Подвело доверие

   У входа в офицерское общежитие вечерами было людно. После знойного июльского дня многие обитатели выходили на улицу перекурить, подышать свежим воздухом.
  Дожди летом в казахстанской степи были редкими гостями. Уже в июле трава жухла, степь становилась унылой с жёлто-коричневыми растительными островками.
 
  Иван медленно брёл из солдатской казармы через строевой плац к общежитию. Ноги в сапогах вспотели за день так, что портянки хоть выжимай. Даже после захода солнца земля была горячей, и только прохладный ветерок радовал душу. Уже второй десяток лет нёс Иван Акакиевич службу на испытательной площадке в ста километрах от жилого городка, расположенного на берегу Иртыша, где жили семьи. Домой офицеры приезжали только на выходные, а если и на выходные выпадал наряд, то семьи не видели по две недели и больше.

  Мужики, увидев Ивана, стали подшучивать над ним.
- Внимание! Внимание! Химическая тревога! На горизонте опасный объект. Приготовьте средства защиты массового поражения.
  Появилась эта шутка после одной истории, случившейся с Иваном Акакиевичем год назад.
 
  У Ивана Пашнина, прозванного в кругу друзей «Квашниным», сильно потели ноги. Он очень переживал по этому поводу, но поделать с этим ничего не мог. Когда вечерами снимал сапоги, по комнате разносилось такое зловоние, хоть противогаз надевай. Сослуживцы сразу начинали выражать недовольство этим, не стесняясь в выражениях.
 - Хороший ты мужик, Иван Акакиевич, но было бы замечательно, если бы ты спал, не снимая сапог.
 - Эх, ребята! Скорее бы война, да наступить на мину, чтобы оторвало вонючие ноги, - отвечал то ли в шутку, то ли всерьёз Иван.

  Первое время Иван снимал сапоги в общем умывальнике на этаже, но после того, как однажды он обнаружил свои сапоги полными воды, стал хранить их в прикроватной тумбочке. Один из сослуживцев даже отказался жить с ним в одной комнате, а в комнатах размещались по трое. Дома на Ивана постоянно ворчали домочадцы. Особенно, любимая жена Любаша, в которой он души не чаял.
  - Ой, Ваня, ну што у тебя з ногами, ну прямо дышать нечем, хоть з дому збягай.
 Его избранница была белоруской. Трудилась она в военном госпитале официанткой. За годы жизни в гарнизоне Любаша так и не смогла научиться чисто говорить по-русски. В её речи проскакивали белорусские слова с ярко выраженным акцентом. Она была весёлой, жизнерадостной, любвеобильной женщиной. В глазах огонь, в груди два танка.

 Слово «труд» вызывало у неё апатию. Ещё она любила послушать анекдоты с картинками.
 - Ой не можу, - приговаривала она и заливисто смеялась.

  Длинные зимние вечера коротали в служебном общежитии. Тяжело было тем, кто не понимал юмора, такие люди постоянно были в поле зрения насмешников и шутников. Одна из таких шуток оставила тяжёлый осадок в душе Ивана надолго, и не только в душе. Однажды, оказавшись с Иваном наедине, один из офицеров с серьёзным видом, без капли иронии обратился к нему:
 - Иван Акакиевич, хочешь тебе, как товарищу по несчастью, подскажу как избавиться от потливости ног раз и навсегда.
 - Да, конечно хочу, говори, не тяни кота за хвост, - обрадовался Иван.
 - Ну, если поможет, с тебя бутылка, мне лично помогло с первого раза, - сняв носок, показал свою ногу.
 - Да я тебя целый месяц буду поить, если поможет, - заверил Иван.
 - Ну, тогда слушай и запоминай. Берёшь полушерстяные солдатские носки, натягиваешь на ноги. Носки в солдатском магазине в продаже есть.
 - Да это не проблема. Говори сам процесс лечения, - торопил Иван.
 - Кто с перебивом – тому с переливом, - пошутил советчик. Итак, на чём я остановился?..
 - Ну, натягиваешь носки, - напомнил Иван.
 - Значит, делать это нужно в ванной комнате. Садишься на надёжный стул, лучше на табуретку. Ноги вытягиваешь над ванной. Смачиваешь тёплой водой носки. Затем размешиваешь алебастр и обмазываешь мокрые носки. Первое время будет бросать в жар, затем ощущение, как будто на ноги наехал грузовик, гружёный кирпичом. Нужно достойно вынести испытание – терпеть. Как сказано, Господь терпел и нам велел. Так сидишь один час, затем отмачиваешь и снимаешь. После этой процедуры забудешь раз и навсегда про свои потливые ноги, а меня вспоминать будешь очень долго, - и как –то хитро улыбнулся.

  Данный совет Иван записал в блокнот, долго ждать не пришлось, на следующий день уехал на выходные домой. В его ёмком портфеле лежал увесистый пакет алебастра, по ценности и важности сравним лишь со шматом сала в голодный год. В карман шинели затолкал новые носки с этикеткой.
  Дома поделился своей радостью с Любашей, которая крайне настороженно и с недоверием отнеслась к совету:
 - Ерунда какая-то, Ваня, пошутили над тобой. Не може такое быть. Алебастр тебе враз ноги скуёть.
 
 - Да ты пойми, человек опробовал на себе, - убедительно даказывал Иван Акакиевич. 
 - Мало чаго наплетуть. Так я могу сказать що Брежнев мой дядя. Всё равно тябя не переубедишь, впертый як баран.

  Сняв сапоги, Иван с радость приступил к процедуре. « Наконец – то, - думал он, - избавлюсь от этого зловонья». Сидя на стуле в ванной комнате, он усердно смазывал мокрые носки жидким алебастром. Любаша готовила ужин, но изредка заглядывала в ванную. Процесс лечения протекал очень быстро. «Выздоровление» пошло сразу, первое ощущение, как будто ноги зажали в слесарные тиски. Иван, следуя совету, терпел, что было мочи. Затем почувствовал такую боль, словно грузовик с кирпичом наехал на ноги и остановился, водитель поставил машину на ручник. Терпению наступил конец. Иван не выдержал и закричал:
  - Любаша! Помоги! Сил нет больше терпеть.
  - Ваня, да що ж я тебе теперь зроблю. Сам сделав себе лихо.
  - О-й, о-ёй, блин. Помоги снять носки, - орал пострадавший. Но не тут-то было, алебастр сделал своё дело быстро и качественно. Носки были бетонные. На вызов Любаши приехала «скорая помощь». Иван стучал молотком по застывшему алебастру, орал и сквернословил. Когда пострадавшего выносили на носилках, он посылал проклятия и угрозы в адрес советчика.
  - Убью идиота в первом же наряде. Пристрелю, как бешеную собаку. Гад буду, всю обойму выпущу.
  Соседи, увидев это представление, задавали Любаше один лишь вопрос, как, мол, Иван сломал обе ноги?...

  После этого случая Ивана Акакиевича долгое время не назначали в наряд, где выполнение служебных обязанностей было при оружии. А сослуживца – шутника, давшего «деловой» совет, срочно отправили в продолжительную командировку, на уборку урожая, а впоследствии перевели в другой гарнизон. Не мог Иван Акакиевич простить ему злую шутку, пошатнувшую его личный авторитет….
  А ноги потеют по-прежнему, до сих пор.