Красная кнопка
Эта фатальная красная кнопка была встроена в один из рабочих столов в зале управления, находившемся совсем рядом с реакторным помещением, уничтоженным в момент взрыва. Тогда многотонную диаметром в несколько метров стальную круглую крышку сорвало как колодезный люк. Стены, крыша реакторного зала и соседние помещения были разрушены, а мощнейшие радиоактивные тепловые сборки и обломки графита из расплавленной зоны реактора разбросало повсюду на приличное расстояние.
Операторы реактора, находившиеся в момент взрыва в зале, получили смертельные дозы и погибли – кто-то сразу, кто-то через пару недель в московской специализированной клинике, а кто-то и через годы от болезней, связанных с облучением. Я уже не говорю о тех, кто работал на ликвидации последствий аварии – это другая статистика.
Такая ядерная катастрофа не могла не привлечь внимание журналистов, и особенно телевизионных документалистов, которым было важно приехать на место и самим снять кадры реальной обстановки последствий взрыва. Я практически каждый год, а иногда и по несколько раз в год выезжал с японскими телекомпаниями для съемок на месте и многократно бывал в зонах с высокими уровнями радиации.
Но всё это было так называемым «радиационным фоном», хоть и в сотни, или максимум тысячи раз превышающим обычные допустимые значения. Мы всегда носили с собой профессиональные дозиметры, а в зоны заражения ходили со специалистами и старались не превышать лимиты времени пребывания в опасных местах.
Другое дело - местные работники. Однажды они даже специально для нашей съёмочной группы с нашей видеокамерой спустились в полной темноте с фонариками в помещение под реактором и сняли видео скопления расплавленного урана, так называемую «слоновью лапу». В ходе съёмки у них закончился заряд аккумуляторов, им пришлось вернуться, взять свежие аккумуляторы и повторно спуститься в зону, где уровень достигал тысячу рентген в час, то есть превышавший даже смертельную дозу облучения. А радиация не только быстро съедала заряд батарей, но и сильно влияла на изображение – на экране появлялся своего рода эффект падающего снега. Но на такие съёмки были способны только местные «камикадзе» за хороший гонорар, а вот японцы, например, если бы оказались в такой зоне, а я оговорюсь – их никто бы туда не пустил, лишились бы пожизненно медицинской страховки. Им даже не давали разрешение заходить внутрь так называемого «саркофага» – укрытия над разрушенным реактором. Да и попасть туда можно было только через целую систему проходных и душевых.
Но однажды мне попалась команда не телевизионщиков, а киносъёмщиков со знаменитым киноактёром и режиссёром с мировым именем. Режиссеру было недостаточно только наружных съёмок, он хотел обязательно снять места взрыва и саму красную кнопку, которая по его представлениям должна была выглядеть как красный круг солнца на флаге Японии.
Начались трудные переговоры с руководством станции и министерством энергетики для получения допуска в запретную зону. В итоге финансовое предложение японцев победило, и мы получили необходимое нам разрешение, но с условием, что японцы привезут с собой костюмы противоатомной защиты и специальные скафандры-противогазы. В следующую командировку они уже приехали со всем необходимым оборудованием.
Вечер перед съёмкой был напряжённым. Чётко отрепетировали роли, маршрут предполагаемых движений, состав команды для съёмок у красной кнопки, а очень известный по историческим драмам актёр сквозь скафандр должен был прокричать – «Вот она, та самая кнопка!».
Я не хотел рисковать и к крайнему неудовольствию режиссера сразу же сказал – «Пойдёте без меня. Обойдётесь жестами!». Тогда он вместо меня решил включить в состав группы риска молодую двадцатилетнюю помощницу, ещё даже не побывавшую замужем, а значит, поход в опасную зону мог грозить ей «бесплодием». Сразу скажу, что перед самой съёмкой я всё же «сжалился», и пошёл вместо неё сам.
Утром следующего дня нас проводили в сторону объекта «Укрытие». Несколько проходных, систем охраны, комнаты переодевания, и мы попали внутрь. Вид у японцев, да и у меня в костюмах из фольги был как у американских космонавтов на Луне.
Ощущая волнительные биения сердца, продвигаемся вглубь неосвещённой разрушенной зоны. Вокруг кучи разного оборудования, превратившегося в металлолом. Что-то прикрыто целлофаном, что-то нет, сверху через большие дыры в крыше пробивается свет.
На полу начерчены линии разрешённых передвижений. Что это означало? Линии показывали, что сама дорожка очищена от радиоактивных загрязнений, но если отходить от неё чуть в сторону, неизбежно значительное превышение уровня облучения. Наш кинооператор несколько раз нарушал эти ограничения и в итоге в справке, полученной после съёмки, у него доза облучения оказалась в сотню раз выше, чем у других членов съёмочной группы.
И вот, наконец, нас подводят к пульту управления, где должна была находиться кнопка. Сверху всё накрыто полотном густо запылённого целлофана. Просим приоткрыть – нельзя. С трудом удалось уговорить сопровождающего. Снимаем покрывало, а вместо кнопки под мутным еле прозрачным колпаком зияет большая дыра.
«А где кнопка?» - «Её уже давно украли на сувенир». – «Как? А почему же нам не сказали?» - «Так вам никто и не собирался показывать саму кнопку. Это место всегда закрыто». Это было первым разочарованием режиссера и съёмочной команды.
Через пару минут из зоны, где предположительно находился машинный зал взорвавшегося реактора, из темноты с фонариками появляются люди в обычных «спецовках» да ещё и дымящие сигаретами. Для нас это было шоком! Как они здесь оказались без защитных костюмов? Даже без масок и перчаток!
«Что вы здесь делаете?» – спросил я. «Да мы здесь работаем каждый день, разбираем завалы». И тут я подумал, что нас просто «развели» на деньги. Но дозиметры неумолимо пищали и показывали очень высокие дозы радиации.
«Вы не боитесь?» - спросил я мужчин. - «А чего бояться? Мы здесь годами по восемь часов в день….»
После съёмки мы переоделись, выбросили свои одежды из фольги, отмылись и вернулись в общежитие для работников. И только я не стал "утилизировать" понравившийся мне шлем-скафандр. Но когда мы сели в автобус, я, кое-что смысливший в средствах химзащиты, решил разобраться – почему в японском противогазе так легко дышится? В нашем - тяжело дышать и быстро потеешь, а в японском чувствуешь себя легко. Проверил. Оказалось, что какой-то идиот установил капсулу фильтра наружной стороной внутрь. Вместо того, чтобы очищать всасываемый воздух, капсулы фильтровали выдыхаемый. Японцы прикрутили, не прочитав инструкцию.
Кино в итоге сняли. Фильм в Японии получил премию.
Через год в пятидесятилетнем возрасте умер продюсер, входивший в команду, а через два – знаменитый режиссер. Правда, сказали, что с облучением эти смерти связаны не были...
Ну а я, вернувшись в Москву, подарил свой прозрачный скафандр уже без фильтров знакомому работнику автосервиса, предварительно рассказав историю этой красивой маски…
Со времени той съёмки прошло уже больше двадцати лет. И киноактёр, и оператор ещё живы... Только вот ту красную кнопку никто никогда больше не видел!
Шутят - испарилась во время взрыва...
Свидетельство о публикации №218010701992
Вот только потом шутить будет некому...
Ваня Сталкер 09.08.2018 11:54 Заявить о нарушении
Всего доброго, Алексей Раздорский.
Алексей Раздорский 09.08.2018 12:08 Заявить о нарушении