Мы познакомились с ним при печальных обстоятельств

      Мы познакомились с ним при печальных обстоятельствах.

      День был обычный для дальневосточного марта-снег и снег, который не успели убрать ни с главных дорог, ни с тротуаров. Снегоходчики, курсирующие с отрядами МЧС отвозили людей домой, помогали вытаскивать застрявшие машины. Ветер обрывал провода и срывал крыши балконов...Стихия бушевала, скорее всего, в последний раз, прежде чем уступить место весне.

      Я торопилась домой с работы. В обледенелом комбинезоне было жарко, щеки болели от ударявшихся в лицо острых снежинок. Я близоруко сощурилась на светофор и в какой - то момент поняла, что мир становится темнее слишком быстро.

      Очнулась я уже в машине скорой. Молодой фельдшер увидел меня, падающую на проезжей части, сквозь запотевшее окно старой машины "буханки", кареты скорой помощи.
Открыв глаза, я снова потеряла сознание, провалилась в эти небесные нереальные светлые глазищи на сильном и волевом, но ещё по - молодому мягком лице.

      С тех пор мы были неразлучны. Тот обморок был первым и единственным в моей жизни, а тот самый фельдшер стал первым и единственным в ней смыслом.

      Мы жили мечтами. Работали сутками, а в свободное время лежали рядом в кальянном дыме с безумно сладким десертным вином и мечтали. О доме, где нашему коту будет вольготно. О сыне, который будет глупым и больным с отцом - медиком и матерью -учительницей. Смеялись в машине и в голос пели любимые песни.

      Ссорились мы тоже с размахом. Из посуды у нас однажды остались лишь аллюминевые кружки, непонятно как взявшиеся в современной молодёжной квартире. У нас был телевизор с полосами на экране от постоянных падений, изорванные тряпки, что раньше были одеждой и синяки и ссадины.
 
     Мы не идеализировали секс. Точнее не идололизировали. Уставшие, вечерами мы молча и единодушно выбирали тихий и уютный вечер, покой. Месяцами мы могли просто нежно засыпать рядом. Но если секс и случался, то был неудержимым, грубым, страстным, мы творили, что хотели и были, благодаря этому, беспечно счастливы.

     В жизни ладилось не все. Мы поженились через месяц, а жить вместе начали в день нашего знакомства. Это, пожалуй, все из наших достижений. Мы плыли по течению, мимо проходил целый мир, а мы закрылись в своей съемной каморке и задыхались друг другом.
 
     Я была горда, он равнодушен, но мы жили в единении, удивительной парадоксальной целостности. В конце концов друзья нас оставили, а родственников у нас не было вовсе. В сущности мы были идеально не идеальной семьёй.

    Мой дорогой дневник, знала ли я, что тот обморок подарит мне шесть лет счастливой жизни, такой неправильной, но честной? Я набрала семь килограммов, отрастила волосы, стала нелюдимой и отошла от школьной работы. Я встретила самого невозможного, самого неромантичного и невыносимого мужчину на свете, который заменил мне весь этот бесполезный, чужой, ненужный и бескомпромиссный мир.
   
    Сегодня я не спала: я слушала его дыхание и считала свои дни рядом с ним. Все эти годы, что мы провели вместе, я была больна. Больна неизлечимо, страшно и жестоко. Мне казалось в моменты истерики, что я смогу, вырвусь! Вылечусь! Но успокаивалась, смиряясь, я, и успокаивалась, смиряясь, моя борьба за свободную здоровую жизнь.

   Сколько мы ещё проведем с ним времени рядом? Сколько дано мне прожить в этих объятьях, в этом булгаковском варьете и в его же  покое, который мы, грешные, все же заслужили, если не перед Богом, то Дьяволом? Сколько мне осталось мечтать о доме, о коте, о сыне, погружаясь в сладкую дымку кальяна, глядя на обваливающийся потолок нашей съемной хрущевки? Сколько ещё я буду пьянеть от этих волшебных глаз сильнее, чем от терпкого десертного вина? 

   Нет. Моя болезнь неизлечима.Мне не помогут врачи, таблетки, уколы.

   И он, он болен тоже.

   Мы оба.
 
   Неизлечимо.
 
   Больны.
 
   Друг другом.