2. 1. Ковалевы

Мы на время оставим эту загадку и вернемся к крайнему дому деревни. Он - один из тех, связанных с нашим родом своей историей. Жили тогда в нем наши дальние родственники - Ковалевы: Михаил Алексеевич и тетя Нюра с детьми, из которых с трудом вспомнила я Ленку и Лешку. Ленка была постарше меня лет на пять. Лешка был, кажется мне, младшим в семье.

Про тетю Нюру я мало что помню, зато она сама помнится мне с почти фотографической точностью. Высокая, несколько сухощавая женщина, напоминавшая мне всегда почему-то “красную Мадонну” Петрова-Водкина. Лицо малоподвижное, будто бы грубо вытесанное из камня сероватого цвета. Щеки слегка запавшие. Черты лица правильные, но мало выразительные. Мне кажется, я никогда не видела ее довольной и смеющейся. Чаще всего она вспоминается безэмоциональной или разозленной. Кричала тогда громко, низким отрывистым голосом. Характер имела волевой и грубоватый, силу большую, данную от природы только истинно русским крестьянским женщинам. Переубедить тетю Нюру в чем-либо было практически невозможно. Да и не стала бы она вас выслушивать. Мужем и детьми руководила как полководец воинами, твердою рукой вела большое хозяйство. Казалось, что согнуть ее в этой жизни ничто не сможет. Единственная ее слабость, как, впрочем, и почти всех деревенских баб, была в страсти к сплетням, доходящей подчас до абсурда.

Дядю Мишу помню плохо: невысокого роста, сухопарый, с грубоватым морщинистым лицом, был он жилист и вынослив. Мог в случае азарта или злости припечатать матерком, но при всем был добродушен и покладист. Часто его можно было видеть в плаще с капюшоном, напоминающем военную плащ-палатку, с кнутом на плече - возле пасущегося стада. Обычно дядя Миша носил с собой какую-то сидушку и, присаживаясь на нее в поле, курил самокрутку или папироску. Живность его не боялась, но слушалась - хозяин! И не только своя. Ведь стадо деревенское пасли все семьи “в очередь”. А очередь устанавливалась в зависимости от количества скотских голов - коров, быков, овец, баранов. Коз в стаде я не помню. Мне кажется, их там и не было никогда. А лошади паслись “самотеком”, перемещаясь стреноженными куда глаза глядят. Правда, в июльскую жару их жаль было очень: от оводов страдали все животные, только коровы да овцы домой убегали - в сарай прятались, а лошадям куда деваться! Ржали страдальчески, горемычные, подскакивали на месте да мордой подергивали.