Записки гаишника. Часть 4

                «Товарищ, тверже крепи дисциплину в милиционерских рядах!»
                В.Маяковский            
                Глава 4
    Нашей дочери исполнился  годик,   и мы   с женой   принесли её  на плановый осмотр в детскую поликлинику. А там я встретился с Наташей Василенко, она пеленала ребёнка, сына, судя, по синим лентам для подвязывания одеяла. Рядом с Наташей был свободный столик, и Люба положила на него Лену. Я уже успел поздороваться с Наташей. Посмотрев   на  нашу   девочку,   Наташа  повернулась  ко  мне   и  сказала:
- На тебя, совсем,  не похожа.
Она лукавила. Ленка, наоборот, вылитый  я. Вспомнив, как меня поразила встреча с Василенко до армии, я убедился, что Люба ей ничуть не уступает, хотя и блондинка. Но сердце немного сжалось. Это был 1973 год, и больше мы   с  Наташей никогда не встречались.

   А с Валерой Ярославцевым мы виделись часто. Когда я  работал в Солнечногорске во вторую смену, мы пересекались. Он по вечерам с женой совершал прогулки в городском парке,  и они переходили «ленинградку". Ярославцев жил по другую сторону железной дороги, недалеко от 2-й школы. Окончив художественное училище, Валерка поступил на работу в отдел культуры Солнечногорского райисполкома. Это тогда он оформил стелу у Живагинских прудов в 1967 году, нарисовав охоту Ленина с известной картины, когда вождь пролетариата охотился в лесу у деревни Дулепово. Я его видел за этим занятием. Также Ярославцев преподавал рисование и черчение в нашей 2-ой школе. В то время, он уже учился в Педагогическом институте в Москве.
- А, что ты делал, если не слушали урок, хулиганили? – спросил я его.
- Просто выгонял из класса.  Как-то мои ученики 10 класса решили меня припугнуть,   и   встретили   после  уроков  в переулке.  Я над ними смеялся. Я
занимаюсь карате, и они сразу поняли, что со мной лучше не связываться.
- Карате же запрещено, - напомнил я.
- Я  занимаюсь  неофициально  в   Москве,   в  одном   клубе,  - сказал
 Ярославцев.
- Мне с ним гулять не страшно, - сказала  его жена, прижимаясь к плечу Валерия.

   В   связи  с тем, что автобусы ходили довольно редко,  и  их маршруты  были  в пределах своих районов, то нас часто просили помочь остановить попутную машину. То сотрудник внутренних дел подойдёт, ему до Солнечногорска, то прораб,  до строящегося в Кочугино коровника, то офицер армии, до воинской части в Хоругвино, то ещё кто. В сторону «бетонок» вообще было трудно уехать. Но надоедало. Чувствуешь себя неловко перед водителями, хотя они никогда не отказывали. Потом, это от своей работы отвлекает. Но дело даже не в этом. По закону, водитель несёт ответственность за пассажира, и в случае дорожно-транспортного происшествия, если тот пострадает, будет нести наказание, если не в уголовном, то в гражданском порядке. Лев Максимович посадил на попутную машину свою учительницу, а та машина попала в аварию, и учительница оказалась в больнице. Водителю машины, в которой подъезжала она, следователь объявил:
- В отношении Вас в возбуждении уголовного дела отказано, но исходя
из Гражданского права, в судебном порядке, с владельца источника повышенной опасности, могут быть взысканы деньги за причинённый вред здоровью пострадавшей.
- Не   согласен.     Мне   женщину   посадил   инспектор   ГАИ, -  возразил
водитель.
- А это уже потом Вы будите судиться с тем инспектором, - сказал     ему
следователь.

   Мне было необходимо ехать в посёлок Светлые горы, что находится в
Красногорском   районе,   на   Пятницком   шоссе.    Я  решил   добираться на
попутных машинах, так, как на общественном транспорте из Солнечногорска я бы не добрался, не успевал. Был августовский, тёплый вечер. Одетый по форме: брюки, рубашка, белая фуражка, с жезлом, я дохал до Химок, и перешёл на Московскую кольцевую автодорогу. По ней, на попутке, я доехал до поворота на Пятницкое шоссе, и, спустившись с моста, подошёл к автобусной остановке в сторону области. Мои надежды рухнули, потому что на последний автобус, двигавшийся по маршруту: метро «Сокол» - Юрлово, я всё равно опоздал. Шёл 12-ый час ночи, здесь не «ленинградка», попутной машины не дождёшься. И я пошёл пешком. Через пару километров, когда я прошёл деревню Митино, меня на велосипеде догнал ещё один полуночник. Мы с ним обменялись любезностями.
- Далеко вам шагать,- спросил велосипедист удаляясь.
- Километров восемь, - ответил я.
Он, развернувшись, подъехал ко мне. Это был молодой мужчина, лет тридцати - тридцати пяти.
- Давайте я вас подвезу, хоть немного.
- Не надо, я тяжёлый, - сказал я ему.
- Садитесь на багажник, садитесь, - настоял он.
Он меня провёз до половины пути,  до своего дома. Это было ещё одно доказательство того, с каким уважением участник дорожного движения относился к сотруднику ГАИ. Было приятно.

  В Новогорске находится база московского «Динамо», это в 4 км от Светлых гор. Поскольку я был в отпуске и находился в этом посёлке, то решил на эту базу сходить, чтобы посмотреть тренировку любимой команды. После обеда я направился туда лесною дорогой. Пройти на территорию можно было свободно, и я у футбольного поля сел в сторонке на травку. Футболисты уже разминались, и тренировкой руководил Гавриил Дмитриевич Качалин, динамовец, великий футболист и тренер, приведший сборную СССР к победе в Олимпийских играх 1956 года.
- Лучше двигайтесь, - командовал Качалин, - небось, никто из вас по утрам зарядку не делает.
 Из пробегающих мимо меня футболистов, кто-то сказал:
- Я делаю.
- Ну,  да.  Будет   Кожемякин   зарядку   делать, -  не  поверил  Гавриил
Дмитриевич.
Положительные эмоции я испытывал, наблюдая вблизи игроков, из  которых
многие выступали за сборную страны.

  На службе, под утро,когда на посту 47 км моя ночь подходила к концу, и я готовился к сдаче смены, я увидел на перекрёстке мужчину в шляпе, с кожаной папкой под мышкой. Он вышел из машины, водитель которой повернул налево в сторону Солнечногорска. Я сразу понял, что этому человеку требуется ехать в Москву и решил из помещения не выходить. «Время ещё семи нет, а уже кто-то  хочет куда-то ехать». Мужчина походил туда - сюда, походил, и направился ко мне. Я же сел на стул, фуражку снял, положил её на стол. Постучав, он вошёл:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - ответил я, не вставая, и чуть развернувшись на стуле,- рассказывайте.
- Полковник Черноглазов, - представился мужчина.
Я быстро поднялся, надевая фуражку, и собираясь доложить по уставу, но он просто попросил:
- Помогите мне до Москвы доехать.
Я, конечно, знал, что Валентин Иванович Черноглазов являлся заместителем начальника ГУВД Московской области, что у станции Радищево находятся его дача, но не ожидал познакомиться с ним в такой неприглядной обстановке.


   Валентин Иванович в 1959 году возглавил тогда вновь созданное 11-е отделение ГАИ Московской области. Наше отделение.  Оно обслуживало Ленинградское шоссе, начиная от Белорусского вокзала в Москве, и заканчивая границей с Калининской областью, на 116 км. Вот, что о том времени говорил сам Валентин Иванович, давая интервью корреспонденту газеты «На страже».*  Приведу выдержку оттуда:
Вопрос:     Какой   период   кажется    наиболее    важным,     наиболее интересным?
Ответ:   Наверное,   тот,   когда    назначили     начальником   ГАИ    на ленинградском   шоссе.   Я   заменил   человека,   который  делил людей  на начальников и подчинённых, т.е. строил отношения   по  чисто   формальным
признакам. Пришлось в полном смысле налаживать контакт с людьми.
Вопрос:  Как бы Вы определили такой стиль руководства?
Ответ:  Скорее всего - требовательность плюс душевность. Возможно, это звучит банально, тут, говорится, не прибавишь - не убавишь. И ещё справедливость. Отношение к тебе подчинённого зависит не от того, жёстко или мягко ты с ним с ним обошёлся, а справедливо или не справедливо.
 Я в этом вопросе с ним полностью согласен.

   В 1962   году  Черноглазов   пошёл   на   повышение,   и   руководить
отделением стал Юрий Михайлович Варганов, под начало которого пришёл на службу я,  и Иван Захаров. И при второй встрече с Черноглазовым я оказался в невыгодном положении.   В тот   день   я сменил   на посту   47 км   инспектора. Подъехали
ребята,    закончившие  утреннюю  смену,  они хотели после службы немного
расслабиться.  Место здесь для этого было самое подходящее. В помещение
поста заходили с перекрёстка по трём ступенькам, а с противоположной стороны, внизу, находилось помещение под гараж для мотоцикла. Туда спускались по бетонным ступеням. Но использовался гараж в других целях: там находилась топка печи, с помощью которой обогревалось помещение поста, и хранились дрова. Там ребята и расположились. Мы тогда на стационарных постах по одному стояли, никуда не уйдёшь, обед брали с собой, или в магазин кого-нибудь посылали. Контроль  движения автомашин должен  быть постоянным, не дай Бог пропустишь иностранца, да ещё без заявки на проезд. Обычно, если надо отойти, звонишь на соседний пост, чтобы посмотрели в обе стороны.
Товарищи   меня   пригласили   перекусить,  зная   все наши трудности с
обедом. Я буквально на минуту присоединился к ним, взял бутерброд, и поспешил назад, жуя на ходу. А сверху на меня смотрел Черноглазов. Валентин Иванович снова попросил подобрать машину до Москвы. Ведь, он всё понимал, но, ни словом не обмолвился, ни в первом случае, ни во втором.

  Зима.   Вечером   сменил  меня на  посту в Дурыкино  Лёша Степаненко.   
Я   ему   доложил   обстановку,    познакомил      с      телефонограммами, сдал
оружие и говорю:
- Лёш, я всё приготовил, но дрова сырые, не растопишь. Внизу стоит канистра с бензином и баночка из-под консервов. Я дрова в топку заложил. Твоя задача: налить полбаночки бензина, поставить её в топку, - как раз помещается, - и поджечь. Дрова берёзовые, разгорятся.
- Понял, - заверил меня Алексей.
- Только бензин не выплёскивай на дрова, в баночке поджигай, -
предупредил я его.
   На второе утро, сменив товарища из своей смены на этом же посту, я не сразу обратил внимание, что печка не побелённая, явно ремонтировалась, стекло в раме не целое, а состоит из двух половинок. Вечером Степаненко снова должен был меня менять. И он рассказал: «Приехал ко мне с проверкой начальник смены, Алексей Гальянов, и я попросил его посмотреть за дорогой, а сам пошёл разжигать печку. Спустился вниз, налил в баночку бензина и выплеснул на дрова в топке. А спичек - то нет, я же не курю. Поднялся наверх, попросил у Гальянова спички. Вспомнил твои слова и, на всякий случай, встал в сторонку от топки. Чиркнул спичку о коробок и бросил её в топку на дрова. Наверху от взрыва раздался сильный грохот, а из топки огонь, как из огнемёта, достал противоположной стены. Я побежал наверх, испугавшись за Алексея. Дверь  настежь, в двух рамах стёкол нет, пыль столбом, с потолка медленно опадает   сажа, как снежинки в тихую погоду. На полу валяются кирпичи. Гальянов сидит, чуть ли не лицом на журнале с ручкой в руке, а на спине   у него лежит кирпич. Хорошо, что в деревне жил печник».

  У нас график работы был хороший: два дня выходишь в утро-выходной, два дня в вечер-выходной, на посты в ночь выходили вместо утренней смены, их всего два; во-вторых, был восьмичасовой рабочий день. Один день в месяц отводился на занятия, в том числе проводились и политзанятия. В пятницу, если выпадал выходной, могли вызвать на проезд Брежнева, но это всего на 3 – 4 часа, а то, и меньше. Жители знали: если пятница, и на каждом перекрёстке находится сотрудник ГАИ, значит, будет проезд Генерального секретаря. В Солнечногорске Ленинградское шоссе, - а это улица Красная, - проходит через весь город. Четыре километра, проходящие по центру, представляли собой сплошной пешеходный переход: люди переходили дорогу в любом месте. Они выстраивались по обе стороны дороги, услышав приближающийся звук сирен. Это создавало трудности при проезде не только инспекторам ГАИ, но и сотрудникам госбезопасности и ОВД. Правительственные машины красиво проходили по городу: «ЗИЛы-117» на большой скорости перестраивались,  двигаясь в шахматном порядке, прикрывали «Мерседес» Брежнева то слева, то справа, в целях безопасности. Глава государства сидел за рулём, высоко подняв голову, видимо, так ему было лучше видно в очках, но я представлял себе, что так и должен смотреть руководитель такой страны, как СССР.

   На майские праздники ко мне в гости приехал Валера Жердев, с женой Галиной и двумя дочерьми. У меня был выходной, но вызвали на проезд. Как у нас говорил Сергей Курбатов: «Праздник для ГАИ, что посевная для лошади». Хорошо, что мне определили перекрывать улицу Рабочую в Солнечногорске, что напротив Исполкома. Мои гости не упустили возможность посмотреть на такое событие. Я им сказал, в какой машине можно увидеть Леонида Ильича, а сам заступил на пост, вышел на перекрёсток. Мы не всегда могли посмотреть на кортеж, так как, кроме автомашин, мы ещё следили за пешеходами: как бы кто из них не вышел на проезжую часть. На таком мероприятии я уже не испытывал неловкость, что ношу форму милиции, а, наоборот, чувствовал, что выполняю важное государственное дело, и граждане подчинялись беспрекословно. Народ был
законопослушный,  и уважали форму.  А  кто не  уважал,  те боялись.  Валера поделился своими впечатлениями после проезда.
- Наконец,  воочию   посмотрели   на  Брежнева,   где   его    в  Москве увидишь.

  В одной, Клинской смене работал инспектор, Виктор  Дураков. Хороший парень. Фамилия  иной раз  его выручала.  Сделал он просечку в талоне предупреждений водителю,  а  тот был  с этим не согласен.
- Водитель мне говорит: «Я буду подавать на вас жалобу, -  рассказывал сам Виктор, -  не расслышал,  как Ваша фамилия»? – «Инспектор,  Дураков», - отвечаю я, приложив ладонь  к  козырьку фуражки. – « Дураков? Ну, тогда я и жаловаться не буду», -  сразу согласился  водитель.
  Старший лейтенант милиции, Василий Мещанинов, имел одну достопримечательность, про которую у нас в народе говорят: «Нос, на семерых рос, одному достался». Разбирался он с немецкими автотуристами,
взяв документы у водителя микроавтобуса. Он не знал их языка, а они не знали русского. Время затянулось, подъехали ещё сотрудники, среди которых тоже не оказалось знающих немецкий язык. Вдруг одна немка подошла к Василию, подняла палец к его носу, и произнесла: «О, зер гут». С тех пор его так и стали у нас звать,  между собой: «Вася, зер гут».
   У нас уже были  американские  приборы   «Spidgan»,   измеряющие  скорость  автомашин, с максимальной точностью, и фиксирующие эти показания на индикаторе в цифрах, что исключало ошибок. Мы с Татарчуком работали с этим прибором на 35 км в населённом пункте «Елино», и водитель Жигулей» не поверил, что мы точно замерили его  скорость. Ему было предложено провести эксперимент:
- Вы вернитесь назад, наберите скорость, посмотрите на спидометр и моргните нам фарами, а мы этот момент зафиксируем её, - сказал ему Анатолий.
- С какой скоростью вы сейчас двигались? -  спросил я, -    когда водитель снова подошёл к нам.
- Шестьдесят километров в час, - ответил он
Татарчук показал ему цифры на приборе, там красным цветом горели цифры: «60».
- Вот это да! - восхитился водитель, и с чувством полного удовлетворения поехал дальше с просечкой в талоне предупреждений.

     Работая на посту 49 км, остановил я грузоперевозчика, управлявшим автомашиной «МАН», из ФРГ. У него в кабине сидела девушка. Водитель сидит, смотрит на меня сверху в окно кабины, опустив стекло.
- По - русски говорите? - спрашиваю его.
- Найн.
- Do you speak English? - перешёл я на английский.
- Yes, - отвечает.
А я забыл, как по-английски: «Дай». Казалось бы чего проще: «Гив ми, плиз ё докуменс». Вылетело из головы, а немец на меня смотрит.
- Аусвайс, - нашёлся я, вспомнив фильмы про войну.
Получилось, как в анекдоте: Русский корабль идёт по морю. Вдруг наперерез ему идёт иностранный корабль без знаков опознавания. Вот-вот столкнуться. На сигналы иностранцы не реагируют. Капитан выскочил из рубки и кричит им в рупор: «Ду юс пик инглишь»? - «Но»,- в ответ. «Парле ву франсе»? – «Но» - в ответ. «Шпрехон зи дойч»? – «Но» - в ответ. «Сворачивай на…»
Как я и предполагал, девушка была русская, и голосовала попутку. Немец ей остановился, что являлось нарушением с его стороны. Пришлось её высадить и отправить на советской машине.

   Я должен был ехать на развод в Молжаниновку, и находился в Солнечногорске, подбирая попутную машину, когда остановился автобус «ПАЗ-651», которым управлял житель деревни Дурыкино, Лёша Царьков. Я сел в автобус, с ним ехала молодая, рыжеволосая, женщина. Мы с ним болтали   о том   о  сём,   а   ехал  он  в соответствии   с маркой   автобуса,    но быстрее, чем дядя Вася Коротеев.
- Прибавь скорость, я на развод опаздываю,- говорю Алексею. Прибавил. У монумента он свернул в Зеленоград, - ему надо было ехать в Брёхово, - и я вышел. Через несколько дней он заглянул ко мне на пост, когда шёл на родник с вёдрами и коромыслом. В разговоре вернулись к той поездке. Царьков мне рассказывает: «Я Галю спрашиваю, она у нас кассир: «Как тебе мой друг»? -  «Ничего, - говорит, - только странный какой-то: едет с женой разводиться, а сам шутит,  смеётся».
- А куда это ты с кассиром ездил? – спросил я.
- В банк. Деньги на зарплату для работников «Ксенона» получали.
- Это  вы  так заводскую  зарплату   возите,   в хозяйственной сумке? – удивился я.
- Да.   Она  ещё  по  рынку  походила,  хотела  что-то  купить, - ответил Лёшка.
- С деньгами? – спросил я, не переставая удивляться.
- Да, - подтвердил Царьков.

  С развода подъезжал я на попутной машине в Дурыкино менять на посту инспектора, отстоявшего ночь. На правой обочине стоит «ЗАЗ-968» со знаком: «Инвалид» на заднем стекле. Перехожу дорогу,  с поста выскакивает Татарчук, садится в стоящую служебную машину «Жигули», и срывается с места в сторону  Москвы. Захожу на пост и вижу Виктора Балашова, диктора центрального телевидения, стоящего рядом с инспектором, Пашей Качаловым.
- Здравствуйте. Что случилось?
- У Зеленограда машина не останавливается, её преследуют. Татарчук полетел на перехват, - ответил Павел.
- А у Вас что? – поинтересовался я у Балашова.
- Не знаю. Вот остановили.
-Паш, а чего ты человека держишь? – спросил я.
- Так его Татарчук остановил, а документы он увёз с собой.
Поразительно красивый у диктора голос, вроде слушал его каждый день в «Новостях», а вживую намного лучше. Вернулся Татарчук. Извинился, отдал водителю «Запорожца» документы. Я его спрашиваю:
- Толь, ты что, не знаешь Виктора Балашова, с экрана не слезает?
- Я что, телевизор, что ли смотрю?  Он что, инвалид? – в свою очередь
спросил он.
- Я знаю, что он участник войны, и был трижды ранен, - ответил я.

  В   1974   году,   начальник  отделения,   Варганов   Юрий    Михайлович, перевёлся  в  Москву,  в  спец.милицию,   и   на его  место назначили   майора милиции, Пиюренко Валерия Григорьевича, который до этого работал в 15-м отделении ГАИ по сопровождению негабаритных грузов (ОСНГ), расположенного   с   нами    на  одном    дворе. 

  Начальником   моей  смены был назначен Старов Виктор Иванович, он заочно обучался в высшей школе милиции, и закончил её.  С  улучшением жилищных условий у нас было туго, не как на    предприятиях. Получали квартиры сотрудники по разным каналам, а чтобы конкретно получить от отделения - вопрос. Мы же относились к области, а не к району. Конечно, руководство ходатайствовало  перед администрациями       районов, создавалась комиссия в отделении. Как-то в такую комиссию попал и я, поехали смотреть жильё Виктора Ивановича  Есакова, мы  были с ним в одной смене.  Он жил в бараке с женой и дочкой в посёлке ЦМИС. Комната была маленькая, метров десять квадратных, с единственным окном, в углу печка. Стол, два стула, гардероб, кровать и детская кроватка. Ещё  тумбочка. Николай Иванович Гусев поводил носом, поводил, и говорит:
- Виктор Иванович, у вас мебели много.
А мне и Любе повезло, в апреле мы получили отдельную, двухкомнатную  квартиру в микрорайоне Рекинцо. В связи с рождением дочери, нам по закону она была положена:  в комнате нас  прописано было уже четверо на 10-ти квадратных метрах. Спасибо бабушке.

   В Спас-Заулке, на стационарном посту 106 км, стоял Виктор Павлюченко, и со служенной машины «ВАЗ-2101» ему передавали нарушителей скоростного режима проходящих автомобилей в этом населённом пункте для принятия административных мер. Виктор остановил очередного водителя, который превысил допустимую скорость, и сделал отметку в его талоне предупреждений. Водитель утверждал, что скорость не превышал:
- Я  буду   жаловаться.   Как   Ваша  фамилия? – спросил   он,   доставая
блокнот с карандашом.
- Павлюченко Виктор Андреевич.
- А   фамилия   инспектора,   который   замерял    скорость?  –  спросил
водитель.
- Сапко.
 «Сапко», повторил водитель, записывая.
- Начальник у вас кто? – продолжил он дальше спрашивать.
- Если непосредственный начальник, то старший смены, капитан
милиции, Михайличенко.
- А начальник подразделения? - спросил водитель, уже не записывая.
- Пиюренко  Валерий  Григорьевич, товарищ  водитель, - сообщил Павлюченко.
- Понятно,  понятно.  Я понял.  Извините,  я  жаловаться   не   буду.  До
свидания, - сказал водитель, и поспешил к машине.

  В феврале 1975 года, у меня с женой получилась новая ссора, в результате чего я остался в нашей новой квартире, в которую мы ещё не переселились, а она уехала в деревню к маме. В расстройстве, я вечером пошёл к своей маме на Рабочую улицу. Побыл у неё, и, возвращаясь, встретил знакомого с женой. Я пригласил их к себе. Выпивая, просидели допоздна, и они остались у меня ночевать. Люба, увидев беспорядок, который я оставил, уходя рано утром на работу, ничего не нашла лучше, как приехать в Молжаниновку к моему руководству. Так, состоялась и моя встреча с Гусевым, который, не повышая голоса, провёл со мной соответствующую беседу, и попросил написать: короче,  и  по подробней.А я жене сказал: «Ещё один визит к начальству, и я с тобой разведусь».

  Летом   я   работал   на  подвижном посту,  с 30 по 34 км, имея при себе переносную радиостанцию и планшетку с бланками и протоколами. В правой руке жезл, в левой руке свисток, в кармане компостер, и стоял я напротив ресторана «Турист», у Черногряжской больницы. Солнце в зените. Двигавшаяся со стороны Калинина грузовая автомашина, остановилась, и из неё   вышла   девушка    в летнем   платьице и босая.   Она   перебежала через
дорогу прямо ко мне, и я увидел на глазах у неё  слёзы, лицо пунцовое.
- Что случилось? – спросил я.
- У меня отчим в доме хулиганит, - пожаловалась она.
- А где твой дом?
- В Елино, - сказала она.
На попутной машине мы с ней доехали до поворота на Фирсановку, зашли в дом. Он не был пьяный, и я, молодой человек, должен был здоровому сорокалетнему мужику объяснять «политику партии и правительства».
- Вас как зовут? -  обратился я к девушке.
- Светлана.
- Вот что, Светлана. Вы территориально относитесь к Крюковскому отделению милиции. Хотите, я Вам сейчас помогу туда доехать, напишите
там заявления по этому случаю, участковый с ним разберётся.
- Нет, не надо.
Девушка уже успокоилась, у неё есть защита, а мужик понуро молчал. Она проводила меня до перекрёстка, немного рассказала  о  себе. Она училась, и занималась лыжным спортом, выступая за «Динамо», мастер спорта. А на вид:  хрупкая, миниатюрная девушка.
- Спасибо, вам. Как мне вас отблагодарить? – спросила девушка.
- Не   знаю.   Я  женат.   Хотя,   вот  что.   У   нас   ежегодно  проводятся
соревнования по лыжам в ГУВД Московской области, в том числе и  среди женщин, на них можно выступать и родственникам сотрудников. За 1-й дивизион пробеги, - предложил  я ей.
- Не   вопрос,   надо  только,   чтобы   динамовцев   не    было.    А   какая
дистанция? – поинтересовалась Света.
- Мужчины бегут пять километров, женщины – три, - ответил я.
- Ну, это я могу без лыж, бегом пробежать – рассмеялась лыжница.

  Работая  на  подвижном  участке,   я  остановил  за  нарушение  проезда
перекрёстка водителя «Жигулей» из Калинина. Когда я стал заполнять извещение на планшете, держа его левой рукой, он выхватил у меня талон предупреждений, сунул под листок рубль, и убежал к машине. Через год, я, работая на посту 49 км, остановил «Жигули», под управлением водителя, который нарушил правило обгона на железнодорожном переезде. А это оказался тот самый водитель, который сунул мне рубль. Я даже не стал проверять у него документы, а жезлом показал, что он может ехать дальше. Что-то унизительное я испытывал, когда мне всучали  деньги, будто покупали. А как говорила будущая тёща жениху в драме Александра Островского «Бесприданница»: "Я знаю, почему вы взяток не берёте: вам не дают с".  Так, возникает вопрос: что здесь первично? Не давайте - не будут брать.

   Начальник смены, Старов Виктор Иванович, осуществлял ночную негласную проверку на стационарных постах. Когда инспектор с поста 47 км
передал инспектору, несущему службу на посту 49 км, по внутренней связи:
«Старов   на  тебя»,   у того   в    помещении   была   девушка.      Схватив жезл,
инспектор побежал на перекрёсток, крикнув подруге:
- Смойся, Старов едет.
Приняв    доклад   от инспектора,   Виктор   Иванович   прошёл    на пост,
сделать запись в журнале приёма и сдачи, а инспектор остался на перекрёстке. Сев на стул, и,открыв журнал, Старов ногами упёрся во что-то мягкое. Заглянув под крышку стола,   он увидел там скорчившуюся девушку.
- Это  что  ещё за проститутка тут сидит,  -  в  свойственной   ему  манере
спрашивает  Виктор Иванович.
Та палец к губам приложила и шепчет:
- Тсс, тихо ты, Старов едет.
   После получения высшего образования, Виктора Ивановича повысили, поставив на должность заместителя командира по службе, и начальником смены у нас стал Серёгин Владимир Николаевич.
_________________________
*- газета «На  страже», 21 ноября,1987 г.