Там, где нас нет

Нет, мы в детстве не читали Библии и Гомера, мы не знали ни рая , ни ада, ничего не слышали о вечной жизни и о тайных знаниях, мы тогда даже не читали мифы Древней Греции и Египта. И не было у нас об этом фильмов и программ по телевизору. Мы были истинные дети Коммунизма. Играли в зарницы, казаков-разбойников, чертили классики, лазили по крышам и собирали макулатуры. Из книг мы увлеченно зачитывались Томом Сойером, Купером, Вальтером Скоттом и сказками. Мы верили в чудеса, в домовых, Русалочек и в силу и благородство Человека. Мы были дети той эпохи, которая с щедростью делилась с нами солнцем, радугой и радостью.
Отчего мне вдруг вспомнилась эта история, и зачем я о ней пишу? Не знаю. Наверно, потому что это тоже жизнь. Но другая. Неведомая и скрытая. Но может быть она тоже есть настоящая? А может быть даже главная..
Это было очень давно. Мы учились тогда даже еще не в старших классах. Школа была для нас не трудом, но радостью, там были верные друзья, каждый день веселые смешинки, увлекательные истории, игры в футбол и волейбол, соревнования и пионерские собрания. Все было интересно, и очень серьезно. Было по-настоящему. И там не было страхов. Это такое было время. Когда, казалось, вся жизнь- это одна огромная дорога к лучшему. Наша школа была удивительной. Мы не замыкались только на своем классе. Мы в школе знали всех, и мелкоту, и старшеклассников, и часто дружили вместе.
Это случилось после школьных зимних каникул. В понедельник. В понедельник утром, перед вторым урокам к нам в класс зашли завуч и директор школы, и сообщили очень печальную новость: что скоропостижно умерла девочка из класса на год старше нашего. Это было непостижимо. Она была лучшей ученицей нашей школы, самой красивой, ответственной и послушной, самой доброй и аккуратной. В это невозможно было поверить. Это было как гром среди ясного неба, как боль, внезапно наотмашь ударившая всех.
Мне это девочка очень нравилась. Так нравилась, что я непременно хотела быть хоть чуточку на нее похожей. У нее были темные волосы и ярко синие глаза, она всегда была очень спокойной и опрятной, никогда не бегала , и всегда была доброжелательна. Как сейчас помню, у нее была чудесная мягкая розовая шапочка и шарфик, которы она каждое утро заботливо складывала в пакетик. Это было так замечательно, что раздеваясь рядом с ней, я всегда удивлялась, какая же она аккуратная и заботливая. И вот ее не стало.
На похороны мы ездили вместе с ее классом, учителями , родственниками и родителями. Она лежала тихая и совершенно бледная, только темные локоны спадали на лоб, в белом длинном платье, и улыбалась. Она была как живая, и такая красивая.
Мы с ней никогда сильно не дружили, только здоровались. Ведь она была старше классом. И она не занималась в кружках и спортом . Но мне она все равно очень нравилась.
А ночью я долго не могла уснуть, я лежала в своей кровати и горько и безутешно плакала. Мне было так жаль, так больно, что ее уже нет. Что она никогда не придет в школу. Это было жестоко и несправедливо. Самая красивая , такая хорошая девочка вдруг ушла навсегда. Почему? За что? Шептала я и плакала еще горьше. Почему я осталась, такая непослушная, дерзкая, такая не совсем правильная, которую постоянно за что-то ругали, воспитывали, наказывали, а она – такая правильная , вдруг ушла. Это было нечестно, неправильно и очень горько. И я подумала, что , наверно, для всех было бы лучше, если бы ушла я, а она осталась. И тут я почувствовала, что меня за руку кто-то легонько тронул. Я приподнялась и сквозь полоски падающего из окна света увидела мальчика лет десяти, он стоял рядом с моей кроватью и грустно улыбался. На нем была белая рубаха, подпоясанная широким цветным кушаком. Он был похож на маленького пастушка из сказки. Он протянул мне руку и сказал: пойдем со мной, я тебе все покажу , ты должна знать. Я ответила: а мне бабушка говорила, что если во сне тебя кто-нибудь зовет за собой- ни в коем случае нельзя уходить, потому что ты можешь не вернуться. Мальчик очень серьезно на меня посмотрел, и ответил: со мной можно, только очень крепко держи меня за руку, и ни за что отпускай. Мы крепко взялись за руки- и подошли к окну. За окном была глубокая ночь, на небе сияли звезды, величественный Собор высился необъятной горой, светились золотом купола, а далеко внизу застыли улицы, прикрывшись тенями от заблудившихся фонарей. И мы шагнули в ночь. Нет, окон мы не открывали, стекла не звенели и не падали вниз, мы просто сквозь них ушли в небо. Мы летели среди звезд, взявшись за руки. Мы поднимались вверх так быстро, что ветер шумел в ушах, и становилось даже немного страшно. Но мальчик сказал: не бойся, и только покрепче сжал мою руку. И сразу стало легко и спокойно. И вот мы уже перестали набирать высоту, а подобно большим птицам летели на юг. Мы летели, а под нами распростерся огромный город, с прямыми темными улицами, редкими огоньками в домах и струйками серебристых рек. Потом город очень быстро кончился, промелькнули небольшие поля, и мы пролетали над большим темным лесом, где ели были такие высокие , что казалось они упираются прямо в небо. Вдруг внизу посреди леса засветилась небольшая полянка, на нее-то мы плавно и приземлились. Мы стояли, взявшись за руки, среди сумрачного леса. И хоть луна светила очень ярко, но длинные тени деревьев почти закрывали тропинки, и от этого казалось, что лес совершенно непроходимый. Но мальчик сказал: идем, теперь уже недалеко. По узкой тропинке мы вышли в высокой горе , густо заросшей кустарником . Дальше идти было некуда. Но мальчик уверенно подошел к горе, осторожно отодвинул кустарник, за которым вдруг открылся вход в подземелье. Вход был с полукруглым сводом , и не очень высокий. Среди темного желтого песчаника светился проход и лестница, уводящая далеко вниз. На самой верхней ступеньке лестницы было темно, а снизу, откуда-то из глубины сиял свет. Он казался очень ярким. А лестница была очень крутая, и как гора, тоже песчано-каменистая. Она шла не прямо, а спиралью уходила вправо, так что совершенно было непонятно, что же там внизу. Мы очень долго и медленно спускались вниз. За поворотом, когда уже не видно было ни неба, ни кустарника, ни леса, мальчик остановился и очень серьезно сказал: чтобы ты здесь ни видела, чтобы не слышала, иди за мной, и ничего не бойся, не обращай внимания, не отвечай, не оглядывайся, ничего плохого они тебе сделать не могут. Только внимательно смотри под ноги, чтобы не упасть. И мы пошли по узкой, полутемной крутой лестнице вниз. И тут откуда-то прилетели тени, темные, серые, черные, очень много. Они с огромной скоростью носились вокруг нас. Они кружились, шипели и свистели, они принимали страшные силуэты , извивались и окутывали туманом лестницу. А я шла, и говорила себе: не бойся, не бойся, не бойся, это всего лишь тени, они ничего плохого не могут сделать. И наконец, мы спустились вниз , в маленький зал-комнату, от которого во все стороны расходились длинные узкие тоннели, заканчивающиеся в кромешной темноте. Я остановилась, и не знала в какой из них надо идти, все они были очень похожи друг на друга. Но мальчик уверенно свернул в правый коридор, и я увидела, что где-то очень далеко там горит свет. Я спросила: а что там в других коридорах? А он ответил: там темнота. Там плохо. В те коридоры ходить нельзя, это лабиринты, оттуда не возвращаются. Я покрепче вцепилась в руку мальчика, и старалась быстрее проходить мимо коридоров, зияющих темнотой, которые во множестве ответвлялись от нашего светлого коридора. Мы шли очень долго, то поворачивая, то шли прямо. Коридор то становился совсем узким с низкими сводами, то расширялся и становился выше. Затем коридор постепенно стал совсем широкий, и начались вереницы залов-комнат, и каждая следующая становилась все больше и все светлее. И наконец, мы вошли в огромный –огромный зал. Он был настолько огромный, что не было видно , где он кончается впереди, и какая у него высота. Он был совершенно необъятный, и очень светлый. А посередине зала стоял длинный- предлинный большой деревянный стол, вдоль которого тянулись деревянные скамьи. За столом сидели люди. Мы подошли к столу поближе. Но никто нас не замечал, будто, вообще, не видели. За столом сидели очень древние старики, в длинных белых холщовых рубахах, подпоясанные кушаками, с длинными серебристо-белыми волосами и бородами. Они сидели, опустив головы, и молчали. Перед каждым стояла деревянная миска и ложка, и горела свеча. Я очень удивилась, и спросила, а почему у них миски пустые и зачем горят свечи. Мальчик ответил: свеча не успела догореть там, они ушли раньше, чем нужно, и теперь они ждут, пока она догорит. Видишь, свечи разные, у одних они очень маленькие, а у других- большие. И потом мы пошли вдоль стола. И возле каждого старца мальчик останавливался и про каждого долго рассказывал. И мы шли, и шли, и были за этим столом совсем глубокие старики, и почти молодые с русыми волосами, но все они были в холщевых белых рубахах и все молчали. И стол вдруг оказался не таким длинным , и старцев там было совсем не так много. А одно место, у самого торца стола было пустое. Все что я услышала было так серьезно, что я очень глубоко задумалась, и ,опустив голову, шла-шла дальше. Потом вдруг очнулась, посмотрела вокруг, а мальчика рядом нет, я оглянусь- а он сидит за столом, строгий и печальный, а рядом горит свеча. И он молчит.
А впереди огромный зал вдруг заканчивается , и остается совсем немного пространства до высоченной сплошной стены. И не знаю , что же мне делать дальше, и только со страхом думаю, ведь же я отпустила руку мальчика, как же я вернусь домой. Позади длинный стол, горящие свечи и мальчик, а впереди только стена. Я остановилась перед огромной стеной, и мне стало страшно. И вдруг по небольшой тени на стене я увидела, что сзади на меня надвигается что-то темное и страшное. Маленькая тень очень быстро становилась все больше и больше, она росла и росла, превращаясь в чудовище огромных размеров, и стала уже такой огромной, что вся стена сделалась темной. Я обернулась и увидела, что это огромная черная тень носится вверху, закрывая всем выход из этого подземелья, и вот-вот доберется до меня. От жуткого страха я закричала: я хочу домой!!! И издалека услышала голос мальчика- беги направо, там телефон. И вот я бегу, а впереди и , правда, на стене висит черный телефон, но высоко, а рядом стоит маленькая скамеечка. Я забираюсь на скамеечку, быстро хватаю трубку, и очень громко кричу свой адрес, улицу, на которой я жила, номер дома, квартиру. И вмиг, скамейка выскользнула из-под моих ног, из рук вырвалась трубка, и оттуда послышались короткие гудки, а я стала падать. И вот я уже лечу, с огромной скоростью кружась в огромном водовороте светящихся, сверкающих линий, свернутых в головокружительную сияющую спираль. Меня с огромной скоростью уносит все дальше и дальше из подземелья, а вокруг меня кружатся планеты и звезды, и световые космические трассы уходят в глубины Космоса. Но очень скоро впереди засверкала как сияющий кристалл моя голубая планета. Земля. От усталости я закрыла глаза и подумала, как хорошо, скоро дома. А когда я открыла глаза, то была в своей постели. По стене от деревьев качались длинные тени, и трепетали под порывами ветра листья…. Я была дома.
Когда я стала взрослее, я прочитала Гомера, и уже знала про царство теней, я читала Библию и знала про Святых, старцев, про Рай и вечную жизнь. Когда я стала взрослее, я ездила в Антониевы пещеры, в пещеры Киевской и Псково-Печерской Лавры, я путешествовала по Саблинским и пещерам Крыма. Но я нигде не встречала таких пещер, таких коридоров, лабиринтов и залов, в которых я побывала в детстве, во сне, или наяву, кто может сказать об этом с уверенностью? А еще я скажу, лабиринты по описанию очень сильно напоминает Древнегреческие, хотя это было не Царство теней, это я знаю совершенно точно. И еще… Имена.. Имена-то я точно нигде не могла тогда, в детстве, прочитать, да и сейчас мало кто про них слышал.
Это моя быль. Я знаю, откуда она пришла, и знаю, зачем.