Рождественская Ночь...

                - Это мне Б-г послал голубя!,- отчаянно кричал наш одногруппник Вовочка Гойхман. В коридоре учебного корпуса Кишиневского гидрофака, он уморительно копировал героя вчерашнего фильма. Там пара  в усмерть изголодавшихся монахов отчаянно сражалась за право съесть   птицу, случайно залетевшую в окруженный и задавленный осадой средневековый город

                Вовочка, с показным урчанием животного, вгрызался в черствый бок  сочника, оставшегося последним в нашем , небогатом на выбор, студенческом буфете.

                На Петриканах, где на пустынном холме, рядом с кладбищем " Дойна" , располагался единственный, только-только выстроенный учебный корпус и наша одинокая общага, мела-мела , завывая и вальсируя,  редкая для этих мест, злая колючая метель.

                Автобусы седьмого и шестнадцатого маршрутов, знаменитых среди нашей студенческой братвы, такие редкие и капризные по  будням , перестали ходить вовсе.

                Ведь подняться вверх, по  скользкой заснеженной дороге, к самой последней остановке маршрута, было не под силу ни лучшим в мире советским двигателям, ни водителям ЛАЗов, Лиазов, ни , даже редких и солидных, венгерских Икарусов.

                Бывалые водилы предпочитали поскорее остановить свой тёплый островок, защищённый от насыщенного снегом ветра. Припарковаться , где-нибудь, в сторонке, на окраине трассы и, включив музыку по полной, во всю оторваться на  мягких задних сиденьях. Отчаянных залетных девчонок, для такого рода сомнительных упражнений, в те времена , хватало с избытком.

                Небольшие группки студентов, осмелившихся спуститься с коварной и скользкой Петриканской горки, терпеливо прижимали к себе портфели и покорно ожидали  момента, когда  прекратятся бесстыдные покачивания корпуса, и автобус, гостеприимно раскрыв дверки, запустит вконец замёрзшую кампанию. Его тёплое нутро, разгоряченное разнузданным сексом и бодрой деревенской музыкой, мгновенно обволакивало, расслабляло и погружало всех пассажиров в сладкую дрему. Тем, кто добирался до общаги, было несколько легче.

                - Да, весело тут у Вас,- прижимая к груди тубус, прохрипел заиндевевшими губами Азик, услышавший отзвуки траурного марша, прорвавшиеся сквозь густую метель. Звуки тянулись прямо с большого кладбища, раскинувшегося неподалеку от нашего новенького общежития.

                - Кстати, одна девчонка  сказала мне, что завтра Рождество. Смотрите-смотрите, сколько снега. Тем, кто хоронит в такую погоду, ещё  во сто крат хуже, чем нам, на этой чертовой зачетной неделе,- философски заметил я

                - Не скажи - не скажи,- простонал Вовочка, утопавший , и в снегу, и в дюжине хвостов по большинству важных и не очень важных предметов
 
                - Ещё неизвестно, кому хуже!,- Из-под глубоко натянутой шапки с туго подвязанными шнурками блестели  его большие, обиженно моргавшие  глаза. Они были обрамлёны густыми ресницами, щедро припорошенными нежданным обильным снегопадом и лютой вьюгой. Казалось, Вовочка плакал

                - У Вас, здесь,- Азик презрительно обвёл взглядом  пустынный вестибюль общаги,- телефон-то, имеется?  Знаете?  Такая чёрненькая штучка, у которой есть  циферки. Маленькие такие

                - Есте - есте,- приняв его измывательство за чистую монету, по-молдавски ответила девица, внезапно вынырнувшая из телогрейки. Она достала видавший виды телефонный аппарат прямо из-под стола

                - Звонить по нему неГзя! Но для Вас,- она плотоядно, снизу вверх, оглядела Азика, замершего под ее взором, как кролик перед удавом,- для Вас, мы сГелаем  маленькиЙ большоЙ нарушениЙ

                - Мам, мы тут задержимся! Метель, автобусы не ходят. Да. Да. У Милика, в комнате

                - Эй! Передай привет твой  мама,- громко, хриплым и очень нетрезвым голосом, крикнула молодая вахтерша. Проорала очень громко и прямо в трубку

                - Мам. Пойми, это же общежитие! Девица? Какая девица? Какое такси в такую погоду? Мы заниматься будем! Скоро сессия. Милик, возьми трубку. Тебе мама ещё верит,- Азик раскалился и заставил меня немедленно прижаться ухом к встревоженно вопрошавшей трубке

                - Ну, слава Б-гу, он в надежных руках ,- облегченно вздохнула мама,- тут же обеспокоившись уже по иной причине,- Скажи честно, Милик, а ужин у Вас предвидится?

                - Конечно! Соврал я, не моргнув глазом,- у нас полным полно картошки, яиц и этих, как их, сосисок

                - У Вас же нет даже холодильника ,- запаниковав, трубка замерла, казалось, поймав меня на горячем

                - На балконе холоднее, чем в холодильнике ,- тут же сообразил я, враз утихомирив волновавшихся родителей

...........................

                - А  может, перед зубрежкой, партеечку ?,- жалобно взмолился Вовочка. - С холоду , да за учебу, как-то, уж очень жестоко. Не по-человечески

                - Ну, если партеечку, то только одну,- строго согласился Азик

                - Главное! Кури побольше! Партнёр дуреет,- запуская к потолку густое облако дыма, довольно промурлыкал Сашка Серебринский,- знаете такое правило префа?

                - Сколько ещё ждать? Срезайте колоду,- нетерпеливо скомандовал я, трижды перемешав старенькие студенческие карты

                - Да. Только одну партию и завязываем...

.................................


                Ранние зимние вечерние сумерки, как-то уж очень незаметно и подло, перешли в тусклый поздний рассвет. После бессонно-карточной ночи, надо было ещё, на голодный желудок, плестись и сдавать очередные зачеты.

                На горизонте грозно собирались в кучу предстоящие экзамены. Впереди, до окончания института, вместе с этой, предстояли ещё четыре - целых четыре, долгих-предолгих, зимы. Жизнь казалась темной, тяжелой и бесконечной.

                - Нет-Нет! Конечно, эта тяжесть не навеки!- Только до очередных каникул и начала нового семестра. Тогда все грехи немедленно спишутся, бесследно исчезнут и растворятся, как огромная гора штрафных очков, после удачного мизера

                - И что же последует за этим ?

                - Ах! Затем, как всегда, вновь, начнется все прекрасное, удивительно-радостное, самое-самое светлое и безоблачное

                ПРОСТО  СЧАСТЬЕ...