Код жизни

Начало конца. Зарисовка в черно-серых грязных тонах.


        Катерина   проснулась от шума. Открыла глаза.  Около кровати стоял пьяный сын. Наклонившись к ее лицу, спросил:
- Мама, ты теперь никто?
- Никто -  спокойно ответила мать.

Часть I.  Весна.

Зарисовка первая.   Фон светло-зеленый с мазками розового и голубого цвета.

 - Катя, просыпайся!  Завтрак стынет!  Галка уже на скакалке под окном   прыгает, а ты вечная соня! -  бабушка будила внучку.
   - Ну вот, не успеешь спать лечь, а уже просыпайся. Как быстро настаёт утро! – бурчала Катя, вылезая из-под одеяла.  Надев платье, девочка медленно поплелась умываться.
     После завтрака Катя побежала на улицу. А там радость: с фанкомбината привезли   машину   горбыля и реек   для топки печей   в доме. Младшая сестра Галка с ребятней из соседних домов строили из обрезков древесины сооружения в виде комнат   или шалашей - у кого чего получалось. У девочки загорелись   глаза - уж что-что, а строить    она любила, входя в   азарт   и не замечая   никого и ничего. Занозы, синяки, царапины на голове, на лице, на руках, на ногах не считались зоной особого внимания.  Выбрав свободный подход к куче досок, Катя принялась строить нечто похожее на «квартиру». Обо всём позабыв на свете, соорудив узкую комнату, которую назвала «прихожей», девочка, влезая в чащу досок, начала мастерить «гостиную» …
    - Ты что здесь делаешь? -  удивлённо спросила Катя женщину в белом халате.
    - Твои друзья прибежали ко мне и попросили оказать тебе помощь -  ответила женщина, держа голову девочки обеими руками и внимательно разглядывая Катино лицо.
    - Предполагаю, небольшое сотрясение мозга, глубокая рана на лодыжке, к счастью, пришла в сознание, и переломов я не обнаружила -  констатировала   фельдшерица из медпункта, обращаясь к побледневшей на лицо Катькиной бабушке – принесите воды -   дам   ребёнку таблетку, а рану на ноге я уже обработала и перевязала. Девочка должна соблюдать постельный режим до   тех пор, пока у неё не перестанет кружиться голова. Успокойтесь, ничего страшного -  в игрушках всегда бывают бобушки.
   Фельдшерица    помогла бабушке   уложить внучку в постель, попрощалась и ушла.
  - Бабуль, а чего случилось то? -  недоумевала внучка.
  - Ну, в кого ты такая родилась, входишь в раж и никого и ничего не видишь, и не слышишь! Тебе же ребятишки кричали, что   доски начали разъезжаться. Теперь мне влетит от твоих родителей! – горестно покачала головой бабушка.
  - Не печалься, бабуль, у меня ничего не болит. Ты, вот, скажи, а лето уже наступило?  -  не понимая бабкиных   тревог, спросила девочка.
  - Да уж, почитай, как пятнадцать деньков как лето -  ответила бабка и о чем - то сразу   призадумалась.
    Катька   знала, что после лета   наступит осень, и она пойдет в школу. Девочке очень хотелось пойти в школу: у нее будут коричневое школьное платье, к нему два фартука -  белый для праздников, черный для будней, портфель с книжками и пеналом. И она, гордо, смотря на всех свысока, как соседская девчонка Танька, пройдётся по главной улице их деревни, и малышня подавиться от зависти. Зачем нужно давиться малышне от зависти? Наверное, потому что она сама еще «малышня» и завидовала Таньке. А зачем завидовала, не знала, но это чувство ее мучило. А мучиться не хотелось!
      Внучка лежала в постели спокойно.  Дел у бабушки и дома и на огороде невпроворот - женщина закрутилась в трудах и заботах дня. Девочка полежала, полежала – ей стало скучно, чуть-чуть ноет рана на ноге.  Прислушалась -  в доме тихо, встала с постели, надела платье и, крадучись на цыпочках, дошла до дверей, прислушалась, без шума их отворила, добежала до калитки -  шаг и она на просторной деревенской улице.   Куча досок лежала уже никому ненужная: со словами «Видели, что с Катькой случилось!», взрослые запретили детям к ней подходить, пригрозив выпороть до посинения смельчака. До посинения в деревне Борки   не был выпорот ни один ребенок, но взрослым, видимо, нравилась эта мера устрашения.
- Кать, а Кать, ты жива?
- Думаю, что жива, тебя же слышу! – ответила девочка, поворачиваясь на голос. Мальчик Витька с их ватаги сидел на скамейке возле Катькиного дома.
- Кать, земляника поспела. Пойдем на Шоры – там по канавам ягод видимо-невидимо!  Вот!  - разгорячился Витька, уговаривая подругу на сборы земляники.
     Но Катерину на сборы земляники не надо было уговаривать, тем более день   стоял солнечный с ласковым теплым ветерком, небо сияло голубизной, а на нем расположились легкие, как перышки, облака.
 - Побежали скорее, пока всю ее не собрали! – рванулась Катька с места.
 - Кать, не беги! Тебе нельзя! Я слышал, как врачиха бабке твоей говорила, что тебе месяц нельзя бегать – пока голова не заживет. Пойдем тихо, все равно, кто хотел - там давно уже побывал – скоро уже обед -  успокоил мальчик девочку.
     Дети, не спеша, пошли за деревню на поля к Шорам.  Дорога проходила мимо совхозного скотного двора.  Около двора стояла   телега, загруженная зеленкой со стручками гороха. Глупо не полакомиться молочной спелостью так удачно подвернувшегося   яства. Друзья запали на зеленку до тех пор, пока доярки не прогнали   их с   наставлениями на случай неправильного поведения живота обжор.
      С жалостью покинув воз с зелёнкой, дети отправились в путь, пролегающий   далее    через мелководную речушку с гордым названием Туба. Перейдя ее   вброд, путешественники поднялись на берег – перед ними раскинулись поля, засеянные рожью, а между полями дорога до самого леса, вдоль дороги канавы, на которых и притаились кустики земляники. Праздник живота продолжился. Землянику сначала отправляли в рот ягодками, потом горсточками. Заленившись, собирали   букет из веточек, садились на полянке у дороги и объедали   ягодки на   веточках, блаженно закрыв глаза от удовольствия. Солнце на небе скатилось ближе к лесу -  значит уже вечер, родители придут с работы и позовут ужинать. Надо возвращаться домой.  Усталые от сборов ягод, разморённые жарой, мальчик и девочка медленно двинулись в обратный путь. Выйдя на главную улицу деревни и увидев, что она пуста, ребятишки поняли - наступило время ужина.
       Гулена тихо открыла   калитку, бесшумно поднялась по крылечкам в коридоре и вошла в дом. За столом в столовой сидела все ее домочадцы: бабушка, папа, мама, сестра и тетка. Семья   с загадочным выражением глаз   смотрела на Катю. Девочка, ничего не понимая, спросила:
-  Что случилось?
- Случилось! -  закричали все разом – с Днем рождения тебя! Желаем расти умной, красивой и   здоровой!

Зарисовка вторая. Фон желто-белый с полосками и кружочками розового и серого цвета.
 
         Катька с вечера   вся извелась и почти не спала   ночью: боясь пропустить очень важное событие в ее жизни – первую школьную линейку. Мама по такому случаю поменялась сменой на работе. Накормив всех   завтраком, она принялась собирать дочку первый   раз в   первый класс. В Катькины   косички Варвара Степановна вплела белые капроновые ленты и завязала их в красивые банты. Потом подала дочери коричневое школьное платье с воротничком стоечкой, на котором красовалась, пришитая заботливой бабушкиной рукой, гладь. Первоклассница, затаив дыхание, его одела. Надев   белые   гольфы и втиснув свои тоненькие ножки в новые черные   лакированные туфельки с ремешками, Катька почти перестала   дышать. И тут мама   накинула на школьное платье девочки фартук из чистого белого шелка. Если бы не крик младшей сестренки: «Чего все на нее уставились -  портфель забудете!  Я за нее такую тяжесть не понесу!», девочка от избытка счастья упала бы в обморок. Выйдя на улицу, мама, почему-то, глубоко вздохнула, взяла дочек за руки и повела их   к начальной школе, расположенной в конце деревни.
        Начальную школу в деревне   построили сразу   после войны. Она представляла собой    кирпичный дом размером в два больших деревенских дома. Покрашенные в белый цвет наружные стены придавали зданию торжественный вид во все времена года. В помещении школы располагалось два класса, раздевалка, учительская и коридор. В   классах   было по-осеннему свежо и чисто.
        Линейка по случаю начала нового учебного года проходила на улице.  Солнечное   теплое утро. Школьный дворик, окаймлённый клумбами со   цветами. Букеты цветов из астр, гладиолусов, георгинов в руках детей и взрослых. Улыбки на лицах людей. Всё слились    в гармонию радости и счастья.  Катя, крепко держа в руке букет из разно пёстрых астр, стояла в первом ряду с одноклассниками и от волнения не слышала, о чем   говорили серьезные дяди и тети. Прозвенел первый   в ее жизни школьный звонок.  Мама повела девочку в класс. В классе было тихо: учительница рассаживала детей за парты. Она спокойно называла фамилию ученика, подходила к нему, брала за руку и    подводила к месту за партой. Кате досталось место в среднем ряду, на третьей парте справа, рядом с красивым мальчиком.  Мальчик важно повернул голову, посмотрел на одноклассницу сверху вниз и, не проронив ни одного слова, отвернулся. После того, как дочку посадили за парту, мать    попрощалась и ушла. То же самое сделали и остальные родители.
        Катя сидела смирно, сложив руки на крышке парты. Учительница   поздравила ребят с первым в их жизни уроком   и   спросила, кто может читать, писать и считать. В классе стояла тишина. «Как хорошо, что вы все ничего не умеете – сказала   мудрая женщина – в мир знаний следует входить со свежей головой, хорошим слухом и широко раскрытыми глазами!».
       После третьего урока, окруженная со всех сторон одноклассниками, Катерина вышла из школы   усталая и голодная.   На скамеечке возле   школы сидел Витька. Катькин друг не учился в деревенской школе -  родители с первого класса отдали мальчика на обучение в городскую школу. Каждое утро Витька вместе со своими родителями садился на городской автобус и уезжал в десятилетку, а родители - на работу на большой приборостроительный завод. Деревня, в которой жили дети, была поделена большой асфальтированной дорогой на две части – по обеим сторонам дороги расположились прямые в три ряда длинные улицы Борков. Большак, так называли ее местные жители, или шоссе, так называли ее приезжие гости, пролегал до самого города. Улицы деревни тянулись вдоль шоссе и упирались одним своим   концом к окраине города – к их концу примыкало начало городских улиц, поэтому автобусы в пригороде ходили по городским маршрутам.
         Городок, к которому примыкала деревня, был небольшим, ухоженным, в нем располагалось три больших завода, три маленьких заводика, две фабрики, три комбината и красивый санаторий, в который со всей страны съезжались люди поправить своё здоровье.
        Витькины родители, еще будучи студентами Ленинградского политехнического института, произвели на свет Витьку, который с пеленок жил в Борках у бабушки и дедушки, изредка навещаемый своими родителями во время студенческих каникул. По окончании института отец и мать мальчика по распределению приехали работать по месту жительства родителей Витькиной мамы Матвеевых. Семья у друга Кати была интеллигентная, дружная и приветливая. В деревне уважали Матвеевых. Дедушка - ветврач, а бабушка - агроном    приехали в совхоз «Завидово» также по распределению   после окончания института. По приезду в деревню молодую семью поселили в комнатку при конторе совхоза, но ненадолго. Местные   мужики дружной ватагой не без помощи руководства «Завидово» подняли им дом, распахали трактором пустырь возле дома; женщины помогли с семенами картофеля, лука, моркови, огурцов и прочим незатейливым деревенским ассортиментом посадочного материала. В горячую сельскую страду Витькины дедушка и бабушка   заматывались на работе - соседские девчонки водились с мальчиком по очереди под пристальным присмотром бабушек – пенсионерок.  Всей деревней в складчину заготовляли семье дрова. Матвеевы в долгу ни перед кем не оставались. Витькин дедушка, Павел Андреевич, в любое время суток спешил   на помощь деревенским, когда на их скотном дворе случалась беда. Бабушка, Мария Викторовна, читала в клубе деревенским женщинам толстые книги «про любовь»; рассказывала   о художниках, писателях; учила культуре одеваться, общаться; помогала селянкам уладить семейные неурядицы.
 
- Ты чего так рано из школы   приехал? – спросила Катя мальчика.
-  А я сегодня в школе не был! – ответил Витька, забирая из рук девочки портфель. Кто – то из одноклассников противно закричал «Тили-тили тесто, жених и невеста!». Витька в сторону крика погрозил кулаком, девочка махнула рукой в сторону ребятишек.
- Да ну их!  А почему ты в школе не был! Вот тебе влетит! – с уверенностью заявила подружка.
- Не влетит – я сегодня уезжаю вместе с папой и мамой. Папу переводят на работу в Ригу! -  как-то уныло сказал Витька.
- Вот здорово! -  не поняв грустного настроения мальчика, оживилась Катька, забыв про голод – Будешь жить в большом городе, в большом доме, в квартире, ходить по асфальтированным дорогам. Вить, а, Вить, я никогда не видела, как квартиры в больших домах размещаются - вдоль длинного, длинного   коридора? Ну, чего ты молчишь?
- Да, не хочу я никуда ехать! Что я там делать буду без дедушки и бабушки! Родители целыми днями на работе – а мне что делать?!
-  Я слышала, что в городах есть Дома пионеров, а там кружки разные – вот и будешь туда зачем-нибудь ходить. Ты же скоро пионером станешь! Если плохо тебе там станет -  дедушка с бабушкой обязательно тебя заберут обратно – утешила девочка друга.
- Я тебе писать буду - буркнул Витька.
- Пиши, сколько хочешь пиши - я читать не умею – засмеялась подруга, открыв рот с неполным рядом   новых коренных зубов.
- Научишься читать и прочитаешь все мои письма. Научится читать это просто! – немного повеселел мальчик.
        За разговорами дети незаметно дошли до дома Матвеевых.
- Ну, ладно, прощай! Побегу к своим, наверное, меня заискались! Я   обязательно тебе буду писать – горячо крикнул Витька, на бегу махая рукой - Прощай!
       «Вот чудной – его в такой город увозят, а он еще ерепенится!» - подивилась Катька и, вспомнив про голод, побежала к себе домой.

Зарисовка третья. Красно-желтый фон с   нарисованными черными кружочками; кое-где расположены голубые квадратики.

         Родители Катерины из последних сил помогали дочке выучить домашние уроки:
все давалось с большим трудом и букварь, и арифметика, и правописание. Уставала мама - на ее место садился папа, уставал папа – на его место садилась тетка. Девочке втолковывали всё: как сложить слоги и по звукам прочитать слово, как решить задачи с дележкой яблок и передачей мячей, как правильно написать букву и не поставить кляксу или того хуже пролить чернила из чернильницы.  Катя уставала до отупения в маленькой головке. Ужасно хотелось спать, но первоклассница, пересиливая сон, упрямо считала, писала, читала. Из-за переутомления задачки решались неправильно, писала, как курица лапой и с ошибками, читала, не понимая про что. Через месяц со дня обучения в школе, родители начали тревожиться за здоровье дочери – девочка стала бледной, вялой, у нее пропал аппетит. На семейном совете родственники решили прекратить в этом году Катино школьное обучение - вон младшая дочка уже вовсю пишет, читает и считает, а старшая не может ничего запомнить и понять -  пойдет на следующий год вместе с младшей сестрой. От родительского решения Кате стало совсем плохо – как это не ходить в школу: учительница будет ругаться, а ребятишки в классе смеяться. А, что скажет Танька, гордо неся свою голову!
      На утро Катерина вышла к умывальнику в школьной форме, полная решимости идти в школу, и никто ее не остановит: а как же новенький портфель, а как же новенькое школьное платье, а красивый фартук! Они, что с ума сошли! Пока Катя завтракала, надевала пальто, мама и бабушка молча смотрели на нее, не решаясь остановить. Девочка взяла в руку портфель, подошла к двери, повернулась и сказала: «Как – нибудь вылезу!».  Захлопнув за собой дверь, вдохнув свежего воздуха, упрямица пробормотала «Кажется, пронесло!». С этого прохладного октябрьского утра Катя стала настоящей школьницей. Первый класс девочка   окончила на «круглые пятерки».
          Результат на «отлично» потребляет много силы воли.

Зарисовка   четвертая. Оранжево-синий фон, в уголке справа вверху черная клякса.

- Катя, Катерина, да оторвись же ты, наконец, от этой книжки – найди на улице Галку, да позови её на ужин! К тому же, гроза во всю расходится. Ищи ее на автобусной остановке – новый   кавалер появился -  вот они там его и завлекают. Дорвутся – деревенские парню накостыляют почем зря из-за этих дурех! - читала тираду мать.
- Уже иду! – крикнула Катерина, без желания откладывая книгу в сторону.
        Накинув на домашний халатик кофту, всунув ноги в босоножки, Катя вышла на улицу. А на улице уже вовсю разыгралась погода: ветер в вальсе кружил пыль столбом, сверкали молнии вместо софитов, и гремел гром вместо музыки. И чего эти дуры около парней ошиваются – на ресницы туши с полкило наложат, губы намалюют краской вроде стоп-сигнала, юбки выше колена, ну и давай перед парнями выделываться, а тем того и надо –зубы скалят, в глаза девахе смотрят, а сами всё за коленку ущипнуть стараются, а если повезет, то в каком-нибудь грязном углу прижмут, да за груди начнут тискать. И все про какую-то любовь говорят. Странно – разве такая любовь бывает. Любовь должна быть красивая -  о такой любви в книжках пишут: она за ним в огонь, а он за ней в полынью. Ну, или что-то в этом роде!
       Катерина   прислушалась -  на остановке раздавался девичий смех, пошла на его звуки.  Подойдя   ближе к укрытию, смонтированному из расписных железобетонных плит, подивилась, что не слышит гогота местных ребят. Завернула за угол, вошла в укрытие, увидела в толпе девчонок Галку, передала просьбу матери. Почему все так затихло, почему все смотрят на нее.
- Что-то на мне не так одето? – растерялась девушка.
- Ты всегда не так одета, но везет только тебе одной! Ужинать, так ужинать! – вильнула задом сестра и, гордо подняв голову к верху, вышла из укрытия и направилась в сторону дома, ее подруги стайкой потянулись к своим домам.  Катерина посмотрела на небо - оно бушевало. Девушка поёжилась, быстро повернулась, и молнии посыпались из ее глаз от удара по лбу. Да как же больно-то!
- Да вы с ума сошли – подходить так близко! – кричала она на парня, закрывшему лицо руками и то же корчившемуся от боли – Да уберите же от лица руки: я посмотрю, какое место на нём я вам разбила!
      Парень, все еще корчась, свободной рукой показал на сердце.
-Вы, что издеваетесь? Очень смешно! – в гневе закричала девушка, до которой медленно, но верно дошло, что парень корчится не от боли, а от смеха.
-Хорошо, пусть я буду дурой еще раз, но хочу предупредить вас, сударь, что ливень в полном своем обаянии и вы не успели убежать домой!
- Я и не собирался бежать – все еще давясь от смеха, сказал парень - Я так долго тебя не видел, что готов ради этой минуты промокнуть до последней ниточки, заболеть   воспалением легких и умереть!
- Витька! Это ты! Это на тебя охотятся местные красавицы! Ты и есть принц на белой лошади!  -  воскликнула Катька, мгновенно забыв про боль.
- Я, я, я!  Я рад тебя видеть!  Ой, какой ты стала! Длинноногая! – весело закричал парень.
- Кто длинноногая!? Тебя, что беленой обкормили? – возмутилась   девушка – Чего глупости говоришь! Лучше скажи, зачем в наши края пожаловал?
- Матери помог добраться до деда с бабкой – в санаторий ей надо: болеет она – горестно вздохнул Витька – развод с папашей ее добил окончательно. Плохая она совсем.
- Развод! Так им лет уже обоим сколько! А чего развелись – то?  – удивленно спросила Катерина.
- У   них   переходный   возраст! Мама побаливать стала.  Отец   на заводе главным инженером   работает, должность   высокая. Решил, что лучшего   достоин, ну и понесло его -  женился на молоденькой дурёхе. Правда, ушел -  квартиру нам оставил, – без злобы, как-то обыденно ответил парень.
- А ты же школу в прошлом году окончил – чего не в армии? – поинтересовалась Катя.
- О, я-то – у меня все хорошо! Перешел на второй курс авиационного института, папанька деньгами   помогает. Мать оставлю на попечении деда с бабкой и до конца каникул махну с друзьями в Крым! – махнул рукой Витька в даль, даже может в сторону Крыма, – А, ты   где сейчас! Ты же школу закончила   в этом году!
- Пока нигде. В университет на факультет прикладной математики документы   не приняли - живу в сельской местности – паспорта не имею. Так, отец у меня сварщиком в   совхозе работает – схлопотал направление в сельхозинститут на экономический факультет – не пропадать же аттестату. Через неделю поеду экзамены сдавать! Ужасно не хочу уезжать, даже с расстройства у колонки в люк угодила, неслабо расшибла ребра, думаю ну все -  флюорографию не пройду и никуда не поеду. Не тут-то было – родители Галку вместо меня   на рентген отправили: прижали вплотную к стенке.
- Слушай, я уже почти неделю здесь – а тебя ни разу не видел! У тебя, что подруг нет?  - округлив свои серо-зеленые глаза, спросил парень.
- Почему нет! Есть и даже четыре, только они меж собой не ладят – вот я и вожусь то с одной, то с другой.  Они готовятся к экзаменам в институты и я, почти, готовлюсь!  - вздохнула Катя.
- Как, это почти! -  спросил Витька.
- Ну, не хочу я никуда уезжать - мне и здесь хорошо! Да и устала я такой аттестат зарабатывать. Делаю вид, что готовлюсь, а сама   смотрю в книгу, а вижу фигу1
- Во, ты глупая! Студенты   самые   заводные люди на планете - тебе дают шанс, а ты брыкаешься. Что, эта деревня?  Весь твой мир! Помнишь, ты уговаривала меня   ехать в Ригу - а теперь я счастлив, что там живу, учусь, отдыхаю, у меня много друзей!
- Я рада   за тебя! Конечно, я   поеду поступать и поступлю -  не огорчать же отца!
Дождь закончился, ужин я пропустила, но рада встрече с тобой -   девушка неожиданно улыбнулась. Чарующая улыбка в миг сбросила с её лица вуаль.     Парень замер на месте – дух перехватило! Чуть слышно вымолвил: «Я тебе   все   неправильно сказал -  ты очень красивая!».
      Она   редко улыбалась.  За   вечно угрюмый вид   в деревне приклеили ей кличку - «грибатая». Катерина лукавила, она познала   магию своей улыбки будучи десятиклассницей. Как - то, утром, в школе как всегда зазвенел звонок   на   первый   урок – их класс бросился к дверям   кабинета литературы, но дверь оказалась запертой. Заперта, так заперта – придет учительница   откроет. Делов-то! Но, время тикало, а учительница   не   появлялась, одноклассники расшумелись и на них стали   пошиковать учителя из соседних кабинетов. Ребята   не унимались, комсорг класса сбегала в учительскую, но там преподавателя не оказалось, не обнаружили её присутствие и в столовой, и в кабинете директора по причине наличия запертой двери.  Кто-то вспомнил, что директор ведет урок истории   на первом этаже и никому не позволяет отвлекать его во время урока. Суматоха нарастала, Катерину все это начало раздражать – она подошла к массивной двери кабинета и ударила по ней ногой – дверь открылась…
         На нее смотрели заплаканные   глаза Валентины Ивановны, так звали учительницу литературы. Около стула, на котором сидела   Валентина Ивановна, расположилась лужицами кровь. Сзади на девочку   давили одноклассники – она, сдерживая натиск, соображала, что должна сделать, оказавшись   в нелепой ситуации. Пока ворошила мысли в голове, почувствовала, что натиск стих, кто-то стоит за ее спиной. Повернув голову, девушка увидела директора школы.
- Что здесь происходит? Мне кто – нибудь объяснит? – грозно спросил директор
- Да ничего особенного – у Валентины Ивановны разболелась голова, и она на минуту   потеряла сознание! – не моргнув и глазом, соврала ученица - Вы бы сами подошли и поговорили с ней! Мы за дверью подождем!
     Девушка, пятясь задом за спину директора, не давая возможности одноклассникам поглазеть на происходящее в кабинете литературы, выскользнула за дверь.  Через несколько минут вышел директор и сразу с вопросом – кто сломал замок в двери?  Все молчали. Директор повторил вопрос строже. Все молчали.  Напряжение   нарастало -  выдавать Ясину не хотелось никому: себе дороже станет.
- Ну, я! – вызывающе, посмотрев на директора, сказала Катя.
- Ясина, позовешь родителей, и пускай они думают, как вставить новый замок или починить старый!  - приказал директор.
- Мои родители не могут прийти – они работают. Лучше скажите, сколько все это будет стоить - завхоз и сам управится с новым замком: я видела, он вам в кабинете замок вставлял, -  ласково заговорила Катерина, и вдруг внезапно для себя самой улыбнулась чарующей обезоруживающей улыбкой, глядя прямо в глаза мужчине. Директор на некоторое время застыл, потом смущенно отвёл глаза в сторону, выдавил, что подумает и отослал весь класс в спортзал, и, вообще, на сегодня урок литературы сорван.
       Валентину Ивановну в тот же день на скорой отвезли в больницу. Замок в двери заменили на новый - обошлись без   Катькиных родителей.   Катерина, придя домой из школы, долго скалилась перед зеркалом, но, кроме страшного оскала на своем лице   ничего не обнаружила. «Мне всё показалось! Какая же я страшненькая!» - с ужасом обнаружила девушка, перестав кривляться перед зеркалом.  Грустно вздохнула, повернулась задом к трюмо и отправилась в свою комнату учить уроки.
        Только после того случая у дверей кабинета литературы, директор как - то странно стал на неё смотреть. Он просто стоял и смотрел – ничего не говорил. А, однажды, на уроке истории, он, думая о чём-то на своей волне, вызвал к доске Ясину - класс зашелся хохотом: ученица только что села на своё место, безукоризненно рассказав про Западный фронт. Девушка не понимала мужчину, старалась спокойно вынести шуточки одноклассников по поводу странного поведения учителя в её присутствие около него. Чтобы не попасть в нелепую ситуацию, она установила время его прихода в школу и ухода из неё - ей не фартило: он приходил в школу намного раньше её и уходил из школы   намного позже её. Не останавливаясь на неудаче, она вычислила по минутам его неотложные   утренние дела. Выяснилось, что, Катя   с подружками прибегала с автобуса в школу в одно и тоже   время и поэтому, мужчина стоял в фойе и ждал её прихода. Потом, когда она убегала из гардероба, он направлялся в столовую проверять порядок на самом ответственном участке работы. Девушка сменила время прихода в школу, выходя из   автобуса, не доехав одной остановки, объясняя подружкам свой несвоевременный выход «проветриванием головы перед уроками». Подруги хихикали с наставлениями, мол, «Не потеряй её совсем!». Но директора  ничуть  не  смутило  отсутствие  встречи  с  Катей  по  утрам – он  стал  появляться  около  неё  в  самых  неожиданных  местах: на  уроке  физкультуры - спрыгивая  с  брусьев после  сдачи  зачета  по  ГТО и разгибаясь  после  прыжка,  она видела  его   в  двух  шагах  от  себя ; он  заходил  в  школьную столовую во  время  дежурства  Катерины -  наряженная в  белую  косынку  и  белый  фартук  вся  в  напряжении, девушка  разносила подносы с тарелками борща, стараясь изо всех сил не опрокинуть их; в конце  концов,  он  проводил  два  раза  в  неделю  её  классу  уроки  по  истории, а  стало  быть,  и  ей.   «Когда же это всё закончится!»  - кричала Катя сама себе. 
        Выпускной вечер подходил к концу и Катерина, ища одноклассников, запуталась   между входными дверями школы. Подойдя открыть дверь, ведущую в фойе, она столкнулась с директором лицом к лицу. Он был, мягко сказать, под «shofe», прижал ее к себе и быстро, быстро заговорил «Цены   ты себе не знаешь -  и это нехорошо, дешево себя не продавай -  мне обидно будет, истинная красота твоя внутри спрятана!». Со стороны фойе напирали на дверь -  девушка благорассудно вырвалась из сильных мужских рук, открыла дверь на улицу и побежала мимо газонов на тротуар, укрытый кронами деревьев. На улице было темно, накрапывал летний июньский дождь, пахло   жасмином. Выпускница медленно побрела в сторону дома – звуки прощального школьного вальса неслись за ней в след.
       Катя понимала, что чего-то не понимает! Она чувствовала себя виноватой без вины.  Есть другая, взрослая   жизнь и приход ее в эту неизвестную жизнь разве что соизмерим   с приходом в первый класс - от неё что-то требуется, а что -  непонятно?! Как надо жить, чтобы никому не причинить боли и зла? Вроде бы, зазубрены истины - что хорошо, а что плохо! А толку то! Тебе нравится человек – а ты ему не нравишься и наоборот! Надо что-то понять! А что понять?!

      -Кать, а Кать! – голос Виктора вернул её из воспоминаний – Ты, о чем призадумалась? Пойдем в кино сегодня!
     - А фильм хороший? – поинтересовалась Катерина.
     - Не знаю – мне все равно: лишь бы с тобой пойти! – смущенно ответил юноша.
     - Вот деревня поразвлекается, видя меня с парнем, да еще с тобой! Разговоров    надолго хватит! -  игриво ответила девушка – Меня никто до тебя в кино не приглашал – я с «прибанбоном».
      - Как это? – удивился парень.
      - Ну, не знаю, наверное, мне не интересно то, что интересно всем и наоборот – всем неинтересно то, что интересно мне – выпалила Катя и крутанулась на одной ноге.
Витька молчал, недоуменно глядя на девушку.
- А что тебе интересно? – решился спросить паренёк.
- Я – белая ворона – моя мама так говорит. Я думаю, что она права. Когда я открываю рот и начинаю говорить – на меня смотрят, как на инопланетянина: кто слушает меня, вытаращив глаза от удивления, кто смущенно быстро прощается и уходит, есть и такие, которые по-человечески просят меня закрыть рот и больше его не открывать! Одна из моих подруг как-то сказала: «Если бы я не знала тебя с детства – я бы назвала тебя дурой!»
- Вот и я сейчас понял, кто дурак! – воскликнул Витька.
- Обожаю умных людей! – томно глядя в глаза юноше, протянула Катерина.
- Ну, ты и штучка! – восхищенно, осматривая с головы до ног девушку, присвистнул парень – Ты не белая ворона - ты просто начиталась разных книжек и теперь смотришь на всех свысока – это рядом с тобой люди чувствуют себя дураками, и они тебе не прощают такого унижения!
- В кино мы сегодня не идем – тебе нужно подумать, сколько очков ты потеряешь в глазах местных девчонок. Но, есть один плюс - если свяжешься со мной, тебя не набьют местные парни: они успокоятся и решат, что «дурак дурака видит из далека»!
- О твоей свободе я подумаю до завтра. И не факт, что местные парни на тебя не запали: ты просто неприступна, но это дело только времени! А сейчас меня родственники дожидаются на ужин! На самом деле, ты кому угодно вскружишь голову, но только не мне! – прошипел парень, вложил руки в карманы брюк и, посвистывая, направился к дому своих предков.
«Я тоже на ужин опаздываю!» - вспомнила об ужине Катька и быстро шагала в сторону своего дома. 
        Остатки дождя каплями лениво падали в лужи.

Зарисовка пятая. Бледно-синий фон с ярким оранжевым пятном посередине.

-  Смотри, смотри, как красиво: большая луна повисла за ветвями березы, а на ветке   соловей сидит и заливается -  как в сказке – тихо, чтобы не спугнуть птицу, Катерина шептала   Галке. Сестры остановились напротив своего дома, возвращаясь поздно из кино – И какая теплая ласковая ночь. Истома!
- Не знаю, как на счет истомы – мне спать хочется, а вот то, что ты насладишься этой ночью, сколь тебе захочется, я догадываюсь! - Галка, бормоча, глядела на гамак, повешенный между двумя березами – в гамаке лежал Витька, сложив руки на груди и покачиваясь, тоже смотрел   на   луну.
- Почему я?  Может, он к тебе пришел! – зашептала на ухо сестре Катя.
- Ты как была с «прибамбахом», так с ним и останешься! Все –я спать пошла! – позевывая, вынесла приговор Галка и скрылась за   калиткой дома.
- Ты кого здесь   ждешь? -  на всякий случай девушка спросила юношу.
- Догадайся с первого раза! Ну, как фильм? – ядовито поинтересовался Витька – Надеюсь, не про Фантомаса!?
- Про   любовь – тихо ответила Катька – Я, правда, в любви ничего не понимаю. Ты, только, не смейся, я даже не знаю   -  зачем парни тискают девчонок и целуются в темных углах.
- Ну, ты, даешь -  значит парню нравится эта девушка, а девушке нравится этот парень! Они желают друг   друга!
-Тогда, я не понимаю -  почему Галка говорит, что целуется она с парнями из-за интереса? А какой тут может быть интерес – ты   же не духи выбираешь?
- Научится целоваться, а потом ей подвернется парень, который ее   полюбит, а она его – вот тут ее умение и пригодится! -  терпеливо объяснил Витька - Я понял, почему тебя избегают парни при всей твоей красоте -  ты   недотрога. Недотроги -  это неуверенные в себе женщины, их   еще холодными называют.
-Не-е, лапать себя каждому придурку не позволю   -  тела чистого не останется!  - запальчиво ответила девушка.
- Успокойся, никто к тебе не подойдет – у тебя на лице написано «Подход запрещен -  опасно для жизни!» -  захохотал паренек, посерьезнев, спросил – Скажи, а я тебе нравлюсь, ну хотя бы капельку?
- Мне с тобой просто легко общаться, как в детстве! Ты умный, догадливый, не выделываешься передо мной почем зря. Я тебе нравлюсь как девушка, да и девушек, которые тебе нравятся превеликое множество. О том, что ты им нравишься - даже не обсуждается. Весь такой   в заграничных шмотках, веселый, умный, красивый. Захотел ты поразвлекаться   со мной на досуге - мне бы дуре деревенской возгордится перед местными девчонками.  Падать перед твоими чарами я не собираюсь, но чувствуя я, что мне до тебя расти и расти! Езжай отдыхать -  так тебе привычней будет – обо мне позабудь -  не пара я тебе. Матери писать не забывай. Прощай   на всякий случай - ты в Крым, а я через неделю в Ленинград – спокойно рассудила Катерина, близко подошла к юноше, провела рукой по его щеке, неожиданно припала к его губам и обдала их горячим поцелуем. Затем резко повернулась, подошла к калитке и через мгновение скрылась за дверью родного дома. 
 - Никая, ты, не холодная – прошептал ей в след растерявшийся Витька, прижав ладонь к месту поцелуя. Дыхание участилось. У него появилось сильное желание побежать вслед за ней, упасть к ногам, почувствовать запах ее тела, слиться в одно целое и никогда не разъединяться.
-Забудь ее -  не для таких птенцов как ты, она расцвела! Повзрослеешь – многое поймешь по-другому!  - услышал юноша за спиной голос деда. – Ты, думаешь, один на ее запал. У любого мужика, когда она мимо проходит, желание появляется. А она ничего не замечает и ничего не видит или не хочет замечать и видеть!  Просто ждет одного единственного, как волчица. Такая не разменяет себя на копейки!  Избранником её, может быть, станет мужичонка так себе, а она в любви к нему этого даже не заметит.  Вот такая нелепая штука жизнь!

Зарисовка шестая. Бледно-зеленый фон с пятнами чисто вымытого асфальта.

          Катерина поступила в институт, как говорят в деревне «с лету» - экзамены сдавала один за другим без натуги и испуга. На первом экзамене по математике она за полчаса управилась с заданиями и попросила разрешения сдать решения экзаменационной комиссии. Председатель комиссии, не очень понимая, чего от неё хотят, некоторое время смотрела на худенькую девушку без ответа, потом промолвила, что еще   три с половиной часа времени на обдумывание задач. Но у Катерины разболелась голова, и думать она уже больше, чем подумала, не хотела и настояла на своем желании сдать    решения задач в комиссию. Председатель, все еще недоумевая, приняла от абитуриентки исписанные листки бумаги. Девушка вышла из аудитории и направилась в туалет - умыть лицо холодной водой. Проходя обратным путем мимо аудитории, в которой напрягали умственные способности абитуриенты, она столкнулась с курящим мужчиной из состава комиссии. Мужчина ее остановил и, пуская струю дыма вверх, спросил:
-Девушка, вы случайно не перепутали институт? Поначалу, мы, было подумали, что вы ничего не соображаете и сидите за просто так, потом после сдачи все-таки исписанных вами листков – решили, что кто-то заплатил за то, чтобы у вас накануне экзамена появились решения, но когда мы посмотрели на то, что вы нарисовали – поняли, что вы перепутали институт: область допустимых значений ставят в решениях только абитуриенты, окончившие школы с математическим уклоном. Я специально вышел вас поискать – меня Анна Иосифовна послала. Она велела передать, что переговорит с заведующим кафедрой прикладной математики университета, и вас примут на следующий год без проблем! Это не ваш институт и не ваша среда обитания!
- Как говорит мой папа - лишь бы человек был хороший, а от присутствия белых ворон еще никто не умер. Пошла я - очень болит голова! Не о чем не хочу думать! Спасибо! – девушка, стуча каблучками по блестящему паркету, направилась к лестнице, ведущей на первый этаж красивого старинного здания.
       Катерина влюбилась в город, в котором ей предстояло учиться, сразу и навсегда. Так бывает! Город очаровал девушку. Сияющая чистота во всех углах и закоулках с изысканным декором бульваров, скверов, двориков придавали городу прелесть вечной юности. Главным маэстро города, конечно же, являлся Екатерининский дворец. Он, величественный, возвышался над всем великолепием вокруг себя и третье столетие преклонял головы, восхищенных мастерством рук человеческих.  И запах у города неповторимый - ни один парфюмер мира не соединит воедино запах свежескошенной травы на газонах с запахом венгерской сирени, разбавляя все это теплым июльским дождем и подмешивая ко всему предложенному очарование зноя в полдень, скрипучего мороза на зорьке, медленного густого снегопада, вялого листопада, журчание вешних ручейков.  Не ведая, отец подарил дочери подарок на всю ее юность, а может быть и на всю жизнь.

        Легко перемахнув высоту, поставленную отцом, Катерина стала студенткой сельскохозяйственного института экономического факультета. Её закрутил водоворот студенческой жизни. Она была счастлива с каждым днем открывать для себя непознанное.  В институтской группе их оказалось двадцать четыре человека: ровно по половине местных «городских» и «приезжих» из деревень и селений. Катя не относилась ни к той, ни к другой группе: «городские» думали, что она из местных; «приезжие» думали, что она одна из них, потому что при наезде «городских» на «приезжих» девушка давала такой отпор первым, что тем в пору были думать, что они сами забитые из глухих деревень. Катерину побаивались, но за справедливость уважали. Постепенно  к  третьему  курса  института все «различия  между городом и деревней», следуя заветам КПСС, стёрлись, и  девчата  зажили весело и дружно: списывали друг у друга  рефераты, отчеты  по  практике; сдавали зачеты за отстающих; ходили в походы с мальчиками с мехфака; ездили  смотреть балет, слушать оперу в Кировский; сбегали с занятий по английскому языку,  чтобы  поглазеть  на  приезд Брежнева со свитой и иностранными гостями  в Екатерининский дворец; увидеть выставку рисунков рано ушедшей из жизни Нади  Рушевой. Жизнь бурлила как вешний поток в горах. Юность требовала впечатлений, и они были предоставлены девушке во всем их разноцветии.
        Катерина любила институтскую библиотеку. Библиотека размещалась в полуподвальном помещении главного корпуса института. Куратор группы на первом курсе познакомила студенток с правилами пользования библиотечным фондом. Оказалось, библиотека располагает не только специальной литературой, но и в век тотального дефицита, здесь можно брать и читать произведения великих мастеров слова. Катя   стала   постоянным клиентом этого заведения. Сначала у неё глаза разбегались от возможностей выбора, но со временем она успокоилась, у нее появились свои пристрастия. Как постоянного читателя ее вносили в списки-очередь на новинки и на редкие экземпляры книг, произведённые на свет гениями рода человеческого.

 Зарисовка седьмая.  Фон   белый   с розовым   мазком. 
               
        На третьем курсе института в один из зимних дней, на занятиях по физкультуре, к девушке подошел заведующий физкультурой на факультете и тоном, не требующем возражений, предложил принять зачеты у двоечников в шесть часов вечера в спортивном зале главного корпуса.
- Почему я? Мне завтра реферат сдавать по статистике! Там конь не валялся! – запричитала девушка, придя в ужас от предложения.
- Потому что ты физорг курса, а я от вас и так без сил! К тому же у меня жена второй день с температурой лежит, и в холодильнике мышь повесилась! Войди в мое положение и когда-нибудь   я войду в твое положение! -  препод старался дружелюбно уговорить Катерину
-  Почему когда-нибудь? Войдите сегодня в мое положение, а я завтра с вашими двоечниками отмучаюсь! -  возмутилась студентка.
- Нам зал дают на два часа в среду на пересдачу зачетов по ГТО с шести до восьми часов вечера! А сегодня что, пустая твоя голова? Среда сегодня - и если они не сдадут зачет -  их не допустят к экзаменам! Не подводи товарищей! – прокричал физрук.
-  Хорошо. Только зачет по плаванью у меня будет автоматом! – оживилась Катерина.
-  До зачета еще дожить надо. А потом, ты же плавать не умеешь! Ладно, договорились – устало махнул рукой Арнольд Иванович и тут же, повернувшись спиной к физоргу курса, заорал на студента, пытавшего поднять штангу для тяжеловесов - Ты, что хочешь натянуть себе кишки на горло?!  Тебя мать, зачем в институт послала - ума набираться   или дураком помирать?
      Около шести часов вечера Катерина усталая и голодная появилась в спортивном зале главного корпуса института. «Одно хорошо – общежитие за углом, и я сегодня не дежурная» - успокоила себя девушка. Как всегда, без предупреждения, на сей раз зал был занят сборной института по баскетболу -  на вопрос, когда зал будет освобожден -  тренер ответил «Скоро, через полчаса». «Значит, через час!» - обреченно вздохнула Катерина и потащилась   в аудиторию напротив спортивного зала. В аудитории разместились двоечники со всех групп ее курса.  Физорг сдержанно со всеми поздоровалась, поднялась на верхний ряд и решила немного расслабиться. «Зачем им сдавать зачет? – подумалось ей, удобно устроившись на макушке аудитории - если человек желает заниматься физкультурой – у него все получится и без наших напрягов, а если не желает или не   понимает значение своего физического развития -  то за каким лядом я здесь сижу. Правильно, я здесь сижу за тем, чтобы хотя бы у одного из них нечаянно появилось желание заиметь здоровый физический дух. Понятно, ни один из них сегодня никакой подвиг не совершит и никакого зачета не сдаст. Погоняю для острастки, поставлю всем липовые зачеты, вернее, скажу физруку, чтобы вывел свои закорючки в зачетках. Надо, что ли, переписать мучеников, явившихся на Голгофу». От размышлений Катерину   отвлек звук рояля, стоявшего неподалеку от кафедры, вернее его дребезжание.
- Ну, чего ты к нему прицепился? – в полудреме спросила Катерина студента из «местных городских» с отделения кибернетики.
- А че нельзя? Ты бы из себя не воображала классную даму, а поставила всем   зачеты - и тебе хорошо и нам! И, вообще, зачем в таком институте в каждой большой аудитории   рояли понатыканы. Хотят село к искусству приобщить!? – завозмущался парень из хилых вундеркиндов.
- Услышав, как ты мучаешь инструмент - я не поняла – кто здесь село? – ядовито спросила Катерина, явно просыпаясь.
- Он прав! Кать, поставь нам зачеты – домой хочется! Неизвестно, когда у долговязых тренировка закончится!  - заканючила одногруппница Катерины Аня.
- Кто здесь долговязый? Мы за весь институт отдуваемся – жизни не видим, девушек не целуем, только мяч, а нас еще так обзывают! – закричал член сборной по баскетболу, зашедший сказать, что тренировка у них закончилась.
            В аудитории поднялся шум – досталось и роялю, и сборной по баскетболу, и «неразвитым недоумкам», и принципиальной Катьке.  В аудиторию стекались на шум новые дискуссанты. Ещё один будний день подходил к концу – усталые люди просто нашли выход из усталости и полусна: ба! а здесь   такой «расслабон»! Катерина над всеми стояла в напряжении – толпу не любила, поэтому в спор не встревала, краем глаза увидела, как к роялю медленно подошла толстая студентка. «Такой никогда зачет не сдать – настоящая колода» - подумалось Кате. А между тем, девушка села на стул около инструмента, провела пальцами рук по клавишам, опустила руки на колени, мгновение, взмах и полилась музыка Шопена. Голоса притихли – звуки музыки покатились к углам, стенам, потолку аудитории. Музыка заполнила все пространство и постепенно, как хорошая таблетка, начала вливаться в людей – она заполняла их нерв, мозг, кровь, сердце. Звуки завораживали – они слили в гармонию «одухотворенные» и «неодухотворенные» предметы бытия. Последний пробег по клавишам, взмах и тишина. Катерина, как во сне, спустилась к кафедре, подошла к роялю, мотнула головой, скинула оцепенение и захлопала в ладоши, за ней захлопали остальные.
- Можешь идти домой -  ты сдала зачет! – тихо сказала Катя студентке.
- Кать, может, и нас отпустишь по такому случаю!  - воспользовавшись моментом, запричитала Аня.
- Нет, побегаем немного, сделаем двадцать кругов по залу. Увы! Талант не равен посредственности!  - развела руками Катя.
      Никогда не говори «никогда»!

Зарисовка   восьмая. Белый фон с синими вкраплениями.

        «Ура сессия позади! Впереди зимние каникулы и практика на два месяца! Два с половиной месяца дома! Отосплюсь!» - радостная Катька бегала по общежитской комнате, собирая вещи к отъезду. Отъезд намечался на завтра утренним рейсом, но девушка, будоража подруг по комнате, носилась со сборами сегодня: бегала в гастроном - закупила колбасы, сосисок, конфет, печенья, апельсинов; стирала и караулила в сушилке свое белье; вытирала от пыли дорожную сумку; пыталась разумно уместить вещи в сумке: столько дорог проехала за последние два с половиной года, а укладывать одежду с продуктами в дорожные сумки так и не научилась.
- Кать, с чего бы ты такая веселая собираешься домой - обычно тебя домой, как на аркане тянут? – спросила Таня, родом из Чернигова.
- Девочки, сама удивляюсь! Соскучилась, наверное, а может, время пришло соскучиться! Не могу ничем объяснить это явление, дорогая Танюшка! – окидывая взглядом кровать, на которой, собственно и проходили сборы, задумчиво проговорила Катерина - Вроде, все уложила, кажется, ничего не оставила нужного пренужного! Колбасу с сосисками не забыть бы вытащить перед отъездом из - за форточки. Девчонки, у меня идея – надо как -то отметить окончание сессии, каникулы и впервые, самостоятельную практику! Только, чур, предлагаем что-нибудь оригинальное!
- У нас оригинальное уже как-то было - помнишь, мы отмечали первую стипендию, и ты предложила сброситься на покупку апельсинов на каждого по килограмму! Я теперь их на дух не переношу, а тебе рожу лечили больше месяца, и сдается мне, что ты апельсины то же с тех пор не ешь! – съязвила Наташа с далекого села в Полесье.
- Девочки, не заводитесь, Катерина права – событие надо отметить, но день клонится к закату, и до закрытия магазинов остался ровно один час. Соображаем по – быстрее! Только не торт, на день рождения Катерины какой красивый и дорогой торт купили! А сами обожрались и до него руки не дошли. Зато не забыл ветер - все с подоконника   смахнул, ударно открыв окно! Я готова была с пола этот торт слизывать! До сих пор жалко, как вспомню – вздохнула Вера с Брянщины.
- А у меня мечта есть девчонки – напиться водки! Ну, как мужики пьют! И почувствовать кайф! Мужики то, наверное, кайфуют - иначе, зачем они ее так любят? Давайте, попробуем хотя бы раз в жизни?!  - запальчиво предложила Татьяна.
- Сдается мне, что это самое оригинальное предложение на сегодняшний день! – подвела итог Вера - Но, лично я согласна! А остальные чего затихли?
-А сколько купим? – поинтересовалась Катька, несколько струсив.  Как - то, на свадьбе у подруги она выпила лишнюю рюмку. Вокруг все были пьяными, и потому никто не заметил её состояние, а у нее пол уходил из-под ног, кружилась голова, мозг работал где-то за линией горизонта. Но самое смешное, лишняя рюмка или даже рюмочка, была третьей по счету на протяжении четырёх часов застолья! «А все-таки интересно – что же произойдет со мной, если я выпью больше трех рюмок?!»
- Я, думаю, на первый раз на четверых, две бутылки хватит – деловито ответила Вера - и закуски нужно к ней взять хорошей – ну там, консервы какие-нибудь, обязательно банку огурцов открыть, отварить картошки!
-Я новый рецепт салата знаю, называется «мимоза»: покупаешь треску горячего копчения, варишь яйца, кладешь майонез по вкусу, все перемешиваешь и салат готов, пальчики оближешь! – предложила самая домовитая в их компании Татьяна.
          Бросили жребий, Наташа и Катерина отправились за водкой в ближайший гастроном, Вера и Татьяна остались готовить закуску и накрывать на стол.

 - Нам родители последние деньги посылают, а мы пропивать их вздумали - не хорошо как-то! - подходя к гастроному, пробурчала экономная Наташа.
- Да, не хорошо как-то! Но с другой стороны, где наши родители таких еще детей найдут: не пьем, не курим, травкой не балуемся, замуж не вышли, детей маленьких им на шею не скинули и еще повышенную стипендию получаем! И, потом, Наташ, мы сбросились всего по три рубля и эта сумма в пять раз меньше надбавки к стипендии! Успокаиваем свою совесть и покупаем две «Столичных», хлеба и полкило злосчастной трески горячего копчения! На остатки купим конфет! Гулять, так гулять! – проявила максимум логики Катерина.
        К приходу девушек, как и договаривались, подруги накрыли на стол: сварили картошку, открыли банку с огурцами, приготовили миску для салата. Управившись с приготовлениями, глотая слюни, в девятом часу вечера студентки сели за стол ужинать, предварительно закрыв дверь в комнату на замок, чтобы никто не мешал проводить эксперимент. Налили каждой по рюмке водки, положили закуску на тарелки и произнесли первый тост, типа, чтобы не первая и не последняя, закусили – салат всем понравился. Выпили во второй раз - тост был за удачно сданную сессию! Закусили, похорошело и внутри потеплело – завязался веселый разговор ни о чем, но на перебой. Произнесли тост за любовь - выпили, закусили! Еще был тост…Катерина очнулась около ведра, водой из которого мыли пол в комнате, ее рвало безудержно, напротив, около того же ведра сидела Наташа и вытирала половой тряпкой рот.
- Главное не открывайте дверь и не ходите по коридору, а то в миг в деканат донесут и нас за пьянку из института выпрут – дельно советовала заплетающимся во рту языком Татьяна, лежа на кровати - Я сейчас поднимусь и тихонько вынесу ведро. Сидите здесь как мыши, дверь за мной на ключ закройте – я постучу три раза.
      На миг Катерине полегчало, и она отползла к шкафу, прислонилась к нему спиной. То же самое сделала и Наташа, подтянувшись на заднице к шкафу, напротив. Татьяна, пошатываясь, взяла ведро и вышла в коридор. Катерина, теряя себя в пространстве, дотянулась до ключа и повернула его. Вера не издавала ни одного звука. «Что с ней?» - мелькнуло в мозгу Кати и все пропало.
      Очнулась девушка на своей кровати – в голове стучали по наковальне сотни маленьких кузнецов, желудок кто-то наматывал на руку, потом разматывал, горло пересохло, как ручей в летнюю жару. Катька повела глазами -  напротив, на кровати лежала, вытянувшись Наташа, сложив на груди руки. «Как больно! Как все странно!» – слабо заработал мозг.
-  Ну, слава богу, и эта жива! – воскликнула Татьяна, как ни в чем не бывало, отхлебывая чай из чашки, 
- Ты, наверное, у нас алкоголичка, раз уж так много несешь - вяло, отпивая чай из своей чашки, произнесла Вера.
- Вер, ты жива? – простонала Катерина.
- Танька откачала, да ты помогла! -  нехотя проговорила Вера.
- А я чем помогла! Я ничего не помню! – пересиливая боль, потянула Катерина.
- А ничем! Ты дверь на замок закрыла и отрубилась! Я стучу в дверь, а никто не открывает. Сначала тихо стучала, потом громче и громче. На грохот очнулась Верка, доползла до двери, повернула ключ в замке и то же отрубилась. Я открыла окно, дотащила Верку до кровати, потом тебя подняла на кровать, Наталью. Надела пальто, и стала тормошить Верку - растормошила, приказала ей дышать – она невменяемая мои команды слушала «Вдох- выдох» - весело щебетала Татьяна.
- Девочки, мне так плохо - я не смогу сегодня домой уехать. У нас есть какая-нибудь таблетка от головной боли – простонала Катя и тут же спохватилась – а, с Наташкой что? Почему она так лежит?
- Она всегда так лежит, ты просто не замечала – ответила Вера – Домой ты сегодня точно не поедешь, потому что уже четыре часа дня. Билет твой мы с Татьяной сдали, когда ездили покупать билеты на поезд для себя. Вот тебе таблетка анальгина и вода. Лежи смирно. Татьяна сейчас сварит пельмени: ты юшки поешь – может полегчает!
- Да, оригинальней, чем вчера, мы еще ничего не отмечали! Катька теперь не только апельсины, но водку не сможет пить! Сколько сразу экономии! Вот здорово! – подвела итог Наталья, поднимаясь с кровати.
- И салат «Мимозу» то же! – простонала Катя.

Зарисовка девятая.  Оранжево- золотистый фон.

          Уютно расположившись в кресле междугороднего автобуса, Катерина ехала домой на каникулы и производственную практику. Она, всё ещё находясь под впечатлениями вчерашнего дня, смаковала в душе благополучное его завершение.  После того, как подействовала таблетка, Катерина съела бульон.  Мало-помалу всё привычное стало возвращаться в течение жизни: четыре подруги сидели в комнате и хохотали, слушая рассказ Таньки о ходе оригинального эксперимента по случаю окончания сессии. Много ли человеку надо для радости: познать жизнь в сравнении, когда есть что с чем сравнивать.
          Каникулы, а затем практика проходили тихо, спокойно. Катерина каталась в поле на лыжах, ходила в магазин за хлебом, помогала бабушке по хозяйству, смотрела телевизор. Иногда девушка забегала в контору совхоза, набирала в бухгалтерии чистые бланки для приложения к отчету по производственной практике. В отчетные дни бухгалтера просили девушку помочь с подсчетами в ведомостях и журналах – Катерина с радостью соглашалась: как никак, а представление о будущей работе надо иметь хотя бы маломальское.
          Галка уже была замужем, у нее подрастал сынишка. Мать была против ее внезапного раннего замужества. Красивая, бойкая на язык сестра отбоя не знала от ухажеров. Галка работала в отделе кадров приборостроительного завода, там, в одном из цехов и слесарил ее суженый: и то же красивый, и за словом в карман не лез, и девушкам нравился. На новогоднем празднике, устроенным заводом в клубе для своих работников, высокий и статный блондин пригласил высокую и статную блондинку на медленный танец. И закружилась любовь, повязав два сердца одним шарфом. Кавалеры походили, походили около ничего и никого незамечающей Галки, девчонки тайком повздыхали, повздыхали по красивому высокому блондину Евгению, но ничего тут не поделаешь! Любовь!  Томительно дождавшись исполнения восемнадцати годков, сестра выскочила замуж. Тогда им двоим казалось, что их счастье будет вечным! Жила молодая семья в доме с родителями мужа. Галка при встречах жаловалась на занудную свекровь и на вечно занятого мужа. Катерине же нравился муж сестры не за красоту, а за необыкновенную способность неловкую ситуацию обрисовать и разрядить только ему присущими утонченным юмором, тоном, жестами и мимикой лица.
         Школьные подруги Катерины учились в институтах, повыходили замуж, у них были свои заботы и радости. Катя не понимала ни их забот, ни их радостей – она вообще не понимала - зачем выходить замуж! Как-то, медленно прогуливаясь с магазина, девушка встретила тетку Виктора, с явным удовольствием сообщившей ей, что Витенька удачно женился на дочке какого-то большого начальника, и в подарок молодожёнам родители в складчину купили двухкомнатную квартиру в кооперативе.
       В один из зимних вечеров, когда семья Ясиных смотрела художественный фильм по телевизору, постучали в окно. Варвара Степановна поднялась с дивана и пошла открывать дверь. Послышались голоса на кухне, мать позвала Катю.  Дочка вышла к поздней гости, оказавшейся соседкой из дома напротив и сообщившей ей, что одноклассники Катерины просили прибыть девушку на вечер встречи выпускников, так как   три года не встречались, да и парни с Армии вернулись – им хочется «старое» вспомнить и просто «посмотреть какими все стали». Соседка немного перекинулась словами с матерью на счет погоды, болезней и начальства, попрощалась и ушла.
- Ну и что? Ты пойдешь на праздник? - поинтересовалась мать, закрыв за соседкой дверь.
- Не знаю, я лично никого не хочу видеть -  мне и так хорошо и потом меня почему-то подташнивает последнее время – пожала плечами дочь.
- Ты, часом ни того - не беременная? – с ужасом в глазах прошептала мать.
- Думай, что говоришь – от кого? От святого духа что ли? Отравилась, наверное, колбасой -  ты ее уже какой день жаришь и на утро, и на вечер – не только меня, кота затошнит! – упрекнула дочь мать.
- Ладно, будет тебе виноватых искать! Ну, в кого ты такая уродилась? Ничего тебя не устраивает! Ну и характерец у тебя – наплачешься ты с ним! На вечер пойдешь – хочется тебе или не хочется: нам надоело смотреть, как ты склоняешься по дому! Не так уж часто я тебя о чем-либо прошу! От тошноты угля прими! – приказала мать.
- Только ради вашего спокойствия! – огрызнулась Катерина.
- Да уж, сделай одолжение, порадуй родителей! – воскликнула Варвара Степановна.

      В субботу вечером после бани, Варвара Степановна напомнила дочке о вечере и придирчиво проследила за процессом сборов на люди «дочери на выданье». Мать так же из окна в столовой убедилась в посадке дочери на автобус.
       «Почему все знают, что мне делать, а что не делать лучше меня - размышляла Катя, рассматривая из окна автобуса вечерний город, - что мне на этом вечере стенку подпирать, она без меня и так не упадет. От скуки помрёшь, слушая сказки девчонок о том, как их безумно любят мужья и какие у них прелестные умненькие детишки растут. А, с парнями вообще не о чем говорить - как откроют рот либо двух слов связать не могут, либо словесный понос ни о чем не остановить! А может ты, голубушка, боишься встретиться с директором школы. Ты, что трусишь? Нет, трусихой ты не была – «иди на зверя, прямо глядя ему в глаза». За думами, девушка незаметно для себя приехала к школе. Войдя в фойе, поняла, что опоздала к началу -  фойе пустовало. «Еще лучше - никто не будет разглядывать – кто такая и откуда» - с удовлетворением отметила Катерина. Оставив в раздевалке верхнюю одежду, причесав волосы, собранные ленинградским мастером в модную прическу под названием «гарсон», девушка, не спеша, пошла к лестнице, ведущей в актовый зал. В актовом зале все готовились к танцам. Катерина глазами поискала свой класс.
- Катя, Катерина! Тебя не узнать! Какая же ты красавица стала! Замуж не вышла –
небось, отбоя от парней нет - запричитала одноклассница, сидевшая в недавние времена на парте впереди Кати, благодаря чему успешно переходила из класса в класс, трудолюбиво списывая диктанты по русскому языку и контрольные работы по математике.
- Здравствуйте всем! - сделав правильное направление на голос одноклассницы, Катерина увидела свой класс.
- Кать, какая ты стала модная – восхищённо протянула подруга по парте Света – Тебя не узнать вовсе! Смотри, как парни пялятся на тебя!
- Да ну вас всех! Пусть пялятся, если больше делать нечего! А чего вы сгруппировались! Кого ждем? – спросила Катя свою подругу.
- Директор слово будет молвить! А до этого мы по классам сидели! Скукотища жуткая! Кать, ты, где такие сапожки отхватила? Сколько стоят! - заговорчески спросила Светка.
- Не знаю, где и сколько стоят! Мне мать их купила! Ты забыла, что ли – она в торговле работает! А наряжает она меня для того, чтобы замуж выдать! А я всё не выдаюсь и не выдаюсь! Вот такая беда у моей мамы! Поняла? -  изобразив на лице огорчение, ответила девушка. 
      Вдруг стало шумно на входе в актовый зал, все обернулись на шум - в дверях стояла компания подвыпивших парней.
- Гришка из армии недавно вернулся, который день подряд отмечает с друганами дембель! Сестрица - то твоя по нему уже не сохнет? – зашептала на ухо Катерине Светка.
    Катерина еще раз обернулась в сторону двери: так не бывает, но ее глаза точно встретились с глазами Гришки: кто-то невидимый бросил девушку в омут, что-то доселе неведомое вторглось в сердце и перехватило дыхание. Какое-то непонятное чувство расположилось в каждом нерве ее молодого нежного тела.
-Кать, ты чего замерла? Ты чего как истукан стоишь? – дергала за руку подруга – Очнись!  Школьный вальс объявили - директор к тебе направляется! Катя, что ты делаешь! – запричитала подруга.
«Странно! Как странно! Такой развязный парень – а как хорошо ведет в вальсе! И, вообще, разве парни умеют вальс танцевать! Странно – почему мне так хорошо! - мелькали мысли в Катиной головке – Боже мой! Что я делаю! Почему я подчиняюсь его воле? Быть такого не может!».
       Музыка стихла, Катерина первой нарушила неловкость молчания:
-Ты хорошо ведешь в вальсе! Как странно, что ты умеешь его танцевать - пробормотала девушка.
- Ничего странного тут нет - девчонки в десятом классе научили перед последним звонком! Я не видел тебя с тех пор, как ты уехала учиться в институт! Ты тоже ничего себе танцуешь! - похвалил юноша девушку.
- Я пытаюсь хорошо танцевать – бог таланта не дал! – оценила себя Катя.
- Ты сегодня здесь весь вечер проведешь или же в ДК на танцы пойдешь? -  уставившись на девушку синими глазами, спросил Гришка.
- Тебе это для чего нужно знать? – тихо спросила Катя.
- Я с гопкомпанией сейчас ухожу в ДК -  буду тебя там ждать! Придешь? – с едва заметным стеснением спросил парень.
- Не знаю! Я ничего обещать тебе не могу! Во-первых, у меня билета нет, а во-вторых, одной без подруг неприлично ходить на танцы! – девушка пыталась внятно выговорить слова. Её почему-то смущали и его речь, и его присутствие.

- Ромочка, дорогой, тебе на сегодня хватит прогулок – иди домой отдохни! Только билет на танцы в ДК отдай мне! Я рад за тебя -  ты еще меня слышишь и даже видишь! Вот умница! Ребята, помогите ему с пола подняться! Накиньте на него шубейку – я посажу его в автобус! Все лады!  - подойдя к своей компании, Гришка дал все указания, затем направился к Кате и протянул ей билет – Ну, с наличием билета проблема для тебя решена! Я буду ждать!
       Гришка виртуозно вложил в руку Кати билет, круто развернулся, на ходу подхватил одной рукой Ромочку и вышел из зала. Катерина стояла с раскрытым ртом.
- Рот закрой! – прикрикнула на нее Светка - За тебя перед директором пришлось отдуваться! Он же старенький -  ему тяжело в вальсе водить, а мне за собой его таскать тяжело! Вот непруха! Ну, зачем тебе этот Гришка сдался -  у него таких девах как ты, по всей округе раскидано! Мозги включи!
- Свет, а Свет, ты в ДК на танцы хочешь пойти?  - пропуская мимо ушей слова подруги, спросила Катерина.
- Конечно, хочу - мне сегодня на вечер муж амнистию выписал! Когда я еще дорвусь до свободы! – воскликнула Светка.
- Возьми билет на танцы - Катя, как отрешенная от мира сего, протянула билет подруге.
- Кать, ты как была с «прибанбоном», так с ним и осталась! Я погулять сегодня по полной программе собиралась, и билет на танцы в ДК купила заранее! Тебе билет даром достался! Не размусоливайся - пошли на танцы вместе! Ты, вот, совсем ленинградская стала -  уже всех позабыла! Пошли – познакомишься заново! – тоном, не требующим обратной связи, ответила школьная подруга, без церемоний подхватила Катю под руку и повела её строну гардероба. Им вслед с тоской в глазах смотрел директор школы – молодость уходила от него и уже никогда эти две красавицы не пройдут под руку здесь: время не имеет привычки возвращаться. 

Зарисовка девятая. Полоска синего цвета, полоска белого цвета.
   
         Григорий стоял на улице около городского Дома Культуры в компании курящих ребят.  Сам не курил, его организм не выносил смесь спиртного и табака.  Как-то в детстве Гришку и парочку его друзей, отец застукал за раскуриванием пачки «Беломора».  Безбожный курильщик, отец подошел   к сыну, выхватил из его   рук пачку папирос и коротко бросил «Пошли!». Мальчик в испуге поплелся за отцом, который привел его на кухню, приказал сесть на табуретку. Затем выложил перед ним злополучную пачку «Беломорканала» фабрики им. Урицкого и добродушно сказал: «Закуривай, не дрейфь! Все настоящие мужики курят! Я научу тебя быть мужиком! А как же!?». Мальчик с опаской взял папиросу, отец её зажег и преподнес ко рту Гришки. «Не бойся, прикуривай, делай затяжку! – подбодрил Илья Иванович. Мальчик сделал несколько затяжек, при всем при этом отец показывал, как правильно их делать - папироса медленно, но убывала. На какой затяжки у Гришки начались головокружение, тошнота, а с ней и рвота, мальчик не запомнил, но запомнил, как его голову и желудок выворачивало наизнанку! После того случая, Гришка на дух не выносил запах не зажженной, а выкуренной сигареты. Брезгливое ощущение присутствия во рту заслюнявленной с запахом помойки сигареты с   годами не проходило.
      Юноша стоял в думах: «Зачем она мне сдалась: вся такая, как статуэтка, избалованная, да к тому же ученая. Да и я ездил тут к одной студентке в центр – пробы ставить негде! Правда, эта не очень-то на порченную похожа! А кто их знает! У меня же Анька есть – вся такая пухленькая, всегда веселенькая, приветливая, уютненькая, податливая! Лучше Аньки никого нет! Это точно! Другой пока не надо! Но, что за черт внутри свербит! Чего ему надо?».
      - Гришка, Гришка! Пошли в зал! Смотри, около твоей мадмуазель толпа из бывших Галкиных ухажеров собралась, вот цирк! Она смотрит на них, как испуганная ворона! Ну, удружил ты ей билетиком! - кричал друг Колька, показывая рукой в сторону колонны.
- Ну и Галка молодец, не думая, сестрице подсобила! Пойду выручать, не нравится мне эта забава! Эй, маэстро, музыку душевную заведи – крикнул Гришка в сторону музыкантов.
- Ох, ну как я тебя успел выхватить из толпы – на сегодня одно, но хорошее дело сделал   -  душа радуется! – похвалил себя парень.
- Ты, давай, как-нибудь по- шпионски веди меня к выходу! А я за сегодняшний вечер премного «благодарна» маме и Светке. Всё, мы уже у выхода! Спасибо большое, дальше я сама управлюсь!  -  остановилась в танце Катерина, виртуозно выскользнула из рук Григория и беззвучно скрылась за дверью зала.
- Дикая! Ну, точно дикая, и чудная! – вслед ей произнес юноша.

Зарисовка десятая. Синий фон с золотыми крапинками.

- Стой, стой же, наконец! Ты куда одна в ночь направилась! Что, так по дому соскучилась! Вот чудная! Ворона – она и есть ворона – сделал заключение Гришка, догнав и схватив за локоть Катю.
-Да я же неприметная, тонюсенькая, пальто темное - меня в ночи за тень примут! – нисколько не подивившись Гришкиному присутствию, отозвалась девушка – Раз уж напросился - провожай! Весь вечер себе из-за меня испортил. Тебя ко мне сегодня привязал кто?
- Сам себе удивляюсь – да чтоб я, Гришка Орлов, за девкой бегал - и за какой: смотреть не на что, ухватить не за что! Чудны дела твои, господи - недоуменно воскликнул парень, сам не ведая, что адрес послания установил точно.
- Слушай, ну раз уж все равно у тебя вечер испорчен – помоги мне проучить мою маму: живу дома наездами, то есть редко; учусь хорошо, то есть на повышенную стипендию; не пью, не курю, по мальчикам не бегаю, в подоле не принесла, по дому бабушке помогаю, то есть лишних забот   на плечи родителям   не вешаю! А моей маме все нехорошо! Желает меня замуж выдать, а я не знаю, что мне замужем делать! А она мне возраст, возраст – да мне больше восемнадцати никто не дает! Вот я и предлагаю, походи со мной часиков до двух - немного осталось.  Я горку интересную на речке знаю – можем покататься с неё – время незаметно пролетит! Пойдем, горка по пути будет!  - горячо упрашивала Катерина Григория, дергая его за рукав полупальто.
- Ладно, что с тобой будешь делать, и так гулянка   безнадежно испорчена – махнул рукой юноша, про себя подумав: «Ну как ребенок, честное слово, как дитя неразумное!».
      Молодые люди направились в сторону деревни, благо жили там   с рождения, только на разных улицах. Гришка учился в одном классе с Галкой, и их дразнили «женихом и невестой».  И Галка, и Гришка в классе выделялись – оба заводные в компаниях, всегда весёлые, с присутствием юмора – они представлялись в воображении одноклассников прекрасной парочкой по жизни. За безудержной удалью юноши скрывалась горячее желание быть лучшим и первым    во всём.  Он хорошо водил машину и хорошо разбирался в её внутренностях, имел хороший фотоаппарат и делал неплохие фотографии, рисовал лица и пейзажи, моделировал корабли, плотничал и столярничал. Парень читал все книги подряд: про путешественников и шпионов, про зверей и бандитов, про растения и войну, про героев и простых крестьян.  Всем его талантам помогал развиваться отец -  со словами «если начал дело, то доведя его до конца, поставь метку мастера». К обучению у ребенка были необыкновенные способности, к тому же мальчик трудолюбив и старателен и отец, не высказывая на люди, очень гордился   своим сыном. Одно плохо, Гришка считал своим долгом вознаградить себя за присутствие в нем талантов – любил шумные сборища с выпивкой, драками – все это называлось одним глаголом «расслабиться».

         За болтовней не о чем, Катя привела Гришку к горке. К немалому удивлению провожающего, горка оказалась Альпами   местного происхождения.
- И как с этой горы кататься? – поворачивая головой то вправо, то влево, поинтересовался юноша.
- В прошлое воскресенье я каталась на фанерке, а сейчас придется кататься на ногах – не драть же колготки!  - практично заметила Катя.
- На ногах! Это как же с такой горы? – не унимался Гришка.
- Главное чувствовать свое тело и тогда удержишь равновесие! Смотри! – и Катя, прыгнув на лед, немного пригнувшись в начале и поднявшись во весь рост в конце головокружительной езды, благополучно приземлилась у подножия сооружения и помахала Гришке рукой.
- Ну, ты даешь! Я так не смогу! – прикинулся немощью   парень и тут же, вскочив на лед, понесся по нему во весь рост, ловко изгибая свое тело.
      Катерина уже стояла на верху и махала рукой Григорию.  «Нормально дурачит! Но все равно догоню! Не я и буду! Ну, что я в ней нашел!» - вопрос застрял в голове и не давал покоя парню.
     Григорий, сделав несколько   прыжков   на верх горы, почти поравнялся с девушкой, но та, как будто, этого ждала, и в доле секунды прыгнула на лед, ускользнув от парня. Катерина, махала рукой снизу и   беззаботно смеялась. «Все понял! Все понял!  Она красивая! Я влюбился как последний болван!» - в три прыжка по горке Гришка оказался рядом с девушкой и, не рассчитав силу разбега, сбил её с ног. Зацепившись друг за друга, пара молодых полетели в сугроб.  Изнеженное природой юное лицо девушки с горящими как два уголька   темно-карими глазами удивленно смотрела на Григория снизу – желание стало невыносимым. Юноша коснулся   губами её губ – не почувствовав сопротивления, уже не мысля не о чем, целовал девушку в губы, лицо, подминая её тело под себя.  Очнулся от потока холодной воды по разгоряченной спине -  Катерина, охлаждая пыл парня, запустила ему за воротник комок снега. «Мне же больно, ты раздавишь и поломаешь меня!» -  до него дошел крик девушки. Григорий ослабил   объятия, ловко выскользнув из-под него, девушка вскочила   на ноги   и начала стряхивать снег   со своей   одежды. Гришка, перевернувшись на спину и опершись на локти, безмятежно смотрел на небо, усыпанное алмазами.
       Вселенная   кружилась   около его ног.

Зарисовка одиннадцатая. Фон бледно-серый, в правом верхнем углу -  оранжевый   круг.

- Ба! А случилось-то чего? Почему пахнет корвалолом! Кому плохо? – спрашивала девушка, снимая на ходу пальто и скидывая с ног сапожки.
- Я ей тоже говорю – выгнала ребенка бог весть зачем, а теперь шум поднимает! Никому спать не дает -  одно хорошо: воскресенье и   можно ещё отоспаться до работы – возмущался без злости отец.
- Катерина! Ты это брось, я тебя проказницу знаю – решила мать проучить, а она ведь тебе только добра   желает - сколько лет ты ещё в девках собираешься сидеть? И мать здесь ни причем! – набросилась на внучку бабушка.
- Бабуль, ты же мне сама не    раз говорила -  от судьбы не уйдешь -  надо будет замуж выходить – суженный и на печке найдет! – воскликнула блудница – Воли-то лишиться дело нехитрое, а как свободной замужем прожить!
- Ты мне здесь своим умом не блещи – так природой положено! А пойдешь против природы – не заметишь, как сама себя воли лишишь! – ругалась бабушка.
- Мы сейчас, о чем толкуем! Пришел ребенок домой живой, здоровый, весёлый – заканчиваем тирады и идём спать! – поставил конец разговорам отец и скрылся в спальне. За ним, не говоря ни слова, тихо пошла мать.
- Есть будешь? – спросила бабуля.
- Конечно, буду! Уже два часа ночи - я с пяти часов вечера вчерашнего дня голодная! – буркнула внучка.
- Не сердись - я за дело тебя ругаю! Садись за стол – ужином теплым накормлю: в духовке пюре с котлетами сохранила. На, вот ешь, да огурчиком солененьким закусывай! Какая же ты худенькая у нас! – причитала бабушка, принося в столовую ужин для любимой внучки - все внуки   у нее были любимыми.
      Катерина спала до обеда, открыла глаза, вздохнула, вспомнив вчерашний день. При вздохе   почувствовала боль в животе. Немного полежав, поняла, что боль в животе   становится невыносимой – кто-то усиленно начал рвать его на части.  Попыталась позвать бабушку, но двери в комнатах закрыты, и она не слышит её голоса. Собрав все силы, девушка медленно сползла с кровати, дошла до дверей кухни и потеряла сознание…
         Катя металась, пытаясь сбросить мелькание лиц перед глазами - Гришка, Светка, опять Гришка, опять Светка. Лица надоели: чего они от меня хотят! Резко все исчезло, девушка провалилась в бездну.
- Где я? – шепотом спросила Катерина, рассматривая бело-синий потолок с плафонами.
- В больнице, в хирургическом отделении – ответила мать, сидящая на стуле около кровати дочери.
-  Как я здесь оказалась? – поинтересовалась дочь.
- Тебе сделали операцию. Оперировал ленинградский врач – тебе повезло: уже как год один раз в месяц ленинградские врачи   из медицинского института   практикуют в провинции -  тихо ответила мать – Как ты себя чувствуешь? Ты   сутки не приходила в сознание, бредила - загноился аппендицит, и от него зараза перекинулась на внутренности, а потом все это разорвалось в твоем животе! Операция длилась долго -  твое сердце еле ее выдержало!
-  Какой сегодня день недели?
-  Вторник! Вечер. Ты на секунды приходила в сознание - тебе ставили капельницы.
- Я что-то припоминаю - врача в белом халате, он меня спросил, как я себя чувствую, а я ответила, что мне очень плохо и зачем он со мной это сделал, а он почему-то сказал: «Морфий!».  Мам, ты давно здесь?
- Мы менялись! Я и папа, потом тетка, потом бабушка, Галка!
- Мам – ты странная какая-то: никогда не плачешь, никогда не хвалишь!
- На всё в жизни – слез не хватит, а хвалить своих детей – занятие дурацкое: свои дети всегда лучше чужих детей – мне намного приятней, когда моих детей люди хвалят!
- Мам, мне эта болезнь как наказание божье?
- Бог всемогущ, поэтому до наказаний    не опускается! Господь   только учит! – спокойно ответила мать.
- Мамуль, иди домой, отдохни – мне уже лучше, я не чувствую дикой боли! Иди, иди, не волнуйся не о чем! – глядя мимо матери, предложила Катя.
     Соседки по палате то же посоветовали Варваре Степановне пойти домой – кризис миновал -  при необходимости они   вызовут врача. Мать поблагодарила женщин и засобиралась домой.
       Утро ударило в окно ярким мартовским рассветом. Катерина   даже попыталась потянуться на кровати, чтобы   размять затекшее тело. В палате за столом сидели три женщины и завтракали: на завтрак подали овсяную кашу, кусочек масла, булку и сладкий чай. Женщины тихо обсуждали последние новости по стране.  Одна из них, вероятно, самая бойкая, повернула голову в сторону Кати и сказала: «Меня зовут Нина, справа от меня Лена, а слева Зина. Запомнила – молодец, есть тебе можно, обход через час, туалет   в конце коридора направо, если пожелаешь, мы поможем тебе до него дойти». Катя кивнула головой, дескать «спасибо».
      После обхода врачей, Катерину на   каталке увезли в перевязочную, где обработали шов. Санитарки, перекладывая девушку на кровать, дивились: «В чем только душа держится: кожа да кости - концлагерь в натуре!». На тумбочке около кровати поставили дезинфицирующий раствор, разрешили есть все, что глаза видят и не видят, но только в небольшом количестве и все перемолотое. Женщины помогли больной приподняться на кровати, положили ей на колени поднос и поставили на него тарелку с супом.  Катя    зачерпнула ложкой суп и попыталась проглотить – есть не хотелось, о чем было сообщено подругам по палате. На что Нина сказала: «Так правильней от голода умирать: расходов меньше и государству, и родителям! Ты, что с ума сошла -  ешь через «не могу» - каково твоим родным будет, если и вправду   копыта отбросишь! Ты себя в зеркало видела? Нет! Как жаль! Осталось немного, чтобы на такую прелесть посмотреть себе самой -  добраться до зеркала, для чего и нужно то всего ничего: съесть один кусочек хлеба и одну тарелку супа! Ешь, тебе говорят, и не брыкайся!»
        Раздался стук в дверь, затем просунулась голова   мужчины, которая весело спросила:
- Девочки, как у вас дела? Тяжелобольных боле нет? Можно мы к вам вечером забежим на огонёк «козла за бороду подёргать»?
- Не вопрос, - ответила, подбоченись, Нинка - Только, вот ребенка    накормим.  Как    раз до вечера, похоже, уговаривать придется!
- Ну, мы с товарищем после   ужина к вам нагрянем - картишки свои принесём! Клянусь, не краплёные! – поклялась голова и исчезла за дверью.
- Ты съешь первую ложку через силу, потом вторую -  не зря говорят, что аппетит приходит во время еды -  ласково предложила Лена - Давай, начинай потихонечку.
      Катя послушно принялась за первое, потом незаметно смолотила пюре с ненавистной парной котлетой и все запила компотом. Передав поднос Лене в руки, девушка мгновенно провалилась в сон.
       Молоденькая симпатичная медсестричка разбудила пациентку, ввела в худенькое тельце пенициллин, пожелала всем доброго вечера и ушла.  В палате уже горел свет, принесли ужин. Катя сама села на кровати, ей подали поднос с кашей и молотой вареной свеклой – очень хотелось есть. «Значит, на поправку пошла!» -  весело   возвестила Нина.
         К семи часам в палату подтянулись два мужичка   с игральными картами и двумя табуретками. Женщины освободили стол, обтерли мокрой тряпкой клеенку. Все расселись по своим местам: Нина играла в паре с Зиной, Лена заняла место для зрителей. Раздали карты, сделали первый ход, мал-по-малу игроки вошли в азарт: «Я мигал тебе - бросай даму, а ты, как будто, слепой!  Смотри, смотри на меня прежде, чем «дуру» делать!», «Ниночка, ну как мы их сделали! Еще немного и под стол полезут кукарекать!».
        Кате наскучило лежать на кровати.  Накинув больничный халат, девушка подошла к Зининой кровати, примостилась на краешке и стала следить за игрой, ничего в ней не понимая. Лена, заметив удручающий взгляд, начала шепотом на ухо комментировать ей правила кидания карт.  До Катерины медленно, но верно стал доходить смысл игры.  Лена и Катя увлеченно обсуждали ход игры   и пропустили момент, в котором начали мешать игрокам сосредотачиваться на игре:
-  Лен, как можно научить приведение играть в «козла»?  -  с деланным удивлением спросил мужичонка по имени Митька – Приведение, лет то тебе сколько? Детям до шестнадцати лет -  в карты играть запрещено!
-Лет мне -  двадцать первый годик пошел! – похвасталась Катя – так что, с «табу» у меня все в порядке! Да, вы дяденьки, не серчайте -  вдруг сгожусь!
- Сколько, сколько тебе лет!? – удивился мужичок по имени Вовка -  Может, ты еще и замужем?
- Нет, не замужем я! На выданье! Никто не берет! -  развела руками Катерина, притворно вздохнув.
        Компания разразилась хохотом. В дверь палаты деликатно постучали, больные удивленно уставились на дверь – после восьми вечера посетителей в отделение не пускали. Дверь тихонько открылась и в проеме нарисовалась фигура Гришки, несколько стушевавшегося под пристальными взглядами болеющих.
- А я поняла, кажется, к нам свататься пришли! Приведение закрой рот – вон какой красавец на тебя смотрит – вылитый принц! – первой, как и положено, нашлась, что сказать Нинка.

       Катя медленно встала с насиженного местечка на Зининой кровати и пошла на встречу парню.  К Гришке приближалась худенькая   девочка в сером больничном халате. Подойдя вплотную к нему, посмотрела на   него своими темными с какой-то особенной поволокой глазами и насмешливо спросила:
- А   такой я тебе нравлюсь?
- Нравишься! Очень! – тихо ответил парень, не понимая, что с ним происходит.  С тех пор, как он увидел её в актовом зале школы, его голову сверлила мысль: «Но почему она?!».
- Пойдем в холл! – донеслись до него слова Катерины.
       Она взяла парня под руку и медленно повела к дивану, расположенному в закутке между холлом и коридором. В холле работал телевизор, больные смотрели художественный фильм после новостей. Удобно разместившись на диване, Катя спросила:
- Как ты меня нашел?
- Галку в магазине встретил, спросил, как у нее дела. Она сказала, что у нее все очень хорошо, но вот с сестрицей не все в порядке. Я перебивать   твою сестру   не стал, зная её болтливость, и, конечно же, все выведал про тебя, вплоть до номера палаты, в которую тебя положили. Врачи Варваре Степановне сказали, что в   твоем организме инфекция, завелся какой-то микроб, нужно дотянуть до лета и обязательно уехать на юг, чтобы южное солнце его убило.
-  Конечно юг убьёт микроб, но вряд ли всё восстановит в животе! Я слишком запустила болезнь – горка стала её развязкой! Меня скоро выписывают, и я уезжаю в институт! Болезнь ещё долго будет преследовать меня и потому свет клином на мне не сошелся - останемся хорошими друзьями, у тебя все впереди: новая работа, учёба - жизнь разгоняется, и грех такое время ни на что потерять. Надо использовать его на полную катушку: работать, учится, влюбляться, рожать детей, строить свой дом! Уже поздно – тебе далеко добираться! Не жалей меня -  как - нибудь вылезу! Пойдем, провожу до выхода, чтобы санитарки бузу не подняли!
- И всё-таки разреши мне к тебе приходить? – Григорий умоляюще посмотрел на Катерину.
- Приходи, но только пустыми надеждами голову себе не забивай! Время расставит всё на свои места! – как-то непонятно по-взрослому ответила девушка.
     Молодые люди поднялись с дивана и медленно, прогулочным шагом направились к выходу. Резко остановившись, Григорий, пристально посмотрев в глаза девушки, наклонился   к её лицу   и крепко поцеловал Катерину в губы.
- Я не буду прощаться с тобой! – прошептал юноша, оторвавшись от нежных девичьих губ.

 Зарисовка двенадцатая. Бледно-голубой фон, внизу коричневые треугольники. 

          Самолетом Катя вылетала с аэропорта в Пулково на Минводы. В Ленинграде в   начале июня шел холодный дождь, местами   вперемежку со снегом. Таксист, подвозивший девушку в аэропорт, предупредил о возможности отмены рейса из-за непогоды. Но все обошлось, и через три часа самолет совершил посадку в аэропорту Минвод. Катерина на ходу скидывала с себя кримпленовое пальто и мохеровый свитер. С трапа самолёта девушка входила в благоухающую розами теплую темную южную ночь. Истощенная в борьбе с болезнью, Катерина почувствовала, как всю её заполняет состояние покоя и блаженства.  Она и представить себе не могла, сколько бы    потеряла    в жизни, не соприкоснувшись с этим маленьким   уголком огромного земного шара.
       Частник, подвозивший путешественницу к санаторию «Москва», в пути с присущим кавказским   гостеприимством показывал местные достопримечательности -  девушка не останавливала его: в десять часов вечера    юг уже погрузился в темноту и из окон быстро несущегося по серпантину автомобиля ничегошеньки было не видно. Через какое-то время водитель на полуслове замолк и пристально посмотрел на девушку. Катя вся напряглась.
- Что-то случилось? -  с тревогой в голосе спросила девушка.
- А вы кому в   правительстве приходитесь родственницей? – округлив   черные глаза, поинтересовался   абориген.
- А почему вы меня об этом спрашиваете? – удивилась пассажирка.
- Так ведь санаторий правительственный -  в нем одни члены правительства и их семьи здоровье поправляют -  объяснил всё «бомбила».
- Не совсем так - там есть места и для друзей членов правительства и их семей – рассмеялась русская красотка.
- А вот интересно как становятся друзьями членов правительства и их семей? -  не унимался водитель.
-  Думаю по-разному - уклончиво ответила Катерина.
         Как-то поздним вечером она возвращалась из   актового зала института после репетиции по   случаю грядущего осеннего бала: студенты с разных факультетов и курсов готовили праздник, посвященный осени, красочно   воспетой   Пушкиным. Укрывшись зонтом от дождя, Катерина, не спешно, шла по дорожке среди газонов   в думах о прекрасном и вечном, как вдруг её отвлёк звук, похожий   на стон.  Приподняв повыше лица зонт, в десяти шагах от себя увидела девушку, стоящую на мокром   асфальте рядом с двумя большими дорожными сумками.  Поравнявшись с незнакомкой, Катя остановилась около прехорошенькой студентки-первокурсницы, вероятно, запоздавшей к началу занятий, на лице которой четко обозначились две дорожки от слез. «Ну что, тяжек труд студента ?! – весело спросила Катерина девушку - Давай вместе попробуем донести твою ношу до общежития! У тебя какой факультет? Экономический! Значит по пути будет!».  Мокрые от дождя и усталые от тяжести сумок   девчонки ввалились на вахту общаги. Катерина попросила девушку показать паспорт вахтерше. Та достала из сумочки паспорт и подала его пожилой женщине. Вахтёрша долго смотрела на паспорт, затем в какую-то книгу, потом на незнакомку, ещё порылась в каких-то бумажках и произнесла: «У меня на вас никаких распоряжений нет! Я не знаю -  куда вас заселять!». Нервы у первокурсницы не выдержали: она медленно сползла по стенке, села на корточки и, закрыв   лицо руками, разрыдалась: «Я же говорила маме! Я же говорила маме…». Что именно она говорила маме ни Катерина, ни испуганная вахтерша узнать не смогли, а потому, оставив девчушку в истерике, стали решать, куда её пристроить хотя бы на ночь – не выгонять же на улицу в такую непогодь и темень. Катерина, что-то вспомнив, крикнула вахтерше «Я сейчас, мигом!», понеслась на второй этаж к своей комнате. В комнате девочки пили чай с булкой и вареньем «Где тебя носит? - поставив чашку на стол, строго спросила Вера – Ты чего такая взбалмошная? Случилось что?»  Катя рассказала подругам об оказии, девчонки прониклись сочувствием: для приезжающих родственников в складчину была приобретена раскладушка. Неугомонная Катя привела горемычную к своим девочкам, те напоили её горячим чаем. Во время чаепития   выяснили, что девочка   приехала из Кисловодска, а на занятия запоздала по причине воспаления легких, приобретенного во время сдачи вступительных экзаменов в холодном Ленинграде. Прожили они   неделю впятером, по происшествию которой   им было дозволено узнать, что   живут они   с   дочерью высокопоставленной особы, проживающей на Кавказе и возглавляющей оранжереи по разведению и выращиванию цветов: сим товаром в любое время года и время суток   снабжался Кремль. Проблема с проживанием дочери высокопоставленной особы была решена сразу же по возращению декана с какого-то семинара в Москве: он    второпях перед отъездом, забыл передать записку коменданту общежития, согласно которой «потеряшка» заселялась в двухместную комнату на третьем этаже общежития для «экономистов». Студентка-первокурсница по имени Оля не забыла   рассказать своей маме о приезде в Ленинград, а её мама добро не забыла. Вот так, для восстановления своего подорванного здоровья, Катерина оказалась удостоенной местом в санатории «Москва».
      Машина   уже давно въехала в освещенный затейливыми фонарями город. Водитель, напевая песенку на своем родном языке, сделал последний поворот и подкатил железного коня к крыльцу красивого высокого белого здания, окруженного парком.
    Девушку поселили   в одноместный номер с видом на парк и возвышающиеся вдали горы. В регистратуре для неё лежало письмо от Олиной мамы, сообщающей о том, что Кате   нужно быть готовой к круизу по Кавказу: в четыре часа утра в субботу    ожидать у центрального входа в санаторий машину.
       Ровно в назначенное время Катерина стояла под вязами, ожидая машину. На улице веяло прохладой -  солнце только что всходило, как бы потягиваясь, поднималось после сна, выпуская лучик за лучиком.  Девушка была одета   в синие джинсы чисто американского происхождения от фарцовщиков, в оранжевый трикотажный батник польского пошива и легкие бежевого цвета босоножки на невысоком каблуке чехословацкого производства происхождением из склада горторга, который возглавляла Варвара Степановна, не теряющая надежду привлечь к дочери женихов. Завидный наряд её дочери стоил три месячных оклада советского инженера. «Рафик» подкатил к девушке бесшумно, открылась дверь, и   до Кати донесся   возглас водителя:
 -На Кавказе длинноногих и стройных любят! Как жаль, что ты не блондинка - я блондинок люблю!
- Павел, чего дурака на себя   напускаешь – любит он! Люби жену и двоих детей!  Тоже мне, кавалер нашелся! А ты чего стушевалась -  не ожидала   такого громкого приема? Залезай! Занимай местечко рядом с Олей   -  знакомиться будем! – веселым голосом говорила красивая женщина с темно-синими с прищуром глазами – Я, Фаина Сергеевна - Олина мама. Позади меня сидит Павел Васильевич, рядом с ним Анна Петровна, а вот здесь разместилась Галина Михайловна – все   люди серьезные, из министерства финансов, стало быть, из Москвы. Иди к Ольге -  она вчера прилетела на каникулы.
     Поздоровавшись со всеми и назвав свое имя, девушка прошла по салону и плюхнулась на заднее сиденье рядом с Ольгой.
- Я рада тебя видеть! – тихо сказала Оля.
- Ну, как сессия - помощь не потребуется! – так же тихо спросила Катя.
- Нынче на «государственные» сдала – вздохнула подруга – сама дивлюсь.
     Ольга не тянула ни один предмет, но человек была хороший – без подлинки. Она ко всем относилась радушно, не любила ссор, склок, интриг и разборок. Катерина оценила её качества и старалась помочь девушке в учебе, к которой у той не было никаких талантов. Мать Оли приготовила дочь к семейной   жизни - девушка хорошо готовила, шила, вязала, разводила на подоконниках диковинные цветы. В ненастную холодную погоду, когда не хотелось вылезать из-под одеяла, вдруг раздавался стук в дверь, и на пороге появлялась Оля в фартуке с тарелкой свежеприготовленных пирожков, или печенья, или пирожных, или чебуреков. Со словами «Как хорошо, что тебя Ясина подобрала на дороге!», Вера объявляла праздник: девчонки быстренько одевались, мылись, ставили чайник на общей кухне, разбирали обеденный стол от завалов книг, журналов, тетрадок с конспектами. Приведя себя и вокруг себя всё в порядок, студентки чинно садились за стол, как будто они относились к сословию аристократов и завтрак им каждое утро в порядке вещей подавали к столу слуги. После чаепития, длящегося не менее двух часов, в ненастье, все дружно собирались и шли прогуляться в парк – хорошее начало дня с достойным завтраком всех сплачивало и лишало дурных помыслов.

- Товарищи-гости, вы люди здесь новые, местных обычаев не знаете, поэтому предупреждаю – вежливость здесь имеет высокую цену, с местными жителями в спор не вступайте - мы живем и ходим по их земле -  девушки услышали голос Фаины   Сергеевны.
- Ну, вы уж слишком, дорогая Фаина Сергеевна! – возмутился Павел Васильевич – Их земля! Когда   русские вступили на их землю, то не забыли с собой прихватить для них образование, индустрию, искусство живописи, музыки, актерского мастерства! Да, мы преследовали свои стратегические цели – укрепляли границы! Но что тут поделаешь - аборигены гордый и горячий народ, а потому безумный в мести, и месть не предполагает разумную организацию. Мы пришли на их землю не нищими   за милостыней, наша миссия была миролюбивой!
- И все-таки, Павел Васильевич, если мы считаем себя умной нацией, то тем более нам не следует вести себя вызывающе. Представьте себе, к вам приезжает гость и не терпящим возражения тоном начинает указывать, как вам жить: что есть, где спать, как детей воспитывать, как здоровье поправлять, куда мебель ставить! Не понравится вам, даже если он в тысячу раз будет прав. Здесь нужна дипломатия! А это - штука тонкая! - спокойно возразила Фаина Сергеевна.
          Катерине из детства вспомнился мальчик Слава, ненадолго приезжающий к соседке на летние каникулы из Ленинграда. Вел он себя нагло, на всех смотрел свысока и равных себе не видел, поэтому с ним никто не дружил. Как-то жарким июльским днем Катя с    Галкой возились в высохшей канаве напротив дома, увлеченно сооружая дорогу во «дворец», сооруженный из глины и битых кирпичей, оставшихся после ремонта печей в доме. Девочки так увлеклись своим занятием, что не сразу заметили соседского Славу, сидевшего на корточках на мостке через канаву и наблюдающего за постройкой «дороги», которая не получалась, особенно сход с берега канавы. «Эх, вы! - вздохнул мальчик и спустился в канаву – Отойдите в сторону!». Девочки выполнили указание, поднялись на мостик и без особого интереса стали наблюдать за его действиями. И то, что они увидели, их изумило. Слава виртуозно сложил из кирпичей сход с берега и из камешков выложил дорогу, похожую на мозаику. Неприязнь к мальчику переросла   в уважение. Мальчик, закончив работу, отряхнул пыль и песок со своих шорт и ног, посмотрел на   деревенских девчонок сверху вниз и молча направился к дому соседки. Сестры заворожено смотрели на совершенство, боясь прикоснуться к сооружению и разрушить его. Но неуклюжая Галка, оступившись на берегу канавы   при попытке воткнуть ветку   березы вместо дерева, кубарем скатилась по игрушечным крылечкам, перемешав кирпичи и камешки в одну кучу.  Девчушки до вечера пытались восстановить красоту, но у них ничего   не получилось. Катя   весь оставшийся день не разговаривала с сестрой, обозвав её «кувалдой». Странно было другое: на следующее утро мальчик Слава весело приветствовал сестер, и в его голосе отсутствовали нотки зазнайства и высокомерия. Катя никак не могла   понять перемены в отношении к ним.  Теперь поняла: мальчик по выражению их лиц увидел восхищение его трудом и уважение   к нему за то, что он может сделать то, что они очень желали сделать, но не имели способности.
 
      Дорога вела путешественников к Зеленчугской обсерватории.  Станция расположилась на   высоте   более двух тысяч метров над уровнем моря, и службу   в ней нес единственный в мире   телескоп диаметром 6 метров.  Катерина почувствовала приступ тошноты, но решила не добавлять хлопот присутствующим: глубоко дыша, сдерживала рвоту. «Вот те раз – в кои-то веки можно увидеть такие красоты, и как к некстати   привязалась морская болезнь в горах» - с тоской подумала Катя. Подъехав к обсерватории, «Рафик» остановился. Кроме Катерины, бледными из машины вышли женщины из министерства финансов. Но как ни странно, при   утреннем ветерке, дышать стало полегче и девушка даже услышала   хвалебные слова экскурсовода в адрес обсерватории.
        Обратная дорога оказалась легкой и веселой.  Кате безумно понравился Кавказ: его ласковое солнце; седые горы; зеленые, покрытые травой луга на склоне гор с пасущимися на них низкорослыми коровами и пушистыми овцами; реки с грохотом и ревом   несущие   по склонам   гор свои воды, до блеска шлифующие их подножие.
       Кавказ очаровал девушку своим гостеприимством и теплом. Она не услышала крика товарок, не   увидела пьяных болтающихся под ногами где не попадя мужиков, не услышала, режущих уши, похабных слов. Люди разговаривали спокойно, не на ходу, обратив все   свое внимание на человека и стараясь угодить тому своим ответом.
      К пяти часам по полудню, компания подъехала к кафе, уютно примостившемуся на небольшой площадке между двумя поросшими лесом холмами. К немалому удивлению гостей, оказалось, что для них приготовлен обед, и подаваться он будет на скатерть, разосланную в беседке у подножия холма. Гостям предложили снять обувь, освежиться в маленьком водопадике с чистой горной холодной водой. Все предложения были приняты единогласно. После процедуры освежения, Катерина почувствовала дикий голод. Подойдя к беседке, к радости своей обнаружила скатерть уже заставленную тарелками с овощами, фруктами, шашлыками, лавашем, зеленью, соками. В центре всей композиции возвышались бутылки с белым и красным грузинским вином. Девушка удобно разместилась рядом с подругой на мягком коврике.
        Павел Васильевич разлил вино в высокие стаканы. Весело посмотрев в сторону Катерины, Фаина Сергеевна подняла наполненный вином стакан и торжественно произнесла:
- С Днем рождения тебя дорогая! На этом годике у тебя заканчивается юность! Да, благословит тебя господь за твое доброе сердце! Ура!
   
Зарисовка   тринадцатая. Фон бело-розовый, внизу узкие полоски – серая и черная.

           С Кавказа   Катя явилась домой к верхушке лета ранним июльским утром. К её приезду родители сделали ремонт на кухне, и теперь на месте большой деревенской печки с лежанкой стояла аккуратная печь с плитой, духовкой и небольшим выступом для сушки обуви и одежды. Девушка внимательно осмотрела печь, притворно вздохнула и произнесла в сторону бабушки, к тому времени хозяйствующей в доме -  родители уже были на работе:
- Бабуль, ты же говорила, что меня жених на печке найдет, и где он меня теперь искать будет? Ну вот, опять замуж не выйду! Какая оказия!
- Ну, любишь ты из себя умную построить! -  в тон внучки ответила бабушка – Тебя и без печки возьмут -  вон какая красота расцвела! Юг тебе на пользу пошел! Да и приоделась ты со вкусом, невычурно. Женщину издалека узнают по трем манерам: по походке, по одежке и по гримасе на лице.
- Не верю бабуль! Соседка наша   Нюрка и ходит кособочась, и одевается кое-как, и лицо у неё вечно недовольное жизнью, а ничего - замуж вышла и троих детей родила – с сомнением возразила девушка.
- Я тебе о женщинах говорю, а ты о Нюрке – какая Нюрка женщина? Корова она! Женщина до самой старости остается женщиной! И замуж она выходит по божьей воле – по любви! Молодая ты ещё – многого в жизни не понимаешь! – заворчала бабушка, ставя на стол   старинный самовар.

       Вечером у Ясиных собрались все близживущие родственники поглазеть на Катьку и послушать её рассказ о юге.  На юг деревенские ни разу не ездили, впрочем, как и на север то же.  Юг представлялся односельчанам страной, в которой жители нигде не работают, а   только предаются отдыху и чревоугодию. Катерина сидела на лавочке около родного дома. Рядом с ней расположилась вся её шумная родня: на скамейке, на лавочке, на табуретках сидели мама, бабушка, тетки родные и двоюродные, сестры родные и двоюродные, вокруг сидящих бегали ребятишки, приходившиеся кому племянниками, кому детьми, кому внуками. За   возможность   расслабиться и отдохнуть от сует девушка любила такие вечерние посиделки уставших за день людей. Она очень старалась общаться незаносчиво, добродушно и с юмором.
- Кать, ты там на юге, небось, только о сенокосе и думала?  - прищурив с хитрецой глаза, спросила родная тетка.
- Сама удивляюсь -  как это я о нем забыла – притворно ответила Катя и продолжила – Юг – это место, где все отдыхают, и никто не работает. Как-то все само по себе получается   - и перемещение, и лечение! Чего ерунду спрашиваешь? Для одних - отдых, для других – работа. Чего-то я не помню случая, с тех пор как себя помню, чтобы хотя бы один раз меня сенокос пропустил!
- Кать, а ты видела Эльбрус?  - спросила двоюродная сестра Маша, дочка тетки.
- Видела! Очень высокая гора, на её вершине лежат снега, ниже видны скалы, а еще ниже зеленые луга. Она стоит много веков гордо и независимо - её невозможно победить и разрушить! – воодушевленно ответила Катя.
- Ух, ты, как красиво говоришь! – смотрела восторженными глазами на сестру Маша.
- Она не только красиво говорить умеет – она ещё красиво поёт! Ей в институте голос поставили – похвалилась сестра Галка – А ещё она хорошо стихи читает! Расскажи какой – нибудь стих! А!
- Чего тебя на лирику потянуло! Влюбилась в кого-то! Так ты, девица - красавица, не замужем ли?! – с сарказмом в голосе произнесла невестка бабушкиной сестры.
- Уж и помечтать нельзя! Замужем и жизнь закончилась что ли? -  не сдавалась Галка.
- Одна жизнь закончилась – другая началась. Детей родила - так расти их себе на радость! А зачем назад оглядываться – вчерашним хлебом всю жизнь сыт не будешь! – парировала родственница.
- Не спортись! Я   запомнила стих из учебника по литературе поэта Николая Заболоцкого:
                Что такое   красота?
                И почему её   обожествляют люди?
                Сосуд она, в котором пустота,
                Или огонь, мерцающий в сосуде!
- Ты, когда приехала? – Катерина услышала голос   одной из четырех подруг -
Что время не было навестить меня? – накинулась на Катерину подруга детства Алла.
- Не кричи – я сегодня утром приехала! Не видишь - отдыхаю! – успокоила Катя подругу – Ты   нас своим криком напугала! Я забыла, о чем   так увлеченно врала! Ну вот, все опять начинать сначала! Люсь, повтори, что ты сказала про любовь!
- Какая любовь! Собирайся на танцы в Комсомольский парк – там сегодня из областного центра ВИА будет играть! Иди, переоденься! А пока ты переодеваешься, я вместо тебя, твоих родственников поразвлекаю!
      Катерина, не сопротивляясь, пошла переодеваться. Наряжалась она спокойно, время от времени за окном раздавался взрыв хохота: подруга - мастерица травить анекдоты. Через минуты двадцать Катерина   вышла к родне, резко замолчавшей. Женщины внимательно разглядывали её наряд. Девушка, обутая в белые босоножки   с затейливо завязанными ремешками в виде цветка, одетая в юбку, напоминавшую формой и цветом колокольчик, шелковую белую кофточку без единого шва, с висевшей на изгибе локтя    белой кожаной сумочкой в виде мешочка, представляла собой   обложку журнала мод.
 - Кать, какая   ты красивая! -  воскликнула Маша, глядя на сестру восхищенными глазами – Я, когда вырасту, то же такой же стану!
- Станешь, станешь, если будешь хорошо учиться   и каждое утро   зубы чистить! – задумчиво сказала её мать.
- Эх, мне бы её годы, я бы королевой по городу ходила, а вокруг меня туча парней вилась – проходу не давала! – мечтательно произнесла Галка.
- Завидуешь сестре?  А как я тебя уговаривала не выходить рано замуж? Забыла? Её бы годы!? - передразнила Галку Варвара Степановна - Ничего не потеряно - попробуй доживи до её лет – каждый год доживай до её лет, а она все равно   тебя старше будет! А куча   парней то тебе зачем? Любовь одна дается на всю жизнь -  вот её и береги, а не сбережешь -  туча парней не поможет счастье обрести! Ну, какая ты все-таки неумная!
- Ладно, будет вам, ссорится из-за Катькиных нарядов -  предложила Алла – пошли уж мы   на автобус!

          Подруги «под-ручки», осторожно ступая на каблучках, направились к автобусной остановке.
- Дорогая моя подружка, зачем мы поедем   с одного конца города в другой его конец? Мы чего в Ленинграде разных ВИА не наслушались? Рассказывай правду! – шепотом потребовала Катерина.
- Кать, ты же знаешь мою маму -  она от кого-то узнала о моих отношениях с бывшим начальником, и теперь караулит каждый мой шаг! Ей все время кажется, что я к нему собираюсь сбежать, а у него жена, дети! Она говорит, что он, таких как я, по три штуки в кабинете пропускает каждый день! Говорит про него гадости! Слушать тошно! – заскулила Алла.
- Насколько я помню, ты встречаешься с ним уже четыре года и пока, ты работала у него секретарем – вы занимались сексом у него в кабинете.  С тех пор, как ты уехала учиться, ты под любым предлогом приезжаешь домой и сбегаешь к нему   в гараж, где он тебя имеет. Каждый твой приезд обходится твоей матери в копеечку, а он даже тебе дорогу не оплачивает. Что-то здесь не так! Что-то здесь не сходится, а что не понимаю!  -  разозлилась Катерина, не видя никакого здравого смысла в поступках Аллы.
- Кать, ну какая же ты жестокая -  я его   очень люблю! И он меня то же -  он не может бросить больную жену и маленьких детей! Разве это сложно понять! – заплакала Алла, полчаса назад с неподдельным цветущим лицом рассказывающая весёлые анекдоты Катиным родственникам.
- Одно я поняла точно -  ты сейчас едешь к нему, а я служу   предметом для отвода глаз    твоей матери! Домой, конечно же, мы вернемся вместе – подвела итог Катерина и вздохнула: проболтаться целый вечер одной на танцах не очень-то заманчивая перспектива!  Интересно там скамейки есть? Подпирать стену стоя, ужасно не хочется!
     Подошел автобус – толпа молодежи ввалилась в него с гоготом, смехом, шуточками, песнями. Настроение   у Кати прибавилось, да к тому же на следующей остановке в   автобус вошла бывшая одноклассница подруг Люба, которая ещё   не вышла замуж и в поисках счастья с радостью поехала за компанию на танцплощадку в Комсомольский   парк, который почтил своим присутствием ВИА из областного центра. 
      Наговорив   Любе о том, что Алла отправляется на примерку платья к портнихе, девушки   разошлись. Танцплощадка сверкала разноцветными огнями, вокруг и внутри её шумела   молодежь. Со всех сторон, огражденного железными прутьями танцпола, на случай беспорядков дежурили милиционеры и дружинники. Катерина, физически не переносившая большое скопление народа, почувствовала дикую усталость, ей   захотелось присесть и никого и   ничего не видеть или, ещё лучше, бежать   отсюда куда   глаза     глядят. Но Любаша оказалась очень расторопной напарницей -  она в один миг нашла свободные места   на скамейке и неведомо откуда притащила две бутылки лимонада. Девушки молча пили лимонад и наслаждались   мелодиями   песен в исполнении ВИА за оградой танцплощадки, не решаясь ступить на неё   из-за   боязни быть раздавленными толпой.  Невидимый   певец душевно тянул    песню:
                Как это все случилось, в какие вечера,
                Три года ты мне снилась, а встретилась вчера …
 Любаша   рассказывала последние сплетни – кто женился и на ком, у кого кто родился и когда, кто развелся и вновь женился и тому подобную чепуху: Катерина и половины не знала людей, о которых трепалась   одноклассница. Слушая  болтовню  напарницы, Катя  понемногу  успокоилась  и  занялась  любимым  занятием: созерцанием   действий  и  движений   отдельно  взятых  людей  -  она  глазами  выхватывала  из  толпы  человека  и  старалась  определить  его  пристрастия,  желания,  характер:  вот  на  площадку  ступил  парень,  смотрит  на  всех  исподлобья, в  карманах  брюк  руки  сжаты  в  кулаки,  явно не  в  духе,  тогда  зачем  пришел  мешать  другим  веселится – наверное,  неразделенная  любовь,  ищет  соперника,  чтобы  с  ним  поквитаться,  а  сам  из  себя  ничего  не  представляет; вот  стройная  накрашенная  девушка  подает  билет  контролеру,  смотрит  на  него  свысока  с  сожалением – боже  какое  ничтожество!,  а  приходится   общаться  и  с  ним – то  же  пустое. Катя повернула голову в другую сторону и встретилась   с синими глазами Гришки. Он смотрел на неё   с удивлением и восторгом. Рядом с ним, крепко держа его за руку, стояла   высокая статная, склонная к полноте, девушка и смотрела в сторону сцены на певца. Катя помахала рукой в знак приветствия, Григорий то же помахал ей рукой, стараясь, чтобы жест не увидела   подруга.
       Тут, откуда не возьмись, на их скамейку, как комары, налетели парни и со словами «Почему такие красивые и одинокие» понесли развлекательную программу   в массы.  Старались во всю -  кто предлагал пиво, кто сигареты, кто конфеты, кто потанцевать, кто попеть под гитару. Катя с Любой   растерялись от неожиданного нашествия гостей и их предложений. Один из парней, заметив их изумленные взгляды, обратился к товарищам «Не нравимся мы им! А почему? Что   вас не устраивает? Вы скажите, девчонки!». Первой что сказать почему-то нашлась Катерина: «Ребята, мы рады, что вы нас заметили! Здесь столько народа и нас никто не замечал! А вы вот нас заметили! И это льстит нам!». Девушка старалась говорить громко и внятно. На что один из парней, прищурив колючие глазки, сказал, «Парни, да она над    нами издевается! Да мы с тобой, знаешь, что сделаем?». Парень не успел рассказать, что он с ними сделает, – его окрикнул молодой человек в летной кожаной куртке, попросив    подойти к нему. Нехотя повинуясь, буян направился к позвавшему его.  Юноша в летной куртке   терпеливо подождал, когда к нему подойдут и, наклонившись к уху дебошира, начал   что-то выговаривать. Забияка слушал внимательно, изредка бросая взгляды в сторону девчонок. Парень в кожаной куртке громко спросил: «Лады?», последовал ответ «Лады! А жаль! Как жаль!». Вожак рукой махнул друзьям, и ватага потянулась к нему: минута и они растворилась в толпе. Исчез и человек   в лётной кожаной куртке.
- А вот и я! – сказала весёлая Алла.
- Алла, не знаю, как Люба, но я уже устала -  я же почти с   поезда! Пошли домой! Или возьмем такси!  - заканючила Катя.
- Мне то же надоело здесь быть! Музыканты уже не попадают в такт, да ещё   вдобавок нас за что-то желали наказать! – застонала Люба.
-  Как это наказать?  -  неподдельно испугалась Алла.
- Да, все обошлось - какой-то парень выручил! Подвыпившие парни решили с нами повеселится! -  успокоила её Катя.
       Троица направилась к остановке такси. Не дойдя до остановки метров сто, девушек ослепил   свет фар мчавшейся прямо   на них машины. Девчонки в испуге отскочили на край обочины. Машина   резко затормозила. Из автомобиля вылез парень в летной кожаной куртке и, указав рукой на такси, сказал:
- Сударыни, милости просим, за всё уплачено, спокойненько добирайтесь до дома!
- Ты, джин из бутылки, по какому случаю нам такая халява? Кому и чем мы обязаны? -  на   всякий   случай   спросила Катя.
 Парень вытаращил на неё глаза и затараторил:
- Насколько я наслышан от своего брата Гришки, вы та самая девушка, которая всегда найдет время и место во что-нибудь вляпаться! Да бы, сохранить брату нервы я подогнал вам машину, правда, за услугу платил братишка – я здесь ни при чем! Живу я здесь!
Все поставил на свои места двоюродный брат Гришки.
-А, сам то, он где?» – спросила Алла.
-Мадам, какая вы любопытная! – легко уклонился от ответа парень.
- Да, любопытная – не унималась Алла – и, вообще, с каких это пор, Гришка стал так заботиться о своих нервах! Кто-нибудь мне объяснит? А?!
         Катя, переглянулась с Гришкиным родственником, подошла к открытой дверце такси и, ничего никому не объясняя, устало буркнула: «Водитель ждет! Садитесь! Поехали!».

Зарисовка четырнадцатая. Фон розовый.

            Григорий пешком возвращался от Анечки под   утро с одной окраины    на другую   окраину города.  Неприятное   чувство   вины перед Анечкой   сверлило душу: девушка ждет признания в любви и   предложения выйти за   него замуж. Но ему теперь уже точно понятно, что   любит он   другую и, если осмелится, то замуж позовет только   ту другую.  Полгода   не видел, думал всё - забыл, а увидел, понял, что время любовь не убивает. Гришке   захотелось напиться – надо как-то успокоиться! Тормознул такси, водитель втридорога продал бутылку   водки - пил с горла взахлёб, мозг отключился – полегчало малость, ноги сами донесли его до дома. Сняв и подкидав куда попало свою одежду, парень грохнулся на кровать и сразу провалился в черную бездну. Очнулся   под вечер - голова раскалывалась, во рту и горле   пересохло. Позвал отца.  Отец   вошел в комнату   сына с кружкой   воды. Молча глядел, как чадо   судорожно осушает   сосуд. Забрав опустошённый стакан из рук сына, сурово сказал:
-Ты, мальчик гуляй, да не загуливайся! Я тебе   сколько раз говорил, что пить эту дрянь можно только на краю жизни, а ты какую погибель чувствуешь? Какого тебе лешего от жизни надо – она и так перед тобой расстилается! Чего не пожелаешь – всё тебе на блюде с    золотой   каёмочкой приносит!
- Пап, запутался я: сплю с одной, а люблю другую! Что мне делать?
- Мужиком быть! – крикнул отец   и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
        «Легко сказать! Мужиком быть! Ему уж все равно - есть любовь или нет её на свете: он уже старый для неё! Что значит быть мужиком – ничего не объяснит, а только ругается! Надо тему друганам подкинуть! Так сказать, развить мысль, может истина и обнаружится! Да, обнаружится, только в вине!» - горестно вздохнув, Гришка скинул с себя одеяло и пошел умываться.
         В деревне парил субботний   июльский вечер – пахло сеном, молоком, вениками. Хозяйки уже под жарким июльским солнцем просушили перины и подушки, поменяли постельное белье, намыли полы в доме, натопили бани, приготовили ужин и ждали мужиков и детей с сенокоса. Мужики на сенокос уходили рано – косили траву в росе, к полудню к ним на помощь с граблями и вилами на плечах подтягивались старшие дети. В добром семействе работа спорилась – подростки ворошили сено, собирали его    в валы, взрослые складывали ароматную сушеную траву в стожки или стога. Уставшие   за день, утомлённые солнцем, люди медленно возвращались домой по пыльным просёлочным дорогам меж   порыжевших полей. Тяжёлый труд приносил покой – корова будет сыта, а значит, с голоду не умрем!
         С паршивым чувством   вины и   раздражением на невесть откуда свалившуюся на него любовь, Григорий направился в сарай – там притаилась зависть местных пацанов, подарок деда, сверкающая   никелем оранжевая чешская спортивная «Ява». Такой тачки в округе верст на сто ни у кого не было. Парень лишний раз к ней не прикасался из-за боязни разбить её и себя, даже перед девчонками не красовался. Юноша на малой скорости вывел свою технику до шоссе, посмотрел задумчиво вдаль, прикрепил шлем, нажал на газ и резко рванул с места. Он летел на железном коне по пустующему вечернему шоссе с бешенной скоростью, поднимая в крови адреналин до немыслимого уровня. Красивый ездок в хорошем седле   представлял собой завораживающее зрелище – гонщик, слившейся воедино с ревущим металлом, рассекал пространство и время.  Вот где свобода! Вот где воля! И все становится простым и понятным!

Зарисовка пятнадцатая. Фон розовый-розовый. 

            Распаренная в бане до полуобморока, Катерина доплелась до дивана в гостиной.  Поход на сенокос удался на славу: тело от усталости не чувствовало ни рук, ни ног. Напрочь   отсутствовало желание думать головой и двигать языком.  Шел одиннадцатый час вечера.  Белым ночам на смену тихо   приползали   поздние сумерки. В доме перестали хлопать двери, стихли разговоры, шум и суета сошли на нет - наступила тишина: трудоёмкий день быстро погрузил домочадцев в сон.
        Веки слипались, Катя приближалась к сновидениям.  Визг тормозов под окном заставил девушку быстро очнуться. Не очень отчетливо соображая, кто так громко нажал на тормоза под окном, она встала с дивана и подошла к открытому окну - под окном, заляпанный с ног до головы грязью и пылью, на шикарном мотоцикле восседал Гришка, упершись   ногами о землю.
- Ты откуда прилетел и зачем?  - поинтересовалась девушка, усаживаясь на подоконник.
- Я прилетел    к тебе на крыльях любви! –пафосно ответил Гришка.
- Такой грязный? – зевая, спросила девушка.
- Есть немного! – ничуть   не сокрушаясь по поводу своего вида, ответил Гришка, слезая с мотоцикла.
- Ты бы вот помыла, покормила - не каждый же день к тебе рыцари прилетают на белом коне! А ты рот разинула и смотришь как испуганная ворона! Нехорошо это! -  говорил парень, устанавливая мотоцикл на подножку.
- Ладно, иди   в баню, я   бельё чистое принесу! -  странно, но Катерина повелась на шутку.
- А, не боишься?  -  поинтересовался Гришка.
- Волков бояться -  в лес не ходить!  - с вызовом   ответила девушка и, хитро прищурив глаза, спросила - А сам-то не боишься меня?
-  Когда сюда ехал – то был первый испуг! Пошли теперь за вторым испугом! – твердо сказал парень и направился через огород в сторону бани.
       Добравшись на цыпочках до   старого   громоздкого комода, изо всех сил стараясь не шуметь, Катя вытащила   старенькую папину рубашку с короткими рукавами, холщовые брюки, пару новых носков и Женькины плавки. Сбивая шлёпками росу с травы, девушка подошла к бане и поскребла ногтями о дверь.
- Заходи уж, чего   деликатничать? Не на банкет с дипкорпусом идешь! – услышала она в ответ.
      Катя открыла дверь в предбанник и увидела Гришку, сидящего на лавке и прислонившегося спиной к стенке приперетка. На его коленях лежало полотенце - парень только что покинул полок после парки: от молодой упругой груди исходил пар, волосы   мокрыми прядями   прилипли к его красивому лицу.
-  Сколько дури из тебя вышло! -  войдя в предбанник и оставив за собой открытой дверь, сказала девушка.  Положив на соседнюю лавку чистое белье, села рядом с ним, испытывая сильное желание провести своим языком по его горячему плечу. 
- Если меня желаешь, то поимей осторожно! Я – девственница! – хрипло прошептала она и исполнила свой соблазн: провела кончиком языка по его плечу.
- Девственница   на пятом курсе института -  это анекдот! – весело прошептал ей на ухо юноша.
-  И все же, я тебя предупредила!  - томно глядя в   синие   бездонные глаза избранника, произнесла соблазнительница.
- Я вот только    одного понять не могу – ты, почему дверь открыла? –   оторвавшись от её губ, спросил он.
- Вход в глухую стену   дома упирается!  Пусть луна   свидетелем будет! - отозвалась желанная.
         В проём двери ворвался лунный   свет.

Зарисовка шестнадцатая.  Фон светло-розовый   с узкими черными полосками.

           После горячей   июльской   ночи Григорий зачастил к Кате. Варвара Степановна, не на шутку   испугавшись   крутого поворота в судьбе дочери, выждав случай, когда в доме, кроме её и Кати, никого не   было, начала тяжёлый   разговор:
- Я вижу, ты очень сильно   увлеклась этим   парнем! Ты влюблена и на твоих глазах разместились очки   с розовыми стеклами! Беды   в этом страшной нет -  мы, бабы, все через   это прошли. Любовь -  коварный зверь, подкрадывается бесшумно и беззвучно.    
- Мама, ты, что   такое говоришь!  Он меня любит, и я его люблю! Я не хочу   с тобой разговаривать! -  закричала дочь.
- Но тебе придется хотя бы меня выслушать! О том, что ты не можешь    иметь детей, знаем только ты да   я! Перенести   такую операцию и остаться без дефекта – просто   невозможно ни теоретически, ни практически! У тебя один шанс из миллиона забеременеть! Не морочь парню голову! Расскажи всё, как есть и попроси его оставить    разговор в тайне -  не надо, чтобы   о тебе вся   деревня трепалась! До тебя Гришка встречался со здоровой   девушкой - ты встряла меж   ними! Не знаю, на тот момент ты тешила свое   тщеславие или действительно полюбила   парня, но то, что он мог   иметь полноценную семью – это факт! – не давая возможности, вставить слово дочери, рубила с плеча горькую правду мать. – Ты сегодня же все   расскажешь ему! Ты   хорошо меня услышала?  Вот и славно!
          Поздно вечером, как уж теперь   случалось часто, Гришка забежал к девушке. Они уединились в Катиной комнате. Изменение в настроении   возлюбленной   не в лучшую сторону юноша заметил сразу, немного поколебавшись, покраснев, спросил:
-  У тебя что-то случилось?  Ты часом ни того?
- Чего того?  - не поняла Катя.
-Не забеременела? – выдавил из   себя слова   паренек.
- Нет, все намного хуже и сложней!  -  с трудом подбирала слова девушка - В твой   приход ко мне в   больницу я не   решилась сказать, да и ни к чему это было - у тебя была своя жизнь, у меня своя. Ну, в общем, врач, который делал мне   операцию, сказал, что он сделал всё что мог, но детей я возможно иметь не буду! Один шанс на миллион! И, если ты рассчитываешь в дальнейшем   на серьёзные   отношения   со мной, то очень прошу -  хорошо подумай и, ещё, поклянись, что никому об этом не   расскажешь – я доверила тебе   тайну и, сделав её достоянием округи, чести себе не прибавишь! Я виновата – поставила тебя перед выбором! И ещё - в силу   своего   идиотизма, я не позволю использовать себя в качестве любовницы! Говорю тебе на тот случай, если ты примешь неоднозначное решение! Тебе сейчас лучше уйти   и подумать обо всем   без меня! Нам обоим нелегко! Как бы там не было, я тебя очень сильно люблю!  - Катерина закончила исповедь, последней фразой, смягчив удар. 

Зарисовка   семнадцатая. Фон   голубой   с вертикальной   черной   полоской.

           Григорий вышел от Катерины   подавленный.  Мысль напиться    пришла в голову сразу же.  Ему стало себя   жалко -  при чем здесь дети! Он желает только одну её, и никто ему   не   нужен! Секс с   ней - вершина блаженства! А она не понимает - морочит ему голову какими-то детьми. Где   они и где дети!  Зачем им дети! Любовь    закончится, и разбегутся   они в разные   стороны! Причем   здесь дети!  Стоп, а закончится ли любовь? Ни она, ни её родители   не позволят   ему бесконечно таскаться   по ночам для   развлечений!  Этот цветок   не позволят растоптать, даже если он не способен дать   всхожие семена! Какая дурь! Пойду, напьюсь!
        Гришка   ушел   в запой   на   три дня.  Мать сбегала в медпункт выпросила для   чада   больничный   лист. На вопрос отца -  по какому случаю праздник, сын   ответил, что все бабы   курицы и   дуры. Илья Иванович сидел на краю кровати сына и шуршал в   руке папиросой. Резко поднял голову, посмотрел в упор на стену, ничего на ней не видя, и стены то же, сказал:
- Тут, видишь какое дело - да все бабы одинаковые, как, впрочем, и мужики. Но, ты посмотри вокруг, ведь, не сходятся же люди с кем попало и как попало. Животные и те по запаху спариваются! Природа! А против её как попрешь! Вот, ты всеми фибрами души сопротивляешься ей, а она сильней тебя! И тянет мужчину к женщине под частую вопреки всему и всем, но только не вопреки природе! Много людей пытаются её перехитрить, да не тут-то было! Сильна её власть над душами! Любовь невозможно убить, если это любовь!
- Пап, а ты маму любишь?  - неожиданно спросил сын.
- Нет! – отрезал отец – Погибла моя любовь в бомбежку!  А, с матерью твоей мы сошлись от одиночества! Вот и живем особями - души наши в одну не слились! И, вроде, все неплохо, а счастья нет!
      Отец поднялся, высокий, без времени сгорбленный, с морщинистым лицом, рано поседевшими волосами - время его жизни не пощадило. Повернулся в сторону   сына, посмотрел на   него сверху   вниз   и в сердцах   сказал:
-  Дурью, ты парень, балуешься, не видел ты в жизни тьмы, как могли тебя оберегали. Чуток о камешек споткнулся – огромную проблему рисуешь! Бедненькому плохо! А в лагерях баланды не хочешь лет десять похлебать? А после   бомбежки не желаешь у обезумевшей   от горя матери мертвого ребенка из рук забрать, чтобы земле предать! Горя вы не видели! На мужиков не похожи! Жрёте напропалую горькую, якобы забываются от горя!  Какое такое у вас горе!?  Забываются они, оправдание своей   беспутней жизни ищите! Тьфу, противно на вас смотреть!
      Илья   Иванович, тяжело   ступая, вышел из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. Стук   двери   отозвался ударом молотка по больной Гришкиной голове. «И правда из чего я проблему строю -  мне, кроме Катерины никто не нужен. Зачем придумывать что будет и как! Да, никто этого не знает! Зачем все усложнять! Фу, как болит голова! Надо спросить у матери таблетку!».
       Август подходил к концу - уже похолодало. Хозяйки в домах   подтапливали   на ночь печи. Поздним вечером   к Ясиным неожиданно заявился Григорий и, переступив порог, заявил:
- Варвара Степановна и Михаил Васильевич! Я люблю вашу дочь и прошу вас отдать   мне её в жены!
Сказав   предложение, как заученное стихотворение, Гришка густо покраснел.
- Да, ты Гриш, чего у дверей стал, проходи, не стесняйся! Невеста твоя   на лежанке греется! Ты уж лучше у   неё согласия спроси!  - давясь смехом, предложила Варвара Степановна.

Часть II. Лето.

Зарисовка первая. Тон ярко оранжевый, в центре черный   квадрат.

           Катерина тихо ходила из комнаты в комнату новенькой двухкомнатной квартиры со всеми удобствами - подарок   молодому специалисту от руководства совхоза «Завидово», приуроченный   к свадьбе. Она   наслаждалась счастьем -  любящий   муж, шикарная квартира, высокооплачиваемая    работа и подарок родителей автомобиль «Москвич».  Что ещё более   желать от жизни! Люди говорят, для   полного счастья нужны дети.  Наверное, но им вдвоём с Гришкой   и так пока хорошо!
       Раздался звонок   у входной двери.  Катя, на всякий   случай остановилась на миг около зеркала в прихожей, глянула на своё счастливое отражение и открыла дверь. На пороге стояла средняя сестра Аллы Иришка:
- Кать, мама очень просит тебя прибежать к нам! Что-то Алка заболела! Мамка сказала, чтобы ты быстро бежала! – запричитала с порога Иришка.
- Я сейчас мигом! Только мужу записку напишу, чтобы не волновался на счет меня! – ничего не понимая, засуетилась Катерина.
       Всунув ноги в сапоги, наспех накинув пальто с капюшоном, Катерина рванула следом за Иришкой.
      Влетев в дом, Катя увидела   заплаканную мать подруги Нину Захаровну. Женщина, не церемонясь, втолкнула подругу дочери в угловую комнату и плотно закрыла   за ней   дверь. Алла   бледная с растрепанными волосами лежала на   кровати со скомканным постельным бельём.
- Что с тобой? -  с неподдельным ужасом на лице прошептала Катя.
- Рожаю я, преждевременно! Не знаю, почему начались роды!   На седьмом месяце беременность – губами говорила Алла.
- У тебя же порок сердца! Надо срочно «скорую» вызвать! – закричала Катя и, спохватившись, закрыла рот руками.
-  Я без году врач, буду говорить тебе, что делать! Ты ничего не бойся! Схватки уже отошли. Начались потуги! Прими дитя! – у Аллы явно силы   были на исходе.
-Хорошо! Будь, по-твоему! Я только сниму пальто и попрошу таз с теплой водой! – стараясь успокоится, заговорила Катя.
- Ничего не надо! Ребёнок не подаёт признаков жизни! Вы с мамой заверните его в пеленку   и положите рядом со мной! А я с ним на небе встречусь! Я, знаю, бог меня простит! Никому не отдавай дитя, если вдруг …! -  теряя сознание, прошептали уста Аллы.
  Катерина в миг выскочила из комнаты.
- Иришка, срочно беги в магазин, там телефон – вызывай «скорую» – скажи - у твоей сестры очень высокая температура и она потеряла сознание! Живо – одна нога здесь, другая там!  Нина Захаровна нужен таз с теплой водой и чистое полотенце! Все быстро! И никому, кроме   матери и врачей, в комнату не входить!  - жестко    приказала Катерина домочадцам в количестве пяти ртов, не считая Нины Захаровны.
       Захлопнув за собой дверь комнаты, Катя   направилась к Алле, но услышала писк, оглянулась в поисках мыши, ничего не увидела. Писк повторился. Катя пошла на звук, остановилась около Аллы, сдернула   с её одеяло - у ног подруги, в кровавом месиве, запутавшись в пупке, шевелилось нечто живое. Со страхом, встав на колени около кровати, Катя   дрожащими руками нащупала живой комочек.   Действуя на чисто женском инстинкте, взяв ножницы со столика, стоящим рядом с кроватью, она отрезала   пуповину и перевязала младенцу пупок. Алла лежала неподвижно, не издавая ни одного звука. В комнату Нина Захаровна внесла таз с водой и чистое полотенце. Катерина, почти ничего не соображая - сердце стучало как барабан, в висках под давлением пульсировала кровь - опустила ребенка в воду, смыла с него кровь и родовую грязь, завернула в пушистое полотенце и положила на кресло. Крохотный мальчик слабо попискивал. А Алла молчала.
      Быстро прибывший к месту события, врач скорой помощи констатировал смерть матери новорождённого дитя. Алла лежала на кровати, закрытая белой простынёй. В морг её не везли, так как она состояла на учете и у Нины Захаровны были на руках все документы о болезни дочери.
      Врач    скорой помощи, глянув на попискивающий сверток, грозно спросил:
- Чей ребенок?
Нина Захаровна плакала, Катерина отрешенно молчала.
- Я спрашиваю – чей ребенок? Я вызываю милицию! – угрожающе сказал врач.
- Мой, недоношенный, родила здесь же   от страха! Нина Захаровна не знала, что я беременна! – замямлила, отводя глаза в сторону, Екатерина.
- Говорите, ваш, а что гинекологу предъявите?  -  резко спросил врач.
- А, гинекологу предъявите меня! – вдруг закричала Катя – или вы не человек и не понимаете - какая участь ждет дитё: никому ненужный будет предоставлен сам себе! Никому не нужный мой папа, десятилетним ребенком, скитался по лесам вместе с беженцами, когда   его родителей   немцы   расстреляли! Никому ненужный! 
         Выпустив «пар», подавленная случившимся у неё на глазах, молодая женщина взяла живой комочек на   руки и прижала к груди.
      Врач по рации вызвал   вторую машину скорой помощи. Подошел к Катерине, взял за плечи и, смотря прямо ей в глаза, четко произнёс:
- Все, что зависит   от меня – я сделаю!  И даже договорюсь с заведующей родильным отделением - сегодня суббота -  она дежурит. Но как вы предъявите ребенка своим родным!  И последнее, скажем, щекотливое -  у ребенка есть отец! Может он будет рад рождению сына, а вы   его счастья отцовства лишаете?
- Был бы рад, она   уже   давно   замужем была бы!  Найду я его и скажу – это ваш сын!  А он   мне -  спасибо тебе, дорогая, за радость   такую и   откуда же   ты безмозглая дура   решила, что это мой   ребенок? А родным про дитё объясню просто - мол, не знала, что беременной   хожу. Женских дней давно не было: у меня   цикл нарушен -  по полгода не приходят   и это для мужа не секрет. Заболел живот -  побежала к Алле: она на   гинеколога учится, ну, то есть училась, а тут такое!?  - складно сочиняла Катя.
- А вы подумали, как муж отнесется к неожиданному прибавлению в семье? – не унимался   доктор.
- Как хочет, так пусть и относится! Его воля! Ребенка не брошу – будем думать, что подруга не зря за мной послала - у меня своих детей не будет: четыре года назад врачи приговор вынесли -  грустно ответила Катя, затем, резко повернувшись в сторону матери Аллы, запальчиво потребовала - И, вы, Нина Захаровна, поклянитесь, что не нарушите последнее завещание дочери!
      Нина Захаровна зашлась в рыданиях, в комнату   входили люди. Прикрытая широкой спиной врача, Катерина со свертком, замотанным в старую шаль, проскользнула на улицу - её ждала медсестра и вторая машина скорой помощи.


Зарисовка вторая. Ярко голубой фон.

    
            Машина скорой помощи доставила   Катю с дитём в приёмную комнату родильного    отделения.  Им навстречу спешила полноватая   женщина лет пятидесяти. Предупрежденная   по рации врачом скорой помощи о приезде матери с новорожденным   недоношенным дитем, заведующая родильным отделением   успела    собраться    с   мыслями, и поэтому   действия её   напоминали приказы командующего армией. Она   распорядилась забрать ребенка у Катерины и отнести его в специальный   блок роддома, в котором размещалось оборудование   для выхаживания недоношенных детей.  Отослала медсестер с наставлениями «Не отходить от рожениц в предродовой! А эту я сейчас здесь посмотрю!». Оставшись наедине с Катериной, она быстро заговорила: «Идешь в гинекологическое   отделение на первый пост и ждешь   меня   там!  О твоём приходе медсестра предупреждена! И никаких глупостей не делать! А   ещё лучше – не открывать рот! Ты, меня поняла? Здесь тебе все равно находится нельзя!». Затем повернулась к Кате спиной и побежала искать детского врача, чтобы с его   помощью поместить новорожденного «под колпак».  Катерина, оставленная в одиночестве, вдруг остро почувствовала   нереальность происходящего! Опустошенная, уже теперь тупо все воспринимающая, она медленно вышла из приёмного помещения родильного отделения и направилась к другому крылу здания.
        Безразличная к окружающему и суетящемуся вокруг неё, молодая женщина сидела на стуле возле   первого поста медсестры. В то же время женщинам, соскучившимся по жизни за окном, Катя представляла интерес. Они шепотом пытались выведать у медсестры   причину долгого присутствия на посту   незнакомки.  Медсестра отмахивалась от разговоров: «Мол, велено больную держать здесь до прихода дежурного врача».
        Мария Ивановна, так звали заведующую родильным отделением, появилась на первом посту в отделении гинекологии   только после восьми часов вечера усталая, замотанная родами и истериками рожавших   женщин. Пригласив Катерину   в ординаторскую, врач   грустно спросила:
- Ты хотя бы посмотрела - кого родила: мальчика или девочку?
- Мальчика: я же его мыла! – отрешённо ответила женщина.
- Да, уж, история! Сколько лет работаю, а в такое приключение вляпалась в   первый   раз! – почему- то развеселилась доктор – Сейчас тебя переоденут и отведут в пятую палату. Очень хорошо подумай - какую ответственность ты берешь на себя! Что разумное ты скажешь мужу! Врач скорой помощи твой «диагноз» на латинском передал! Бог милует – обойдёмся без милиции! Наперво, тебе   введут успокоительное лекарство. Отоспись, утро вечера мудренее! Я с тобой в понедельник переговорю! Иди на пост -  медсестре все указания   на счет тебя даны! А мальчика то ты спасла! Слабенький, но жить будет! Пока подключали его к   аппарату - всё голубка в окно билась! Прощалась видно! Иди, иди -  не слушай меня старую!
     Катя тихо   закрыла за собой дверь ординаторской и пошла на медицинский пост. Медсестра, заполнив необходимые реквизиты в истории болезни и облачив в больничный   халат «роженицу на дому», отвела её в пятую палату. В палате   стояли четыре койки, одна из них недавно заправленная чистым бельём, ждала Катерину. Молодая женщина доплелась до неё и   в глубокой задумчивости уселась на краешек кровати, сложив руки лодочкой между коленями.
- Ты кто?  -  высокая полная женщина потрясла её за плечо.
- Никто!  – прошептала Катя и неожиданно для себя самой заплакала – сначала тихо, сглатывая слезы, затем громко навзрыд, закрыв лицо руками. Полная женщина с   удивлением произнесла: «Во даёт, молодая, а уже истеричка! Случилось то что?».  В палату спешно вошла медсестра с суднышком, на котором   лежал завернутый в стерильную пеленку шприц. Медленно вытащив шприц из вены, медсестра почему-то глубоко вздохнула, помогла Катерине положить голову на подушку и стала ждать погружения больной в сон.

Зарисовка третья. Фон бледно-розовый с черной    каймой внизу.

         Холодным ноябрьским утром   Катерина стояла у гроба подруги. По древнему обычаю одетая в наряд невесты, мертвая Алла лежала в гробу с умиротворенным лицом, навеки закрыв глаза, унося с собой никем   непонятую   её любовь, её   надежды, её мечты.  Хоронили девушку всем миром: семья бедная - деньги с миру собрали   на гроб, на похороны, на памятник. Народу на проводы в последний путь собралось много – соседи, подруги, одноклассники, несколько студентов, коллеги по работе матери, в полном составе работники сельсовета, даже представители местного Комитета комсомола -  Алла в школе была бессменным комсоргом.
           Катя спокойно обводила глазами толпу, пытаясь высмотреть в ней виновника сего зрелища. Она не собиралась, как зверь, наброситься на этого человека и обвинить его во всех бедах и грехах. Она хотела понять: ради кого подруга без оглядки на всё и всех сгорела на ложе любви.  Однажды Катерина видела этого человека мельком в темноте, когда он подвёз Аллу к автобусной остановке, на которой её ждала Катя, лица не запомнила, но как его зовут и где он работает подруга ей поведала, но под большим-большим секретом.  Ради собственного спокойствия Катерина поклялась себе ни при каких обстоятельствах не произносить его имя   вслух. Женщина разочарованно вздохнула, не выделив из толпы ни одного   субъекта, ради   которого можно было бы поставить на карту свою жизнь.  Алла была одной из многих, проходящих через его кабинет и гараж, хорошеньких молодых дурех. Они доставались ему легко. Женщины мнят о своей неотразимости ровно столько, сколько мужчины мнят о своих достоинствах!  Сиё мнение с обеих сторон ослабевает прямо пропорционально их возрасту. Если оно со временем   не ослабевает – значит, человек ступил на стезю маразма.
           Григорий тронул жену за локоть. Наклонившись к её уху, прошептал:
- Ты хорошо себя чувствуешь? В твою сторону, о чем - то шушукаются тетки! К тому   же ты очень бледная!
- Я себя хорошо чувствую! Или почти хорошо! Я не знаю – мне все равно! Очень устала – врачи, говорят, это   состояние вызвано   сильным стрессом – одним словом отходняк! – нервно дернула плечами женщина.
- Тебя   отпустили из больницы домой или только на проводы! – с надеждой в голосе спросил муж.
- Домой, выписали послеродовый больничный лист и отпустили на все четыре стороны!  -  чувствуя, как   подкатывает раздражение, и, стараясь сохранять спокойствие, Катерина внятно выговаривала слова.

          Григорий узнал о том, что случилось в тот   злополучный день   ближе к ночи. Заявившись домой к часам шести вечера после ремонта машины в гараже, и, обнаружив на трюмо в прихожей записку «Я у Аллы», Гришка   решил, что жена с подругой «зацепились языками» и потому он свободен, поэтому направился с друзьями в баню попарится и попить пивка. Часов в десять ночи немного пьяненький, Григорий, подходя к дому, не увидел света в окне спальни. На звонок в дверь квартиры никто не ответил – пришлось рыться в карманах в поисках ключа. Открыв дверь своим ключом, он включил свет в прихожей и обнаружил на трюмо всё ту же записку!? Гришка на всякий случай   окликнул жену, но никто не отозвался – тишина в ответ! Бросив пакет с грязным бельём в прихожей, он побежал к дому подруги жены. «Вот дают! Свет во всех окнах! Что за праздник себе придумали? Ну, я сейчас, женушке всыплю по первое число – совсем обнаглела: почти целый день домой не появлялась! Блин, не люблю пьяных баб!» - всё больше раздражался Гришка. Открыв дверь в коридор дома, мужчина услышал бабий плач. «Напились что ли до чертиков! Совсем крыша поехала!» - злость захлестнула мужика. С перекошенным злобой лицом, он ворвался в дом родителей Аллы, хотел было разнести ко всем чертям собачим компанию, но осекся, только открыв рот. Сестры Аллы, покрыв головы черными платками, убирались в доме.  Соседка крутилась около Нины Захаровны – та лежала на диване в большой прихожей   комнате бледная лицом, причитая «Доченька моя! Доченька моя!». Увидев Григория, закричала:
- Вона как все   обернулось! Господи, прими её невинную и грешную! Не   гневайся! А, Катерина то как! У неё все хорошо?
- Ничего не понимаю! Что случилось! – осипшим голосом спросил Григорий.
- В больницу её   увезли с ребеночком! – встряла в разговор Иришка, проходя мимо с ведром и половой тряпкой – А, Алка то наша померла! Сердце у неё отказало -  клапан закрылся. Умерла на глазах   у Катьки – ну и у твоей жены начались преждевременные роды!
            Григорий повернулся в сторону Иринки и обомлел: под иконами в углу на широкой скамье в белом платье лежала Алла.
- Как померла? Как роды? Где моя жена? – уже ничего не соображая, при этом, окончательно   протрезвев, с заметавшемся ужасом во всем теле произнес непослушным языком Гришка – Что за бред ты несешь!?
- Может и бред! Только твою жену с ребеночком отвезли в больницу -  ищи её там! Не стони!  Нам и без того тошно! – на удивление спокойно подвела итог дня Иришка и направилась наводить чистоту вокруг скамейки, на которой лежала навек умолкшая старшая сестра.

      Сбитый с толку от всего увиденного и услышанного, Гришка не знал, куда бежать и что делать!  Ему стало нехорошо, он   выбежал из дому на улицу, ноги сами понесли его к тёще – та все может привести в порядок: и дела, и мысли. Свет во всех окнах отчего дома Катерины теперь уж заставил насторожиться Григория. Двери в дом открывал бесшумно, но с надеждой услышать что-нибудь утешительное и вразумительное. Родственники жены сидели за большим столом в столовой и о чём-то громко спорили, но увидев в дверях зятя, все разом замолчали. Как   всегда, первой нашлась, что сказать тёща:
- Вишь, скрыла от нас всех! Месячных нет – задержка! Хотела удивить! Удивили – обе удивили! Кто его знает – может по жизни так заведено: один умирает – другой рождается! И плакать надо, и радоваться надо! Ну что, поздравляем! Сын у тебя! Правда крохотный, но врачи сказали – жить будет!  Катерину через три дня выпишут, а мальчика   ещё   будут месяц держать под «стеклом»! – улыбаясь со слезами на глазах, всё   объяснила теща.
- Мне бы выпить чего-нибудь! -  хрипло сказал Григорий.
- Садись, как все люди добрые за стол - за сына-то чего ж не выпить! -  предложил тесть, разливая    по рюмкам водку – Что поделать -  без приключений жить моя дочь не умеет!

           Ранним утром в понедельник, Катю подняла медсестра и повела    в ординаторскую. Там её ждала Мария Ивановна:
- Ну что, деваха, не одумалась? Это же какую ответственность на себя взваливаешь! А вдруг отец у него алкоголик! Кого вырастишь? А болеть будет? У тебя же материнского чутья   нет! – глядя в упор в глаза «роженицы», спрашивала врач.
- Мне страшно – не скрою! Вот только, а бы кого моя   подруга не полюбила бы. Болеть будет - бабушка мне поможет: она нас вырастила с пеленок!  Все мосты сожжены, и хода назад мне нет! Вчера   навещал муж и сказал, что   хочет увидеть сына!  - ответила Катя.
-  Ну, что ж, к десяти часам для тебя   будет готов послеродовой больничный лист, справка о рождении ребёнка уже написана. На счет дитя звони мне – я тебе на листочке номер телефона написала! Как начнет прибавлять в весе – заберете его домой! Удачи   и терпения! Да поможет тебе бог!  -  пожелала    доктор    пациентке.
 
      После    десяти часов утра Григорий привез   Катерину   попрощаться с подругой.    
      
      Похоронная процессия, медленно двигаясь, провожая Аллу в последний путь.

Зарисовка четвертая. Фон светло зеленый с розовыми кольцами.

        Накануне Нового года Катерине позвонила Мария Ивановна и сказала, что ребеночек окреп и его можно забирать домой.  Григорий взял на работе отгул и молодая семья, никого, не ставя в известность, тихо без шума и помпы привезли ребёночка домой. Рассудили, что все-таки мальчик родился недоношенным, и мало ли что не в порядке, а    никчёмные оханья и аханья   от родственников и друзей делу не помогут! Гриша принёс маленький живой комочек на новое место жительства и положил его на супружескую кровать. Катерина, сбросив с плеч шубейку и с ног сапожки, быстренько побежала в ванную намыть руки.  Со страхом молодые родители наклонились над мирно спящим дитём. С этой минуты начался отчет рождения настоящей семьи – что там ей временем уготовано? Катя опустилась на колени около кровати и стала медленно развязывать голубую ленту на одеяльце. Затаив дыхание, супруги молча распелёнывали ребенка – мальчик спал. Раскрыв дитя, «родители» облегченно вздохнули: ручки, ножки целы, головка на месте, все пальчики на ножках и ручках как   положено – по пять на каждой конечности. Новоиспечённая мать ещё раз с пристрастием осмотрев ребенка, обнаружила язвочку   на косточке возле ступни – вероятно, при плаче ребеночек тер одной ножкой о другую, и конечно же, мыт он был   последний раз ею самой в тазике около мертвой Аллы.  Оценив подарок подруги, проникнувшись к нему безмерным чувством жалости, молодые родители принялись за дело. Пока дитятко спало, приготовили ему жиденькую кашку; в ванной комнате установили ванночку, заполнили её водой, бросили туда же щепотку марганцовки; нагладили горячим утюгом пеленки и распашонки; замочили соски и пустышки в растворе с борной кислотой.
       Ребенок возвестил о себе громким плачем - супруги бросились к малышу: мальчик горько плакал, поднеся обе   грязненькие ручонки к ротику и поджимая ножки к животику – так плачут люди, когда их несправедливо обидели. Несмотря на жалкий плач ребенка, «родители», решили    его искупать. Ребенок успокоился   сразу же, как только его тельце погрузилось в теплую воду: купаться ему понравилось.  После купания, запеленав дитё в теплые пеленки, родители   умиленно наблюдали как он жадно сосал кашку из бутылочки. Приговорив содержимое бутылочки    до последней капельки, ребеночек   блаженно   уснул.  Довольные   собой и дитём, «родители» положили дитя в   приготовленную для него кроватку и на «цыпочках» вышли из комнаты.

    
Зарисовка пятая. Фон оранжево-черный.


         Супруги Орловы назвали сына   Андреем.  Мальчик при хорошем уходе быстро догнал    сверстников в своем развитии.  На Катерину с появлением ребенка   в доме навалилось сразу столько забот, что в пору выбежать на улицу и просить о пощаде! Непривыкшая к   каждодневному   физическому труду, избалованная родителями и бабушкой, свободная до появления ребёнка в доме от каких-либо   значимых обязательств, испугавшаяся ответственности за жизнь дитя, молодая женщина   взвалила на себя, как ей казалось, неподъёмную ношу. Она   не высыпалась, толком не умывалась, кое-как убиралась в квартире, не успевала сбегать в магазин, вовремя к приходу мужа с работы приготовить ужин, выстирать и выгладить детскую одежонку, да и, вообще, бельё.  Сама питалась на ходу – похудела до «бараньего веса».  Разрываясь   между сыном и мужем, жена перестала   следить за собой: оторвалась пуговица на пальто, и пусть -  ни с кого не будет; не успела вычистить зубы -  мои зубы, что хочу с ними, то и делаю; полетели молнии на сапогах -  обую валенки, поползли колготки   -  перехвачу   ниткой   верхушку стрелки.  В доме   появилась   неухоженная, всегда   брюзжащая, недовольная   жизнью   тень Катерины с бледным   лицом, на котором размещались только   одни карие глаза, окаймленные темными кругами.
        Григорий на первых порах пытался честно, чем мог помогать   жене – в   свободное от работы время нянчился с малышом, бегал в магазин   и к теще за продуктами, гладил детское бельё, но со временем стал замечать, что ничего не меняется. Он не понимал, почему жена так себя истязает -  радоваться надо: ребенок в семье растет здоровеньким, муж приличную зарплату в дом приносит, родители с обеих сторон свежими продуктами со своего подворья снабжают. Чего еще в жизни не хватает?  Все попытки супруга объяснить жене, что превращение себя в жертву никому не надо и в первую очередь ей самой, приводили Катерину в неописуемую ярость.
- Да, что ты понимаешь? Ушел – пришел! А я одна со своими заботами -  ни праздников, ни будней! Я не знаю, как все   успеть и при этом оставаться счастливой и довольной! Ты сам-то замечаешь, как привык к чистой квартире, чистому белью   и вовремя приготовленному обеду? Что-то, я не вижу в твоих глазах понимания!  - кричала   на всю квартиру Катя.
- Ты   сходишь с ума! Научись жить спокойно и у тебя все получится! Никто тебя не пожалеет и не полюбит, если не научишься сама себя жалеть и любить! Воли хочешь – так воля понятие относительное! Ты сначала вразуми -  что такое воля, а что в твоём представлении неволя! Для тебя неволя – за мной ухаживать, за сыном? Так   давай, я его заберу, и мы уйдем к моим родителям! И ты   свободна! Тебе такая свобода нужна?  - всё правильно рассуждал Григорий.
- Не знаю, что мне   нужно! Плохо мне и все! Устала я – к маме   хочу!  - отрешенно заканчивала разговор Катя.

        Как-то поздним осенним вечером, после приёма   пивка с приятелями, Григорий возвращался домой, внутренне   приготавливаясь к очередному    скандалу с женой.  Навстречу в темноте к нему приближалась женщина, поравнявшись с которой, мужчина весело поздоровался:
- Анюта, привет! Что ты в этих краях делаешь? - и неожиданно для себя предложил   - Темно уже и поздно, давай провожу! 
- Родственницу больную проведывала! А ты как здесь оказался? Как жизнь семейная! Как жена!  -  приветливо стала расспрашивать Аня - Проводи, коли старые тропы не забыл!
- Замуж вышла?  -  на всякий случай поинтересовался Григорий.
- Не вышла -  всё жду   своего суженного! Пойдем – вижу плохо тебе! Плетешься домой, будто   на аркане тащат    тебя звери невидимые! – отводя глаза в сторону, тихо произнесла   Аня.
         За разговорами и шуточками, молодые люди подошли к дому Анны. Дом, в котором жила   Аня, стоял   в рабочей слободке, в народе   именуемой Шанхаем. Григорий непроизвольно напрягся – ни в одном окне   не горел свет.
- А, мать-то твоя где? Уже темновато! Или у больной родственницы ночует? -  растерялся провожатый.
- На кладбище она вечно ночует! Похоронила я мать    год назад! Умерла, не мучаясь – сердце отказало мгновенно! – горестно вздохнула подруга – Да, ты не тушуйся, заходи в дом   -  чаю попьём!
        Немного поколебавшись, мужчина зашел в дом. В доме его поразила идеальная чистота - к месту или не к месту вспомнились слова   жены «Если в доме   очень чисто, значит, что из всех   его углов кричит   одиночество! Если в доме    очень грязно -  из всех его углов кричит беда!».  Молодой человек стушевался у порога: снимать сапоги -  на носках дырка; раздевать пальто – воротник у рубашки замызганный. Вот женушка удружила!
- Ты, что мнешься у дверей – раздевайся, обуй тапки – пол холодный! Я сейчас печку    затоплю: с утра дома не была -  всё выстудило! Чайник на газ поставлю! Не стесняйся! – крутясь по кухне, весело щебетала Аня.   
      Гость сделал всё, как хозяйка велела, прошёл на кухню и сел за стол, поставленный возле окна. Повернув свою голову в окно и, кроме темноты за окном, ничего не видя, подумал: «Зачем я здесь! И дом чужой! И женщина в нем – мне чужая! Даже не знаю – о чем с ней   говорить! Пока провожал, вроде о работе болтали! А сейчас -  о чем болтать! Не надо было в дом заходить!».
- Что-то не так? – встревожилась Аня – Ты скажи!
- Да нет, у тебя все так – и уютно, и чисто, и   сама   ты ухоженная, свеженькая! Одним словом, красивая! Пойду я домой - если   сможешь, то прости меня   дурака! – Григорий встал со стула и направился в прихожую, скинул тапки, сунул ноги в сапоги, на ходу кое-как накинул одежду и выбежал на улицу.
- А чай, чаю – то не попил – медленно садясь на стул, прошептала Анна, тупо уставившись на закрытую дверь в прихожей. Две горькие   слезинки покатились по её пухлым розовым   щечкам.

Глава шестая. Фон на треть сверху - розовый, на две трети -  синий.

       Раздался звонок. Катерина   удивилась: «Кого принесло? Так замоталась на работе: из садика ребенка как всегда последним забрала! Он уже проголодался! У Гришки свои ключи есть!». Поставив сумку с продуктами на стул, не успев снять с себя пальто, Катя бросилась открывать дверь. Опираясь на трость-палку, на пороге стояла её бабушка.
- Чего смотришь?  Не ждала? Вижу, что не ждала!  Я твоим родителям не сказала, что к тебе пошла! Наврала, мол, сестру проведывать в такую темень направилась! Андрейка, на ко – я тебе какую большую шоколадку принесла! – говорила бабушка, переступив порог квартиры Орловых.
«Только бы не читала нравоучения! Надоело их слушать от мужа и родителей! И, не дай бог, будет допытываться – где шляется мой муж!» - раздраженно подумала внучка. Но бабушка вдруг сказала:
- Катюш, я с внучком посижу, а ты делай свои дела-то! Делай! Старая совсем, заленилась я -  а с ребеночком   и мне   полегче будет! Он ещё дитя неразумное – не будет меня жизни учить! Иди, иди, не мешай   нам - я вот на диване сяду, мы книжку почитаем! Андрейка принеси свою любимую   книжку! Вот молодец, мальчонка! Ну, садись рядом, слушай, да шоколадкой заедай!  - говорила бабушка, проходя в гостиную и усаживаясь на диван.
      Катя поняв замысел   старой женщины, послушно пошла делать работу по дому. Без суеты   вымыла скопившуюся со вчерашнего дня в раковине посуду; обтёрла мокрой тряпкой полы в прихожей и на кухне; начистила картошки, поставила её варить; нажарила котлет, благо фарш вчера ночью накрутила; принесла с лоджии   банку с солеными огурцами; разложила в вазочке печенье; накрыла на стол и позвала бабушку с сыном за ужином вечер коротать.

      Проводив бабулю, Катя изумленно уставилась на часы – у неё осталась уйма времени на стирку белья, пока Андрюшка занимается своими игрушками. «Это же так просто - всё делать спокойно! Всё   равно за меня никто мою работу не сделает! И нечего себя закручивать на гайки! «Не можешь изменить обстоятельства -  измени отношения к ним»! Кто-то мудрый сказал! Интересно, а   сколько ему было лет, когда он эту мудрость выдал! Клянусь, что после десяти часов вечера время принадлежит только мне любимой! Клянусь не нарушить свою клятву!» - вдруг ясно увидевшая себя со стороны окружающих её людей, дала себе обет Катерина.
       Григорий своим ключом тихо открыл дверь в квартиру. Жильё дыхнула на него теплом, запахом свежевымытых полов и жареных котлет. Он прокрался на кухню: на спинке стула висела чистая выглаженная рубашка, на его сидении лежали чистое    бельё   и новенькие носки, стало быть, без дырок; на плите стояла, заботливо укрытая кухонным полотенцем, кастрюлька с пюре, в сковородке под крышкой притаились котлеты. «В дом возвращается женщина! Жизнь налаживается!» - налетел на еду обрадованный Гришка.

Зарисовка седьмая.  Фон светло-зеленый вперемежку с розовым, в углу справа - чёрный треугольник.

       Ранним апрельским утром Катерина отвела сына в садик и легкой походкой направилась на работу в контору. На улице вовсю зажигало весеннее солнце, сгоняя в ручейки остатки снега.  На высоких деревьях   крикливые грачи мастерили гнёзда. На пригреве радовались светлому утру желтые головки мать-и-мачехи.  Женщина   не шла – летела на крыльях счастливой молодости. «Как хорошо, как хорошо все кругом – и люди, и дома, и машины! Весна! Какая же я всё-таки счастливая! Столько счастья – мне одной! Я люблю своего мужа, я люблю своё дитятко, я люблю свою работу! Столько счастья и мне одной! А сколько вокруг меня хороших людей! Мне везет! Я – везунья! Мне встречаются только хорошие люди! Говорят, что люди разные бывают! А мне только хорошие люди встречаются!».
      
         В прекрасный весенний денёк положил ложку дёгтя звонок из горкома комсомола. Парторг с утра «порадовал» комсомолку: в горком комсомола надобно прибыть «на ковёр» к четырём часам вечера. Ответственные   работники решили на бюро горкома комсомола    закатать ей в личное дело   выговор    за то, что Варвара Степановна в тайне под своей фамилией в одной далёкой   деревеньке окрестила   Андрюшку, но фокус не прошёл: девичью фамилию Кати вычислили по старому комсомольскому билету. Катерина, до принципа любившая пунктуальность, явилась к строго назначенному времени. Но время тикало, а секретаря комитета комсомола   совхоза «Завидово» никто никуда не приглашал. Она сидела в коридоре на стульях для посетителей - мимо её туда-сюда сновали люди, не обращая на молодую женщину никакого внимания.  Будучи ужасно любопытной, комсомолка заприметила   суетную беготню в коридоре к кабинету с табличкой «Организационный   отдел». И потом, в конце то концов, что она здесь делает? До какого часа ей сидеть   без дела? Возня в коридоре неожиданно стихла. Катя   на цыпочках   подошла к кабинету с табличкой «Организационный   отдел» и    потянула дверь на себя – дверь бесшумно открылась. Остановившись на пороге, она громко сказала: «Я вижу у вас дела по - важнее моих дел! Поэтому вы забудете - зачем меня сюда вызывали, а я забуду о том, что сейчас вижу! Товарищи, рекомендую закусывать хлебом - так меньше пьянеешь! Да здравствует компания по борьбе с алкоголизмом!  Ура, товарищи!». Создав    эффектную немую сцену, люди с рюмками у рта с изумленными глазами - зрелище впечатляющее, Катерина быстро ретировалась из кабинета, так же бесшумно зарыв   за собой дверь.  Пока ошарашенные   её выступлением граждане приходили в себя, комсомолка   быстро добежала до автобусной остановки, села в подъехавший как раз ко времени автобус и с   весёлым    настроением   отправилась домой.
      На   утро следующего дня   её домогался   увидеть в своём кабинете   парторг, но Катерина, сославшись на занятость, игнорировала все его просьбы   побеседовать с ним. Ближе к концу рабочего дня, парторг   сам появился    у неё в кабинете. Плотно закрыв   за собой дверь, зашипел:
- Ты, что себе позволяешь, Орлова? Все же люди! Ты, что по-человечески не можешь жить?
- По-человечески – это как? – посмотрев на парторга невинными глазами, наивно спросила Екатерина Михайловна.
- Ты, что о себе возомнила, кто тебе позволил так оскорблять людей! – громко зашипел парторг.
- Ты, о чем шипишь? Чего руками размахался! Объясни, в чем дело?  - как будто не въехав в тему, захлопала ресницами Катерина.
- Ты кого хочешь доведешь до белого каления! Как с тобой только муж живёт! Мне сегодня утром позвонил Мамонтов и рассказал о твоей выходке на заседании комитета комсомола! Почему ты взяла привычку оскорблять людей! Тебе с рук сошла прошлогодняя выходка и только   потому, что они проект решения    тебе   прислали, не подумав, что ты у нас такая продвинутая, и тем самым   не прикрыли себе задницу! Признайся -  ты   же специально тогда пошла на заседание комитета, как это у тебя называется «поразвлекаться», прекрасно зная, что у нас в совхозе коров нет, и поэтому совхоз не может увеличить среднесуточный надой молока по решению комитета горкома комсомола! Мамонтову   по твоему желанию влепили выговор за формализм!  - в упор, глядя в глаза Катерины, не на шутку   заорал парторг.
- Ну, предположим, на этот раз никакого заседания не было -  ребята   о нём просто забыли по случаю дня рождения любовницы Мамонтова. Понятно, они горели желанием мне отомстить за прошлогодний промах! А Мамонтов тебе звонил, потому как за свою шкуру испугался - у него не мало завистников! Не правда ли, местечко-то у него тепленькое и уютненькое?! Узнают, что они выпивали в разгар антиалкогольной компании, забыв о назначенном заседании, а об этом обязательно кто-нибудь из его же окружения растреплет – мало ему не покажется! А насколько я знаю, он метит на повышение - в область перебраться! Полететь ему со своего поста страшно -  он ничего делать не умеет, кроме как   перед бабами красоваться! И ты прекрасно знаешь, что по пустякам я не развлекаюсь!  - теперь уже шипела Катерина.
- Ты ничего не понимаешь -  они после дурацких выходок не дадут тебе   возможности подняться выше этого совхоза!  - снова зашипел парторг.
- А скажи-ко тебе мне, дорогой товарищ, что меня не устраивает в совхозе – зарплата? Так она у меня в два раза выше зарплаты первого секретаря горкома партии! Квартира? Так, где это видано, чтобы двухкомнатную квартиру   улучшенной   планировки со всеми удобствами почти в черте города   возможно получить в момент регистрации брака! Машина? Так лучше той   модели «Жигулей», которую мы с мужем месяц назад купили, у нас в СССР не производят! Подняться выше, по моему разумению - это покинуть пределы нашей многострадальной Родины, которую терзают на части неумные   исполнители воли партии и народа! И неизвестно, кто в этой стране страшней Иван Грозный или Малюта Скуратов? За меня   не беспокойся - передай им мой комсомольский пламенный привет и билет в придачу! -  швырнув комсомольский билет на стол, Екатерина Михайловна замолчала.
- Ты остынь, а то вместе загремим под крыло КГБ! – миролюбиво предложил парторг.
- Слушай, тебе ж не трудно будет, созвать внеплановое заседание    комитета комсомола «Завидово». На повестке дня: «Недостойное поведение секретаря комитета комсомола совхоза «Завидово» Орловой Екатерины Михайловны». Таким образом, меня освободим от престижной нагрузки и тебе зачет за своевременно принятые   меры.  А изберем-ка мы на пост секретаря комитета комсомола деваху-повариху    из детского садика -  она спит и видит, как продвигается по служебной лестнице. И почему кухарке не править государством! Мы не нарушаем заветов Ильича! – озарило идеей Екатерину – Ну же, соглашайся!
-  Ну, ты, даёшь! Она же с трудом закончила школу для слаборазвитых! – вытаращил   глаза парторг.
- Но диплом повара имеет! Причем здесь   школа! Молодая, перспективная, не замужем, детей не имеет! Соглашайся -  по глазам вижу, что ты их то же хочешь прокатить! Они тебе   и директору не мало крови попортили в прошлогоднюю уборочную страду, а сейчас сев на носу! Болтаются без дела под ногами -  народ уже давно приспособился жить под их «чутким руководством», а они народ уважают за возможность иметь портфель   руководящего работника -  главный финансист совхоза вошла в азарт, уговаривая   парторга - Вот увидишь, они даже не заметят подмену.
- Ну, ты и интриганка! Ладно, подумаю! – уклончиво ответил парторг Иванов Сергей Иванович.
       На следующий день парторг объявил о внеплановом заседании    комитета комсомола совхоза «Завидово». Ещё через день на комсомольском собрании, присутствующие комсомольцы   в количестве пяти человек, но согласно протоколу, их присутствовало сто   шестьдесят   четыре человека, проголосовали за вывод из   состава комитета комсомола совхоза «Завидово» Орловой Екатерины Михайловны за поведение, несовместимое со званием комсомольского вожака. Единодушно проголосовали за ввод в состав комитета и назначение на должность секретаря комсомольской ячейки   Елисеевой Галины Алексеевны, повара детского садика «Ромашка». Ещё через день парторг   завез протокол комсомольского собрания совхоза «Завидово» в городской комитет комсомола, согласно которому девяносто два комсомольца совхоза «Завидово» проголосовали за вывод из состава комитета комсомола Орловой Екатерины Михайловны за поведение, порочащее комсомольского вожака.
      И ещё через день парторгу позвонил Мамонтов и сказал:
- Я понимаю, что вы всех нас за идиотов держите, но ни до такой же степени! Передай Орловой пламенный привет! Три – ноль в пользу авантюристки и интриганки!

        А на следующее утро Катерина, довольная жизнью, смакуя её, медленно шла на работу.
       - Екатерина Михайловна, идёшь - ворон считаешь! Вся такая в весеннем экстазе, а у нас в стране опять ЧП -   на Чернобыльской АЭС   реактор взорвался! – услышала она за спиной голос директора совхоза.
- Ну, вот почему, когда мне хорошо - случается что-нибудь нехорошее! Точно знаю, что делать сначала, нас этому учили: главное не паниковать -  в противном случае слабеет   иммунная система! – выдала несуразицу умная женщина, прекрасно понимая, что радиации плевать на чью либо иммунную систему.
         
Зарисовка восьмая. Фон белый, косая ярко-оранжевая полоса, все пространство за   полосой справа – черное.

           Извергающее   смерть горло реактора Чернобыльской АЭС, землетрясение в Спитаке и Ленинакане стало   знаком   царя Аида. Страна   сначала медленно-медленно, затем все быстрей и быстрей набирала обороты для полёта в пропасть.  Она катилась по наклонной, в ужасе цепляясь за   горы, моря и леса. Теряя   окраину, оторванную ускорением полёта, становясь меньше размером, она   сорвалась в пропасть. Долетев   до середины   расщелины, застряла, устрашающе раскачиваясь над бездной.
- Папа, надо что-то делать с деньгами на книжке -  их нужно вложить в дело, ну хотя бы купить новую машину или скот! А ещё лучше доллары! Папа, ты меня слышишь -  почти все наши деньги у тебя на книжке!  Они сгорят в банке -  нам выдадут копейки!  - умоляла Катерина отца.
- Дочка, ты чего расшумелась, как это копейки! Ты в своём уме – нам скоро по очереди должна подойти «Волга», а ты желаешь все деньги на ветер пустить! С ума, что ли сошла! -  рассердился   отец.
- Папа, оглянись! Всё дорожает, с прилавков   в магазинах   даже синяя курица исчезла! Государства больше нет! Никто, кроме нас не спасёт нас! Оглянись! – кричала дочь.
- Катерина, может ты, и впрямь гонишь горячку! – стараясь перевести разговор в спокойное течение, встрял Григорий.
- Да, пошли вы все! Господи, помоги мне уговорить тупых и незрячих! – с чувством обратилась Екатерина к богу - Они не желают не   слышать, не видеть, кроме «мыльных опер» по телевизору. Ладно, я вас всех предупредила   и потому   за последствия не отвечаю! Григорий, пошли домой - деньги со своей книжки я все   до копеечки на постройку нового дома   брошу -  кусок земли в бывшем   совхозном саду я уже взяла.
        Разгоряченная разговором с отцом, Катя бросилась к машине и села за руль.
- Ты, в таком состоянии поведёшь машину?  -  испугался муж.
- Да, в таком состоянии я повезу тебя к месту нашего будущего дома! – уже спокойно сказала Катерина.
- Почему ты мне не сказала о том, что собираешься строить дом? Почему не посоветовалась? -  теперь уже раскричался муж.
- Во-первых, я не знала - дадут мне землю под строительство там, где хочу я.  Во-вторых, куда прикажешь деньги с книжки девать? И в-третьих, нам в принципе ничего и не надо, но сыну нашему надо -  пока строим, глядишь, и время подоспеет ему жениться. Характер у меня тяжёлый -  с невесткой   не уживусь, а от государства   нынешнего никакой помощи молодым не дождаться   -  самого себя бы прокормить! И это только начало -  ад начнется с   1-го января 1992 года. А с тобой не посоветовалась, потому что тебе ничего не надо!
- Ну, что ты всё придумываешь! Завела себя и других!  Зачем нам этот дом? Миллионы людей живут и не тужат, где их дети будут жить! Живут   и радуются сегодняшнему дню!  -  взорвался Гришка.
- Я потому и говорю, что сегодняшнему дню могут радоваться   только дураки! Всё приехали! Выходи из машины!  -  сердито приказала   жена – Вот увидишь, тебе понравиться -  ты же у нас романтик!
       По мостику из гибкого горбыля, перекинутого через мелиоративную канаву, супруги вышли на поляну, поросшую кустиками ежевики, смородины, черёмухи; кое-где стояли старые корявые   яблони заброшенного совхозного сада; из зарослей кустов выглядывали молоденькие березки и липки. Пахло оттаявшей землей, с ветки на ветку куста боярышника   прыгала синица, стряхивая капли воды, оставленные   недавно прошедшим дождем. На поляне хозяйничала весна. 
 - Почему здесь?  -  уже без злобы в голосе спросил муж.
 - Потому что здесь тихо, потому   что рядом с поляной проходит асфальтированная дорога в соседнюю деревню, потому что свет и воду можно подтянуть от совхозных коттеджей, а газ от ШРП, которое   находится за кустами – чувствовалась деловая хватка жены.
- Ты знаешь, все жалеют меня, потому что я женат на тебе, а мне себя не жалко нисколечко!  Я самый   счастливый человек на свете! Ты права, место мне понравилось! -  воскликнул Григорий – Я говорил тебе, что я тебя люблю!
-Ну, конечно же, нет! – притворно надула губы Катерина - Говори скорей!

Зарисовка девятая.  Фон черный.

     С 1 января   1992 года инфляция гордо в семимильных сапогах зашагала   по стране. Все накопления граждан теперь уже в коммерческом банке превратились в фантики.
      Отец Катерины умер от обширного инфаркта ранним мартовским утром в день своего рождения. Мать обезумела от горя. А   спустя   девять месяцев за девять дней до Нового года от инсульта скончался отец Григория.  А ещё через месяц врачи поставили диагноз   сыну - порок сердца.  Муж выпил с горла бутылку водки, сел в машину, разогнался и, не справившись с управлением, на скорости, снося    ограждения виадука, в свободном полёте врезался на мчавшийся по рельсам «товарняк».

     Вся в черном, Катя с закрытыми глазами лежала, на кровати в детской. Как в тумане, в голове всплыли похороны мужа: к ней подходили люди, о чём-то   спрашивали; она давала какие-то распоряжения, деньги; вот идет за гробом мужа; люди    что-то ей говорят, суют в карманы деньги; она стоит над могилой мужа, бросает горсть земли – зачем? Всё зачем? Воздух! Где воздух!
-  Кажется, приходит в себя! – услышала голос тетки.
- Катя, Катя, ты слышишь нас! Скажи что-нибудь! Девочка, не молчи!  -  просила свекровь.
-  Где Андрейка! Он не голоден! Где мой сын! – закричала Катя.
- С ним всё в порядке -  он у   меня дома с Мариной -  подскочила тетка к кровати и наваливаясь на племянницу всем телом – Ты кричи! Кричи!
- Зачем? Всё зачем? Зачем живём? Зачем живем!  - кричала Катерина, пытаясь вырваться из-под груза придавившего её тела тетки. Но тетка мертвой хваткой прижала   племянницу к кровати: главное, надо   удержать от попытки в горячке убить себя. Выкричится -  легче будет. Через какое-то время   Катино тело обмякло, она лежала   неподвижно, вытянувшись вдоль кровати в струну, из её, широко открытых   глаз катились слезы. В ногах около спинки кровати встала свекровь. Сложив натруженные руки   на животе, тихо сказала:
- Живем   затем, чтобы   вырастить семя -  своих детей! Сами рожали – у их разрешения   не спрашивали! Ребенок у тебя болен и никто, кроме   тебя, его не вылечит! А горе излечит только время!
      Катя вновь повела глазами   - около неё стояли три вдовы. Вспомнила слова бабушки «Нету горше доли остаться молодой вдовой – всякий   мужик вонючий норовит тебя   в постель затащить, а баба его на тебя порчу навести. И не знаешь, что ужасней – за первого попавшего замуж выйти без любви или стерпеть    унижения людей   ничтожных!».
     Катя села   на кровати, уперлась глазами в точку   на стене, сжала   кулаки и громко прошептала: «Как-нибудь вылезу!».

       Зарисовка десятая. Фон белый с мазками фиолетового цвета, внизу черная полоса.

         Екатерина Михайловна уже больше часа сидела в приёмной   главы   города и района. Глава Алексей Александрович Завьялов проводил   совещание с руководителями   предприятий на предмет перспективы их   развития с целью увеличения поступлений налоговых платежей в бюджет города и района.  Бюджет трещал по швам после провозглашения очередным бездарным и проворовавшимся правительством лозунга о переходе   на демократию и рыночные отношения. Старые связи разорвались – новых связей не с кем налаживать: спрос на продукцию   резко упал по причине вторжения на рынок дешёвых неизвестно   где сверстанных и слепленных товаров из-за границы, преподнесенных под марками известных мировых брендов.  Заводы и фабрики, не выдержав   конкуренции с заграницей, «приказывали долго жить».
        За дверями   кабинета главы задвигали стульями – явный признак конца совещания. Открылась дверь и   приемную заполнила толпа мужчин с усталыми лицами. Переговариваясь между собой, они направились к ожидающим их у подъезда служебным автомобилям.
      Катя, понимая, что Алексей Александрович устал, всё-таки не решилась уйти после столь долгого ожидания. Выразительно посмотрев на секретаршу, спросила:
- Он будет сейчас пить чай?
- Пойду, спрошу и доложу о вас! – буднично ответила секретарша и скрылась за дверью кабинета главы администрации.
Возвратилась быстро с бумагами   в руках, бросив на ходу:
- Заходите, он вас ждёт!
      Катерина, выпрямив спину, встала со стула и легкой походкой в сапожках «на шпильках» грациозно вошла в кабинет к главе администрации. Завьялов встал из-за стола и направился к женщине со словами:
- Я уж   было думал, что больше   никогда не вижу самой красивой женщины на этой грешной земле! – взяв её руки в свои, приветствовал глава Катю – Я вас запомнил с того случая, когда просил   перекинуть нам субсидию на десять дней, чтобы зарплату учителям вовремя выплатить! А вот спасибо забыл сказать – нехорошо!
- Ещё успеете. Вы меня извините, я понимаю, что вы   устали -  я надолго не задержу вас. Меня привела к вам беда -  мне нужна   работа – сказала Екатерина Михайловна, усаживаясь в кресло напротив   стола Завьялова – Вы   умный   человек и понимаете, что сельское хозяйство развалено – его предали и свои, и чужие -  дай   бог, нам дожить до того времени, когда   поймём, что срубили сук, на котором сидели. У меня болен ребенок, он нуждается в дорогостоящей   операции, но денег я у вас не прошу – не волнуйтесь, на этот счет есть, что продать из имущества. А вот работы я без вашей помощи не найду – если можете, сделайте мне протеже по специальности?  Вы же понимаете – сейчас на работу в основном берут молоденьких девушек до двадцати пяти лет, а мне уже   за тридцать пять!
- Слушай, как раз и могу! Вон даже   на столе бумага валяется – мы с начальником   комитета финансов голову   сломали, кого туда руководителем назначить - какая-то функция отпадает от Центрального Банка и передаётся этому   учреждению. А ты как раз в   точку попадаешь. Сейчас вызову Людмилу Ильиничну! Я думаю, она против такой кандидатуры не будет – тоже помнит, как ты нас тогда выручила! – повеселел Алексей Александрович.
       Завьялов попросил секретаря найти начальника комитета финансов. Людмила Ильинична не заставила себя долго ждать. Глава администрации обрисовал начальнику комитета финансов своё предложение, после чего та ответила хорошо поставленным голосом:
- Назначать на должность руководителя федерального учреждения, мы не имеем права, но без нашего согласия они на этот пост то же никого не назначат. С кандидатурой я согласна. Завтра принесу   вам на подпись проект письма – и, обернувшись в сторону Катерины, предложила – Пойдёмте со мной, чтобы не нагружать Алексея Александровича беллетристикой, я вам всё расскажу и покажу.
- Ну вот, и славненько, женщины вы можете идти и всё обсудить. Екатерина Михайловна, я забыл у вас спросить – а вы, то согласны занять эту должность! – рассмеялся глава администрации.
- Я ничего не поняла, но здорово! Спасибо вам – это называется «в нужный час, в нужном месте оказаться». До свидания! -  ошеломлённая предложением, промолвила Катя.

Зарисовка одиннадцатая. Фон белый, на нём разместились вертикально   серые полоски, внизу черная полоса.
 
- Никогда не поверю, чтобы так запросто   в такое безработное время можно получить место с секретаршей и машиной! Здесь без постели не обошлось! Ты    становишься шлюхой! Мать узнает – она из тебя отбивную сделает - горячилась сестра Галка.
- Я с тобой спорить не стану – не переспорю! Каждый человек оценивает другого человека в меру своей испорченности! А меру своей испорченности не знает никто! Точно знаю, мать   ты сумеешь взвинтить на полную катушку, не пожалеешь больную женщину! Поэтому   предупреждаю сразу, как только вы напишите на меня кляузу - я приведу к вам своего ребенка, и вы его будете кормить и лечить, так как    меня   не возьмут ни на какую работу, а до пенсии далеко. И ещё, я обвиню вас в самом худшем, что может случиться с моим дитя. И напоследок!  Тебе, когда последний раз муж алименты на детей присылал?  Ты, какую по счету работу сменила из-за пьянок – всё горе запиваешь! Несчастную из себя корчишь! Муж бросил с двумя детьми на произвол судьбы! Пожалейте её, люди добрые! Ты, что думаешь - мужики от пьяных баб в восторге? Пьяная баба -  это противоестественно, все равно, что жить и сношаться с обезьяной! Что брезгливо? А каково было твоему мужу? Злостью изводиться -  не добро творить!  Ума много не надо! Короче, если очередной ушат грязи на меня выльешь – я тоже вслед за супругом отлучу   тебя от кормушки! Ты меня хорошо услышала? Уши промывать не надо? Я рада за тебя, дорогая моя сестричка!  - пригрозила Катерина – Ты, кукла с бигудями, где мать? Опять за тебя полы в школе моет?
        Катерина в гневе не услышала, как хлопнули двери, и на пороге   показалась мать с авоськами в руках.
- Катя, ты чего расшумелась и так тошно! Хотя бы ты не кричала – крика от Галки хватает и её ребятишек! Никак не думала так старость встретить! – говорила мать, кладя пакеты с продуктами на кухонный стол. 
- Мама, а чего они у тебя без конца ушиваются? – понизив тон, спросила старшая дочь.
- Здесь им сытней и теплей! Моя пенсия, да твои продукты – глядишь, и ребятишки сытыми спать легли! А квартиру у неё скоро отберут – свет уже отключили за неуплату! Дальше жилья лишится -  около неё уже крутятся мошенники   из «недвижимости» - даже сюда приезжали. Женьку попросила, чтобы он алименты перечислял «коммунальщикам» в погашение долга, так сказать, по целевому назначению, а так всё равно в бездну канут за три дня загула с подругами -синюхами! Вишь, ей квартиру не продать -  собственность на четверых оформлена!  А не будь такой воли господа, давно б уже   она её в унитаз спустила! – говорила мать, ставя   чайник   на плиту и разжигая   горелку.
- Мама, я на работу устроилась - ты за меня не переживай! Только бы Андрюшку вылечить – я сегодня возила его к кардиологу в областной центр. Врач сказал, что    операцию на сердце сыну сделают в Германии за пятьдесят тысяч евро. И ещё он также сказал, что операция и реабилитация в специализированном    медицинском центре даёт   шанс полного выздоровления ребенка – радостно сообщила дочь матери.
- Девочка моя, где ты такие деньги найдешь? – покачала головой мать, садясь с чашкой чая за стол.
- Телом заработает, проститутка! – злобно зашипела Галка.
- Мама, я дом продам. Он, правда, недостроенный стоит, но и такой   денег стоит –предложила дочь.
- Ах, дочка-дочка, об этом доме мечтали муж твой и деды, а ты их мечту предашь! Может, лучше квартиру продашь? – спросила мать.
-  За квартиру я и половины денег не соберу! А у меня мечта – сына полноценным для жизни поднять! Так, у кого мечта желанней у мёртвых или у живых!  Самой жалко до слёз дом – подхожу к нему, сердце   замирает - в памяти всплывает, как я мужа первый раз привела на место постройки, как он влюбился в это место. Дом с любовью поднят -  в нём добро обязательно поселится. Нам с тобой без мужиков с дровами то не справиться, да вон крыша протекать стала, пол в столовой скособочило. Как бы не пришлось твой дом и мою квартиру на трехкомнатную в городе обменивать! -  с тоской в голосе заговорила Катя.
-  А не подавишься наследством родительским? На-ко выкуси – а не дом тебе! –   подлетела разгневанная Галка, поднеся к лицу Катерины кукиш.
- Не бесись -  тебе ничего не оставлю. В случае обмена в долю младшего племянника Артёмку включу, а квартира твоя старшему сыну останется - Женька вытянет. Ты зубами то не скрежи, не таких видали – Катерину мало кто на испуг брал.
- Катя, а мне   твоё предложение нравится и как это я, старая голова моя, сама до такого не додумалась! -  повеселела мать – Только вот молодая ты ещё – замуж тебе надо выходить, а случись человек хороший подвернётся - ты его куда приведёшь!
- Ну, ты даёшь, мать, какой же он человек хороший будет, если ему наша с тобой квартира понадобиться? Смешная ты! – расхохоталась Катерина, обнажив ряд белоснежных ровных зубов. 

Зарисовка двенадцатая. Полоса синяя, полоса красная, полоса зелёная, внизу черная полоса.

       - Екатерина Михайловна, что в думе ходишь?  - Завьялов   шёл   по коридору администрации навстречу Катерины, спешащей к лестнице – Мои что-нибудь не то с арендой сделали? Ты скажи – не бойся!
- Ну что, вы Алексей Александрович! Всё   в порядке - договор подписан, цена по минимуму!  Мне, наверное, совет ваш нужен! Можете принять меня прямо сейчас ненадолго!  -  осторожно спросила Катерина. 
- Пойдём, у меня к тебе то же дело есть -  надо тут один вопрос   с деньгами разрулить! – подхватив   Катю за локоть, глава повернул её к своему кабинету.
Усадив Катерину в кресло напротив стола, Завьялов уселся в своё кресло, взял в руки очки за ушки, прищурил глаза и пустился в объяснение ситуации:
- У нас   такая «петрушка» получилась: наш завод «ПК ЭТО» имеет перед нами долг по подоходному налогу, но не имеет денег его заплатить. Мы же должны ему за поставленную микрорайону   тепло энергию, но то же не имеем денег.  Пока будем получать разрешение на зачёт -  испишем кучу бумаг, не считая штрафа предприятию за каждый день просрочки платежа. Помоги нам!
- Какая сумма долга?  - поинтересовалась Катерина.
- Немалая – глава   назвал цифру.
- Стало быть, делаем так! Пока в законодательстве дыра и потому прокурору тут делать нечего, завтра мы вам «ошибочно» вместо федерального бюджета загоняем нужную сумму денег в местный бюджет, вы зачисляете их в тот же день заводу, а завод на следующий день зачисляет нам на счёт в том же размере сумму долга   по подоходному налогу.  Мы её перераспределяем для местного бюджета, но «обнаружив допущенную ранее ошибку», делаем исправительную запись и зачисляем деньги Федерации.
- Ещё одно маленькое «но» -  у завода к счету в банке   огромная картотека - могут списаться деньги   не туда, куда им надо списаться -  уточнил Завьялов.
- Проблем нет – пусть завод срочно открывает новый счет в другом банке   - время на открытие счета достаточно сегодня и завтра. Пока банк шлет уведомление в налоговую инспекцию об открытии счета, пройдет не менее пяти дней. Кстати, они ещё успеют выручку на этот счет направить и рассчитаться по горящим счетам – подсказала Екатерина Михайловна.
- Умно! Приятно сознавать, что я в тебе не ошибся -  заулыбался глава администрации, посерьезнев, спросил – А у тебя какая   проблема?
- Понимаете, моему сыну   в Германии   назначили на ноябрь месяц операцию на сердце.  Пришёл счет на пятьдесят тысяч евро.  У меня есть, что продать за такую сумму   и даже больше, но перечислить деньги нужно в течение десяти дней на указанный счет, а дом за такой короткий срок я продать не успею. Мне   нужно у кого-нибудь перехватиться беспроцентным   займом! Подскажите - у кого такие деньги есть? – Катя умоляюще смотрела на Алексея Александровича.
- Так у завода и есть! – ответил Завьялов.
- Но вы же сказали, что у них огромная картотека! – ничего   не поняла Катерина.
- Это у них по госзаказу картотека, а по созданным внутри ООО деньги крутятся немалые.  Они ведь, что черти делают: открывают ООО, через которые   заключают контракты   с компаниями на   производство электрооборудования. Контракт выполняют на заводском оборудовании и не без помощи заводских работников, ни копейки не потратив за счет ООО -   выручки на откат хватает и себе! Ты думаешь, откуда у них такие автомобили навороченные. А квартиры – здесь и в Москве! Дачи! Да они любовницам не стесняются покупать квартиры в центре города. Отдашь им в залог свой дом! Я поговорю с директором - он обрадуется возможности меня купить! Ты не расстраивайся - я на новый срок   кандидатуру свою не выставлю, но мы же им об этом не скажем! И, вообще, о чём догадываемся, то же никому не расскажем! Каждый в нашей стране выживает, как может! Так сказать, занимаемся самозанятостью – обыденно, без злобы и завести, говорил глава администрации -  иди уж, маета, на работу давать распоряжения, а я сейчас   здесь гайки   закручу. Я тебе позвоню! Возьми листок, на нём на всякий случай записан номер моего прямого телефона.
       Екатерина встала, попрощалась и ушла.
       «Ишь, ты, какая женщина! Мужики на неё до уморы пялятся, а она ходит, ничего и никого не замечая! Насолил ей   сильно кто из нашего брату или   ей совсем не до мужиков – ребенка вылечить надо! Справная баба, будь, я помоложе - с удовольствием поволочился бы за ней. Эх!» - вздохнул глава, нажал на кнопку связи и вызвал к себе начальника комитета финансов.

Зарисовка тринадцатая. Фон ярко-оранжевый с зелёными мазками, внизу черная полоса.

         Завьялов позвонил Катерине через три дня после проведения обговорённых финансовых операций и попросил её зайти к нему к трём часам дня. Екатерина Михайловна появилась в приёмной   главы администрации ровно к назначенному времени. Секретарь, сообщив о   её   приходе Алексею Александровичу, сразу же предложила Катерине пройти к нему.
- Здравствуйте, дорогая Екатерина Михайловна!  Все прошло без сучка и задоринки! Сейчас у меня появится   директор завода, и ты   передашь ему свою просьбу, так сказать, при свидетелях, то есть в присутствии меня.
     В «переговорнике» раздался голос секретаря, сообщивший о появлении в приёмной директора завода. На что глава недовольно пробурчал ей:
- Ну и чего ты там его держишь, если знаешь, что я его жду!
       В кабинет вошёл красивый   холеный мужчина чуть выше среднего роста с запахом дорогого, но ненавязчивого   парфюма.
- Разрешите вас представить друг другу! Екатерина Михайловна перед вами стоит директор завода Терехов Владимир Павлович! Владимир Павлович, присаживайтесь поудобней! А вот здесь сидит виновница торжества финансовой справедливости Орлова Екатерина Михайловна! – Завьялов представил директору заводу Катерину. 
      Терехов снисходительно кивнул головой в сторону женщины. Катерина в ответ улыбнулась.  «Где я видел такую   же улыбку? Тьфу, черт, опять не засну -  буду вспоминать! Делать мне   больше нечего! А баба хороша! Старый чёрт   не разучился разбираться в женщинах! Мастерство не пропьёшь!» - подумал про себя Терехов. «Я клятву не нарушила – я не назвала его имя: его имя назвал Завьялов! Так вот почему   никто не заподозрил меня в присвоении чужого дитя – возлюбленный Аллы похож на моего мужа фигурой и овалом лица, только цвет   глаз у них разный: у мужа были голубые глаза, а у этого человека зелёные! И разрез рта, по-видимому, разный -  муж, сколько я его помню, носил усы – я и сама то знаю его губы только по прикосновению! А у этого щеголя усов нет - чисто выбритое лицо! Но хорош, красив, как бог! Ну и удружил мне глава!» - промалывала   в себе впечатление от неожиданной встречи Катерина.
- Ну, что ж приступим! – торжество объявил Завьялов и рассказал директору завода проблему Катерины Орловой.
     Терехов слушал   главу, не перебивая -  чувствовалась военная выучка. И сидел он на стуле прямо, не позволяя себе вальяжности. Завьялов закончил излагать просьбу, расслабился и откинул своё   грузное тело к спинке дорогого кожаного кресла. Директор некоторое время молчал. Потом заговорил:
- Надеюсь, вам не надо объяснять, что сумма, в которой вы нуждаетесь большая! Очень большая!  Под неё нужен залог и очень хороший залог!  - заговорил директор хорошо поставленным голосом.
- Екатерина Михайловна   предоставит возможность вашим людям оценить залог!  - сказал Завьялов, при этом, вспомнив, сколько заплатил Терехов за квартиру своей последней красотки, но вслух ничего не сказал: дипломатия – есть дипломатия – Сколько времени вам потребуется, чтобы оценить имущество – у нас на оплату счета осталось семь дней.
-  Но, здесь существует ещё одна проблема, беспроцентную ссуду я могу выдать только работникам нашего предприятия – загорячился директор. «Интересно, которого из них!» - подумал глава.
- Да, вы её можете оформить на кого угодно и   этот «кто угодно» в подтверждение факта расхода денег купит у меня дом! И потом этот «кто угодно» получит льготу по оплате подоходного налога! Я же буду выкупать свой дом, внося за этого «кто угодно» деньги   в погашение долга по ссуде, потому   как может оказаться дом вам   будет не нужен, -  встряла в разговор двух мужчин женщина - рискую только я: дом мой по истечении льготного периода по налогу с учетом бешеной инфляции в нашей стране продадите ещё   с наваром и с каким!  Надеюсь, вы не собираетесь умирать в ближайшие десять лет!
- Умирать в ближайшие десять лет не собираюсь! Но страна у нас непредсказуемая, поэтому, если и будем заключать договор с вами на выкуп дома, то только в У.Е.  Хорошо, но дело всё-таки в первую очередь касается здоровья ребенка – вдруг в этом месте вальяжный мужчина   заговорил правильно – Вы, сможете завтра с утра показать свой дом моему заму по строительству?
           Катерина в знак согласия кивнула головой.
- Хорошо, дайте мне ваш телефон домашний и рабочий - он с вами свяжется! Если, всё будет так, как вы полагаете – это, в конце концов, неплохое вложение денег! – закончил свою речь Терехов.
     Катерина, поблагодарив мужчин за потраченное на решение её личных проблем время, с позволения главы администрации, попрощалась и ушла   в свой, как теперь вдруг принято называть, «офис». 
     Когда за Орловой   закрылась дверь, Терехов внимательно посмотрел на Завьялова и спросил:
- Ну и чей это лакомый   кусочек! Уж, не ваш ли?
- Нет, к большому моему сожалению, не мой! Боюсь, что и вам он не по зубам! – устало ответил глава.
- Да, на спор – через два дня у меня в постели будет   лежать! -  самодовольно засмеялся директор завода, обнажив ухоженные дорогим стоматологом зубы.
- Проиграешь, это здесь ты такой всемогущий, а подойдёшь с ней слово молвить – могущества как   не бывало. Одним словом, Леонардо да Винчи - «Мона Лиза» -авторитетно заявил Завьялов.
- Фу, точно, а я все пытаюсь вспомнить -  где я такую улыбку видел! -  обрадовался Терехов тому, что не надо голову ломать на воспоминания.
- Не улыбка у Мона Лизы, а усмешка -  поверь старому ловеласу - поправил глава администрации города директора завода.
       Через два дня деньги на лечение сына   Орловой Екатерины Михайловны банк перевёл   с её лицевого банковского счета   на счет специализированной клиники в Германии.

Часть III.  Осень.

Зарисовка первая. Фон серебристый.

        Терехов стоял у окна – ждал прихода начальника службы безопасности. Из его головы   не выходила, делающая «под крышей папы» первые   шаги в местный «бомонд» женщина – Орлова Екатерина Михайловна. «Откуда она взялась, так легко отдавшая дом за спасение сына! Так не бывает!  Обычно приходят и просят деньги, собирают «с мира по нитке». А эта даже не торговалась! Почему? Почему она так спокойно себя вела? Что-то здесь не так! А как? И почему она застряла в моей голове, и без того перегруженной всякими   мыслями и заботами? Почему она?».

- Вызывали, Владимир Павлович? -  в кабинет   бесшумно вошёл   начальник службы безопасности   завода Белов Олег Николаевич. Худощавый, роста выше среднего, всегда чисто выбритый, с короткой стрижкой, в свежей рубашке, элегантном тёмном костюме, в начищенных до зеркального блеска ботинках Белов представлял собой образец выходца из слоёв   народных масс, с юности попавших на службу в комитет государственной безопасности страны. Терехов забрал его к себе на завод сразу после   развала СССР и ни разу   не пожалел в своём выборе: Белов по пустякам не обращался - сам разруливал, по серьёзным делам твердо стоял на своём и, в конце концов, оказывался правым.
- Проходи, присаживайся, коньяк будешь?  -  указал директор на кресло у столика в углу кабинета и сам сел, напротив.
- С утра не буду! Принять к вечеру можно, когда уже из сил выбиваешься, а с утра чего - ещё   со сна бодр и весел! -  отказался Белов.
- Ты же сюда на службу был прислан в 1975 году? – начал Терехов.
- Ну, да! Ты чего издалека начинаешь и ерунду спрашиваешь -  раз вызвал, значит, информацию с какого года я в этих местах обитаю, в отделе кадров выведал! Говори по существу -  не ходи кругом и около –начальник службы безопасности удобно разместился   в кресле и приготовился слушать задание.
- Тогда, скажи-ка ты мне, друг любезный – не встречался ли   или не пересекался ли ты с женщиной по имени Орлова Екатерина Михайловна!  - пропустив мимо ушей тираду Белова, спросил Владимир Павлович.
- Встречался - это мягко сказано! У нас, их на учёте в чёрном списке и было то всего человек двадцать!
- То есть?
- А то и есть, на учете она состояла, как «неблагонадёжная»! Диссидентка! А, теперь посмотришь, что кругом творится, так подумаешь тысячу раз, кто «неблагонадёжный», а кто «благонадёжный»! Новый список составлять надо! Не поверишь, в «благонадёжных» окажутся те двадцать человек.
- И что она натворила?
- По нынешним меркам ничего - правду в глаза говорила! Не боялась ничего и никого, потому как ниже совхоза её не понизят, а в совхозе она государству нужней была, потому как   умная   и дело своё правила!  Но, судя потому, как она Мамонтову карьеру испортила, ей в селе делать было нечего - у неё это называлось «поразвлекаться». Да с ней в то время в совхозе парторгом работал   наш председатель профкома Иванов Сергей Иванович!
- Так по ней, вроде, не видно, что она из села?
- Так село -  это деревня Борки! Какое   это село! Окраина города! Там совхоз был миллионер - они такими деньгами ворочали -  нам до них далеко!  Средняя зарплата   руководящего состава около восемьсот рублей в месяц была!
- Теперь понятно на что у неё дом построен! А про мужа её что-нибудь знаешь?
- Да ничего особенного, не выделялся, но мужик был талантливый - и слово молвить мог, и руками мастерить.  А тебе это всё зачем?
- Да дом она нам свой продала! Вот и хотел узнать о ней поподробнее! Так, ты говоришь она из Борков! А возраст её   не помнишь?
- Не помню!  Сейчас ей где-то около сорока лет!
- Около сорока, говоришь!
- Да, что ты всё «говоришь», да «говоришь»! Говори толком, что тебе надо!
- Мне нужна   полная информация о ней   с рождения и до сих пор!  Но раз она была   в «неблагонадёжных» -  ребята с КГБ тебе копию досье на неё за бутылку виски предоставят! Ясно! Два дня на сбор информации хватит!
- С «гаком»!  - поднялся с кресла Белов –Разрешите выполнять?
-Выполняй - махнул рукой директор завода.
«Ясно, ничего тебе неясно! Потому, что из Борков! Потому, что лет около сорока! Потому, что у сына её порок сердца! Ясно ему! А мне ничего не ясно! Умерла она от порока сердца! Карту видел!» - разозлившись, не зная на кого, Терехов налил коньяка и залпом выпил.

Зарисовка вторая.  Фон светло-коричневый.

        «Чего ему приспичила эта баба! Ей уже лет то сколько! Или дуры молодые надоели? Ничего не понимаю? Ладно, сказано выполнять -  буду выполнять!» - раздражённо размышлял в своём кабинете Белов, ожидая бывшего   парторга совхоза «Завидово», а ныне председателя профкома завода Иванова Сергея Ивановича.
- Случилось чего, Олег Николаевич! – подавая руку поздороваться, спросил Иванов.
- Да, ничего не случилось! Генеральному информация нужна об одной бабе – ты с ней работал.  Зовут её Орлова Екатерина Михайловна! Расскажи мне всё, что ты о ней знаешь, кроме её   разборок с Мамонтовым? Услужи -  попросил Белов.
- Баба как баба! Красивая, грамотная, упертая. В любое дело внутрь заглянет и всё -  никакого дилетантства! -  начал было рисовать образ Катерины Орловой председатель профкома.
- Ты, погоди, характеристику мне не рисуй! Начнём по порядку! Откуда она родом? Кто её родители? Когда замуж вышла? Когда родила? Где жила? Может, чего странное в её жизни случалось? Говори, что помнишь! Что помню я - тебя об этом не спрашиваю!  - растолковал, что ему надо знать, начальник безопасности.
- Ну, всего, я тоже не знаю! Её паспортные данные ты и в милиции раздобудешь. Откуда родом - коренная местная.  Люди поговаривали, что её прадед в наших краях помещиком был. Когда начали уничтожать класс богатеев, дочка этого помещика, чтобы не отправили семью за Урал, вышла замуж   за бедняка, стало быть, её бабушка. А по линии матери бабушка тоже из зажиточных крестьян. Правда, дед её по линии матери развёлся с женой, но внучек признавал. В отставку ушёл в чине полковника, стало быть, из военных он. Вот такая смесь кровей. Странного говоришь, что с ней случалось – да ничего вроде, кроме, опять же бабьих сплетен. Подруга у неё была   с детства – ну там, учились вместе, потом в институты уехали в Ленинград, правда, подруга попоздней её - всё не могла поступить в институт какой хотела. Так вот, наша то особа уже окончила институт и в «Завидово» стала работать, а подруга еще училась. Приехала подруга как-то домой вся больная, попросила мать позвать Катерину. Позвали - та прибежала. И что там произошло, кроме матери подруги, Орловой и врача    скорой помощи, никто   не знает. Но только вот, подруга   скончалась от сердечной недостаточности - порок сердца у неё   был, а у нашей особы   якобы   преждевременные роды случились и якобы она беременность свою от всех, даже   от мужа скрывала. Злые языки   утверждали, что   она детей иметь не может! Но замолчали, мальчонка рос и становился похожим местами на отца, местами на мать.
- А где подруга то жила, случаем не знаешь?
-Знаю, я на её похороны представителей комсомола привозил! Кстати, на похоронах почему-то присутствовала   наша нынешняя секретарша генерального Татьяна Петровна.
- Покажешь, где она жила?
- А, нальёшь?
- Ты ж, меня знаешь!  Чего спрашиваешь?

Зарисовка третья. Фон: треугольник   коричневый – треугольник красный.

       Белов, через знакомого врача, без труда раздобыл в женской консультации карту Орловой. Но записи в карте никакой неизвестной информации ему не дали – в карте стояла пометка о родах на дому, никакой патологии не отмечено. «Чего я уцепился за этот случай! Безнадёга! Даже, если она и не рожала, а дитё так ей досталось – врачи, что дураки улики для милиции оставлять? Ну, найду я того врача, который роды принимал почти четырнадцать лет назад, если он тогда мерзавцем не   был, к старости и подавно бога чтит! Мать той девчонки давно умерла!  Сестры толком ничего не знают – их не пустили к месту события!   Татьяна Петровна   вспомнила дивчину: подруга Орловой до поступления в институт работала секретарем у начальника цеха Терехова Владимира Павловича. Надо начать с парня!  -  Олег Николаевич приводил в порядок свои мысли по поводу поручения Терехова – Надобно бы увидеть, как   выглядит тот, о ком я догадываюсь и боюсь сказать вслух!» 
      Мальчик учился в престижной школе города. Белов подъехал к школе ко времени окончания уроков в восьмом «А» классе.  Приглушил мотор, закурил, стал ждать. Подождал недолго -  из   школьных дверей вывалилась ватага девчонок и мальчишек. Белов напрягся -  главное не пропустить то, зачем он сюда приехал. Вот он! «На маму похож, на папу! На отца он похож! Ай, да молодец, Белов!  - похвалил себя начальник службы безопасности за то, что решил поглядеть на всё это дело глазами человека со стороны, - Сейчас   подойду к нему и спрошу - чей он сын!».

- Парень, парень – это не ты ручку уронил?  - подбежал к мальчишке Белов, показывая красиво оформленную шариковую ручку.
- Не я - это точно! Зачем мне такая навороченная!  В ней паста быстро заканчивается, а стержня такого не сыщешь в нашем городе! – пояснил паренек.
- Я тебя где-то видел? Ты, случаем, не   сын Орловой Екатерины Михайловны? – сделав на лице удивление, спросил Олег Николаевич.
- А, вы откуда мою маму знаете!  -  спросил юноша.
- Так, кто ж её в этом городе не знает! Я, наверное, тебя с ней и видел   на базаре! – воскликнул мужчина.
- Может быть! Мама   ходит мясом затариваться, а я вместо охраны!  -  подтвердил паренёк – Ну, я пошёл ребят догонять. Извините!
       Мальчик, поправив на плече рюкзак, быстрым шагом направился к одноклассникам. «И походку его, ни с чьей не перепутаешь!» - прищурив глаз, наблюдал Белов.

        «Надо позвонить профессору в Военно-Медицинскую Академию и поинтересоваться: делают они генетическую экспертизу или не делают! А, если делают, то, как мне кровь, у обоих на анализ   взять? А может кровь и не нужна? Тьфу, маета!  Пойду охрану проверю!» - Белов широко зашагал по периметру железобетонного   забора. На половине пути резко остановился. «На кой ляд, мне нужна генетическая экспертиза! Всё намного проще!» - обрадовался своей идеи начальник службы безопасности завода.

        Белов появился в кабинете Терехова ближе к вечеру, плотно закрыв   за собой обе двери.
- Устал, Олег Николаевич? Коньяк будешь? – посочувствовал генеральный.
- И устал, и коньяк буду! – выдавил из себя Белов - Скажи   Татьяне Петровне, чтобы нас   не беспокоили полчасика – суета надоела!
        Терехов попросил секретаршу к нему никого не впускать, разлил по стаканам коньяк, отвалился в кресле и выжидательно уставился на Белова.
- Тут, вот какое дело щепетильное получается - мне совет твой   нужен – начал разговор Олег Николаевич – Только не   перебивай, а то собьюсь и до сути не дойду! Подруга Орловой работала у тебя   секретарем с августа 1975года по сентябрь 1977 года, когда ты молодой и озорной руководил третьим цехом. Сама же Орлова в это время училась в институте. В сентябре 1977 года её подруга уволилась с завода и поехала на подготовительные курсы в   первый медицинский институт по направлению от завода. И, вроде бы, с заводом связь у неё   оборвалась, но не с тобой. Мужик, ты видный, почему тебя и не   женить на себе, тем более матери её   не под силу тащить такую ораву, да к тому же   лучшие годы у неё уплывают! Вот и решила девушка забеременеть от тебя   в надежде, что ты разведешься со своей «вечно больной женой», как   ты её уверял, и будешь счастлив только с ней. Все бабы дуры – и так понятно!  По приезду в город    в конце марта1981 года, она тебе позвонила, и вы встретились! Ты, ничего не подозревая, всё – таки встречались уже пять лет, как полагается в таких случаях, прекрасно провёл с ней выходные дни. К этому времени Орлова уже оканчивает институт, устраивается на работу в совхозе, выходит замуж, получает квартиру! Через три месяца после вашей встречи, подруга Орловой звонит тебе   и сообщает радостную вещь о том, что ты будешь отцом её ребенка! Тебя эта новость шокирует: во-первых, таких как она, около тебя хоть пруд пруди; во-вторых, ты любишь свою жену; в-третьих, к чертям собачим, летит твоя карьера! Предполагаю, что ты разозлился на весь белый свет! Под видом командировки в Ленинград, ты едешь к ней и уговариваешь сделать аборт, но та в никакую не соглашается, говорит «люблю и хочу за тебя замуж»! Ты приезжаешь домой весь накрученный, поднимается   давление и тебе ничего не остаётся делать, как пойти в санчасть.  Сидя в кабинете у терапевта, ты увидел там картотеку лиц, состоящих на диспансерном учёте. Когда терапевт вышел за какой-то надобностью из кабинета, ты от нечего делать подошёл к картотеке   и на свою удачу нашёл себе спасение -  карточку подруги Орловой.  Прочитав в ней запись о смертельной   болезни Аллы Николаевны Большаковой, ты сразу успокоился – рожать даме противопоказано, о чём и сообщил той по телефону, не забыв послать деньги нарочным на аборт.  Но так как, дама была упёртая, она на свой риск и страх решила довести свою задумку до конца. На седьмом месяце беременности она поехала из Ленинграда   сюда удивлять тебя! Но бог распорядился иначе!  Промучившись от болей какое-то время дома и поняв, как врач, что ей не выкарабкаться, а ребенок может родится живым и, чтобы не оставить его на не весть кого, она посылает одну из сестер за Катериной! Орлова прибежала сразу, но к финалу - распорядилась вызвать скорую помощь, но уже было поздно! Вопрос! Ты разрешишь мне напрямую спросить у госпожи Орловой -  чей у неё ребенок или тебе это не надо, и я забуду твоё поручение, как мучительный сон!  Тебя именно это интересовало? И почему ты вдруг решил, что Екатерина Орлова растит твоего сына?
           Терехов теребил стакан с коньяком в руке, не произнося ни звука. В кабинете наступила тишина. Владимир Павлович поставил стакан на столик и подошёл к окну. Уперев свой взгляд на корпуса цехов завода, тихо спросил:
- Ты его видел?
- Да, он удивительно похож на тебя! - кивнул головой Белов.
Терехов развел руками в сторону завода:
- Кому это всё я оставлю? В заводе смысл моей жизни! Я сюда всю свою душу вложил! Из дерьма вытаскиваю! Ты   же знаешь, у меня две дочки и обе на выданье, а женихов стоящих у них нет! Мне   нужен сын! Жена, после перенесённой операции – уже давно не роженица! А догадаться мне помог глава -  он сказал, что улыбка у неё, как у Мона Лизы.  У Аллы подруга была с улыбкой Мона Лизы – я всего   один раз её и видел-то, лица не помню, а улыбку запомнил. И после того, как   она назвала диагноз ребёнка, меня   только осенила догадка. Через хорошенькую медсестру в детской поликлинике, я узнал, что болезнь с такими   симптомами, как у сына Орловой, передаётся по наследству. Согласно информации, любезно предоставленной твоими бывшими коллегами, ни Орлова, ни её муж, ни их родители   не страдали заболеванием сердца в виде его порока. 
- У тебя много хорошеньких женщин   по профессии «врач»!  Не находишь, что как-то надо разнообразней жить! Осталось мне только добавить, что рождение ребёнка и смерть Аллы зарегистрированы одной датой. Я напрямую переговорю с Орловой – мне она показалась порядочной женщиной! – предложил Белов.
- Ты поговоришь с ней, но не сейчас.  Пусть она спокойно собирается к поездке в Германию. Я верю - она вылечит сына!  Только одного не пойму – откуда ты столько нарыл информации обо мне! Даже   на миг страшно   стало! – удивленно подняв брови, спросил Терехов.
- Ты, не поверишь, умею добытую информацию в логическую цепочку выстраивать!  На старости лет мемуары буду писать! Пойду я – опустошив стакан с коньяком, встал с кресла Олег Николаевич и направился к двери.
- Свяжешься с клиникой в Германии - адрес и телефоны на счете найдёшь! Пусть ей на период лечения сына номер в какой-нибудь маленькой уютной гостинице недалеко от клиники забронируют, разумеется, за мой счет -   до уха Белова донёсся приказ генерального.

Зарисовка четвёртая.  Фон зелёный с переходом в розовый, внизу узкая черная полоса.

      Самолет приземлился в аэропорту Пулково в семь часов вечера. Катя с сыном возвратились на родину.  Спускаясь медленно по трапу, они с радостью вдыхала воздух России. Сыну удачно сделали операцию и провели реабилитационный курс лечения: мальчик будет жить полнокровной нормальной жизнью, не ущемлённой страхом за завтрашний день. Катерине удалось дозвониться до офиса, её   заместитель выслал за ними машину. Пройдя таможенный контроль и получив багаж, мать с сыном вышли к ожидающей их машине. До дома   добираться четыре с половиной часа.

        Машина шуршала шинами по расчищенному от снега асфальту, водитель рассказывал последние новости, из магнитолы лилась тихая музыка, сын спал на заднем сидении. «Как хорошо! И денег куча осталась!  Они даже мне номер в гостинице забронировали и оплатили!  Странно? Так не бывает! Вот идиотка - накличу опять какую-нибудь «удачу» - подумалось Катерине – А, ладно, завтра будет другой день, а сегодняшний день был хорошим!».

         В полночь машина остановилась у подъезда дома, в котором Катерина с матерью купили трехкомнатную квартиру, не забыв включить в долю племянника Артёмку и сына Андрюшку. Сразу после отправки платежа на лечение   сына, мать с дочерью занялись вариантами обмена   отчего дома на трехкомнатную квартиру: дом обменяли   на «трешку» с доплатой. Денег с продажи Катиной квартиры   хватило на доплату по обмену, ремонт «трёшки» и на поездку с сыном в Германию. К поездке в Германию   Екатерина Михайловна приурочила сорок пять дней законного отпуска.

        Чтобы не беспокоить мать, Катерина открыла дверь своим ключом. Вдвоём с сыном на цыпочках   вошли в прихожую, включила бра. Навстречу им из своей комнаты, как   тень, вышла заплаканная мать:
- Мама, ну всё же хорошо! Плакать то чего? – обнимая мать, заговорила Катя.
- Девочки с работы тебе не сообщили, чтобы   не расстраивать перед отъездом из Германии, а у нас Галка отчебучила - заснула с сигаретой в зубах, хорошо ещё Артемка у меня был. Стащила у меня пенсию, привела «синюх» и устроили они там себе   праздник. Дня три он длился. Как сердце недоброе чуяло, я Артёмку   после садика сразу же в первый день её загула к себе забрала. Старшего то Женька накануне приезжал – с собой увёз в Пермь. В реанимации она - соседи почуяли запах горелого   тряпья, взломали дверь, а она там без чувств лежит под тлеющим одеялом. Врачи говорят, что спасти   невозможно – тело на шестьдесят процентов   обгорело, иммунная система из-за табака и спиртного ослаблена, живет на аппарате искусственного дыхания. Дочь, куда бежать, кого просить – что ж на нас напасти валом валят! – мать горько заплакала.
          Катя молчала – перед   ней неслись картинки их с сестрой безоблачного детства: вот, они бегут в сад трясти яблоню с белым наливом; вот, они кувыркаются на сене в сарае, навешав на себя сухую траву. Вот сестра проскальзывается на берегу пруда и падает в темную холодную осеннюю воду, а ребятишки уже ушли далеко и вокруг никого. Катя сдирает со своей   головы платок и бросает ей один конец, та хватается за него, как за соломинку.  Кое – как привязав другой конец платка к стволу ивы, Катерина ложится на землю и дотягивается до вздувшего в воде пальто сестры и тянет его к себе, и обе истошно кричат. Их крик услышали, идущие на дойку доярки - подбежали, помогли старшей вытащить младшую. Вот Галка уже юная, безумно красивая под ручку с Женькой в первый раз приводит его знакомиться с родителями - мама слова вымолвить не может, отец без конца курит. Кто бы подсказал тебе в жизни, как её   прожить без потерь - кого мы не слышим в беге своём! Услышим, когда от усталости начнём сбрасывать скорость? А, если голос из-за того, что мы его не успеваем услышать, перестанет с нами разговаривать? Почему люди совершают   дурные поступки, не отдавая себе отчёта в том, что   творят? Почему своими глупостями   лишают ума других людей? Кто платит за безумие твоё?

-  Мама, мама, я хочу спать! – теребил за рукав куртки сын.
- Да, да, раздевайся - ложись   в свою кровать! Только тихо - Артёмка на диване в твоей комнате спит! – выходя из раздумий, засуетилась Катя – Ванну завтра примешь! Но лицо теплой водой вымой сейчас - смой с глаз дорогу!

        В восемь часов утра позвонили из больницы и сообщили, что тяжелобольная Галина Михайловна Соколова скончалась в реанимации, не приходя в сознание.

 Зарисовка пятая. Фон серебристый.

       За окном    тихо   падал снег. Через неделю наступит 1996 год.  Катерина встала с кресла   и   подошла к окну. «Каждый   новый   год   ждёшь чего-то!  А чего   -  сам не знаешь! Каждый год желаем друг другу счастья и не замечаем его в суете сует!  А оно сидит себе тихо в уголочке и терпеливо ждет -  ну   когда же вы заметите меня?  Ну что же вы все мимо проходите! Ну, какие же вы глупые люди!»  - от невесёлых   мыслей Катю   отвлёк звонок   телефона.
       Женщина вздохнула, подошла не спеша к   рабочему   столу, подняла трубку:
- Алло!  Я вас внимательно слушаю!  -  сказала официальным тоном Катерина.
- Я разговариваю с Орловой Екатериной Михайловной! – в   трубке говорил   незнакомый   голос.
- Да - ответила Катерина с   мыслью в голове «Что опять что-то случилось? У меня   нет сил уже больше не на что!».
- Вас беспокоит Белов Олег Николаевич, начальник отдела   службы безопасности    завода ПК ЭТО! Мне очень   нужно встретиться с вами – назначьте дату, время   и место – говорил в трубке человек.
- Какой важности у вас   ко мне дело? – заученно спросила Катерина.
- Деликатное дело – сказал голос в трубке.
- Хорошо, сегодня в кафе, расположенном напротив офиса, в котором я работаю.  Четыре часа по полудню - вас устроит? – предложила Катя.
- Устроит! Я там вас найду! – ответил голос в трубке, через секунду трубка загудела.
«Господи пожалей меня -  у меня нет более сил на страдания!» - взмолилась Катерина.

       Перед Катей на столике стояла чашка с зелёным чаем без сахара. Она   пришла за десять минут до назначенной встречи, нутром чуя, что эта встреча   ничего   хорошего не сулит. «Надо собраться внутренне!  Убрать все эмоции! Как убрать   то, чего уже нет - нет ни взлёта, ни посадки! Живу ради матери и детей! Похоже, добрались до детей!».
- Здравствуйте!  - от   дум отвлёк голос.
- Здравствуйте, господин Белов! – стараясь, сохранять спокойствие, хорошо поставленным голосом поздоровалась Катерина.
- Вы, меня узнали? – удивился Белов.
- Кто же в нашем городе не помнит КГБ! -  ответила Катя.
- Я не служу в КГБ! Я работаю на   заводе простым подчинённым - выдержав осуждающий взгляд Катерины, ответил Олег Николаевич.
- Что, за сыном пришли? Четырнадцать   лет он был вам не нужен, а тут вдруг понадобился! – съехидничала Катя.
- Ну, предположил, он понадобился не мне, а его отцу - вы, наверняка, знаете, что у него сыновей   нет!
- Неужели, он только с Аллой оплошал! Какая оказия! -  иронизировала Катерина.
- Мой   босс против вашей воли никаких дел не предпримет. Он послал меня переговорить с вами, полагаясь на ваш здравый разум! – миролюбиво начал Белов.
- Мой здравый разум говорит, что мальчик в том возрасте, когда ему очень нужен отец, но мой здравый разум   так же   подсказывает, что не существует щадящего способа представить сына отцу, кроме как преподнести меня как воровку чужого счастья. Как вы предъявите мальчика отцу! Скажите, что он не знал о его существовании. Допустим. А как тогда он узнал?  - ядовито спросила Катерина.
- Он просто сопоставил факты: вы подруга Аллы; у   вашей подруги был порок сердца - у мальчика тот же диагноз, имеющий место быть только наследственным; он знал, что она беременна - её ребенок не мог   никуда исчезнуть! Вот ксерокопия   карты из архива одной женской консультации города Ленинграда! В ней довольно – таки четко отмечены даты посещения Аллой сего заведения по поводу протекания беременности. А   вот тут стоит последняя отметка прихода вашей   подруги   к врачу – 1 ноября 1981 года, а дальше запись «пациентка не явилась для дальнейшего обследования в связи со смертью».   А вот ксерокопия карты другого района города Ленинграда, в которой корявым неразборчивым почерком   настоящего врача написано, что вы не можете иметь детей   как последствие перенесенной вами тяжелой формы аднексита. Первая запись в карте сделана 11 апреля 1978 года. Вы были вынуждены стать на учёт по месту прописки, так   как   не окончили курс нестационарного лечения в нашем маленьком богом забытом городишке по причине отъезда на учёбу в институт.  Специалисты вам доступно объяснили, что инфекция, вызвавшая в вашем организме столь тяжёлый воспалительный процесс, не побеждена операцией, и вам   требуется   длительное медицинское лечение. Окончательную победу   над заразой в вашем организме одержал Кавказ - терпеливо предъявлял доказательства Белов.
- Пока я лечила мальчика, вы проделали такую большую   работу! Спросили бы сразу у меня -  я не враг своему сыну! Теперь я поняла – кто оплатил моё проживание в Германии. И на том спасибо! А то не на что было бы похоронить сестру!  Какое великодушие! – не переставала язвить Катерина - Вы всё правильно доказали. Но вы меня не поняли! Мальчик спросит – почему   отец тогда не нашёл его?  И отец   ответит, что одна очень хорошая женщина скрыла от него факт его рождения!  По понятиям ребёнка - не может «хорошая» женщина скрыть от отца факт рождения сына. Остаётся только ложь: я не   знала кто отец мальчика, а отец не знал, что мальчик родился живым.  И, наконец, самое страшное потрясение   для психики ребёнка – это   узнать, что я не   его мать и что его папа «самый   крутой» в городе!  Сразу предупреждаю, что версия вроде того, что я изменила   по молодости и глупости   своему мужу, спутавшись   с вашим   шефом, отпадает, потому что я не могу её принять по этическим причинам!
- Ваши доводы убедительны! Ложь порождает другую ложь! Я доложу боссу о нашем с вами разговоре! Он ещё просил   узнать, что делать с вашим домом? – глядя в глаза Катерине, спросил Олег Николаевич.
- Что хочет, то пусть и делает! Мне ничего не   надо! Я всем   сыта по горло! На сегодня я вам больше не нужна – разрешите откланяться! – встала со стула Катя - Передайте вашему шефу: я   возьму на себя все чудовищные обвинения   в мой адрес только в случае крайней   необходимости. Лучший вариант на сегодня – подождать.     Мальчик повзрослеет и   время нам   подскажет, когда   двум взрослым   людям   набраться мужества   рассказать парню всю правду о его рождении.  Я не   буду препятствовать встречам сына с отцом.  Они необходимы: у Владимира Павловича будет время разобраться -  нужен ему сын или   нет, а Андрею они необходимы   для того, чтобы   он узнал, каким должен быть мужчина -  за маминой юбкой юноша не станет мужиком! А уж причину встреч сына и отца придумайте сами! До свидания!
       Катерина сняла со спинки стула шубейку и направилась к выходу   из кафе.
       «Чёрт в юбке, а не   баба! Я рта не успел открыть, а она уже знала, о чём я буду говорить! Фу, но славу   богу, обошлось без истерик. Ну, шеф, ещё тот «молодец»!»  - Белов в   размышлениях побрёл к машине.

Зарисовка   шестая.  Фон зелёный с белыми вкраплениями, в нижнем   правом углу - ярко-рыжее пятно.

       Поздно вечером в квартире раздался телефонный   звонок.  Андрей в своей   комнате дописывал   сочинение по литературе. Он положил   ручку на исписанные листки бумаги, сидя на стуле, потянулся, встал и, не спеша, пошёл в прихожую к   телефону:
- Алло! – поднял трубку телефона Андрей.
- Здравствуйте, я могу услышать Орлову Екатерину Михайловну? – поинтересовался   голос в трубке.
- Только в том   случае, если это касается чьей-нибудь жизни или смерти! После десяти часов вечера мама к телефону не подходит!  У вас что-то случилось ужасное? -  заученно ответил Андрей.
- Нет, ужасного ничего не случилось! Перезвоню ей завтра в положенное время! А ты кто? – спросил голос в трубке.
- Я её сын. Меня зовут Андрей! Я могу   для вас быть полезным? – вежливо поинтересовался паренёк.
- Можешь, но попозже! А ты, почему   не спишь? Ёлку наряжаешь? – не утихал голос в трубке.
- Пишу сочинение по литературе. А ёлки у нас ещё нет – растерялся Андрей.
- Ну, не буду тебя отвлекать! До свидания! – пообещал голос в трубке.
- До свидания! – ответил юноша и положил трубку на корпус телефона.

- Мама, тебе вчера вечером мужчина звонил - сказал, что позвонит сегодня до десяти часов вечера! – утром   за завтраком   сообщил Андрей, запивая бутерброд чаем -  Мам, до Нового года осталось пять дней, а у нас даже ёлки нет! Давай, я к тебе на работу после   школы забегу, и мы сходим   на ёлочный базар! Выберем ёлку, я   отнесу её домой. А вечером все вместе будем наряжать. Артём, ты хочешь ёлку?
- Хочу! В садике Наташка с Олеськой говорили, что им ёлки папы наряжали фонариками!  Вот бы и мне папу с фонариками! – ответил брату мальчик, натягивая на ноги сапоги в прихожей под пристальным вниманием бабушки.
- А я, что не мужик в доме – будет у тебя ёлка   не хуже, чем у твоих девчонок! – успокоил Андрей брата.
     Варвара Степановна с дочерью перебросились взглядами.  Мать давно уже не пыталась поговорить с дочерью о новом   замужестве, однажды   заглянув в её глаза и поняв:
«Такая без любви не выйдет замуж никогда!  Только любовь вернёт к жизни   её глаза!».

- Катя, Кать, нам ёлку привезли! И какую красивую – пушистую и стройную! Это ты послала!  Ну, какая же, ты   у меня молодец! – радостно кричала в трубку мать – Ребятишки придут домой -  вот радости у них будет!
- Хорошо мама! Хорошо! – отвечала Катерина, оторвавшись от разговора с клиентом
- потом поговорим! Я занята!
«Кто послал ёлку -  я догадываюсь! Но как он узнал?» - мелькнуло в Катиной голове.

         Вечером после ужина, все, кроме Кати, наряжали ёлку. Она не   участвовала   в процессе   украшения ёлки, только изредка подсказывала, как   лучше повесить игрушку, в какой   последовательности набрасывать мишуру. Она занималась уборкой в квартире. После смерти    мужа, Катерина   относилась к   праздникам без души. Временами ей казалось, что муж забрал её душу с собой. На неё ещё   засматривались мужчины, делали пристойные и непристойные предложения. В компаниях с друзьями   и подругами, казалось, молодая женщина была весела и   беззаботна.   Она   с удивлением   узнавала от родственников и знакомых   о своих любовных    похождениях. «Наверно, люди   живут как-то   проще - судят обо мне, как   о себе!  Я никому   не докажу, что «белые вороны» живут по своим правилам. Я покрасила перья в чёрный цвет ради детей - они не простят мне нанесённых им унижений   из-за того, что их мать не такая как все! Пока   несу   ответственность за их судьбу – упакую свою волю в каменном мешке за семью   замками! Как тяжело временами играть на сцене театра абсурда!  Почему   мы так мелочны и завистливы?»  -  размышляла Екатерина    после   очередной   сплетни. 
       Катерина   домывала пол в прихожей, когда раздался телефонный звонок. Женщина вытерла руки о старую футболку и подняла трубку:
- Алло! Я вас слушаю! 
- Екатерина Михайловна, здравствуйте! Вас Терехов беспокоит! Вам удобно разговаривать! – заговорила трубка голосом Владимира Павловича.
- Смотря о чём! Здравствуйте! – заволновалась не   на   шутку Катерина.
- Я буду говорить, а вы потом меня поправите! Второго января я хочу   взять Андрея    на отдых   в Альпы на неделю. Объясните сыну, что вам   предложили путевку от завода - отказался, якобы, сын одного из начальников: не пропадать же добру. Я полечу не один –   ко мне в Москве присоединится товарищ со своим сыном примерно такого же возраста как Андрей. Мне нужно   завтра оформить документы на него! Соглашайтесь -  ничего худого не случится! -  уговаривал Терехов.
- Но у него нет для такой поездки одежды? -  воскликнула Катя.
- Соберите, что считаете нужным, а необходимое снаряжение   либо   там на месте   купим, либо в Москве! Я так полагаю, что вы согласились! – обрадовался Владимир Павлович.
- Просто глупо лишать ребенка такой возможности! Конечно, если он согласится, я предоставлю вам завтра все документы для такого случая! - дала добро Катерина.
- Тогда, до завтра! – сказал Терехов
- Да, чуть не забыла -  за ёлку большое спасибо! До свидания! -  попрощалась женщина и повесила трубку.

          Домыв пол, Катя   надела телогрейку, накинула на голову платок, обула на ноги  валенки и пошла на улицу. Во дворе дома Андрей    протащил ковры по снегу и повесил их на турник.  К приходу матери он изо всех сил выбивал из них «нездоровую энергетику», так называла этот ежегодный ритуал мама.
- Андрюш, устал? Я тебе на помощь! Как хорошо на улице! А, небо какое - всё в алмазах! Перед сном свежим воздухом надышимся! У меня к тебе, сынок, разговор есть -  на заводе для тебя путёвку на отдых в Альпы   предложили -  кто-то из сыновей больших   начальников отказался! Было две путёвки – взрослая и детская - взрослую мужчина, не знаю кто, забрал, а детскую   мне для тебя предложили – почти складно врала Катя - я думаю, что отказываться не стоит -  на лыжах научишься кататься! Мир посмотришь! Каникулы интересно проведёшь!
- Мам, мне страшно, как же я там один буду?  -  растерялся Андрей.
- А, нет – один не будешь! Поедешь   с тем мужчиной, а в Москве к вам присоединится ещё один мужчина с сыном твоего возраста – из министерских, что ли будет! Никто тебя одного не посылает! – успокаивала мать ребёнка.
- А подумать можно!  - спросил Андрей.
- Можно, до завтрашнего утра - путёвка горящая! И потом, если я знала, что тебе будет там плохо – я бы   ничего не предложила!  Ты   должен мне поверить! Ладно, потащили ковры в дом! – скомандовала Катя.

 - Мама, я тебе верю! Я решил поехать на отдых в Альпы -  зашёл на кухню утром сын с сообщением.
- Ну, вот и славно! Собраться мы с тобой успеем!  -  обрадовалась мать.

Зарисовка седьмая. Белый фон с оранжевым пятном по середине.

        Водитель остановил машину у подъезда дома, в котором жила с семейством Орлова. Терехов в сильнейшем волнении   сидел на заднем сидении автомобиля - сейчас Екатерина Михайловна познакомит его с сыном. Открылась потрепанная дверь подъезда и из него вышли женщина в телогрейке, пуховом платке на голове, в валенках   на ногах   и паренёк, одетый как одета вся молодёжь страны – шапка, куртка, джинсы. Надо отдать должное Екатерине Михайловне -  одежда и обувь на сыне приличного качества. На плече   Андрея висела дорожная сумка.  Владимир Павлович вышел из машины и протянул руку сыну:
- Здравствуйте! Меня зовут Владимир Павлович!  -  представился Андрею отец, пожимая протянутую сыном руку.
- Здравствуйте! Меня зовут Андреем! -  ответил юноша.
- Здравствуйте всем! -  кивнула в сторону водителя и в сторону Терехова Катерина – Я думаю, что всё будет хорошо! Владимир Павлович, как и договаривались, присмотрите за ребёнком!
- Не волнуйтесь, Екатерина Михайловна! Всё будет в порядке! -  стараясь справится с волнением, бодро сказал Терехов – мы поехали, а то на поезд опоздаем! До свидания!
- Мама, до свидания! – сын поцеловал мать в щеку и скрылся в машине.
-Доброго, вам, пути!  -  помахала в след удаляющейся машине Екатерина Орлова.

       Владимир Павлович и Андрей   приехали в Москву рано утром - до отлёта   самолёта   к   месту отдыха оставалось десять часов. Терехов нанял   такси и повёз сына к себе на московскую квартиру. За время   пути в поезде он успел разглядеть Андрея - юноша находился в переходном   возрасте, но уже было очевидно, что парень не испорчен   молодецкой дурью, начитан, правильно   воспитан   и   …  похож на своего отца.  Терехов   ликовал!  Его душа кричала: «И это мой сын!  Мой сын! Сам себе   не   верю!».

        Такси   подвезла   отца   и сына   к высокому   жилому элитному дому. Владимир Павлович   расплатился с водителем, махнул Андрею «Выходим!»  и направился к двери   подъезда. Нажал на кнопочку у подъезда -  через   несколько секунд   открылась дверь. Мужчина с юношей   вошли в фойе   дома, им навстречу   спешил   консьерж   со   словами «Владимир   Павлович!  Я рад видеть вас   и вашего   сына!»   вручил Терехову   ключи   от квартиры.  Терехов    стушевался, но поздоровался со стариком   и даже поздравил его с Новым годом.  Уже   в лифте   Андрей спросил:
- Владимир Павлович, почему меня   назвали вашим сыном?  У вас есть сын?  Где он сейчас?
-  У меня есть сын!  -  ответил Терехов – Сейчас   поднимаемся ко мне   в   квартиру, немного отдохнём, после чего   я выведу из гаража машину, и мы отправимся покупать тебе   снаряжение!  Не беспокойся   о деньгах -  Екатерина Михайловна   обо всем позаботилась.

         Андрей   был   сражён простором   трехкомнатной   квартиры.  Он   зачарованно ходил   по квартире, заглядывая   в каждый   её   уголок -  ему   нравилось всё: стены, потолки, двери, мебель, шторы, ковры, посуда, светильники, ванна с джакузи, огромная   лоджия с плетёнными креслами.  Но больше   всего   его   очаровал навороченный компьютер   -  мечта   всех   мальчишек его возраста. Компьютер   стоял   в углу   гостиной на специально оборудованном столе.  Паренёк, позабыв обо всем на свете, заворожено смотрел на монитор.
- Вот ты где?  Иди, прими душ -  смой с себя дорогу, а я чего – ни будь перекусить придумаю - Людмила Ивановна нам вчера холодильник загрузила! – говорил за спиной   сына Терехов, выйдя из ванной комнаты в махровом халате с полотенцем на шее – В ванной всё найдёшь!
- «С-мой с се-бя до-ро-гу» -  задумчиво протянул фразу юноша - моя   мама так всегда говорит!
-  И моя мама так говорила!  Люди её из   спокон   веков   говорят -  и   дороги давно уже другими стали и возницы тоже!  - ответил отец, помешкав, добавил - Да, вот еще, если тебя в поездке будут называть моим сыном -  не   реагируй так болезненно: не будем же мы каждому   встречному и поперечному объяснять - сын ты мне или не сын! Иди в ванну, а я - на кухню!
- А Людмила Ивановна -  ваша жена?  -  на всякий случай спросил Андрей.
- Нет, домработница – за квартирой   же надо кому-нибудь присматривать! Иди уж, ребёнок!  -  махнул рукой в сторону ванны Терехов, вздохнул, развернулся и пошёл на кухню.

         Владимир Павлович вывел из подземного   гаража «внедорожник» и повёз сына   к специализированному   магазину.  На   пути в магазин Терехов   спросил Андрея:
- Ты на лыжах умеешь кататься?
- Не умею.  Я   несколько лет   был   освобождён от занятий   физкультурой.  Сейчас   начал   пробовать – у меня ничего не получается!  Физрук ставит мне не за   что «четвёрки», чтобы аттестат не портить! А почему   вы меня об этом спросили?  Вам трудно будет на курорте со мной?  -  испугался   юноша.
- Не говори чепуху!  Просто размышляю – какое   снаряжение тебе понадобится!  А спортом заняться никогда не поздно, главное присутствие   желания почувствовать   своё тело   и его возможности.  И ещё, спорт   без ума -  занятие бесполезное -  говорил отец, ловко пристраивая машину в поток несущегося по делам железа.
- Странно, и моя мама так говорит! – удивился Андрей.

           Около шести часов вечера   в аэропорту Шереметьево Владимир Павлович Терехов встретился со своим другом   Виктором   Дмитриевичем Скуратовым.
          
             Через час самолет   взял   курс на   Швейцарию.

Зарисовка   восьмая. Белый фон   с голубыми кружочками.

          Катерина   тащила   за руку, упирающего, во что было сил, Артёмку -  мальчик ещё с утра убежал кататься   на   фанерке   с горки, устроенной на крутом берегу реки. Никакие уговоры   бабушки не смогли заставить ребёнка   пойти   на обед. Пришлось Катерине бежать на реку и применять силу.
- Пусти, пусти меня!  -  вопил Артёмка.
- Кричи, перекричись! Никто тебе   не поможет! – заверила его Катя.
- Андрюшке хорошо! Он от тебя и бабушки отдыхает! Вырасту большим и то же уеду от вас! – кричал   на всю улицу мальчонка.
- А кто тебя большого держать будет!  Конечно, уедешь! А чтобы   большим стать -  надо кушать вовремя - посоветовала Катерина, почувствовав, что сопротивление   несколько ослабло - Где же это видано, чтобы   голодный человек вырос большим и сильным!?  Сейчас   пообедаешь, немного   отдохнёшь, а потом побежишь на горку! Никуда эти горки   не денутся, каждую зиму будут детство звать    к себе, только   ты не   заметишь, как из него уйдёшь!

- Катя, тебе звонила Анфиса! Перезвони ей – выглянув из   кухни, сказала   мать Катерине, запыхавшейся   от подъёма по лестнице с   сопротивляющимся ей племянником.
       Катя молча усадила мальчика на скамеечку в прихожей и начала снимать с него   верхнюю одежду, обваленную снегом и прихваченную морозом.
- Я не хочу есть! Не хочу домой! – канючил   усталый Артёмка.
- Всё! Иди к бабушке на кухню – она покормит тебя обедом – приказала Катя, развешивая на батарею мокрую одежду мальчика.
-Алло! Анфиса, привет! Случилось что? – спросила Катя подругу по телефону.
- Привет!  Ничего не случилось! Напоминаю тебе про сауну сегодня вечером! – весело ответила Анфиса.
- Я помню. Буду, как и договаривались, к шести часам! До вечера! – ответила Катерина и, вздохнув, повесила трубку.
       Анфиса и Катерина   познакомились друг с другом   случайно на субботнем базаре. Катя в тот день шла покупать зимние сапоги   сыну. С головой погружённая в мысли о болезни сына и смерти мужа, она с невидящими никого глазами направлялась к палатке, торговавшей   обувью, как   вдруг в бытие её   вернул   окрик:
- Женщина, женщина, не проходите мимо! Что же вы   такая красивая и забыли покрасить губы! -  кричала   торговка   из палатки слева.
- Вы мне? – удивлённо спросила Катя, показав на себя пальцем.
- Вам, не себе же! – ответила продавщица косметики.
- Извините, мне по статусу   не положено -  я недавно овдовела -  помотала головой Катерина.
- Ну, купите   гигиеническую помаду! Стою, мёрзну, а никто ко мне   не подходит! А жить надо! – упрашивала торговка.
- Хорошо, дайте гигиеническую! Сколько с меня? -  согласилась на покупку Катерина.
    И велико же было её удивление, уже будучи назначенной   на пост государственного служаки, когда продавщица помады   пришла к ней уточнять условия договора о продажи дома Орловых.
- Так, вы имеете постоянное место работы? – удивилась Екатерина Михайловна.
- Конечно, имею – с копеечной зарплатой, а мне   дочку надо в институте выучить. Вот и мотаюсь: пять дней на работе, два дня на продаже. Ещё один раз в месяц по пятницам с такими же бедолагами, как я, езжу в Москву за товаром! – разговорилась посетительница, разрешите представиться - Минина Анфиса Сергеевна.
- Рада, с вами   познакомиться - вежливо ответила Катерина.
        Так   мимолётное знакомство постепенно переросло, как им обоим казалось, в дружбу: они вместе ходили   по магазинам, выставкам, концертам, кафе, ресторанам. Однажды Катерина наткнулась на объявление в газете, в котором санаторий   предлагал   жителям города воспользоваться для   отдыха их саунами. Катерине подумалось «А почему бы и нет?». Она   подкинула мысль Анфисе, та без колебаний согласилась и в ближайшую пятницу подруги оказались в стандартной современной сауне с бассейном. С первого посещения подругам   понравился     отдых, и   они   завели себе   за правило ходить в заведение один раз в месяц, дабы очистить тело внутри и снаружи. Сняв с себя официоз, женщины   выгоняли из   головы   мелькание   лиц   в масках и болтали о женских пустяках – каждая   из них, где-то глубоко-глубоко, спрятав   надежду, ждала   несбыточного счастья. «Несбыточного» -  потому что   сбывается только то, что хорошо представляешь. А какое бывает счастье -  воображение рисует туманно: оно имеет   многообразную форму, да и представляешь ты его только по отношению к себе   любимой, не подпуская мысль -  будут ли счастливы люди, принимающие непосредственное участие в созидании твоего   личного счастья. Крылатая фраза «Не построишь своего счастья   на несчастье других!»  актуальна во все времена.
       Иногда к ним в компанию набивались родственники или знакомые женского пола: Катерина не признавала саун   с мужчинами. Если собиралась весёлая и суматошная компания, с хорошей   закуской и выпивкой, то очищение души происходило быстрее, чем тела – после третьей рюмки женщины   выговаривались наперебой, выплёскивая   весь негатив накопившейся внутри, наружу.  Они становились сами собой, такими, какими были   на самом деле - обыкновенными бабами, замотанными   проблемами на работе, в семье, в любви. Утаившись от всего мира, они мгновения жизни человеческой принадлежали самим себе.
        Сегодня была сауна без компании. Подруги сидели в парилке и морились жарким сухим   воздухом.
-  Фу, завтра на работу! Как - то всё   надоело до чёртиков!  Надо что-то в   этой   жизни кардинально поменять! – нарушила тишину Анфиса.
- Замуж тебе   надо выйти, а еще   лучше   влюбиться!  - предложила Катя.
- За кого замуж? За старика   семидесятилетнего? – оживилась подруга.
- Да хотя бы и за старика, лишь бы   по любви! – ответила Катя.
- Кать, чумная   ты какая-то! Какая в наше   время любовь! – воскликнула   Анфиса.
- Любовь – она во все времена любовь!  -  возразила Катерина.
- А мне бы мужика такого, как   наш генеральный?  -  размечталась Анфиса.
- Так, в чём   дело – бери   быка   за рога!  - удивилась Катя.
- Старовата я для него - он молоденьких любит! – вздохнула Анфиса.
- Любит   или любит их   использовать?  - уточнила подруга.
- Да, какая   разница! – возмутилась   Анфиса.
- Большая!   Для   мужика пользоваться   понравившейся   ему   женщиной – природой    заложено, но любить он будет   только   одну! Вот и ваш шеф   имеет многих, а любит одну! Почему он так   долго   в браке с одной живет? Скажешь, жалеет её и поэтому бросить не может! Уход от неё   для него равносилен катастрофе -  он себя в миг потеряет! Она для него крепкий тыл и никакая смазливая вертихвостка   не станет хозяйкой   его дома.  Жена создала для него нору, где он прячется от глазу людского и становится самим собой, каким мы его не видим -  в домашних тапочках на босу ногу и может даже в растянутых на коленках тренировках – философствовала Катя.
     Анфиса   рассмеялась, представив своего шефа в тренировках с выпущенным на них животом.
- Ну, ты нарисовала -  шеф и в тренировках!  -  хохотала Анфиса.
- Я же образно – человек родился   свободным, в каждой его клеточке заложено чувство свободы. Вот, мы   сейчас здесь свободны и нам   хорошо -  мы можем кувыркаться, смеяться не    впопад, ходить в чём мать родила, есть   картошку в мундире!  Мы друг друга понимаем!  А через час выйдем на улицу, наденем на лицо маску озабоченности   и сразу   станем затюканными жизнью тётками. И придирки к людям у нас будут однообразные, замученные временем!  Нам станет нехорошо, потому что мы   теряем   свободу, мы становимся зависимыми   от коммунальщиков, от продавцов, от врачей, от учителей, начальников, «дяденек и   тётенек» в правительстве. В конце концов, от родных и любимых. Мы   каждый   день грузим   на себя   ненужные проблемы: заставляем   ребёнка ходить в музыкальную школу, заставляем мужа не пить, не курить, закрывать тюбик с зубной пастой, заставляем подчиненного выполнять ненавистные ему   обязанности. Нас лишают свободы – мы лишаем свободы!  Мы   даже заболеваем, потому что наш ребенок   не хочет учить химию! Все хотят, а он не хочет! Я хочу, чтобы он стал врачом, а он не хочет! Мы   несчастливы, потому что насильно   подавляем в себе и в других чувство свободы! – понесло Катерину
- Тебя послушать, страшно становится – разгуливает свободно убийца и его свободу нельзя нарушить? До чего ты договорилась!  - воскликнула Анфиса.
-  Убийца -  это человек, на свободу   которого покусились намного   раньше -  до того, как   он совершил   ужасное преступление.  И свобода его   была подавлена   самым изуверским способом, возможно даже с младенчества. Почему-то в тот   момент его жизни не нашлось никого, кто бы защитил его свободу, а вот судить   и проклинать его за содеянное им -   найдётся   много   желающих!  -  проникновенно ответила Катерина.
- Ты хочешь сказать, что если, не дай бог, убьют близкого тебе человека -  ты    простишь его убийцу!  -  с ужасом, глядя   на подругу, выдавила слова Анфиса.
- Я судить не буду! – твердо ответила Катерина.
- Ты так говоришь, потому что с твоими близкими ничего не случилось! А как дело на меру придёт, ты запоёшь   другое! – усмехнулась подруга.
- Ты плохо меня   знаешь!  -  услышала Анфиса.
«Ну откуда тебе знать, Анфисочка, ты же не «белая   ворона»!» - Катя вспомнила, кто она такая. 
- Фу, жарко! Пойдём в бассейне окунёмся! – позвала Катя подругу. Женщины нырнули под воду, потом плавно всплыли, сделали круг и, обмотав себя простынями, принялись за чай.
- У нас на работе у одной женщины случилось ЧП – помешивая ложечкой горячий чай, начала рассказ Катерина - её квартиру залила соседка сверху, конечно не по своей вине, где-то между перекрытиями прорвало в трубе. Моя коллега до посинения кричала на «обидчицу», обозвав её всем, кем угодно, только не человеком, она не позволила соседке открыть рта, чтобы    хотя бы одно слово в свою защиту вымолвить. Комиссия из ЖК, вызванная пострадавшей, не могла приступить к оценке размера ущерба, пока не вызвала скорую помощь к владелице залитой квартиры, дабы её успокоить.  На следующий день пострадавшая появляется на работе возбуждённая до предела и начинает развивать бурную деятельность с прокуратурой   и судом.  К вечеру, изрядно измотанной эмоциями женщине   раздаётся   телефонный звонок от соседки   её матери, сообщившей   дочери о том, что её мать в тяжёлом состоянии увезли в больницу.  Вместо того, чтобы переключиться на борьбу за жизнь близкого человека, наша пострадавшая бегает между прокуратурой, судом и больницей. Так проходит неделя, по истечении которой   мать умирает, а квартира высыхает. И как ты думаешь, кого во всех бедах обвинила моя героиня? Ну, конечно же, соседку, живущую этажом выше! А мы, на глазах которых происходило представление под названием «месть соседке», не могли набраться мужества   остановить женщину в гневе, который напрочь отрицает   важность «сознания» и ничтожность «материи». А ты, говоришь, судить!

Зарисовка девятая. Фон    оранжевый.

            Андрей   вернулся домой из Швейцарии загорелый, возмужавший и …  задумчивый. Он часто стал искать уединения: сидел на кухне поздними вечерами при выключенном свете и смотрел в окно.  Катерина, понимая, что сын   взрослеет, не разрешала   матери и Артёмке   его беспокоить. Но, однажды, она сама потревожила одиночество сына, придя   на кухню за стаканом воды   запить таблетку -  сильно болела голова.  Поглядев на сына, сидящего в уголке кухонного диванчика с поджатыми к подбородку ногами, немного   поколебавшись, поинтересовалась:
- Андрей, какая   тоска тебя   гложет?  Поделись со мной, глядишь -  она наполовину   у тебя убудет!
-  Нет у меня никакой   тоски! Мам, а почему мы так   бедно живём?  Почему у нас никогда нет денег! –выдавил из себя юноша, и его лицо залилось краской.
- Не   знаю! Наверное, я не умею крутиться как все -  быстро устаю. А потом меня родители не научили обманывать людей.  В нашей стране богатство честным путём не добывается - просто честно заработать большие деньги в нашей стране   невозможно!  А там, откуда ты прибыл, люди живут, защищённые государством -  они заботятся о нём – государство заботится об них.  Им с молоком матери внушают, что люди на земле рождаются с разными возможностями и поэтому грех относится к сапожнику как к     человеку второго сорта – ноги должны быть обуты и у богатых, и у бедных. И потом, материальная нищета тяготит только вас – детей, а меня в моём возрасте тяготит нищета духовная -  ответила мать.
- А, Владимир Павлович то же обманщик? -  с надеждой в голосе на правильный ответ, задал вопрос сын.
- Не думаю, он же директор большого завода!  Это же тебе не конторкой командовать! -  правильно ответила мать.
- Мам, а почему он меня с собой в Швейцарию взял?  У него есть сын?  - поборов себя, выдавил Андрей.
- Андрей всё очень просто -  я оказываю некие финансовые консультации заводу, а денег за это не беру - вот мне таким образом стараются угодить! Прости, но я   не очень знаю его семью и его самого, но точно знаю -  сын у него есть!  Не думай обо мне дурно и верь мне -  сбрось камень с души   и не опускайся ни с кем до оправданий и объяснений: бог за тебя   рассудит -  кто прав, кто виноват! Поверь мне, тебя ждёт прекрасное будущее, если заложишь сейчас для него крепкий   фундамент, а для этого немного надо – хорошо учиться, много читать, заниматься спортом, честно смотреть правде в глаза и истину искать   в корне: неправильно начнёшь дело -  неправильно его закончишь! Иди спать!  Не забивай себе голову всякими глупостями!  Спи спокойно -  всё будет хорошо!  -  успокоила мать сына, запила таблетку   и вышла из кухни. 

          Каждый будний день у Катерины начинался одинаково и заканчивался одинаково: утром вместе с матерью собирала детей в школу и детский сад; бежала на работу; с работы бежала по магазинам; вечером после ужина   мыла посуду; прибирала в квартире; запускала в стирку   бельё; помогала Андрею с уроками; читала   Артёмке сказки и разучивала   с ним стихи на какой-нибудь утренник в детском саду; чинила одежду; иногда смотрела телевизор.   Временами на неё нападало чувство безысходной тоски -  часики тикали, а жизнь текла однообразно и скучно.  Она добросовестно искала причину посещения мерзопакостного чувства и всегда приходила к одному и тому же выводу -  как жаль, но ни в кого не влюблена!  Только   влюбленность пробуждает в женщине желание парить над землей, рисует на лице глупую и счастливую улыбку, одевает в наряды не по сезону, обувает ноги в жутко неудобную обувь, отключает мозг и включает огонь в глазах, когда ОН идёт на встречу и затмевает собой всех и всё! «Вот, то-то и оно, поглупеть я всегда сумею! Хотя, впрочем, любовь приходит нежданно - негаданно! Вот заверну за угол и встречу единственного и неповторимого! Мне бы встретить такую любовь, с которой шла бы и шла в даль светлую, не замечая боли и крови от разбитого стекла под ногами! Однако, не за те углы   заворачиваю!  А эти, что вокруг вьются – глупые, самовлюбленные и ленивые   самцы!  У них на лице   штамп поставлен «Шаг вправо, шаг влево -  расстрел на месте!»: вылет из схемы опасен для жизни! Дорогая, если тебе такие «подарки» не нравятся, тогда кисни молча и не скули!»  -  дразнила себя Катя и шла в магазин   на   последние деньги покупать подарок   для себя любимой!

         Накануне женского дня 8 Марта в очередной серый будничный день, Катерине неожиданно позвонил Терехов и попросил приехать к нему   на завод -  в проходной на её имя будет лежать пропуск.  Ехать на завод Кате ужасно не хотелось: нарвёшься на сплетни, ненужные оправдания, сочинение очередной порции лжи.  Но, Владимир Павлович был настойчив - он даже предложил послать за ней машину.  Такая машина на весь городишко одна и не хватало   ещё   провинции разговоров о его участии в её жизни.  Решив, что город переживёт такую потерю, Катерина поехала на   завод в казённом «жигулёнке». Получив с помощью паспорта пропуск, женщина прошла «вертушку» и оказалась на ухоженной территории завода.  По расчищенной от снега дорожке она направилась в сторону офиса. Войдя в фойе, подивилась тишине в здании: шеф    на   месте -  подчинённые   усердно работают! Охранник вежливо проводил женщину до приёмной директора завода и бесшумно исчез.  Секретарша с   красивым греческим профилем, с интересом   разглядывая   посетительницу, предложила ей вешалку-плечики для пальто и отправилась доложить   генеральному о приезде незнакомки.
       Минут через пять   Катерина за руку здоровалась с Владимиром Павловичем, вышедшим к ней навстречу из-за огромного дубового стола.
- Я рад вас видеть! – пожимая руку Екатерине Михайловне, вежливо говорил Терехов – Я ещё не обедал и поэтому приглашаю вас на чай - я в курсе: вы не пьёте кофе!
- Я составлю вам компанию – мне жертвы не нужны – отвечала Катя, следуя за Тереховым в боковую комнату, в которой   полукругом размещались кожаные диваны вокруг небольшого столика, заставленного тарелками с бутербродами   и чайным сервизом из дорогого фарфора.
- Вы выпьете коньяка? –   спросил Терехов, подходя к бару, встроенному в   тумбочку.
- По всей видимости, у вас ко мне щекотливое дело -  предлагаете расслабиться и потерять бдительность! Но, вы сами то не волнуйтесь -  я легко попадаюсь в сети! Налейте три капли и сядьте же, наконец, не мельтешите! – приказала Катя, не любившая суету вокруг неё: «В глаза лесть льют, а за глаза дегтем мажут!».
- У   меня к вам два дела и оба сугубо личные, одно несерьёзное, а другое -  серьёзное - заговорил Владимир Павлович, проглотив кусок бутерброда с семгой -  Первое, я купил Андрею компьютер.
- Подарок к женскому дню! С юмором у вас всё в порядке! И, конечно же, я должна солгать, что мне выдали большую премию, и я не знала какую дыру   в своём бюджете залатать и лучшее, что я придумала - это купить компьютер сыну!  - съязвила Катерина.
- Нет, скажете, что Владимир Павлович   прислал   списанный    на заводе компьютер. Я должен влезать в жизнь    сына медленно и постепенно -  спокойно ответил Терехов, вытирая рот салфеткой.
- Ладно, думаю, что это   небольшая порция лжи! А какое серьёзное   дело?  - спросила Катя, с осторожностью ставя   чашку с блюдечком   на стол.
Терехов поёрзал в кресле, поправил лацканы пиджака и выдавил из себя:
-  Я хочу, чтобы мой сын начал   привыкать к светскому, точнее, к европейскому     образу жизни. Скажу прямо, ваша   маломерка - квартира в   доме с обшарпанным   подъездом у меня не вызывает восторга и поэтому, я предлагаю вам переехать на проживание в   ваш дом - я довёл его «до ума». От вас   немногое требуется - переехать жить в бывший ваш дом, а квартиру оставить родственникам -  матери и племяннику!
-  То есть, вы предлагаете мне переехать жить в ваш дом и быть в нём гувернанткой для сына, домоуправительницой для вас и забыть   на годы про волю распоряжаться собой, а немного ли вы желаете? Я не брошу больную мать и сироту – племянника! И если даже вынуждена буду переехать ради сына жить в свой бывший дом, то   перееду туда вместе с матерью и племянником! И буду приглашать к себе   в гости кого захочу и когда   захочу!  А иначе   мне ваша золотая клетка ни к чему! -  с металлом в голосе заявила Катерина.
- Но, ваш племянник не сирота - у него есть отец и совершеннолетний брат: пусть они и заботится о мальчике! И потом, неизвестно, что из него вырастит -  гены не переделаешь! А вам то зачем это нужно! Поверьте, моему опыту – у меня две взрослых дочери, я   для них не мало сделал, но особых слов благодарности не услышал.  Когда - то в молодости мне на глаза попалась одна притча: «По зыбкому мосту, перекинутому через крутую бурлящую по камням реку, идут старик и мальчик. Навстречу к ним приближается странник, поравнявшись с мальчиком, хватает его и со всей силой   бросает отрока в реку, в которой   тот разбивается о камни на смерть!
- О, горе мне, горе, что я скажу его матери? -  запричитал старик, схватившись руками за свою седую голову.
- Скажите ей -  если бы я его сейчас   не убил, то, повзрослев, он убил бы её! -  спокойно ответил странник!»  -  Терехов закончил рассказ и теперь уже пристально смотрел на Катерину: женщина сидела задумчивая и подавленная.
 
        Перед ней неслась сцена приезда Женьки после смерти сестры.  Женька приехал, в город спустя полгода после смерти Галки, чтобы   вступить в права наследства и забрать с собой в Пермь Артёмку.  Мальчик несказанно был рад встрече с отцом, и Женька, понимая состояние сына, относился к нему с лаской и вниманием: играл с ним в хоккей, водил в детское кафе, на кукольный спектакль, читал на ночь сказки.  Варвара Степановна и Катя в это время собирали мальчика в дорогу.  Наступил день отъезда: бабушка плакала, а внук радостно собирался на поезд. Катя с Женькой выносили вещи к такси, а мальчик прощался с бабушкой и Андреем. Катя поехала на вокзал провожать зятя и племянника.  Приехали за десять минут до прихода поезда.  Мальчик носился по перрону, как заводной. Женька успокаивал сам себя: «Ничего, в   поезд сядет – угомонится!». Подошёл поезд, Катя помогла зятю занести вещи в купе и вышла на перрон. Артемка, выглянув в окно купе, спросил:
- Папа, а мама с нами поедет?
- Сыночек, мама всегда с нами -  сидит на звездочке и смотрит на нас! – ответил, сбитый с толку заданным вопросом, Женька.
- Моя мама не сидит на звездочке!  Ты, что не видишь - она стоит на улице! Я к маме хочу!  Я к маме хочу!  Пусти, пусти меня – вдруг неистово закричал Артёмка, вырвался из рук отца и бросился на выход. Подбежав к поручням, закричал – Мама, мама!
      Его пыталась удержать проводница и подбежавший Женька, но мальчик, заходясь в истерике, со всей силенкой начал отбиваться, кусать руки, удерживающие его. «Я к маме хочу!  Пустите меня! Пустите меня!»  -  истошно кричал ребёнок.
       Катя побежала на крик мальчика, растолкала собравшихся зевак и вырвала ребёнка из сцепки рук: «Ну, всё, всё! Я с тобой! Сейчас нам папа принесёт твои вещи! Ничего не бойся -  я с тобой!».  Женька вынес вещи   и   нервно закурил, сбивчиво    объясняя проводнице: «Тут видишь, мать у него умерла полгода назад, а я не мог его сразу забрать! Он к тетке -то и привык! А ты, почему не сказала, что он тебя мамой называет!» - набросился Женька на Катю. «Называет и называет! Андрей называет, и он следом называет!  Он же маленький! Езжай с богом! Всё будет хорошо!  Не волнуйся! До свидания! Беги, поезд трогается! Спеши!  Созвонимся!»  -  крикнула Катя, прижимая к себе обмякшее   после истерики тельце мальчика, с ужасом представляя сцену   безысходности ребенка в поезде, отбывающим от станции тремя минутами раньше. Поезд степенно набирал скорость, провожающие махали ему вслед.  Поезд скрылся за поворотом, люди повернули головы в сторону женщины с ребенком на руках, молча подняли её вещи с перрона и понесли их к стоянке такси.

       Сцена проплыла, Катя подняла голову и твёрдо сказала: 
- Я своё условие оставляю за собой! Странником, по всей видимости, был посланник бога! Его никто не может судить и даже осуждать, но все-таки, старик ответил ему: «Вот теперь, пойди и расскажи ей об этом, а я посмотрю на убийцу его матери!».
 Катя поднялась с кресла:
 -  Спасибо за угощение. Как вы успели заметить, с мужчинами я капризна и несговорчива! До свидания!
Она на прощание протянула руку Терехову и, пожимая его руку, глянула в   глаза Владимира Павловича и чарующая улыбка на миг сняла с её лица невидимую вуаль.   Женщина развернулась и, грациозно ступая, направилась к выходу.  «Только   бы каблуки на сапогах не подвели! Так ему и надо! Зажравшийся сноб!» - ещё толком не осознавшая масштаб своей мести, женщина спешила на выход. 
         Возбуждённая до предела, к нерадости   водителя громко хлопнув   дверцей автомобиля, Екатерина Михайловна плюхнулась на кресло и раздражённо   спросила:
- Чего сидим?  Кого ждём? Поехали!
- Куда?  -  последовал вопрос.
- Как куда! На работу!  - воскликнула Катерина.
- Может быть, сначала компьютер завезем, а потом на работу – предложил водитель.
- Ты хочешь сказать, что у тебя в машине   компьютер? – округлила   глаза Катя, ясно   представив, как рождаются сплетни и причины их родов.

          Терехов   сидел в кресле и пил   виски. Навязчиво перед   глазами всплывала Катя Орлова – вот она поднимает руку и снимает с лица   занавес и перед ним стоит безумно притягательная женщина.  «Как   же я раньше   не попал в её сети! Да просто, ей это было не нужно! Коварство женщины, она знала   и наказала    меня!  Я перегнул   палку! О, боже, как женщины коварны!  Я привык волочиться   за   хорошенькими   женщинами! Я волочился   за женщинами!  За женщинами? Это   уж слишком -  я волочился за юбками! А вот   под силу ли мне   женщина в телогрейке и валенках! Интересно -  у неё   есть любовник?  У такой и нет любовника! Да, у таких любовников и не бывает - для них опуститься до подобных глупостей, что дерьмом обмазаться! Надо   поспрашивать о ней Минину! Фу, чёрт, у меня, что дел других нет, как бабами заниматься! Буду считать, что поквитались друг с другом» - Владимир Павлович   решительно поставил стакан    на столик и направился   к рабочему   столу.

Зарисовка десятая.  Фон из мазков зеленого, сиреневого, красного и белого   цвета.

         Утром   следующего дня к Катерине наведывался Олег Николаевич Белов, передал ей ключи от дома и сказал, что хозяин дома согласен на все её условия. 
         Вечером    после ужина дети ушли к себе в детскую, бывшую когда-то гостиной. Катерина, любившая свободу как воздух, перестроила гостиную в комнату для детей, в которой каждый из них имел свой угол. Дочь и мать прибирались на кухне.  Перемыв посуду и обтерев   мокрой тряпкой пол, они решили повечерить: выпить чаю.  Выбрав   момент, Катерина, пытаясь скрыть   волнение, охрипшим голосом произнесла:
- Мама, появилась     возможность   лет пять пожить   в моём бывшем доме.  Хозяева уехали   работать за границу   -  просили присмотреть за ним!  Они   достроили   в нём всё, что   не достроила я, но не   успели вселиться. 
- Катя, а нам, зачем этот переезд нужен?  Мы еле-еле концы с концами сводим! – горестно вздохнула мать и покачала головой.
-  Нам не нужен, а детям нужен - не заметим, как наступит время их выхода на свою орбиту. Так пусть хотя   бы они не удивятся тому, что в порядке вещей люди живут в более комфортных условиях, чем эта халупа. И потом расходы   наши   невелики - только оплата коммунальных услуг! -  явно нервничая, рисовала дочь матери смысл их переезда в дом, принадлежащий отцу Андрея.
-  Ты знаешь, меня   давно   не покидает ощущение, что ты   мне   чего-то не договариваешь, и это давно длится   с момента твоих неожиданных родов! Дочка, я не   заслужила знать правду?  -  на   глазах матери появились слёзы.
- Мама, не призывай меня к жалости в этом   бездушном жестоком мире!  Ты всё передо мной   выслужила. И я, как могу, стараюсь облегчить твою жизнь и жизнь наших детей -  ответила Катя, не смотря на мать.
- У тебя есть богатый   любовник, и мы мешаем твоему счастью? – с тревогой в голосе спросила   мать. 
- Нет, схема   любовник -  любовница   мне   противопоказана, уж слишком   замусоленный сюжет: мои органы   чувств не выдержат    напряжения!  Это роль не для меня! На сцене   я   играю, развлекаясь! – ответила   Катерина -   Всё очень даже   просто, мама, -  у Андрея объявился    богатый   отец   и дом, в который   я предлагаю тебе   переехать, в настоящее время принадлежит ему.  Я договорилась с ним без времени   не травмировать психику   мальчика.  Одно знаю   точно -  от сына он   не откажется и мне   придется   много лгать   и идти на   некоторые уступки, равно как и он идёт мне   навстречу.  Ты   права, Андрей не   наш с Гришей сын, но мы растили его с пеленок, и оторвать мальчика от себя у меня нет сил - это означает выписать себе смерть.  Мне   не   решиться на самоубийство -  я уж не такая сильная, как кажусь многим.  Не думаю, что нужно рвать семью на части, но, если ты устала   -  можешь остаться жить здесь, а   ребятишек я заберу с собой.  Пока у меня есть персональная   машина, по пути на работу я смогу   завозить детей в детский сад и   школу. 
- Нет, дочь, мы пережили с тобой и худшие времена -  переживём и это.  Квартиру, чтобы не платить за неё   сдадим в наём.  Одно хорошо -  за будущее Андрея я спокойна! Не переживай, ни мальчику, ни людям   без твоего разрешения я   ничего не   расскажу! Я не враг вам!  Дай бог   здоровья   его отцу!  И, конечно же, Швейцария, компьютер, шмотки пусть зачтутся ему богом -  деловито заговорила Варвара Степановна, собирая чашки со стола.

       Упаковав вещи в чемоданы и большие полиэтиленовые мешки, передав в найм свою «трешку» молодой семье, Катерина с матерью и детьми в   начале апреля стояли около дверей бывшего дома Орловых. С замиранием сердца, молодая женщина повернула ключ в замке, дверь бесшумно открылась.  Катя переступила   порог и до боли в сердце почувствовала присутствие в доме… мужа.  Его   незримый дух    хранил это сокровище -  новый   владелец   дома   создал   всё   так, как   будто бы   добросовестно исполнял указания   истинного   хозяина сего совершенства. Внутренняя   отделка дома   из дорогих пород дерева   и   тканевых обоев   с неброскими в глаза рисунках дарила жильцам покой и уют, к тому же стремилась и    удобная изящная мебель, расставленная соразмерно   объёмам и предназначению комнат.
     Следом за Катериной    в дом тихо вошли Варвара Степановна, Андрей и Артёмка.
- Ну, как, мама?  -  шепотом спросила дочь.
- Рай! -  так же шепотом ответила мать.

Зарисовка   одиннадцатая.  Фон   алый с   мазком   сиреневого цвета.

         Вся расфуфыренная, в модных   шляпке, пальто и сапогах, в кабинет влетела Анфиса.  Она швырнула модную под стать наряду дамскую сумочку на стол для заседаний, подбоченилась, как манекенщица, посмотрела сверху вниз    на сидевшую   за столом Катерину и выпалила:
- Ты   не представляешь - с моим   шефом   что-то случилось: он   назначил меня   начальником отдела -  может, он в меня влюбился! Вот бы было здорово! Ой, я еще   случайно   вышла замуж -  он   давно за мной таскался -  и я решила «Ах, была не была!»: до шефа как до неба, а этот   по земле ходит!
-  Во - первых, здравствуй! Я тебя месяц не видела, а у тебя   столько изменений в жизни! Надо это дело отметить!  - предложила Катя, сгорая от любопытства посмотреть на избранника   и жертву Анфисы.
- Ой, прости! Здравствуй, дорогая! Я собственно за этим к тебе   и забежала! Сегодня после работы в ресторане «Вербена» я устраиваю ужин по случаю   нашего бракосочетания!  Людей будет немного -  ты со всеми знакома!
- Как знакома!  А со стороны твоего нового мужа я никого не знаю!  -  удивилась   подруга.
- А с его стороны   никого не будет: родители у него давно умерли, братьев и сестер нет, только дети от первого брака! И потом, почему я должна платить за кого-то с его стороны! Хозяин вечеринки - я! – гордо встряхнула головой Анфиса, вытащила из стаканчика карандаш, потеребила его в руке и швырнула обратно в стаканчик.
- А зачем он тебе нищий?  Ты, его любишь? – не унималась с вопросами Катя.
- Не, знаю -  мне одной без мужика плохо! – надула губки Анфиса.  - Ладно, я побежала, не прощаюсь -  вечером встретимся в ресторане!
      Помахав рукой, подхватив со стола сумочку, подруга выбежала из кабинета.

         Избранником Анфисы   оказался человек   прямо противоположный   ей: она быстрая на ногу -  он   тяжёлый на подъём, она жизнерадостная -  он угрюмый, она настырная -  он «мямля», она умная -  он не очень.  Посмотрев на пару, Катерина пришла к выводу -  Анфиса купила себе мужика, решив сделать из него что-то среднее между хозяином и лакеем. Мысль о том, что у него могут быть свои желания и пристрастия, Анфисе ни при каких обстоятельствах не придёт в голову.  Он же за безбедное существование   нарисует на своём лице внимание и заботу о ней, стараясь не забыть о своих желаниях и пристрастиях. Со временем супруг оборзеет за   её денежками и, не стесняясь, начнёт предлагать её подругам интимные услуги. Катерине не однажды преподносились   непристойные предложения от добытых мужей    приятельниц   бальзаковского возраста.  Обычно у таких «мужичонков» не бывает друзей никакого пола -  ходят по земле тенью.  Катерина грустно вздохнула - заиметь такого мужа   дело нехитрое!
          Ужин в ресторане   подходил к концу, а Кате становилось всё тоскливей и тоскливей: «Может как-то надо относится ко всему попроще: делать вид, что не понимаешь лжи, притворства!  Но я и так   совершаю много поступков вопреки своим убеждениям! А, с другой стороны сделать себе замужество, чтобы кому-то доказать «я не хуже других!». Что дальше, как жить с придуманной любовью!  Кроме себя никого не обманешь!».
-  Екатерина Михайловна, не ожидал тебя здесь увидеть в столь поздний час!  -  из раздумий вывел за спиной голос Мамонтова.
- Бывает!  Ты, напиться хочешь?  -  неожиданно спросила его Катерина - Поехали в «Мимозу» -  минор надоел! Хочется куража!
- Не вопрос!  А как же твоя подруга? Не обидится?  - на всякий случай спросил Мамонтов.
- Думаю, что нет -  она уже устала от гостей! Уходим по-английски!  -  шепотом предложила Катя, снимая   сумочку со спинки стула. 
         Мамонтов   появлялся около Кати всегда, когда   кошки скребли   по невидимым стенкам её души.  Его явно   посылал сатана, но с ним   было легко и комфортно! Он жил по принципу «сегодня и сейчас».  Однажды два недруга   случайно встретились на шикарном банкете   в региональном банке и среди множества присутствующих там гостей   выбрали себе друг друга.  На предложение Мамонтова провести с ним ночь, Катерина   ответила   отказом: «В этом городе много женщин, желающих приручить тебя! Как только я разделю с тобой постель, то боюсь, не избегу   превращения в одну из этих дам, после чего возненавижу и потеряю себя. Шила в мешке не утаишь и   огласка наших с тобой интимных встреч    сравняет с землёй   мечты и надежды наших личных поклонников – месть штука тонкая и непредсказуемая: им же невдомёк, что   мы из   себя собственно ничего не представляем. Предлагаю   просто   поберечь   друг друга от скуки и лжи!».  Прищурив темно-карие глаза, Мамонтов внимательно посмотрел на неё, усмехнулся   и заявил: «Прости, с моей стороны, действительно, сделано глупое предложение!  Схема -  не для тебя!».
         К удивлению, обоих, об их ночных куражах в провинциальном городишке, знали немногие -  то ли появлялись они вдвоём в таких местах редко, то ли их не знали   в лицо в тех заведениях, где они тусовались с друзьями Мамонтова, такими же бесшабашными, как и он.  Гоп-компания весело проводила время: танцевала, играла в бильярд, забивала в «козла»; взбадривала   себя песнями от «Взвейтесь кострами тёмные ночи…»  до «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша!».  И, что всегда удивляло Катерину -  не напивались до чертиков и не бузили, даже нарочно не разбили ни одного бокала и ни одной тарелки! 
      
          Анфиса пришла в кабинет к Терехову с докладом. Шеф, мельком глянув   на женщину, взял в руки поданную ему аналитическую записку и погрузился в чтение.
-  Анфиса Сергеевна, мне непонятно, с какого перепугу   у нас вырос расход металла на 30 процентов   по сравнению с прошлым годом?  Насколько я помню -  новых контрактов я не подписывал, объёмы   производства прежние!  Разберитесь с цифрами и детализируйте их - неужели кто-то за моей спиной проказничает?  Вы, себя неважно чувствуете? -  спросил Терехов, бросая записку на стол.
- Нет, нет!  Вчера накрывала поляну по случаю замужества и немножко приустала! Со мной всё в порядке -  быстро затараторила Анфиса, сообщив новость шефу   в надежде на проявление с его стороны признаков   ревности.
 - А замуж то   вам   зачем?  Появилось желание потерять свободу? -  спросил Терехов, заглядывая в   ящик стола, как-будто что-то в нём ища.
- Определённости в жизни хочется!  -  растерянно ответила Анфиса Сергеевна.
-  А, что же без вас будет делать Орлова!  Что же вы, подругу бросили? Ей, что, определенности не хочется! – воскликнул шеф.
- Я не думаю, что ей без меня будет одиноко -  у неё много интересных   поклонников!  Ко мне по записке   более вопросов   нет?  Я могу быть свободна?  -  занервничала Анфиса.
- Конечно, конечно, вернемся к ней в четверг на следующей неделе. Вам достаточно времени на доработку?  -  вежливо   и поспешно спросил Терехов.
        «Интересные поклонники? Что ж, за братия такая?» - заметался вопрос в голове   Владимира Павловича.
      
            Анфиса не успела толком рассмотреть, с кем   вчера исчезла Катерина с ужина в ресторане, но то, что это был высокий элегантный мужчина, она рассмотреть успела, когда пара уже была на выходе. Жаль, не видела лица кавалера подруги! Жаль! Анфису кольнуло чувство зависти – почему всё лучшее   в этом   городе достаётся   Орловой!  «Интересно, а   шеф тоже на её запал?» -  с этой мыслью настроение Анфисы «упало до нуля».

Зарисовка двенадцатая. Фон красный

-  Екатерина Михайловна, звонили из Управления, просили перезвонить самому Васильеву! Намечается какой-то шухер! Сказали, что очень важно и срочно - сообщила секретарша Орловой, найдя начальника в кабинете «программистов».
- Хорошо, я ему перезвоню! – кивнула головой Катя.

       Екатерина   набрала телефон приёмной управления. Её соединили Алексеем Викторовичем Васильевым
- Екатерина Михайловна, здравствуйте! – в голосе шефа чувствовалось присутствии некой возбуждённости. – Катерина, из Москвы приказ пришёл о реорганизации, к тебе присоединяют шесть районов. Люда направила по «электроннке» необходимый пакет документов для ознакомления! Но я не об этом – вместе с реорганизацией нам добавляют расчетно-платёжную функцию. Девочка моя, как хочешь, но до приезда ко мне на совещание, выпроси у главы новое помещение – в старом вы не поместитесь! Деньги на расширение площадей нам выделены! Очень тебя прошу – будь умницей! Все!
           В трубке   запели гудки. «Ничего себе! А меня кто-нибудь спросил: нужно это мне или не нужно? И сейчас я побегу и буду у главы клянчить то, чего у него нет! А если где что и завалялось, то у черта на куличках, на окраине города между чертополохом и ракитовыми кустами! Мадам, а не зажрались ли вы в покое и уюте? А тех, кого в шести районах сокращают!? Им что, радостнее чем тебе?».
- Света! – крикнула секретаря Орлова – Вытащи мне срочно почту!
«Хуже, чем я думала! Судя по масштабам операций требуется помещение в четыре раза больше этого!» - Катерина отшвырнула бумаги в сторону.

        Юрий Владимирович находился за своим любимым занятием   -  обхаживал очередную жертву: новенькую прехорошенькую секретаршу «папы».
- Фу, ты, здесь!  Хорошо ещё не два этажа обегала! Договорились же, что я приду к тебе в кабинет к трём часам! – запыхавшаяся от бега из кабинета в кабинет в поисках заместителя главы Администрации, Катерина набросилась с претензиями на Мамонтова. А, что уже три часа? -   удивился местный ловелас.
- Уже начало четвертого, дорогой! – съязвила женщина.
- Кать, ну что такого случилось? Цунами не проходил, тайфун не набегал, атомную бомбу никто не бросал - наши дети целы и здоровы! Остальное, тьфу, суета сует! Кроме смерти, ничего невозможного нет! – пока Юрий Владимирович философствовал, Катерина успокоилась и почти согласилась с ним, если бы не приказ начальства.
- У нас в центре города остались какие-нибудь развалины? – спросила Катя.
- Сколько хочешь – аж две фабрики! Тебе какая их них больше по душе: швейная или трикотажная? Выбирай любую на вкус и цвет! – предложил Мамонтов.
- Издеваешься!? Ладно, в которой из них более или менее сохранилось административное здание? – миролюбиво поинтересовалась подруга.
- Дорогая, на вот тебе ключи и иди выбирай себе любое, только в казну не меньше миллиона! Завьялов на меньшее не согласится – всех покупателей отшил! Дыра в бюджете – ему не позавидуешь, а он у нас старенький, а старость нужно уважать! Да, поговаривают, что ты «крышу» сменила»? Завьялову теперь до тебя не дотянутся! – неожиданно в «под дых» ударил Мамонтов.
- Ты завидуешь, ревнуешь или радуешься? Хочешь, я тебе тайну открою? – спросила Катя.
- Очень хочу, дорогая! Я весь во внимание! – обрадовался Юрий Владимирович.
Катерина дотянулась до уха Мамонтова и прошептала: «Все становятся старенькими, даже небожители», а вслух спросила: «Ты к каким себя относишь – к земным или небесным! Вот только, конец у всех один! Печально, но факт!».

«Не было печали – черти накачали! - Екатерина Михайловна стояла в бывшем кабинете директора трикотажной фабрики – Как война прошла! А ведь здесь люди бегали со своими печалями и радостями! Куда всё делось? А главное, зачем? Конечно, это здание моей конторе подойдёт: и центр города, и подъезды хорошие, и простора хватает! Только что ж гнёт-то как?».

Зарисовка тринадцатая. Фон из двух треугольников   синего и зелёного цветов.

          Катя плюхнулась на диван в прихожей -  от усталости шумело в голове, тело не чувствовало ни рук, ни ног. Женщина   тупо уставилась на   репродукцию   картины Малевича «Черный квадрат», размещенную   на противоположной стене, в который раз задав себе вопрос «Что за геометрия такая?!». Из кухни-столовой вышла   Варвара Степановна, покачала головой, спросила:
- Ужинать будешь?
- Буду, только позже!
- Кать, может ванну   -  расслабишься, усталость водой смоешь?
- Ничего   не хочу, я посижу   здесь   немножко! Делай свои дела.
         Со второго этажа   медленно спускался   Артемка с поникшей   головой.
- Мам, привет!  -  грустно поздоровался мальчик, садясь рядом с ней.
- Привет! Что у тебя случилось? -  напряглась Катя.
- Вот, записка   от учительницы!  -  протянул Артёмка   листок бумаги.
- Нормально!  -  воскликнула Катерина, прочитав записку – Это что ж за стекло такое дорогое!   Похоже, это не стоимость стекла, а всего окна. Школа за мой счет решила окна   поменять? И как ты   умудрился его разбить?
- Случайно! Бросил   ранец   в Костю   и   промазал - опустив   голову и   шмыгая носом, признался сын.
- А по какому   случаю был совершён бросок?  - поинтересовалась мать.
- Он дразнился, обзывал меня «синюшным сынком»!  Он о тебе плохо говорил! Я не хочу больше ходить в школу! – вдруг   расплакался мальчик – Не хочу!  Не хочу!
- Ну, всё, всё -  успокойся! -  прижала Катя к себе ребёнка -  Всё будет хорошо!
На плач сбежались Андрей и Варвара Степановна.
- Успокойтесь все!  Надо учиться быть выше сплетен и предрассудков, надо учиться владеть собой, но и в обиду себя не давать! Андрей, ты завтра же подойдёшь к обидчику своего младшего брата и скажешь, что у него есть ты! Этого будет достаточно!  Ну, а разбитое окно я возьму на себя!  Пошли ужинать! -  скомандовала Катя.

      Андрей на большой перемене спустился на первый этаж к первоклассникам, вошёл в первый «Б» класс как раз в тот момент, когда ребятишки собирались штурмом взять выход.  Увидев высокого мускулистого старшеклассника, первоклашки отпрянули от двери.
- Кто здесь Костя? – грозно спросил Андрей.
- Орлов, а в чем собственно дело? -  вмешалась учительница младших классов Олеся Владимировна.
- Собственно дело у меня не к вам! Так, кто у вас Костя? -  грозно повторил вопрос Андрей. Первоклашки молча указали на стушевавшегося бутуза.
- Ты, что ли Костя будешь?  Вот это мой брат Артём и, если у тебя есть претензии к нему и моей маме, ты подойдёшь и расскажешь мне о них!  Понял? Лады! Не бледней -  бить не буду!  -  успокоил Андрей мальчугана и вышел из класса. Олеся Владимировна и её   подопечные застыли с открытыми ртами.

         Екатерина Михайловна прибежала в школу с запиской в руке и сразу же столкнулась в фойе с директрисой   Ольгой Николаевной Цветковой.
- Голубушка, Екатерина Михайловна, какими судьбами?  -  удивилась директриса.
- Здравствуйте, Ольга Николаевна! Я с запиской и, право, не знаю, что с ней делать - мой сын разбил окно!  -  озадачила Катерина директора школы.
- Ваш сын разбил окно? Когда и где? -  не переставала удивляться директриса.
- Не знаю -  вот записка, может быть, вы мне   её расшифруете! -  Катя протянула Ольге Николаевне листок бумаги. Та внимательно посмотрела на листок, повертела   его в руках и произнесла:
- Не могу понять, какое отношение вы ко всему этому имеете -  инцидент произошёл в 1 «Б» классе, но там все улажено – стекло утром вставили -  всё ещё недоумевала директриса.
- В первом классе учится второй мой сын! Артем Соколов -  подсказала Катерина.
- У вас есть ещё сын?  - казалось, удивлению Ольги Николаевны   не будет конца.
- Да, у меня есть ещё мальчик - сын моей покойной сестры! – пояснила Катя.
- Теперь понятно, почему отец обидчика утром вставил стекло! А я все думала, что за жертва такая! Оказывается, все просто - таким образом перед вами извинились! Одним словом, все в порядке, успокойтесь, не берите в голову ничего!  -  замахала руками директор школы.
- Пойду я, ничего не поняла, но здорово! До свидания! - Екатерина Михайловна попрощалась и вышла из школы в состоянии невесомости.

- Кать, ты уладила дела в школе! -  обеспокоено спросила мать вечером.
- Мама, я ничего не поняла: стекло утром вставил отец обидчика, и к нашему малому претензий ни у кого нет! Здорово, но непонятно! – ответила Катерина.
- Мама, ну что здесь непонятного! Мать этого Кости когда-то работала с тетей Галей, она не знала, что тетя Галя   умерла. Наш Артёмка нечаянно толкнул несчастного   Костика, тот пожаловался своей матери, а та в горечах выдала ребёнку реплику! -  всё объяснил Андрей.
- А ты откуда всё узнал? -  спросила бабушка старшего внука.
- Провел   собственное расследование! – гордо ответил внук – Мама, а где мой теплый свитер и шерстяные носки? Я завтра с Владимиром Павловичем на рыбалку отчаливаю!

- Екатерина Михайловна, завод прислал вам приглашение на праздник по случаю юбилея - секретарь положила красивую бумажку на стол начальника.
- Спасибо, Света -  я подумаю, что с ним делать - любезно ответила Катерина.
- Подумаете? И даже не думайте!  Там с Москвы начальники прибудут!  Может быть, кого-нибудь для тела и души отхватите! – воскликнула Света.
- Светочка, дорогая моя, займись своими обязанностями! Сказки про начальников -  это для вас молодых! А я уже давно сказки не читаю -  вернула на землю секретаршу Катя.

       Яростно опаздывая, Екатерина Михайловна   спешила на банкет по дорожке, выложенной   между    ухоженными газонами с цветниками.  Войдя в фойе, она увидела Терехова, стоящего рядом с красивым высоким мужчиной, лицо которого показалось женщине знакомым.
- Я рад вас видеть в здравии, Екатерина Михайловна! -   услышала она голос Терехова -  Вы опаздываете -  на вас это не похоже! Вы прекрасно выглядите! Разрешите вам представить Скуратова Виктора Дмитриевича, заместителя …
- Витька, какой же ты стал!  Витька! -  восторженно произнесла Катя, бесцеремонно перебив Владимира Павловича.

Часть IV.  Зима.

Зарисовка первая.  Фон ярко оранжевый.

           Анфиса, наряженная в модную юбку «плиссе» и белую капроновую кофточку «а-ля 50-е» в туфлях на шпильке, изобразив   на лице   озабоченность, медленно плыла между   столиками   занятыми в основном   мужчинами, краем   глаза наблюдая за их реакцией   на её променад по залу.  Дойдя до места, обозначенного запиской для неё, остановилась около стула и выразительно посмотрела на мужчин, которые, уже приняв «на грудь», добросовестно работали вилками, мало соображая, что от них хочет дама.  Не сразу, но до того, что помоложе дошло -  этикета ради, бабе нужно предложить стул, но он, правда, не официант, но всё   же вроде   как мужик.  Молодой   человек неловко соскочил с места, чуть было, не уронив свой стул, поспешно извинился и   проделал ритуал подачи   стула   для   посадки дамы.  Анфиса Сергеевна, не снимая с лица   маску озабоченности, важно расселась на стуле и предложила тост   за знакомство, который мужчины   с радостью поддержали -  начальство в зале ещё   не появилось   и потому надо успеть получить   удовольствие без надзора. 
        В   банкетном   зале   постепенно нарастал   шум – гости за столиками знакомились, травили   анекдоты, спорили о политике, футболе и марках автомобилей.  Анфиса, первый   раз оказавшаяся   среди высокопоставленных   особ, с    удивлением   обнаружила, что   они ничем   не отличаются   от простых смертных и им   глубоко безразлично по какому случаю они здесь собрались – лишь бы была   хорошая закуска и выпивка.
      Шум в зале резко пошел на убыль.  Анфиса Сергеевна   замерла с вилкой у рта, глаза её смотрели в сторону входящих в зал – по залу, непринуждённо разговаривая между собой, шли двое мужчин и одна женщина. 
- Какая женщина! А говорили у Скуратова нет любовницы! Или это не его баба? Нет его -  Терехов   не отважился бы сюда привести любовницу! – сделал предположение один из соседей Анфисы.
- Смотри, администратор   ведет её к нашему столику! Ах, да - у нас свободное место! -  растерянно    вымолвил   его   товарищ.
       Мужчины   встали -  к столику подошла красивая женщина, одетая в черное вечернее платье свободного покроя, но не скрывающего все   прелести изящной фигурки его владелицы.
- Здравствуйте, господа!  Анфиса Сергеевна, я рада тебя видеть! Меня зовут Катерина, по отчеству не обязательно -  официоз надоел -  представилась Орлова, садясь на стул, предложенный администратором.
- Почему ты не сказала   мне, что будешь   сегодня здесь? -  набросилась Анфиса   на подругу.
- Во-первых, у меня не было времени позвонить тебе, а во-вторых, это ничего не меняет!  Расслабься, отдыхай -  посоветовала подруге Катерина.
- Катерина, вы позволите поинтересоваться, а где вы   работаете?  -  отважился спросить мужчина, сидячий по правую руку от неё.
- В банке – последовал короткий ответ.
- Она директор банка   -  уточнила Анфиса.
Мужчины   выразительно переглянулись и   предложили тост за женщин.
      
        Банкет за разговорами под хорошую выпивку и закуску, а также выступления   столичных   артистов, проглотил около трех часов времени. В зале становилось   душно, воздуха   не хватало -  к всеобщей радости объявили смотрины уличного фейерверка. Гости медленно потянулись на улицу.  На площадке напротив главного офиса официанты разносили   шампанское. Катя и Анфиса с бокалами, наполненными зельем, отошли в сторонку от толпы и прислонились к стволу кудрявого   клена. Катерина прикоснулась губами к   играющей жидкости в бокале, посмотрела на Анфису и подвела итог вечеру: 
- Банкет прошел нескучно! 
- Да, мы постарались! Всё-таки здесь такие люди!
       В   небе рассыпались огни фейерверка. К плечу Катерины кто-то прислонился, Женщина, смотря прямо перед собой прищуренными глазами, поинтересовалась:
- Подпорка не мала? 
- В самый раз!  - ответил Скуратов, засунув   руки в карманы брюк и безмятежно глядя на небо – Кать, как долго я шел к тебе!
- Ты не похож на измученного дорогой путника! – прошептала женщина   на ухо мужчине.
-  Все   наши километры внутри! – философски заметил Виктор.
- Ты веришь в бога? – все так же шепотом спросила Катерина.
- Теперь да! - ответил Скуратов и, не вынимая рук из карманов   брюк, посвистывая, направился к толпе   холёных   импозантных мужчин, спокойно разливающих водку в фужеры для шампанского…
 
-  Ты   не говорила   мне, что знакома с заместителем министра! – накинулась Анфиса на подругу.
- Значит для тебя, дорогая Анфисушка, сегодня вечер откровений! – рассмеялась Катя.

        Терехов весь вечер не выпускал из виду Орлову. Ему, почему-то было приятно сознавать, что это красивая, элегантная и далеко неглупая женщина, связана с ним   тайною. Но ему   неприятно было сознавать, что   эта женщина   не принадлежит ему! «Эта волчица сама выбирает! Вот она уединилась под деревом – ей все равно, что   сегодня мужики пялились на её одну, ей все равно, что бабы изводятся завистью! Ей все ра-в-но! Однако, наш сын нынче заканчивает школу! У меня есть повод для встречи! Да, но при чем здесь Скуратов?..».

Зарисовка вторая.  Фон из мазков розового, зеленого и ярко-синего цветов.

       - Екатерина Михайловна, нам   необходимо встретиться -  Андрей заканчивает школу и меня интересует его будущее! Давайте, встретимся в неофициальной обстановке!  Адрес сброшу сообщением! Дверь будет незапертая!  - звонил на сотовой    Терехов в девять часов вечера.
- Хорошо, я прибуду ко времени! До свидания! – спокойно ответила Катя.
    
     Отпустив такси за квартал до места прибытия, блудница оглянулась по сторонам и быстрым   шагом направилась по указанному в сообщении адресу. Дойдя до подъезда нужного дома, снова оглянулась, набрала код подъезда, дверь бесшумно отворилась. Как воровка с замиранием сердца поднялась на третий этаж.  Зря   согласилась на позднюю встречу.  Вот нужная квартира, тихо открыла   незапертую дверь. В сумерках в прихожей стоял Терехов. Он поспешно закрыл дверь на внутренний замок и схватил в объятия Катерину. Он целовал ей лицо, руки, волосы, опустился к её ногам. Вспомнилась бабка: «Не гоже бабе на колени мужика ставить!».

       Мужчина и женщина лежали на   растерзанной кровати.
«Она не могла меня понять! Но, не холодная -  факт!»
«Да, не фонтан! А почему, непонятно -  тело горячее и крепкое!»
- Ты, хочешь выпить?  -  спросил Владимир Павлович.
Катерина тихо засмеялась.
- Почему, ты, смеёшься? – удивился Терехов.
- Смеюсь над собой – меня   помещают в схему, а я не сопротивляюсь!  Странно!  – весело сообщила Катя, скинула с себя простынь и нагишом отправилась в ванну.
        Владимир Павлович сидел на диване со стаканом виски в руке: «Все бабы одинаковы! Ещё одна крепость взята! А дальше, что дальше! Сколько их у меня было? А зачем?». От   грустных мыслей его отвлекла Катерина.
- Мы забыли поговорить о главном!  Какова была цель моего визита к вам? – спросила женщина, садясь рядом с ним на диван.
- О главном?! А что в твоём понятии главное? – поперхнулся виски Терехов.
- Владимир Павлович, дорогой, через эту квартиру прошло столько женщин и   случай со мной   в этом   жилище является очередным   эпизодом   для вас. Я не была бы   женщиной, если бы не поняла состояние   охотника - дичь сама   попалась в сети. Странно, что вы   не боитесь   попасться в силки, расставленные самим собой! Вы очень уверенный в себе человек!  -  ласково промурлыкала Катерина, поглаживая его голову.
- Что ты имеешь в виду? Все женщины одинаковы! -  воскликнул Терехов.
- Возможно, я спорить не буду. Вам лучше знать -  у вас большой опыт в этом деле. И все-таки я хочу услышать по существу о будущем сына! Он вам говорил, чем желает заняться?  -  ласковым голосом щебетала Катя.
- Он займется тем, чем занимаюсь я!  И   институт он выберет тот, который укажу я!  - непонятно почему разозлился Владимир Павлович.
- Вы злитесь потому, что тема разговора для вас щекотливая: вы   не убедили Андрея в том, что вы сделали за него правильный выбор? Не так ли?  -  догадалась женщина.
- Да, мне неприятно, когда я знаю, что лучше для человека и не могу ему это доказать!  - Терехов встал с дивана и нервно заходил по комнате.
- Убедите его, что менеджмент не отрицает знание   компьютерных систем. Мальчик станет хорошим программистом, но и лидером плохим он тоже не будет! Предложите ему для начала попробовать свои силы   в кибернетике, а потом уже в менеджменте!  Вы же   не собираетесь умирать в ближайшие десять лет? Для того, чтобы понять, чего ты хочешь добиться в жизни, надо её прожить!  -  рассуждала Катя, наблюдая за нервными движениями Владимира Павловича.
- Ты, наверное, права!  Пусть он сначала сделает свой выбор!  В ближайшие десять лет умирать не собираюсь! -  Терехов заметно успокоился.

Зарисовка третья. Фон из треугольника коричневого, треугольника желтого.

       Андрей уехал учится в Москву.   Он поступил   в университет   вместе   с сыном   Скуратова. Виктор побегал, похлопотал, чтобы   мальчики оказались в одной группе.  Терехов    предоставил в распоряжение Андрея   московскую квартиру, прописав его там на «пмж».
        Владимир Павлович уговорил Катерину с домочадцами ещё какое-то время пожить в его доме, пока сын учиться и возможно будет приезжать на каникулы.
       Андрей поначалу очень скучал по родному домашнему очагу, приезжал на все праздники и каникулы.  Со временем его приезды   становились все реже   и реже – Владимир Павлович возил сына на отдых за границу, в Москве у юноши появилось много друзей из состоятельных семей не без помощи сына Виктора; он всерьез увлекся теннисом, английским языком   и … лошадьми. Как горестно шутила Катя: 
«Превратности судьбы -  дед его конюхом начинал зарабатывать -  отвозил молоко с совхозного двора на молокозавод!  А внук его лошадьми для потехи увлекается!».  Андрей медленно, но верно улетал   из гнезда, набирая высоту.   
        После отъезда Андрея, в    доме   стало тихо. Варвара Степановна как-то сразу сдала: осунулась   лицом, похудела, у неё пропал аппетит, она часами могла смотреть в окно и ничего за окном не видеть.
       Катерина   остро почувствовала одиночество. Вместе с аттестатом зрелости сына его матери   выдали   аттестат старости. Ей   часто названивал Виктор, она изредка встречалась тайком   с Владимиром Павловичем.  Но женщина понимала, что   мужчины живут в своём   налаженном мире, они его защищают и чужака туда не пустят. Ей   разрешается прохаживаться вдоль высокого забора, отгораживающего их мир от неё и ей подобных   бедолаг-неудачников.  Катя много раз клялась, что больше не будет бегать на свидание с Владимиром Павловичем, но стоило ему позвонить и пригласить её на встречу, как она неожиданно для себя самой сразу же соглашалась. Возвращаясь с очередного   свидания опустошенная и нерадостная, в который раз давала клятву полюбить   себя.
       Только Артёмка заставлял Катю и Варвару Степановну возвращаться к жизни.  Только он непоседа, проказник и балагур, отвлекал женщин в доме   от   ненужных дум о старости -  мальчик    должен запомнить детство радостным и   беззаботным. И по праздникам   пеклись пироги и собирались гости. И на Новый год наряжалась красивая ёлка, а под неё складывал подарки Дед Мороз – от папы (Женька обязательно под Новый год присылал деньги на подарок сыну), от мамы, от бабушки. И южное солнце   ласково согревало весело скачущего на одной ножке мальчика, вырвавшегося из объятий морских волн.

       Заныл сотовый.  Катерина услышала в трубке голос старшего сына:
-  Мама, здравствуй!
- Сынок, как я рада тебя слышать! Здравствуй! Что случилось?
- Ничего страшного не случилось – я женюсь!
- Как женишься! А институт?
- Мама, я на последнем курсе, если ты умеешь считать!
- Ужас! Кто она?
- Неважно! Я её люблю!
- А она тебя любит? Ладно, всё потом! Я приеду в Москву в субботу утром! Дай мне времени прийти в себя!
- Ну, в принципе, я тебе это и хотел предложить! Я тебя жду в субботу!
Трубка отключилась.  Катя уставилась на черный квадрат Малевича: «Надо что-то говорить! А что и кому? Он с ума сошёл -  у него все впереди! Зачем ему семья! Это обуза! Господи, господи, вразуми его! Надо «обрадовать» Терехова! Обрадовать? Да, этот старый черт, наверняка всё знал и скрывал! Надо взять себя в руки!».

- Ты, почему скрыл от меня увлечение Андрея!  Он, что с ума сошел? Я всё понимаю, но жениться зачем?  -в ярости кричала Катя на Терехова, нарушившего все правила конспирации и прибывшего в Борки после   того, как женщина в истерике отключила телефон и не отвечала на его звонки по рабочему телефону.
- Да, успокойся же, ты, наконец! Ведёшь себя как собственница! Парню двадцать два года -  он не мальчик и должен отвечать за последствия своих поступков! – добил Терехов Катю.
- Каких поступков? – громким шепотом спросила Катерина.
- Лена беременна – пробормотал Владимир Павлович и опустил голову.
- Что, ты, сказал? Лена беременна? Ты, даже имя её знаешь? -  Катя обессилено опустилась на стул.
- Ты же -  королева! За всех всё   знаешь! Тебя все бояться! Вот и сын побоялся тебе   всё рассказать! Ну, случилось и случилось! Чего руки то заламывать! Все живы и здоровы! – Терехов говорил спокойно, но в его тоне присутствовала какая-то досада: на себя ли, Катерину, сына – Я еду с тобой, чтобы ты не натворила там глупостей.
- Катя, свадьбу надо справить по-людски! -  в дверях стояла Варвара Степановна со скрещенными на животе руками и с укором смотрела на дочь.

        Андрей   встретил гостей на вокзале.  Сидя за рулём «внедорожника» Терехова, повез их на московскую квартиру. Ехали молча, но без напряжения. Катерина уже всё проистерила дома, явно   обессилив себя.  Похоже, Владимир Павлович то же немало через себя пропустил, но держался, как подобает мужику.  Женщина нутром чуяла, что сюрпризам не будет конца, слишком долго жизнь текла размеренно - без взлетов и падений, без игры адреналина!  По диалектике так не бывает!
        К появлению гостей готовились -  в квартире пахло пирогами.  Навстречу родителям жениха из кухни    вышла худенькая стройная немного выше среднего роста девушка в бриджах и майке.  Она уставилась на родителей Андрея, от волнения потеряв дар речи -  в прихожей стояли красивые, знающие себе цену, под стать друг другу мужчина и женщина.
- Здравствуйте, Лена!  -  нашёлся, что сказать Терехов.
- Здрав-ствуй-те! Проходите -  я вас завтраком накормлю! – с запинкой, но речь вернулась к Лене. 
- Мама, папа, что вы застыли? Проходите уж!  Милости просим!  -   с напускным весельем предложил сын.
- Что-о-о? – округлив глаза, спросила мать и, побледнев, начала медленно опускаться на пол.

       Доктор уехал.  Катя неподвижно смотрела на красивую модную люстру, подвешенную на цепях к потолку. Ей вкололи   успокоительное, она ждала сна.  Не хотелось   двигаться, говорить, думать. Врач поставил диагноз -  истощение   нервной системы, вызванное    переутомлением   и стрессами в быту и на работе.  В общем, всё, как у людей: бег по замкнутому кругу.  Суета сует. 
      Терехов молча сидел на диване, положив Катины ноги себе на колени. Он испугался -  ему стало страшно остаться одному. У него есть законная жена, две дочери и сын, а почему то вдруг стало страшно!  Катерина незаметно вторглась в его душу и сердце, мозг отказался   выкинуть её из головы! Ему разом стали безразличны другие женщины - они в сравнении уступали ей во всём: не то говорят и не так, не то одевают и не так ходят, не так сидят, в конце концов, не так пахнут! Он не сразу понял, что его настигла любовь.  А, поняв, оценил её «силки» по достоинству - даже пальцем не повела - я попался в них сам!  «Видимо, не все бабы одинаковы! Я люблю эту женщину! Ай да, сват! Ах, какой молодец!  Светила медицины чертов!  Его, видите ли, заинтересовало моё сходство с Андреем.  Попробуй   ей   теперь объясни, что всё получилось гораздо проще - этот придурок молчком отнес наши   с Андреем зубные щетки на экспертизу. Потом долго извинялся, мол, хотел, как лучше!  Ещё хорошо, что Андрей   привык ко мне и для него не стал страшным ударом результат экспертизы! Но объясняться всё равно пришлось! Фу, чёрт, как хочется напиться!».
- Налей себе виски - на тебе лица нет! Надо научится жить проще!  Не знаю, как? А надо!  Иди, я хочу побыть одна -  услышал он   тихий голос Катерины – Не беспокойте меня – всё будет хорошо! Как - нибудь вылезу!

         Колокола возвестили об окончании службы.  Из церкви повалил народ.   Подъехавшая вереница дорогих машин заставила остановиться   людей.  Из     лимузина вышла невеста в белом   воздушном   платье.  Фата   развевалась за ней словно тонкая   паутинка на ветерке. Лучи солнца, пробиваясь через листву деревьев, над головами   жениха и невесты пересеклись крестом. Пара   молодых   торжественно шла по брусчатнику   в новую жизнь.  Колокола возвестили о её начале.  Завороженные   красотой и молодостью, прихожане развернулись и толпой повалили за женихом и невестой обратно в церковь, дабы не пропустить праздник венчания двух   счастливых сердец, бьющихся в такте   всепрощающей любви.       


Зарисовка четвертая. Фон жёлтый   с   мазками белого цвета.


        Терехов принимал родственников снохи   в   Борках.  Катя с ног сбилась, прибирая в доме, закупая продукты, расселяя по комнатам разом прибывших гостей, устраивая им завтраки, обеды, ужины, пикники, баню, походы в ресторан и по достопримечательностям городка и его окрестностям. 
       Как-то поздно вечером   она задержалась у мойки, прибирая посуду после ужина с мыслями: поскорей бы доползти до кровати. В кухню – столовую вошёл сват.  Расположился на диване и завёл разговор:
- Сколько уж лет вы, Екатерина Михайловна, одна?
- Десять!
- И что ж   за это время подходящего себе мужчину не нашли?
- Подходящего – это как?
- Ну, скажем, для тела и души!
- Скажем так, для тела всё больше подходят, как нестранно, с глупинкой, а, для сердца -   умные! Серединка редко встречается! Меня лично господь наградил одной такой встречей!  А вас?
- Не обо мне речь!
- А о ком?
- О вас!
- Я не просила вас вести речь обо мне!
- Ну, зачем вы так! Я же вижу, как вы бьетесь одна!  Одного чужого ребёнка на ноги поставили, другого   на ноги поднимаете! А о себе забыли!  Вы, когда последний раз смеялись беззаботно и под настроение? Что, не можете вспомнить? А   вы, ведь красивая русская женщина и тяните вы к себе мужиков, как омут. Бояться мужики в омуте утонуть. Мне, кажется, Владимир Павлович не побоялся в вашем омуте искупаться и, видимо, не знает, как из него выбраться -  затянуло.
- Вы, не правы, Владимир Павлович просто не заметил омута -  решил, что перед ним очередная лужа.  Так, что, как   влез, так пусть и выбирается! Я не пойму -  вы к чему разговор клоните?
-  У меня друг есть, вас на пять лет постарше будет.  - У него жена зимой умерла.  Разрешите, я вас с ним познакомлю.
- С мужчиной, у которого полгода назад умерла жена, а он уже себе новую жену ищет я знакомиться не буду из - за солидарности с покойной!  Если вы уж и впрямь мне желаете добра, то найдите мне мужика, который позвал   бы меня в даль светлую, а не носки ему стирать и ковры пылесосить.
- Вы, интересная женщина! И мужики не омута бояться, а вас в нём! Надо ко всему   относится проще!
- То есть лгать и притворяться! Что ж, мы за люди такие, господь нас награждает любовью, а мы ему: «Ты   зачем мне её дал!  Я не такую хочу! И начинаем    придумывать   себе любовь, богом   не посланную и себе не нужную! Создаем    проблемы на пустом месте! Вот зачем мне ваш мужик?  Я что к нему любовью загорюсь или он ко мне! Нет, я нужна буду ему для того, чтобы развлекать его от скуки, когда ему скучно, а не мне. Мне укажут, как собаке, моё место и осчастливят своим снисхождением до меня! Пусть собаку себе заведет!
-  Нельзя же быть такой прямолинейной и через-чур практичной!
Рассерженный сват встал с дивана и через открытую стеклянную дверь лоджии      вышел в сад.

       Катя    села рядом с матерью на скамейку около беседки, обвитой жимолостью и диким виноградом. Гости уехали, на усадьбе снова поселилась тишина.
- Мама, ты как себя чувствуешь?  -  поинтересовалась дочь.
- Кать, ты, когда меня об этом спрашиваешь, я   пугаюсь с головы до пяток. Что случилось? -  заволновалась мать.
- Я тут подумала, съезжать нам надо из этого дома - старшенький наш выпорхнул из гнезда.  Обязательства перед его отцом я выполнила.  У меня есть немного денег, но нам их и на треть дома не хватит, чтобы его выкупить.  Да и с Владимиром Павловичем торговаться нет охоты! Обменяем свою «трешку» на приличную квартиру в новостройке, купим мебель, дачку с банькой, чтобы тебе летом нескучно было, и заживём!  - предложила Катя.
- Ты, как всегда права!  Погостили -  пора и честь знать!  Я позвоню нашим квартиросъёмщикам -  пусть ищут себе новое жильё   или это выкупают! - согласилась с дочерью мать.

         Катерине удалось убедить Андрея дать разрешение на продажу «трешки» в целях «разумного вложения   денег». После подписания необходимых в таких случаях бумаг, поколебавшись, спросила:
- Андрей, я знаю, что тебя обижу и всё-таки спрошу. Ты свою долю деньгами заберёшь   или войдёшь в долю при   покупке новой квартиры?
- Мама, это не деньги -  это смех! И на машину не хватит, и на квартиру! Ты вот, что лучше сделай - купите квартиру на троих: тебя, бабушку и Артёмку. Случись что, я думаю меня вы не обидите! -  по-хозяйски ответил Андрей – Жизнь она длинная и хорошо знать, что тебя где-то пристань ждёт.
 - Хорошо, даже очень хорошо, а то бабушка не хотела себя в долю включать, а я ей скажу, что дарственную на тебя оформим - она и согласится! – обрадовалась Катя - И в кого же ты такой умный!
- В тебя мать, в тебя!  -  Андрей положил руку на плечо матери – От отца сбегаешь? Может ты и права! Была б ему нужна – на коленях к тебе   приполз, и никто бы его не смог остановить!
- Не в этом дело, Андрей - просто меня стала утомлять гонка в никуда!  Медленно, но верно становлюсь старой.  И потом   парами не становятся похожие друг на друга человеки. Закон природы – в паре должен быть один раб, другой хозяин, один сильный, другой слабый, один    умный, другой не очень.

          Андрей не выдал мать, и Катерина с домочадцами   спокойно переехала на новую квартиру, расположенную в элитном районе города. Переезду несказанно был рад Артемка – и школа рядом, и   спортзал, и   речка, и одноклассники.  Ключи от дома Терехову передала Анфиса через неделю после отъезда Екатерины.
-  Владимир Павлович, Екатерина Михайловна попросила меня передать вам какие-то ключи   - Анфиса положила ключи на стол Терехову и вышла из   его кабинета с поджатыми губами: «Трахались, наверное, на съёмной квартире - другую, небось, нашёл, ключи   понадобились! Все врут и все сволочи!».

        Терехов недоуменно смотрел на ключи. Почему она   так со мной? Как она смеет!  Да, я её нищей по миру пошлю! Я её в один день без работы оставлю! Да, кто она такая!  Стоп!  Надо успокоиться!  Ты   ничего с ней   не сделаешь -  она тебе ничего не должна! Растоптать можно, а что дальше? Вспомнил притчу, рассказанную Катериной на одной из встреч: «У султана было много жён и наложниц, но любил только одну! Ей завидовали женщины во дворце и в коварстве своём подстроили встречу любимой жены султана с местным пастухом. «О, не гневайся, мой господин, что я нарушила запрет и пришла к тебе без предупреждения! До меня дошли слухи об измене - твоя любимая жена   встречается сегодня с пастухом у быстрой реки! Пойдём, и ты сам убедишься в том, что я говорю правду!» - запричитала старшая жена, вбежав в покои владыки. «Стража, отрубите этой женщине голову - она не ведает, что говорит!  - позвал султан охранников – Несчастная, если мне будет не нужна рука -  я прикажу её отрубить. Женщина, которую я люблю, будет жить!  Пока я её люблю – я верю ей! Пока я её люблю - я живу!  Зачем мне жизнь, если я не увижу свою любимую никогда!».  Всё правильно! Всё правильно!  Мы гонимся   за призраками! Мы гонимся в вечность, никого и ничего не слыша!  Мы не ценим   счастливые   мгновения   жизни – время безжалостно уносит их!  Мир становится плоским и невкусным! Надо ко всему относиться проще! А как?

Зарисовка пятая.  Фона нет.  «Чёрный квадрат» Малевича.

             Субботний вечер клонился к закату. Катя тихо ходила по квартире, собирая разбросанные Артёмкой вещи   при сборах на дискотеку.  Выпускной отыграл свои ритуалы, а мальчишка так ничего и выбрал -   чем займется, куда за него просить бежать, кому быть обязанной.  Артём находился в том возрасте, когда голова не думает, а ноги и руки не слышат голову, потому что   она не думает.  Парнишка подсел на «распальцовку».  Мать «крутая», брат «крутой», отец у брата всех круче, а стало быть, и он «крутой». Его «крутизна» раздражала   Катерину до боли в сердце -  она пыталась делать ему внушения на предмет несоответствия формы и содержания, но всё заканчивалось криками:
- Сама виновата!  Это ты меня так воспитала! У Андрея вон какой отец!  А мой где? Я никому не нужен! Чужого то воспитывать не своего!  Позарилась на мои деньги, а теперь расхлебывай!
- Рот разевать -  не работать! Ума большого не надо! На миг бы остановился и напряг свои куриные мозги: кому ты нужен, кроме меня, бабушки и своего отца!  Какие бы мы не были, но мы единственные, кто   не предаст тебя, чтобы с тобой не случилось! Кому ты, ещё такую ересь скажешь! Я даже опускаться не буду до спора с тобой -   уважать себя перестану!  -  давала Артёму отпор Катя.
         Варвара Степановна   от таких речей внука хваталась за сердечные капли, вычитывала Катерине:
-  Досюсюкалась! Что ты с ним возишься?  Вызови Женьку - пусть приедет и выпорет его как следует! Смотреть и слушать противно! Расплывается как говно!
- Вот, именно, мама! Не тронь говно, не то завоняет! А не тронешь – в гумус превратится, а на   гумусе розы хорошо растут и пахнут великолепно! И если, мы с тобой терпения   не наберёмся, потеряем парня. У него возраст переходный? Мы то знаем, чего он хочет, а он ещё не знает!  Можно подумать, что я подарок была!  -    пожимала плечами дочь.
- Кать, а вот не поверишь -  я бы еще   таких   дочек, как ты, пятерых вырастила бы! Всё познаётся в сравнении! А из этого что получится?  Нахватаешься ты с ним горя! -  качала головой мать.

         От   уборки Катерину отвлёк   сотовый -  на нём высветился контакт Артёма.
- Что у тебя опять случилось?  - недовольно буркнула Катя.
- Я разговариваю с матерью Артёма Соколова? – заговорила трубка грубым мужским голосом.
- Да! А что случилось? -  заволновалась женщина.
- Вы, сильно не волнуйтесь, с вами разговаривает лейтенант ГИБДД Иванченков! Ваш сын жив, ну то есть, я хотел сказать, что вам срочно нужно прибыть к месту аварии в Кондратьевском переулке напротив почты - голос в трубке отключился.  Катя застыла в оцепенении.
- Дочка, что случилось?  Что-нибудь натворил Артём? Говори же!  Не томи!  -  побледневшая лицом, с испуганными глазами, Варвара Степановна смотрела на дочь.
- Мама, ты не волнуйся, прими таблетку от давления, валерьянку и ложись спать! А я сбегаю, разберусь, и все обойдётся -  срывающимся   охрипшим голосом попросила Катерина мать – Уже поздно -  ложись спать!
       Кое-как заставив мать принять лекарства и уложив её в постель, Катерина, наскоро натянув   джинсы и накинув джемпер, бросилась бежать к Кондратьевскому переулку.
       Артёмка   с синим   лицом, в разорванной грязной одежде, с торчащей костью в ноге без явных   признаков жизни лежал на носилках, поставленных около поребрика.  Вокруг, как в хорошем американском триллере, стояли милицейские машины   и машины   скорой помощи с включенными сиренами.  Всегда неосвещённый ни каким фонарём   переулок, на этот   час был ярко освещен фарами машин.
- Девушка, а родственники парнишки так и не появились? – подошел к ней фельдшер – Совсем плохой мальчишка! Не довезём! Грузить боимся - растрясём! 
- Быстро грузите ребёнка в машину, едим в приёмный покой! Всё быстро и без паники -  тоном, не терпящим возражения, приказала Катерина. 
      Как ни странно, носилки с Артёмкой в миг оказались погруженными в машину скорой помощи. Машина с оглушительным воем сирены на бешеной скорости рванула с места.  В приемном покое потерпевшего ждал хирург. Осмотрев Артема, врач повернулся к Катерине и спросил:
- Вы кем приходитесь парнишке?
- Я его мать – с вызовом ответила Катерина.
- Мне жаль, но шансов почти нет – покачал головой врач.
- А почти - это сколько? – не смягчая тон, спросила женщина.
- Ноль целых и одна сотая - спокойно ответил хирург.
- Так чего же вы ждёте? Чего же вы медлите? – закричала Катерина – Везите его в операционную, иначе я разнесу   здесь все к чертям собачим!
- Прекратите истерику! Возьмите себя в руки! Вы, меня слышите -  шансов нет! – врач за плечи тряс Катерину.
- Ну, вот что – если вы его немедленно не возьмёте на операцию, и он умрёт -  я вас тупо убью!  -  глядя прямо в глаза хирурга, прошипела Катя - Найму киллера и убью!  Клянусь!  Считайте, что оперировать   вы его будете под дулом пистолета!

       Хватка врача ослабла, он повернулся к санитарам и коротко бросил: «В лифт!».
Катерина   мерила шагами коридор перед операционной.   Операция длилась уже четвертый час.  За   окном   поднималось солнце.  Около дверей операционной стояли каталки ещё с двумя тяжелоранеными в этой жуткой ночной аварии.  Около них стояли женщины -  молодая и возраста Катерины – чей-то муж, чей-то сын!  Говорить не хотелось, молчать не хотелось, кричать не хотелось, плакать не хотелось, стоять не хотелось, сидеть не хотелось и ходить не хотелось то же! А ходила -   пять шагов от двери, пять шагов к двери.  Разом пропали все желания, кроме одного -  воскресить из мёртвых сына!  Перед глазами появился «Черный квадрат» Малевича: «Как же я не понимала эту геометрию! Она здесь ни при чём! Ничего не видно, и лишь блики света на черном символизирует слабую надежду!  Точно!  Надежда теплится даже тогда, когда уже ничего не видно!  Держи меня, соломинка, держи!».
       За дверьми   операционной послышалось движение. Женщины превратились в застывшие мумии. Дверь открылась -  из операционной вереницей   молча потянулись врачи и медсестры.  На их лицах отпечаталась усталость. Последним вышел хирург. Остановился около Кати.
- Никогда не делал операций под дулом пистолета -  впечатляет!  Мозг работает за гранью разумного! Даже бог подтвердит, что я сделал невозможное!  Вашего сына сейчас отвезут в реанимацию.  Там его подключат к аппарату искусственного дыхания. И с этой минуты, мадам, всё   будет зависеть от него и от бога!  А, вы, действительно, могли бы меня убить?  Странно, но я почему-то   вам поверил! – засмеялся доктор.
- И правильно сделали -  вы выбрали себе жизнь!  А он не мог сделать выбор    за себя -  я нарушила правила: сделала выбор за него!  Я знаю – господь меня накажет! Но я   рада за вас!  Спасибо! Вы даже представить   себе не можете, на какую высоту поднялись в своих глазах!  Почувствовать себя гением – не каждому дано!  -  не слыша собственного голоса, благодарила врача Катя.
 
        Хирург направился в   ординаторскую.  Он сделал своё дело -  ему   легче. В операционную завезли следующую жертву чудовищного и нелепого ДТП.  Катя понимала бессмысленность её присутствия   в коридорах хирургического отделения   больницы, но не могла набраться храбрости пойти домой - точнее вообще не пойти никуда и не остаться нигде.  На неё навалилась   тяжесть беспомощности -  в горле   застрял крик «Ратуйте, люди, ратуйте!».  Мир в один миг перевернулся с ног на голову.  Этот миг разорвал   жизнь на «до» и «после». 
        Дверь в квартиру оказалась незапертой. «Странно!  Я точно помню - уходя, закрывала её на ключ!» - подивилась женщина.  В глубине квартиры, в спальне матери, слышался чей-то плач. Катя направилась на звук.  В кресле сидела тетка и плакала. Увидев племянницу, зашлась в рыданиях.  Катя тупо смотрела на тетку, язык не хотел поворачиваться во рту, а рот не хотел раскрываться!  В комнату вошли двоюродные тетки и золовка. Все смотрели на Катю. «Чего смотрят?  Чего ждут? Мне надо что-то говорить или о чём-то спрашивать?».
-  Катя, ты бы присела, что ли!  Столько горя и на тебя одну!  Варвару Степановну врачи пытались   спасти, а она, видно, не захотела обратно возвращаться! Ты, заплачь, закричи!  Не молчи, я прошу тебя, не молчи!  -  просила золовка, дёргая сноху за руку. Катя тупо молчала.  Она слышала и не слышала.  Ей было всё    равно.
        Ступая тяжёлыми мужскими шагами, по квартире ходил мужчина. Женщины притихли. В комнате появился Скуратов. Пройдя прищуренными глазами по присутствующим, круто повернулся   к Катерине и приказал «Пойдём!».  Катя, безукоризненно следуя за его широкой спиной, вышла из дома. Виктор открыл дверцу машины, коротко бросил: «Садись!».  Выехали за город.   Машина повернула на просёлочную дорогу. Подъехав к переезду через мелиоративную канаву, машина остановилась. Женщина вышла из машины. Перед ней расстилалось огромное поле с пожелтевшей травой. Скуратов крикнул: «Приеду через час!», нажал на газ и   рванул в сторону города. 
        Обдуваемая со всех сторон ветром, Катерина не чувствовала холода.  У ног шуршала высохшая трава, над головой неслись громоздкие черно-синие облака.  Женщина, покачиваясь, сжав   руки на груди, вторя ветру, издала звук «У-у-у».  Опустилась на колени.  Сжав голову   обеими руками, закричала   во весь голос «А-а-а-а-а…», упала на землю и заметалась по ней, скребя ногтями по телу кормилицы.               
       Русское поле молчаливо принимало   боль рвавшейся на части души.

Зарисовка   шестая.  Фон красный.

          Живёшь и не думаешь, что такой ужас с тобой наяву может произойти! Люди тихо мимо проходили, глаза прятали -  нечем утешить, слов не подобрать!  Такого ада на земле просто так не придумаешь -  фильмы всё мелочь и дрянь, книги всё пустое и бесполезное! А картины нет – картины существо живое, коли рукой водила душа!  Вот икона -  крестьянская икона, а чудо сотворила! Перед последним вздохом сына   упала   на колени матерь человеческая перед матерью сына божьего, закричала на всю вселенную:
«Матерь святая Богородица, клянусь судьёй   никому   не буду, если вернёшь сына! Имя виновника не спрошу и в глаза его не гляну -  только отдай сына! Не заставляй меня совершить суда неправедного!  Пожалей!  Я не   такая сильная, как ты!».
        Время   давно уже остановилось.  Катя без сил лежала на полу в гостиной, зажав в объятиях икону Божьей матери.  В комнату неожиданно ворвался   солнечный   луч -  за плечо племянницу теребила тетка: «Девочка, поднимайся – у меня хорошие новости!  Только что позвонили из больницы -  Артём   будет жить!  Он уже как   час   дышит самостоятельно!».
        И чьи муки страшней и тяжелей, в этом аду были приняты -  души матери или тела сына -  знает только дьявол!  Артем лежал на специальной кровати, вытянувшись во весь рост, не шевелясь -  малейшее движение вызывало невыносимую боль во всем теле. Тяжесть нанесённого   увечья не предполагала   выжить: сотрясение мозга крайней степени тяжести; разрезана   голова – выпущена кровь во избежание гематомы; вставлены   трубки в груди и правом боку – вытекает кровь из легкого и селезёнки; от груди до паха    тянется   шов -  вырезана часть   кишечника; в правую   ногу вставлены спицы; фиксация сломанных ребер на    фоне разрезов и швов невозможна -  ребра срастаются   как им   самим угодно.  Четыре операции и двадцать две капельницы за три дня! Такое   можно перенести   только в семнадцатилетнем возрасте …

         Всё   случившееся с Артёмом и Варварой Степановной   Катя   восприняла как удар об толстую каменную стену бегущей   в никуда   глухой и слепой женщины, расталкивающей на своём пути всех и вся, не видящей   муки и не слышащей стоны поверженных ею людей.  Кто-то невидимый и могучий остановил её бег.  Мысль о том, что в жизни важно, а что ничтожно и мелочно, откинула её к началу пути: «Тебе не надо было перекрашивать перья. Жить в своей шкуре комфортней! Ты ничего не достигла: одного сына у тебя отобрало богатство, а другого покалечила нищета!».
   
Зарисовка   седьмая.  Фон серебристый.

          Санитары внесли носилки с Артемкой   в квартиру, помогли уложить больного в постель и удалились.  Сын лежал спокойно, осматривался по сторонам. Какая тишина! Какая вокруг чистота!  Даже за окном   лежит чистый асфальт, вымытый   утренним дождём.  Ветер срывает последние листья уходящего года.
         Артём обратился к   стоящей у окна матери:
- Мама, а мне   мыться можно!  Я устал грязным лежать!
- Да, да! Сейчас   что-нибудь придумаю! – повернулась Катя к Артёмке.
«А что придумаю! Кто мне поможет   донести мальчишку до ванны? Кого просить?  Куда бежать? А вымыть    надо -  кожа вся в струпьях, из головы   вытекает какая-то вонючая жидкость! А, ладно, добегу до пивнухи – за деньги помогут!  Деньги!  А денег тоже почти не осталось! Я расслабилась!  Ему, кроме меня, никто не поможет!  Надо взять себя в руки!».
- Артём, я приготовлю ванну. Замотаем ногу в целлофановый   пакет, ты обопрёшься на меня, и мы потихонечку   дойдём до ванны! Мыться будешь - ногу положишь на деревянную подставку для белья: её мочить ни в коем случае нельзя! - предложила Катя.
- Хорошо, я попробую допрыгать! – согласился сын.
       Мать   положила поперёк ванны деревянную подставку для белья, подошла к Артёму, герметично обмотала ногу сына в целлофановый пакет. Он привычно за последние три месяца обвил шею матери руками и, подтянувшись, сел на кровати, затем спустил обе ноги на пол и встал, подхватывая костыль. Опираясь на плечо женщины с одной стороны и на костыль с другой стороны, юноша   медленно заковылял в ванную комнату.  Катерина помогла ему раздеться и положить ногу на подставку.  Артём при всём при этом тихонько постанывал – каждое маломальское движение отдавалась болью в его худеньком искалеченном тельце-скелете, обтянутом серой кожицей. Все силы   человеческого организма ушли на борьбу со смертью. Теплая вода ласково обняла Артема: боль постепенно улетучивалась и на смену ей возвращались    забытые мгновения блаженства. Много ли для счастья надо - познать жизнь в сравнении!

       Как не странно, отдохнув после душа   в кровати не более десяти минут, Артём с помощью костыля добрался до кухни и поужинал   вместе с матерью. На его щеках появился чуть заметный   румянец. После ужина сын весь вечер провёл у компьютера. У него    проснулся   интерес к жизни.  Свобода   от четырех палатных стен, запаха лекарств, стонов покалеченных людей оказалась хорошим катализатором роста сил юного человечка, волею судьбы оставшегося жить   на грешной земле.  Не должен человек так уходить в небытие, не познав радости взлёта и боли падения, вершину любви и низость ревности, цену выбора и прощения предательства -  да и, вообще, не построив дом, не посадив дерево и не родив сына.
       Катерина стала часто задавать себе вопрос – кто вернул ей сына?  Бог, она, врачи, он сам или …  люди, неожиданно для Катерины организовавшие похороны матери,
добившиеся ей допуска в реанимацию, заказавшие молебен во всех церквях города во здравие сына. Интересно, Артём когда-нибудь это оценит? А она чем их отблагодарит?
       Червем в душе женщины разместилась притча о старце, рассказанная Тереховым: спасала свою погибель или свою жизнь? Женщина ясно себе представляла, чтобы   было с ней, если бы   сын не выжил! Законченная   эгоистка, она точно знала, что при плохом исходе, наймёт киллера и тот убьёт убийцу, и только после суда, совершённого ею, она запрётся в квартире и примет упаковку снотворных таблеток, оставшегося после смерти матери.  Зная не понаслышке, как правят бал правоохранительные органы, Орлова не   ошиблась -  суда никакого не будет: все   уже были подкуплены той страшной ночью, когда матери и жены оплакивали   погибших и покалеченных людей.  Сбитые двое насмерть и трое в тяжёлом состоянии, люди   согласно протоколу ГИБДД и проведённым «экспертизам» изувечены машиной, мчавшейся по городу с включенными фарами на скорости …  40 км/час, а мёртвую собаку   одного из погибших   нашли в ста метрах от места аварии -  с какой же   скоростью она туда летела?! Господь всем судья! 

        Руководство Управления вежливо попросило   Катерину освободить занимаемую должность - три месяца метаний между работой и больницей привели к серьёзному отставанию отделения по качеству предоставляемых услуг бюджетным организациям. Екатерина Михайловна сопротивляться не стала и написала заявление об уходе: «Кому и чего доказывать – своя шкура ближе!  Сил нет жить, а на борьбу за место под солнцем и подавно!». После того, как заявление зарегистрировали в региональном управлении, начальство её больше не доставало. Странные дела творятся с человеком перед   увольнением с работы -  у него появляется вдохновение   творить. Синдром независимости от начальства, его нравоучений, выговоров делает мышление   раскрепощённым, свобода даёт право созидать! За четыре недели до ухода, Катерина выстроила менеджмент   по лучшим традициям «жанра»: коллектив заработал, как швейцарские часы.
         В последний день работы Орлова пришла в офис беззаботная и весёлая – по   сравнению со смертью увольнение -  ничто: суета сует и не более. И проигрывать нужно красиво - правила игры менять нельзя! Работала честно – у людей изо рта кусок не выхватывала, лесть не подпускала, таланты уважала, в глаза подчиненным смотрела честно. 
         Екатерина Михайловна добросовестно передавала дела своему заместителю. Он давно рвался на её место, но как всегда в таких случаях бывает -  серенький исполнительный поверхностный человечек ничего особенного собой не представлял и у начальства не вызывал особого интереса и восторга. Так, называемый «завсегдатель кадрового резерва»: родственник высокого руководителя регионального значения был посажен под её тёплое крыло. Дверь в кабинет неожиданно распахнулась и на пороге нарисовалась фигура директора управления кадрами федерального округа.
- Здравствуйте всем!  Виктор Тимофеевич, вы   не оставите нас с Екатериной Михайловной наедине - мы чайку попьём по-бабьи: секретарь уже готовит. Ну, вот и славно!  Спасибо!  -  заговорила прокуренным голосом Кира Анатольевна, глазами провожая Виктора Тимофеевича – Ну, что подруга, я сюда зря четыре с половиной часа тряслась. Я же говорила тебя -  уйдём все вместе!  Я уйду, а потом ты сразу уходи! Я своим уходом, вам знак подам – мол, бросайте всё и бегите отсюда! Мы четыре недели ждали до сегодняшнего дня, что ты заберёшь заявление обратно! Да, плевать на твоих начальников! Я их две недели просила назвать кандидатуру на твоё место, а остальные две недели они были в ужасе от того, что рубят сук, на котором сидят -  ну не дураки! А?
- Во-первых, здравствуйте, Кира Анатольевна! Во-вторых, они уже просили меня забрать заявление!  Погорячились -  с кем не бывает! Но, всё, что не делается в жизни - всё делается к лучшему! Проблема не в них -  проблема во мне: я другая стала -  во мне потух огонь, азарт пропал! Вы, умная женщина, поймёте   меня правильно! Вот и хорошо, что приехали: вы меня принимали на работу -  вы меня и проводите! – Катерина искренне была рада встрече с человеком, который когда-то странно принял её на работу. В тот день Катя приехала с оказией на машине в большой город, её подбросили прямо до крыльца Управления федерального округа, но она всё равно опаздывала к назначенному времени. Наскоро заскочив в гардероб и причесав волосы, с письмом на руках благополучно миновав охрану, Катя вихрем понеслась на третий этаж. В нужный ей кабинет она не вошла, а влетела. За красивым столом из красного дерева, в удобном кожаном кресле сидела полноватая женщина и изумленно смотрела на посетительницу. Её рука замерла в полёте над дыроколом. Катя выдавила из себя: «Здравствуйте! Извините за опоздание – пробки!». В ответ она услышала: «И тебе не хворать! Садись вон туда за стол, там бумага и ручки. Пиши заявление, его образец тоже там, где-то валяется! Ты чего на меня уставилась – обед же скоро! Ты есть хочешь, и я хочу!». Катя в растерянности подошла к столу. «Ну чего ты мнёшься - всё уже со всеми согласовано!» - поторопила её Кира Анатольевна и со всей силой ударила по дыроколу.
- Нет, голубушка так дело не пойдёт, у меня приказ от моего начальства -  привезти заявление об отзыве твоего заявления – вернул из воспоминаний голос директора управления кадрами – Так как сказать, друг друга мариновать сегодня будем!
- А это уже шантаж, Кира Анатольевна! Попьем чаю с дороги? Света, принеси нам чай - попросила Екатерина Михайловна секретаря по телефону.
     Открылась дверь в кабинет, и в него стали заходить люди -  много людей: и служащие и клиенты… 
- Не поняла! Света, что это значит?  - растерянно спросила Екатерина Михайловна, вставая со стула.
      На Катерину Орлову смотрели лукавые глаза директора управления кадрами.   

Зарисовка седьмая.  Фон из кубиков зеленого, розового, фиолетового цветов.

          В домашних условиях Артёмка   быстро пошёл на поправку: сначала исчезла плёнка с глаз, потом затянулась дырка   в голове, порозовела   кожа на лице и на теле, срослись   швы.  Малу-по-малу налаживалась   жизнь - в гости приходили   родственники и друзья: подбадривали Артёма, приносили ему подарки, успокаивали Катю -  всё будет хорошо.  Неожиданно приехал Андрей с женой Леной и внучкой Лизонькой. В квартире   сразу стало весело и шумно! Вечерами Катерина с невесткой готовили   вкусный ужин. Вся семья   дружно садилась вокруг большого стола на кухне, и в процессе   поглощения пищи под общий хохот дети вспоминали курьёзы своего взросления.
        В эти мгновения Катерина с опаской радовалась жизни и просила бога пощадить её детей и не омрачать их жизнь уроками вроде   того, что она и Артём перенесли.  В неё вселился страх -  она в тайне от всех становилась на колени перед иконой Божьей матери и просила   спасти, сохранить и помиловать её детей.   Она не посещала церковь -  факт продажи услуг уже   сам   по себе не может   иметь божественного начала. Бог мог допустить сияние света в виде солнца, звезд и электричества, но никак сияние злата на храмах и во храмах якобы в его честь!  Непонятно, зачем ставить Господа в неловкое положение перед людьми, которым и свечку то купить не на что? Если   по учению   попов деньги – грязь, то сколько же «грязи» надо иметь на   покупку золота и драгоценных камней?  А на покупку «жизненно необходимых» джипов и прочей   роскошной утвари?  Это сколько же «грязи» надо иметь, чтобы за десять лет на одной и той же церкви три реставрации сделать, и только потому, что её президент чаще других посещает! А в больницах, школах, детских садах, детских домах со времён советской власти -  ни одной! Что за мода такая   пошла, обвешивать иконы Божьей матери ювелирными изделиями! Они ей для чего? И бог, и сын его, и божья матерь бескорыстны! Им все равно кто к ним обращается – богатый или бедный! А церковь разделила людей на тех, кто убивает и прощение себе покупает, и на тех, кто с голоду крадёт кусок хлеба и за прощение греха платить нечем?  Вместо того, чтобы   учить людей принимать их в мир такими как они есть, сей   институт организовал бизнес по покупке грехов?! «Если попы услышат мои мысли -  в миг анафеме предадут! - горько усмехалась про себя Катя – Становлюсь старой брюзгой!».

        Андрей с момента   объяснения отца   по поводу   его происхождения близко не подпустил к себе мысль о том, что у него нет матери. Он простил отца и признал его отцом, но о женщине, родившей его, он не захотел даже думать! Он не понял её поступка!  «Какая участь ожидала бы меня в тот далёкий холодный вечер, если бы мама не оказалась дома?!» - этот вопрос током пробивал здоровое красивое тело   молодого   респектабельного мужчины.
         В молодости человек молод и глуп, в старости стар и умен -  парадокс жизни! Владимир Павлович пытался внушить сыну мысль о том, что каждый человек понимает жизнь по-своему и свято верит в то, что он единственный   непогрешимый и, что только он один живёт правильно и знает, как жить правильно другим.  Немногим людям на земле господь   послал дар самоконтроля и самооценки себя со стороны. И даже эти люди не могут вести себя безукоризненно правильно   по причине отсутствия   некоторых достоинств у общества, в котором они живут. 
        Андрей появился в кабинете отца в назначенное ему время. Владимир Павлович его ждал, вышел   навстречу из-за стола, пожал руку, похлопал по плечу.
- Я рад тебя видеть! – говорил Терехов, подводя сына к креслу в углу кабинета.
- Я тоже рад видеть тебя!  Что случилось?  Почему ты меня пригласил сюда? – поудобней располагаясь в кресле, поинтересовался Андрей.
-  Дело касается твоего будущего и обсуждение этого вопроса по телефону - по крайней мере, легкомысленно. Компания предлагает тебе стажировку на одном из заводов в Соединенных Штатах.  Там работают высококвалифицированные специалисты – тебе будет чему поучиться у них. Стажировка продлится два года, поедешь с семьёй - я думаю, Лена не будет против. Заодно попрактикуете английский язык.
-  Перспектива заманчивая, но как же моё   обучение в академии? – растерялся Андрей.
-  Ну, что Москва!  Академия!  Они от тебя никуда не денутся -  хорошая практика ещё никому не помешала!  - загорячился отец.
-  И когда ехать? – о чем - то задумавшись, поникшим голосом спросил Андрей.
- Через два месяца -  контракт с тобой подпишут с начала года.  Так что в Америку тебе с семьёй нужно будет прибыть к Новому году, к их Рождеству.  А ты чего так погрустнел? Не рад? -  насторожился Терехов.
- Да рад я, рад -  просто мы все думаем о себе! – Андрей заходил кругами по кабинету - Ты, вот то же своё место, кроме меня, никому не хочешь отдавать – и я волей-неволей являюсь воплотителем твоей мечты, но не своей! Ты столько   для меня сделал -  я не смею отплатить тебе черной неблагодарностью! А мать, сколько для меня сделала!  Она даже дом продала, чтобы я вырос пригодным для тебя!  А теперь, когда она сильно сдала после случая с Артёмом и бабушкой, я её бросаю один на один с бедою -  около Артёма должен находиться мужик! Он за последние три месяца превратился в кисейную барышню!  Мать у него на побегушках! Ты представляешь, из красивой, самоуверенной, целеустремленной женщины, она на глазах стала безликой! Ей хороший психолог нужен, а у неё нет времени на себя! Выражаясь языком матери, я делаю неправильный выбор!  Мне неуютно!
Андрей остановился напротив отца и выразительно посмотрел ему в глаза.
- Но, у твоего брата есть отец! Пусть он его заберёт и поставит на ноги, как, то подобает настоящему мужику!  - возмутился Терехов.
- Папа, ты сам мне не раз говорил, что не все люди одинаковые, не все могут   подняться как ты и потом, маленькому Артёмке нужна была мать, а взрослому нужен отец. А отца у него тоже больше нет – дядя Женя не дошёл до поезда три месяца назад -  он умер на перроне от обширного инфаркта в возрасте пятидесяти пяти лет отроду.  Мы не осмелились сказать брату о том, что он круглый сирота. В нас вселился страх за голову парня: она слишком слаба для ещё одного удара.  Врём, мол, твой отец тяжело заболел и у него постельный режим.  Врём, врём, а правду говорить придётся! Ты, умный человек и должен понять -  во что превратится моя мать, если всё   потащит на себе!  Она не заслужила наплевательского отношения к ней! – теперь горячился Андрей, одновременно пугая и радуя отца.
- Хорошо, я чем смогу помочь, если ты примешь моё предложение? – примирительно спросил Терехов.
- Не знаю, чем, но брата желательно определить поближе к настоящим мужикам! Из него калёным железом надо выбить дурь по поводу явления его как «подарка» всем.  Меньшого «распальцовка» замучила!  Но боль умеет терпеть на диво! Я думаю, что без палочки он сможет ходить месяца через два, к тому времени ему восемнадцать лет исполнится -  забери его в ученики к мастеру   по станкам с программным управлением!  Парень в   компьютерах неплохо разбирается. А там видно будет - что из него получится! По рукам! – сын протянул руку отцу, Терехов кивнул головой и пожал протянутую руку сына -   Только, чур – матери о нашем разговоре ни слова – её гордость и так её замучила! 
      Владимир Павлович проводил сына в приёмную, попрощался с ним и   направился к двери своего кабинета.
- Какой симпатичный молодой человек и на вас молодого похож! -  услышал он за спиной голос секретаря.
- Сын   и должен быть похожим на отца! – повернулся к секретарше Терехов.
- У вас есть сын?!  -  посидев с минуту с открытым   ртом, изумленная женщина выдавила из себя вопрос к шефу, но   Владимир Павлович скрылся в кабинете.

            Татьяна Петровна   работала секретарём у генерального пятнадцать лет – думала, знает его и его семью как свои пять пальцев: день рождения   матери, жены и двух дочерей, кто кем работает и сколько получает, их болезни и их причуды, любимые магазины и предпочтения в еде.  Она с недоумением смотрела в   журнал регистрации посетителей Терехова и ничего не понимала. В приёмную зашла Анфиса Сергеевна, спросила:
-  Директор у себя?
Татьяна Петровна молчала.
-  Татьяна Петровна, я спрашиваю – генеральный у себя? – повысив голос, переспросила Анфиса.
- А! Что? Да, да заходите! Хотя, одну минуточку -  вам имя Андрей Григорьевич Орлов о чём - нибудь говорит? – в задумчивости спросила секретарша, закрывая журнал.
- Нет!  А почему вы меня спрашиваете? – поинтересовалась Анфиса Сергеевна.
- Не сердитесь, Анфиса Сергеевна, просто вы пришли в приёмную -  я у вас спросила!  Зашёл кто другой -  у него спросила бы! -  очень вежливо ответила Татьяна Петровна, подумав про себя: «Хорошие подруги - друг друга не сдают!». Ах, знала бы Татьяна Петровна, что Анфиса Сергеевна Минина в своей   жизни запоминала имена только нужных ей людей -  она бы обязательно запомнила его имя, если знала бы, что этот человек ей пригодится в жизни.  Анфиса Сергеевна ставила   себе цель, в простонародье называемой блажью, и неслась к ней, сметая всё и всех на своём пути с помощью истерик, денег и интриг.  Достигнув цели, она остывала к своей блажи и заводилась новой.   

  Зарисовка восьмая.  Фон желтый с черными узкими полосками.

         Артём выздоравливал не по дням, а по часам – молодой организм и хороший уход делали своё дело   на «отлично».  Паренёк физически окреп. Нога срослась. Лишь чуть заметное прихрамывание и уродливые шрамы на теле напоминали о перенесённой им битвы со смертью.  Он находился на важном изломе   своей жизни - в детство уже не вернёшься, а вперед идти страшно.  Ему нравились ухаживания за ним со стороны матери, родственников, друзей, но ему не нравилось ухаживать ни за кем. У него были завышенные требования к другим и заниженные требования к себе. Он уважал повышенное внимание к себе и был до непристойности невнимателен к людям, старающимся ему помочь «стать на ноги» в прямом и переносном смысле слова.  Ко всему ещё прибавилось желание поучать   всех, как надо правильно жить …  в его пользу.
       С каждым днём юноша становился всё невыносимей. Так как хорошо просить он не умел, занудно требовал купить ему фирменную кожаную куртку. Устав от его нытья, мать выполнила требование – подруга из-за границы привезла хорошую вещь из настоящей кожи.  Вещь «приказала долго жить» спустя пару дней после   пьяной разборки на дискотеке. Одна клетка мозга подсказала Артёму, что новую куртку мать не купит ни за что, и он стал изводить Катерину новой прихотью - понадобилась гитара. Гитара -  дело хорошее, искусство ещё никому не помешало жить.  По случаю купили старую, отлично настроенную мастером, гитару - недолго струны держали бой. Блажь в надобности машины выносила мозг Катерине - доводы о том, что «не в коня корм», вызывали у Артема прилив истерики соразмерной извержению Везувия. Пытаясь внушить сыну, что само утверждается человек не с помощью барахла, а с помощью мозгов, поняла, что все убеждения   только для слушающих её стен и что этому человеку возможность учиться жить дана способом извлечения уроков из собственных ошибок, даже допущенных ценой неважно чьей жизни. Она купила ему машину. Взяла в банке кредит и купила машину. Через месяц машина была разбита в хлам. Мать радовалась двум вещам – в аварии никто не пострадал и новую машину покупать не на что.
       Капризы и придирки сына Катерина переносила мужественно, без сомнений принимала учение Чарльза Дарвина – только труд делает из обезьяны человека. А совершенного человека делает увлечённый труд. Но какой труд интересует несносного парня! Кто бы подсказал! Женщина понимала, что сына может спасти азарт творчества, но какого! Она терпеливо искала ключ решения проблемы, отмахиваясь от сплетен, пересудов и насмешек по поводу тщетности её усилий сделать из Артёма «человека». Фраза, брошенная одной знакомой «Спасла ты его на свою голову!», подытожила мнения большинства людей, окружающих её.  «Глупые!  Им не понять, что я спасала свою жизнь! Я плачу по счетам, выписанным мною же самой! Я выбрала себе жизнь, а этот выбор дорогого стоит! И грех на мне большой – я за него сделала выбор!» - «белая ворона» рассуждала по своим никому непонятным правилам.
       
         Вечер медленно вползал в город. Включая тысячи ламп на улицах и в домах, город сообщил об окончании очередного рабочего дня. Его магазины запускали толпу народа – выпускали толпу народа. Люди молчаливо мешались друг другу у прилавков, у касс, у дверей. Они имели одно желание на всех - скорее добраться до дома.  А там за четырьмя стенами ужин, телевизор, диван. Запоздно, с сожалением выключив телевизор, вытянув своё тело на кровати перед сном, на секунду тоскливо вздохнут – ещё один день канул в вечность.               
        Загруженная пакетами с продуктами, усталая   женщина медленно   поднималась на третий этаж.  Открыв   дверь своим ключом, она тихо вошла в квартиру. Из комнаты Артёма доносились голоса -  мужской и женский. Стараясь не шуметь, на цыпочках, в   сумерках дошла до кухни, поставила на стол пакеты. А потом включила свет -   освещенная кухня сияла уютной чистотой! За спиной послышались легкие шаги, обернулась -  к ней   с чашкой кофе подходила одноклассница Артёма девушка по имени Саша.
-  Ну, как! – спросила девушка – Нравится?
- Спасибо, у меня руки не доходят до настоящей уборки! – поблагодарила Катерина девушку.
- И это ещё не всё - Артём накормлен, дырки в ноге проспиртованы, и я его подстригла! -  удивила своим докладом девушка по имени Саша.
- За что же мне такой подарок сегодня? Столько времени свободного!  -  развела руками Катя.
- Займитесь собой: поужинайте спокойно, посмотрите фильм по телевизору, полистайте книжку! Вечер у ваших ног! Да, вы не волнуйтесь, Артём припахан – целый день - мне текст с английского переводит!  Услуга за услугу! -  всё объяснила девушка и, не спеша, правильно поставленной походкой направилась в комнату Артёма.
    «Какая странная девушка!  Однако, хозяйка неплохая!  И, судя по всему, цену себе знает!» - думала Катерина, раскладывая продукты по полкам в шкафчиках и холодильнике.  На кухонном столе забренчал сотовый.  Не глядя на контакт, машинально нажала на связь:
- Привет! Как дела? Можешь не говорить – всё   равно соврёшь! Мне подсказали, что твой малой неплохо разбирается в компьютерах! Ты, не можешь уговорить его   подойти ко мне завтра   к двенадцати часам дня!  Пропуск закажу! Приятно было с тобой пообщаться! До свидания! -  Терехов отключил связь.  Катя застыла с открытым ртом.
- Мать, ну ты что?  Оглохла что ли?  Зову, зову, а ты не слышишь – помоги мне правильно составить предложение по смыслу вот этих слов! – Артём протянул бумажный лист с переводом.
- Я помогу тебе чуть позже! -  глядя мимо сына, ответила мать.
- Странная, ты, сегодня! И не слышишь, и не видишь! – растерялся Артём.
- Скажи Саше, чтобы немного меня подождала -  я помогу вам с переводом! Артём, звонил Владимир Павлович и попросил передать тебе, чтобы ты появился у него в кабинете к двенадцати часам дня завтра -  говорил что-то на счёт работы!  Но, учти - право выбора остаётся за тобой! А сейчас иди, подумай или обсуди приглашение Терехова с Сашей! Я к вам присоединюсь чуть позже – устало говорила мать.
- Мне работу? Ты с ума сошла – я не умею работать! – реально удивился   сын.
- Не умеешь -  научат! Главное в работе   только одна вещь -  она должна тебе нравиться. А дальше   всё   просто по цепочке: работа тебе нравится - ты хорошо её выполняешь, хорошо выполняешь - хорошо за неё платят, хорошо платят – хорошо живёшь! Всё – я устала! Немного отдохну и подойду к вам! - Катерина скрылась в своей комнате.
        Присев на краешек кровати, женщина задумалась – голос Владимира Павловича заставил сильно забиться её сердце! А может и такая любовь бывает?!  Никому ненужная трепыхается она между двумя чудаками, смотрит на них с удивлением и недоумевает: «Ну чего же им ещё надо – вот я, самая, что ни на есть настоящая! Зачем   вы взвешиваете все «за» и «против» - у любви нет правил! Не обделяйте себя   счастьем! Глупые, глупые люди, только я могу слить две души в одну и, слитые воедино они обретут превосходство над ничтожной мирской битвой за место в «никуда»! Ах, глупые, глупые люди!».

       Терехов устроил Артема учеником к слесарю высокого разряда, работающего на станках с программным управлением. Незагруженный ничем мозг парня быстро схватил суть дела. Откуда не возьмись, из головы Артёма посыпались умные слова и речи – это озадачило руководство цеха: парень не только за месяц освоил несколько программ управления станками, но при этом ещё с ходу переводил   инструкции, написанные на английском языке, запросто дурачась. «Странно, очень странно, а говорили, что он ничего не умеет делать и к тому же неисправимый лодырь! И верь после этого людям! Однако, что мне с этим «акселератом» делать? Пойду в отдел кадров, может там, чего дельного насоветуют!» - растерялся начальник цеха.  В отделе кадров не поверили начальнику цеха -  прислали аттестационную комиссию. Ученик удивил и членов комиссии. Не без согласия Терехова, дали новому работнику направление на заочное обучение в одном из университетов Санкт-Петербурга.
       Артём с радости напился. Радость продолжалась два выходных дня.  В понедельник, как ни в чём не бывало, строго по времени принял душ, надел чистое бельё, позавтракал и умчался на работу.
       Катерину, как и любую мать, расстраивали загулы сына - никакие уговоры, крики, мольбы   не могли его отвернуть от спиртного. Только он сам, любящий себя беззаветно, может сойти на путь, по которому жизнь унесёт его в мир грязных, оборванных, никому ненужных особей или пойти по пути новых желаний, увлечений, открытий. Катерина грустно вздыхала: оба пути схожи в одном – они ведут в никуда.  Женщина не понимала людей, старающихся любым способом отвернуть родного человека от алкоголя, разумеется из лучших побуждений. Из алкоголика пытаются сделать человека против его воли для его же блага! Нет, ложь! Алкоголика пытаются сделать человеком для своего блага, и лицемерие Господь не прощает! Человеку дано право выбора!  Семья и общество окажутся кстати, если предложат пороку завидную замену. Если прозрение у человека не наступит, надо набраться мужества и принять всё, как есть!
         
Зарисовка девятая.  Фон серый с чёрными кружочками.

         С приходом нового руководства в стране обнаруживается пустой кошелёк и провозглашается тезис за гуманизм и креативность …  и началось   массовое увольнение служащих.  Оказалось, гуманизм и креативность вовсе не то, о чём все подумали. Гуманизм в данном случае представлял собой   сокращение рабочих   мест   в соответствии с Трудовым Кодексом страны.  Креативность – способность мозга сообразить, как выжить с детьми, оставшись без работы и без денег -  вероятность трудоустройства на работу в городе, в котором    на плаву остался   один единственный завод, сводилась к нулю. 
        И парадокс внедрения   новой концепции пополнения бюджета с целью выхода страны из кризиса, заключался в том, что непонятно кому завидовать -  тем, кого сократили или тем, кого оставили.  Не придавая никакого значения   наличию умственных способностей у служащих, на их головы сбросили автоматизированные рабочие места и повесили в каждом углу камеры слежения. Идея правильная во всех отношениях лет двадцать назад сейчас начала давать сбои, так как организации всех типов и мастей к этому времени научились воровать, а программа не разрешала. Операторы пытались объяснить распорядителям несоответствие предложенных к оплате документов новым стандартам и регламентам. Распорядители не могли понять, что от них хотят. От нервного напряжения несокращенные сотрудники к концу дня валились с ног и завидовали сокращённым бывшим коллегам.
       Катерина   растерялась от паники и истерики, царящих в кабинетах и   залах отделения -  уходить в никуда никому не хотелось: все имели право на достойное существование - это право отобрали самым беззастенчивым образом. И ещё одна догадка прошила Катин мозг -  она физически не может работать.  Виной всему стала внезапно навалившаяся на неё дикая усталость! Эта догадка пришла к ней не вовремя -  оставалось несколько месяцев до пенсии. Её   никто не собирался сокращать -  она могла покинуть своё рабочее место только по собственному желанию. Железную женщину сразил гипертонический криз, и   что с ним делать Катя Орлова не знала: последний больничный лист выписывался двадцать лет назад по уходу за больным ребёнком! Идти в поликлинику в таком состоянии -  в очереди не высидишь, скорую помощь вызывать - стыдно! И всё-таки решилась пойти в поликлинику.  Её принял высохший от старости врач: 
- На что жалуетесь? – строго спросил он.
- На давление -  оно мешает мне работать! – ответила Катя.
- Что, вы, мне голову морочите -  давление у всех! – закричал старик, повернулся к медсестре и приказал – Смерьте дамочки давление! Работать не желает – за больничным приперлась!
Медсестра смерила Кате давление и уставилась на доктора.
- Ну, чего, вы, на меня смотрите? Сколько? – заорал врач.
- Двести двадцать на сто шестьдесят! – озадаченно произнесла медсестра.
- Сейчас посмотрю, какую таблетку ей выписать! -  пробурчал старик и открыл прайс-листы.
- Можно я пойду!  - Катерина тяжело вздохнула и вышла из кабинета.  «Что ж за страна такая! Что с нами со всеми случилось!  Мы сошли с ума!» -  удручённая посещением врача, в состоянии невесомости от давления крови в сосудах, Катерина медленно шла по коридору.
- Женщина! Остановитесь, пожалуйста! -  к ней подбежала медсестра из покинутого Катей кабинета – Пойдёмте   в процедурный, я договорюсь - вам магнезию введут! Ну, что с него возьмёшь -  работать некому, вот и сидят старцы мхом поросшие! По мне так лучше никого, чем такие лекари, но начальству виднее -  с ним не поспоришь!
      «Мир не без добрых людей!  Держи   меня, соломинка, держи!»
       
      А между тем, мир вокруг Кати Орловой становился хрупким и ненадёжным. Нити, соединяющие её с этим миром, ускользали из рук. Она стояла одна посреди   огромного земного шарика: негде укрыться, некуда бежать, некому жаловаться: «Ты никому не нужна, и никто тебя не услышит и не защитит: упал как стена отец, встала стеной ему на замену - теперь   рушусь и падаю сама.  И вдвойне ужасно - мне никто не нужен ни со своими горестями, ни со своими радостями!  Видеть и слышать никого не хочу. Я устала от вида одних и тех же стен, от мелькания одних и тех же лиц, от летящих в пространстве одних и тех же фраз!  Не проходящее желание завыть по-волчьи или загавкать!».
       Она ещё была среди пляшущих в масках человечков, но уже на всё смотрела глазами зрителя, но не участника. Пространство вокруг её становилось пресным и бесцветным.
       Женщина неожиданно для всех, только не для себя, не доиграла свою роль в пьесе на сцене театра абсурда, вышла из неё, не дождавшись финала.  Она понимала -  никто не поймёт её   поступка, и   её   роль отдадут   новой примадонне. Так уж важно, что тебя предадут все и ты останешься одна, или не   так уж важно Катерина не знала, но на всякий случай приготовилась к одиночеству не как к заключению в темнице, а как к возможности созерцать мир без условностей. Человек жалуется на одиночество только в одном случае -  вокруг него вдруг исчезают люди, с которых он «пил кровь».  Человек - дитя природы, поэтому по сути своей он не может быть одинок -  она всегда его окружает, оберегает и кормит.

        Катерина   проснулась от шума. Открыла глаза.  Около кровати стоял пьяный сын. Наклонившись к ее лицу, спросил:
- Мама, ты теперь никто?
- Никто -  спокойно ответила мать.
- Я за тебя кому угодно горло перегрызу! – проскрипел зубами Артём.
- Может для тебя я ещё сколько-то стою, но для других ни цента! Горла за меня никому не надо грызть! Жизнь слишком коротка -  проживи её в радости!  Иди спать!  -  посоветовала мать.
- К отцу поеду – не нравится мне здесь! – отойдя от кровати матери, Артём плюхнулся в кресло.
- Нет у тебя отца! Умер он в тот злополучный день! Твою смерть на свою обменял!  - прошептала мать.
        Артём, пошатываясь, вышел   из комнаты матери. 

Зарисовка десятая.  Фон серый с розовыми вкраплениями.

           Дни, похожие один на другой как две капли воды, не мешали   Катерине жить в покое -  она безучастно относилась ко всему происходящему в стране и в семье.  Ей вдруг резко стало всё   равно -  наводнение, крушение, революции, выборы, свадьбы, рождения, смерти.  Она сменила номер мобильного телефона -  с прошлым не хотелось общаться, настоящее не доставало, будущего просто нет.
        Денежные заначки таяли -  пенсии на двоих не хватало: Артём на своё содержание не давал ни копейки. После крика: «У тебя денег куры не клюют, а ты за милостью ко мне идёшь!  Тебе не стыдно?», женщина молча несла свой крест – кому чего доказывать и зачем? Продала кое-что из золота, приноровилась к ценам, из простых продуктов научилась готовить вкусные блюда. Старалась без надобности на люди не показываться - был бы город большой, затерялся и всё!  Кем ты был в прошлой жизни -  никого не касается! А провинция – другое дело! Оступиться не можешь -  закидают камнями со свистом и улюлюкиванием! 
      
        Саша появилась в квартире Орловых неожиданно навсегда. Беременная на четвертом месяце, она яростно драила полы, мыла посуду, скребла ванну и туалет. До безумия любя порядок, и к тому же хорошо готовя еду, невестка полностью захватила всё пространство кухни, сделав его своей неприкосновенной собственностью.
        Не сопротивляясь захвату   кухни, Катя начала решать проблему уймы свободного времени. «Куда себя деть? Надо поискать какую-нибудь немудреную незатейливую работку! А где? На меня и так смотрят как на безумную, а   устроюсь бухгалтером какого-нибудь материального стола – сразу   запишут в сумасшедшие! Однако не место красит человека, а человек место. Надо посмотреть объявления в газете - к знакомым обращаться бесполезно: не поймут!» - крутила в голове заботу женщина – пенсионерка. Но, как часто бывает в жизни, всё решила случайная встреча.
       Екатерина Михайловна возвращалась домой из магазина, как всегда думами ушедшая в себя.
- Вот, вы то мне и нужны! – услышала она за спиной голос старого знакомого по комсомольским делам, крупного предпринимателя   города, занимающегося оптовой и розничной торговлей – Хорошо, что я вас встретил! Здравствуйте!  Вы куда пропали? Выглядите хорошо -  на пенсионерку не тянете! Выручите меня!  Я вас знаю давно и знаю, что вы   финансист от бога! Очень прошу, помогите моему сыну учет наладить -  четыре бухгалтера за год сменил! Налоговая на хвосте сидит, не отвертеться! Сын у меня молодой, красивый, дельный парень, но нанимает себе на работу молодых   дурёх! Не понимает, что им не работа нужна, а он! От чего и скандалы   у него в семье начались. Сноха тоже малость сероватая, до развода дело дошло! А дальше что? Очередная женитьба -  очередной развод!
- Здравствуйте! А с работой то я справлюсь? Я же последние тридцать лет только на руководящих должностях была!  В моём возрасте осилить программу сложно – мозг уже старый! И потом, если ваш сын, как вы говорите, «молодух» любит, то я там точно не к месту буду   -  сильно засомневалась Екатерина Михайловна.
- Ещё   как будите! Пусть парень почувствует класс и мастерство во всем! Пусть ему будет, что с чем сравнивать. Моего авторитета хватит на чадо надавить! По рукам!  Кабинетик   у вас будет   небольшой, но отдельный – никто ерундой мешать не будет! Зарплата приличная! Желаете в конверте   или «белой» -  мне всё равно! Соглашайтесь! Мы   со своим оптом недолго протянем!  Год-два и «сетевики» задавят нас как пережиток старого – уговаривал Катерину старый знакомый.
- Лады, приду. Мне ведь, по большому счету всё равно куда идти - лишь бы дома стены не разглядывать -  согласилась Катерина с мыслью «Зачем мне это всё надо?  А что тебе, дорогая, вообще надо?!».

       Новая работа предстала перед Екатериной Михайловной грудой   документов, наваленных на стол, под стол, на стулья. Сын знакомого предпринимателя по имени Антон стоял на вытяжку перед Орловой и   ропотно записывал в блокнот все, что потребовала новый главный бухгалтер.
- Администратора программы по учету финансово-хозяйственной деятельности последней версии.  Подключить телекоммуникационные каналы   для передачи информации налоговой инспекции, фондам. Всё нужно быстро. Администратора основной программы найдёте вот по этому телефону, каналы связи вот по этому адресу. Со всем остальным разберемся в процессе работы - командовала Катерина.
- Это будет дорого нам стоить? -  поинтересовался Антон.
- А вам дешевле хранить товар под открытым небом или на складе? – спросила Орлова.
- Конечно, на складе! – сбитый с толку ответил молодой купец.
- Так вот, прежде чем закупить товар, ваш отец купил склад! Как, вы думаете, для чего он потратился!? – женщина лукаво смотрела на предпринимателя.
- Понял! – весело отозвался Антон – Уже делаю!

         Загруженная работой с утра до вечера, Катерина отвлеклась от грустных мыслей о призрачности мира.  Она на каждый рабочий день планировала себе объём работ и пыталась его выполнить на сто процентов.  Платили ей хорошо, и она изо всех сил старалась не подвести фирму под «нож налоговой инспекции», виртуозно минимизируя налоговую базу. Иногда от работы её отвлекал отец Антона: в его возрасте нужен был благодарный слушатель, и Катерина оказалась им, так как была его ровесницей, а значит, время воспринимала одинаково. Как и большинство её сверстников, хозяин любил вспоминать прошлое, его хорошие деньки. Катя к прошлому была равнодушна, но, понимая его сожаление по внезапно улетевшей молодости, поддерживала разговор, вставляя в него философские замечания типа «У каждого поколения свои нравы!», «Ну как же они нас могут понять, если этого не пережили сами!», «Тогда зачем мы их рожали, а нас рожали зачем?»  и тому подобную чепуху.
        Иногда предприниматель приглашал её с собой отобедать в ресторане и отвлечься от бумаг.  Катерина для разнообразия своего существования не возражала против совместного обеда. Они обедали в дорогих ресторанах города и его окрестностей. По пути заезжали либо в парк   поглазеть на фонтаны, либо на выставку живописи местных художников, либо на берег реки посидеть на песке и погреть в нём ноги.  В эти мгновения жизни им обоим было легко и свободно, как в детстве.  До женщины медленно, но дошло -  хозяин был в неё   влюблён с юности и    воспользовался   случаем быть рядом с ней в старости, пригласив на работу в фирму, учреждённую им самим. Жена у него умерла три года назад, за женщинами волочиться не умел или не хотел. Сыну передавал бразды правления огромной для местных масштабов фирмой. Встретив случайно Катю, подумал, что присутствие около него этой женщины, украсит его одиночество. Катерина его не разочаровала.
       А между тем, в город   вползали «сетевики» со своим оптом   и просторными площадями торговых залов. Им требовались склады для хранения   товаров и огромные площади   для торговых залов. Наступил час раздумий для хозяина -  он решил всё правильно: сдал склады с оборудованием в аренду «сетевикам», маленькие магазинчики продал.  Сыну оставил магазин по продаже строительных материалов.  На предложение новых работодателей поработать с ними, Катерина ответила категоричным отказом – она уже это проходила.  За преданность и честность фирма выплатила ей приличные выходные.
       Старый предприниматель ушёл в долгий запой, из которого вышел на том свете. Он так и не решил для себя главную задачу: счастлив он был или нет!?
   
Зарисовка одиннадцатая.  Фон зеленый с белыми треугольниками.

        Невестка Саша   родила прелестную девочку Аринку.  Мир закрутился вокруг дитя. Катерина водилась с девочкой, молодая мама бежала готовить ужин, мыть полы, писать диплом. Чтобы   семья не нуждалась в деньгах, Артём допоздна задерживался на работе -  платили ему хорошо. После известия о смерти отца, сын   резко бросил пить горькую. 
         Время бежало быстро. Аринка начала выговаривать первые слова, невестка Саша защитила диплом, Артем работал и учился, Андрей с семьёй жил в Америке – ему ещё на год продлили контракт.
       Катя Орлова как   могла помогала младшему сыну стать на ноги и не натворить глупостей в отношениях с семьёй. У неё было свободное время, и она могла потратить его на укрепление фундамента молодой семьи, но только фундамента – стену и крышу должны возводить сами   дети.  Два молодых горячих человека заводили ссоры по любым мелочам, начиная с очереди выносить мусор и кончая сборами на поездку к теще Артёма.  Катерина понимала - сын с невесткой смотрят на неё, как на   раритет, отжившую свою жизнь женщину, от одиночества, мешающуюся у них под ногами.  Будь она не «белой вороной», потребовала бы относиться   к ней с уважением и почтением. Но «белые вороны» живут по своему кодексу чести, один из пунктов которого гласит, что никто не унизит человека так, как он сам себя. Бог наградил человека терпением и это чувство уместно при спасении его души.

         Перед сном, гордая, красивая даже в старости, женщина сидела на кровати и смотрела на свою икону. Никто в этом доме не догадывался, а, впрочем, и дела то до неё ни у кого не было, -  наступило время   расставания со второй   жизнью. Катерина ни на миг не представляла себя состарившейся без времени бабкой, затюканной роднёй. Из поколения в поколения молодёжь говорила одну и ту же фразу «Вы не так жили -  мы будем жить по-другому! Мы будем жить лучше вас!». И всё опять возвращалось на круги свои. Наблюдая за людьми, Катерина давно заметила, что искренне сочувствуют они чужому горю или чужой боли, только в случае, если сами прошли через такое же горе или боль. Остальные сочувствия неискренние   в силу отсутствия у человека способности почувствовать боль или страдание, которого у него не было. Детям не понять родителей -  у первых ничего не болит, а у вторых силы   потрачены на взращивание первых -  болит всё. Уходящее время не накладывается на приходящее – в его течении нет накладки.  Дети пройдут тот же путь, что и их родители и так же   в старости будут дивиться бессердечности своих детей. Мы все платим по счетам, которые сами выписываем себе в молодости - и не больше и не меньше.      
        В думах   Катя под утро заснула и увидела сон: «Московской дворик. Утро. Она входит в подъезд дома. Поднимается на площадку первого этажа. Дверь одной из квартир открывается, выходит полноватая женщина и обращается к Катерине с просьбой: «Катя, ты идёшь к свекрови – возьми с собой и мою старушку, она давно хочет к ней в гости пожаловать!» Катя согласно кивает головой, вызывает лифт. Лифт открывается – Катя, опустив голову, первой заходит в него, следом входит старуха.   Озарённый неземным светом, лифт   поехал не вверх, а в сторону. Женщина поднимает голову и видит перед собой молодых и счастливых родителей. Они смотрят на неё и улыбаются! Дочь разрыдалась. А родители смотрят на неё и улыбаются! Вдруг лифт резко останавливается, его двери открываются с противоположной входу стороны. Перестав рыдать, Катя смотрит на родителей, а те улыбаются ей и ничего не говорят. Она подходит к открытым дверям и видит бездну, затянутую   туманом. Оборачивается - родители смотрят на неё умилённо, старуха исчезла. Катя подходит к краю лифта и нерешительно опускает ногу в бездну, шаря хоть какую-нибудь опору. Странное дело, но нога нащупала что-то твердое. В страхе, встав на обе ноги, покинула лифт. С каждым шагом поступь   становилась все уверенней и уверенней.  Туман рассеялся, под ногами оказался широкий парапет, по которому женщина спустилась в тот же московский дворик».  Проснувшись с сильнейшим сердцебиением, Катерина поняла только одно: «Родители знали, что я найду опору. А вот нужно ли будет ещё раз входить в одну и ту же дверь?». 
        Собирала вещи   на «автомате» -  уходить в никуда, оказывается, очень тяжело: в зрелом возрасте нет безрассудства, пугает неизвестность.  Выбираешь свободу – теряешь всё. Уложив вещи, вызвала такси. Таксист молодой и весёлый паренёк помог с чемоданом и дорожной сумкой.  Ни разу не оглянувшись назад, Катерина Орлова поехала в другую жизнь, оставив на столике около кровати икону Божьей матери, а под ней записку с просьбой не беспокоить -  она сама найдёт своих детей в случае крайней нужды. Мать имела в виду их нужду.

Зарисовка двенадцатая.  Фон фиолетовый с розовыми полосками.
      
         Как в былые времена, Санкт-Петербург встретил Катерину «сиверком» - холодный ветерок под прямыми лучами яркого августовского солнца создавал неприятное   ощущение бесполезности мирской суеты. Но надо жить, пока живы. Женщина сдала вещи в багаж и позвонила в агентство недвижимости по номеру телефона, ранее найденному в интернете. Представитель агентства женским голосом ответил, что клиент может приехать к ним прямо сейчас - они предложат ему на выбор несколько квартир в аренду. 
         Через час   Катерина   нашла агентство. Её   встретила женщина   примерно того же возраста. Как и большинство коренных ленинградцев, не красуясь и не рисуясь, будто перед ней сидит её старая приятельница, она предложила на выбор несколько однокомнатных квартир. Выбрав несколько, женщины поехали по адресам. К семи часам вечера они вернулись в агентство и заключили договор   на аренду сроком на одиннадцать месяцев.  Так Катерина Орлова обрела свободу, которую   в старости страшно перепутать с маразмом.

         Квартирка, которую сняла Катя, находилась на шестом этаже девятиэтажного дома. Мы можем сколько угодно ругать правительство и не получать плюсы, но реформа жилищно-коммунального хозяйства не без потерь, конечно, но дело своё сделала -  дворик около дома сиял чистотой   и безукоризненной планировкой: гаражи не мешали детской площадке, детская площадка не мешала газонам с клумбами, на которых в тени под деревьями хозяйничала хоста. Подъезд в доме изумил количеством цветов на лестничных площадках, не говоря уже об отсутствии обшарпанных стен и грязных лестниц.
         В двенадцатом часу ночи квартирантка управилась с вселением в новое жилище. Квартирка представляла собой типовую однушку «улучшенной планировки».  Хозяева сделали в ней типовой ремонтик – выровняли потолки и стены, покрасили потолки белой краской, оклеили стены обоями белых тонов, вставили пластиковые белые окна и тёмные филёнчатые двери, застелили пол темным недорогим ламинатом, ванну и туалет облепили керамической плиткой -  стены светлой, пол тёмной.  Аренда этого жилища в месяц стоила на пять тысяч дороже, чем    аренда таких же квартир, но без типового ремонтика.  На оплату съёмного жилья   за полгода вперёд Катерина отдала почти все свои накопления. На пластиковой банковской карте осталось семь тысяч с маленьким хвостиком -  пенсия через две недели. «Проживу, одной мне много не надо! Свобода дороже стоит! Никто не поверит, что человек в моём возрасте решиться на такое! - широко открыв глаза, лежа на чужой кровати, Катерина смотрела в потолок, пытаясь оценить свой поступок: зачем ей всё это надо? Надо!  Разницы нет в том, где я закончу свои дни: с недовольными детьми или со злыми санитарками   в доме престарелых! Пока двигаются руки и ноги, не дала сбой голова -  поплаваю на свободе! Завтра пойду на поиски заработка!».
        Утром, запив оставшуюся от бутерброда корку хлеба холодной водой из чайника, хорошо почистив зубы, надев на себя самый скромный наряд из джемпера, джинсов и мягких кожаных туфель типа «лодочек», беглянка отправилась на поиски работы. Лукавя даже самой себе, она точно знала, что искала -  а искала она место   посудомойщицы в приличном ресторанчике или кафе, справедливо посчитав, что эта работа до неприличия не требует напряга мозга, который   на предыдущей работе явно устал и требовал разгрузки. Искала работу поближе к центру, полагая, что разряд ресторана или кафе   выше к центру, а, следовательно, и платят здесь больше, чем в подобных заведениях, расположенных ближе к окраинам.  Правда, готовя документы на отправку товаров для заведений общепита на прежнем месте работы, искательница   приключений   знала: пищу за редким исключением готовят из одного и того же дерьма, имеющего запах и вкус настоящего продукта.  Нет замены пальмовому маслу, картофелю «фри» из замороженного полуфабриката из картофеля без вкуса, мясу в брикетах непонятно какого животного. Крема, специи, соусы и подливы из химических градиентов для облагораживания всей этой дури    приобретаются в магазине по соседству.  Тратятся хозяева только на приготовление фирменных блюд. Катя искала места расположения заведений общепита - саму работу искать не приходилось -  на каждой двери заведения вывешены объявления, сообщавшие желающему   о наличии   свободной вакансии: всего, и требовалось - узнать цену работы и её условия. 
         Покружив по центру до полудня, Катерина вошла в первый из семи заведений, отобранных ею - ресторанчик с советским названием «Добрый вечер!», расположенный на тихой улочке недалеко от Невского проспекта. К ней подошёл молодой человек и поинтересовался целью её прихода. Женщина сказала о цели визита, её направили в подсобное помещение к директору ресторана.  По пути в кабинет директора Катя обратила внимание на декор, чистоту оконных стекол, пола, плинтусов, скатертей. Заглянула в приоткрытую дверь на кухню. Вроде чистенько, хотя декор весь фальшивый, в некоторых местах на полу имеются разводы от грязной половой тряпки.  Отыскав кабинет директора, постучала в дверь. За дверью крикнули «Входите!». Директором оказался молодой человек приятной наружности возрастом около тридцати   пяти лет.
- Здравствуйте! – поздоровалась Катя, стоя у дверей.
- Проходите, присаживайтесь! Я вас слушаю!  -  усталым голосом ответил директор, откладывая в сторону папку с документами.
- Я по поводу работы – вам посудомойщицы ещё нужны? – вдохновенно поинтересовалась Катя.
- Допустим! Я даже   трудовую книжку не стану у вас просить -  вы такая же посудомойщица, как я   космонавт! Вы журналистка? – неожиданно спросил директор.
- А, что посудомойщицами рождаются? Они как-то   особенно выглядят? – растерялась Катерина.
- Женщина, посудомойщицы имеют лицо цвета баклажана, ходят не от бедра и сумочек из настоящей кожи в руках не теребят!  -  пояснил молодой человек.
- Я не журналистка, но мне нужны деньги. Трудовую книжку я вам не покажу – у меня   с собой пенсионное удостоверение и паспорт.  Этих документов для трудоустройства посудомойщицей достаточно. У вас и у меня исчезнет головная боль, решив проблему обоюдно. В жилплощади я не нуждаюсь, прописка у меня будет временная -  затараторила посетительница, заливаясь краской от волнения.
- Только не говорите никому, что вы пенсионерка. Вас примут за сумасшедшую! И я с вами без справки из психдиспансера о работе говорить не буду – повысил голос начальник заведения.
- Нет проблем, эта справка вас   устроит -  на всякий   случай я   взяла её по прежнему месту жительства. Вы ничего не теряете, заключите со мной   договор на месяц, не справлюсь с работой -  уволите! Белым, как положено у вас, черным -  пятнашка сверху! -  предложила Катя, нервно запихивая справку с психдиспансера в сумочку.
- Я вас через месяц заменю   другой посудомойщицей, и пятнашка ваша сгорит! –   развеселился молодой человек.
-  Поживём -  увидим!  - спокойно ответила Катя, наконец-то справившись с молнией на сумке.
- Меня зовут Сергей Михайлович! -  представился директор.

Зарисовка тринадцатая.  Фон -  вверху черная полоска, в середине белая, внизу голубая.

         Три   месяца пролетели почти незаметно. Катю не уволили. Она стала незаменимой в том плане, что подменять её по нескольку дней было некому: сменщица Валя то заболеет, то запьёт. Баба она хорошая, с высшим образованием, когда - то работала в конструкторском бюро большого завода, имела крепкую советскую семью. После перестройки муж бросил её - нашёл помоложе, дети разлетелись кто куда, большой завод канул в вечность, родители умерли. Валя с горя   и одиночества начала себя жалеть.  В ресторане её держали то же из жалости – женщине до пенсии три года осталось.  Катя же до утра посуду моет, потом к восьми часам домой добирается на метро, душ примет, поспит три-четыре часа и на работу назад едет.  Начальство, видя свою несправедливость, разрешило ей спать в каморке – сушилке на диване рядом с кухней, чтобы на два часа подольше отдохнуть. С очередным выходом на работу Вали, Катерину отпускали дня на три   отоспаться и привести себя в порядок. Платили хорошо -  как на прежней работе.  Кормилась тоже хорошо -  брала себе на обед у повара варенные или свежие овощи, рыбу, что-нибудь из выпечки и минеральную воду, чай для себя любимой заваривала отдельно от всех, но желающих угощала.  Персонал ресторана, кроме Вали, называли её «странной женщиной», а Валя её обожала и называла «душечка, ты моя».

         Катерина в задумчивости загружала партию посуды в посудомоечную машину. Кто-то   пальцем постучал по её плечу, женщина вздрогнула от неожиданности, испуганно обернулась -  перед ней стоял хозяин.
- Вы, почему не в форме! – строго спросил он, не утруждая себя приветствием.
- Здравствуйте! Нечаянно облила супом – форма в стирке – соврала Катя и покраснела.
- А, если, я попрошу вас показать мне вашу испачканную форму, покажите? – в вопросе хозяина чувствовался подвох.
- Покажу!  -  кивнула головой женщина: Сергей Михайлович всегда предупреждал её о приезде хозяина - она успевала переодеться в фирменную одежду, а тут видно, хозяин без предупреждения нагрянул.
- Конечно, покажете, она у вас на вешалке в шкафу висит -  на случай моего визита! Что, мадам, принцессе горошинка мешает спать -  тело синтетику   не терпит! Пойдёмте со мной! – приказал хозяин и повернулся к ней широкой спиной. Катя, нервничая, на бегу включила мойку и быстрым шагом пошла за спиной хозяина.
         Спина привела её в кабинет Сергея Михайловича, которого попросили    выйти, чтобы он не мешал разговору «с дамочкой». Когда   дверь за директором закрылась, открылся рот владельца ресторана.
- Я и не знал, что такой   чести удостоен – директор бюджетного банка моет у меня посуду! Дожили, люди добрые! Где ваша честь и достоинство?  - побагровев   лицом, закричал рано обрюзгший мужчина.
- Моя честь и моё   достоинство всегда со мной!  Я не стою перед вами пьяная, в грязной одежде, не ругаюсь матом   и стараюсь хорошо выполнять свои обязанности! У вас ко мне по работе претензии есть? – зло спросила Катерина, ответа не стала ждать, заговорила быстро, без страха, с вызовом – И мне хорошо там, где мне хорошо.  Я свободна! Если вы сейчас скажите мне, что вам   со своей честью и достоинством хорошо и комфортно   живётся, я не поверю - богатство каждый день держит вас в напряжении: жена извела вас болезнями, любовница измучила капризами, дети достали своим нытьём. Вы даже ночью не спите: ваш мозг не успокаивается - сводит дебет с кредитом, ворочает цифры в голове - где вытащить деньги   из оборота, чтобы в срок кредиты банку отдать и новые взять, чтобы закончить   ремонт в ресторане на Будапештской, да и холодильник на Садовой пошаливает!  Работники воруют, налоговая   терзает, кредиторы наезжают! 
- Вас никогда не мучило   чувство долга ни перед кем?  – с ехидцей в голосе   поинтересовался хозяин.
- Мучило! Не поверите -  мучило! Но только до тех пор, пока не поняла, что никого не мучает   долг передо мной!  Я всем должна, а мне никто! – театрально развела руками Катя – Я правильно вас поняла - вы не дадите мне возможности перейти работать в другой ресторан, и у вас я больше не работаю?
- Да! Вы у меня больше не работаете посудомойщицей!  - снова заорал хозяин.
- Ну и чёрт с вами со всеми!  - крикнула Катя в лицо боссу и выскочила за дверь.
         
Зарисовка четырнадцатая.  Фон красный с черными квадратиками.

             Андрей прошёл таможенный контроль в аэропорту Пулково, посмотрел на часы – половина девятого утра, жадно глотнул свежего воздуха и быстрым шагом направился к такси.  Расторопный водитель объездными путями, минуя пробки, быстро довёз его до медицинской академии. В регистратуре молоденькая медсестра, глянув в паспорт Андрея, коротко бросила «Прощу вас следовать за мной!», и   повела   его к лифту.
        Отец лежал в отдельной палате, напичканной бытовыми   приборами по делу и без дела. Он осунулся, похудел, взгляд не излучал света.  Терехов смотрел на сына молча.  Андрею на миг показалось, что отец не видит и не слышит его, но Владимир Павлович заговорил:
-  Жизнь коротка – не успеешь оглянуться, а она уже закончилась! Я рад тебя видеть! Выгляжу неважно!  Не всегда же выглядеть важно -  надо и к земле привыкать! У меня мало времени осталось, поэтому   всё, что можно, сделай пока я живой, дабы с миром уйти к богу. Вот список дел, которые ты должен выполнить. Садись поудобней рядом со мной, мы вместе позавтракаем и всё обсудим.
       В   седьмом часу   вечера Андрей вышел из академии, осмотрелся   вокруг, остановил такси.

        В дверь квартиры позвонили.  Катерина вздрогнула -  она никого не ждала. Разволновавшись не на шутку, поспешила к входной двери. Справившись с замками, женщина распахнула дверь. Перед ней стоял сын. Потеряв дар речи, Катерина изумленно смотрела на Андрея. Из её   глаз самовольно потекли слезы. От неожиданности она поначалу   смахивала слезинки с лица пальцами, но их становилось всё больше и больше, не справившись с ними, мать, стесняясь сына, закрыла лицо руками и заплакала   навзрыд.  Андрей растерялся -   он никогда не видел её плачущей. Обняв за плечи, стал неуклюже по-мужски её успокаивать: «Мама, ну что же ты? Всё хорошо, всё хорошо!»

         Катя с опухшими от слёз глазами сидела на диване, смотрела на Андрея, глупо улыбалась и молчала. Она потеряла все мысли в голове, а с ними и реальность. Вдруг опомнилась, вскочила с дивана и побежала на кухню.
- Андрюш, что же это я старая колода расхлюпалась, ты   же устал с дороги и голодный, небось! – от волнения мать перешла на говор места её рождения – Садись скорее за стол, я   тебя палтусом угощу, да чайку заварю ароматного настоящего, спать уложу – комната свободная есть, отдохнешь от дум деньских. Завтра всё расскажешь. Я хозяину позвоню -  не умрёт без меня за один день.
- Мама, а квартиру снимаешь?  - спросил сын, нарезая хлеб.
- Да можно и так сказать! Это квартира хозяина моего – у него таких квартир по всему городу скуплено штук шесть, если не врёт, конечно! Я только коммуналку оплачиваю! Всё нормально!  Не беспокойся! – объясняла мать, заваривая чай.
- А уволит тебя твой хозяин или сама захочешь от него уйти, что делать будешь, где жить! – Андрей   перестал жевать и внимательно посмотрел на мать.
- Чудной, ты, Андрюшка! Куплю себе какой-нибудь домик в деревушке и заживу тихо и спокойно -  денег немного скопила! Не беспокойся, всё будет хорошо! Мне для счастья   много не надо: чтобы у вас всё было хорошо, и чтобы я вам не мешалась со своей старостью! Ешь досыта! В ванной чистое полотенце и халат -  смоешь с себя дорогу! А я постель тебе приготовлю вон в той комнате! -  мать махнула рукой в глубь квартиры.

          Подложив руки под голову, Андрей потянулся на мягкой постели в комнате для гостей, обставленной дорогой мебелью с видом из окна на городской скверик. За окном тихо накрапывал дождь. «Странно, почему хозяин так хорошо относится к моей матери! Не похоже, чтобы она у него в любовницах ходила – ей же скоро шестьдесят лет! Но выглядит замечательно – больше сорока пяти не дашь!  И нервы сдают! Не прошло и тридцати пяти лет с моего дня рождения, я впервые увидел, как она плачет!  Странно!  Она даже не спросила, как я нашёл её и зачем приехал! Странно! Доживём до утра!» - Андрей повернулся на бок и мгновенно провалился в царство Морфея.

         Подперев голову рукой, Катерина сидела около круглого стола, поставленного посредине огромной кухни-столовой. Она терпеливо ждала пробуждения Андрея.  Рано утром позвонила Ашеру и предупредила, что не появится сегодня   в офисе по случаю приезда сына, которого она не видела три года. На что Ашер ответил: «Дети – это святое! Появишься, когда освободишься!». После того, как хозяин нашёл её, собирающей вещи в каморке рядом с кухней, у Кати началась странная жизнь -  она стала человеком, который понёс на себе не свою ношу с боязнью её уронить, потерять, испачкать и испачкаться   самой. Вопрос «Зачем мне всё это надо?» гвоздём засел у неё в голове. 
         Ашер в начале их бурного знакомства попросил   Катерину проверить всю отчетность и документацию в его заведениях. Та согласилась на   трёхмесячный контракт. Перерыв горы бумаг, она в установленный   контрактом срок   положила на стол перед хозяином аналитическую записку, в которой подробно в хронологическом порядке описывались дни   бездумных потерь, расточительства и явного воровства денег у достопочтенного господина; мероприятия, проведение которых позволит   заказчику вывезти   свой бизнес   на более высокий современный уровень с целью получения стабильного максимального дохода; схемы минимизации   налогового бремени. Хозяин, внимательно прочитав записку, швырнул её в первый попавшийся на глаза угол, выскочил из-за стола и забегал по кабинету своими коротенькими ножками: 
- Ну, ничего себе! У меня так запросто увели полмиллиона долларов, и кто?! Эти недоноски! Завтра же будут на вокзале милостыню просить!  -  кричал Ашер, обхватив руками рано поседевшую голову. 
- Успокойтесь! Вам полмиллиона «зелени» вернуть надо! А выгоните их – кто вам деньги отдаст! Оставьте всех на своих местах – они все-таки профессионалы! Выгоните этих воров – наберете новых воров! Вам это надо? Компромат на каждого положите в банковскую ячейку. Припугните, мол, в случае если не вернут деньги, бумаги направятся на новое место работы. Они вас попытаются шантажировать – все    ваши грехи у них на всякий случай то же записаны и скопированными документами подкреплены. Вы, сделаете вид, что не понимаете, о чём идет речь, и потянете время, которое вам понадобиться на закрытие фирмочек, через которые вы деньги обналичивали. Крыть вашим ворам будет нечем – налоговая инспекция не проверяет закрытые фирмочки. Уволите воришек потом, после того, как долг вернут.  Уволите   в разное время и под разным предлогом! Откроете новые общества, но финансовые операции в них поведёте, согласно моей инструкции, написанной   в конце записки. Да, успокойтесь же, наконец, не мельтешите за моей спиной! – попросила Катя, раздражаясь беготней хозяина по комнате – Вы мне должны согласно контракту вторую половину обговоренной суммы. Я очень желаю, чтобы она появилась на моей карточке завтра -  послезавтра я вылетаю на отдых за границу.
- А если я вам не заплачу? Записка уже лежит у меня на столе, и в ваших услугах я больше не нуждаюсь! -  хозяин сел в кресло, поерзал на нём, потом сложил руки   на столе и уставился невинными глазами на Катю.
- А флэшка с информацией не для всех у меня лежит в укромном месте не для шантажа – для страховки! – глядя в глаза Ашера и   улыбаясь своей неповторимой улыбкой, ответила женщина.
- Вы, авантюристка и интриганка! – примирительно вынес вердикт хозяин.
- Есть немного! – усмехнулась Катерина Орлова.
        Пока, «авантюристка» отдыхала на Кипре, хозяин   смекнул -  эту женщину к нему сам бог послал, а он от подарка чуть было не отказался. «Не хорошо это!» - решил   Ашер.
         Мобильный задребезжал, когда Катерина выходила от массажиста.
- Слушаю!  -  лениво проговорила в трубку женщина, расслабленная массажем.
- Екатерина Михайловна! Это Ашер говорит! Кать, ты, когда отдохнёшь - позвони мне! Очень прошу – не расстраивай   старого больного человека!  - запричитал мужчина, появившейся   на белый свет на двенадцать лет позже Катиного появления.

          В кухню вошёл Андрей.  Он принёс   с собой запах дорогой туалетной воды своего отца, его манеры ходить, говорить, вскидывать голову.
- Мама, ты чего такая задумчивая сидишь? – усаживаясь напротив матери, поинтересовался сын, ловко справляясь с запонкой, на которой сверкнул карат.
- А, нет! Жду твоей пробудки! Сейчас позавтракаем, и ты мне расскажешь – как меня   нашёл, какие у тебя дела здесь и чем я могу тебе помочь! – заговорила мать, раскладывая   по тарелкам яичницу с беконом.
         Завтракали   по-светски, молча. Покончив с едой, сын взглянул на мать и отодвинул от себя чашку с недопитым кофе.
- Я тебя сейчас кое о чём попрошу, и ты мне в моей просьбе не откажешь ни при каких обстоятельствах! – вертя столовым ножом по скатерти, сказал Андрей - Мой отец тяжело болен, нет, не тяжело, смертельно.  Он просил меня приехать с тобой   к нему к двенадцати часам дня и эту его просьбу для тебя ничего не стоит выполнить сегодня! Я, надеюсь, что ты поняла меня правильно!  А нашёл тебя не я - отец. Это он сдал тебя хозяину! Только не истерии!  Ты действительно профессионал, хозяин не поверил папе, но когда ты ему   за полтора года в   разы обороты увеличила -  вцепился в тебя как   клещ! Наивный человек!  Он ещё не понял, что не он выбирает! Тебе станет скучно и, даже не попрощавшись, ты оставишь его! Все, кого ты встречала на своём пути, боялись тебя потерять - ты золотая антилопа, которая гуляет, как дикая кошка, «сама по себе». Мама, ты, что не понимаешь?  Так нельзя обращаться с людьми? Человек должен быть в ответе за тех, кого приручает!
- Если, ты, такой умный, может, подскажешь – куда пойти дикой кошке, когда у неё и сил то осталось на один шаг! Её никому не жалко -  она же сильная! А одинокая, загнанная к краю пропасти, кошка   не имеет права на ошибку – неправильный шаг потащит не одну её в пропасть!  Ты, ещё обвини меня в болезни твоего отца! В своё время он поставил меня в рамки условностей, рассчитанных на нормальную женщину! А я не нормальная -  я белая ворона! Я не понимаю, почему должна называть его на «вы» и по имени-отчеству, а он меня как захочет!  Я не понимаю, почему я должна бежать к нему, когда он этого желает, и никогда, когда желаю я! Я не понимаю, почему должна отсчитываться перед ним за каждого мужчину, подошедшего ко мне, а он не должен даже скрывать от меня своих проституток, явно выставляя   их на показ! Я не понимаю, почему    должна постоянно давать себе отчет в том, что он никогда на мне не женится!  Не я дам согласие выйти за него замуж, а он не позволит себе жениться на мне! Он с чем -то перепутал любовь! «Белая ворона» оставила неземного мужчину! Как она посмела! И только тогда, когда   мозг отказался выкинуть меня из головы, а сердце заходилось от бешеных ударов   при упоминаниях обо мне, твой   отец понял, что к нему бесшумно без спроса пришла любовь и   тихонечко живет в его душе! Пусть эта любовь ко мне недостойной! Какая разница! За такой подарок можно простить человеку всё! Любить – значит, есть смысл жить и творить!  И я не поверю, что любовь ко мне принесла ему смерть -  она продлила ему жизнь! Я, конечно, поеду к нему и постараюсь исполнить все его желания и просьбы, но никакой вины перед ним я не чувствую!  Я глуплю, оправдываясь   перед тобой   -  ты меня не поймёшь!  Буду готова через полчаса! -  мать резко встала со стула   и вышла из комнаты.

Зарисовка пятнадцатая.  Фон серый с зеленой полосой поперёк.

         Андрей вёл материнский «лексус», ловко вписываясь в бесконечные потоки машин, заведённых в движение по делу и без дела.  Знак времени – железные потоки по улицам городов, как   вариант успеть выжить. Катерина, сидящая в машине рядом с сыном, изредка подсказывала ему дорогу к клинике. Она редко сама садилась за руль автомобиля, чаще нанимала водителя – возраст не тот: мозг не успевает за скоростью! На удачу в пробках постояли недолго, подъехали ко времени. Ловко припарковавшись, Андрей остановил машину, галантно помог матери выйти из неё.  Катерина с минуту постояла на тротуаре, посмотрела на небо, вздохнула, взяла сына под руку.  Поняв друг друга без слов, они молча   направились в обитель вечно негаснущей   надежды.
        В отдельной   палате   для VIP- персон Андрея и Катерину ждал Владимир Павлович, его жена, две их дочери и нотариус с помощником. Справившись с волнением, Катерина поприветствовала присутствующих, подошла к Терехову, пожала ему   руку и села на свободный стул, по всей видимости, поставленный для неё рядом с кроватью   больного по левую руку.  Дочери Владимира Павловича с интересом уставились на любовницу отца! Они слышали от матери, что у него есть другая женщина, но до сегодняшнего дня с ней не встречались: а она ничего -  в возрасте, но держится молодцом и одета со вкусом. А    брат хорош!  Весь в отца -  красавчик! С таким и в свете появиться не стыдно! Поздоровался со всеми с изысканным достоинством, не удивляясь и не смущаясь никому и ничему.  Инстинктивно встал за спиной матери, всем своим видом показывая – никто здесь не посмеет обидеть её.
        Владимир Павлович, полулежа на высоко поднятых подушках, повел глазами, останавливая   взгляд на каждом присутствующим в комнате – на протяжении долгих лет сотни людей крутились возле него, с подобострастием   выполняя его приказы и капризы, а он большую часть своей жизни крутился всего-то около пятерых. Какие невидимые нити держали   его около них? Дети, почти понятно -  плоть! А женщины?  Одну любит он, а другая любит его! Обеих объединяет только одно -  они подарили ему детей! Если считать, что дети и любовь – это счастье, значит, он всю свою сознательную жизнь крутился около счастья! Уже неплохо! Странная это штука – жизнь! Только в конце пути узнаёшь, где находится счастье, и какое оно!
- Я рад, что все откликнулись на мою просьбу!  -  тихо заговорил больной - Я собрал сегодня здесь близких мне людей с тем, чтобы после моей смерти душа свободной унеслась в рай, не ведая склок, терзаний и судилищ. Завтра мне назначена операция и один бог ведает, что со мной случится. В полном сознании того, что мне на том свете ничего не надо будет, с сегодняшнего дня вы становитесь владельцами моего наследства.  Контрольный   пакет акций компании «СПО ЭТО» я передаю в собственность своему сыну Андрею Григорьевичу Орлову. Андрей Григорьевич, согласно моей воле, должен будет ежегодно перечислять на пожизненное содержание моей жены и моих дочерей по проценту каждому от дохода, полученного корпорацией. Квартира в Москве и Нью-Йорке передаётся в собственность Орлова Андрея Григорьевича. Принимая во внимание факт обеспечения ранее жильём каждой из дочерей, жилой дом   по месту жительства и прописки передаётся в собственность моей жены Тереховой Галины Викторовны, также на её счет переводятся все мои денежные сбережения. Жилой дом в Борках передаётся в собственность Орловой Екатерине Михайловне, то есть возвращается ей   обратно по закону справедливости -  если бы не она, терзался бы я сейчас дележом своего наследия по-пустому. Всех здесь присутствующих близких мне людей очень прошу принять мою волю с миром!  Андрей, на твои плечи ложится   огромная   ответственность за покой моей души.
- Я постараюсь отец быть достойным тебя -  приму всё, что ты посчитал должным мне передать, но считаю   своим долгом сказать, что финальную точку для себя     ставишь рано - ты не из тех, кто сдаётся без боя! Я увезу тебя в лучшую клинику мира, тебя будут лечить лучшие в мире врачи! – с любовью глядя на отца, проникновенно сказал Андрей.
- Сынок, во всем мире онкология лечится   по одной и той же схеме, разница только в цене условий! – прервала речь сына мать. Встав на колени около кровати больного, она взяла   его руки в свои и ласково заговорила - Предлагаю, нет, настаиваю – не менять место больничной койки! Теперь, когда ты стал свободен от наживы барахла, сомнительного отдыха и веселья, бессмысленной суеты, подойди к открытому окну и вдохни воздух свободы, порадуйся любой погоде в любое время суток года!  Остаток отпущенной тебе жизни проживи радостно и вольно, как будто, продлевая время ухода из детства. Вспомни, как мы из него ушли, не успев понять счастье в беззаботности! И какая печаль, и тоска мучают нас при воспоминании о нём! Пусть сын подхватит твою ношу -  ему тяжело не будет, пока он молод и горяч!  А твои любимые женщины помогут тебе справиться с бедой, глядишь, совместными усилиями мы её победим!
- Дорогая, я буду бороться с ураганом! У меня нет сил   бороться с ним! – в тон ей ответил   мужчина.
- Неправда! Ты только что их освободил! – воскликнула Катерина – Посмотри на всех нас – разве мы желаем тебе смерти?  Ты всегда исполнял наши желания, и сейчас ты не имеешь права не исполнить нашего желания – быть рядом с тобой!  Не нарушай свой код жизни – на самом деле ты не хочешь умирать и боишься смерти. Значит, у тебя есть мечта – не расставаться с жизнью!  Если ты себя видишь живым, всё равно, в какой ситуации – просто сидящим на стуле, идущем по улице, собирающим в лесу   грибы, промокшим под дождём, играющим с детьми, разговаривающим с женой, их можно перечислять до бесконечности - значит, жизнь твоя не здесь заканчивается. Сделай небольшой напряг, и твоё видение воплотится в жизни! И если после этого воплощения, в твоей голове нарисуется новое видение, то из этого следует, что жить ты будешь до следующего его воплощения!  Ничего невозможного   на этом свете нет!

Зарисовка шестнадцатая.  Фон жёлтый с серыми черточками.

- Ну, мать, ты даёшь! К тебе можно относиться как угодно, но не восхищаться тобой невозможно! Я сам себе позавидовал! – весело сказал Андрей, садясь в машину.
- Я устала, поехали в ресторанчик хозяина - перекусим! Направляйся в сторону Невского! – мать рукой показала направление движения.
-  В моей голове появилась замечательная идея – забрать тебя с собой в Америку! Будешь со мной вместо   гуру! – озорно предложил Андрей.
- Разве ты до сих пор не догадался, что всё, что тебе нужно будет по жизни, я в тебя вложила! Тебе остаётся вспомнить -  на какой полке твоей души положено спасение   на случаи сомнений, мучений и терзаний – буднично ответила мать, разглядывая поток людей, спешащих, как им казалось, в нужном направлении.
- А Артёму, что ты вложила? – неожиданно вспомнил Андрей брата.
- Ничего! У меня сил хватило лишь только на то, чтобы он не свалился в пропасть! И я не знаю – права была или нет, замедляя его разбег к ней! Кто его знает, может до всего он дойдёт сам и на   краю бездны на радость всем   развернётся в обратную сторону! – с надеждой в голосе ответила мать.

- Дорогая, что же, ты, не предупредила, что приедешь с сыном сюда обедать! – к их столику   подходил Ашер - Чего скрываешь такого красавца! Молодец мать -  какого мужчину вырастила! Ах!
- Андрей, познакомься с моим хозяином Ашером Самуиловичем Вернером! – предложила Катерина сыну.  Андрей встал и вежливо пожал протянутую руку Ашера.
- Послушай, что она говорит – я хозяин! С тех пор, как   она появилась здесь – я сам забываю, кто здесь хозяин! Я рад засвидетельствовать своё почтение Андрею Григорьевичу и очень надеюсь, что наше с вами знакомство не будет мимолетным! Не обижайте старого больного еврея! – в очередной раз Ащер притворился несчастным.
- Ты, чего, раскудахтался, как старая курица! Сколько раз тебе говорить: прежде чем представляться старым и больным, выучи арифметику!  -  засмеялась Катя.
-  Кать, я чего ещё подошёл, ты не забыла - у меня   в субботу за городом званный   ужин по поводу юбилея у моей жены, так ты сына то прихвати с собой – пусть отдохнёт от дел праведных! Не погнушайся, Андрей Григорьевич, приглашением! – подобострастно попросил Ашер Андрея.
-  Спасибо за приглашение, если   дела позволят, обязательно приеду вместе с матерью -  Андрей не отказал в просьбе человеку, оценившего его мать по достоинству.
      Хозяин распрощался и довольный жизнью покинул ресторан.
 
         Поздно вечером, за чаем   на кухне, Андрей спросил мать:
- Мама, я не очень понял про код жизни – получается, что я свой код должен    правильно набрать! А для чего?
- Чтобы не сломать себе жизнь, а главное окружающим тебя людям! Ты можешь ошибаться, набирая его, возвращаться назад, топтаться на месте, боясь нажать не на ту кнопку, но ты не имеешь права остановить его набор, видя туманно или ясно своё будущее!
- А если, я своё будущее вижу в не радужных красках? 
- В не радужных красках ты представляешь последствия своих поступков – не путай представления с видениями.  Видения приходили к тебе уже в детстве и не раз, и ни одно из них не представлялось в твоём сознании в сером свете! Они могли быть расплывчатыми или четкими, но всегда без   пугающих тёмных цветов.
-  А при чём здесь сознание?
-  Когда   я была в твоём возрасте или чуть постарше, не понимала одной фразы «Если бог хочет наказать человека, он лишает его разума!». А потом поняла – он ещё живого человека лишает возможности набирать код жизни, потому что этот человек попытался набрать не свой код жизни   или попытался кому-то его изменить. Никто в этом мире не сможет обмануть свою судьбу. Сознание преподносит наше будущее ненавязчиво. Нам только остаётся принять к сведению наши рубежи. Мне как - то привиделось, будто вхожу я в светлое просторное офисное помещение   в белом шикарном костюме вся из себя «дойче-габана». И представь себе, когда это случилось спустя много лет, я даже не придала этому явлению никакого значения.  Намного позже, сидя в компании друзей, мы разговорились о странностях жизни. Я вспомнила этот момент и была потрясена не тем, что это случилось, а тем, что на самом деле в зал я вошла усталой и опустошённой, а клиенты увидели во мне беспечную беззаботную   избалованную жизнью женщину в шикарном белом костюме.  Может быть, видения нас о чём - то предупреждают? Моя знакомая   долго встречалась с женатым мужчиной. Надоев жить в неопределённости, она решила прекратить с ним отношения. Они расстались, но она вдруг поняла, что не может жить без него, и на неё навалилась безысходная тоска.   Светом надежды мелькнуло перед ней видение: будто видит его сидящим на скамеечке с сигаретой в руках возле её дома. Много ли время прошло, мало, только однажды, возвращаясь с работы, увидела она его сидящим на скамеечке с сигаретой в руках возле её дома, а рядом около него стоит сумка с вещами. И всё было хорошо, да только чувство к нему у неё перегорело. А люди порадовались их счастью. Вот такие сказки бывают, сынок.
         У Катерины   неожиданно зазвонил мобильный телефон. Высветился знакомый номер телефона, за ненадобностью давно удалённый из контактов.
- Да, слушаю вас, Анфиса Сергеевна! – без особого желания, сдвинув брови, ответила на звонок Катя.
-  Здравствуй, дорогая! Я рада тебя слышать! Мне вдруг захотелось позвонить тебе, пригласить посидеть в ресторанчике, вспомнить молодость! Пойдём, не отказывайся! -  приторно заканючила в трубку Анфиса.
- Как всё   странно! Вы же в недалёком прошлом сказали мне, что я не вашего круга человек! С чего бы такая милость с вашей стороны?  –   нарисовав на лице удивление, ответила Катерина, изо всех сил сдерживая раздражение, - И потом, вы совершенно правы, я действительно не вашего круга человек!  Меня нет в вашем городке, я нахожусь в Санкт-Петербурге и возвращаться в ближайшее время намерений не имею. Так что, извините, ничем не могу помочь!
       Катерина отключила телефон и внимательно посмотрела на сына.
- Судя по звонку этой дамочки, на заводе уже знают о новом хозяине всё! – промолвила мать.
- Мама, почему ты так грубо разговаривала со своей подругой?  Вы же столько лет были вместе? – спросил сын, недовольный поведением матери.
-  Говорят, что даже Иисус Христос не простил Иуде предательства! А я не бог, мне не дано судить: предательство это было или способ выживания.  Таких людей надо просто вычеркивать из своей жизни. И потом, не люблю воспоминаний ни о чём! Из прошлого желательно забрать только опыт! – спокойно ответила мать, убирая со стола чашки.

         Владимиру Павловичу сделали операцию – вырезали три четверти желудка и ещё что-то почистили в   организме. После операции он сильно похудел, но в глазах появился блеск. Большим усилием воли Терехов заставил себя жить. Около него почти сутками находилась жена. Изредка она соглашалась на уговоры Катерины поехать отдохнуть и привести себя в порядок - в её распоряжение была комната для гостей в квартире, где жила Катя. Галина Викторовна попервости стеснялась ухоженной любовницы своего мужа, но со временем мало-помалу стала привыкать к её присутствию, прислушиваться к её советам и не удивляться чудачествам последней. Катерина настояла на том, чтобы Галина Викторовна прошла курс психотерапии. Но этого ей показалось мало, и она записала женщину на массаж к своему массажисту. Ещё немного прикинув, два раза в неделю стала   возить Галину Викторовну в бассейн.  На вопрос бедной женщины «Зачем Катерина Михайловна возится с ней, а не с её мужем?» Орлова ответила беспардонно: «Душечка, мужчины любят глазами, и потому мелькание чучела перед их очами   создаёт им, мягко говоря, дискомфорт! Желаешь выздоровления мужа -  создай ему нормальный психологический климат!  Печально подносить лекарства и выносить судна   входит в обязанности сиделки, которой платят, как кандидату наук!».

           Октябрь рассыпал золото по городу. Владимир Павлович после   прогулки по парку, завалился с газетой на кровать в комнате любезно предоставленной Екатериной Михайловной с согласия хозяина. У него наступил двухнедельный перерыв в процедурах. Женщины на диване   в гостиной обсуждали покупки после посещения дорогого магазина женской одежды. Неожиданно запел звонок входной двери, Катя   поспешила открыть дверь. В квартиру   ввалился Ашер. Как в добрые советские времена, он беспардонно прошёл в столовую и поставил в центре стола бутылку настоящего армянского коньяка.  Женщины с интересом уставились на гостя, Владимир Павлович - с любопытством!
- Кать, я проведать пришёл соучастника, если бы не он, ты бы до сих пор мыла у меня посуду, а душа моя была одинока и несчастна! А вижу, дорогой, женщины тебе надоели! Чего лежишь -  вставай к столу! А вы чего рты разинули? Где закуска! – зашумел Ашер.
- А, была, не была! Гулять, так гулять! Что занемели -  накрывайте на стол! – махнув рукой скомандовал Владимир Павлович.
       Женщины засуетились вокруг стола. Выпив по глотку ароматного крепкого зелья, Катерина с сознанием дела сказала:
- Азарта маловато, куража хочется! У меня есть карты – под коньячок все играем в «девятку»!
       Правила игры не сразу, но схватили все. Сначала играли степенно. Азарт с убыванием коньяка и углублением в суть игры нарастал. С лихорадочным   блеском в глазах ставили банк, давали в займы. С возгласами «У неё девятка, выжимай!», «Ну, что, ты будешь делать, вот непруха!», «Ну везет же богатым нищету плодить!»  компания забыла про время. Но больше всего Катерину Михайловну поразила жена Терехова, да и его самого не меньше. Галина Викторовна, помолодев лет на десять, с румянцем на щеках, топала ногами, пританцовывала сидя на стуле, взмахивая руками, вдохновенно кричала: «Ура! Моя взятка!».  Терехов, с удивлением глядя на    жену, шепнул Кате на ухо: «Хорошо, что я тебя нашел у Ашера -  не прошло и тридцати лет, как к Гале смех возвратился!».
        В два часа ночи Катерина бросила на стол карты:
- Конец игры! У нас больной – ему, вроде как, покой нужен! Ашер, вызывай такси или ложись спать на диване в гостинной! Если всё   будет хорошо, в следующие выходные съездим на природу! Надобно осень проводить!
-  Галя, а ты знаешь, о чем я сейчас подумал – давай купим себе здесь добротную квартиру! Поселимся в неё   втроём, и будем жить: ждать прихода Ашера, приезда детей. Будем ходить в театр, слушать оперу, смотреть балет.  Как сможем, сбережём себя в старости – кроме её нам и делить то ничего не осталось! – грустно предложил Терехов.
- Я согласна! Мне становится страшно, как представлю, что мы возвращаемся домой без Екатерины Михайловны! Как - будто стена рушится, которая укрывает нас! Катерина, вы согласны? -  Галина Викторовна, сжимая пальцы своих рук, умоляюще посмотрела на женщину, выбранную её мужем.
- Утро   вечера всегда мудренее! – спокойно ответила сильная женщина.
      
Зарисовка семнадцатая.  Фон белый с зелеными кружочками.
 
          Всё в городе задыхалось от жары. Люди, звери, деревья, трава, реки, дома, машины, асфальт просили прохлады. Кондиционеры в офисах тоже просили пощады. Катерина стояла у окна и смотрела на город, поблёкший в дымке испарений. «Хочу   домой! Хочу домой! Хочу домой!» - как заклинание она повторяла одну и ту же фразу. Подошла к столу, взяла сотовый, повертела его в руках, подумала и решительно набрала номер телефона золовки:
- Алло, ты можешь говорить? Как там у вас дела? Нормально! Уже хорошо! Слышь, я тебе сейчас денег на карту кину, найми кого-нибудь в доме и около него прибраться! Сами всё сделаете! Ещё лучше! Ключ от дома тебе завезут, ты его потом под ковриком у дверей оставь – я приеду через три дня к ночи! Закажи сама к часам шести вечера! На сколько персон -  не знаю! Сосчитай сама! Согласна, в «Вербене»! Давай, до встречи!
           Постояв   немного в задумчивости, набрала номер телефона Ашера:
- Ашер, я   через три дня уезжаю в Борки! Не ори – Сергей Михайлович отлично со всем справляется без меня! Жду тебя с женой Борках! Нет, ещё не приехали?  Через два дня. Их с собой заберёшь! Они не в Греции - в Швейцарии! Всё-ё-ё, я хочу домой!

         Скуратов вымотался   на работе: то там, то здесь срывались контракты. «Идиоты, никогда не научатся работать!  Бездари! Дальше своего носа ничего не видят! Бабла им захотелось срубить! Господи, когда ж на нашу землю просветление   нагрянет и осветит наш разум идиотский! С таким трудом заказчика нашли, – а они с ним как   с Ванькой на базаре – торговаться начали!  Идиоты – без контракта такой проект завалим, завод потеряем и без порток   останемся!» -  с   мыслями не для всех Виктор Дмитриевич мчался   на служебной   машине в сторону аэропорта.
- Да, дорогая, конечно помню!  А как же я мог забыть день рождения своей любимой тёщи!  Цветы   послал два часа назад!  Я где?  Уже в аэропорту! Передай привет твоей маме! Не могу -  у меня контракт срывается! Я сказал, не могу! Всё! – Скуратов отключил телефон. «Женишься на одних, а в жены получаешь других! – кстати, вспомнились слова юмориста - Всё   им чего-то надо! А случись что -  в миг из тебя коврик у дверей сделают   и не вспомнят, кто   им пещеру купил! Надо позаботиться о старости! Денег заначил! А в них счастье?  Хочу домой!».

        Грустный и уставший Виктор Дмитриевич сходил по трапу в аэропорту областного центра за Уралом. «Всем городам город - фору   даже Москве даст! -  раздраженно думал заместитель министра – И непонятно где ловчей воруют тут или в Москве! Какую нить не схвати – за Уралом окажешься! И был бы толк какой от такого воровства: напокупали себе и шлюхам дворцов по всему свету, разложили деньги по банкам в офшорах и ждут, когда   время смываться отсюда   наступит, как-будто нас любезных везде ждут с распростертыми объятиями! Можно от всех убежать -  от себя никуда не убежишь!  Чутьё   потеряли   в пьянках и разврате - трясина засосала -  из дела ох как трудно выйти: либо с пулей в голове, либо с розыском по шарику. Что мы за народ такой -  меры не знаем   даже около виселицы!».

        - Дорогой, ты мой, Геннадий Александрович, какого черта, ты стал предлагать заказчику контракт   заключить с твоей   фирмой, а не с заводом? И ещё откат за это пообещал! Ты кому откат пообещал? Это другая цивилизация -  там не понимают, как заключаются контракты с фирмами, в штате которых нет рабочего персонала, имущества, транспорта, и номер телефона совпадает с номером телефона твоей любимой секретарши! И эти господа не понимают слово «откат». Государство, в котором они живут, четко отслеживает их доходы! Ходить кругами не буду – мне поручено доложить о твоём несоответствии занимаемой должности. Считай, ты будешь наглядным примером борьбы с коррупцией в нашей стране! Можешь тихо меня ненавидеть за весточку из престольной – мне всё рано! -  Скуратов направился к двери, обернулся, на прощание посоветовал – Лучше сейчас уходи, чем тогда, когда нагрянет прокурор, увидевший вдруг все так «явно», и, спасая свою задницу, при всём при этом раздует показательную   шумиху на телевидении и в прессе. Ты, думаешь, всем заплатил за молчание - не верь себе: портфель дороже стоит!».

         «Тошнит   от жирных наглых рож! Тошнит от лжи!  Тошнит от дураков! Тошнит от бессмысленности нашей суеты не о чём! Тошнит от бесполезности своего пребывания   на этой грешной земле! Сломаюсь -  никакие «загашники» не помогут! Как я устал! Хочу домой! - Скуратов   вздохнул, расслабил узел галстука, отвалился на спинку кресла «Боинга», несущего его в Санкт-Петербург   на деловую встречу с японцами.

         Она вышла в сад: в одной руке крепко зажата бутылка водки, в другой -  граненый стакан. Жутко хотелось напиться. Не дойдя до скамейки, Катерина сбросила с себя плед на газон, села на него, вытянула ноги, тупо уставилась на свет фонарей, воткнутых в клумбы. «Тишина! Какая тишина! Боже ж, ты мой, какая тишина! – женщина налила водку в стакан – Наверное, перед тем как сойти с ума, наслаждаешься тишиной». Она уже было поднесла   стакан к губам, как   вдруг услышала шум подъезжающей к усадьбе машины. Фары на миг осветили подъезд около ворот.  Опять тишина! Кто-то подошел к калитке, бесшумно её открыл и уверенным шагом направился по тропинке к дому. Узнав по походке человека только одному ему принадлежащей, Катерина замерла со стаканом водки в руке. Мужчина шёл, посвистывая и засунув руки в карманы брюк.   Остановился у освещённого крыльца дома, посмотрел на открытую дверь, поднял голову   вверх и замер, постоял в задумчивости мгновение, резко развернулся и направился в сторону Катерины. Он ещё её не   увидел – он почувствовал   её близость.  Остановился, не дойдя до неё двух шагов:
- Кать, я не смог жить без тебя, я очень старался жить без тебя! Если мои старания господь зачтет -  на земле одним счастливым человеком станет больше! Почему на закате своей жизни я не имею права сделать выбор в пользу себя!  Мучительно жить несчастным человеком до конца своих дней! Я не думаю, что господь на землю нам послал только испытания   -  уходить в рай   мы   должны   счастливыми. 
- Выпить хочешь? – спокойно спросила Катерина.
- Хочу!
- Пей с горла – я не рассчитывала на гостей! Впрочем, можешь дойти до кухни и взять себе стакан! И пьянка сразу станет светской!
- Я не гость -  я твой ангел-хранитель! И потом, драгоценная моя женщина, тебе же пить нельзя!
- Ты знаешь, я, когда научилась думать, часто задаю себе один вопрос – а что мне можно? Я всю свою смешную жизнь прожила в страхе за кого-то и за что-то! Вот интересно, мои страхи кому-то облегчили жизнь? Мои страхи кто-нибудь понял? Да, кстати, как ты оказался в моём доме в тот день? Всё хочу спросить тебя и забываю!
-  Случайно!  Был в гостях у Терехова, притащился пьяным из сауны в гостиницу под утро, а там в фойе бабы расшумелись про какую-то аварию в Кондратьевском переулке! Я бы мимо прошёл, но услышал краем уха, как одна горничная   другой говорит: «Орлова под дулом пистолета заставила делать операцию мальчишке!  Не жилец он, не жилец!» У тебя все получилось! Ты   всегда делала в своей жизни невозможное!  Тебя любит бог! –Скуратов поднял голову к небу, поднял вверх руки и закричал – Боже, я люблю эту женщину, не перечь мне! Очень тебя прошу!
- Клоун! - усмехнулась Катерина    и залпом осушила стакан.
- Я мигом -  закуску принесу! – Виктор быстрым шагом направился к машине.
       Вернулся, сел рядом с Катей на траву, поставил около неё кузовок с земляникой, налил себе водки в пластиковый стаканчик, прихваченный из машины, и торжественно произнёс:
-  С Днём рождения, дорогая!