211. Школа даосов о громоподобном молчании

211.

О ГРОМОПОДОБНОМ МОЛЧАНИИ

Во время беседы с монахом Досином ;; из канадзавского храма  «Чудесного превращения», который в народе ещё называют «храмом проникновения ниндзя» - «Ниндзя-дэра» ;;;, я спросил его о том, что он думает по поводу постижения тайных знаний и проникновения в Истину, на что он мне ответил: «Истина также как и таинственный человек, находящийся в нас, проявляется везде и всюду, но не имеет постоянного присутствия. Поэтому, когда мы пытаемся обрести её, она ускользает от нас, и чем усерднее мы её ищем, тем дальше она отстраняется от нас. Истина всегда таинственна».

«Но в таком случае мы никогда её не познанием, - разочарованно произнёс я.

«Почему же, - ответил монах, - истину можно познать сосредоточением. Но для этого необходимо самому измениться»

«Но как это сделать» ?! – воскликнул я.

«Можно, конечно, очень долго учиться сосредоточению, но так и не добиться нужного результата, - сказал монах, - можно освоить множество знаний, знать классическую даосскую литературу, но так и не приблизиться к Истине. И это происходит потому, что человек не в состоянии перестроиться на другую систему самоорганизации для глубокого проникновения в себя. Многие конфуцианские мудрецы хорошо использовали категориальный аппарат, выработанный в традиционной китайской мысли ещё до прихода буддизма. Но с приходим чань-буддизма его последователи всё чаще стали прибегать именно к даосскому философско-психологическому наследию. И это неспроста, потому что в отличие от других учений дзэнский буддизм, также, как и даосизм, не опирался «на слова и писания», потому что сам Будда на многие вопросы, «касающиеся начала и будущего вещей» (такие, как вечен или не вечен мир, бесконечен ли он или имеет пределы, бессмертен ли сам Будда и прочее), отвечал молчанием, полагая, что их решение ничего не даёт для освобождения конкретного человека от эмоциональной, то есть, психической и нравственной «омрачённости», которая является причиной страдания человек и препятствием для достижения просветления - «саттори», освобождающего его от всех заблуждений и страданий, ибо словесная форма как и заумные диспуты в сферах метафизических спекуляций сами по себе могут стать серьёзным препятствие к «просветлению», так как рождают привязанность к «имени и форме», которая также является причиной страдания, и преодоление которой – необходимое условие «освобождения». Истинная реальность не может быть адекватно выражена и описана какими-либо лингвистическими средствами. Просветление, когда достигается истинная сущность вещей и явлений, наступает тогда, когда человек освобождается от привязанности к слову и знаку, поэтому истинное слово называют «бессловесным», когда нет слов и видна только одна истина, ибо Истина по своей сути не дуальна, и не подлежит никакому сомнению и не может вызывать споров. И поэтому сама идея вне вербального постижения истинной реальности связана с такими внутренними понятиями как пустота, отсутствие индивидуального «я», нирвана. Эти понятия как бы обретают вербальную форму, но по своей сути остаются всегда необъяснимыми. Чтобы это понять, нужно отказаться от всяких абстрактных спекуляций и объяснений трансцендентных, вне опытных понятий и стремиться выработать прежде всего при помощи подготовительной настройки подход по преодолению эмоционально-психической «омрачённости», препятствующей непосредственному переживанию вне вербальной реальности. В этом и состоит вся трудность проникновения в сущее при познании Истины. Поскольку даосизмом и дзэн-буддизмом утверждается, что слова (и понятия, выраженные ими) не могут адекватно отразить истинную реальность, то для её достижения рекомендуется вернуться к целостному, не расчленённому источнику опыта, который обнаруживается в глубинах слоя психики, не затронутой вербализацией, то есть, словообразованием, или иными словами, устного словесного оформления». Это и есть «громоподобное молчание», в которое погружается даос или дзэн-буддист, когда в нём происходит процесс бессловесного и без знакового осмысления, которому предавался Будда, отвечающий на вопросы метафизического характера».

Позже вечером я спросил старика Накамура, хозяина гостиницы «рёкан», о том, что он думает по поводу «громоподобного молчания», и он ответил мне следующее: «Для того, чтобы войти в состояние «громоподобного молчания», я думаю, что для начала человеку нужно освоить саму словесную культуры и научиться мыслить при помощи своих слов, излагать свои суждения, а для этого нужно учиться. Говорят, что даже бессмертные лисы владеют этим мастерством молчания, но многие из них не знают человеческого языка, и поэтому не могу общаться с людьми.  Для того, чтобы овладеть высшими знаниями, для начала, наверное, нужно научиться говорить, а люди всё же общаются при помощи слов, и наш народ, вероятно, ещё не скоро научится общаться без слов. Ведь, при помощи слов мы и овладеваем любым учением. Даже лисы обучают своих детей человеческому языку».

Рассмеявшись, старик Накамура достала из своего шкафа свиток и раскрыл его на тексте, который затем я перевёл в стихах:            


ПОУЧЕНИЕ СЫНА

В одном селе жил Ван У-сян, учитель школы местной,
Раз как-то поздно вечером домой он возвращался,
Вдруг услыхал, удары плетью шли из норки тесной,
Глядит вокруг - он у могилы древней оказался.

Сопровождает те удары голос чей-то вяло,
Как будто он кого-то подвергает наказанью,
Кого-то поучая, повторяет в такт устало:
- «Ещё не понял преимущества образованья?!

Читать не будешь если, как и грамоте учиться,
В чём принципы, возвышенные, ты понять не сможешь,
Чего ещё без грамоты ты сможешь там добиться?
Пойдёшь ты если против Неба, голову враз сложишь».

Внимательно прислушавшийся Ван У-сян дивился:
- «Так поздно здесь втолковывает кто-то знанья сыну»!
Из лисьей норки голос шёл, где он остановился, -
Такого уж не ждал услышать, чтоб пороли спину.


(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович