Как это было... Откровения сепаратистки Глава 1

      



                Даже не знаю, зачем я это делаю?... В сердце - боль, в душе - море эмоций, а в голове... Мысли, мысли, мысли... Они не дают покоя. Всякие...,  разные...  Добрые, злые... Полные отчаяния и переполненные оптимизмом и верой в победу... А память... Она, иногда, как палач - ничего не дает забыть и , особенно по ночам, делает свое черное дело... Куда деть весь этот багаж эмоций? Кому все это рассказать? На чью голову выплеснуть  весь этот груз жизненных трудностей? И кому это надо?... У каждого - своего по горло... Разве что -  на бумагу?... Она все стерпит.

               ...Тогда нам было страшно просто от того, что мы не знали, что нас ждет. Неизвестность убивает и мучает. Нет ничего хуже и страшнее ожидания того, что же будет с тобой дальше. Душа мучается в предчувствиях, а в сердце предательски заползает страх... А война все приближалась... Приближалась раскатистым гулом  взрывов, несмолкаемой канонадой работающей где-то далеко артиллерии. Она врывалась в нашу жизнь с экранов телевизоров страшными картинами  последствий артобстрелов и авианалетов города Славянска, множеством видеороликов и разной информации в интернете. Никто не хотел верить в то, что такое может быть и с нами. Мы все с затаенным дыханием слушали новости и благодарили Бога за то, что это не у нас. Город поменял весь свой облик. Все административные здания обложились мешками с песком, вход в здания перекрывался бетонными блоками, на дорогах появились блокпосты. На крышах домов стояли наблюдатели и зенитные установки. По городу все чаще и чаще на большой скорости мчались закамуфлированные автомашины. В магазинах стали отовариваться ребята в камуфляжной форме и с автоматами. Теперь их называли ополченцами. Мы все их немного сторонились, потому что  оружие вызывало неприятный холодок между лопатками и от него хотелось быть подальше. Каждое утро начиналось гулом реактивных самолетов, то ли совершающих облет города, то ли летящих куда-то на задание. Горловка замерла в тревожном ожидании. Эти перемены ничего хорошего за собой не несли – от войны нельзя ждать пощады... Рассудок просто отказывался воспринимать реальность. Все это было не из нашей жизни... Пока еще было тихо, но улицы уже опустели…  Город наполнялся разными слухами, возмущением и страхом. Да, мы все боялись войны...

                И вот она пришла... Рано утром. Воем пикирующего самолета, треском зенитных установок и взрывом снаряда от попадания в здание УВД. Это было в четыре тридцать  утра, когда все безмятежно спали. От этого воя и грохота ты перестаешь существовать и стоишь, как парализованный, посреди комнаты, не понимая, что происходит. Тебя нет... Есть только паника и парализующий тебя страх... И ужасающий грохот... Это длилось 2-3 минуты, но они показались вечностью. И вот все стихло. Ты понимаешь, что ты еще жив и все страшное позади. Но руки почему-то дрожат, а ноги подкашиваются сами собой. В висках кровь стучит так, что голова, кажется, сейчас лопнет и  в  ушах все еще стоит вой самолета. А сердце!... Оно стучит где-то за пределами твоего тела…  Больше уже никто не спал.  Был выходной день...
                И, все же, страшнее всего не неизвестность... Страшнее всего - неизбежность... Никто не может остановить неизбежное!...  Мы поняли, что нам этого не миновать и  у нас это начнется не с автоматчиков, а сразу – “по серьезному”. Все, кому было куда и за что ехать, стали выезжать из города. Жители города пытались обеспечить максимальную безопасность  своим семьям. Люди надеялись, что через неделю другую все закончится и они смогут опять вернуться домой. Все, кто мог, старались вывезти своих детей и внуков подальше от этого ужаса. Было лето и люди верили в то, что все это можно пережить даже с каким-то комфортом на море. В этом году на морях отдыхали даже те, кто не ездил на море несколько лет...  А мы...

               Мы не собирались никуда уезжать. Можно было уехать к сыну в Москву или к дочери в Крым. Но здесь у нас остался наш старший сын.  Его жену и детей мы отправили в Ялту к дочери.  Сам он никуда уезжать не собирался.
- Я не крыса! ...
               Вот так и сказал:
- Мама! Я - не крыса!...
               Как отрезал...  Я все поняла...  Я очень боялась его потерять... Я завидовала своим знакомым и подругам, у которых сыновья просто схватили свои семьи и уехали в безопасное место. Ну, почему он у меня такой?! Почему ему всегда больше всех нужно? Почему все пропускает через себя? Почему считает себя в ответе за все, что происходит в нашем городе? Почему? Почему?... Ну, почему???... Ведь могут же другие просто уехать и подождать, пока все это закончится!...   Но -  это было его решение... Нравится нашей семье это или нет, понимаем мы его или нет... Я не могу сказать, что тогда я приняла его решение... Я не знала, гордиться мне им или крутить пальцем у виска...  Страх за его жизнь сковывал всю волю и лишал рассудка... Адекватно оценивать  ситуацию мозги отказывались... Был только животный, материнский, эгоистичный страх за своего ребенка...               
                И  все-таки нет, не у виска…  У него всегда было обостренное чувство справедливости. В нем, как и у всех нас, на генетическом уровне заложена любовь к своей Родине. Он впитал ее вместе с моим молоком, а я – с молоком своей матери и передала ее своему сыну…  Он прав… Испокон веку матери провожали своих сыновей на защиту Отечества и благословляли их на ратные подвиги. Я не должна мешать ему выполнять его благородный сыновний долг…  Да, нам всем нужно было сделать выбор. То ли это - Украина, фашизм, кровь и война; то ли это - Россия и мир… Мир, который еще тоже нужно отвоевать… Это - открытая, честная позиция. Это -  подвиг суверенного духа… И потому подвиг, что совершается не за цену, а по своему убеждению, по велению сердца…               
                Своего горя я ему не показывала. Да, для меня это было горе... Это сейчас мы знаем, что в город не зайдет украинская армия. А тогда, летом... Тогда любое сочувствие сепаратистам было реальной угрозой жизни. Впрочем,  мы все считаемся сепаратистами... Конечно, мы не давали себе права быть слабыми, чтобы не быть ему обузой в этом  выборе. Как все нормальные дети, он тоже очень переживал за нас и просил уехать. Но мы тоже сделали свой выбор.
             Родина – это не только та страна, в которой я живу. Прежде всего, это - страна, которая живет во мне. Конечно, очень важно, чтобы ты был готов умереть за свою  Родину.  Но, наверное, еще важнее, чтобы ты был готов разделить с ней все тяготы военной жизни, прожить вместе с ней всю свою жизнь.

               Мы стали готовиться к обстрелам. В интернете постоянно просматривали фотографии разрушенных зданий, чтобы понять, к чему нам готовиться и как от этого спастись. Уставившись в компьютер, мы рассуждали:
              - ...Панельные и блочные дома от ударов снаряда складываются, как карточные домики. А у нас кирпичный. Смотри, в кирпичном просто дыра... Значит, не завалит...
               Мы запаслись прочной клеенкой, чтобы было чем закрыть окна, если осколками или взрывной волной выбьет стекла. Запаслись кое-какими продуктами, приготовили "тревожный чемоданчик". Я даже оборудовала наш подвальчик, который вырыт у нас в спальне много лет назад, чтобы в нем пережидать артобстрелы. Кто тогда знал, что он нам пригодится в качестве убежища?...  Постоянно переписывалась со своей знакомой из Славянска и она делилась со мной своим горьким опытом. Но в последний момент, именно под влиянием ее рассказов об авианалетах, мы все-таки решили уйти в бомбоубежище школы.
               Там уже было много людей. В поисках безопасности  люди уже несколько недель жили в убежище и, по возможности, как - то пытались обустроить свое новое жилье. Там были спальные места, импровизированные обеденные столы и множество икон. Иконки стояли почти возле каждого спального места. Все понимали, что их жизнь теперь зависит только от Господа Бога и уповали на его милость. В убежище было прохладно. Везде было чисто, стены хранили следы недавнего ремонта. Только кое-где на стенах от сырости облущилась краска. Запаха сырости в убежище не было. Благодаря летней жаре, все просохло и имело приличный вид. Мы тоже решили себе оборудовать уголок. Из дома принесли два старых стула. На мусорке нашли чье-то выброшенное дверное полотно, вымыли его и притащили в убежище. Это стало нашей постелью на несколько недель. Вот так и начались наши военные будни.

               Люди продолжали покидать осажденный город. Целыми днями по улице Пушкинской шли парочки, семьи и просто одиночки с чемоданами и сумками по направлению к автовокзалу. Стали покидать город и наши друзья. Одни за другими.... Но, когда уехали самые близкие... Для нас город осиротел... Захотелось выть... В пустоту... В создавшийся вокруг меня вакуум... Нет, вокруг были люди. Но -  это другие люди... Знакомые, и даже -  хорошо знакомые... Я могу с ними пообщаться. Но - это не те люди,  с которыми отдыхает душа, которые понимают тебя с полуслова, рядом с которыми комфортно просто помолчать... После общения с ними не наступает то удивительное состояние, в котором ты чувствуешь себя окрыленным, полным сил и энергии. Это не те люди, ради которых ты можешь свернуть горы... Весь мир, который окружал тебя раньше, в котором ты вырос, жил и к которому привык, рассыпался на твоих глазах, как домик из песка... Мы остались в этом городе одни. Мы и наш сын. Ни детей, ни друзей, ни внуков... Все, что раньше представляло для тебя какую-то ценность, потеряло смысл. Зачем мне этот дорогой ремонт в квартире? Зачем мне эти пять телевизоров, когда некому прибежать в квартиру и, разбросав сандалики по коридору, с разгона прыгнуть на кровать и закричать: "Бабуля! Мультик!". Зачем мне эта роскошная мебель, если мне некого пригласить в гости? Зачем мне эта красивая посуда и нарядная скатерть, если я не могу посадить за стол  своих дорогих друзей, любимых детей и внуков??? Оказывается, что все это нужно только тогда, когда есть для кого стараться, есть кого встретить в своем доме, красиво накрыть стол и вкусно накормить... Когда есть кому показать свою любовь и привязанность, когда есть кого радовать, встречать и провожать...  Вместе с войной пришло новое отношение к вещам. Вот она - переоценка ценностей!...  Когда оказывается, что ты - это твоя семья, твои дети, внуки... Твои друзья... И нет ничего дороже на всем белом свете, чем дорогие лица твоих родных, которые тебя тоже очень любят и без которых жизнь теряет весь свой смысл...       


 Продолжение следует