет денег и оборудования на комплексное обследование подземелий. А там, где может находится библиотека, они есть: Москва, Александров, Кострома, Ярославль, Ростов, Вологда. Именно таков маршрут поездок царя Ивана Васильевича по Руси. В Вологду  Иван Грозный собирался перенести столицу Руси, а потому затеял здесь грандиозное строительство. И есть косвенные доказательства того, что какая-то часть его библиотеки оказалась в Кирилло-Белозерском монастыре, который пользовался особенной любовью царя, тем более, что почти перед самой смертью он причащался именно здесь, приняв постриг под именем Ионы. Кстати, ни в одном из этих городов монастырские и кремлевские подземелья до сих пор так и не исследованы. Как, кстати, и в Костроме. Более того, есть силы, которые препятствуют подобным исследованиям. Иначе как понять, что обнаруженный в начале ХХ века под одним из зданий Ипатьевского монастыря подземный ход был по чьему-то приказу сразу же замурован?  Впрочем, то же самое происходит и в Москве, и в других городах.
Кстати, по некоторым сведениям, перед смертью царь Иван Грозный нашел какого-то монаха, который по  поручению государя наложил на «либерею» заклятие на 800 лет. Было это в 1581 году.
Что касается «Слова о полку Игореве», то еще в середине 1920-х годов известному политическому и религиозному деятелю А.П.Казимбеку, который побывал в Ватикане, в одном из архивов показали оригинал «Слова». Вполне возможно. Мало кто знает, и в российских учебниках истории об этом почему-то не пишут, что в 1812 году в Россию вместе с армией французского императора Наполеона Бонапарта  в его свите были около сотни представителей ордена иезуитов. Именно они и вывезли из Москвы раритеты из собрания А.И.Мусина-Пушкина.
У Платона Актова, помимо  Михаила Диева, был  еще один брат - Владимир Актов. Он  также окончил Костромскую семинарию, в 1826 г. занял священническое место своего отца – стал настоятелем церкви Воскресения в Нерехте,  прожил недолгую жизнь - скоропостижно скончался в ноябре 1839 года.


КОСТРОМА  ГИПЕРБОРЕЙСКАЯ

       Официальная наука считает, что славяне вышли на мировую арену лишь в IV-V в.в. н.э. Но ученые мужи умалчивают, откуда же они вышли*. В соответствии с такой концепцией славяне заселили восточно-европейскую равнину лишь к рубежу I-II тысячелетия нашей эры. А кто же здесь жил раньше? Об этом академическая наука предпочитает  не говорить...
    О Верхнем Поволжье   вообще стена  глухого молчания. Считается, что вплоть до Х-ХI в.в. , то есть, до проникновения сюда новгородских и киевских славян, эта территория была медвежьим углом. И только с появлением здесь киевских князей жизнь оживилась - стали основываться города, развиваться торговля. Именно такую картину рисует нам “Повесть временных лет” и ее продолжения в многочисленных списках. Но соответствует ли такая картина действительности?
    Была другая, тысячелетняя история. На территории Верхнего Поволжья, и вообще Северной Руси, издавна селились люди. Уже существует весьма устоявшееся мнение, и немалое число ученых историков все более его придерживается,  что корни всех индоевропейских народов следует искать на территории Ярославского и Костромского края..
    На севере Руси люди жили всегда. Это были славяне и русы. Они ни откуда не приходили, это их исконная территория. Называется она - Гиперборея. Именно здесь находятся легендарные Рипейские горы - священные горы ариев. Это не Урал, тем более, не Кавказ или Памир. Это - Северные Увалы, проходящие как раз по северу восточно-европейской равнины - от Валдая до верхней Камы. Здесь и была родина русов. Одним из отрогов Увалов является Галичско-Чухломская возвышенность. Хотя территория нашего края и не являлась частью  Гипербореи, а лишь находилась на её южных границах,  история этой земли не менее древняя, о чем говорят и топонимика, и археология. Именно здесь, у отрогов Рипейских гор, в западной части нашей области обнаружены стоянки людей еще VII-III тыс.до н.э. - на территории Галичского, Буйского, Чухломского, Сусанинского, Островского районов. По своей принадлежности они - арийского происхождения. Это подтверждается и данными топонимики. В частности, на территории от Чухломы до Костромы и Завражья имеется четыре реки под названием Шача (одна из них - в Ивановской области). Все эти реки берут начало как раз на Галичско-Чухломской возвышенности, на священных горах гипербореев.
 Шачи (Шача) - имя одной из жен верховного бога древних ариев Индры (его имя переводится как рожденный водой и солнцем - Инд(вода) - Ра(солнце)). У арийских воинов был обычай  - называть женой ту или иную реку, а реки - именами богов и богинь. Именем еще одной  богини - Вочи (Вачи) названы две реки  Костромской области: одна из них протекает по Чухломcкому и Солигаличскому районам, сходя с упомянутой возвышенности, другая - Вочь - берет свое начало непосредственно на Рипейских горах - Северных Увалах. На тех же горах начинается еще одна река, носящая имя одной из арийских богинь - Ида (Чухломской район). Такое имя носила дочь мифического родоначальника арийских племен легендарного царя Ману, и была она богинею жертвоприношений у древних гиперборейцев. О святости Костромской земли для ариев говорит любопытный факт: три её крупнейшие  реки - Кострома, Унжа, Ветлуга  - берут начало на священных  горах индоевропейцев - Рипейских.
     Есть у нас и еще один древний топоним - Шарья. Так звали четвертого сына царя Ману. Легенды гласят, что в древнейшие времена неподалеку от  основанного впоследствии города Галича находился так называемый Шарьев холм. И это действительно так – на юге нынешнего Солигаличского района до сей поры находится гора Шарья. Где-то здесь Шарья-ти искал своих пропавших коров. “Ригведа” указывает, что свои стада он искал именно у водоемов северных рек. А сам великий Индра пил сому - божественный напиток бессмертия, “живую воду” русских сказок, - из Шарьи-реки, перед тем, как отправиться в поход на азиатские народы. На северное происхождение ариев указывает и термин - “говядина”. Именно так русские называют мясо домашней коровы. И только в русском языке этот термин сохраняется уже тысячи лет. Но ведь на санскрите  “говинда” как раз и обозначает корову и человека, который ее пасет, то есть, пастуха. Кроме того, давно замечено, что к санскриту наиболее близок именно русский язык, в этих  языках  очень много аналогий.
     О том, что на территории Северной Руси обитали арийские племена, свидетельствует и древнейшее название реки Волги - Инд, причем так она называлась именно в верхнем и среднем течении.  В преданиях небольшого северо-кавказского народа - нартов, в раннем средневековье переселившихся из Поволжья на Кавказ, - Волга называется Инд. Но такое название  продержалось недолго. Позже эту реку  назвали по имени могущественного бога солнца ариев - Ра, вернее, Раса или Ранха. Под таким именем ее упоминают “Ригведа” и “Авеста”. Причем, сначала так называли священную  небесную реку, а потом  и конкретную - Волгу. Но, дело в том, что Расой была река от истоков Камы до устья Дона (в те времена перешейка между Доном и Волгой не было, а сам Дон втекал в Черное море, поскольку Азовского тоже не было). Водный поток от озера Селигер до впадения в Волгу реки Костромы  назывался Волоска (Велесова река, в честь одного из самых могущественных и древних славянских богов), а от истока Костромы до устья Камы - сначала Шарья, а позже - Кострома. Современная Волга, река Волоса-Велеса, от озера Селигер до Астрахани, - приобрела свое название  в Х-ХIII веках.
Скорее всего, от имени реки - Раса - получили свое название и страна ( Раса-Расья-Расия), и этнос (рась-рос). Мы по праву можем сказать, что русы-русские - сыновья Солнца-Ра. И не случайно на санскрите слово “РОССИЯ”, вернее, “Ра-сиа”, переводится как “поле игры богов”. Поле, где владычествует бог Ра, дарующий нам свет и тепло, благополучие и благоденствие.
    Подтверждением арийскости Верхневолжья может служить находка на территории Ростовского района Ярославской области раковины каури, родина которой - южная часть побережья Юго-Восточной Азии, то есть, Индийский океан. В древности - около пяти тысяч лет назад - эта раковина с отверстием посередине использовалась в качестве денег. Но еще раньше - в качестве рога  у арийских воинов. Именно в такую раковину - рог трубили воины в “Махабхарате” - великом древнеиндийском эпосе. Например, богатырь Карна, упоминаемый в “Слове о полку Игореве”. И поле Курукшетри не есть ли восточно-европейская равнина, где состоялась великая битва между родами Пандавов и Кауравов, в которой был уничтожен цвет арийского воинства, о чем рассказывается в великом эпосе “Махабхарата”?
      Согласно древнейшим преданиям, именно отсюда, с севера Руси, вывел Рама (он был скифом по происхождению) арийские племена и повел их на юг, на поиски новой родины, когда климат Гипербореи, некогда теплый и благодатный, изменился - стал холодным, плохо пригодным для жизни. О чем свидетельствуют и “Ригведа”, и “Рамаяна”, и “Авеста”: “Когда-то царили в прекрасной стране покой и блаженство. Но вот Бог послал на нашу страну жестокую зиму и превратил благодатный край  в ледяную пустыню. Там девять месяцев зима и два месяца лето. Там шесть месяцев ночь и шесть месяцев день”. Об этом же  говорит и древнейшая русская “Глубинная книга”. Такое похолодание началось после какого-то глобального катаклизма, из-за чего часть арийских племен снялась с насиженных мест и стала искать себе другие места обитания: они пошли на Урал, оттуда в Семиречье и Индию. Часть их осталась, другие ушли на Кавказ - на территорию современной Чечни, Ингушетии и Дагестана. Те  славяне и русы, что остались на своих местах на восточно-европейской равнине, слились в единый этнос - русский - и создали великое государство - Русь...

ЛУННАЯ  БОГИНЯ

    Согласно русским летописям, в том числе, и не дошедшим до нашего времени, город Кострома был основан великим князем Юрием Долгоруким в 1152 году. Однако, данные археологии свидетельствуют, что поселение на высоком волжском берегу появилось здесь не менее тысячи лет назад. А топонимы и вовсе заставляют отодвигать появление здесь русов и славян вглубь тысячелетий. Тем более, что в последнее время все больше утверждается гипотеза о том, территория нынешней Северной Руси, легендарной Гипербореи, является прародиной всех индоевропейских народов, в первую очередь, русов и славян. Они жили здесь испокон веков, а не пришли в IХ-Х в.в., как утверждает современная, а на самом деле, давно устаревшая академическая наука. Что подтверждают топонимы, самые, пожалуй, незыблемые свидетельства обитания здесь людей в далекой древности.
Один из таких топонимов - Кострома. Останавливаться на пресловутой «мерянской» версии происхождения названия города мы не будем, поскольку, во-первых, «меря» - общее название живших здесь славянских, арийских и финно-угорских племен, а во-вторых, сие именование взято у Иордана, который вовсе не утверждал, что «меренс» - это финские племена, он писал, что они - не германцы. На самом деле, «меря» - это сокращение от «илмер», так германцы и византийцы называли Иллирик, область на Балканах, которая считается одной из славянских прародин. А потом, согласно «Мазуринскому летописцу», так стали называть Ильмень-озеро славяне, переселившие на «озеро великое Нево»  в III тыс. до н.э.. Поздние русские летописцы превратили илмерских (ильменских) славян в финно-угров «меря». Финно-угорские племена действительно обитали на территории нашего края, но их было немного, и обитали они, в основном, на востоке и северо-востоке области, а потому считать, что чуть ли не все наименования рек, озер, холмов в нашей области даны ими, попросту несерьезно. На западе же области преобладают, в основном, русские и славянские топонимы: Шача, Ида, Кострома, Вочь...
    Итак, Кострома. Очень древнее имя. Считается, что Кострома - этакий незначительный божок славянского солнечного пантеона, родственный Купале и Яриле. Подобное убеждение исходит из непонимания  мировоззрения наших далеких предков: суть в том, что в обычае у воинов арийских племен было принято называть  женой ту или иную реку, а реки - именами особо почитаемых и значительных богов и богинь. И потому Кострома не могла быть каким-то незначительным «языческим божком», как её называют иные  церковники и академики-ортодоксы.  Все это следствие того, что и те, и другие  плохо знают древнейший русский язык. А ведь именно имя того или иного бога говорит о его происхождении и функциях. Кострома - прекрасное тому подтверждение...
     Кострома - божество лунарного цикла. В далекой древности Луна почиталась более чем Солнце, что видно даже из названия промежутка времени в 28-30 суток - месяц.  И  сжигали  куклу Костромы не днем, и не просто в лунную ночь, а в первое полнолуние после весеннего равноденствия.  Это - жертва Луне, которая олицетворяет не только тьму, ночь, Зиму, а в целом - Навь, потусторонний, кощный мир. Отсюда и берет происхождение имя - Костро-ма: Костра - мертвая трава, под которой нарождается молодая поросль; Ма – мать (эта фонема понятна для всех индоевропейских народов). Так Костро-ма, умирая, дает рождение новой жизни. Так Луна, уходя, уступает место солнцу. Но чтобы она ушла с небосклона ей нужна жертва. Этот обряд жертвоприношения прямо свидетельствует, откуда пришли славяне и где родилась Кострома: именно в полярной зоне полгода длится ночь (Луна) и полгода день (Солнце). Древнейший праздник - масленица - вовсе не солнечный, он лунный. Это даже не праздник, а - погребальная, поминальная тризна по уходящей Зиме, вернее, Луне, стоявшей на небосклоне почти половину года. Поэтому и проводить его следует в полнолуние, а не ярким солнечным днем. Кострома -  символ Луны, а не Солнца, потому и приносят её куклу в жертву в полнолуние, а не в полдень...
Свидетельство тому – блины, которые символизируют не Солнце, а Луну, и это мучное изделие является жертвоприношением  уходящей зиме и уходящей полугодовой ночи. Съедая блин мы, тем самым, как бы приближаем долгожданную весну и такое вожделенное Солнце.
    Само имя Кострома не очень вписывается в именослов славянского пантеона богов, кроме, разве, Стрибога, бога ветров у славян. Скорее всего, славяне позаимствовали это божество у русов, поскольку фонема «стръ» характерна именно для последних. Только два божества славян  из многих десятков имеют фонему «стръ» - Къ-стръ-ма и Стръ-бог. Имя это сложное, состоит из трех фонем: Ко-стро-ма (точнее, Ко-стръ-ма). «Ко» - кош, кощ, то есть, кощный, потусторонний мир; «стръ» - распространение, простирание; «Ма» - мать, как сказано выше.
    Кострома - богиня-мать вечного движения во времени от мира живых к миру мертвых. Потому её и приносят в жертву лунному миру. Жертвоприношение Костромы - это кремация умершего для умилостивления Зимы, Холода, Луны, Нави. Если мертвого не помянуть на погребальной тризне (а похороны Костромы это и есть тризна) и не отправить его в предназначенный ему мир, он может остаться среди живых и преградить дорогу нарождающейся жизни. Так, если земледелец хочет вырастить хороший урожай, то должен прежде убрать остатки старого (костру), оставшегося  в земле еще с осени. Земледелец косит колосья. Смерть - людей. Колосья - добыча земли, они срезаются, для них это смерть. Люди - тоже добыча смерти. Трупы колосьев остаются в земле, как и трупы людей. И те, и другие превращаются в прах. Почва, питающая новые колосья, состоит из праха предков (людей и колосьев). То есть, Кострома - это символ мира мертвых, который, превращаясь в прах, питает им новую жизнь. И не случайно славяне считали, что Луна питает своей энергией Солнце, а не наоборот. Древнегреческий философ  Плутарх (I в. н.э.), например, писал в одном из своих сочинений, что «из звезд Солнце первое после Луны». В древнейшие времена Луна играла в жизни людей гораздо большую роль, нежели Солнце, современный человек просто утратил те знания о Луне, которыми обладали древние. А поскольку  в древности люди считали, что мир един и в нем все взаимосвязано, в частности, Луна и Солнце, то можно предположить, что Кострома - это пассивная, лунная, «темная» ипостась светлого солнечного бога русов - Хорса, на что указывает единый у обоих имен аффикс «Ко», который лежит в основе многих основополагающих понятий в русском языке, вспомним, например, Ко-ло, Ко-рова, Ко(Хо)-ровод, Ко-щей, Ко-рона и т.д....
По этому поводу хочется сделать небольшой комментарий к известному стихотворению Н.А.Некрасова «Несжатая полоса». Увы, Николай Алексеевич так и не удосужился изучить крестьянский быт и крестьянские поверья, иначе не стал бы писать подобное сочинение. Напомню, что речь в нем идет о крестьянине, несчастном, по мнению поэта, который на своей тощей  лошаденке убирает урожай и так устал вместе с лошадкой, что не смог сжать последнюю полосу. На самом деле крестьяне в России были совсем не бедные, самый малый надел земли, которым они владели, был площадью в две десятины (более двух гектаров). Но главное в другом – издревле крестьяне всегда оставляли на своем поле одну несжатую полосу. Это было жертвоприношение земле, благодарность ей за то, что она дает хороший урожай, позволяет крестьянину жить  нормально, содержать свою семью в достатке. Кроме того, это была пища матушке-земле, чтобы она не оставалась «голодной» долгой и морозной зимой. И весной земля как бы благодарила крестьянина за этот подарок  тем, что позволяла ему вновь засеять себя зерном.  И крестьянин был ей благодарен, не случайно называл ее – Земля-Матушка…
    Можно предположить, что когда-то   на мысу, при впадении в Волгу (тогда она называлась Ра-река, а позже Воложка - река Велеса-Волоса) реки Сулы, находилось капище  Костромы - лунной богини древних славян и русов, в честь нее они и назвали свое поселение десятки веков назад. Пришедшие сюда княжеские дружины сначала Владимира Святославича в конце Х в. (тогда был основан Владимир-на-Клязьме), а полтора века спустя - князя Юрия Долгорукого, разрушили ведические капища. На месте святилища Костромы поставили церковь Федора Стратилата. Где было капище Велеса возник Ипатьевский монастырь. А где русы поклонялись Хорсу - возвели Успенский храм... 

КОЛОГРИВ - СВЯЩЕННЫЙ КОЛО-ГРАД.

       Речь идет не о нынешнем Кологриве, и не о старом, коим было с.Архангельское, а о древнем, ведическом, исконном.
Долгое время считается, что название  города происходит от того, что он поставлен на холмах - около грив (грива на древнейшем русском языке - санскрите - означает не только шею, но и вытянутый холм, и небольшую гору). Однако оказалось, что этому имени - Кологрив - не одна тысяча лет. И оно имеет сакральное, священное значение. Именно так - Кологрива - звали коня одного из самых могущественных славянских богов - Велеса, создателя и разрушителя вселенной, хранителя времени, вершителя судеб людских. О древности этого имени говорит фонема «КОЛО», ключевая в этом слове. «КОЛО»  - основное понятие в славянском мировоззрении - оно означает время. И не просто время, а ось времени, которая его держит и вокруг которой оно вращается. Не случайно в те далекие времена  Полярная звезда, одиноко, вечно и неподвижно стоящая на ночном небе, называлась у славян «Кол».  «Коло», это есть колесо  времени - у славян «Коло Велеса» , у русов-ариев – «Коло Сварога» . Медленно крутится этот коловорот, отмеряет жизнь всего сущего. Скачет конь Кологрива, а из под копыт его летят секунды и часы, годы и столетия. Тысячи лет назад, на том месте, где впоследствии был поставлен город, носящий имя священного коня (именами богов города называть никто не имел права), находилось  ведическое святилище бога Велеса, и первоначально Кологривом назывался холм, где горел вечно огонь Велеса.  К этому месту совершали паломничество древние славяне, шли сюда  со всего края на поклон грозному богу во время великих ведических празднеств. Это был священный холм священного времени - отсюда и название: КОЛОГРИВА («Коло»  - время, «грива»  - холм, гора). Связь между названием холма (а потом и города) и Полярной звездой  - «Колом»  - несомненна. Ибо именно Полярная звезда считалась в те времена центром мироздания, а не Солнце, она была священной звездой для славян, они олицетворяли ее с легендарной горой Меру, с которой и началось все сущее на земле. Видимо, здесь, на холмах Кологривы, возносили славяне хвалу Колу-Полярной звезде, и богу Велесу, создавшему этот мир. Неподалеку от Кологрива есть гора Святая, которая такое название  получила еще до прихода сюда христианства, здесь били (и до сих пор бьют!) из-под земли семь священных источников-родников, живая вода русских народных сказок, которая и на самом деле была целебной.
По слухам, где-то в кологривских холмах издавна существовали пещеры, подземные ходы, куда уходили последователи ведической веры от преследования христиан и государственной власти. И не только тысячу лет назад, но и много позже, во времена Раскола середины ХVII в., при Петре I и других Романовых. Известно, что еще в двадцатые годы ХХ в. в кологривских лесах жили загадочные старцы, с которыми сумел встретиться знаменитый А.В.Барченко, всю жизнь искавший легендарную Гиперборею и тайные знания. Однако, спасали эти жрецы не себя, а древнейшие  знания, которые тысячи лет передавались из поколения в поколение, записывались на деревянных досках и бересте. Не хранятся ли эти бесценные «деревянные книги»  и до сей поры в каком-нибудь из кологривских холмов-святилищ? Вспомним, что Кологрив стоит на отрогах Северных Увалов - легендарных Рипейских (Гиперборейских) гор не только древних русов и славян, но вообще всех индоевропейских народов. Именно здесь, на территории современных Вологодской, Костромской и Ярославской областей, и находилась  легендарная страна наших предков - Беловодье. Именно отсюда  индоевропейские племена и народы постепенно разошлись по всей Евразии. Кроме русов и части славян, которые, смешавшись между собой, а также с тюрками и финно-уграми, положили начало русскому народу. Русы и славяне - два разных этноса. Русы - это индоевропейцы-арии, их прямые потомки - русские, белорусы, сербы, персы, хинди и, отчасти, хорваты. Все остальные - славяне (украинцы, словаки и словене, чехи и поляки и т.д.). Славяне - доиндоевропейцы, реликт какого-то древнего этноса, погибшего в глобальном катаклизме 12-13 тыс.лет назад, скорее всего, реликт Палеоевропы. Именно они донесли до нас санскрит и свастику. Правда, они не прямые потомки древнего доиндоевропейского этноса, а представляют собой синтез его с кельтами и угро-финнами...
       Кологрив был одним из святилищ Беловодья. Лишь многие века спустя  эта страна переместилось на юг, в Тибет и Индию. Но перед этим была еще одна остановка - Аркаим, родина легендарного Заратустры. Однако, Аркаим - это название горы, неподалеку от которой стоял этот город. Настоящее название его - Коло-град, « город священного времени» , сакральная столица древних русов на Южном Урале. Но это было уже потом. Первыми хранителями священного КОЛО русов были жрецы Кологрива, религиозного центра наших предков.
Археологических изысканий здесь никогда не проводилось, а ведь под этими холмами могут быть скрыты сенсационные материальные свидетельства существования здесь развитой цивилизации, вплоть до развалин огромного, для тех времен, города, первого «Аркаима»  - Коло-града. Наличие в этих местах священных источников-родников и пещер, о которых говорят легенды, очень уж напоминает описание Шамбалы-Беловодья в «Житии инока Сергия», по поручению великого князя Владимира Святославича ходившего на рубеже Х-ХI в.в. в Индию и Тибет, где он провел почти пятьдесят лет...
     Для наших предков Кологривская земля была священна. Впрочем не только Кологривская, но вообще, весь Костромской край. И жили здесь не какие-то мифические меря, а реальные русы и славяне, которые и дали наименования рекам, озерам, холмам нашей земли. Большая часть этих топонимов в финноугорских языках  «не имеет никакого знаменования» .

Чувиль – город скифов

 Чувиль. Легендарный город, который стоял когда-то на высоком берегу Волги неподалеку от Костромы. Точнее, он существовал еще в те времена, когда Кострома только-только начиналась,  на ее месте стояли несколько небольших поселков кривичей и меря. Считается, что эти племена основали и Чувиль, правда, есть факты, которые свидетельствуют о пребывании здесь более древних народов…
Согласно устоявшегося мнения, на месте исчезнувшего Чувиля возник нынешний город Плес. На самом деле это не так. Впервые Плес упоминается в летописи под 1141 годом, правда, о его основателе не говорится ничего, хотя некоторые исследователи предполагают, что это был великий князь Юрий Владимирович Долгорукий. Но это не означает, что до этого здесь «не бысть ничтоже». На самом деле издревле Волга была весьма оживленной речной магистралью, так что населенных пунктов на этом маршруте было великое множество. Какое-то поселение, несомненно, существовало на месте Плеса, но это был не Чувиль. Этот большой город располагался  неподалеку от Плеса, впоследствии какая-то часть его вошла в состав нынешнего населенного пункта. Сам Плес в те времена был лишь небольшой крепостью. А сам Чувиль возник на месте еще более древнего поселения, которое сейчас называется Алабуга, основанное, как предполагают исследователи, еще в V  веке до н.э. А вот кем?
Первые раскопки здесь проводил известный писатель Ф.Д.Нефедов еще  в 1895-1896 годах. И вот что он писал по этому поводу: «Около заштатного города Плеса по обеим сторонам Волги имеется масса курганов. Ниже Плеса в 12 или 14 верстах на правом берегу сохранились следы земляного укрепления «Городища», а еще ниже на версту – «Городка». Вся эта местность… признается остатками древнего города Чувиля, который будто бы простирался до самого Плеса». Впрочем, Нефедову не очень поверили, поскольку в то время считалось, что ранее IХ – X веков на территории Верхней Волги никаких крупных населенных пунктов быть не могло.
Однако проведенные в  конце ХХ века археологические раскопки доказали обратное, правда, выводы археологов оказались противоречивыми. Действительно, во время раскопок  обнаружили довольное большое укрепленное поселение, по сути, целый город со своей весьма  развитой культурой. Здесь  были найдены  различные изделия из керамики, ювелирные украшения, оружие, среди которого были, как сказано в отчете, наконечники стрел «скифского вида». А далее – какое-то странное заключение – мол, все это принадлежит «пока ещё недостаточно хорошо изученной волжско-финской цивилизации Меря».
То есть, получается, что и курганы, и «наконечники стрел скифского вида» принадлежат племенам меря? Однако, насколько известно, финно-угорские племена, к каковым причисляют меря, курганов никогда не возводили, они обитали в лесах, по берегам рек и озер. Да и зачем им курганы?
Зато их возводили скифы, о чем хорошо известно. Курган – это не просто место захоронения скифского вождя, это в первую очередь, копия пирамиды, ее форму скифы переняли у своих предшественников, каких-то древнейших народов, которые, кстати, построили и знаменитые египетские пирамиды. Кстати, еще античные авторы писали о том, что скифы и египтяне долгие века выясняли, кто из них древнее и величественнее,  и оказалось, что скифы, о чем писал еще знаменитый Геродот.
Наличие курганов вокруг Плеса свидетельствует о том, что первыми поселенцами здешних мест были именно скифы. А они здесь действительно были. Вопреки ошибочным утверждениям официальной науки, скифы обитали отнюдь не только в Причерноморье. Территория обитания  скифов занимала огромную территорию – от Балтийского моря до Черного. Многие уже забыли, что в древнейшие времена Балтийское море называлось Скифским. Знаменитый Рама, который вывел арийские племена с восточно-европейской равнины в Индию, был скифом, он родился где-то на берегах Скифского (Балтийского) моря, и не случайно получил прозвище «Рама» - «лесной», на севере России и до сей поры густой хвойный лес называют «раменный». 
А это означает, что поселение, которое здесь появилось еще в V  в. до н.э., как следует из отчета археологов, было основано не меря, а скифами, и, похоже, они и дали ему наименование «Чувиль». Через несколько веков скифы ушли, к ним на смену пришли меря, а чуть позже, в VII – VIII  веках здесь появились кривичи-русы. Вместе с меря они и возродили город Чувиль на месте древнего, давно брошенного скифами поселения.
Именно скифы и были первыми строителями здешней крепости, а не пресловутые меря. Вот еще один  странный вывод археологов: «Исследования 1989 года дали первое представление о том, как была устроена крепость. Оказалось, совершенно так же, как… пришедшая ей на смену древнерусская в домонгольском Плёсе!»
Стоп. С одной стороны, утверждается, что «древнейшая городская культура Чувиля, понятно, была не русской и уж тем более не древнеславянской». А с другой – оказывается что крепость-то Чувиля была все же древнерусской! Как это понимать? Как могла мерянская крепость быть устроенной так же, как древнерусская, если это две совершенно различные культуры?
Означать это может только одно – строителями этой крепости были не меря, а  их предшественники скифы, а последние фортификационные сооружения создавать умели, об этом пишут многие античные авторы. Идентичность скифской и древнерусской культур вполне допустима, поскольку  предки русов и славян - скифы - долгие века соприкасались и взаимодействовали между собой на восточно-европейской равнине.
Помимо курганов, со скифами тесно связан еще один важнейший атрибут -  ювелирные промыслы,  о золоте скифов по всему миру легенды ходят. Именно они научили меря и славян ювелирному искусству  и стали родоначальниками этого ремесла на территории нынешнего Красносельского района, территория которого  входила в зону влияния скифов. Мы можем сказать, что знаменитые красносельские ювелирные промыслы – это наследие скифов, наших далеких предков, и это наследие насчитывает как минимум 2500 лет…
Считается, что Чувиль  был до основания разрушен войсками нашего соотечественника хана Батыя зимой 1238 года. Но это не соответствует действительности – северо-русские города ордынцы до основания не уничтожали. Что же произошло на самом деле? Частично ответ на этот вопрос дает рукописная книга, которая была найдена в 1930-х годах  в старом деревянном доме одним из жителей Плеса. В ней упоминался и город Чувиль. Там бьло сказано что «от города Плеса вниз по правому берегу Волги на расстоянии 18 верст тянулся город Чувиль. Жители его погибли от великого мора  и на этом месте потом долго никто не селился». Это больше соответствует действительности, тем более, что известно немало подобных примеров…
А потом на этом месте возникло поселение, которое получило название Алабуга.  Наименование его совсем не мерянское, как уверяют нас исследователи. Скорее всего, город был основан в середине XIII века то ли ордынцами, то ли волжскими булгарами, которые и  назвали его в честь одного из своих ханов.  Алабуга – имя весьма распространенное среди тюркских и угорских народов, в частности, такой воевода был среди предводителей ордынского войска в 1252 году во главе с ханом Неврюем, который совершил поход на Русь, точнее, на Суздальское княжество. Здесь, на небольшой территории переплелись сразу несколько культур – скифская, булгарская, мерянская,  русско-кривичская. Но до нашего времени дожили только Плес и Алабуга. А Чувиль погиб в бездне времени…
Плес осаду Батыева войска выдержал. Да более того, укрепился, а через сто лет многие вообще старались этот город обойти стороной, да куда же на Волге спрячешься? В середине XIV века Плес облюбовали знаменитые ушкуйники. Очень уж удобное место для тех, кто хочет держать в руках всю  речную магистраль - высокая  гора, круто обрывающаяся с трех сторон. С нее очень хорошо видно окрестности и просматривается прямое русло реки – плес, таким образом можно было на большом расстоянии наблюдать за движением  лодок. Ушкуи превратили город в мощную опорную базу, установили на Волге свои посты и стали очень жестко контролировать прохождение через Плес купеческих караванов, взимая с них дань – здесь река узкая, немало перекатов, о которых знали только сами ушкуйники. Они навязывали проходящим кораблям своих лоцманов, которые проводили суда только после уплаты пошлины. Если кто-то отказывался платить, то расправа была немедленной – корабли оказывались на камнях или мели, и купцам приходилось вынимать денежки из сумы, да еще приплачивать за то, чтобы снять судно с камней. Впрочем, страдали не только купцы, но и любые суда, даже военные – ордынские, казанские, русских князей. Ушкуйники никого не боялись…
И только после того, как ушкуйное движение в начале XV века прекратило свое существование, великий князь Василий I Дмитриевич повелел заново перестроить город и крепость, при этом, постарался отомстить горожанам за то, что многие из них поддерживали ушкуйников, - заставил снести многие дома  и храмы, и возвести новые, дабы стереть у людей память об этих «речных флибустьерах»  на вечные времена. Однако память у людей оказалась крепче, чем указы великого князя – ушкуйников помнят до сей поры…
В этом отношении знаменитому путешественнику купцу Афанасию Никитину повезло – когда он шел Волгою, ушкуйное движение практически прекратило свое существование. А если бы этого не случилось, увидели бы мы его «Хождение за три моря»?
Плес всегда тяготел к Костроме, входил в состав Костромского княжества, потом наместничества, губернии. Но после ее ликвидации в 1927 году его «приписали»  к Иваново, а потом и вовсе включили в состав Ивановской области…
    
Тайны Унжи

В 200 километрах от Костромы, на берегу реки Унжи, стоит город Макарьев, в старину бывший одним из торговых центров Костромской губернии. До второй половины XVII века это был всего лишь небольшой городок, а торговым и военным форпостом Московской Руси еще в XIII – XV веках был совершенно другой населенный пункт.  Это  был древнейший город нашего края и назывался он  так же, как и теперь называется небольшой поселок, стоящий на этом месте,  – Унжа.
Впервые Унжа упоминается в «Летописи по Воскресенскому списку»  в связи с нападением в 1218 г. на Великий Устюг большого отряда волжских булгар. Поход их прошел не очень удачно, поэтому на обратном пути, дабы хоть как-то возместить свои потери, булгары попытались овладеть городом-крепостью Унжей. Они собирались создать здесь свою опорную военную базу для дальнейшей экспансии на земли тогдашнего Владимиро-Суздальского княжества, но унженцы не позволили им завладеть городом: « ...И унжане отбишася от них…»  [ПСРЛ, 1856. Т. VII. С. 126].
Свидетельство ценное, поскольку доказывает, во-первых, что город уже в то время был сильной крепостью, а во-вторых, что город был основан задолго до официальной даты своего основания. Поскольку за один день, даже год хорошо укрепленный город не построишь. Подтверждение этому обнаружили костромские археологи – несколько лет назад здесь во время раскопок было обнаружено большое поселение XI-XII веков, а также различные предметы и украшения того времени.
В 2018 году ныне небольшое село Унжа в Макарьевском районе может смело праздновать даже не 800, а всю тысячу лет со дня основания. Кем была основана Унжа, во времена правления какого князя - вопрос, на который и предстоит ответить археологам, в уже недалеком будущем.
Первоначально - обычный торговый городок, вскоре обнесенный деревянной крепостной стеной из-за участившихся набегов черемисов и волжских булгар, приходивших сюда на своих быстроходных стругах, ставший со временем опорным пунктом Владимиро-Суздальского княжества на его северо-восточных окраинах.
Походы ордынских ханов, в первую очередь Батыя и других, Унжу практически не затронули. Зато здесь на несколько десятилетий обосновались знаменитые ушкуйники, которые превратили этот город, наряду с городом Чувилем, который в 1410 году стал называться Плесом, в свою базу на волжско-унженском караванном пути.
Кстати, возникает любопытный вопрос - Унжа, вроде бы, стоит чуть не в сотне верст от Волги, и какой резон ушкуйникам было создавать здесь свою базу. Казалось бы, удобнее расположить ее в Коряковой Слободе, которая стояла почти при впадении Унжи в Волгу. Но ее никто не трогал, всем была нужна  Унжа. Все дело в том, что по реке Унже проходил торговый караванный путь на север и на запад Руси, не случайно еще за двести лет до ушкуйников Унжу хотели превратить в свой форпост волжские булгары.
 К началу XV века город почти не подвергался нападениям извне – этому способствовали не только ушкуйники, которые любыми способами защищали город, но и тот факт, что основные силы черемисов уже были разгромлены ордынцами, а Булгарское царство практически прекратило свое существование под натиском Золотой Орды и ушкуйников. И постепенно город сменил свой статус - из города-крепости превратился в крупный торговый центр, выступавший посредником в торговле между Поволжьем и Русским Севером по реке Унже. Не случайно в договорных и духовных грамотах великого князя Василия Дмитриевича князю Владимиру Андреевичу в 1405 году о передаче волостей Городецкого княжества упоминается и город Унжа. Через десять лет была  заключена еще одна договорная грамота, в которой говорится: «А волости Городецке: Белогородье, Юрьевец, Корякова слобода, Чернякова и  Унженская тамга». То есть, город Унжа  был сборщиком и плательщиком пошлин (тамги). Попросту говоря, в Унже была таможня, где собирали дань (пошлину) с проходящих торговых купеческих караванов. Часть собранной пошлины отдавали в пользу Городецкого князя. И продолжалось это до тех пор, пока Городецкое княжество не было упразднено, а после – дань пошла уже властям Галичского княжества, в состав которого город и вошел. А княжество это было огромным - простиралось от реки Костромы аж до Ветлуги и  Вятки!
 Постепенно мирная жизнь наладилась и город стал забывать о вражеских набегах. Но не тут-то было – возродилось Булгарское царство в виде Казанского ханства, занявшего стратегическое положение на Средней Волге. Ханство сразу же взяла под свой протекторат Османская империя. Турецкие власти постоянно подстрекали казанских татар к грабительским набегам на Русь. Их первыми жертвами стали как раз северо-восточные окраины Московского великого княжества и в первую очередь Галичский уезд. Согласно известиям «Галицкого летописца», в конце мая 1521 года казанские татары и черемисы учинили погром Унженской волости вплоть до Парфеньева, многих побили, а других в полон взяли. Однако, как гласит все та же летопись, унженцы «на переем придоша и много с татары бишася и много татар и черемисы побиша и плен весь отяша и на костях сташа».
Через неделю  казанские татары опять пришли – на этот раз конкретно к городу Унжа, видимо, решили отомстить за недавнее поражение. Они даже осадили город, пытались штурмом взять крепостные стены, окружавшие Унжу, подожгли мост и ворота. Однако горожане героически выдержали осаду. Казанцы, простояв несколько дней под стенами города, так и ушли, видимо, поняли, что города им не взять…
О важности Унжи для Руси говорит тот факт, что во времена опричнины, которую в 1564 году ввел государь Иван IV Васильевич  Грозный, сей город вошел в число опричных городов, говоря современным языком,  в таких городах было установлено прямое царское правление, то есть, наместники и воеводы назначались лично царем Иваном Васильевичем.
В 1670 году в Унже некоторое время базировался один из отрядов, входивших в войско атамана Степана Разина, под командованием Ильи Ивановича Пономарева. Впрочем, разинские разбойники задержались здесь не долго, отправились на Тотьму, где и были разгромлены местным воеводой…
Впрочем, это было уже на закате истории города Унжи. Все большее значение начал приобретать Макарьев, изначально бывший всего лишь слободой при Макарьевском монастыре, основанном в 1439 году преподобным Макарием Унженским и расположенный в 20 верстах вниз по Унже.
 Вырос и стал знаменитым Макарьев на ярмарках, которые издревле проводились сначала в Унже, но потом переместились в монастырскую слободу. Здесь и приобрели эти ярмарки известность не только в костромском крае, но даже и за рубежом. Сюда, например, приезжали английские купцы, торговавшие табаком и чаем…

             
СНЕГУРОЧКА - ДЕВА ХОЛОДНОГО ОБРАЗА

«Снегурочки печальная кончина
И страшная погибель Мизгиря
Тревожить нас не могут: Солнце знает,
Кого карать и миловать. Свершился
Правдивый суд! Мороза порожденье -
Холодная Снегурочка  погибла».

    Так констатировал царь Берендей, один из героев сказки А.Н.Островского «Снегурочка», освобождение своего народа от  «прекрасной холодной девы», которая «пятнадцать лет жила меж нами», и чуть не рассорила живших до того в ладу берендеев...
В русском фольклоре есть много любимых народом персонажей, но мало кто знает, каково их происхождение и почему некоторые из них так нам полюбились.  Корни некоторых из них имеют не просто очень древнее происхождение, они настолько архаичны, что не всегда можно, как кажется, докопаться до истоков.  Их немного, но  именно они привлекли  внимание, и именно потому, что тайна их происхождения может приоткрыть особенности некоторых наших любимых праздников, в частности, Нового Года и Масляницы, которые, как ни парадоксально, являются единым праздником-мистерией. В первую очередь, это относится ко всеми любимым Деду Морозу и Снегурочке, о них и пойдет речь в данном исследовании. 
 Снегурочка - не плод фантазии знаменитого русского драматурга, на самом деле эта девушка - очень древний персонаж русского фольклора, возраст её исчисляется тысячелетиями и уходит своими корнями  в те  времена, когда на севере Европы началось похолодание (около 20  тыс. лет назад и через 10  тысяч лет закончившееся), повлекшее за собой разделение некогда единого массива индоевропейских племен и великое переселение их на юг - на Кавказ, в Персию, Индию, Западную Европу. А поскольку часть русов, наших предков, оставалась на месте и никуда не ушла, мифы,  а вслед за ними и сказки о Деде Морозе и Снегурочке, лучше всего сохранились именно в русском фольклоре.
Снегурочка и Дед Мороз, пожалуй, одни из самых архаичных персонажей русской мифологии, они намного старше не менее знаменитых Бабы Яги, Кощея Бессмертного, Змея Горыныча, Святогора (поиски их происхождение не входят в задачу данной статьи).  Холодная Дева - вылепленная из снега дочь (хотя, по древнейшей традиции, считается внучкой)  Мороза и Зимы, а они испокон веков считались порождением Луны, которая всегда была покровительницей темных, потусторонних сил. Древние русы называли их - Навь, это мир мертвых.  Дед Мороз и Снегурочка - пришельцы из этого мира. Это видно и при расшифровке  имени Деда:  Мороз, Мор, Морена, Мара - все это имена богов и богинь, олицетворяющих мир мертвых, мир темных сил, подземного мира, который противостоит миру живых. Эти два мира - живых и мертвых - вовсе не разделены, они тесно связаны между собой, хотя между ними и существует определенная граница. Кажется, что движение во времени  осуществляется только в одну сторону - от мира живых в мир мертвых. На самом деле это не так. Есть движение и в обратную сторону, просто мы не всегда можем это осознать и понять. И когда кто-то из представителей мира мертвых попадает в мир живых - добра не жди. Об этом и предупреждают человека мифы о Снегурочке.
       А Зима, «мать» Снегурочки? Как ни покажется странным, слова «зима» и «мороз» однокоренные, причем, в основе обоих лежит одна и та же фонема - «маара», «мор». Первоначально слово «зима» звучало как «зъмара» («смара»), то есть, «несущая смерть» (на санскрите слово «смерть» звучит как «смритью» ), и лишь впоследствии, в связи с тем, что язык на протяжении веков претерпел изменения, это слово приобрело современное звучание. 
     Ничто не существует само по себе, все взаимосвязано. Снегурочка - также частичка единого целого, она - ипостась Костромы, её отражение. Но если Кострома - лунная ипостась бога солнца Хорса, то Снегурочка - зимняя ипостась этой лунной богини. Но в отличие от Костромы - богини вечного движения из мира живых в мир мертвых и снова в мир живых (не случайно Кострома, которую сжигают каждый год в день весеннего равноденствия, постоянно возрождается с началом зимы), богини, полной физических чувственных сил, Снегурочка - её полная противоположность: бесчувственная, холодная, застывшая как Луна на небосводе, которая может дать свет, только если на неё попадают солнечные лучи, она сама не может возродится, её каждый раз приходится заново рождать её «родителям» - Морозу и Зиме. Более того, она не только сама не может чувствовать, но убивает и чувства других. Что и понятно - какие могут быть чувства в потустороннем мире, ведь представителей этого мира на Руси во все времена называли емким словом - нежить. Попадая в мир живых они могут приносить   только беду и несчастье. Собственно, имя «Снегурочка» как раз и говорит о её происхождении - «созданная из снега», или белая и холодная, подобно снегу. Само слово «снег» означает отсутствие жизни: в давние времена  это слово произносилось несколько по иному - «сънежъ», то есть, «неживой», «закрывающий жизнь». Очень точное определение: действительно, снег, укрывая землю, тем самым останавливает течение всякой жизни, будь это трава или животное. И в тоже время они - снег и мороз - эту жизнь сохраняют, укрывая её своим холодным «телом». Да, мир Нави противоположен  нашему миру живых, Яви, и с ним лучше не сталкиваться, но в то же время он является барьером между миром живых и тем миром, который по настоящему нам враждебен, - упырей, ведьм, вампиров и другой разной нечисти, защищая нас от всего этого. Главное же, и древние это хорошо понимали, - смерть вовсе не является небытием, она есть продолжение жизни, но в другом мире, другом измерении. Мы уже забыли, что наши предки взаимоотношение «жизнь – смерть»  воспринимали совсем по иному, нежели сейчас, для них смерть  - не уход в небытие, а предвестие рождения новой жизни, это - вечная и непрерывная цепь  существования мироздания: рождение - жизнь - смерть - рождение и так до бесконечности...   
     Сказки, а вернее, мифы о Снегурочке, очень древние, они родились в те времена, когда на севере Руси, то есть, на территории Гипербореи, субтропический климат постепенно  менялся на субарктический. Именно тогда, в темные холодные зимы, когда на небе полгода стояла Луна, и стали рождаться мифы о Снегурочке, красивой холодной деве (а Луна действительно выглядит на небе очень красиво, на нее можно смотреть бесконечно), у неё, как и у Луны, отсутствуют какие-либо чувства, но она постоянно притягивает к себе какой-то таинственной темной силой. Затянувшееся ожидание Солнца и породило сюжет, в котором Снегурочка тает, прыгая через костер. Костер сей - Солнце, которое постепенно появляясь на небе, все больше растапливает своими лучами Луну, и  она исчезает с небосвода, чтобы снова появиться на нем через полгода. Вместе с лучами Солнца исчезает с поверхности земли и снег, открывая дорогу вновь пробуждающейся жизни... 
Появление Деда Мороза и Снегурочки в ночь под новый год вовсе не случайно, однако следует учесть, что в те давние времена новолетие наступало не 1 января, а в последний день недели, которая впоследствии стала называться Масляной, когда происходила встреча зимы и весны. Точнее было бы назвать этот период неделей Умилостивления  Весны и Солнца. Подарки Деда Мороза, находящиеся в его суме - это жертвоприношение Солнцу, Теплу, Свету, чтобы они поскорее пришли и согрели человека, дали ему возможность посадить и вырастить будущий урожай. То, что мы ныне называем встречей Нового Года - вызывание Деда Мороза и Снегурочки, их приход, раздача подарков, хоровод вокруг елки, - это есть мистерия, имеющая тысячелетние традиции.  Только в современном мире произошел разрыв традиции. На самом деле встреча новолетия, появление Деда Мороза и Снегурочки, таяние последней на костре и сжигание чучела Костромы  - это  единое мистическое действо, где происходили проводы Луны, Зимы, Мороза, Тьмы  и  встреча Солнца, Весны, Тепла, Света, и все это приходилось на конец  февраля - начало марта между Сретением и днем весеннего равноденствия (по нынешнему летосчислению). Дед Мороз - это переходная фигура между зимой и летом, миром Навий и миром Яви, его облачение - ритуальная маска, которую надевал жрец во время этих мистерий. Только елки в те времена не было, её позаимствовали из Германии, где новолетие встречали, вспоминая мифы древних германцев времен Зигфрида и Брунхильды.  На Руси же во время таких мистерий зажигали огромный костер и водили вокруг него хоровод, создавая таким образом единое целое - пышущий жаром солнечный круг. В этот ритуальный костер потом бросали огромную Снежную Бабу (а это и есть Снегурочка), где она, естественно, таяла, а через неделю сжигали Кострому (чучело её должно сжигаться в последнюю ночь Масляной недели, а не днем - это нарушение обрядовой традиции), ритуальное сожжение которой означало не просто окончание Зимы и Мороза, уход Навий, а конец долгой полярной Ночи и Тьмы, начало Дня, Света, Тепла, приход Яви, которые возвращают к жизни Природу. Кстати, любимая забава взрослых и детей - лепить из снега Снежную Бабу, Снеговика, тоже есть мистическое действо: ставящиеся один на другой снежные шары - один меньше другого - означают не что иное, как «таяние» Луны (она становится все меньше и меньше) и замену её Солнцем.   
Лучше всего мифы о Снегурочке сохранились у берендеев (это вовсе не тюркское племя, а одно из племен русов, имевших своим тотемом медведя-бера, то есть Велеса), потому что, в отличие от других племен русов, в течение долгих веков они жили достаточно обособленно, и на одном месте. Не случайно именно А.Н.Островский написал пьесу «Снегурочка» в Щелыково - нынешние Островский и Кадыйский районы Костромской области являются исконными местами обитания берендеев, их потомки не просто рассказывали писателю предания своего народа, но и посвятили в некоторые тайны, которые он так и не раскрыл.
    «Снегурочка» - вовсе не детская сказка, как принято считать. Просто она настолько древняя, что смысл её уже давно забыли. На самом деле это - космогонический миф, родившийся у наших далеких предков, живших в давние времена на приполярной территории, где полгода на небе пребывает холодная таинственная притягательная Луна, и полгода - такое долгожданное, пробуждающее все чувства природы, Солнце. Миф о Снегурочке имеет общемировые традиции, поскольку это - миф об умирающих и воскресающих богах, в древнем Египте, например, он преобразовался в миф об Осирисе и Исиде, отражение древнейших представлений наших далеких предков - русов - о смене не просто времен года, это - воспоминание о тех временах, когда человек жил за полярным кругом и долгое время ожидал Солнце и Тепло.  И если  европейский Санта-Клаус - это мифологизированный образ реального Николая епископа Мир Ликийского, жившего в начале нашей эры, то русские Дед Мороз и Снегурочка являются порождением совсем иной культуры и иных времен, и никакому сравнению они не подлежат -  корни их лежат в совершенно разных плоскостях.
Возникает, правда, вопрос: «Если Дед Мороз и Снегурочка есть порождение потустороннего мира - Нави, Луны, Тьмы, вроде бы нам, людям, враждебного, почему же они столь любимы на Руси?» Вопрос не простой, и ответ на него надо искать в той же глубине тысячелетий. Как  сказано выше, встреча Новолетия - это мистическое действо, тризна, где провожают Зиму и встречают Весну, а что может быть радостнее, чем ожидание долгожданного Солнца и Тепла. Какие подарки находились в суме Деда Мороза? Да выпеченные из хлеба фигурки в виде солярных кругов, коньков, берегинь, свастик и т.д. То есть появление этих персоналий на празднике встречи Солнца означало только одно - конец  длинной лунной ночи и начало долгожданного солнечного дня. Поэтому их и ждали с таким нетерпением. А поскольку эти мистерии  совершенствовались и соблюдались столетиями, хранители их - жрецы - сумели придать им настоящее, поистине вселенское, празднование - проводы Зимы и встречу Весны, то есть, продолжение жизни и надежды на хороший обильный урожай.
Правда, после 1917 года пришедшие к власти большевики все это отменили – Новый Год, Масленицу, другие праздники. И только в 1936 году товарищ И.В.Сталин решил вернуть Деда Мороза и Снегурочку детям и взрослым, резонно рассудив, что у Советского народа должен быть всенародный праздник. И 1 января 1937 года в СССР был торжественно отмечен первый после долгого перерыва Новогодний праздник, в котором принял участие и сам Иосиф Виссарионович…
Вот в какие тысячелетние глубины привела нас попытка найти истоки происхождения любимых наших Деда Мороза и Снегурочки, на первый взгляд, вроде бы обычных сказочных персонажей, тем более, что появляются они в нашей жизни только  раз в год - при встрече  Новолетия. И какими сложными, более того, загадочными, оказались на самом деле их образы, пришедшие к нам из самых глубин нашей далекой, архаичной, древности.    
 Снегурочка - не просто дочь Луны и Тьмы. Зимы и Мороза, она не родилась в Костроме. Она - порождение богини лунного света Костромы, её холодное печальное, хотя и красивое отражение...


НЕ ОТ МИРА СЕГО

Катерина Кабанова, Лариса Огудалова, Снегурочка, Ксения Кочуева, да и, отчасти, Татьяна Краснова.  Разные характеры, разные условия жизни, у каждой своя доля. А судьба одна - их творец, великий драматург А.Н.Островский,  ни одну из них не пожелал оставить в живых. С каким-то странным упорством  автор заставлял их уходить из жизни - двоих убили мужья,  две  другие покончили собой, и лишь одна умерла от болезни (чахотки). Впрочем, развитие сюжета пьес («Гроза», «Бесприданница», «Снегурочка»,  не очень известная «Грех да беда на кого не живут» и незаконченная «Не от мира сего») построено таким образом, чтобы подвести этих женщин именно к такому исходу - они как бы уже заранее обречены на смерть. Кажется,  подобное - отправить всех своих героинь в мир иной - можно встретить только у А.Островского, это, наверное,  единственный случай не только в русской, но и вообще мировой литературе. Что побудило его  завершить свои драмы именно так трагически?
 Его перу принадлежит почти полсотни пьес, большинство из них «комедии» и «сцены из московской жизни», как  он сам их обозначил.  И только пять из них драмы (как театральный жанр),  -  и все заканчиваются одинаково - смертью  героинь. Именно  пять, поскольку «Снегурочка», хотя и названа «весенней сказкой», на самом деле есть настоящая  драма: она даже еще более трагична, чем три другие, поскольку здесь страдают все её участники, вплоть до царя Берендея. И сама Снегурочка, конечно. Она не такая уж холодная и бесчувственная, как кажется поначалу. Самое трагичное здесь в том, что она не может страдать так, как люди,  не может никого полюбить («моя беда, что ласки нет во мне»), а когда это чувство в ней проснулось,  все более её захватывало (именно - захватывало, а не одолевало), она испытала высшее блаженство:
В очах огонь... и в сердце... и в крови
Во всей огонь. Люблю, и таю, таю
От сладких чувств любви! Прощайте...

На первый взгляд, кажется, что над всеми этими женщинами висел «дамоклов меч» суицида, они должны были умереть, искали смерти. Поскольку гибель  Татьяны Красновой и Ларисы Огудаловой также больше похожи на добровольную жертву - ни та, ни другая не сопротивлялись своим  убийцам. Даже если бы купец Краснов не взял в руки нож, а Карандышев - пистолет, ничего бы не изменилось: и Татьяна, и Лариса нашли бы иной способ покинуть этот мир. Но вовсе не потому, что им стало невмоготу жить в той обстановке, которая царила в купеческой среде, так красочно изображенной Островским.
Хотя внешне  основным  лейтмотивом пьес Островского, даже комедий, - была безысходность. Не просто героинь, вообще, каждого отдельного персонажа, а целого социального слоя - купечества.  Во всяком случае, действие всех его драматических произведений происходит именно в этой среде. Да, конечно, были отдельные личности, вроде купца Алексеева (Станиславского), Строгановых, Мамонтовых, самого Островского, но в своей основной массе - это были  кабанихи, дикие, красновы, кнуровы и им подобные. И какие нравы там царили, Александр Николаевич хорошо знал. Потому  эти его произведения - это, вроде бы, еще и обличение этого сословия, как бы своеобразный протест против его идеализации, а уже в те времена в среде интеллигентствующей публики  начали проявляться  подобные веяния. Примечательна фраза, сказанная  сестрой Татьяны - Лукерьей Жмигулиной: «Стыдно признаться, за кого Татьяна замуж собирается - за купца Леву Краснова»  (любопытно, что, согласно словарю  В.Даля, слово «красный» означает не только «красивый», но и «дикой», на что намекает и старинная русская поговорка: «рыжего да красного обходи стороной»).
Похоже, Островский всю свою сознательную жизнь пытался порвать с этим  слоем, побороть, уничтожить в себе купеческий дух, и этот психологический разрыв он  вкладывал в несчастные, вроде бы, судьбы своих героинь, в их жизнь, полную трагедии и безысходности. Но, повторяю, все это внешние атрибуты. Глубинный же смысл этих драматических произведений  совсем иной.
Психология драмы Островского - рок, предопределение. При любом раскладе они - Татьяна, Лариса, Катерина, Снегурочка, Ксения - обречены. Это  не - «такая судьба», это - «нет судьбы». Таково предначертание, карма. Создается впечатление, что Островский и сам в это верил. Иначе чем объяснить его странное, по сути, маниакальное, idefix, стремление во чтобы то ни стало довести  не просто до последнего нервного надрыва, психологической пропасти  жизнь и страдание своих героинь, но и обрести их на суицид. Словно бы это непреодолимое желание исходило от него самого и преследовало его всю жизнь. Он загонял его куда-то в подсознание, а наружу оно прорывалось в образе и судьбах героинь его драм. Купеческая среда - только фон, на котором происходят события, просто он использовал для этого фона тот материал, ту среду, которая была ему ближе всего. Такой накал страстей, такой нервный надрыв, наряду с  драмами Островского, встречается в русской, да, пожалуй, и в мировой литературе, только в произведениях еще одного великого писателя - Ф.М.Достоевского, в его знаменитых романах. И тот, и другой отдают предпочтение не природному  ландшафту, не общественному фону, самое важное для них - психологизм, они прямо-таки  вязнут в нем, переживания героев, их взаимоотношения  для авторов как  целебные ванные для снятия стресса. Развитие сюжета идет по нарастающей, обстановка накаляется,  наконец, наступает развязка. Только  Достоевский своих героев все-таки оставляет в живых,  дает им шанс на выбор жизненного пути.  Островский же никакого выбора своим героиням не оставляет,  решает их судьбы по иному: лишает их жизни, да и выбора у них, по сути,  нет - либо остаться в этом опостылевшем мире (мире вообще, а не конкретной среде, в данном случае, купеческой), либо уйти в иной - мир снов и грез. Собственно, они и живут в перевернутом мире: для них этот мир - небытие, а тот, иной - райские сады, мечта, куда они стремятся уйти (вспомним, например, сны Катерины или мечтания Ларисы).
Драмы Островского - ни «орлянка», и даже ни «русская рулетка», это совсем другая игра с заранее предопределенным исходом.  За что расплачиваются эти героини? Вовсе не за то, что воспротивились воле родственников, мужей. На первый взгляд это - расплата за любовь. Страсть  оказывается превыше всего. Вот это подсознательное,  темное  начало женской души и есть предмет исследования Островского, глубинная суть его драмы. Именно темное, потустороннее, поскольку вожделение - не от Бога, но героини не хотят жить по принципу «стерпится – слюбится»,  а идут на вполне осознанный греховный поступок. Автор, кстати, их не осуждает, но  освобождает от суда людского, предоставив им  распорядиться своей судьбой по собственному - моральному - разумению,  доведя до наивысшей точки нервного напряжения переживания своих раскаявшихся грешниц.
Может показаться странным, но самым ярким воплощением такой вот двойственности, точнее множественности женской души, её темного, «лунного» начала (похоже, не случайно все своих героинь автор убивает поздним вечером, либо ночью) стала не Катерина или Лариса, а Снегурочка. Она только на первый взгляд холодная и бесчувственная. На самом деле в её душе затаились, перефразируя А.С.Пушкина, «мороз и солнце, лед и пламень». Это не метафора: возьмите в руки снег, а тем более, попробуйте натереться им, и  обнаружите, что он - обжигает. Такова и Снегурочка, и хорошо известная фраза  - «жгучий мороз» - точно отражает  душевное состояние  героини одноименной пьесы. И когда в ней начали просыпаться затаившиеся в ней чувства, когда «солнце и пламень» стали  постепенно все больше и больше  заполонять её душу, затмевать «мороз и лед», она просто испугалась, что  в ней может проснуться такая всепоглощающая, безумная, все и всех сжигающая страсть, которая может наделать столько бед окружающим её людям, что она предпочла освободить от себя этот  до сей поры  спокойный и размеренный мир Берендеева царства.  Это, опять же, не метафора: когда в женщине просыпается, доходит до предела, до максимума её страсть, её желания любить того, кого она любит, она сметет на своем пути все и вся,  а тем более, если этому препятствуют люди и обстоятельства. И чем сильнее сопротивление - тем сильнее  её напор. Таковы Катерина и Снегурочка, отчасти Татьяна и в меньшей степени Лариса. Однако самое  большое сопротивление своим чувствам оказывает  собственный разум. Точнее, борьба «темного» и «светлого» начала в душе самой героини: она сама знает, что этого делать нельзя ни в коем случае, однако же «луна» перевешивает - и Катерина идет на встречу с Борисом, а Татьяна - с  Бабаевым...
Вот Катерина: «Грех у меня на уме! Не уйти мне от этого греха. Ведь это нехорошо, ведь это страшный грех, что я другого люблю. Я  от тоски что-нибудь сделаю над собой! Вот погибель-то! Вот она! Мне хоть умереть, да увидеть его. Будь что будет, а Бориса я увижу!». А её заключительный монолог - это гимн, нет, не смерти, а именно любви, той самой, страстной, настоящей, ради которой нестрашно и умереть.
А вот Снегурочка обращается к Весне-матери:
Любви прошу, хочу любить! Отдай
Снегурочке девичье сердце, мама!
Отдай любовь иль жизнь мою возьми!...
Пусть гибну я,  любви одно мгновенье
Дороже мне годов тоски и слез...
Отдай любовь иль жизнь мою возьми...

Доводить до  последней точки борьбу разума с чувствами, а главное, «лунного» и «солнечного» начала в душах героинь Островский, однако,  не стал. Весь этот цикл его драматических произведений можно было бы обозначить, перефразировав евангельское изречение: «Любовью смерть поправ», именно таков смысл  жизни Катерины Кабановой, Ларисы Огудаловой, Снегурочки, в меньшей степени Татьяны Красновой.  Все они - «не от мира сего», мир этих женщин - иной мир, иное царство, именно туда они стремятся. Жить в этом, нашем, мире для них - тяжелое бремя, как выразилась  Катерина: « ...И люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны». Но так же, по сути, думали и Лариса, и Снегурочка, и Ксения. Все их мысли были там - в ином мире. В снах Катерины отразились мечты других героинь. Впрочем, это даже не сны, это - подсознательное, неосознанное стремление вернуться в Эдем, в райские кущи, ко временам любви, освященной Богом.
Казалось бы, вот она, глубинная суть этих пьес. Однако Островский пошел еще дальше: он чуть не единственный в мировой литературе писатель и драматург, который затронул самые глубины психологии любви в её первозданном - физическом и духовном - виде. Но сделал он это так, как никто еще не делал: психологию любви Островский рассматривал через призму смерти, небытия, поставив  знак равенства между смертью и любовью. Они - суть одно целое, от любви до смерти и от смерти до любви - один шаг. По Островскому любовь - иррациональна и губительна, она не только светлое, но и темное чувство, её порыв до добра не доводит. В то же время, смерть вовсе не так страшна, как кажется на первый взгляд, неслучайно же эти героини так стремятся уйти в мир иной. Ибо для них смерть, точнее, небытие - именно тот мир, в котором они живут сейчас, а жизнь - там,  в Зазеркалье, куда они так стремятся («Хорошо в могиле - цветочки желтые, птички поют, тишина», как говорит в последнем монологе Катерина), и слова, сказанные в адрес Ксении Кочуевой: «Живет как птица, потому что не от мира сего», можно отнести и к другим героиням - Катерине, Ларисе, Снегурочке, даже Татьяне. У них одно желание - бежать из этой жизни. Куда?  Катерина не просто мечтает летать как птица, её мечта - горний Иерусалим, Царство Божие,  во всяком случае, во сне она видит именно рай с его садами, храмами и т.д. По сути, о том же мечтает и Лариса, только символом  Эдема у нее стал  лес («Мне хоть бы в лес, да только поскорее отсюда выбраться. Я хочу гулять по лесам, собирать ягоды и грибы...Так хочется бежать отсюда...»). 
И  весьма симптоматично, что последняя пьеса А.Н.Островского, которая осталась незаконченной, так и называлась - «Не от мира сего».
По большому счету, драматургия пьес А.Н.Островского – это есть его собственный опыт. Опыт любовный. Причем, не очень удачный. Отсюда и отношение к любви, как чувству не только светлому, но и темному. У драматурга было немало женщин, которых он горячо любил, но все они уходили от него и обретали счастье в другой семье. Своих героинь Александр Николаевич не придумывал, они были взяты им из реальной жизни, и их прообразы он переносил в свои пьесы. А поскольку отомстить женщинам, которые его бросили, в реальной жизни он не мог, он делал это в своих драматических произведениях. Это была месть обиженного мужчины женщинам, которых он любил, но которого они так безжалостно бросили…
Предмет  исследования драматурга -  не среда, не общество, а человек, его психология, его бессознательное и подсознательное,  его темное и светлое начало. Но именно этот глубинный смысл  его  произведений как раз и не разглядели многие исследователи его творчества, может быть, потому, что он был первым, кто попытался средствами художественной литературы проникнуть в самые глубины человеческой психологии. И в этом  он - такой же уникальный писатель-психолог, как и Ф.М.Достоевский, и именно  творчество последнего наиболее близко к творчеству А.Н.Островского...



ПРОЕКТЫ И ПРОЖЕКТЫ
Так уж получилось, что Кострома оказалась вдали от экономически выгодных магистральных путей - сухопутных, железнодорожных, даже водных, хотя она и стоит на Волге. Эта проблема всегда волновала наших предков. Поэтому не случайно на свет рождались разного рода проекты и прожекты, которые должны были превратить Кострому в экономически благополучный город.
Первым за это взялся знаменитый деятель времен Ивана Грозного - Алексей Адашев. Он обосновал целесообразность создания хороших путей сообщения, поскольку они могли принести немалую выгоду стране как в торговом, так и военном отношении.  Русь в те времена не имела выхода к Балтийскому морю, была фактически отрезана от Европы, от торговых путей, и потому самый северный порт Руси - Архангельск на Белом море - приобретал важнейшее значение. Вот и возникла идея соединить его с Волгой,  дабы не тащить волоком по суше не одну сотню верст корабли до Северной Двины от Волги и ее притоков. И Алексей Адашев создал проект соединения Костромы и Сухоны через их притоки - Монзу и Лежу.
    Сюда и отправилась целая экспедиция. После проведения соответствующих изыскательских работ началось строительство канала между этими реками. Согнали до тысячи  крестьян и посадских жителей из Солигалича и окрестных сел, было прокопано около двадцати километров. Следы строительства  сохранялись вплоть до начала ХХ века. Местные жители называли эту длинную канаву «Лежская прорезь» . Предприятие, однако, закончилось неудачей - потребовались деньги на другие нужды: царь начал реформировать государственное устройство, ввел опричнину. Работы свернули,  сам Алексей Адашев оказался в опале.
    Но через двести с лишним лет об этом проекте снова вспомнили. В 1785 году автор « Исторического описания Российской коммерции»  М.Чулков также  высказал идею  создания канала между Костромой и Сухоной (таким образом можно было бы соединить Каспийское море с Белым, что принесло бы немалую выгоду для России).  Предложение, правда, осталось только на бумаге - попыток рассмотреть его на каких-либо комиссиях и комитетах не предпринималось.
   Однако костромичи об этом проекте не забыли - в конце сентября 1868 года  в губернское земское собрание поступило заявление, в котором его авторы предлагали осуществить  проект соединения  рек  Волги и Северной Двины через их притоки - Кострому и Сухону. Они обосновывали это тем, что Костромская губерния в таком случае получит непосредственное водное сообщение со всем севером России, и губернский город приобретет весьма важное торговое значение, которого в настоящее время не имеет, а в будущем  может лишиться и вовсе при обходе его двумя железнодорожными путями - Кинешемским и Ярославским (что, кстати, в дальнейшем и произошло. - К.В.). Большую выгоду от этого получили бы Солигаличский, Галичский, Чухломский, Буйский и Костромской  уезды. 
Почти год «Генеральный план соединения рек Сухоны и Костромы»  рассматривался в различных инстанциях, изучался в МПС. Наконец, появилось заключение, в котором  соединение обеих вышеназванных рек было признано нецелесообразным.  Ну, а губернская управа и вовсе добила этот план, заключив, что польза от соединения данных рек более чем сомнительна. Было признано необходимым дальнейшее исследование этого вопроса прекратить.
    Если кто-то думает, что на этом все и закончилось, то он глубоко заблуждается: планы соединения Волги и Северной Двины возродились ровно через полвека, в середине 1917 года, когда стало окончательно ясно, что пути сообщения (в первую очередь, железнодорожный и водный) стоят в России на очень низком уровне, что и показала Первая мировая война. Именно в годы столь трагической для России войны и появились проекты соединения Волги с Доном и сибирскими реками, а Черного моря - с Балтийским и т.д. И почти все они были впоследствии осуществлены. Кроме соединения Волги с Северной Двиной. Таким образом, Кострома в 1918 году лишилась шанса стать портом пяти морей.
   Зато другой проект, рожденный тоже достаточно давно, был с успехом осуществлен: в феврале 1932 года был торжественно открыт железнодорожный мост через Волгу, соединивший обе части города Костромы. Этого события пришлось ждать почти четверть века, хотя мысли о его строительстве возникали постоянно на протяжении нескольких веков. Но лишь в 1907 году костромичи набрались смелости написать прошение о строительстве моста государю императору. Аргументация была все же та же - забота об экономическом благосостоянии города. Под прошением стояло более двухсот подписей жителей Костромы - промышленников, торговцев, коммерсантов, крестьян, мещан. Собрать их не составило труда, поскольку мост нужен был всем горожанам. Но царским властям было не до мостов в  провинциальной Костроме – только что закончилась революция, надо было наводить порядок в стране, так что деньги шли на нужды полиции и госаппарата, а также сельское хозяйство, поскольку начались «столыпинские реформы» . Поэтому в имперской столице резонно рассудили, что « Кострома подождет» . И только при новой – Советской – власти мост через Волгу был построен…