Мой демон

I ЧАСТЬ. Бабочка, влекущая смерть

1. Начало перемен.

— Венди! Пора спускаться, а то опоздаешь!

       Я в последний раз взглянула на своё отражение: симпатичная рыжеволосая девушка, ростом в пять с половиной футов, уверенная в себе и в своих способностях, стойко ответила на мой взгляд. Но никто не знал, что на самом деле Венди Уайт — самая неуверенная в себе простушка, прячущаяся за образом рыжеволосой стервы без души. Это началось так давно, что я уже не смогу назвать точную дату. Мальчишки из моей прошлой школы издевались надо мной с самой первой встречи, в связи с моими рыжими волосами. Среди их компании я прослыла «ведьмой без души», так они меня называли. Со временем я даже стала отзываться, и до самого девятого класса все звали меня либо «Ведьмой», либо «Бездушной». Иногда я слышала, как более мелкие ребята шептались за моей спиной, действительно ли я умею колдовать, или это из-за моих волос?

       Конечно, ни для кого не секрет, что в школе были и другие рыжеволосые ребята, но мои были самыми яркими, что приковывало всеобщий взгляд к моей скромной персоне. Возможно, из-за этого я захотела перемен и согласилась на уговоры матери. Теперь я еду в совершенно новую школу, которую я видела лишь один раз — при подаче документов, и тогда это массивное здание так впечатлило меня, что долгое время я не могла заставить себя даже войти туда.

       Я жила в двухэтажном коттедже, располагающимся в тридцати минутах езды до моей новой школы. В принципе, можно было бы доехать и на автобусе, но моя мама любезно согласилась довести меня. Ведь первый день, и я должна выглядеть презентабельно, а в автобусе, как всем известно, постоянная толкучка, и все бантики на волосах помнутся, и белая блузка…

       Ха! На самом деле, я пошутила, бантики я не ношу с класса четвёртого, а белый цвет и вовсе не приветствую, я же ведьма.

       Так что в чёрной блузке без рукавов, красной юбке с чёрными поперечными полосами, высоких чёрных гольфах и довольно массивных ботинках такого же цвета, как и практически вся одежда, я отправилась вниз по деревянной лестнице. Слава Богам, мама была уже в машине и не видела, что я обулась в комнате, а не перед дверью, иначе убила бы.

       У меня дружная семья, чему я несказанно рада. Единственным моим верным и лучшим другом на протяжении всей жизни была Кэрри — моя сестра, старше меня на год с небольшим. У неё были такие же рыжие волосы, длинные и шелковистые, в отличие от моих, коротких, ломких, но густых. Я подстриглась в классе пятом, когда мои одноклассники, решив поиздеваться, подожгли непослушные пряди прямо на уроке. Они, видимо, думали, что ничего не произойдёт, но волосы вспыхнули, как факел, наполнив класс неприятным запахом. Мне повезло, и вовремя подоспевший учитель успел взять ситуацию под контроль. Тем ребятам сильно попало после этого, но я так и не решилась отращивать волосы. С июня месяца они выросли дюйма на четыре. Но я пока не определилась, отращивать ли их, как Кэрри, или снова обрезать, чтобы они были короче плеч.

       Машина тронулась, и мама сразу завела лёгкую беседу, словно бы с самой собой, задавая риторические вопросы, в принципе, не требующие ответов, но Кэрри сразу наклонилась в проём между сидениями, слушая с великим любопытством.

       Я устало отвернула голову, смотря на проплывающие мимо деревья. В голову сразу постучались разные мысли, в основном, о школе. Я никогда не была людимой, ожидая от общества издевательств и подколок. Это первый случай, когда мне придётся полностью изменить своё окружение, поэтому я очень волновалась. Мама предлагала ни один раз сменить школу, но я думала, что если продолжу терпеть издёвки, то однажды они прекратятся. Мне хотелось показать, что я действительно сильная, и стервозность для меня не маска, а образ жизни, но всё оказывалось напрасным. Сейчас я еду в новую жизнь, чувствуя, как трясутся поджилки, хотя пару минут назад была полностью уверена в своей победе над бывшими одноклассниками, ведь им больше не удастся довести меня до истерики.

       Все проблемы из-за рыжих волос, не смешно ли? Вот Кэрри никогда с таким не сталкивалась, её любили все и вся, видя в ней настоящий талант. Она была прекрасна во всём, за что бы не взялась, и я любила её за это. Не скажу, что она не пыталась впрячься за меня, когда было нужно. Её всегда слушали и отставали от меня на какое-то время, но потом всё снова возвращалось на круги своя. Потом я вовсе перестала говорить ей о том, что меня достают, потому что не видела в этом смысла.

       Кэрри — очень красивая девушка, в которой я вижу идеал для себя и остальных. Это настоящий пример для подражания, ведь в ней великолепно всё: она добрая, милая, как я сказала, талантливая, заботливая, улыбчивая, смышлёная и искренняя. Смотря на неё, никогда не скажешь, что она пытается сделать над собой усилие в чём-либо, ведь все её движения полностью натуральны. В ней нет лести или лжи, из-за этого я всегда в тайне завидовала ей, но не по-чёрному, а высказывая ей своё постоянное восхищение.

       Я счастлива иметь такую сестру.

— А что насчёт тебя, Венди? — вдруг раздался весёлый голосок Кэрри. Господи, она так счастлива вернуться в институт, при котором находилась специализированная школа, в которую мне посчастливилось перевестись.

— А что насчёт меня? — неуверенно переспросила я.

       Она наградила меня одной из своих снисходительных улыбочек, будто я какая-то дурочка, до которой ничего нельзя донести, и соизволила повторить:

— Ты рада, что наконец-то сменила школу?

— Откуда мне знать? — вопросом на вопрос ответила я. От злобы в моём голосе сестра потеряла весь былой пыл и оттолкнулась от передних сидений, ударившись спиной об заднее. Её глаза были полны разнообразных вопросов.

— В смысле? — кажется, она не совсем понимала меня. Оно и не удивительно.

— Пока всё хорошо, — сказала я, пересилив себя, чтобы не закричать от негодования. Ненавижу, когда ко мне пристают с такого рода вопросами. Ведь я терпеть не могла всё, что было в старой школе, откуда мне знать, что встретит меня в новой?

— Не волнуйся, — ответила Кэрри, когда я высказала ей свои мысли. — Здесь нет никаких придурков, я полностью проверила твой класс. Насколько мне удалось выяснить, люди там нормальные.

— Отлично, — фыркнула я.

       На самом деле, было наплевать, какие там люди. От проблем я бежать не собираюсь, ведь я всю жизнь принимала их, как должное. Если люди начнут надо мной издеваться снова — что ж, так тому и быть, значит, я создана для вымещения злобы.

— Никому не позволяй издеваться над тобой, — вдруг сказала мама, словно прочитав мои мысли. — Если раньше ты позволяла всем делать из тебя мешок с дерьмом, то сейчас я хочу видеть свою дочь смелой и уверенной в себе девушкой.

— Как Кэр, — прошептала я. Мама не услышала меня, а сестра лишь плотно сжала губы, решив не комментировать это. Мне кажется, она догадывалась о моей зависти к её, так сказать, популярности.

— Пожалуйста, — Боже, мама снова начала этот разговор, — постарайся. Ты ведь на самом деле очень…своеобразная девчонка, и я хочу, чтобы ты направила свою энергию в нужное русло.

— Это ты про те моменты, когда тебя вызывали к директору за её драки? — вмешалась Кэрри.

       Мама кивнула головой, а я покрылась румянцем. Ну… что правда, то правда. Когда я поняла, что разговорами разбираться с этими обалдуями бесполезно, я применила кулаки, и оказалось, что это очень действенный метод. Вскоре мне даже стало это нравиться, но я старалась как можно реже прибегать к подобному решению проблем, в большинстве случаев распуская свой «грязный», по мнению моих бывших одноклассников, язык.

       «Теперь всё должно быть по-другому, — убеждала я себя, сидя в машине и смотря в окно, краем уха слыша разговор мамы и Кэрри. — Новая жизнь, без старых проблем, о’кей?». И сама же мысленно отвечала себе, заранее зная, что нужно быть готовой ко всему.

       Машина остановилась у высоких чугунных ворот чёрного цвета, с красивыми сплетающимися узорами. Когда-то это был престижный лицей для детей богатеньких родителей, но потом всё изменилось, лицей перестали спонсировать с таким жаром, и из него сделали обычную школу для всех желающих. Конечно, она всё равно оставалась престижной, и чтобы попасть сюда, нужно было обладать определёнными знаниями. Мне повезло — друзей я никогда не имела, и свободное время посвящала книгам, так что обладала этим «определённым уровнем».

       Кэрри вышла из машины первой — роковая девица, привлекающая внимание парней не по причине ярких волос. За ней уж поспешила и я, наспех поцеловав маму в щёку. Она пожелала мне удачи, и я кивнула головой, открывая дверь машины. На самом деле во мне было мало веры в удачу, но она всё-таки присутствовала.

       Солнце ударило в глаза и пришлось зажмуриться. Я слышала, как Кэр приветствует своих друзей, не следя за мной. Как я и подозревала — она использует любой шанс быть блистательной, чего со мной добиться просто невозможно.

       Вскоре она позвала меня и познакомила со своими подругами — среднестатистическими красотками, «сливками общества».

       Меня эти особы не впечатлили, и я попросила Кэр подождать со мной, пока я не найду свой класс. Так получилось, что мне не удалось попасть на перекличку, и теперь ребята, учащиеся со мной, были скрыты за огромным знаком вопроса.

       Кэрри же не растерялась, и стала высматривать их представителей в толпе. Она ранее призналась, что знала всех «хороших ребят», так что для неё не составило труда найти небольшую компанию людей у клумбы с цветами. Сестра взяла меня за руку и, подведя к ним, окликнула.

— Привет, — в один голос сказали они.

       Я обратила внимание на трёх девчонок, стоящих впереди. Они обратили на меня свои, вроде бы, приветственные взгляды. Кэрри поочерёдно представила их.

       Линдси Адамсон была впечатляющей блондинкой с голубыми глазами и поразительно чёткими очертаниями пухлых губ. Она показалась мне слегка глуповатой, по крайней мере в глазах я не видела ничего, кроме поражающей голубизны. Она была одета в типичную школьную форму — белую блузку, синий жилет и такого же цвета короткую юбку, из-под которой виднелись капроновые колготки. Она улыбнулась мне, когда Кэрри назвала моё имя и сказала что-то вроде «Надеюсь, мы с тобой найдём общий язык». Я вяло улыбнулась ей, переводя взгляд на вторую девчонку.

       Ею оказалась Беверли Булман — брюнетка с узким разрезом глаз, что выдавало её азиатские корни. Она также была в школьной форме, только вместо юбки девушка выбрала зауженные тёмные джинсы, облепляющие её ноги, как колготки. Но, в отличие от Линдси, она мне понравилась, потому что не улыбалась мне, когда её представила Кэр, и не говорила ничего, лишь кивнув головой. Для себя я решила перекинуться с ней парой словечек.

       Третьей была Лэсси Фишер — пышная девушка с розовым цветом волос. На вид ей было лет девятнадцать, хотя я предполагала, что раз она в нашем классе, то двумя годами младше. У неё были проколоты уши во многих местах, и ещё нижняя губа, но, несмотря на эти чудные украшения, она не отталкивала меня, и не притягивала, я просто приняла её как должное, надеясь, что она сделает то же со мной.

       Потом Кэрри обняла меня, пожелав удачи, и скрылась со своими подругами. Мне сразу стало грустно, я смотрела на попавшуюся мне троицу и понять не могла, о чём говорить с ними. Линдси всё также улыбалась мне, будто надеясь на мою ответную реакцию, но я с тем же непониманием пялилась на неё, надеясь, что её лицо приобретёт нормальное выражение.

       Наконец, директор начал толкать речь, как обычно, неся какую-то совершенную ересь. В это время я осматривала своих новых одноклассников, которых набралось приличное количество — человек тридцать. Преобладали, конечно, девочки, что совершенно меня не интересовало. Все они были в школьной форме, наверное, меня тоже заставят такую носить. Вот же чёрт.

       Однако был тут и парень, одетый в обычные джинсы и футболку с надписью «Пошли все к чёрту». Мне показалось, что он вообще не слушает директора, смотря куда-то в небесную гладь. Передние прядки его чёрных волос были собраны в хвостик, открывая мочку проколотого уха — к чёрному кресту крепилась серебряная цепочка, скрывающаяся под волосами, но наверняка вставляющаяся в хрящик.

       Эта деталь полностью заинтересовала меня: во-первых, я никогда не встречала парней с такими серёжками, во-вторых, я вообще никогда не видела таких украшений, в-третьих, мне казалось невозможным разрешение носить такое в школе, но, кто знает.

       Вдруг парень опустил взгляд на директора, при этом вид у него был такой наплевательский, что я засомневалась в том, слушал ли он вообще его когда-либо? Губы незнакомца, стоящего поодаль от всех, растянулись в ленивой усмешке, после чего он повернул голову и… посмотрел на меня.

       Мои глаза непроизвольно расширились, и я тут же отвернула голову, ощущая красные пятна, выступающие на щеках. Через волну волос я видела, что он всё ещё смотрит, не снимая с лица усмешку, но в отличие от Линдси, это ничуть не портило его. Я решила, что мне наплевать на то, кто он и почему выглядит так, будто происходящее его совершенно не интересует, и обратила внимание на говорящего ученика на ступеньках крыльца, читающего какой-то незамысловатый стишок.

       Однако ощущение, что на меня кто-то смотрит, не покинуло до самого конца праздника, и лишь когда народ начал тянуться к входным дверям, я поняла, что свободна от чужих глаз.

       После я видела этого парня в классе, он сел за последнюю парту и скрылся за головой своего одноклассника. Мне пришлось приложить все силы, чтобы не поинтересоваться у Беверли, кто же этот загадочный персонаж. Всё-таки учимся мы в одном классе, а это значит, что рано или поздно я узнаю его имя, и смогу увидеть, как он себя ведёт.

       Я думала о нём до тех пор, пока классный руководитель — мистер Бэйт, не назвал моё имя и не попросил рассказать немного о себе.

       Чувствуя дрожь в ногах, я упёрлась руками в парту и заставила себя подняться. Мне пришлось повернуться боком, чтобы моё лицо видели все (Беверли уговорила занять место на первом ряду), и медленно начала:

— Ну…, — как же без этого, — меня зовут Венди Уайт. Я узнала об этой школе от моей сестры Кэрри, и решила перевестись сюда из-за желания полностью сменить окружение, — на мгновение мне захотелось сказать, чтобы они звали меня Ведьмой, ведь это прозвище мне очень подходит, но вовремя взяла себя в руки.

— Чем ты интересуешься, Венди? — спросил мистер Бэйт.

— Я люблю читать, — ответила я, смотря на учителя. — А ещё природу, особенно те её участки, где есть вода. Большое количество времени я провожу у пруда около дома, там очень уютно и…, — я заметила насмешливый взгляд того паренька с задней парты, — и…, — чёрт, перестань мямлить, Вен! — На самом деле, я готова жить у этого пруда, — закончила я, выдавив из себя маленькую улыбку.

       Одноклассники смотрели на меня вполне приветливо, никто будто не заметил моей неуверенности. Словно я не сбивалась и не пялилась на них с минуту, в мыслях заставляя себя говорить уверенно.

       Я села на своё место, пытаясь руками сбить краску с щёк. Беверли не сводила с меня любопытного взгляда, однако ничего не говорила, и я была ей за это очень благодарна.

       Учитель сказал нам расписание и отпустил. Я вышла последней, решив подождать, пока странный парень уйдёт, чтобы ни дай Бог не пересечься с ним взглядами вновь, однако он ждал меня снаружи.

       Заметив, как я остановилась в проходе, будто приклеившись, он усмехнулся и коснулся цепи, отходящей от серёжки.

— Нравится? — спросил он низким приятным голосом, от которого внутри меня всё зашлось жаркими танцами. Еле удержавшись от безумного крика и желания сорваться с места и сбежать, я кивнула головой. Режим «стерва» включить не получилось.

— Знаешь, Венди, — он приблизился на пару шагов, остановившись в нескольких дюймах, — Ведьма тебе совершенно не идёт.

       С этими словами он развернулся и ушёл, оставив меня в полнейшем недоумении.


2. Первые неудачи

      Его зовут Алан До?нован. Это я узнала в первый же день нашего знакомства, только не от него самого, а от Кэрри. После нашего с ним маленького разговора, я напала на сестру и, тормоша её, попыталась выпытать, зачем же она рассказала о моём дебильном прозвище? На что Кэр лишь недоуменно посмотрела на меня и попыталась оттолкнуть, что у неё не вышло, так как я сильнее неё. Но мои руки сами непроизвольно разжались, ведь я поверила сестре. Тогда она начала выспрашивать у меня подробности и, узнав, ничуть не удивилась.

— С этим парнем всегда так получается, — хмыкнула она, сложив руки на груди. — Он знает всё наперёд, и никто ещё не понял, каким именно способом ему всё удаётся, — голос Кэрри снизился до шёпота. — Послушай меня, сестра: не думай связываться с ним!

— Прости меня, Кэр, — я обнял сестру, почувствовав, как её руки сомкнулись на моей спине в ответ. — Ты думаешь, я действительно буду общаться с человеком, откуда-то узнавшим мои давние секреты?

— Я знаю тебя лучше всех, Венди, — голос Кэрри был словно извиняющимся, что мне совсем не понравилось, — и с уверенностью могу сказать, что ты была бы не против опасной интрижки.

— О чём ты говоришь? — возмутилась я, отстраняясь от неё. — Да я видела его один раз, а ты уже об интрижках!

— Просто будь осторожнее, — сестра чуть улыбнулась, что ясно дало понять о её нежелании дальше вести разговор на эту тему, поэтому, чтобы не злить сестру, я задала ей последний интересующий меня вопрос:

— А как его зовут? ..

       Теперь же прошёл месяц и, я скажу вам, всё шло нормально до этого дня.

       Мои одноклассники, за исключением одного, оказались действительно нормальными людьми. Их «нормальность» заключалась в том, что они ко мне не лезли, и я общалась только с теми девочками, с которыми познакомилась первого сентября. Линдси действительно оказалась несколько наивной и незамысловатой, её можно было читать, как открытую книгу, однако я не переставала общаться с ней, считая, что времяпрепровождение с ней может скрасить мою серую жизнь.

       С Беверли я сидела на большинстве уроков. Она оказалась очень искренней, разговорчивой и умной. Я узнала, что она всегда училась на «отлично», и я частенько задумывалась, как так получается, ведь все уроки напролёт она говорит со мной, спит или читает, положив на парту свою электронную книжку. Как при этом её не замечали учителя — понятия не имею.

       С Аланом же я старалась не пересекаться, более того — я смотреть-то на него боялась. Мне казалось, что в любой момент он может перехватить мой взгляд, усмехнуться и подцепить пальцами цепочку, спросив своим красивым голосом: «Нравится?». В другой момент я бы ответила что угодно, но только не кивнула головой. Что это вообще за способ ответа? Сколько бы я не корила себя за это, прекрасно понимала, что по-другому бы не вышло. Я была слишком ошарашена видеть его, ожидающего меня для этого тупого вопроса. Хотя я, конечно, понимаю, что он хотел сказать мне на самом деле, а вопрос про цепочку был отводящим и сбивающим с толку.

       И откуда он, чёрт возьми, знает про Ведьму?

       Я старалась не думать об этом, потому что с каждым разом мне становилось всё страшнее. Ведь не может же человек откуда-то достать знания? Можно было бы предположить, что он узнал от кого-то другого, но в этой школе у меня не было людей, кроме Кэрри, кто бы знал о моём тёмном прошлом. Но сестра не выдавала меня, тогда как Алан мог узнать?

       Он был тёмной лошадкой. Его редко вызывали к доске, нечасто спрашивали. В моменты, когда такое случалось, он быстро выходил, писал то, что от него требовали, порой поясняя своим грубым низким голосом, потом садился на место, даже не узнавая оценки. Но я и без этого знала, что у него всегда высшие баллы.

       Кэрри просила не связываться с ним, и я честно выполняла своё обещание, пока учительница не объявила о Неделе иностранного языка. Обычно я не участвовала в таких мероприятиях, но Линдси оказалась председателям в комитете культуры и развлечений, так что она была ответственной. Девушка уговорила меня принять участие на закрытии, на что я неохотно согласилась — пару лет назад я бросила кружок пения, а до этого все говорили, что у меня отличный голос. Я решила рассказать об этом, и меня взяли в группу совершенно незнакомых мне людей из параллельных классов.

       Но не это самое худшее. Ровно за семь дней до начала Недели, учитель объявил о том, кто рисует газеты и на какую тему. Я сидела совершенно спокойно, будучи уверенной, что меня в это не вплетут, так как я уже принимаю участие в закрытии Недели. Если бы я знала, как тогда ошибалась…

— Лэсси и Мэтью, доклад об английском языке, — моя подруга радостно заулыбалась, этот парень, Мэтью Смит, давненько нравился ей. — Габриэль и Ганс — система обучения в Австрии, — а это интересно, никогда не любопытствовала, как учатся другие дети, — Венди и…, - что? Какая Венди?! — Алан…

— Что? — тут уже я возмутилась в полный голос. В голове сразу всплыли нравоучения Кэр, тот день, когда парень заикнулся о Ведьме, его красивая внешность и моя полная уверенность, что он — странная персона. — Но ведь я участвую в закрытии Недели, как я смогу успеть всё сразу?! – фух, слава Богам, удалось придумать нечто более-менее нормальное, а то весь класс подумает, что я имею что-то против Алана. Так-то оно так, но им об этом знать не обязательно.

— Ничего, у тебя до открытия целая неделя, — успокоил меня учитель, улыбаясь во весь рот, будто его действительно волновала моя занятость. — Вы с Аланом будете рисовать плакат, посвящённый нашему городу. Сдать его нужно до пятницы…

       Дальше я уже не слышала. Плакат и Алан. Алан и плакат. Чёрт подери! Вся моя жизнь будто в одну секунду перестала иметь смысл. Я настолько задумалась, что не реагировала даже на тихий голос Беверли, и вскоре она отстала от меня. Кэрри говорила держаться подальше, не зря же она давала этот совет. Он странный, загадочный и непонятный, а мне прикажете рисовать с ним плакат? Почему я такая неудачница?!

       В одну секунду я перестала корить себя, попытавшись успокоиться. «Это всего лишь плакат, Венди, — шептал голосок в моей голове. — Ты даже оглянуться не успеешь, как он будет готов, а Алан снова станет лишь одноклассником на последних партах».

       Я согласилась с голосом, повернувшись к Беверли. Она всё ещё смотрела на меня, ободряюще улыбаясь. Никто из этой троицы так и не узнал о моей первой встречи с Аланом, и я сомневалась, что когда-нибудь расскажу о ней. Поэтому я решила молчать о своих тревогах и на этот счёт, улыбнувшись подруге в ответ.

       После уроков девчонки утянули меня подальше от класса, и, практически вжав меня в стену руками, Беверли сказала:

— Постарайся придумать какую-нибудь оговорку и ни за что не оставайся с Донованом наедине!

— Что? — пискнула я, следя за тем, как Линдси и Лэсси оглядываются по сторонам, чтобы никто не мог помешать нашему с Бев разговору.

— То! — девушка была настроена весьма решительно. — Ни одна девушка не держалась рядом с ним слишком долго, в конце концов все оставались с разбитыми сердцами. Я очень волнуюсь о тебе, Венди.

— Я не собираюсь быть рядом с ним дольше, чем того требует плакат, — я попыталась успокоить Беверли, но та была непреклонна:

— Этот сукин сын всех сводит с ума.

— Я понимаю, но обещаю держать себя в руках.

— Откажись от этой идеи, Венди, он поехавший!

       Покрасневшие щёки Бев говорили о степени её ярости, но я старалась не обращать внимания на это. Мне не хотелось терять такой шанс узнать о нём побольше, может, он на самом деле совершенно нормальный? Может, у него детская травма, после которой он не хочет никого подпускать, не верит в людей? А может, он просто действительно идиот, думающий, что может распоряжаться чувствами других, как угодно?

— Венди, пожалуйста, — Беверли выдернула меня из тюремного заключения мыслей. — Если зайдёшь в его сети, уже не выберешься!

— Простите, — вдруг совершенно внезапно раздался громкий низкий голос. Беверли, как по команде, разжала мои предплечья, отойдя на пару шагов. Она посмотрела на Алана, на которого смотрели уже и Лэсси с Линдси, молча поджав нижнюю губу и кивнув.

— Мы будем в классе, Вен, — сказала Лэсси напоследок, и пустилась догонять девочек.

       Мне показалось, что они не слишком-то хотят разговаривать с Аланом, и внезапно стало обидно за него, ведь он не делал ничего противозаконного.

— Что ты думаешь насчёт этого? — спросил меня парень.

       Я подняла на него взгляд, заметив, что его глаза очень тёмные, чёрные при этом освещении. Может, на самом деле они карие, но сейчас мне казалось, что я могу потеряться в этих бездонных дырах. Мне понадобилось время, чтобы перевести взгляд с этих пропастей на что-то более занимательное – нос.

— Ты по поводу плакатов? — конечно, насчёт чего ещё он может у тебя интересоваться, дурочка?

— Я думаю, что нужно начать сегодня же. Чем быстрее закончим, тем меньше проведём времени рядом, — его слова вызвали холодок по моей спине. Я ведь думала о запрете Кэр, а теперь он озвучил это, словно прочитал…в моей голове. Надеюсь, что он просто угадал, что просто не хочет видеть меня слишком долго.

       Это унизительно и ободряюще одновременно.

— Перестань думать, — посоветовал вдруг Алан. — Мне кажется, я слышу, как твои мозги плавятся от количества информации.

— Я должна извиниться?

— Ты должна согласится на моё предложение, — он упрямо делал вид, что это обычная светская беседа о погоде, не меняя выражения своего лица. — Сегодня после школы у тебя. Гуашь есть?

— Есть…

— Принтер?

— Да, но…

— Тогда до встречи, — он развернулся и быстро растворился в толпе.

— …а как же моё мнение? — выдохнула я уже в пустоту.

       Этот парень просто поразителен!

       Остальные уроки были просто невыносимым испытанием, ведь я совершенно не могла думать об учёбе, меня коробило, а в голове было его спокойное лицо. Он словно делал мне одолжение своим предложением, я даже не успела отказаться! Почему у меня дома? У меня было столько вопросов, но я не могла найти ответа ни на один из них. Становилось грустно, как-то неуютно и…стыдно. Да, именно стыдно за то, что я такая лохушка и не умею держать ситуацию под контролем. Я уже и сама не верила в то, что в прошлой школе постоянно дралась и ругалась, здесь же я была кем-то вроде серой мышки, общаясь лишь с тремя одноклассницами и этим идиотом. Если эти перебросы короткими фразочками можно назвать разговорами, конечно.

       Мне хотелось придумать идею для плаката, но в голове был какой-то ураган чувств и эмоций. До самого последнего урока я сидела словно на иглах, и только за десять минут до звонка — времени, отделяющего меня от мнимой свободы до завтрашнего дня, — я поняла, что эти иглы налились горячим свинцом. Мне стало ужасно неудобно, и многочисленные телодвижения никак не помогли, а только делали ситуацию хуже. Пот огромными каплями катился со лба, и постоянно приходилось отирать лицо, а со звонком я первая вылетела из кабинета и, спрятавшись в женском туалете, долго прыскала на себя водой.

       Потом я всё-таки успокоилась, как-то завалив себя дебильными словами вроде «всё будет хорошо», и «мне нужно думать только о плакате». Я глубоко вздохнула, смотря на своё взволнованное лицо в отражении, и провела растопыренными пальцами по волосам, как расчёской. Убедившись, что моя внешность без изъяна, и выгляжу я в принципе прилично, я вышла в коридор.

       Совершенно неожиданно обнаружив для себя Алана.

       Он обернулся, наградив меня оценивающим и одновременно насмешливым взглядом и, ничего не сказав, пошёл по направлению лестницы. Я засеменила за ним, боясь начать разговор. У меня всегда были проблемы с мужским полом, ведь его большинство издевалось надо мной, насмехалось, и видело грушу для битья, а не девушку. Здесь же ситуация была иная: Алан во мне вообще ничего не видел, и это несколько раздражало.

       На улице мне пришлось тешить себя природой. Я не знала, как сказать ему, что живу далеко и придётся добираться на автобусе. Он и не спрашивал, уверенно идя куда-то, и я обнаружила, что он ведёт меня к ближайшему канцелярскому магазину.

       Там мы купили ватман и тогда уже он поинтересовался, где я живу и долго ли «пилить». Не обратив внимание на странное слово, я выдала всю правду, и мы пошли на остановку. Уверенности в себе у меня прибавилось, после того, как я не заметила в его взгляде отвращения к своей персоне — хотя оно, может, скрывалось за поразительной чернотой, — и у меня получилось завести какой-никакой разговор.

— А ты живёшь далеко?

— Да, очень, — он не смотрел на меня, держа подмышкой ватман, и на секунду мне стало неловко.

— Ты давно учишься в этой школе?

— Очень.

— Понятно…

       Я немного расстроилась, всё-таки ожидала совершенно иного. Хотя я знала, что он парень неразговорчивый, но не настолько же. Мог бы и рассказать о себе из приличия, да и мне на самом деле интересно послушать. Да и вообще, можно смотреть при ответе на собеседника, а не на дороги и деревья, природу можно и из окна понаблюдать!

— Слушай, не обижайся, о’кей? — вдруг раздался его голос. Я вздрогнула, поворачиваясь к нему. Он смотрел на меня, что совершенно выбило из колеи. Немного сузив глаза, я молчаливо ждала продолжения. — Я не хочу, чтобы кто-то знал обо мне. Мы нарисуем этот плакат, а потом просто разойдёмся, договорились?

— Но…почему? — пересилив себя, я продолжила: — Дело во мне? В моей внешности, характере, или в чём-то другом? Почему мы не можем общаться?

— Назойливая мелкая букашка, — проронил он, без единой эмоции на лице. — Такая же, как все.

       Я замерла. Что-то болезненно сжалось внутри и быстро дало команду не кричать. Желание обматерить этого придурка было столь велико, что я не смогла заставить себя сдвинуться с места, пока Алан не остановился и не кинул ленивого взгляда через плечо. Тогда я, вжав голову в плечи, сделала пару шагов вперёд и, уперев руки в бока, настойчиво поинтересовалась:

— Кто же по твоему мнению нормальные? — ярость бушевала во мне, но я не хотела дать ей и шанса вырваться наружу, в итоге ведь дурочкой всё равно стала бы я, а не он.

       Алан смотрел на меня, словно не понимая смысла моего вопроса, потом ухмыльнулся, как делал это постоянно, закатив тёмные глаза. Я думала, он соизволит ответить мне, но он не сделал этого, продолжив ходьбу. Пришлось идти за ним, несмотря на сильное желание поспорить. Сколько бы меня не обзывали, как бы не унижали, но никогда не равняли под других.

— Алан! — я окликнула парня и, когда он обернулся, наградив меня незаинтересованным пустым взглядом, продолжила: — Лучше уж быть Ведьмой, чем мелкой букашкой.

       После я, гордо задрав нос, обогнула его и пошла впереди. Парень не стал обгонять, однако я услышала, как он удовлетворённо усмехается, явно довольный моим ответом. У меня создалось ощущение, что он пытается воспитать что-то во мне, но я быстро откинула эти мысли, являющиеся полнейшим бредом. Алан был идиотом, хранящим кучу секретов, как и все мы, и я собиралась медленно разгадать их, чтобы понять его холодность.

       Через тридцать минут я открывала ворота, готовясь запустить одноклассника в мир своих грёз. Этот дом, построенный далёкими предками отца, был для меня всем — тихой гаванью, убежищем, отдушиной. В этих стенах я могла провести хоть всю жизнь, и ни на минуту не пожалеть о прошедшем времени.

       Мой любимый пруд отбросил приветственные солнечные блики, от которых пришлось зажмуриться. Я пожалела, что не имею возможности прямо сейчас нырнуть в прохладные воды и застрять там на длительное время, осень же. Да и просто так просидеть рядом не удастся, дурацкий плакат с не менее дурацким Аланом взорвали все мои планы.

— Это то самое место, о котором ты рассказывала? — послышался голос парня, имя которого я только что упоминала в спокойном разговоре с самой собой.

       Я проследила за его взглядом, осознавая, что его заинтересовала невысокая ольха, растущая у пруда. Дерево, под сенью которого я провожу большинство своего времени длинными летними днями. Сейчас же листья понемногу начали сходить с тонких веток, однако ольха всегда была для меня прекрасной.

       Моя благодарность к родителям за этот пруд была просто непомерной. Ни у одного моего знакомого не было ничего более внушающего. Пруд занимал очень много места, и на глубине вода доходила мне до груди. На водной глади качались искусственные кувшинки разных цветов и Алан, посмотрев на них, поморщился.

— Не корчь рожи моему любимому месту, — пригрозила пальцем я, двигаясь к входной двери. — В отличие от тебя, он никому ничего плохого не делал.

       Не знаю, почему я сказала это, но это произвело невероятное впечатление: глаза парня округлились, став похожими на чёрные дыры, в которых легко потеряться глупому искателю приключений. Я рассмеялась, смотря на его лицо, превратившееся в какую-то детскую обиженную мину, и поманила пальцем за собой.

       Подготовка к работе заняла мало времени. Пока Алан наполнял банки с водой, открывал краски, доставал кисти и разворачивал ватман, я принесла лимонад и крекеры с сыром, чтобы было, чем похрустеть. Парень промолчал, увидев меня с подносом в руках, но мне почему-то показалось, что я не зря заставила себя задержаться на первом этаже. Когда я оказалась в комнате, всё уже было готово, и мне оставалось лишь поставить поднос на стол и присоединиться к Алану, чертящему уже что-то карандашом.

— Ты что-то придумал? — поинтересовалась я, присев на корточки возле него.

       Парень сосредоточенно кивнул и протянул мне тетрадный листочек, на котором были небольшого размера рисуночки. Школьный автобус, высокое здание, похожее на нашу школу, какой-то стишок, после прочтения которого меня долго не отпускало восхищение.

— Это…ты написал? — спросила я, на что Алан кивнул вновь, не смотря на меня.

— У тебя есть какие-нибудь идеи? — послышался его голос. — В правом нижнем углу останется место, которое нужно занять.

— Эм…да! — воскликнула я и потянулась к карандашу.

       Мы были заняты делом некоторое время, не разговаривая, полностью сосредоточившись на плакате, которые довольно быстро рождался под нашими пальцами, пока не произошло кое-что из ряда вон выходящее.

       Закончив рисовать карандашом, Алан поднялся и пошёл к моему столу, на котором лежали краски и стаканчики с водой. Я вытянула левую руку, правой дорисовывая автобусу колесо, и попросила подать мне один из стаканчиков. Алан ответил положительно, я слышала, как сжались его пальцы не пластике, после чего он направился ко мне. Не поднимая взгляда, я тянула руку к нему, пока пальцы не коснулись чего-то тёплого, совершенно не похожего на пластик. Подняв глаза, я увидела собственные руки, касающиеся тёплых пальцев Алана. Словно заметив это позднее, парень возмущённо вскрикнул.

       Стаканчик выскользнул из его пальцев и ударился о разрисованную бумагу, расплёскивая содержимое. Я не успела среагировать, как Алан уже скрылся за дверью. Бумага быстро пропитывалась водой, и вряд ли получилось бы спасти её, однако под ведением каких-то рефлексов я принялась промакивать воду тряпкой, параллельно прислушиваясь к происходящему за дверью. Алан был в ванне, там шумела вода. «Неужели прикосновение ко мне вызвало в нём такую волну отвращения, что он пошёл мыть руки?» — думала я ошарашенно, однако стараясь не делать поспешных выводов, что было очень сложно.

       Потом дверь хлопнула и застучали шаги по лестнице. Я преодолела расстояние до окна как раз вовремя — Алан быстрым шагом направлялся к открытым воротам. Секунд семь, и он уже был за пределами моей территории.

       Я думала окликнуть его, но не смогла заставить себя открыть окно. Обида застилала глаза и, моргнув, я почувствовала, как слёзы бегут по щекам, прокладывая мокрые дорожки. Очень сложно поверить в то, что я была ему столь неприятна. Вроде бы общались мы неплохо, не так, как друзья, но и не как враги — обычные такие одноклассники.

       Теперь, когда учитель дал нам совместное задание, он стремглав улепётывал.

       Вечером первой вернулась Кэр. Найдя меня на диване в гостиной, она очень удивилась, а когда заметила слёзы в моих глазах — по-настоящему испугалась, а после принялась расспрашивать обо всём. Я долго думала, ещё до её прихода, что рассказывать сестре. Ведь она узнала бы о моём настроении, где бы я не пряталась.

       В конце концов я решила рассказать правду, ведь до этого у меня никогда не было секретов от Кэрри, и я не хотела этого менять. Прочистив горло, я принялась рассказывать с самого начала, и сначала реакция Кэрри была вполне нормальной, но, когда я дошла до «рокового момента», она с криком набросилась на меня и, сильно сжав мои плечи, принялась тормошить с дикой силой.

— Я говорила тебе не общаться с ним! Я говорила, что он ничего святого в себе не несёт! Почему ты ослушалась меня Венди?! — она была в ярости, что меня действительно удивило.

— Ну так ведь это не моя вина, — словно оправдываясь, процедила я, но сестру это не особо впечатлило.

— Глупая! — воскликнула Кэрри, отпуская меня.

— Да чего ты так ерошишься? Он нормальный парень. Немного странный, но…

— Бесполезно разговаривать с тобой, — перебила меня Кэр, покачав головой.

       Она хотела сказать что-то ещё, но тут раздался звонок в дверь. Мы одновременно вздрогнули от неожиданности, и сестра первая пустилась открывать. Я тихо сидела в комнате, прислушиваясь, вдруг она начнёт говорить, но Кэрри молчала. Стало любопытно, поэтому я решила спуститься и проверить обстановку, но стоило мне встать, сестра ворвалась в комнату с маленькой коробочкой в руках приятного голубого цвета.

— Это тебе! — оповестила она, всунув коробочку мне.

       Опешив, я не сразу принялась рассматривать её. Это был обычный голубой прямоугольник, перетянутый белой лентой, без каких-либо надписей, кроме моего имени в правом нижнем углу, написанное от руки красивыми миниатюрными буквами. Я пару секунд не могла отвести от него взгляда, так сильно не верилось в происходящее.

— От кого же это? Открывай! — глаза Кэр горели от любопытства и, решив не издеваться над ней и потешить себя, я развязала бантик, повисший шелковистыми лентами, и открыла крышку, обомлев от увиденного. Это был небольшой кулончик в виде бабочки, с небесно-голубыми крылышками и чёрным черепом на спине, экая интерпретация бражника. А сбоку была вставлена бумажка, которую я первым же делом достала. Она была сложена в несколько раз, чтобы влезть в коробку и, пока я разворачивала её, Кэр не сводила с меня пристального взгляда.

       «Надеюсь, этот маленький подарок загладит моё сегодняшнее поведение. Не бери в голову, дело не в тебе.
С надеждой на понимание, Алан».


       Такое вот сообщение я прочитала, полностью не веря своим глазам. Неужели это правда Алан? «Когда он успел?» — вертелось в голове. Успел и убежать от двери, чтобы Кэр не заметила, и купить. У парня всё схвачено, я смотрю, но…принять ли этот подарок?

       Кэрри с вниманием читала записку, пока я всматривалась в красивые блестящие голубые крылья. «Ты должна принять этот подарок,» — вторил внутренний голос моим мыслям, и мне действительно казался невероятным отказ от такого великолепия. Этот кулон мне уже пригляделся, и о возвращении его Алану не могло быть и речи.

       Кэр, словно прочитав мои мысли, воскликнула:

— Ты должна отдать ему его завтра же! — девушка выхватила у меня коробку и отбросила её подальше. Шлёпнувшись об пол, она закатилась под диван и замерла там. Я дёрнулась было в её сторону, но сестра сжала моё плечо и не позволила сдвинуться с места.

— Не позволяй ему подкупить себя, — шептала она, как глас совести. — Если ты возьмёшь кулон, он поймёт, что ты продажная…как…как…

— Кэрри, это всего лишь извинение, — не согласилась я. — Он правда был неправ, когда убежал. Надеюсь, у него были причины.

       На самом деле, последнее предложение я сказала скорее себе, чем сестре, но она и не думала отвечать, наградив меня осуждающим взглядом. Кэр сразу поняла, что кулон останется у меня, и была этим ужасно недовольна.

       Но мне было наплевать.


3. Тревожные сны

      Алан Донован быстро перемещался по тротуару, расталкивая плечом проходящих мимо людей. Он ничего не замечал на своём пути, не терпел каких-либо преград, потому что в голове у него засела одна ужасная, пугающая мысль: «Что я наделал?»

       Поддался, как малолетка! Захотел новых ощущений, что ж, получи проблем на голову! Теперь бедняжке придётся страдать за него, ведь Марте она обязательно понравится, красивых девчонок она никогда не пропускает и не щадит, в отличие от самого Алана, относящимся к людям с относительным спокойствием. Со временем, проведённом в их мире, он понял, что люди способны на связные интересные мысли. Конечно, они несколько простоваты и недалёки, в виду своей расы, но ведь это можно простить. Алан же этому научился, почему остальные не могут начать мотать на ус?

       Теперь, правда, было поздно об этом размышлять. Запах девчонки витал вокруг Алана, норовя вскружить голову, но парень держался, неся в кармане пальто смерть прямиком в свой дом. Смерть не для себя или своей «семьи», а для обычной маленькой человеческой девчонки. Каким же он был придурком, согласившись рисовать с ней плакат. А ведь он всего лишь хотел забыть о своём происхождении и пообщаться с приятным, и, сразу видно, что умным, человеком.

— Господин…, — невысокий мужчина с лысеющей головой открыл дверь перед Аланом, а тот, замерев в дверях, кинул на дворецкого ленивый взгляд. — Где вы были?

— Не твоё дело, — бросил парень, вбегая по лестнице на второй этаж. Он действительно спешил спрятаться, пока неминуемое не настигнет его. — она дома?

— Ждёт вас, господин, — мужчина услужливо поклонился. — Я принесу вам холодный лёд.

       Пыл Алана мгновенно куда-то пропал, однако останавливаться он не смел, её голос уже звучал в голове, и в нём явно поселились приказные нотки, не требующие ожидания.

       Парень преодолел длинный коридор и остановился у широкой двери из тёмного дерева, на которой висела табличка с буквой «А», единственное, что осталось у него с детства. Внутри всё менялось несколько раз, в зависимости от того, как сам Алан менял тела.

       Он толкнул дверь, и та со скрипом открылась, пустив его в мир отчаяния и безысходности. Эта отвратительная витавшая в воздухе вонь исходила от одного маленького человечка, расположившегося на кресле-качалке, стоящей у окна. Алан замер, смотря на неподвижный взгляд ребёнка, следящим за кружащимися за окном листьями. Ни капли заинтересованности в ней не было, она просто проводила время.

— Я просил не входить в мою комнату, Марта, чёрт возьми! Я говорил тебе не делать этого! — яростно выпалил Алан, закрыв за собой дверь, чтобы отрезать путь к спасительной свободе и свежему воздуху.

       От девочки разило просто неимоверно.

       Её блондинистые волосы, завитые и лежащие на спине, её голубые глаза, её платье в рюшах и оборочках, её тонкое и хрупкое тело — всё это придавало ей сходство с ангелочком, и только немногим дано было знать истину: девочка являлась демоном, пришедшим прямиком из Ада, испорченным самовлюблённым выродком, а не прекрасным созданием.

— Прости, — она попыталась улыбнуться, соскакивая со стула, но вышла отвратительная гримаса.

       Она сделала шаг к Алану и вдруг замерла, внимательно посмотрев на парня, сузив прекрасные выразительные глаза. Её язык, готовящийся пройтись по губам и увлажнить их, замер, отвратительно раздвоённый.

— Кем это от тебя пахнет? — прошептало маленькое создание, и Алан с силой сжал кулак за спиной. — Это новенькая?

       Марта подскочила к Алану с такой скоростью, какая обычная человеку и не снилась, и с необычайной силой схватила его за локтевой сгиб, заставив разогнуть руку. Поморщившись, парень подчинился, удивляясь, как много силы в этом юном создании, родившимся позднее его на столетие.

       Он не помнил, когда на смену горячей ненависти и яростному противостоянию пришло смирение и холодная война. Обе стороны недолюбливали друг друга из-за разносторонних взглядов, и никак не могли найти компромисс. В тех вопросах, что они обсуждали, такого понятия вообще не существовало.

— Венди, да? — Алан кивнул головой, соглашаясь с малышкой. — Красивая, — она прошла по коже языком, и парень поморщился от той боли, что он принёс, — вкусная, — Марта требовательно подняла глаза. — Я хочу её, братик.

       Она сорвала со своей шеи кулон — невероятной красоты украшение, в виде бабочки с голубыми крыльями и чёрным черепом на спинке, — и протянула его оторопевшему Алану, пытающемуся подобрать слова.

— Приведи её ко мне через три месяца, — девочка обогнула Алана и направилась к двери, как вдруг он окликнул её:

— Марта! Погоди, может, не надо? Мы найдём кого-нибудь другого.

— Нет, — девочка отрицательно помахала головой и усмехнулась. — Не привязывайся к людям, Ал, это правило номер один.

       Её глаза ясно говорили о том, что изменений быть не может, и парень понимал это. Он крепче сжал кулон, чувствуя пропитавшую его силу, и с искренностью пожалел, что будет подчиняться сестре вновь. Возможно, это последний раз, когда она просит его о чём-либо. Может, получив взрослое тело, она уедет в другой город, где не будет терроризировать людей какое-то время, лет тридцать, может, чуть меньше.

— Ты сделаешь это для меня, — прочитав его мысли, вторила девочка, не убирая с лица едкой противной и клыкастой улыбки.

       Алан поднял лицо, бледное и нездоровое, и прошептал одними губами:

— Через три месяца тело Венди Уайт будет твоим, Марта.

— Ты лучший, братик, — девочка тихо выскользнула в коридор.

       Алан обратил внимание на неестественно вывихнутую руку и глубоко вздохнул: малышка опять переборщила и сломала ему кости, но скоро придёт Рудольф и исправит проблему.

       Парень открыл окно и тяжело опустился на кровать. Мысли о Венди никак не хотели покидать его разгорячённую голову. Три месяца. А потом она умрёт.


***


       Тихие шаги болью отзывались в голове, и я могла поклясться, что ничего больнее в этой жизни не переживала. Будто внутрь мне налили обжигающий свинец, просящийся теперь наружу, давящий на черепную коробку изнутри.

       Я могла бы остановиться, но ноги сами несли меня вперёд по темному коридору, где источником света служила лишь лампа впереди, у которой сгорбилось какое-то плачущее существо. Оно прижало колени к груди и, обхватив их руками, судорожно плакало, качаясь из стороны в сторону, то ударяясь спиной об стену, то отдаляясь от неё, создавая игру света: он то озарял всё вокруг, пробираясь ярким лучиком в моё сознание, то пропадал, как угасающий огонёк надежды.

— Эй! Кто вы? Вам плохо? — раздался мой собственный голос, шедший словно из неоткуда. Я клянусь, что губы держала плотно закрытыми, но звук всё равно шёл, да ещё ровный и чёткий.

       Человек не отозвался, продолжив качаться. Подойдя ближе, я различила на нём плотную чёрную толстовку, с наброшенным на голову капюшоном. Лицо незнакомец прятал.

       Дикие рыдания не прекращались, и нужно было срочно делать что-то с этим, чтобы не сойти с ума. Мне не хотелось касаться незнакомца, но другого выхода не было. Мы были одни в этой пугающей полутьме.

       Мои пальцы сомкнулись на его плече, и плач прекратился так резко, словно до этого времени был шумом лишь моего подсознания. Я хотела отдёрнуть руку, но поняла, что не могу сдвинуться с места.

       «Без паники, Вен! Только без паники!» — велело сознание.

       Человек перестал качаться, и начал отнимать руки от головы. Я боялась того, что могу увидеть: пугающее пустое лицо, чёрные дыры вместо глаз, кровавые полосы, пересекающие щёки и нос. Но я увидела совершенно не это.

       Человек поднял голову, обратив на меня невидящие чёрные глаза, и я без труда узнала в нём Алана Донована.

— Берегись, Венди, — прошептал он одними губами. — Берегись, Венди! — парень с криком прыгнул на ноги и схватил меня за плечи, выплёвывая в лицо эти два слова.

       Беригисьвендиберегисьвендиберегисьвенди…

— Венди! ВЕНДИ! — он плакал кровавыми слезами, крича мне в лицо, а я от страха не могла пошевелиться, позволяя тормошить себя, как тряпичную куклу.

       Он был словно под наркотиками, отличали только эти слёзы. Но выражение лица — бешеное, испуганное, затравленное, — говорило мне только об этом, и ничего другого в голову не приходило.

— Берегись её, Венди! — последний умирающий крик вылетел из его горла, после чего Алана словно бы выключили. Он повалился на спину, захлёбываясь собственной кровью, на лице стали отчётливо видны царапины, будто прямо сейчас их кто-то наносил ножом. Он дёргался, не переставая тянуть ко мне руки и, под влиянием каких-то небесных сил, я опустилась рядом, пытаясь перехватить его ладони.

— Я не виноват! — отчаяние в его глазах заставило чувство жалости затрепетать в районе груди. — Я не хотел, я не виноват! Прости! Прости!

       Яневиноватяневиноватяневиноват…

       Я сжала его руку в своей, тёплую и влажную, и вдруг почувствовала инородный предмет, зажатый нашими ладонями. Осторожно отняв свою, я увидела, как выскальзывает и летит вниз предмет голубого цвета. Не без труда я узнала в нём ту самую бабочку, которую Алан оставил под дверью.

       Переведя взгляд на парня, я увидела слёзы в его глазах, но не кровавые, а самые обычные — прозрачные.

— Я пытался спасти тебя, — прошептал он, и вдруг что-то острое ударило мне в спину, заставив закричать.

***


       Я проснулась с необычным ощущением безопасности вокруг себя. Дом внезапно показался таким родным и нужным, что от одной мысли о школе, в которую мне нужно отправляется, я пришла в дикий ужас.

       Не знаю, откуда взялись нехорошие мысли, но уходить мне страстно не хотелось. Мама, правда, не поверила моим заявлением о поднявшийся температуре и больной голове, и погнала к завтраку, который я провела, не проронив ни слова. Кэр же, наоборот, болтала без умолку, как это обычно бывало, правда теперь поддерживала её только мама.

       В кармане моего школьного пиджака лежал маленький кулончик-бабочка на цепочке. Я не хотела одевать его, чтобы Алан не подумал ничего лишнего, но и оставить его дома не могла. Не представляю, как бы объяснялась перед матерью, найди она это украшение.

       Кэрри по утру вновь предложила вернуть это прекрасный подарок, но я была категорически против — в кармане кулону было хорошо, быть может, потом он найдёт себе место повыше.

       Ночью я долго не могла уснуть, всё прокручивая в голове вчерашний дурацкий день. Колоритнее всего в этой массе было разозлённое и удивлённое одновременно лицо Алана, который явно не ожидал, что я коснусь его руки вместо стакана. Мне до сих пор была неясна причина этого поступка, его крика и мгновенного ретирования, и я не могла понять, стоит ли потребовать с него объяснения или сделать вид, что ничего не было. В такие ситуации я никогда не попадала, да и Кэр — тоже. Пока о произошедшем знала только она.

       Я подняла голову и заметила, что мама пристально смотрит на меня.

— Что? — спросила просто для вида, не из интереса.

— Ты уже минут пять ковыряешься в своей тарелке и ничего не ешь, — заметила она, сузив глаза в подозрении. — Что-то случилось? — я покачала головой. — Может, проблемы в школе?

       «Отчасти, » — хотела сказать я, но передумала. Зачем заставлять её волноваться не из-за чего? Ведь я сама не знаю причин поведения своего одноклассника, и не хочу, чтобы мама строила ложные предположения, как я. Поэтому пришлось улыбнуться, хоть и далось это с трудом, и выпалить:

— Нет, всё чудесно. Это школа — лучшая из всех, которые я видела.

— С одноклассниками всё в порядке? Никто не обижает?

— Мам, они замечательные ребята.

       Кэрри наградила меня внимательным взглядом, но промолчала, и я была рада, что она не завела разговора про Алана, что не рассказала маме о вчерашнем инциденте, что не предложила мне снова вернуть или выкинуть кулон. Видимо, сестра тоже не хотела почём зря волновать маму.

— Вы помните, что сегодня едете с отцом? — спросила мама, кидая взгляд на настенные часы. — Он скоро уже должен подъехать.

       Мы с Кэрри одновременно кивнули и встали из-за стола, отправившись в коридор, одеваться. Морозы ещё не ударили, и погода могла радовать пасмурным небом — ненавижу солнце, — и лёгким ветром.

       Наши родители развелись, когда мне было восемь, но с тех пор они поддерживают дружеские отношения и во всём друг другу помогают. Иногда на праздники к нам приходит новая семья моего отца — женщина по имени Ким и их сын Артур, которому сейчас пять лет, и, естественно, он сам. Порой я и сама наведываюсь к ним, к слову сказать, Ким любит меня гораздо больше Кэрри, и всегда готова угостить какой-нибудь вкуснятиной.

       Какие бы хорошие отношения не были между Ким и моей мамой, всё равно было ясно, что первая постоянно ревнует мужа. Не знаю, как бы я реагировала, если бы мой избранник разъезжал по магазинам с бывшей женой, но Ким держится молодцом и скандалы по этому поводу закатывает крайне редко.

       Мы вышли на улицу и увидели, как к нашим воротам подъезжает чёрная машина. Потом из неё вышел человек — мой отец, — и помахал нам, радостно улыбаясь. Мы с Кэрри прибавили ходу и вскоре уже вешались ему на шею с двух сторон. Я видела, как за этой картиной наблюдает мама из окна кухни. Выражение лица у неё при этом было крайне странное и сосредоточенное.

— Давайте в машину, девочки, — сказал папа, когда с приветствиями было закончено. — Постойте-ка, а это чьё?

       Он поднял что-то с земли и протянул нам. Это был кулон, который мне подарил Алан. Осторожно переняв цепочку, я сжала подарок в кулаке, выдавив из себя:

— Должно быть, он выпал из пиджака…

       Мне было неловко оттого, что папа увидел украшение, оно словно побуждало охранять его и никому не показывать. Кэр показушно фыркнула, когда увидела, с каким волнением я оглядываю кулон — не поцарапался ли он? — и села в машину. Папа наградил меня заинтересованным взглядом, на который я не решилась ответить — просто не знала, как объяснить, откуда у меня кулон и почему он за одну ночь стал мне дорог. Мужчиной папа был не требовательным, поэтому, пожав плечами, тоже направился к машине.

       Мы быстро домчались до школы, и папа пожелал каждой удачи. Сегодня уроков у нас с Кэрри было разное количество, поэтому никто не желал забирать нас, оставив на произвол судьбы. Собственно, нам обеим было наплевать.

       Попрощавшись с папой, я догнала Кэрри, которая уже направлялась к школе. Хотелось заговорить с ней, только слова не шли. Я чувствовала себя виноватой за то, что не хотела её слушать, однако на самом деле в этом не было моей вины, ведь выбор, оставлять кулон или нет, оставался всё-таки за мной, а не за моей сестрой, вообще не принимавшей участия в происходящем.

       У раздевалки сестра последний раз осуждающе посмотрела на меня, а после скоропостижно скрылась, оставив меня одну. Кулон из куртки снова перекочевал в карман пиджака, и теперь я нервно сжимала его, вглядываясь в толпу.

       Первым уроком была математика, но я не хотела идти туда одна, так как тамошняя атмосфера отравляла ум, если ты не был защищён. Однако мне повезло, и достаточно быстро я разглядела Беверли, которая тоже заметила меня и ускорилась. Мы обнялись, и она пошла раздеваться, а я вдруг подумала о том, как всё-таки невероятен тот факт, что я нахожусь здесь.

       Да ещё и проклятый сон не выходил из головы. Я хотела увидеть Алана, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, но на первый урок он не пришёл, отчего стало неимоверно страшно — вдруг сон был вещим и с ним что-то произошло?

       Но мои опасения были напрасны. Алан явился ко второму уроку, совершенно здоровый, но необыкновенно угрюмый. Он не замечал меня среди одноклассников, читая какую-то толстую книгу за своей партой, теребя в пальцах цепочку, отходящую от крестика в ухе. Я старалась не посвящать ему слишком много своего внимания, вчерашние события казались слишком невероятными, этот спокойный тихий парень не был похож на человека, которому не нравятся прикосновения.

       Впрочем, я решила, что это не моё дело. Узнаю потом, что за фигня вчера произошла.

       «Это не твоё дело!»

       Это случилось так внезапно, что я вскрикнула. Беверли, Лэсси и Линдси недоуменно посмотрели на меня.

— Что случилось? — спросила первая.

       Будто я сама могла ответить на этот вопрос. В голове просто откуда-то возник голос. Может, мне показалось? Но это было так явственно, что прожгло половину моего сознания, весь здравый смысл. Теперь осталась лишь лёгкая пульсация. Не шевелясь, я ждала новой волны, но её не было.

       Я повернулась и увидела, что Алан внимательно смотрит на меня. Взгляд его чёрных глаз замер на моей скромной персоне и ничуть не дрогнул, когда я посмотрела на него. Потом парень опустил голову, и продолжил что-то внимательно читать, однако чувство, что он следит за мной из-под чёрных взъерошенных волос, не покидало до самого конца урока.

       Я думала, что он снова подойдёт ко мне, чтобы обсудить плакат, но этого не случилось. Девчонки внимательно смотрели по сторонам, чтобы огородить меня от «проблем на горизонте». Знали бы они, что произошло вчера, волновались бы куда больше, но рассказывать им я не собиралась — не те люди.

       Была физкультура, один из уроков, которые я не люблю. Во-первых, меня раздражала учительница, которая получала кайф от мучения своих учеников, заставляя их бегать по пятнадцать минут. Это нарезание кругов меня убивало, казалось столь бессмысленным занятием, что я часто отлынивала: делала вид, что завязываю шнурки, что у меня что-то болит. Порой прокатывало, иногда – нет.

       Сегодня же урок был посвящён волейболу, и мы разбились на команды. Я оказалась в команде с Беверли, оказавшейся очень спортивной девчонкой, Лэсси и Линдси — с Аланом, что меня немного напрягло. Даже больше, чем их самих, так как они старательно делали вид, что постороннее присутствие их не интересует.

       Сначала всё шло вполне хорошо, наша команда вышла вперёд по очкам, и все радовались, кроме меня. Эта игра была для меня развлечением, не больше, и за очки горло драть я не собиралась.

       Итак, я стояла, ожидая, пока Линдси подаст мяч, как вдруг в моей голове раздался вполне чёткий голос: «Будь готова». Он — дворовый кот, мои мысли — воробьи.

       Схватившись за голову, я пыталась отгородиться от потустороннего вмешательства, но тут раздался вполне громкий и чёткий крик, который издавал кто-то рядом со мной:

— Венди!

       Я не успела поднять глаза, что-то огромное врезалось в мою голову и сшибло с ног. Было понятно, что способная Линдси подала мяч по-королевски, и я хотела сказать об этом всем, но внезапно поняла, что не могу вымолвить ни слова. Перед глазами всё плыло, и лица одноклассников, в тревоге склонившихся надо мной, были похожи на искажённые изображения в «кривом зеркале».

       Эта мысль рассмешила меня, но, словно парализованная, я продолжала смотреть на потолок, ожидая, пока кто-то приведёт учителя. Звон в ушах настойчиво мешал сосредоточится и послушать, о чём они вообще говорят, но я догадывалась, что обо мне.

       Мне как-то удалось немного повернуть голову в сторону. Хотелось убедиться, что Алан тоже где-то рядом, волнуется обо мне и хочет видеть, что со мной всё относительно в порядке, но его рядом не оказалось. Преодолев желание закричать, я попыталась вернуться в исходное положение, но вдруг заметила открывающуюся дверь.

       Вместо учителя оттуда выплыла уже знакомая фигура с изрезанным лицом, этакое альтер-эго Алана Донована. Никто не замечал его присутствия, а, когда я указала в ту сторону пальцем, недоуменно воззрились на меня, как на припадочную. Но я чётко могла сказать, что я видела: Алан направлялся ко мне.

       Его губы беспрестанно шевелились, но слов разобрать я не могла из-за треклятого звона в ушах. Тогда он остановился, смотря на распластавшееся тело на полу, моё тело, и вдруг коснулся меня рукой. Я была уверена, что нахожусь далеко от него, но, моргнув, поняла, что стою рядом, в одном шаге.

       Он грустно улыбался, смотря на меня. Честно сказать, этот Алан нравился мне куда больше оригинала, потому что мог выражать кучу эмоций, не стесняясь себя.

— Что происходит? — спросила я испуганно, смотря на себя, лежащую на полу без сознания. Глаза закатились, рот раскрылся, а одноклассники закружились вокруг, как пчёлы вокруг потревоженного улья.

       Алан осторожно обхватил что-то пальцами на моей шее и повертел в руках. Опустив взгляд, я увидела кулон в виде бабочки, и, удивившись, полезла в карман штанов, в которые переложила украшение, но там было пусто.

— Скажи, зачем ты приходишь ко мне, — попросила я, но Алан не ответил, вертя в руках кулон. — Скажи, что мне делать, чтобы никто не причинил мне боль?

— Марта, — выдохнул парень и исчез.

       Да-да, просто растворился в воздухе, словно его и не было. Моргнув, я увидела маленькую девочку вдалеке тёмного коридора. У той самой лампы, у которой сидел в прошлый раз сам Алан. Она стояла, одетая в длинное белое платьице, как у принцессы, сцепив руки и смотря на меня внимательным ласковым взглядом. Но, несмотря на её нежный образ, на добрый взгляд, я не хотела приближаться.

— Иди сюда, Венди, — девочка поманила меня пальцем к себе, и я, развернувшись, пустилась на утёк. Мне не хотелось слушаться её, но частью своей души я знала, что это невозможно. Ноги пронзала боль с каждым новым шагом, но пока я могла терпеть её, двигаясь по темноте вперёд. Однако несколько минут блужданий не дали результата: в конечном итоге я снова оказалась на том же месте, и девочка, стоящая у лампы, была на таком же расстоянии.

— Иди ко мне, Венди, я не сделаю тебе больно.

— Наглая ложь, — прошептала я, не веря.

       Но почему-то сделала шаг.

       Девочка довольно улыбнулась, продолжая манить меня пальцем. Как не странно, но ноги слушались её молчаливого приказа, и это меня очень пугало.

— Нет, — я попыталась противиться, но ничего не вышло, и тогда я повторила громче: - Нет! НЕТ!

«ВЕНДИ!» — снова этот голос.

— Алан? .., — всё передо мной поплыло, земля ушла из-под ног, и я почувствовала, как сознание проваливается в спасительную черноту.

***


— С ней всё будет в порядке, просто небольшой ушиб, — я услышала голос медсестры и тогда поняла, что пришла в сознание, что больше не сплю и не увижу никаких ужасов.

       Глаза открыть удалось с трудом, однако я всё же победила в этой маленькой борьбе и вскоре сделала это. Алан разговаривал с невысокой рыжеволосой женщиной, выглядя при этом невероятно внимательным.

— Я позвоню её родителям, чтобы они забрали её…, — начала было медсестра, но Алан прервал её короткой уверенной фразой:

— Не стоит, — после чего повернулся ко мне. — Она уже проснулась.

— Что произошло? — тупо спросила я.

— Ты получила мячом, — Алан постучал пальцем по голове, — и потеряла сознание.

— Как я оказалась здесь? — последовал новый вопрос. — Подожди…, — внезапная догадка поразила моё сознание. — Ты что, принёс меня сюда?

— Ну да, — согласился парень.

— Но ведь…

       Алан резко сдвинулся с места и направился ко мне. Замерев, я ждала, что он будет делать, готовясь смириться с любым действием, но он лишь развёл руки, до этого сцепленные, и продемонстрировал цепочку с кулоном, которые, видимо, достал из моего кармана.

       Без слов он прошёлся рукой по моей шеи, и, опустив взгляд, я увидела бабочку на груди. Медсестра завороженно следила за движениями Алана, но ничего не говорила. Тот улыбнулся, встретившись с моим взглядом, и я ощутила, как ярко вспыхнули щёки. Чтобы Алан не заметил этого, я оттолкнула его и закрыла лицо ладонями, зарывшись в волосах.

— Голова болит…, — процедила я.

— Могу дать тебе таблетку, — предложила медсестра, вклинившись, наконец, в наш с Аланом диалог. — Но вряд ли она поможет, у тебя небольшой ушиб, к завтрашнему дню всё пройдёт.

— Пойдём, — парень взял меня за руку и быстро вывел из медпункта, я даже слова не успела вставить.

       В коридорах было тихо, видимо, уже шёл следующий урок. Мне было интересно, сколько времени я была без сознания, но спрашивать это у Алана не хотелось, меня интересовало совершенно другое.

— Ты…, — хотела было спросить я, но он выставил руку перед собой, заставляя замолчать. Смущённо потупив взгляд, я послушалась.

— Забудь уже о том, что произошло вчера, — посоветовал он. — Просто забудь, ясно?

       Я подняла глаза и встретилась с его яростным взглядом, и тут же обзор заслонила белая плёнка. Схватившись за голову, я хотела осесть, и сделала бы это, если б Алан не поддержал меня. Его уверенные и сильные руки сомкнулись на моих плечах, отчего я вздрогнула, будто от удара тока.

— Ты же не…, — я сама не знала, что хотела сказать. Ты вёл себя странно вчера, поэтому ты же не собираешься теперь касаться меня? Ты же не любишь касание, ты же…же… — Чёрт!

       Он недоуменно посмотрел на меня, но ничего не сказал, продолжая сжимать мои плечи. Было в этом что-то заботливое и нежное, что-то близкое и невероятное. Голова всё ещё кружилась, и я решила, что лучше уйду с остальных уроков домой, где как раз никого не было. Мама уже уехала на работу, Кэрри вернётся вечером, так что времени в одиночестве я проведу много.

       Алан внимательно следил за мной, словно понимая, о чём я размышляю. Не могу сказать точно, но в нём есть что-то необычное, отличающее его от остальных людей. И дело тут вовсе не во вчерашней проделке, не в кулоне, который он подарил, а в чём-то таком, что я чувствовала, но пока не понимала.

— Что насчёт плаката? — вдруг раздался голос рядом.

       Парень всё ещё стоял около меня, такой непринуждённый и задумчивый, что вызвало во мне ненормальную волну смеху. Алан спокойно смотрел, как я, сложившись на пополам, смеюсь, а потом повторил свой вопрос. Подумав, я решила согласится, ведь нам в любом случае нужно было закончить плакат. Да и теперь у Алана вроде как не было проблем с касаниями, так что можно было не переживать.

       Эти мысли долго не покидали меня. Даже когда мы с Аланом ушли с уроков, я постоянно думала о словах, которые он говорил мне. О его фальшивой непринуждённости, за которой он прятался при любом удобном случае. Я уверена, что на самом деле он совершенно другой, более интересный в общении, менее загадочный и замороченный. Возможно, я смогу подобрать к нему ключ, если буду вести себя естественно, не думая каждый раз о вчерашнем вечере, который, может быть, был испорчен ошибкой Алана. Теперь он, вроде, был в себе полностью уверен снова, словно в его глазах никогда не было того испуганного выражение, которое я видела, когда коснулась его руки.

— Ты вроде, хотела послушать о моём прошлом? — поинтересовался он, когда мы вышли из школы.

       Улыбнувшись, я кивнула головой.

       И тут такое началось!

       Мы разговаривали до самого моего дома. Он рассказывал о себе, о своей семье, детстве, домашних животных, которых он держал, об учёбе, школе, друзьях, увлечениях, вкусах. Я узнала, что у него есть младшая сестра Марта (хм…знакомое имя), и два старших брата — Альмерик и Гузион, уже давно не живущие с ними. Алан был потомком графа Донована, основавшим этот город, и его дом представлял собой шикарный особняк, в гараже которого его родители открыли небольшой магазин, владение которым должно было по наследству перейти Альмерику, но тот отказался, как и Гузион, так что отец готовил именно Алана, обучая его азам бизнеса управления людьми. Гараж, между прочим, отделялся от остального дома, чтобы покупатели с любопытством не пытались рассмотреть дом ближе, чем-то было позволено.

       Алан был сам не в восторге от того, что магазин станет его собственным. Это было милое местечко, как сказал Алан, но для его процветания нужно было потратить много сил, которые парень хотел сохранить для других дел. Он мечтал о том, чтобы сбежать от обязанностей и семьи, спрятаться от них в другом городе, засев там временно на дно, а потом стать доктором. Алану нравилось помогать людям, только тем, кто на самом деле достоин этого. «А уж достойного я определить смогу, » — заверил меня он.

       Он оказался наиинтереснейшим собеседником.

       Открыв ворота, я первым делом метнула взгляд в сторону пруда, чтобы успокоить себя видом водной мерцающей глади, но вместо этого я увидела невысокую девчонку, лет десяти, с длинными блондинистыми волосами, красиво лежащими на плечах. Она была в длинном платье, подол которого был кроваво-красным, будто испачканным. Я, смотря на неё, вдруг поняла, что уже видела её в том коридоре, в котором первый раз встретила «альтер-эго» Алана, и это меня до жути напугало.

— Алан…, — я попыталась нащупать парня рукой, но его рядом не было. Тогда я обернулась, в надежде встретиться с ним взглядом и осознать, что я не одна, но никого не было, словно я пришла домой в совершенном одиночестве.

       Девчонка просто стояла у пруда, будто только что кого-то утопила. Присмотревшись, я увидела, что подол её платья не просто красный, а ещё и МОКРЫЙ.

       Сердце тут же испугано замерло, а потом с бешеной скоростью забилось, словно желая вырваться. Я вдавила руки, сжатые в кулаки, в грудь, пытаясь успокоить этот жизненно важный орган, как вдруг почувствовала чьё-то присутствие рядом. Подняв голову, я увидела девочку, приближающуюся ко мне. Она тянула руки в мою сторону и гадко, отвратительно, мерзко улыбалась. Её губы оказались алыми, налитыми кровью и невероятно пухлыми. Я испуганно отдалилась, но опоры сзади не оказалось, поэтому я повалилась на спину. Руководясь природным чувством самосохранения, я приподнялась на локтях и поползла назад, как вдруг чьи-то руки сомкнулись на моих плечах и меня резко тряхнуло. Девчонка затряслась, яростно оглядываясь по сторонам. Её когтистые пальцы замерли в нескольких дюймах от моего носа, но теперь они мало меня интересовали: больше хотелось избавится от трясучки, нежели от её рук.

       Однако оба моих желаний исполнились: сознание словно ныряло в невидимые картеры, отчего глаза то покрывала чёрная пелена, за которой скрывалась девочка, то всё вновь прояснялось, и девочка снова тянула ко мне руки.

       Но вот, сознание перестало выныривать из кратеров, на несколько минут затаившись там. Сердце стучало с бешеной скоростью, меня кружило и тошнило, но я не могла владеть своим телом, а так хотелось сходить за стаканом воды.

       После я открыла глаза, увидев, что нахожусь уже в своей комнате. Странная девочка вновь возникла на пороге прояснившегося сознания, но я легко отстранила её, поставив на освободившееся место куда более интересный факт: Алан сидел на коленях, спиной ко мне, и занимался рисованием плаката.

— Эй, — позвала я парня, не совсем тактично, но зато действенно, он мгновенно повернул голову, обратив на меня взволнованный взгляд чёрных глаз.

— О, — увидев, что я в сознании, он растянул губы в непринуждённой улыбке. — Я рад, что с тобой всё в порядке.

— Что…, — я снова была вынуждена задать этот вопрос, — произошло со мной? Опять?

— Ты упала в обморок, — ответил он так, словно это был сам собой разумеющийся факт. Так-то оно было так, но меня интересовали подробности и, словно прочитав мои мысли, Алан продолжил: — Я закрывал ворота, а когда обернулся, ты смотрела в одну точку, а потом закричала и повалилась на землю, — я содрогнулась, вспомнив о красивой, но устрашающей девочке. — Я уж молчу о том, что ты на локтях пыталась отползти назад, при этом не отводя взгляда от невидимой цели.

— Прости, Алан, — процедила я сквозь зубы, сгорая от стыда.

— Это последствия первого обморока, — успокоил меня парень. — Я бы посоветовал тебе отсидеться дома. Представь, что будет, если ты потеряешь сознание в школе.

       Представив себе эту картину, я была вынуждена согласится. Меня сочтут за умалишённую, если я вдруг начну кричать, потом упаду и буду пытаться ретироваться. И так будет продолжаться до тех пор, пока какой-нибудь добрячок не потрясёт меня за плечи или не влепит пощёчину.

— А что с плакатом? — поинтересовалась я, решив перевести тему. — Ты закончил?

— Нет, если ты чувствуешь себя нормально, то можешь присоединиться.

— А ты не убежишь?

— Не убегу, — в его голосе прозвучала улыбка. Он похлопал рядом с собой, — давай, иди сюда.

       Даже тревожные сны не смогли притупить моей радости от этих слов.


4. Семья Донованов

       Алан ушёл только вечером, когда приехала с работы мама, и вернулась Кэр. Сестра сразу спряталась в комнате, даже не поздоровавшись, а вот мама замерла в дверях, смотря, как мы вместе спускаемся с лестницы. Парень спешил впереди меня, а я еле поспевала, но отставала не сильно.

— Миссис Уайт? — спросил он, остановившись около мамы. Та кивнула головой, с лёгким подозрением оглядывая Алана.

— Меня зовут Алан Доновон, и я хочу попросить вас, чтобы вы не отпускали Венди в школу завтра. Сегодня на физкультуре я нечаянно попал ей мячом по голове, она даже потеряла сознание, но не волнуйтесь! — поспешно выпалил он, когда глаза моей мамы испуганно округлились. — С ней всё в порядке, сотрясения нет, но медсестра сказала, что ей лучше посидеть дома, и я не хочу, чтобы Вен промолчала и завтра тихо ускользнула.

— Спасибо, Алан, — мама была в явном шоке от услышанного, но старалась не подавать виду, что получалось просто ужасно. — Я буду иметь в виду.

— Я очень извиняюсь за произошедшее, — интеллигентно добавил Алан, слегка кланяясь. — Мне очень стыдно.

— Я рада, что она в порядке, — вымолвила мама.

— Я тоже, — парень улыбнулся. — А теперь, извините, мне пора. До завтра, Венди.

       После этих слов он обогнул маму, стоящую с сумками в дверях, и скрылся в сумерках.

       Моя же родительница удивлённо посмотрела на меня и, с толикой иронии, спросила:

— Алан Донован? Серьёзно?

— Ну…да, — призналась я, пожав плечами. — А что такого?

— Нехило ты отхватила, — продолжала она таким же тоном. — Потомок графа Донована, между прочим.

— Я знаю… Кстати! Что это за граф-то такой? — я вдруг поняла, что ничегошеньки о нём не знаю, даже того факта, что именно он основал наш город. Собственно, до этого момента мне было совершенно всё равно, кто там что создал и когда.

       Через минут сорок я оказалась на диване в гостиной. На кресле рядом сидела мама, а по левую от меня руку — Кэрри, не отводящая от меня осуждающего взгляда.

— Я много историй слышала о графе Эдварде Доноване, — начала свой рассказ мама, положив ногу на ногу, а сверху — переплетённые меж собой пальцы, —, но все они сходятся в одном — он был совершенным человеком. Абсолютно все описывают его как очень красивого и уверенного в себе мужчину, непомерно умного и способного. Ему не нужно было стараться и прикладывать усилия, чтобы что-либо получить, поэтому и город он основал просто для того, чтобы чувствовать своё влияние над другими людьми. Сначала всё шло хорошо, люди жили спокойно, ходили на многочисленные приёмы и, собственно, все знали, как выглядит Эдвард, да он и не скрывал своего красивого лица. Как и большинство Донованов, он имел чёрные волосы и проколотое левое ухо. Почему-то все мужчины носили серёжку, это словно их традиция.

       Так вот, единственный день, когда Эдварда Донована никто не видел — последний день месяца. Сначала никто не обращал на это внимание, но он никогда не отвечал, что делал в этот день, поэтому постепенно возникали подозрения, но никто не смел подбираться к его огромному особняку, так как там по всему периметру были камеры, и граф мог следить за всей своей территорией.

       Тогда народ подговорил жену графа — юную Малярию, чтобы та посмотрела в щёлку двери в последний день месяца, и узнала, чем занимается Эдвард. Девушка очень доверяла своему мужу и безмерно любила его, но десятки голосов подорвали её уверенность в нём, и она дала своё согласие.

       В последний день мая девушка готовилась исполнить обещание, данное народу, подговорив свою служанку не уходить домой, а побыть в её комнате, чтобы оказать любую помощь, если та понадобится. Служанка согласилась и осталась в спальне графа и Малярии, а сама девушка пошла на верхний этаж особняка, где находился кабинет Эдварда, в котором он проводил всю ночь в последний день месяца.

       Она подкралась к приоткрытой двери с ловкостью рыси и заглянула в щёлочку, трясясь, как испуганный кролик. То, что она увидела, так сильно поразило девушку, что она повалилась замертво.

— Что же она увидела? — зачарованно спросили мы с Кэр в один голос.

— Огромное существо с чёрной сгоревшей кожей, длинными закрученными рогами, острыми когтями, которыми он раздирал уже мёртвую антилопу, и с стелящимся по полу хвостом с жалом на конце. Он услышал, как удивлённая девушка отходила назад, и повернул голову в её сторону. Она увидела кровавую маску на лице мужа, собственно, лицом-то это уже нельзя было назвать, лишь заострённая, жаждущая крови морда с вздёрнутым почерневшим носом и пустыми чёрными глазами. Вот тогда-то и девушка не выдержала.

— А дальше? — я была в шоке от услышанного, но ждало меня кое-что более интересное.

— Служанка заинтересовалась долгим отсутствием хозяйки, и пошла проверить её. Она поднялась по лестнице и дошла до кабинета, и очень испугалась, увидев кровь на полу перед дверью. Та была почти полностью открыта, и служанка, не выдержав любопытства, осторожно заглянула внутрь. Там огромное чудовище разрезало живот мёртвой поседевшей девушки. Служанка сдержала крик, продолжая смотреть за чудовищем, которое было так занято процессом, что не замечало ничего вокруг. Он разрезал живот и достал наружу ребёнка, настолько маленького, что служанка подумала, будто бы он уже мёртв, но тут комнату разрезал детский плач, и девушка решила смыться от греха подальше. Через пол часа в спальню зашёл граф и попросил служанку последить за малышом. Он ничуть не удивился, увидев девушку в своей спальне, а когда та заикнулась о хозяйке, сказал, что та умерла при родах.

— Ты хочешь сказать, что граф Донован был…монстром? — Кэрри так смеялась, что последнее слово далось ей с большим трудом.

— Не монстром, а демоном, — поправила сестру мама. — Спроси у кого угодно, все скажут, что в Эдварде было что-то, отличающее его от остальных людей.

— Да, но это ничего не значит, — заспорила девушка.

— Это всего лишь легенда, милая, — мама сдержанно улыбнулась. — Верить или нет — твой выбор.

— Алан Донован просто придурок, но никак не демон, — Кэрри посмотрела на меня. В её глазах всё ещё кружились смешинки. — Смотри, не суйся к нему в последний день месяца, - и, заливаясь смехом, она удалилась в свою комнату.

— Не обращай на неё внимания, Венди, — мама наградила меня уверенным взглядом. — Она права лишь в одном: успех Донованов во всём вовсе не значит, что они какие-то демоны.

— Я знаю, мам, — ответила я, однако на душе было паршиво.

       В следующие два дня я отсутствовала в школе. Врач в больнице сказал мне, что с моей головой всё в порядке, но лучше пока не напрягать её, поэтому мама строго-настрого запретила думать об учёбе в ближайшие несколько дней. Я должна была вернуться только в пятницу, как раз на сдачу плакала, лежащего теперь на столе в моей комнате, сложенный в трубочку и перетянутый резинкой.

       С Лэсси, Беверли и Линдси я созванилась по скайпу вечером в первый день отсутствия в школе, а днём меня развлёк Алан, приходящий, чтобы дорисовать плакат. Я уже рьяно помогала ему, и вместе мы закончили за один вечер, но на следующий день он постучался в мою дверь, бесконечно меня удивив. Парень объяснил это тем, что я всё равно скучаю, и ему делать особо нечего, так что он может составить мне компанию по «ничегонеделанию». В этот день мы вместе спустились к пруду, набрав бутербродов с яйцом, долго молчали, а потом разговаривали наперебой. Теперь общих тем у нас было очень много, что не могло не радовать и удивлять. Мне стало казаться, что я знаю о нём всё, однако с каждым разом, как я убеждалась в этом, моя уверенность разбивалась о грань истории графа Донована, и я снова пыталась копать под Алана, стараясь выведать о нём всё. Конечно больше, чем он сам того хотел, я узнать не могла, но сама старалась быть с ним предельно искренней и надеялась, что старался и он сам.

       Мне была очень приятна компания Алана, он многое мог рассказать, о многом помолчать, как и я, в принципе. Однако, смотря на него, я каждый раз видела «альтер-эго» того самого парня, плачущего, кричащего, потерявшегося, предупреждающего. Я не могла рассказать о своих видениях Алану, боясь, что он неправильно меня поймёт, поставит на смех, ведь мы не были близкими друзьями, он многого обо мне не знал, пускай и слышал некоторые интересные истории.

       С Кэрри же я не общалась вовсе. Это был первый случай, когда мы поссорились не из-за чего и надолго. Хотя я подозреваю, что ею играла обычная ревность, потому что я начала много общаться с Аланом, и это могло быть…многообещающим. Конечно, сама Кэрри уже встречалась с представителями другого пола несколько раз, и я никогда не думала вставать между ними. Она же, попав на моё место, ведёт себя как дикая курица. Это меня так раздражало, но я не хотела заводить разговор первой, всё-таки моей вины в происходящем не было совсем.

       Я размышляла об этом, прислонившись спиной к моей любимой ольхе. Алан же занял место на нижней ветке, и мог видеть мой затылок, если смотрел вниз. Мы молчали уже достаточно долго, с тех пор, как я рассказала о своём детстве — чудесной поре, когда родители ещё были счастливы вместе, а мы с Кэрри — маленькими девочками, похожими друг на друга.

— Ты поругалась с сестрой? — вдруг раздался голос Алана над головой. Вздрогнув, я непринуждённо ответила:

— Ну да, — и осторожно добавила: — А откуда ты знаешь?

— Она меня не очень-то любит, — его голос был совершенно спокойным, будто он говорил всем очевидные вещи. Но я не думаю, что все знали об отношении Кэр к Алану. — Я не думаю, что она рада нашему общению.

— Ответь мне, — чуть наклонив голову, начала я, — почему пришёл сегодня? Ведь ты недавно назвал меня мелкой букашкой, а теперь сам же навещаешь. Твои действия нелогичны.

— Ты всё ещё такая же букашка, — послышался его ответ. — Только теперь я разглядел крапинки.

— К-крапинки? — от удивления я начала заикаться.

— Знаешь, ведь банан с наклейкой гораздо вкуснее, чем без неё.

       Мы молчали ещё некоторое время. Я старательно обдумывала его слова. Можно ли считать их комплиментом? Или это показатель его самовлюблённости, раз всех людей он ставит под одну планку? Это из-за его происхождения? Проделок графа?

       Я покачала головой, отгоняя эти ненужные мысли. Какая мне разница, что сделал тот самый граф, это было несколько столетий назад. Теперь в их семье всё иначе, и вряд ли сам Алана не может присутствовать где-либо в последний день месяца. Впрочем, у меня будет много времени узнать это, возможно, мне скоро представится такой шанс.

— Не волнуйся насчёт этого. Твоя сестра любит тебя, и скоро смирится с нашим общением, — вновь продолжил тему Алан. — И я советую тебе помириться с ней.

       Осталось добавить «иначе будет поздно», и предложение станет по-настоящему драматичным. Однако Алан ничего не добавил, вновь замолчав, то ли ожидая от меня ответа, то ли наслаждаясь пребыванием на моём прекрасном дереве.

— Я помирюсь с ней, — сказала я, — только тогда, когда она начнёт считаться с моим мнением, а не пытаться мною командовать.

— Этот кулон тебе очень идёт, — в голосе Алана звучала улыбка. — Она просто завидует.

— Откуда…, — я замолчала, хорошенько обдумывая его возможный ответ, — впрочем знаешь, мне всё равно!

— Это правильно, — согласился парень. — Наплевательское отношение к моей персоне — единственное, что я хочу от тебя видеть.

— Мне не наплевать! — яростно воскликнула я. — Просто ты постоянно всё знаешь, а объяснять вряд ли захочешь, поэтому и спрашивать бесполезно.

— Ты такая логичная, букашечка, что я счастлив разговаривать с тобой.

       Я задрала голову, возмущённо воззрившись на улыбающегося Алана. Он был явно доволен собой, чего не сказать обо мне. Я чувствовала себя подавленной, потому что не он хотел делиться со мной своими источниками. Вдруг у него умные родители? Вдруг он читает мысли? Вдруг он знает какой тайный сайт в Интернете, которого не знает никто?

       Когда-нибудь я это узнаю.

— Вен, — послышался голос Алана. Он раньше никогда не называл меня так, поэтому я сосредоточилась на его скромной персоне, подняв голову, — что бы ты делала, если бы жить тебе осталось…не знаю…месяца три?

— А ты знал бы об этом?

— Допустим.

— Тогда я бы попросила тебя быть со мной помягче, — он перевёл на меня недоуменный взгляд, встретившийся с моим, спокойным и задумчивым. — Наверное, я бы не говорила об этом своим родителям, хотела, чтобы все исполняли мои желания, жалели и обращались с нежностью.

       И к чему эти вопросы?

— А если бы ты должна была умереть не от болезни, а от человеческой руки? — Алан продолжал задавать пугающие и бессмысленные вопросы. — Когда-нибудь, в одном из других миров, ты бы простила этого человека?

— Зачем ты спрашиваешь? — искренне удивилась я, смотря на его сосредоточенное серьёзное лицо, без какой-либо тени насмешки.

— А почему бы не спросить? — он попытался улыбнуться, но вместо реального изгиба губ дрогнули лишь их уголки.

— Алан…, — я вспомнила обо всех моих тревожных снах, об «альтер-эго» этого сидящего на ветке парнишки, предупреждающего меня об опасности, о маленькой девочке, тянущей ко мне руки, о её кроваво-красном платье, о моём страхе перед ней и волнении Алана, заметном в почти чёрных глазах. — Мне что-то угрожает?

— С чего ты взяла? — уже более легкомысленно сказал он. Ему почти удалось сделать непринуждённый вид, я чуть ли не поверила. Главное в этом предложении слово «чуть».

— Мои сны, твои слова, та девочка…

— Девочка? — перебил меня он возбуждённым голосом. Я, испуганно вздрогнув, кивнула.

       Он спрыгнул с ветки, мгновенно сократив расстояние между нами, фактически вжав мою спину в дерево. Его яростный, граничащий с безумием, взгляд, был готов метать молнии. Я видела многие выражение на его зачастую безэмоциональном лице, но такое показалось впервые. Быть может, эта злость представляла собой настоящую сущность Алана — безумное животное, подчиняющее всех на своём пути. Как ни печально было признавать, но ему удалось сломить и меня, и я не чувствовала себя здравомыслящим независимым существом в его присутствии. Я старалась изо всех сил, однако одного его взгляда хватало, чтобы всё внутри меня сжалось и согласилось подчинятся любому приказу, которых и вовсе не было, но почему-то я была готова к ним.

— Что за девочка? — сосредоточенно и тихо спросил он.

— Это…это…, — я не могла подобрать слов, так сильно напугало его близкое присутствие, всплывшие в сознании картины пережитого. Вдруг это ненормально? Вдруг я — ненормальная? — Она совсем маленькая и, мне кажется, она хочет меня убить.

       Смешок с коротким выдохом врезается в моё лицо горячим воздухом, и я раздражённо хмурюсь, не понимая этой реакции. Не знаю, стоит ли бояться девочки по-настоящему, но она внушала недоверия и под её взглядом жить было некомфортно.

— Как эта девочка выглядела, букашка?

       Я проигнорировала последнее слово, на которое вообще можно было бы обидится, и спокойно ответила на его вопрос. С описанием портрета маленькой десятилетней девочки брови Алана всё больше надвигались на глаза, что под конец готовы были закрыть эти чёрные дыры от внешнего мира, но всё-таки не сделали этого.

— А ещё я видела тебя, Алан, — вдруг сказала я, сама того не ожидая. Эти слова словно кто-то выпихнул из моего сознания. Они давно катались по языку туда-обратно, и тут выпрыгнули наружу, как блохи с шерсти кошки на её дружелюбного приятеля-кота.

       Парень не отводил от меня взгляда, ожидая продолжения. При этом он не был сильно удивлён или взволнован, будто заранее зная о моих словах. Это не было для меня большим открытием, я знала, что он хочет, чтобы я говорила дальше, поэтому я решила рассказать всё, что произошло со мной за последние дни.

       Не знаю, когда он стал для меня ближе Кэрри.

       «Альтер-эго» Алана я видела лишь два раза, но его образ настолько въелся в память, что выудить его не составило огромного труда. Парень, стоящий передо мной, всё также непростительно близко, внимал моему рассказу со стальным раздражающим спокойствием, я всё ждала, когда хоть одна эмоция промелькнёт в его глазах, но они были сосредоточены и черны, как ночь, не дающие шанса разглядеть в себе что-то непозволенное.

— Он называл мне какое-то знакомое имя, но я совершенно его не помню. Он умолял меня простить — ты умолял меня простить, — и просил меня беречь себя. Плакал кровавыми слезами, звал меня по имени, словно я была далеко, а не в двух шагах, качался из стороны в сторону, шептал что-то непонятное. Я боюсь того, что ждёт меня в будущем!

       Ну вот. Я сама признала это, так что нечего удивляться, если вдруг Алан ткнёт меня этим в лицо, мол, сама же признала, что боишься, так что пожинай плоды! Впрочем, его лицо не изменилось, лишь уголки губ слегка приподнялись, и он немного отстранился от меня. Теперь его дыхание не было таким горячим, а более тёплым и объёмным.

— Самый главный минус людей — страх, — сказал он, беря мою руку в свою. — Но тебе не нужно бояться, Венди.

       Его рука была тёплой и влажной, что контрастировало с холодом моей ладони. Я чувствовала себя беззащитной и затравленной, как маленький ребёнок, слушающий ежедневные родительские крики за стеной. Страх стал приятным сожителем в его маленькой душонке. Его разнообразием, успокоителем, другом. То же произойдёт вскоре и со мной, если я не смогу убедить себя в том, что маленькая девочка во снах не существует.

       Я смотрела в его глубокие глаза, понимая, что я…я верю ему. Человеку, которого я знаю чуть больше месяца, который помог мне однажды, донеся до медпункта, который ходил ко мне рисовать плакат, который навестил просто так, под глупым предлогом. Я видела в нём друга и, если он не был таковым, то я хотела сделать всё, чтобы он им стал.

— Алан, расскажи мне о графе Доноване, — попросила я.

       Он отпустил мою руку, отвернулся и подошёл к пруду, смотря на манящую водную гладь. Он долго молчал, я подумала, что он уже забыл, что я обращалась к нему, но тут он медленно начал говорить, будто перехватывая закончившуюся мысль новой, только что появившейся, голой и необдуманной.

— Граф Донован был обычным психом, убившем собственную жену, заподозрив её в измене. Он разорвал её своими руками, — он развёл руки, словно они были крыльями и могли помочь взлететь. Этим движением он будто показывал, что эти руки хранили в себе желание тех больших графских ладоней, и тоже могли совершить что-то ужасное.

       «Прекрати, Вен, » — приказала я себе.

       «Ты права, Вен, « — тут же раздался чужой голос в моей голове, и я тут же вздёрнула её, думая, что столкнусь со взглядом Алана, виной которого были помутнения моего рассудка, но он всё также стоял спиной, не зная, что я слышала, что сейчас держусь за голову, не веря в реальность происходящего.

       Несколько секунд я прислушивалась к своим ощущениям, ожидая второй волны, но всё было тихо и спокойно, поэтому я прислушалась к Алану:
-…на крик пришла служанка, но девушку уже нельзя было спасти. Недоношенного младенца граф извлёк голыми руками. Если бы не вмешались деньги, этого психа точно упекли бы в психиатрическую лечебницу. Но он остался воспитывать сына.

— А что насчёт его необычных способностей? — поинтересовалась я. — Его умению схватывать всё налету, его присутствие дома в последний день любого месяца? Его сила, острый ум?

— Это всё гены, — отмахнулся Алан и загадочно добавил: — Всё это есть и у меня, букашка.

— Ал…, — я хотела выразить своё возмущение, но тут услышала лязг шин за воротами. Кажется, мама вернулась домой.

— Прости, но мне нужно идти, — он подошёл ко мне и по-доброму улыбнулся. — Она тоже не в восторге от нашего общения.

— Я знаю, но…

— До встречи в школе, букашка. Я буду тебя ждать, — его губы легко коснулись моего лба, и в следующую секунду Алан уже перемахивал через забор, как будто преграда была для него вообще несущественной.

       Я стояла на месте, не в силах сдвинуться, пока мама не открыла ворота и не увидела на меня. Она махнула рукой, но я не ответила, таращась на её маленькую фигурку на фоне этого огромного мира. Обычный человечек, ничего не сделавший за свою долгую жизнь. Много таких, как она? Я думаю, да.

       Наконец, силы вновь вернулись бурным потоком энергии, и я сорвалась с места. Мама не была готова к крепким объятиям, и чуть не повалилась на землю вместе со мной, но устояла. Она рассмеялась, обнимая меня в ответ, и в эту минуту я чуть не расплакалась из-за раздирающих изнутри чувств.

       «Мама, — хотелось сказать, — меня поцеловал Алан Донован, —, а после добавить: — Предок того самого графа Эдварда Донована, разорвавшим свою жену голыми руками».

       А что, если он и сам такой же долбанутый, как и его предок? Если с головой у него не в порядке, но это скрывают благодаря деньгам его родителей? Он же мог с лёгкостью скрыть это, просто наврав мне о своей биографии. На обычного мальчика он похож не был, но и на сумасшедшего — тоже. Как их различить — я не знаю, но думаю, сердце обязательно поможет мне разобраться. Хотя, как известно, сердце — орган вообще предательский.

— Ты почему в такой лёгкой кофточке? — спросила мама, чуть отстранившись от меня.

       «Я не знаю, Алан и вовсе был в футболке,» — подумала я, а вслух же ответила:

— Я услышала, как ты подъезжаешь, и решила выбежать и встретить.

— Ты очень холодная, — подметила моя родительница. – Иди, выпей чаю с мёдом.
Я скривила крайне говорящую мордашку, но маму это не пробило, и она чуть ли не пинками погнала меня на кухню, где мы почти не разговаривали. Она с тревогой и заботой смотрела на меня искоса, а я думала о семействе Донованов, с представителем которых мне посчастливилось сдружиться.

       Впереди меня ждали трудные времена, о которых я пока и подозревать не могла.


***


       Алан Донован сидел на кровати в своей большой просторной комнате. Ночь простиралась за раскрытыми настежь окнами, холодный ветер беспощадно трепал занавески, но Алану было всё равно. Такие, как он, не болеют, только изредка и только простудой.

       Он думал о рыжеволосой букашке. Такой же, как и остальные, только в крапинку, а значит, более привлекательной, интересной и захватывающей. Он без труда мог читать все её мысли — в этом она была такой, как и большинство представителей её расы, — и в нужное время вставлять правильное слово, чтобы создать подходящий эффект. В отличие от многих, душа букашки представляла собой лёгкий беловатый туман, невероятной мягкости и продолжительности. Такие души были особенно вкусными, и Марте невероятно повезёт, когда она завладеет её телом. Сосуды, в которых помещены ТАКИЕ души, гораздо более выносливы и смогут вынести Перемещение.

       Все её мечты были сокрыты тоже, но Алану нужно было лишь чуть-чуть поднажать, чтобы добраться до них. Букашка не особо-то их и прятала, но всё-таки не выставляла на вид. Она разрывалась от разнообразных мыслей, начиная от «Алан такой красивый», «Кэрри вчера ушла в заманчивой блузке» и «Мама приготовила вкусный пирог, надо запомнить рецепт и попробовать самой», заканчивая чем-то вроде «Зачем я живу, если ничего не умею, если не радую родителей так, как Кэрри?», «Новый параграф по физике дался мне особенно легко, по-моему, я заболеваю», «Как Алан может угадывать мои мысли, знать, чего я хочу от него? Возможно, он ТОТ САМЫЙ человек?..»

       Нет, он не был ТЕМ САМЫМ, хотя, смотря, что она подразумевает под этими словами. Если она имеет в виду вестника смерти, проводника по дрожащему мостику, на другом конце которого ждал человек, навсегда запечатавший её душу, то да, он был ТЕМ САМЫМ. Но она вкладывала в эти слова совсем иной смысл, что-то, что простаки вроде неё называют ЛЮБОВЬЮ. Что-то такое, чего не существует в привычном мире Алана, где сходятся лишь для того, чтобы получить плод, обладающей большей силой и умом, чем родители. Если ты родился слабым, если ты родился глупым, то у тебя пятьдесят процентов на то, что тебя кто-нибудь выберет. Если ты и глупый, и слабый, то придётся смириться с одиноким прозябанием до конца своих дней.

       Алану повезло, он был плодом отличных родителей, и мог продолжить их линию, если найдёт достойную партнёршу. Для этого ему придётся вернутся в родной мир, где нет понятия «дня», «любви», где букашек, вроде рыженькой, презирают, ненавидят, используют, как еду, сосуды, или рабов.

       Алан, конечно, собирался когда-нибудь вернуться, но пока именно в его руках лежала обязанность заботится о своём далёком предке. Его иссушенное тело, исполосованное морщинами, сейчас лежало в подвале особняка Донованов, ожидая новой порции еды — человеческой души, либо очень — просто непростительно — грязной, либо идеально — по-ангельски — чистой. Что-то среднее старика никогда не радовало и, получая возможность ходить вновь, он принимался яростно мстить тому, кто накормил его невкусной едой.

       Алан кормил его на протяжении тридцати лет. Процедуру нужно было проделывать в течении одного месяца, чтобы не возникло подозрения среди букашек, и, качество душ влияло на время, которое предок проводил «свежим». Рано или поздно тело опять иссыхало, начинала течь чёрная кровь из носа и ушей, и нужно было снова разыскивать что-то особенно вкусное.

       У Алана был мужчина, которого он собирался скормить. Уже неделю он находился в подвале особняка, в соседней комнате с предком. Он сидел, прикованный кандалами к стене, и требовал освободить его, с каждым днём всё более вяло. Сейчас, стоило Алану войти в его комнату, пленник поднимал на него покрасневшие большие глаза, и опускал голову, будучи готовый ко всему. Иногда Алан питался его кровью, чтобы держать себя в тонусе, но редко, чтобы оставить предку всё самое лучшее. Прогнившая чёрная душонка детоубийцы, такая точно понравится любому загибающемуся демону. А ведь возраст демона настолько преклонный, что силы истрачиваются намного быстрее, чем у молодняка.

       «Время пришло, « — тихий скрежет ворвался в черепную коробку, и Алан поморщился, настолько неприятно было чужое вмешательство, однако с предком всегда было так: он не считался с чьим-либо мнением, призывая родственников быть покровителями его тела, будущим источником силы семьи Донованов. Алан знал, что может лишиться всего, если убьёт предка, но пока не было достойного, кто бы толкнул его на это.

       Он поднялся с кровати и отправился к шкафу. Правила говорили о надобности надевать чёрный костюм и белую рубашку — как у спецагентов, — и убирать волосы в хвостик. Именно поэтому все «кормильцы» носили длинные волосы.

       Придирчиво осмотрев своё отражение, Алан удовлетворённо кивнул. Ни один он доволен своим внешним видом, об этом говорили назойливые мысли одноклассниц и мимопроходящих девиц, чьи восторженные вздохи можно было услышать и не обладая сверхъестественными способностями. Чёрные непослушные волосы сейчас были аккуратно собраны сзади, а бездонные глубокие глаза не выражали ни единой эмоции.

       Алан вышел в коридор, закрыв дверь за собою. Если Марта ещё раз проберётся внутрь без его разрешения — девчонке не поздоровится. Конечно, именно она распоряжалась семьёй — Аланом и его двумя братьями, —, но существовали некие правила, которые Марта не должна была нарушать. Алан был страшен в гневе, а сестру он терпел только потому, что она была необыкновенна сильна для столь маленькой девочки, и могла послужить достойным оружием в нужных руках.

       Марта лишь однажды проникла в его комнату, и после этого её запах очень долго летал в воздухе, и никак не хотел уходить, но Алан с ним справился.

       Сейчас он спускался по лестнице вниз, очищая голову от надоедливых мыслей. Парень прекрасно осознавал, что предок может пролезть в его черепную коробку и найти нужное в многочисленных ящичках. Конечно, он делал так крайне редко, потому что в семье Донованов к Прародителю было особое отношение, и все тайны становились явными в той большой комнате, в которой он прозябал.

       Вскоре Алан оказался перед большой деревянной дверью. Он уже слышал запах своего предка — старая пыльная бумага. «Осталось недолго, » — парень отправил послание и дёрнул дверь на себя.

       Внутри простиралась почти полнейшая тьма, её нарушал лишь маленький источник света, стоящий в углу. Прямо перед Аланом, у стены, сидел скрюченный темноволосый мужчина, с исхудалым уродливым телом и выпирающими костями, к чьей лодыжке прикреплялась толстая цепь. Он не поднял головы, услышав шум, и не сделал этого даже в тот момент, когда высокий парень навис над ним, как фонарный столб над влюблённой парочкой.

— Эй, — низкий голос Алана врезался в уши мужчины и, подняв голову, тот хотел было закричать, но не смог, захрипев, как собака, — тебе пора уходить.

       Надежда промелькнула в светлых наивных глазах, но тут же боязливо затаилась. Пленник не был глупым, и прекрасно осознавал, что из тёмной комнаты не выбраться живым.

       В подтверждении его мыслям Алан вытащил из-за спины нож и вонзил его в плечо мужчины. Тот закричал, попытавшись вырваться, но, будучи прижатым к стене, не смог пошевелиться.

       Алан наслаждался его дикими животными криками, нанося новые удары. Дёргаясь, мужчина плевался кровью, которая текла из носа и рта, и из многочисленных ран. Он цеплялся за жизнь с последними истекающими силами, вот-вот готовый проиграть смерти.

       Вскоре всё закончились. Алан стоял над трупом мужчины, собирая остатки измученной души в высокий контейнер цилиндрической формы. Голос в его голове поутих, ожидая. Красивое в прошлом лицо парня было испачкано кровью, и теперь представляло собой маску ужасного существа: торчащие из-под верхней губы клычки, полностью почерневшие глаза, без какого-либо намёка на белок, вереницы трещин, как на обгоревшей коже.

       Алан по привычке провёл пальцами по горячей металлической цепочке, испачканной кровью, как и часть волос, и поднёс контейнер к свету. Внутри едва виднелись белеющие сгустки, похожие на облачка. На самом же деле они представляли собой душу умершего мужчины.

       Алан вдруг понял, что чувствует себя гораздо лучше, чем до убийства. Так было всегда, ритуальный нож словно давал ему силы жить дальше. Однако оставаться в тюремной камере надолго не стоило, она могла пропитаться его запахом, а пахнуть в ней должно было только кровью и экскрементами.

       Парень закрыл за собой дверь. Теперь комната могла отдохнуть от криков и бесконечных слёз. Меньше чем через месяц в ней снова поселится какой-нибудь бедняга, чья жизнь закончится точно так же, как и жизнь мужчины, душу которого Алан держал в контейнере.

       «Я жду».

       «Хватит!».

       Алан пошёл вперёд по коридору, к высокой арке из красного дерева. Парень уже видел выстланный тёмным кафелем пол, шаги по которому отдаются загадочным многозначным эхо. Видел, как появляется высокий мраморный алтарь с многочисленными выбитыми узорами дрожащей рукой мастера, который жил так давно, что уж точный год и не вспомнишь. Видел исхудалое тело, лежащее не нём, его трепещущуюся грудь, испускающую последние вздохи. Видел седые разметавшиеся волосы, худые руки с обвисшей кожей и заострёнными когтями, мешковатый костюм, валяющиеся на полу ботинки, слетевшие с иссохших ног, под морщинистой кожей которых проглядывали вены.

       Чёрные радужки глаз метнулись к подходящему высокому парню, чьё лицо было ужасающе уродливо, Прародитель попытался улыбнуться, но был столь слаб, что не смог сделать над собой столь сложное усилие. Он внимательно следил за тем, как Алан бросает на пол нож, с звоном хрусталя ударяющийся об пол, как берётся за контейнер обеими руками и нарочито медленно откручивает крышку. Предок открывает рот, ранки на потрескавшихся губах тут же начинают кровоточить, и делает жадный глоток воздуха, словно собираясь умирать.

       Алан не ждёт, что его начнут молить, и открывает крышку. Наружу устремляются беловатые облачка. Они собираются над головой Алана, распространяясь во все стороны, и медленно начинают оседать. Предок дышит чаще и глубже. На глазах его кости покрываются упругой кожей, одежда вновь наполняется плотью, глаза наливаются той же чернотой, что и у Алана, вырастают клыки, а седые волосы приобретают угольный цвет.

       Парень поставил контейнер рядом с собой, а когда вновь разогнулся, на мраморном алтаре сидел привлекательный мужчина. На вид ему было лет сорок, и от человека его отличали только чёрные глаза.

— Ты долго мешкал, Алан, — прохрипел он.

— Знаю, — спокойно ответил парень, ничуть не дрогнув от уверенного озлобленного тона. — У меня были причины.

— Ты неуважительно относишься к тому, кто дал тебе силы, — мужчина покачал головой, растянув губы в улыбке. — Это мне в тебе и нравится.

— Спасибо, — Алан старался быть предельно кроток в разговоре с Прародителем.

— Марта сказал мне, что собирается сменить тело.

— Да.

— Кто та девчонка?

— Венди Уайт, моя одноклассница.

— Уайт? — переспросил Прародитель. В его голосе звучали нотки удивления, что передалось и к Алану. Он повторил имя рыжеволосой букашки. — Та мертворождённая девчонка?

— Нет, — Алан уставился на кровь на своих пальцах, уже утерявшей былой острый запах. — Мёртвой родилась её старшая сестра, Кэрри.

— Память ни к чёрту, — прохрипел Прародитель, нахмурившись. — Помнится, я обещал забрать душу Венди за то, что её родители сломали моё проклятие.

       Алан кивнул.

— Эта Венди…рыжая?

       Парень повторил движение вновь, косясь на небольшую фотографию, стоящую на алтаре, рядом с тем местом, на которой раньше покоилась голова Прародителя.

— Она похожа на Малярию? — прочитав мысли своего потомка, спросил мужчина.

— Кэрри похожа, — тихо ответил Алан. — Венди другая. Она с крапинками.

— С крапинками? — переспросил Прародитель.

— Удивительное создание, — парень развернулся на сто восемьдесят градусов и поспешно удалился из комнаты своего предка.

       А тот ещё долго смотрел на фотографию красивой смуглой девушки с копной рыжих волос, а с губ ежесекундно слетало имя из четырёх слогов.


5. Группа «Преданные»

       Пятого октября я снова вернулась в школу. Это была пятница, и учитель, встретив меня в коридоре, сразу же потребовал плакат, который я с радостью отдала. В понедельник их должны были вывесить на первом этаже. Я была уверена: он будет лучшим из всех!

       Добиралась до школы я на автобусе. Мама повезла Кэрри, а ехать с ней мне не хотелось. Мы до сих пор не помирились, и она всегда смотрела на меня так, будто я ужасно провинилась. Впрочем, я решила не обращать внимания на её выпендривания, сама заговорит первой, когда понадоблюсь.

       Линдси поймала меня перед уроками и предложила пойти к ней и порепетировать. Она напомнила, что я согласилась поучаствовать в закрытии Недели, и с хорошим голосом мне прямая дорога в группу, выступающей самыми последними.

       Согласилась я охотно. В моей жизни за последнее время произошло столько всего, что мне нужно было отвлечься хоть как-нибудь. Кэрри частенько бывала дома, мешая сосредоточиться. В голове с радостью обосновался Алан, о происхождении которого я думала ежедневно. Концерт казался мне единственным вариантом расслабления.

       Уроки прошли в спокойной, свойственной им, манере. Учителя мало спрашивали меня, помня о травме на физ-ре, за что я была им безмерно благодарна.

       Беверли была так рада меня видеть! Она вообще не отлипала от меня, рассказывала о проведённых в школе днях без меня, описывая всё яркими красками, о книге, которую она недавно дочитала, о фильме, который вчера посмотрела, о парне, с которым пойдёт гулять сегодня. В общем, мне было, чем заняться на переменах.

       Я старательно делала вид, что мне наплевать на присутствие Алана Донована, но он постоянно смотрел на меня, я чувствовала это и, оглядываясь, я убеждалась, что взгляд его чёрных глаз действительно прикован ко мне. Собственно, мне было наплевать. Говорить он почему-то не собирался, всё сидел за своей партой и что-то читал, а потом поднимал голову и глядел…глядел…

— Венди!

       Я вздрогнула, повернувшись на требовательный голос Беверли. Её тонкие чёрные брови почти сходились у переносицы.

— Я спросила, что за кулон у тебя?

— Папа подарил, — мгновенно выпалила я, извинительно улыбаясь.

       Ложь. Первая ложь для моей доброй подруги, которую она послушно впитала, словно губка. Восхищение заполнило её и полилось через край, когда я взяла бабочку в руки и начала показывать её всеми сторонами. Но, несмотря на многочисленные просьбы, я не позволила брать кулон в руки, потому что для меня он был слишком дорогим подарком.

       «Будешь ждать, говоришь? — я обернулась назад, следя за ленивыми пальцами Алана, бегающими вверх-вниз по цепочке. — Что ж, я снова здесь, но ты ведёшь себя так, будто ничего не было».

       «Подальше ненужные мысли, Венди, » — приказала себе сама, поворачиваясь обратно к Беверли.

— Сегодня идёшь репетировать к Линдси? — спросила она.

— Что? — чёрт, снова пропустила половину её слов.

       Укоризненно посмотрев на меня, девушка повторила:

— Говорю, что группа собирается у Линдси выбирать репертуар, и ты, по идее, должна быть там же, вместе с ними, ты же солистка.

— Что это за группа, у которой нет солиста? — поинтересовалась я.

— Они раньше просто играли. Музыка у них чёткая. Все ребята из параллели, думаю, они будут рады познакомиться с тобой.

— Ты их знаешь?

— Мельком, — Беверли ответила как-то не слишком охотно.

— Так ли это?

— Ну… я встречалась с бас-гитаристом. Его зовут Итон.

— Встречалась? — тут же встрепенулась я. — Что же случилось?

— Ничего, просто…, — Беверли несколько замялась. Было видно, что она не хочет говорить об этом, но я настаивала. Год назад я бы с удовольствием перестала слушать её, но теперь казалось важным знать как можно больше о людях, с которыми будешь иметь общее дело.

— Просто что?

— Мы расстались, — она оглянулась в поисках людей, которые могли бы смотреть на неё, — из-за одного не очень приятного случая.

— Измена?

— Что-то вроде, — Беверли улыбнулась без намёка на искренность. — Он прикрывался мной, чтобы никто не подумал о романе с его сестрой, который он вёл на протяжении нескольких лет.

— Ого! — присвистнула я. — И что же?

— Что-что? Я рассталась с ним, как только узнала о сестре, но ничуть не держу на него зла. Хорошо, что мы не зашли…слишком далеко.

— Это точно, — подтвердила я.

       Что ж, один представитель группы — некий Итон — решил позаниматься кровосмешением. Интересно, насколько далеко зашла эта парочка? Наверное, к Беверли за этим обращаться бесполезно, кажется, ей не нравятся разговоры про этот роман. Быть может, она действительно любила его, пока не узнала правды.

       «Она хотела покончить жизнь самоубийством, » - тихий голос, почти незаметный, но я всё равно обратила на него внимание и уставилась на Беверли невидящим взглядом.

       «Она хотела вскрыть вены, — нечто продолжало плеваться ядом в моей голове. — Но ей помешала мамашка, вовремя зашедшая в ванну».

       «Что за…, » — хотела было возмутится я, но передумала. Этот странный голос может быть мне на руку. Стоит ли выгонять его из моих владений, или всё-таки принять как гостя?

— Вен? — Беверли отвечала на мой неуверенный взгляд невероятно стойко, не ведая, о чём я хочу спросить и что узнала только что.

— Ты…, — выдавила из себя я и замолчала, стыдясь собственного голоса. Нельзя так. Лезть в душу к другим запрещено.

       «Но ты так хочешь…, « — снова этот сладкий шепоток в моём черепе. Ну что за ерунда? Я не подчинюсь какому-то голосу. Просто потому, что имею на всё своё собственно мнение.

       Беверли сменила спокойный взгляд на удивлённый и ласково потрепала меня по руке.

— Кажется, ты ещё не отошла от удара, — сказала она, улыбаясь.

— Три дня прошло, — автоматически ответила я. — Со мной всё в порядке, — добавила, уже почти придя в себя. — Просто порой кажется, что со мной кто-то говорит, прямо в голове.

— Такое бывает, — согласилась Беверли. — Мне вот часто слышится, будто меня кто-то зовёт, представляешь?

— Я думала, ты сочтёшь меня за психа и отсядешь.

— Все мы немного психи, Венди.

       Я промолчала.

       После уроков, как и задумывалась, мы с Линдси отправились к ней домой. Остальные члены группы должны были прийти позже. Как я узнала, они всегда репетировали в подвале у моей блондинистой подруги. Место в доме у неё было много, и она выделила место для них, и ничуть не пожалела, так как могла вполне честно прививать их к общественным мероприятиям.

       Сколько людей я узнала за один месяц, уму непостижимо. Раньше я старалась не вылезать из дома, чтобы не наткнуться на неприятелей, теперь у меня куча новых друзей, приятных общительных личностей, раскрывающих меня, как личность, видящих её во мне.

       Дом Линдси находился в той же стороне, что и мой, только был гораздо ближе к школе, почти в начале частного посёлка. Это было одноэтажное здание, необыкновенно широкое, с бассейном во дворе и огромной теплицей, которая сейчас пустовала. Линдси оставила ворота открытыми и повела меня в дом. Мой казался в сравнении с её маленькой хижиной лесника, хоть и имел два этажа. Было сразу заметно, что семья Линдси жила на широкую ногу.

       Девушка принялась заваривать чай на всю нашу компанию, а я пока отправилась осматривать дом. Прихожая уже представляла собой примечательное место. Мне не нравился горчичный цвет, но здесь он смотрелся вполне нормально. На стенах висели фотографии семьи Линдси: она сама, её родители — симпатичная, ничем не выделяющаяся, пара, — старший брат и младшая сестра. Фотографий было очень много: тут они на пикнике, там малявка идёт впервые в школу, здесь сама Линдси на праздновании своего шестнадцатилетия, в пышном розовом платье, как кукла Барби. Ещё были мистер и миссис Адамсон, будучи молодожёнами, потом с маленьким кульком на руках, с подросшим мальчиком и новым кульком, с тем же мальчиком, девочкой и ещё одной малышкой. В общем, обычная «сладкая» семья. Моя никогда не могла похвастаться таким количеством фотографий, здесь же, зуб даю, они хранят ещё несколько толстых альбомов.

       Гостиная была большой и соединённой с кухней. Линдси уже сидела на диване, смотря телевизор. А чай дымился на кофейном столике перед ней. Наверняка какой-нибудь травяной, которые обычно пьют в таких семьях. Я предпочитаю больше в пакетиках. А вообще, лучше кофе. Но кто меня спрашивал?

       Вдруг я услышала какой-то шум с улицы. Залаяла собака Линдси — Бульмастиф по имени Чак, не отгоняя недоброжелателей, а приветствуя давних знакомых. Девушка рядом со мной всполошилась и бросилась открывать, а я, чувствуя ужасную неловкость, пожелала спрятаться под столом, но понимая, как глупо буду выглядеть, осталась на месте.

       Вскоре раздались радостные голоса, не меньше четырёх, и я с уверенностью смогла заявить, что это дружки Линдси, которые будут со мной в группе. Точнее, в чьей группе я отныне буду солисткой. Мне так хотелось, чтобы они оказались нормальными ребятами, Боже, так хотелось! Поднявшись на ноги, я отправилась к окну на кухне, чтобы увидеть их до того, как они обратят на меня внимание.

       Это действительно было четыре человека, одетые в похожие куртки чёрных цветов. Среди них была одна девушка с очень длинными чёрными волосами, остальные же представляли собою мускулистых высоких парней, лица которых я пока не могла разглядеть.

       Линдси с минуту подержала их на улице, что-то обсуждая — наверное, меня, — а потом повела в дом. Я со скоростью света преодолела расстояние от окна до дивана и, когда компания вошла в комнату, я сидела, как приличная ученица, смотря телевизор с таким притворным интересом, будто там происходило что-то действительно важное.

— Венди Уайт, — представила меня Линдси, чем и привлекла моё внимание. – Вен, познакомься, — она поочерёдно представила ребят: — Итон Гольдман, Зак Харрингтон, Деббора, сестра Итона, и Кристоф Хейз.

       У Итона были короткие чёрные волосы, узкие глаза, будто вечно ищущие подозрительность, крупный, но ничуть не портящий, нос, тонкие губы, сейчас растянутые в усмешке, и острые скулы.

       Зак был самым низким из парней, но не менее мускулистым. У него были крупные черты лица, придающие лицу своеобразную изюминку. Он показался мне добрым и открытым человеком сразу же, в виду своей широкой и искренней улыбки. Его светлые волосы были неряшливо собраны в хвостик сзади, отчего он был немного (совсем немного!) похож на Алана. Мысли об этом я отбросила сразу.

       Деб была брюнеткой с выразительными зелёными глазами, которые подчёркивали длинные острые стрелки. Эта дама будто говорила «попытаешься поиграть со мной — убью», кажется, она подчиняла всех, с кем имела дело. По крайней мере, об этом говорил её макияж: эти стрелки, накрашенные красной помадой губы. Также у неё были проколоты уши в нескольких местах, и бровь. А из-за сапог на большом каблуке она была почти одного роста с Итоном.

       Так вот она какая, сестра Итона, которую он любит совсем не так, как маму или папу. Вот она, девушка, из-за которой Итон встречался с Беверли, разбив ей сердце. Та, из-за которой моя бедная подруга чуть не вскрыла вены. Неужели она тоже любит своего брата так, как любят друг друга муж и жена?

       Кристоф представлял собой русоволосого паренька с красивыми карими глазами, в которых виднелись зеленоватые прожилки. Он был одет теплее всех, и прятал нижнюю часть лица за шарфом в чёрно-белую клетку. Мне он кивнул, когда Линдси представила его и, сняв куртку и шапку, в шарфе прошествовал в комнату.

       Говорил он тихо и редко, но, по словам Дебборы, играл он превосходно, и цены ему бы не было, умей он нормально разговаривать. Парень это замечание проигнорировал, даже не посмотрев в сторону подруги, наверное, он уже привык к этому.

       Линдси попросила рассказать остальным немного о себе, «в том стиле, что в первый школьный день», и я послушно поведала компании о том, что люблю читать и менять обстановки, что, собственно, было полнейшей чушью. Никто из них не должен знать о моём прошлом.

— Классно, — сказала Дебби после того, как я закончила, —, но у нас есть более интересная новость для тебя.

— Мы называем себя «Преданные», и теперь ты одна из нас, — подхватил Итон.

       «Это что, какая-то секта?» — хотела спросить я, но вместо этого просто кивнула, чтобы никто из них не подумал, что я какая-то дикая.

— Надеюсь, что голос у тебя действительно то, что надо, — сказал Зак.

— Будь уверен, — съязвила я.

— Потише, крошка, я ничего плохого не имел в виду, — тут же отозвался парень, мило улыбнувшись, но меня этим не впечатлить, поэтому я просто промолчала, отвернувшись от парня.

       Линдси предложила перейти к репертуару, и все с радостью согласились.

       К слову сказать, чай был отвратительным, как я и думала. Мерзкое варево, которое я не стала пить, но подруге сказала, что он вполне ничего, просто мне не хочется пить. Линдси мне поверила — или сделала вид — и не стала настаивать.

       Я просидела у неё до самого вечера. За это время мы с ребятами успели сблизится. Ну как, сблизится, у нас оказалось несколько общих тем, вроде учёбы, музыки, прошлого. Оказалось, что Кристоф был настоящим меломаном, и он многое мог рассказать о своих любимых группах. Некоторое, например, я, поделился лишь любимыми песнями, и большего сказать не сумел. Вообще, молчала я больше других, так как всё ещё чувствовала неловкость от мало знакомой компании.

       После разговоров мы спустились в подвал. Все стены там были увешаны плакатами любимых групп ребят. У меня аж глаза разбегались, большинства я и знать не знала! Ребята быстренько рассказали о своих кумирах-вдохновителях, и, собственно, разбрелись по подвалу в поисках инструментов. Пока я внимательно следила за ними, Линдси объяснила, что недавно убиралась здесь и разложила всё по своим местам. Теперь же она с умилением следила за членами группы «Преданность», обыскивающих подвал с полнейшей невнимательностью.

       Потом мы приступили к репертуару. Линдси предложила спеть что-то романтичное, Зак — сумасшедшее, Деб — медленное, Кристоф — быстрое, Итон — чтобы в промежутках можно было «подвигаться», я — чтобы спеть и уйти. Из-за наших разногласий выбирать пришлось долго и упорно. В конце концов, мы остановились на трёх песнях: группы AC\DC (Back in Black), Arctic monkeys (Knock A Door Run) и Poets of the Fall (Sorry Go 'Round). После ребята попытались наиграть мелодию, что получалось у них не совсем хорошо. Мы же с Линдси сидели и смотрели на их старания, иногда переговариваясь и шутя над тем, как забавно они выглядят. Линдси держала в руках мои распечатки со словами, которые пока не были нужны.

       Через полчасика мы приступили к репетиции. Довольны собой мы, конечно, не были, так как первый блин почти всегда комом, но Линдси убедила нас, что всё в порядке, и вместе мы звучим «просто великолепно», а если потренироваться так вообще «зашибатенько будет».

       Под конец я совершенно вымоталась и разочаровалась в себе. Казалось, что мой голос звучит совершенно некрасиво в компании с прекрасной музыкой, рождающейся из-под их пальцев. Конечно, ребята, как могли, успокаивали меня, и я старалась делать вид, что всё в порядке, но себе пообещала хорошенько порепетировать вечером.

       Линдси предложила нам перекусить, и мы снова отправились на кухню. Там ребята расположились и стали переговариваться меж собой, я же молчала, не в силах говорить, горло болело.

— У тебя всё хорошо, Вен? — послышался заботливый девичий голос.

       Повернув голову, я увидела перед собой Дебби, с улыбкой смотрящую на мою усталую физиономию.

       Пожав плечами, я вновь приложилась к кружке кофе в своих руках.

— Как ты планируешь добираться домой? Уже слишком поздно.

— Ну…, —, а ведь я совсем об этом не подумала, — пешком, конечно, как иначе-то?

— Мы бы смогли отвезти тебя, — предложил Итон, — если согласишься ютиться в маленькой машине родителей Кристофа.

       Я вежливо отказалась, будучи уверенная, что смогу добраться пешком, хоть и идти мне надо было минут двадцать. Кажется, брат с сестрой подумали о том же самом, потому что Итон тут же обратился к Заку, предлагая ему проводить меня до дома. Тот согласился, пускай и без радости, чем разжёг внутри меня неприятный огонёк.

— Знаешь, можешь не утруждаться, — вспылила я, сложив руки на талии.

       Недовольное выражение моего лица вызвало у Зака улыбку, однако она меня совершенно не задобрила, а лишь подзадорила.

— Нет, я серьёзно, чего ты улыбаешься? Между прочим, я и сама справлюсь, мой дом недалеко.

— Тогда проблем вообще нет, — ответила Зак, откровенно радуясь.

— Вен, всё в порядке, он просто выпендривается, чтобы его поупрашивали, — Дебби предприняла попытку меня успокоить, но у неё не вышло.

— Тебя никогда не заставляет!

— Успокойся, Венди, — кажется, парнишке не нравились наезды с моей стороны, но, честно сказать, мне было вообще наплевать.

— Придурок! — я вскочила и бросилась к двери, обуваться.

       Линдси выскочила за мной, попутно говоря о том, что я погорячилась и вообще неправа, но я молча застёгивала молнию сапога, сидя на одном колене и не слушая её.

       Потом подоспела Дебби, Кристоф и, наконец, Зак. Итон же даже не удосужился сказать мне одно доброе слово, оставшись сидеть на кухне и попивая чаёк. Впрочем, я на него не злилась, ведь сама поступила глупо, психанув, как трёхлетняя девчонка. Однако обратно отступать было поздно.

       Я уже гордо напяливала на голову шапку, когда Зак сдвинулся с места и плотно сжал кольцо пальцев на моём предплечье.

— Меня-то подожди, — сказал только, да таким голосом, будто ослушаться не представлялось возможности. Но, переборов себя, я дёрнула плечом, отведя взгляд, и попросила Линдси меня выпустить. Девушка послушно юркнула за дверь, а за ней — Кристоф.

— Перестань! — велела Дебби. Её глаза зажглись зелёными яростными искрами. Я увидела в ней командирша при первом взгляде, и теперь же была только больше в этом уверена.

       Замерев, я ждала от неё продолжение, но вместо девушки в разговор вошёл Зак.

— Слушай, — он казался ласковым и приторно-нежным, отчего меня невольно передёрнуло, — я не хотел показаться каким-то бесчувственным козлом. Что бы ты себе ни думала — я не такой. А ты теперь член нашей компании, ты такая же Преданная, как и мы, и должна быть верна нам до последнего.

       Почувствовав слабый укол сомнения, я кивнула головой, не найдя нужных слов. Хотелось сказать, что я не готова дать им точный ответ. Мне всего лишь нужно спеть на закрытии Недели английского языка, кто сказал, что после всего этого я останусь в их группе и продолжу хранить верность? Что вообще за сектантские уклоны?

— Я могу уйти, когда хочу, — рыкнула я в лицо Дебби, кладя свободную руку на ручку двери. — И я хочу сейчас! — в голосе промелькнули слезливые нотки, и Зак испуганно разжал стальную хватку. «Наверное, останется синяк, » — промелькнула мысль в голове.

— Конечно, но на неделю ты замкнута в нашем кругу, — загадочная и неуместная улыбка озарила лицо Дебборы, несколько напугав меня. Однако не позволив эмоциям взять вверх, я вновь повторила ранее сказанную фразу:

— Я могу уйти, когда захочу.

       И, распахнув дверь, выбежала на улицу.

       Первый снег маленькими хлопьями спускался с небес на землю, радуя меня своим присутствием. Землю уже немного припорошило, но я знала, что к завтрашнему утру от снега не останется и следа.

       Линдси помахала мне, увидев, что я приближаюсь, и, когда я остановилась подле неё, уперев руки в колени, озадаченно спросила:

— Что там у вас произошло? Ты выглядишь так, будто сейчас расплачешься.

— Не дождёшься, — я выдавила из себя слабую улыбку и распрямилась. — Я не собираюсь соглашаться на предложение Итона. И сама справлюсь, ясно?

— Я-ясно, — выдавила из себя опешившая от такого напора девушка.

— Так и передай, — хмыкнула я и хотела было ретироваться, но Линдси схватила меня за ладонь и осторожно сказала:

— Ты подумай хорошенько, и согласись на их условия. Нет ничего плохого в верности им в течении недели. Преданные очень трепетно относятся к этому вопросу. Они как одна семья.

— Я не хочу быть одной из них, — грубо ответила я, выдернув ладонь из её хватки, но не вышла за ворота, помедлила.

       Чьи-то руки сомкнулись на моих плечах, и, вздрогнув, я обернулась, увидев за собой Зака.

— Я всё-таки провожу тебя, милашка, — раздался его тихий, но уверенный голос, разозливший меня.

— Я тебе не милашка, — попытавшись вырваться, сдерзила я, чем вызвала лишь смешок со стороны парня.

— Пока, Венди, — промямлила моя блондинистая подруга, когда Зак вывел меня за руку за пределы территории Линдси.

       Мы долгое время шли молча, он не отпускал меня, будто опасаясь, что я убегу, но у меня и мыслей таких не было. Я знала, что он всё равно догонит, ведь спортсменка из меня так себе, поэтому спокойно шла рядом, чувствуя тепло его ладони. Было в этом что-то неправильное, отвратительное, но мне не хотелось бороться с этим теплом и врываться в холод первого снега. Какой бы чудесной не была эта погода, одета для неё я была слишком легко.

— Венди? — ну вот, снова этот раздражительный голос, Господи, ну почему именно он?

— Да? — вслух же ответила я, даже не поднимая головы.

— Над тобой правда измывались в детстве?

— Тебя действительно это интересует? — не поверила я.

— Угу.

— Что ж, это на самом деле так, мне незачем врать. Самое интересное, что теперь от этого не осталось и следа. Ну как…в детстве, на самом деле издевательства закончились только в этом учебном году.

       Он посмотрел на меня с жалостью, уголки губ дрогнули в попытке улыбнуться, но так и не изогнулись полностью, отчего стало как-то тревожно. Теперь не могу, когда меня жалеют, а этот парень именно этим и занимается.

— Я не собираюсь говорить тебе, как мне жаль, что рядом не было достойных людей. Но твоя сестра, наверное, действительно хороший человек, раз поддерживала тебя на протяжении всех этих лет. Ты, видно, сама знаешь, что делаешь…

— Да, это так, — я не дала ему договорить, но он и не обратил внимания на мои слова.

— …но не забывай, что ты не робот, и тебе нужны люди, которым ты сможешь доверять.

— Не набивайся ко мне в подружки, — хмыкнула я.

— И не думал, — ответил парень с лёгкой улыбкой на лице. — Просто не хочу, чтобы красивые девушки выглядели унылыми.

— Заткнись, а, — я уже во всю улыбалась. Комплимент удался, хоть и был старее мира.

— О’кей, — он сильнее сжал мою руку, но не до боли, а словно для того, чтобы чувствовать чужое тепло для собственного успокоения.

Я уже и не думала противиться.


6. Кошмары Кэрри

       Я стояла на первом этаже своей школы, смотря на десяток плакатов, развешанных на стене. Из-за ярких цветов рябило в глазах, но не мешало впечатлению. Столько слов, мелких деталей. Такое красивое оформление, что мне и не снилось. К слову сказать, наш с Аланом плакат смотрелся неплохо на фоне других, но и не был лучшим. По крайней мере, не для остальных. Если бы кто-нибудь спросил меня, я бы сказала, что мы постарались на славу, и лучшего придумать нельзя. Особенно уменьшенную версию нашей школы в правом нижнем углу, которую мы рисовали вместе. Здесь дрожащие линии, ведомые моей рукой, переплетались с его — ровными и яркими, и этот кусочек плаката нравился мне больше других.

       Я не могла избавится от одолевавшего меня волнения после утреннего разговора с мамой. Раньше она спокойно относилась к общению с Аланом, но перед завтраком вдруг решила серьёзно со мной поговорить. Часть её слов в моём сознании совсем не отпечаталась, но общий смысл уловила я неплохо. Взяв мои руки в свои, мама осторожно начала: «Ты знаешь, что я никогда не была против твоего общения с кем-либо, я всегда доверяла твоему выбору, но теперь, Венди, я вынуждена просить тебя быть осторожнее. Потомок графа Донована — опасная цель, ты для него как аппетитная наживка. Он не будет уважать твоих чувств, если ты вдруг позволишь себе влюбиться в него, а я знаю, что девочки твоего возраста именно это и испытывают к симпатичным мальчикам, — она сжала мои пальцы сильнее и горячо зашептала: — Ты очень симпатичная девушка, Венди, и я не хочу наблюдать за тем, как твоя красота увядает от безответности. Поэтому, пока не поздно, ты должна перестать общаться с Донованом. Теперь, когда вы закончили плакат, вас ничего не связывает».

       «Хорошо, мама, » — ответила я, однако глубоко в душе понимала: прекратить общение со столь интересным собеседником не выйдет. Именно поэтому я нагла соврала родительнице, чтобы она перестала беспокоиться.

— Действительно, получилось очень даже ничего, — услышала я знакомый низкий голос.

— Ага, — теперь я не испугалась внезапности, с коей он постоянно появлялся, и повернулась на голос, чтобы посмотреть в глубокие чёрные глаза. — Привет, Алан.

— Давненько не разговаривали, — он перевёл на меня ленивый взгляд и растянул губы в улыбке. — Прости меня за это, Венди.

— Ничего, — я ответила на его дружелюбный жест. — Теперь ты снова говоришь, — и поспешила перевести тему. — Из нас получилась неплохая команда.

— Верно, — на секунду в его глазах промелькнула еле заметная грусть, которую он поспешил запрятать внутрь себя как можно быстрее. — Кэрри тебе родная сестра?

— Да, — несколько опешив, ответила я. — А что?

— Не единокровная, не единоутробная?

— Нет! Алан, ты меня пугаешь! — воскликнула я, ошарашенно глядя на совершенно спокойное лицо с чуть прикрытыми чёрными глазами.

— Мне любопытно, — он пожал плечами. — Прости, если правда напугал.

— Прекрати извиняться, — смущённо промямлила я.

— Тебе не угодишь, — осклабился Алан.

— Зачем ты интересуешься моим семейным древом? Какая разница, родная ли Кэрри мне или нет?

       Он обеими руками схватился за мои предплечья и слегка встряхнул, будто приводя в себя. Я видела, как он изменился в лице, когда нажал на ещё не сошедший синяк от хватки Зака. Его брови почти сошлись у переносицы, и на мгновение он стал похож на пугающего монстра. Потом же всё прошло.

— О своих друзьях нужно знать всё, букашка, — наконец, промолвил он и быстренько удалился.

       Я осталась одна, думая о его словах. Небольшая иголка ревности вонзилась в сердце, и пока было неясно, как её вытащить. Вдруг Кэрри стала ему интересна, и с моей помощью он хочет выведать о ней как можно больше? Такое уже бывало. Помню, как её однокласснику, Джиму Смиту, я на протяжении нескольких часов рассказывала о предпочтениях своей сестры, чтобы он смог выбрать, что подарить ей на восьмое марта. Потом он так долго благодарил меня, что мой язык устал повторять фразу «Не за что».

       Алан же сделал это так, будто она ему совсем неинтересна. Но я-то знаю его, и могу с уверенностью сказать, что внутри него может таиться любой секрет. Может, уже сегодня вечером он пригласит её на ужин в дорогом ресторане, а она, вся такая раскрасневшаяся, красивая, в домашней одежде, даст своё согласие?

       «Прекрати, Венди, ты несёшь ерунду, » — подумала я, хмыкнув. Теперь плакат не казался таким уж красивым. Может, мама права, и стоит разорвать все связи до тех пор, пока я не влюбилась? Стоит ли послушать родительницу или действовать по велению сердца?

       Как же я запуталась!

       Я закатала рукав рубашки, вглядевшись в серое пятно на коже. Оно было уже нормального цвета, и не было так больно, когда к нему прикасались. Но я всё-таки не смогла сохранить нормальное выражение, когда Алан нажал на этот чёртов синяк. Теперь он загадочно удалился. Куда?

       Прозвенел звонок, и я отправилась в кабинет. Алан уже занимал свою парту, и я облегчённо выдохнула, увидев его. На какое-то время мне показалось, что он пошёл мстить моему обидчику, но что за ересь, ведь он даже его имени не знает. Поэтому я быстро успокоилась и теперь, видя его сосредоточенное выражение лица, поняла, что всё точно в порядке.

       Я вернулась домой во второй половине дня, немного прогулявшись с Беверли и Лэсси после школы. Линдси почему-то не захотела присоединиться к нам, оповестив лишь о том, что завтра новая репетиция. Я почувствовала себя неловко, вспомнив разговор с Дебби и Заком о преданности им на протяжении недели. Теперь мне не казалось правильным решением соглашение на вступление, но отступать было поздно.

       Какого же было моё удивление, когда в гостиной я обнаружила Кэрри. Она распласталась на диване, бледная и уставшая, с таким видом, будто не спала несколько дней.

       При виде её ослабевшего тела барьер внутри меня надломился, и я подскочила к сестре, упав на колени подле неё. Она, переведя на меня пугающе-водянистые глаза, слабо улыбнулась, и тогда я, судорожно сглотнув, проронила:

— Кэр, сестрёнка, что с тобой?

— Всё…хорошо…, — с трудом вымолвила она.

— Ты выглядишь ужасно, — призналась я, смотря на её пустое безэмоциональное лицо. — Я звоню врачу!

       Её пальцы слабо сжали мои, останавливая, и я подчинилась.

— Плохие сны, Венди, — прошептала она, смотря в глаза своим больным взглядом. — Я не спала всю ночь, всё время видела…

— Что ты видела? — спросила я, когда молчание показалось слишком долгим.

— Ты так кричишь, — Кэрри скривилась, будто я говорила действительно громко.

— Но я не кричу…

— Я вижу тебя, ты кричишь! — не согласилась она. Сестра будто совсем сбрендила. — Кричишь, как резанная, а я ничем не могу тебе помочь! Боже, Боже!

— Успокойся, Кэрри, — испуганно прошептала я, прижимаясь к её ладони. Её пальцы разжали мои и осторожно гладили подбородок. — Я прошу тебя, успокойся, я позвоню врачу и всё будет хорошо!

— Не надо никуда звонить, — хрипло попросила Кэр. — Ты уйдёшь и не вернёшься, начнёшь кричать, просить меня помочь! ..

— Кэрри, я здесь! — помахав перед её глазами, сказала я. — И со мной всё прекрасно, видишь, я не собираюсь кричать.

— Не уходи, — она провалилась в тревожный сон, её хватка ослабла, и я смогла уложить её руку рядом и пойти на кухню, чтобы покушать.

       Слова Кэрри не уходили из моей головы. Её сны очень похожи на мои, такие же страшные и ничего не значащие. В моём мире хозяином был Алан, в её – я. Это ведь ничего не значит?

       Решив удостовериться, я позвонила маме и рассказала о произошедшем.

— Завари ей чай из листьев мяты и корней валерианы, — сказала она так, словно истерики сестры — нормальное явление.

— Мама, она выглядит ужасно! — я откровенно плакала ей в трубку. — Она так напугала меня!

— Возьми себя в руки, Венди, — велела родительница. — Всё хорошо, просто кошмары вымотали её. Она с детства была к ним неустойчива, — и добавила уже более ласковым голосом: — Милая, с ней всё будет в порядке, не волнуйся. Я люблю тебя.

— И я тебя, — мой голос почти не дрожал.

       Однако оставшись наедине с собой, я снова поддалась испугу и разрыдалась, стараясь звучать как можно тише, чтобы не разбудить сестру. Ей нужно было поспать, в этом я была уверена, и мне не хотелось рушить волшебную грань сна и яви, на которой она левитировала.

       Подавив рыдания, я принялась заваривать чай для себя и сестры. Мне тоже нужно было успокоить нервишки. Но Кэрри проснулась лишь спустя час, и к этому времени я уснула, уронив голову на собственные руки.


***


       С самого начала она знала, что общение её сестры с Аланом Донованом — плохой знак, но ничего не могла сделать, чтобы прекратить это. Случилось то, чего она боялась — они стали очень близки, и с тех пор ей стали сниться странные сны, преподносившие отдельные неясные кусочки одной картины.

       Первый кусочек показывал её саму, будучи новорождённым младенцем. Испачканный кровью ребёнок на дрожащих руках матери. Женщина ласково звала её по имени, гладила по головке, покрытой мягким пушком, и просила больше не плакать, а она испуганно кричала, дёргая маленькими ручонками, сжатыми в кулачки.

       Кэрри кричала вместе с младенцем, метаясь по подушке в диком болезненном припадке.

       Потом громкий и грузный голос приказал ей остановится, и что-то изнутри сдавило её голосовые связки, заставив замолчать.

       Высокий темноволосый мужчина сидел на каменном алтаре, переплетя пальцы рук. Он улыбался, но в лице не было и намёка на доброту, лишь отталкивающая злая маска. Девочка вновь захныкала, но женщина, положив на её головку руку, заглушила приступы.

— Вы непомерно должны мне, — сказал мужчина, подняв глаза на стоящего рядом отца девочки. Тот выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание. Он кивнул головой, отчего рыжие прядки упали на глаза.

       Оба родителя выглядели такими замученными, уставшими, что казалось удивительным факт их появления в особняке. Но они были здесь.

       Следующая картинка выглядела более ужасающе: женщина, лежащая на кровати, с растрёпанными липкими от пота волосами, кричала от ужаса и боли, а мужчина у окна держал на руках маленького ребёнка с рыжим пушком на голове. Это была Кэрри Уайт. И она была мертва.

— Мы можем это изменить, — твёрдым голосом сказал мужчина.

       Женщина подняла на него заплаканные глаза, не в силах смотреть на мёртвую малышку, которой они придумали имя заранее. Она не понимала, почему её муж так спокойно ко всему относится, будто ничего не происходит. Не могла она и говорить, и он понял её без слов.

— Мы поедем к особняку Донованов.

       Ни для кого не секрет, что о них ходили разные слухи. Демоны. Колдуны. Убийцы. Но ни один, пустивший слух, не был уверен в нём наверняка. Все знали, что собака, зарытая во дворе Донованов, не простая, но никто не хотел раскапывать её.

— М…мы не можем! — женщина почти кричала сорванным из-за длительных родов голосом. Она в ужасе смотрела на испачканные в крови руки мужа, на которых болталось маленькое тельце, и от этого заходилась рыданиями снова.

— Мы сделаем это, потому что только они могут помочь.

— Они…они не з-з-знахари, — выдавила из себя женщина.

— Мы должны спешить, — мужчина не слушал её. Он уже направлялся к лестнице и его жена, собрав в кулак оставшиеся силы, приняла сидячее положение, пытаясь вытереть мокрые щёки. Но нескончаемые слёзы вновь накрыли сухие участки кожи, и, прекратив тщетные попытки, женщина попыталась встать. Слабые испачканные кровью ноги не выдержали, и она повалилась ничком, крича имя мужа изо всех сил.

       Спустя минуту она услышала, как хлопнула на улице дверь машины, и вновь собралась с силами, ползком передвигаясь к двери. Она не могла оставить мужа одного с мёртвым младенцем. Женщина должна была быть с ними, ведь она — мать. И эти мысли предавали ей сил.

       Она медленно преодолевала коридор. Мужчина послушно ждал её в машине, видя слабый силуэт через стеклянную вставку во входной двери. Он прекрасно понимал её, но был против присутствия. Как же мужчина был виноват перед своей женой, как жалел её, сгорбившись над мёртвым младенцем и роняя на похолодевшую плоть крупные слёзы.

       Вскоре машина тронулась, везя суженых и их мёртвое чадо в неизвестность. Никто из них не знал, во что выльется эта идея, но оба понимали, что за оживление младенца придётся заплатить дорого. Но они были готовы.

       За весь путь они не перемолвились и словом. Дождь, бьющий по стёклам машины, заглушал все мысли, женщина даже перестала плакать. Теперь её лицо было похоже на синюю маску мертвеца. Огромные мешки под глазами, уставший вид, слипшиеся тёмные волосы, ко всему прочему она чувствовала ужасную слабость в теле, но была уверена в том, что делает.

       Машина остановилась, и супружеская пара оказалась под крупным дождём. Особняк Донованов, расположившийся перед ними, казался пугающим тёмным местом, особенно в эту дикую для мужчины и женщины ночь с пятое на шестое июня. Но другого выхода оба уже не видели, им казалось ужасной мысль о похоронах своего ребёнка. Они хотели найти выход, ведь его нет только из гроба, а малышка, их маленькая дочка Кэрри, ещё не была там.

       Он первый двинулся вперёд, крепко сжимая её руку. Маленькое голое тельце было холодным и твёрдым, но мужчина был уверен, что ещё не поздно.

       Они вошли в открытые чугунные ворота и поднялись по каменным ступеням, остановившись перед высокой входной дверью.

— Ещё не поздно, — шепнул мужчина жене, но она отрицательно помотала головой, даже не глядя на ребёнка в его руках.

       Тогда он кивнул и позвонил в дверь. С минуту на той стороне было тихо, будто все жильцы давно спали, но потом послышались медленные шаги, а после — быстрые и громкие, и голос, принадлежащий молодому мужчине, приказал:

— Отойди, Рудольф, я сам открою!

       Щёлкнул замок двери, и она распахнулась, явив им дорого обставленный холл, часть которого загораживал симпатичный юноша лет двадцати, с белёсыми кудряшками по всей голове и глубокими глазами чёрного цвета.

— Чем я могу помочь вам? — спросил он без тени улыбки, но голос прозвучал вполне дружелюбно, что толкнуло мужчину на ответ.

— Моя дочь…родилась мёртвой.

— Чем я могу помочь вам? — повторил юноша.

— Прошу вас…, — горячо зашептала женщина, — я готова заплатить столько, сколько скажете, только оживите мою малышку. Сколько слухов ходит о вашей семье, сколько нелепых фактов… Прошу-прошу-прошу вас!

— Окажите хотя бы помощь, — мужчина указал на свою жену. — Она продрогла, на улице холод, а она только что родила. Мы мчались к вам на всех порах, надеясь, что вы сможете помочь.

       Юноша отступил, пропуская пару вперёд. Подоспевший неоткуда дворецкий увёл женщину на кухню, оставив представителя семьи Донованов один на один с измученным отцом.

— Ваш предок наложил проклятие на род Малярии Вольтер, — сказал мужчина уже более уверенно. — И только вы можете снять его.

— Проклятие? — одна бровь юноши насмешливо поползла вверх.

— Проклятие мертворождённого младенца, — подтвердил мужчина. — Первый ребёнок, если это не мальчик, рождается мёртвым. Это наблюдается у всех потомков сестры Малярии, в том числе и у меня. И только вы можете помочь.

       Юноша стоял, будто прикованный к одному месту, смотря то на мужчину, истратившего весь запас слов, то на мёртвую девочку в его руках. Он видел в ней талант, но не мог понять, какой. Может, это рисование или пение. Но если подпустить к ней Прародителю, то в будущем будет замечен талант во всех областях. Собственно, почему бы и не поразвлекаться? Много ли младенцев он оживлял? Парочку, и все девчонки из рода Вольтеров. Да и было это сто лет назад. Юноша уже тринадцать лет занимался кормлением предка, и знал, что тому иногда полезно прибегать к кровопусканию.

       Он кивнул головой и сделал знак, чтобы мужчина следовал за ним. Мысленно велев дворецкому привести женщину, он повёл её мужа с ребёнком в подвал, где цвёл и благоухал Прародитель, впитавший вчерашней ночью новой порции человеческой души.

       Мужчина молчал, послушно плетясь вслед за юношей. Он ни на секунду не усомнился в собственном решении, и сейчас был уверен ещё больше. Звук его шагов эхом распространялся по длинному коридору, ведущему к высокой арке из красного дерева. Кроме неё была лишь одна дверь, сейчас закрытая, и мужчина не хотел знать, что же она скрывает за собой.

— Мой мальчик, — раздался бодрый мужской голос, и юноша юркнул вправо, открывая мужчине с младенцем на руках высокого представителя Донованов. — Кто это с тобой?

— Это потомок Малярии Вольтер, — ответил юноша, — с мёртвым младенцем.

— Я вижу это, — Прародитель приблизился вплотную к мужчине, вдохнув привлекательный аромат его души. — Он хочет оживить свою дочь, не так ли?

       Юноша кивнул, и пускай он стоял за спиной Прародителя, тот всё равно увидел этот жест, и мужчина не понял, как именно.

— Мы готовы…

— Заплатить любую цену? — Прародитель поднял голову и обнажил зубы, продемонстрировав два клычка по бокам. — Меня зовут Эдвард, а вы, должно быть, отец этой чудной малышки, потомок Малярии?

       Мужчина кивнул головой.

— Я могу сделать вашу мечту явью, но вы должны знать, чего это будет стоить. Для начала мы дождёмся вашей дрожащей жены — постойте-ка, я, кажется, вижу её! — а потом обсудим детали.

       В комнате появилась невысокая женщина с тёмными волосами. Она не выглядела лучше с момента исчезновения, но теперь могла твёрдо стоять на ногах. Прижавшись к мужу, она вгляделась в стоящего перед ними человека (человека ли?), и всё внутри неё завизжало от ужаса, замолило уйти, но она стояла на месте, вцепившись мёртвой хваткой в самого близкого человека.

— О, миссис Уайт, вы как раз кстати, — Прародитель улыбнулся и ей, отчего мурашки пробежались по её нежной коже. — Только что мы с вашим мужем говорили об условиях, на основе которых будет проведено оживление вашей дочери.

       Она кивнула.

— Я смогу сделать это, но у вас никогда не будет других детей. И мечты о внуках тоже придётся закопать поглубже. Увы, но жизнью этой малютки вы затмите возможные жизни других, — и, помолчав, он загадочно добавил: — Вы всё ещё можете уйти и зачать нового ребёнка. Младенец родится живым, как пить дать.

       Он сказал это, однако все присутствующие знали, что пути назад уже нет. Прочитав отказ на их лицах, Прародитель протянул руки, и мужчина вложил в них малышку.

— Красивое дитя, — прошептал он, когда девочка оказалась в его власти, — знаешь ли ты, на что идут твои родители, чтобы вернуть тебя к жизни? Бедное мёртвое дитя никогда не познает радости материнства, вы ни за что не увидите внуков, но всё равно согласны?

— Пожалуйста…, — начала было женщина, но Эдвард с малышкой в руках небрежно отмахнулся от неё.

— Помоги мне, — сказал он, и рядом тут же возник юноша, перенявший из его рук ребёнка.

       Эдвард же поднёс руку к своим клыкам и разорвал кожу на запястье, которое после приложил к губам мёртвого младенца. Он бы непременно заплакал, вкусив отвратительно-горькой крови Прародителя, но молчаливо принял его, так как был мёртв. Родители смотрели на процесс с широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить хоть слово.

       После Эдвард поднёс палец другой руки к запястью, испачкав его кровью, и нарисовал непонятный знак на лбу младенца. Юноша и бровью не повёл, когда ребёнок в его руках дрогнул, будучи ещё не живым, но уже и не мёртвым.

       Тогда Прародитель начал шептать неясные слова на незнакомом паре языке. Они следили за своим ребёночком, кожа которого медленно приобретала персиковые оттенок. Румянец на щеках зажёгся столь неожиданно, что женщина чуть не потеряла сознание, но устояла, до боли сжав руку мужа.

       Потом раздался крик, с которым затряслась реальность Кэрри, и младенец, захлёбываясь кровью, открыл глазки. Женщина, расплакавшись, протянула руки к своей дочери, и Прародитель, потеряв к ней интерес, присел на алтарь, попросив у юноши бинтов.

       Третий же кусочек был совсем неясным. В нём семейная пара с младенцем уже покинули особняк, и юноша оттирал кровь с пола, пролившуюся мимо рта Кэрри Уайт. Прародитель сидел на каменном алтаре, с уже забинтованной рукой, и лениво следил за движениями потомка.

— Ты знаешь, что будет дальше, не так ли? — раздался голос Эдварда.

       Юноша поднял голову и чуть улыбнулся.

— Конечно, знаю, — и продолжил занятие.

— И что же? — полюбопытствовал Прародитель.

       Он удивился, как же развиваются его потомки. Сам он не имел дара предвидения, а вот его далёкий внук был в этом вполне успешен.

— У них родится ещё одна дочь.

— Но ведь я наложил проклятие.

— Да, но их любовь его победит, — юноша был уверен в своих словах на сто процентов. — У них родится дочь. Рыжая. Её будут звать…Викки…Венера…В…не знаю точно, но на букву «В».

— Что с ней будет дальше?

— Этого я не вижу, — юноша улыбнулся, не поднимая глаз.

— Ты всегда удивлял меня, Алан, — мужчина проследил за тем, как юноша распрямляется, держа в руках кровавую тряпку.

— Как и вы — меня, — ответил он. — Скажите, что заставило вас оживить младенца? Я до последнего был уверен, что вы откажетесь, просто поразвлечётесь с букашками. Проклятие — слишком маленькая цена за вашу кровь.

— Брось, мой мальчик, — Эдвард растянул губы в ленивой улыбке. — Я любил Малярию, и хочу видеть, как потомки расплачиваются за её грех.

— Любопытство — ужасный порок, — согласился юноша.

— Представь, как сильны будут их муки, когда, полюбив обеих дочерей, они лишаться второй из-за своей собственной ошибки. Кэрри жива благодаря мне, и я сказал им, что других детей им не видать, как и внуков. Они ослушаются меня, сломав проклятье, и тогда я принесу им такую боль, какая им и не снилась.

— Заберёте младенца?

— Нет, зачем мне младенец? Я подожду, пока эта таинственная «В» достигнет совершеннолетия, и заберу её душу.

       Потом Кэрри видела свою сестру, к которой подбирался ужасный монстр. Она кричала во всё горло и звала на помощь, но Кэрри никак не могла подобраться к ней, и поэтому кричала тоже. Она была лишь наблюдателем этой сцены, не двигаясь даже тогда, когда монстр хватал Венди и сжимал её плечи так сильно, что наружу устремлялись ручейки крови, а она смотрела на него умилительно-преданным взглядом, и позволяла делать с собой всё, что угодно.

       Кэрри понадобится много времени, чтобы сложить три кусочка в общую картину. Сейчас она забывает знакомые имена, просыпаясь, а видя лица родителей, не воспринимает их. Для неё центром этих снов является сестра, которой, по мнению Кэрри, грозила опасность.


***


       Я хорошенько встряхнула сестру, кричащую мне прямо в лицо. Спустя секунду, она открыла глаза, с непониманием воззрившись на меня. Молчание длилось недолго: вскоре Кэрри расплакалась и прижалась к моей груди, обхватив так, словно боясь моего ухода.

— Кэрри, милая, всё хорошо, — я пыталась успокоить её, гладя по вспотевшим волосам. Это рождало в голове какие-то плохие мысли. Неужели я выглядела так же, когда проснулась утром после первого кошмара с участием «альтер-эго» Алана? Нет, я помню, что чувствовала умиротворение, ощущала безопасность. Кэрри же…она выглядит ужасно перепуганной.

— Не умирай, пожалуйста, — борясь с рыданиями, прохрипела сестра.

— Кэр, — я отдалилась от неё, сжимая её горячие мокрые ладони в своих, — я отлично себя чувствую, видишь? Я жива.

       На мгновение она стала похожа на того Алана, которого я впервые увидела во сне. В тот самый момент, когда он посмотрел на меня, я увидела беспомощное выражение на его лице, и это ужасно напугало. Сейчас же точно так же выглядела Кэрри. Она уже не плакала, но была готова сделать это снова в любую секунду.

       Я быстренько заварила для нас чай и села рядом с ней на диван. Кэрри смотрела в одну точку, не реагируя на меня и не моргая. Мне было ужасно страшно за неё.

— Кэрри, — я не знала, слышит ли она меня, но решила, наконец, раскрыть перед ней все карты, — мне тоже снились страшные сны. Не знаю, насколько они ужаснее твоих и ужаснее ли вообще, но в них Алан предупреждал меня о том, что какая-то девочка хочет убить меня. Я даже видела её у нашего пруда, она такая красивая…, — я осторожно коснулась плеча Кэрри. — Впрочем, это не значит, что со мной действительно что-то случится, хотя, признаться, я очень пугалась при её виде.

— Алан предупреждал тебя? — только и спросила сестра, переведя на меня невидящей взгляд.

       Я лишь кивнула головой.

— Я видела его в своём сне, — прошептала она. — Он помогал оживлять младенца. Только почему-то у него были блондинистые кудри… И он умел видеть будущее. Он предсказал, что у этой мертворождённой девочки родится сестра, вопреки проклятью высокого черноволосого мужчины. Он даже сказал первую букву имени, только я её не помню.

— Кажется, у нас у обеих плохая память на имена, — я улыбнулась, потрепав Кэрри за плечо. — Ну же, ты выглядишь так, будто сейчас в обморок упадёшь.

— Но это так, — одними губами сказала она.

— Выпей, — мне пришлось вложить чашку в её руки. Кэрри с благодарностью глянула на меня.

— Спасибо, — сестра положила голову на моё плечо. — Мне было ужасно плохо, когда мы не разговаривали. Ты же знаешь, что я хочу для тебя только добра, а Алан — он совершенно не способен к нормальной жизни.

— Ал тут не причём, — заспорила я, с укором посмотрев на Кэрри, но она не видела, так как не смотрела на меня.

— Сама подумай: наши сны начались с момента вашего общения. Тебе снились ужасные вещи, он предупреждал тебя об опасности, так?

       Нехотя я кивнула и проронила еле слышное «угум».

— Я видела молодую пару, у которых родился мёртвый ребёнок. И они повезли его к особняку Донованов. У них в подвале живёт знахарь, оживляющий потомков…, — она оторвалась от моего плеча и посмотрела прямо на меня. Её глаза горели. — Малярии! Венди! — Кэрри впилась в мои плечи. — Потомки Малярии были прокляты за её любопытство! Проклятие этого…как его…, — её лоб прорезали сосредоточенные складочки, — на языке вертится. А! Проклятие мертворождённого младенца! И отец этой девочки был предком Малярии! — она подскочила с дивана и начала метаться из стороны в сторону, вспоминая подробности сна. — А потом, потом… ребёнок кричал, у него на лбу был нарисованный кровью знак. Мужчина, к которому они пришли, перебинтовывал запястье. Венди! Венди! — она звала меня, но совершенно не интересовалась моим присутствием, что меня действительно напугало, но пока я решила не вмешиваться. — А знаешь, что было потом? Алан — тот блондинистый кудряш — увидел будущее ребёнка, которого оживили. Он прочитал его, когда ребёнка дали ему в руки. Этого брюнета они называли Прародителем, он…

— Это всего лишь сон, — перебила я сестру, попытавшись схватить её за руку, но она вырвалась и с гневом посмотрела на меня.

— Это не всего лишь сон, Вен, это реальность! Это правда было! ПРАВДА! — нечто дикое мелькнуло в её взгляде, и я почувствовала, как по спине несётся вереница мурашек. — Я непременно узнаю, кто этот Прародитель в их подвале. Я проберусь в особняк и проверю подвал…

— Стой! — я бросилась на неё, крепко обхватив обеими руками. — Вынырни из этой безумной бездны, прошу тебя! — у меня снова началась истерика от ненормального вида сестры. Эта девушка, которую я считала своим идеалом, которую любила и почитала всю жизнь, сейчас была похожа на дочь Безумного Шляпника.

       Меду нами воцарилось молчание, и это было лучшее в нашем диалоге. Я слышала, как бьются наши сердца в унисон, как смешиваются сбитые дыхания в одно облако. Мне хотелось кричать от страха. Я боялась, что она вырвется и убежит, а у меня не получится остановить её. Я не хотела её потерять.

— Всё будет хорошо, ты же сама сказала, — она перевела на меня взгляд, и я увидела абсолютную черноту там, где раньше горела небесная синева. — Я лишь узнаю правду, есть ли у них в подвале предок.

— Ты несёшь ерунду! — закричала я, не в силах терпеть это бред больше. — Ты не в себе, Кэрри! Пожалуйста, ложись обратно.

— Венди, — сестра с любовью посмотрела на меня, провела ладонью по волосам, чем только больше напугала, — я так не хочу терять тебя, сестра. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помешать тебе общаться с Донованом.

— Кэрри, я клянусь, что больше никогда не подойду к нему, только пообещай мне не идти в их особняк! Я ему ни слова не скажу больше, только останься дома! — завыла я. По щекам вовсю катились слёзы, а лицо сестры было таким спокойным, будто ничего не происходило. — Кэрри! — я хорошенько встряхнула её и хотела уже ударить, как вдруг она перехватила мои ладони и прижала их к своим губам. Я замерла, смотря на то, как чёрные глаза вновь становятся голубыми.

— Ты будешь рядом со мной, Венди, как бы ты не клялась в обратном, — раздался голос Алана Донована из её уст.

       Я закричала и подалась назад, забыв, что за мной находится пуфик для ног. Запнувшись об него, я повалилась спиной назад, пытаясь найти что-нибудь, за что можно схватиться, но тщетно.

       Последим я увидела заботливое лицо Кэрри, тянущей ко мне руки и спрашивающей, что случилось. После же я провалилась в темноту.


7. Замена барабанщика

       Алан Донован прислонился к дереву и делал вид, что газета в его руках ему необычайно интересна. На самом же деле он внимательно следил за воротами двухэтажного домика, чувствуя, что те вот-вот откроются.

       Он не ошибся, и вскоре ему на глаза попался не очень высокий парень, чьи светлые волосы были собраны в короткий хвостик. На улицу тот вышел не один, а с маленьким кудрявым пуделем. Парень обернулся, закрывая ворота, а пудель устремил свой взгляд на Алана, которого под сенью дерева не было видно. Но пёс чувствовал приближение чего-то нехорошего и, заскулив, защемился к ноге своего хозяина. Тот оттолкнул животное от себя и недовольно проронил:

— Ну тебя, Рыжка, отвали! Хватит трястись, не маленькая уже.

       Алан улыбнулся, демонстрируя собаке ровные белые, и чуть заострённые, зубы. Та затряслась ещё сильнее и пошла справлять срочную нужду. Светловолосый парень же, закрыв дверь, только закатил глаза, ощущая стыд за свою собаку. Донован слышал все его чувства и сладкий запах почти не запятнанной души, и облизнулся. Жаль, что сегодня он пришёл не убивать, а преподавать урок. Этот парень должен понять, что чужие тела портить не стоит.

       Парень покрепче сжал поводок-рулетку и пошёл с собакой куда-то вперёд. Та постоянно оглядывалась, семенила за хозяином, поджав хвост. Алан подождал, пока они отойдут подальше от дома, и скользнул за ними по мокрому от утреннего снега асфальту.

       Он шёл тихо и спокойно, не обращая внимания на встречных людей. Алан знал: рано или поздно парень останется один, как светловолосый ангел в тёмной паутине демона. И этим самым демоном будет выступать именно Алан Донован, уже закрепляющий свои сети на всех углах.

       Парень не знал, что его ждёт, и летящей походкой двигался к ближайшему магазину. Темнота ночи его не волновала, он ведь уже такой самостоятельный, взрослый и сильный. Тем более, кто будет нападать на человека со столь милой собакой?

       Он остановился прикурить под фонарём, как вдруг обе его лампочки лопнули, до жути напугав парня с собакой. Та начала бешено лаять, смотря наверх, а светловолосый пытался её успокоить. Этот момент показался самым походящим, поэтому Алан ускорился, чуть наклонив голову, чтобы капюшон скрыл его лицо.

— Тебе нравится чувствовать своё физическое превосходство над более слабыми? — грубый низкий голос отвлёк парня от его дела. Слабый огонёк зажигалки не давал возможности разглядеть лица незнакомца, и светловолосый почувствовал себя несколько неуютно, однако легкомысленно бросил:

— Тебе-то какое дело? Иди своей дорогой.

       Алан глянул на псинку в ногах парня, и та, вновь задрожав, опустилась на живот.

— Я просто хотел сказать, что нанесение увечий ничем хорошим не кончится, — холодная рука сомкнулась на запястье парня и резко дёрнула под углом вниз.

       Вскрикнув, парень опустился на колени и возмущённо задрал голову. Вместо человеческого лица он увидел маску монстра: заострённые клыки виднелись из приоткрытого рта, полностью чёрные глаза, в которых ничего нельзя было увидеть, даже собственного растерянного отражения, потрескавшаяся кожа с выступившими капельками крови — всё это напугало парня до чёртиков, и он хотел закричать, но незнакомец накрыл его рот своей уверенной рукой, и проронил:

— Ты — Зак Харрингтон. Малыш Закки, так зовёт тебя твоя шлюха-мать.

       С рыком парень хотел было ударить незнакомца, но тот сильнее дёрнул вывернутую кисть, и Зак смог лишь шумно выдохнуть всю свою ярость.

— Что ты хочешь от меня? — спросил он. — Я ничего тебе не сделал.

— Мне — ничего, — согласился Алан, его губы исказились в усмешке. — Но ты обидел то, что принадлежит мне — мою подругу. Синяк на её теле мне совсем не нравится, эта букашка — единственное, чем я дорожу.

— Я никому не делал больно! — захныкал парень, за что получил по щеке. Она тут же покраснела, и Зак схватился за неё, сжавшись.

— Нет, ты сделал, но это ничего, — голос незнакомца стал тише и ласковее, он словно пытался успокоить паренька, чья собака всё ещё спокойно лежала на земле, как загипнотизированная. — Ничего, потому что больше ты никому не сможешь причинить боль. В том числе и моей подруге. Не приближайся к ней, иначе ты пожалеешь, красавец.

       Он вытащил из-за пазухи нож и вонзил его в живот Зака. Всё просчитал, чтобы парень успел продержаться до прибытия «скорой». У Алана не было желания убивать его, иначе Венди будет волноваться, и её тело станет слабее, а плохого Перемещения Марта не потерпит.

       Зак обхватил себя обеими руками, беспомощно захныкав. Алан посчитал, что месть завершена, и вызвал «скорую», после чего скрылся в сумраке, не показав умирающему пареньку своего лица.

— Ты больше никогда не тронешь Венди Уайт, — сказал он одними губами, но Зак был уже так далеко, что не услышал. Но лёжа там, в переулке, под фонарём, он сам вспомнил эту рыжеволосую девушку.


***


       Во вторник Кэрри снова не пошла в школу. Я боялась оставлять её одну, поэтому позвонила папе и попросила приехать, так как у него всё равно выдался выходной. Он сразу согласился и пообещал поговорить с Кэрри, а также привезти ей ещё успокоительного.

       Как вообще такое могло произойти? Почему кошмары почти не повлияли на моё душевное состояние, а из Кэрри чуть не сделали психопатку? У меня в голове до сих пор звучат её слова о том, что она готова незаконно проникнуть на территорию Донованов и найти тот самый подвал, чтобы убедиться, живёт ли там кто или нет. Это ничего бы не дало ей, я уверена. Надеюсь, папа сможет уследить за ней.

       Мама увезла меня в школу, и с отцом мы разминулись, но спустя пять минут он позвонил мне и сказал, что Кэрри спит в своей комнате. Тогда я успокоилась, но ненадолго.

       Я попрощалась с мамой и проводила её машину взглядом, а после направилась к школе. У входа на меня налетела Дебби и утянула подольше от школьников, направляющихся внутрь. Её глаза блестели от слёз и ужаса, и её эмоции передались мне.

— Деб? Что случилось? — спросила я.

       Всё так же крепко держа меня за руку, она пролепетала:

— Зак…

— Что с ним? — я не на шутку испугалась, девушка выглядела так, будто вот-вот расплачется. — Дебби, он жив?

— Он…он в больнице! — она бросилась мне на шею. — Какой-то мудак напал на него вечером, когда он пошёл в магазин.

— Зак помнит нападавшего?

— Нет, он не видел лица, оно было скрыто под капюшоном, — Деб отстранилась от меня, смотря в глаза. — Кто же будет играть с нами на концерте теперь?

— По-моему, это не самое главное, — осадила её я. — Нужно навестить Зака.

— Он хочет, чтобы мы играли без него!

— Ты уверена? — с недоверием протянула я, на что Дебби кивнула головой.

— Я говорила с ним.

— И я тоже должна…

— Он не хочет видеть тебя, — оборвала меня на полуслове, надо же.

— Почему? — пискнула я обиженно.

— Не знаю, он не сказал, — Дебби развела руками и грустно улыбнулась. — Нам нужно срочно найти хорошего барабанщика, выступление уже в пятницу.

— Но Дебби…, — я хотела сказать, что это неправильное решение, но разве она меня слушала? Конечно, нет, ну да и чёрт с ней. Пусть делает то, что считает нужным, для меня новый барабанщик не будет играть никакой роли. Я переживала за Зака. Почему люди, которые общаются со мной, рано или поздно сходят с дистанции? Сначала Кэрри, теперь Зак. Может, мне стоит начать бояться за остальных? Или дело вовсе не во мне?

       Я отвлеклась от своих мыслей, обратив внимание на исчезновение Дебборы. Кажется, пошла на поиски нового барабанщика… Не понимаю её. Кажется, все должны переживать за Зака, ведь он попал в больницу. Надеюсь, с ним всё будет в порядке. Дебби даже не сказала, насколько серьёзно его ранение.

       Я твёрдо решила навестить его в больнице сегодня днём. Ведь за один день Деб точно не найдёт замену Заку, а я должна использовать любой шанс проникнуть к нему в палату. Но ведь я даже не знаю, в какой больнице он лежит… Скорее всего, в самой ближайшей.

— Букашка, уже звонок был, чего стоишь, как истукан?

       «Чёрт!» — выругалась я в мыслях, а вслух же ответила:

— Я уже спешу на уроки, Алан.

       Я же обещала не разговаривать с ним, но вынуждена нарушить своё слово в первый же день. Надеюсь, эта фраза не будет считаться. Впрочем, я сама виновата, нужно было действительно идти на уроки, а не думать тут о бедняге Заке, которому уже помогли и без меня.

       «Ты будешь рядом со мной, Венди, как бы ты не клялась в обратном, « — я вспомнила эти слова и вздрогнула. Как же явственно слышался этот низкий приятный голос. Прямо сейчас. В моей голове. Я подняла голову, смотря, как удаляется его силуэт. Для меня не стало неожиданностью следующее: Алан поднял руку и помахал мне тыльной стороной ладони, сложив пальцы «пистолетом». Каким-то образом он угадывал все мои мысли…

       Быть может, его голос мне всего лишь послышался? Ведь Кэрри не помнила этих слов утром, когда я очнулась и спросила её об этом. Может, неосознанно я грезила им так сильно, что произошедшее лишь вообразила?

       Я неспешно пошла за ним, не желая догонять и заводить разговор. Всё-таки я пообещала Кэр держаться от него на расстоянии, и я своё обещание выполню.

       После уроков Линдси оповестила меня, что нашла нового барабанщика, чем меня очень шокировала. Не думала, что они с Дебби так быстро сработаются. Честно сказать, мне вообще не хотелось видеть кого-то на месте Зака, но я прекрасно понимала, что наш концерт надо спасать, ведь он символизировал закрытие Недели английского языка. Они делали всё возможное, чтобы не запятнать честь своих классов, а я думала только о человеке, выбывшим из нашего строя. Возможно, именно я здесь неправильно поступаю, но кого это волнует? Девчонки и без меня прекрасно справляются.

— И кто это? — поинтересовалась я без тени энтузиазма, хотя мне было достаточно любопытно это узнать.

— Алан согласился помочь нам, — объявила Линдси. — Здорово, правда?

— Что? — только и смогла вымолвить я, в душе же откровенно плюясь ядом. Не понимаю, почему судьба каждый раз сводит нас вместе. Неужели так трудно дать нашим дорожкам следовать самим по себе?

       А что, если он предназначен для меня? Я никогда не думала об этом, точнее, не позволяла себе думать, но вдруг мы просто созданы друг для друга, и моя судьба — быть рядом с ним? Тогда понятно, почему Кэрри говорила его голосом те судьбоносные слова. Я не верю, что он мог вдруг заговорить её губами, но Донованы полны секретов! Не могла же сестра придуриваться, она и так меня до чёртиков напугала своим поведением.

— Алан Донован будет барабанщиком «Преданных»! — Линдси открыто радовалась, но я не могла её в этом поддержать.

— Это…очень неожиданная новость, — моя попытка улыбнуться обернулась крахом, но подругу это ничуть не волновало.

— Ты сегодня можешь отдохнуть, ужасно выглядишь.

— Ну спасибо.

— Нет, правда, — она легонько толкнула меня локтем в бок и подмигнула. — Мы же подруги, и можем говорить друг другу всю правду.

       «Знала бы ты, отчего у меня такой ужасный вид,» — удручённо подумала я, вновь вспомнив уставшее и замученное лицо сестры. Мы должны заботиться друг о друге, так почему увядаем по разные стороны баррикад? Нас обеих мучают кошмары, и мы страдальчески молчим, думая, что сможем разобраться во всём сами. Быть может, Кэрри действительно права, и всему виной Алан? Этот обычный на вид парень с чертовски красивыми чертами лица… Может, он рушит нашу семью изнутри яркими искрами в дьявольски-чёрных глазах?

— Я была бы не прочь прогуляться, пока остальные репетируют, — призналась я.

— Отлично! Беверли обещала помочь мне с декорациями в актовый зал, в котором вы будете выступать, так что мы тоже будем заняты и не сможем к тебе присоединиться.

— Ничего, я попрошу Лэсси составить мне компанию, — я улыбнулась, почти по-настоящему, но всё же с толикой притворства, которую Линдси не заметила.

       Вместо того, чтобы обратить на это внимание, она обняла меня и пожелала удачи. Бедняга не знала, куда я собираюсь пойти. Конечно, не в одиночестве, уж тут я не умолчала.

       И какого чёрта Зак не хочет меня видеть? Вроде, мы достаточно мило пообщались, когда он провожал меня домой. Не сразу, конечно, но потом мы нашли общий язык. Я думала, мы подружимся. Неужели ошиблась?..

       Я перехватила Лэсси, собирающуюся домой, и попросила составить мне компанию. Она знала Зака, и с радостью согласилась сходить и навестить его, плюс ко всему она была в курсе номера больницы, в которую его доставили. По дороге мы заскочили на базар и купили свежих фруктов, чтобы задобрить его. Лэсси не знала о его желании исключить меня из списка посещаемости, да и эта информация была для неё совершенно бесполезной.

       Мы много говорили в нашем маленьком путешествии, и даже не заметили, как достигли дверей больницы. Там наш пыл несколько поутих, слова сошли на «нет», и мы вошли внутрь как самые обычные школьницы, желающие увидеть своего друга. Собственно, ими мы и были.

— Простите, — я остановились у ресепшена, — а где мы можем найти Зака Харрингтона? На него вчера вечером напали.

       Девушка услужливо ответила на наш вопрос, и вскоре мы уже стояли у дверей в палату Зака. Через приоткрытую щёлку я видела часть пустеющей кровати. Было неясно, есть ли там внутри кто-то или нет, но Лэсси предложила войти и разбираться уже на месте.

       Она толкнула дверь, и та бесшумно впустила нас в комнату с приятными кремовыми обоями и белым кафелем. Также здесь были четыре застеленные кровати с тремя подушками и — как положено, — тумбочки около них, и лишь на одной стояли цветы. По другую сторону пластмассовые белые стулья. Единственное окно, из которого лился свет, сейчас было зашторено, и около него стоял светловолосый парень.

— Зак, — окликнула его Лэсси.

       Он обернулся на её весёлый голос и выдавил из себя улыбку, но та мгновенно пропала с его лица, стоило ему увидеть меня. Я старалась выглядеть более естественно, но не смогла подавить удивления, когда он с шумом выдохнул воздух и нахмурился.

— Я же просил передать Линдси, чтобы ты не приходила, — сказал он только.

— Зак! — Лэсси осуждающе посмотрела на него. — Ты должен поблагодарить её!

— За что? — он был откровенно удивлён. — За то, что она навестила меня? Нет, спасибо, именно из-за неё я попал сюда.

— Что?! — в один голос воскликнули мы с Лэсси.

— Как же так? — я хотела было подойти к нему поближе, но Зак сделал несколько шагов назад, что ясно дало мне понять о его намерениях, поэтому я остановилась. — Ты уверен, Зак?

— Уж прости, что я сильно сжал твою руку! — продолжал язвить парень. — Твой бойфренд ясно дал мне понять, что у тебя «синдром бабочки».

— Но у меня нет никакого синдрома! — мой голос надломился, но уверенность в себе и своих силах не пошатнулась.

— Так или иначе, но он приказал мне с тобой не якшаться, — вымолвил Зак, не смотря на меня. — Уходи отсюда.

— Зак, я…, — даже не знала, что и сказать. Извинится? — У меня даже бойфренда нет!

— Для меня это теперь неважно. Пошла вон. Не хочу из-за этого разговора получить заточкой снова. И, кстати, когда я выйду из больницы, то попрошу Преданных изгнать тебя из нашего круга, иначе кто-нибудь из них очнётся уже в морге после того, как шутливо даст тебе подзатыльник.

— Но…, — у меня даже слов не хватало! Так много бреда за какие-то два дня! — Но я даже не представляю, кто это сделал! Никто из ребят не проснётся в морге! Я не позволю…

— Уходи! — Зак бросил на меня взгляд полный презрения и отвращения. Неужели он действительно испытывает всё это по отношению ко мне? Да быть такого не может! Я ведь ничего не сделала.

       А вдруг это Алан? Ведь его лицо превратилось в ужасную мину после того, как он нащупал излишне мягкое место на моей коже. Этот синяк — причина всего происходящего, можно ли подумать! Сначала все проблемы были из-за чёртовых рыжих волос, теперь — синяк, из-за которого избили Зака. Кто, кроме Алана, мог это сделать? У меня знакомых-то других нет! Только Преданные, но они так дорожат друг дружкой, что ни за что не станут прибегать к избиению из-за какого-то синяка, да и зачем? А ведь и правда, зачем? Зачем даже Алану мстить за поставленный мне синяк? Это всего лишь ушиб, который быстро пройдёт и не оставит после себя следа.

— Зак…

— Тебе ещё раз повторить? Так я повторяю: У-ХО-ДИ! — закричал он не своим голосом.

       Мне пришлось приложить много сил, чтобы не подчинится, но я когда-то была вполне себе стервозна, и могу позволить снова включить этот режим.

— Я никуда не пойду, пока не разберусь во всём, и ты мне в этом поможешь! — Зак опешил от такой дерзости с моей стороны, ведь он был вполне убедительным. — Ты думаешь, мне приятно слышать это от тебя? Я вполне могу сама за себя постоять, а теперь оказывается, что кто-то пырнул тебя ножом за то, что ты нечаянно поставил мне синяк? Я этого не потерплю, слышишь?! — я почти кричала. — Скажи мне, как выглядел этот придурок, посмевший защитить меня без моего ведома? Скажи, и я разыщу его и дам в морду со всей дури!

— Я…я не видел его лица, — неохотно признался парень. — Он был в капюшоне и, чёрт, такой точный удар в живот говорит мне о том, что он не хотел убивать, лишь отомстить за…тебя. Понимаешь, малышка, он сказал что-то вроде «…ты обидел то, что принадлежит мне — мою подругу. Синяк на её теле мне совсем не нравится, эта букашка — единственное, чем я дорожу», и предупредил, что в следующий раз, когда я окажусь около тебя, мне не поздоровится. А я хочу выздороветь.

       Я стояла, не в силах что-либо вымолвить. Боль пожирала меня изнутри, как противная зараза, отравляющая бактерия. Теперь-то я точно была уверена, что это Алан, ведь только он называл меня букашкой.

— Он сказал, что дорожит мною? Серьёзно?

— Да! Довольна?! Теперь выметайся!

— Прости меня, Зак, — прошептала я, задом прокладывая себе путь к двери. Лэсси, до этого молчащая и не выдающая себя, теперь с грустью посмотрела на меня, моля не делать этого, но я никак не могла послушаться.

       Я никак не могла собрать все кусочки воедино. Алан защищал меня? Но…зачем? Потому что я — единственное, чем он дорожит? Что за бред? Он не может, мы ведь знакомы всего месяц с небольшим, да и близкими нас не назовешь. И за что мною дорожить, я ведь обычное ничтожество, за которого и уважать-то и не за что. Конечно, может, я хорошая подруга, может, я отличная сестра, но из меня совершенно никудышная девушка! А Алан, он…великолепный, пускай и несколько заносчивый. Такой, как он, не может дорожить такой, как я, это просто несусветица какая-то!

       А то, что я принадлежу ему…чёрт возьми…такой бред. На самом деле это удивляет меня меньше всего. Донован вполне похож на собственника. Но я не принадлежу ему, как бы он этого не хотел, я совершенно независимая девушка с большим будущим.

       «Успокойся, Венди. Ты во всём разберёшься, стоит только поговорить с Аланом,» — прошептал внутренний голос, и я обрадованно вскрикнула, остановившись. А ведь точно! Хватит ломать комедии, нужно лишь поговорить с ним и выяснить, что к чему. Он должен расколоться, как орешек, потому что я выдам ему факты прямо в лицо.

       Я перешла на бег и помчалась по направлению к дому Линдси. Сейчас они все должны быть у неё и репетировать. Мне нужно только добраться и попросить Алана поговорить со мной, он согласится, я знаю, ведь…мы друзья.

       «Но я ведь обещала Кэрри..,» — эти мысли были особенно ярки среди других, и именно они заставили меня оторопело затормозить. Сестра будет в ужасе, если узнает, что я приближаю свою кончину собственными руками. А если уж Алан пырнул ножом Зака, то сможет поднять руку и на меня.

       Нет-нет, он никогда не сможет сделать этого… Хотя мне-то откуда знать?

       До Линдси я добралась минут через пятнадцать. К этому времени в груди пульсировало и дышать было отвратительно трудно, но я приказала себе не останавливаться до тех пор, пока входные двери семьи Адамсон не откроются передо мной.

— Венди? Что ты здесь делаешь?

       Линдси во все глаза смотрела на меня, не веря, что я действительно стою перед ней. Впрочем, недавно я бы и сама не поверила, ведь она дала мне выходной, а я прибежала, как собачка, не видящая своего существа без хозяина.

       Мне было трудно говорить, в горле першило, а голова пульсировала, но я взяла себя в руки и выдавила нелепое:

— Мне нужно поговорить с Аланом.

— В чём дело? — снова спросила она, полностью раскрывая передо мной дверь и позволяя войти.

— Принеси мне воды, — попросила я, и Линдси умчалась на кухню.

       Я же осталась стоять на месте, пытаясь восстановить дыхание. Коридор был пуст, кажется, все ребята репетируют в подвале. Надеюсь, что Алан сможет отвлечься на несколько минут, чтобы поговорить со мной, иначе я с ума сойду, ожидая завтрашнего дня.

— Ты хотела видеть меня, букашка? — раздался негромкий голос слева от меня.

       Повернувшись, я внимательно посмотрела на Алана, в который раз угадавшего мои мысли, и услышала, как внутри что-то забурлило. Нет, я вовсе не была голодна. Это можно сравнить с болезненными волдырями. Сначала они надуваются, краснеют, а потом лопаются в один прекрасный момент, оставляя после себя маленький покрасневший кусочек и обрывки кожи.

       Я чувствовала возникновение тысячи таких волдырей внутри и прекрасно понимала, что их появление не светит ничем хорошим. Боже, как я была зла на Алана за то, что он делал со мной и остальными. За его таинственность и некую отстранённость от остального мира.

— Мне нужно поговорить с тобой, — промолвила я, стараясь держать себя в руках. — Пойдём.

       Я подбежала к нему и, схватив за руку, вывела на улицу. Линдси всё ещё копошилась на кухне, я видела её макушку в окне, поэтому у меня было время. Не знаю, в чём проблема — налить стакан воды, но она, видимо, не справлялась, или поставила перед собой какие-то второстепенные задачи. Надеюсь, Линдси будет занята ещё очень и очень долго, потому что сказать мне нужно многое.

       Первый волдырь внутри меня лопнул, толкнув наружу волну гнева.

— Скажи мне правду, Ал, — начала было я, обхватив себя руками, чтобы более-менее успокоиться. — Это ты напал на Зака?

— С чего ты взяла? — елейно улыбнулся он.

— С чего? Ты сам себя спалил, Алан! Мне не нужно объяснять тебе что-то, чтобы обвинить, хватает знаний, — выпалила ему в лицо я, однако оно нисколечко не изменилось.

— Я ничего не делал, букашка.

— Ты сказал Заку это слово и им спалился! — мне пришлось приложить определённое усилие, чтобы не набросится на него. — И что теперь ты сделаешь? Ты убьёшь его за то, что он рассказал мне? Или за то, что он ещё раз поставит мне синяк?!

— Мне нет до тебя дела, — выпалил Алан сквозь зубы. Кажется, я его разозлила.

— Я не верю тебе! — лопнул и второй волдырь внутри меня.

— Не придавай себе слишком большое значение, — нахмурившись, сказал Алан и собирался было развернуться, чтобы покинуть меня, но я впилась в его руку, намереваясь развернуть.

— Алан, почему бы тебе просто не признаться?! — он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, но я не расцепила хватки и дёрнула его на себя. Неохотно он повернулся, посмотрев снизу-вверх, как на самую настоящую букашку, отчего я непроизвольно сжалась.

— Мне не в чём признаваться, особенно ТЕБЕ, — выплюнул Алан. — А теперь отпусти, у нас концерт через три дня, а я даже нот не знаю.

— Не у НАС, Алан, а у меня и Преданных! — я почти кричала и он, осознав, что я могу привлечь слишком много нежеланного внимания, накрыл мой рот своей ладонью. — М-м-м! М! — большего выдавить не получалось.

— Что ты хочешь от меня, букашечка? Я не трогал Зака, и не представляю, кто мог этого сделать, довольна?

       Я отрицательно помотала головой.

       «Эта букашка — единственное, чем я дорожу,» — я вспомнила слова Зака и покраснела. Если Алан действительно говорил это, то почему сейчас ведёт себя так, словно ничего не произошло? Я же не собираюсь сдавать его, да и с Заком всё в порядке, так что вины в этом нет. Если он признался в этом ему, то почему не повторит, ведь именно для меня предназначены эти слова!

       Третий волдырь лопнул, и я ударила Алана локтем в ребро, отчего он на несколько секунд расслабил хватку, но мне хватило этого времени, и я высвободилась. Парень недолго потирал ушибленное место, честно сказать, он почти сразу бросился на меня, но я отскочила назад, выставив перед собой руки, на которые он напоролся.

— Я просто хочу знать! — выкрикнула я ему в лицо. Алан замер, сжав мои ладони в своих.

— Не ори, ладно?

— Прохладно!

— Венди!

— Алан!

— Ребят, у вас всё в порядке?

       Чёрт, Линдси высунулась из окна, чтобы проверить, не дерёмся ли мы тут. Интересно, как много она слышала? И что думает, видя, как мы держимся за руки? Наверное, моё лицо сейчас больше похоже на помидор.

— Прекрасно, я сейчас подойду, — Алан так обезоруживающе улыбнулся, что у Линдси мгновенно отпали все подозрения. Она скрылась, вновь оставить нас одних.

— Плевать, хочешь ты говорить или не хочешь, — я снизила голос, решив, что кричать действительно не стоит, а особенно посвящать других в наши тайны. — Я всё равно обо всём знаю. Зак рассказал мне всё, и ты не сможешь выбить из меня эти знания. Он передал мне твои слова, и они звучали, как полный бред.

— Может, потому что я не говорил их? — хмыкнул Алан.

— Ты сделал это, — внутри лопнуло ещё с десяток пузырей, отчего меня аж передёрнуло. Алан с недоумением посмотрел на меня и хмыкнул, и тогда я закричала: — Я ненавижу тебя, Алан Донован! Гори в Аду!

       И, оттолкнув его от себя, я со стыдом сбежала с территории Адамсонов, заранее жалея о своих словах. Он же и не думал меня останавливать, ну и чёрт с ним, пусть горит себе! Придурок!

       «Сожалею, но в адском пламени ты сгоришь раньше меня,» — послышался голос в голове, перевернувший всё моё сознание. Что-то моргнуло передо мной и огромный круг обзора сменился маленьким квадратиком тротуара.

 
8. Роковая пятница

       Я заперлась в своей комнате и сползла по двери вниз, оказавшись на полу. Испачканную одежду никто не увидел, папа был в комнате с Кэрри, и поприветствовал меня, не высунувшись. Я была этому рада, он бы с ума сошёл, увидев протёршиеся джинсы и кровь на руках. Странно, в детстве я всегда приземлялась удачно, а сейчас проехалась внутренней стороной предплечий прямо по дороге из-за этого чёртового голоса. Он так резко вспыхнул внутри черепной коробки, что я не смогла устоять на ногах. Хорошо, что прохожих не было и никто не мог заметить моей неудачи.

       Конечно, некоторые люди, встретившиеся на пути, могли подумать, что я какая-то сумасшедшая, в моём-то возрасте девушки в грязи не валяются, а я выгляжу так, будто пережила какое-то «наиинтереснейшее» путешествие.

       «Неудачница, — хмыкнула я, а потом задалась вопросом: — Кого же теперь Алан будет избивать за царапины на моих руках?».

       Рассмеявшись, я поднялась на ноги и отправилась за чистой одеждой. Для себя я чётко решила не общаться с Аланом больше. Он вроде сам сказал, что я ему друг, но при этом между нами нет доверия. Тогда о какой вообще дружбе может идти речь? Именно, ни о какой. Надеюсь, я доходчиво объяснила свою позицию этому напыщенному индюку.

       С тех пор я действительно не сказала ему ни слова, даже когда он ко мне обращался. По-моему, он не понял, что я ужасно обиделась на него, и всячески делал вид, что ничего не произошло. Обращался ко мне, как прежде, а потом, когда я ничего не отвечала, пожимал плечами и возвращался на своё место — к последней парте или барабану.

       Дни тянулись за днями, и я оглянуться не успела, как наступила пятница. В связи с этим днём наша группа — не считая Алана — ужасно волновалась. Мы то и дело обсуждали костюмы, которые наденем, то причёски — это касалось только меня, Линдси и Дебборы. Остальные постоянно проверяли, настроены ли инструменты, процент их чистоты и сохранности. Репетировали, как оголтелые, до потери пульса и сознания. Вскоре мне стало казаться, что я могу спеть даже если меня разбудят посреди ночи. Такого эффекта мы все и добивались, так что никто не пожалел меня, когда узнал, что я проснулась в три часа и стала напевать одну из выбранных песен. Эта была ночь с четверга на пятницу, и я никак не могла уснуть, уж очень волновалась.

       Пятница порадовала меня хорошей погодой. Актовый зал был подготовлен Линдси и Беверли, мы побывали там до начала уроков, чтобы установить инструменты, и после шестого, чтобы порепетировать. Здесь должна была собраться вся школа к пяти часам, и к приближению этого времени волнение внутри меня поднималось всё выше, выше и выше, прям под самую глотку. Я думала, что в конце концов меня стошнит, но всё обошлось.

       После концерта должна была быть дискотека, но она меня мало волновала, а вот Линдси, кажется, переживала из-за неё гораздо больше, чем из-за концерта, хотя мы в каком-то смысле были её детищами, и на ней лежала ответственность за нашу неудачу. Хотя все мы были уверены в своих силах, и не позволяли пробраться в наш разговор мысли о неудаче.

       Я стояла в маленькой кладовке, дверь которой вела прямо в актовый зал. Мы расчистили эту комнатушечку, растащив хлам по углам, и нашли старое зеркало, в которое я сейчас и смотрела. Чёрное платье очень шло мне, почти такое же было и у Дебби. Собственно, все чёрные платья похожи между собой, обычно их продают для выпускниц. Длиной оно было чуть выше колен и имело сбоку небольшой разрез и, честно сказать, чувствовала я в нём себя неловко, однако ничего другого в шкафу Кэрри не было, а тратиться на новое платье ради одного раза я не собиралась.

       Дебби зашла в комнатушку, которая стала для нас своего рода гримёркой, с расчёской в руках.

— У тебя на голове полный кавардак, — поделилась со мной она. — Давай я помогу привести тебя в порядок.

— Я думала, что выгляжу нормально, — прогнусавила я, на что Дебби печально покачала головой, с лукавой улыбкой на лице, что ясно дало мне понять: подруга-таки шутит.

— Ты позволишь мне? — я кивнула, и она стала расчёсывать мои волосы, после чего принесла шпильки и начала сооружать на моей голове что-то невообразимое.

       Спустя пол часа мои волосы были аккуратно собраны сзади — шпильки пригодились. Для меня это действительно было чем-то необычным, ведь я никогда бы не подумала, что короткие волосы можно как-то собрать. Из хвостика они постоянно выбивались, а шпильками их собирать казалось делом муторным, но Дебби справилась за короткое время, чем смогла меня порадовать.

— Вот так-то, теперь ты выглядишь гораздо лучше, — подруга во всю улыбалась, смотря на моё отражение вместе со мной. — Не скажу, что в остальное время ты не красивая, но выглядишь всегда весьма…потрёпанной.

— Жизнь меня помотать успела, — вяло ответила я.

— Теперь у тебя всё должно наладится, — Дебби обняла меня сзади, стараясь не задеть причёску. — Ведь красота — страшная сила.

       Мне оставалось только устало вздохнуть, ведь с Дебборой я была совершенно не согласна. Для меня главным был внутренний мир, ведь прогнившие внутри яблоки ты не съешь даже если снаружи они будут красными и блестящими. Конечно, внешность играла определённую роль, этого я отрицать не стану, но моя была и до этих «изменений» неплоха, как раз для того, чтобы можно было заглянуть во внутренний мир. Теперь я выгляжу как какая-то дочь мафиози: чёрное платье, чёрный макияж, алые губы. Но не скажу, что мне не идёт.

— Ты тоже ничего, Дебб, — сказала я, смотря на подругу. — Надеюсь, что и остальные выглядят так же.

— Сомневаюсь, — подруга хихикнула. — Итону не очень-то нравятся платья.

       Мы рассмеялись, на некоторое время позабыв о скором выходе на сцену. Никого из парней видно не было, кажется, они собирались одеться у Кристофа, живущего поблизости, и подойти сюда раньше пяти. Мы хотели ещё порепетировать перед началом.

       Вдруг что-то снаружи хлопнуло, и мы с Дебб выскочили из комнатушки, увидев распластавшуюся на полу Линдси. Подскочив к ней, мы помогли подняться, а после узнали, что случилось, хотя всё и так было понятно: Линдси свалилась с табуретки, когда поправляла шарики, прикреплённые к настенным светильникам.

— Хорошо, что ничего себе не сломала, — сказала Дебби, на что моя блондинистая подруга кивнула головой с лёгкой улыбкой.

— Ты в порядке? — поинтересовалась я.

— Да, просто надо быть менее неуклюжей, — ответила Линдси уже гораздо бодрей. Кажется, ушибы перестали болеть. — Хотя с тобой, подруга, мне не сравниться.

— Ха-ха, это уж точно, — я рассказала ей о том, как шлёпнулась, когда сбегала из её дома, так что упоминание об этом меня совершенно не удивило. — Так что ты можешь гордиться собой.

— Да, а теперь, прости, мне нужно привести себя в порядок, — она раздосадовано хмыкнула. — Наша «гримёрка» свободна?

— Теперь свободна, — Дебби всё ещё придерживала её. — Давай я помогу тебе?

       Девушка кивнула и вместе они удалились, оставив меня одну.

       Я же поднялась на сцену, остановившись у микрофона, у которого мне придётся провести некоторое время, минут пятнадцать. Не могу поверить, что делаю это, что действительно буду петь для других людей. За время репетиций все ребята поняли, что годы тренировок в кружке пения не прошли зря. Однако это было пару лет назад, с тех пор я не выступала на сцене, особенно перед людьми, которых я знаю. Меня возили на всякие конкурсы, но там не было людей, которые были бы знакомы со мной, тут же совершенно другая ситуация. Я чувствую небывалое волнение, которое может поработить моё сознание, если я не успокоюсь.

       «Всё будет отлично, Венди,» — сказала я себе и тёмное облако внутри черепной коробки стало постепенно рассеиваться с растущей во мне уверенностью в собственных силах.

— Бедная букашка переживает, — раздался голос перед сценой, однако я даже не опустила головы. И так было понятно, что это Алан пришёл поглумиться надо мной.

— У меня всё прекрасно, — высокомерно бросила я, сосредоточенно смотря на микрофон. Он всё ещё был выключен и мой голос звучал необыкновенно тихо.

       Алан хмыкнул, но ничего не сказал, и за это я была ему безмерно благодарна. Он просто стоял на своём месте, не отводя от меня глаз, и я не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы в зал не вошли Кристоф и Итон. Тогда напряжение между мной и Аланом как рукой сняло, и он вскочил на сцену, уместившись за барабанами, и предложил ребятам взяться за работу.

       Те с радостью присоединились к нему, а я сбегала за Дебби, которая всё ещё была занята с Линдси. Пришлось оставить бедную, упавшую со стула, девушку, и отправится заниматься более важными делами — под этим я подразумеваю репетицию.


***


— Венди, в порядке?

— Да…

       Я повернулась к Кристофу, который задавал этот вопрос, и вяло улыбнулась. На самом деле я ужасно волновалась, но не хотела позволять эмоциями взять над собой вверх. Мне казалось, что в этом замкнутом круге Преданных я — самый важный элемент, и если мой голос вдруг сорвётся, то позора не миновать, а если кто-то их них ткнёт пальцем не туда, то этого могут и не заметить. Впрочем, я действительно зазналась. На самом деле каждый из нас должен выложиться на полную.

— Вы часто играете на публике? — поинтересовалась я.

— На самом деле частенько, — признался парень. — Линдси использует каждый шанс похвастаться нами, она как мамаша, которая не хочет, чтобы талант её детишек пропал почём зря.

— Это же хорошо, — неуверенно протянула я.

— Да, мы очень благодарны ей, — признался Кристоф. — Ты уверена, что не останешься с нами после концерта? Преданным быть действительно круто.

— Ты давно в группе?

— О-о-о, почти с её основания, — он предался приятным воспоминаниям, закатив глаза и растянув губы в улыбке. — Как думаешь, кто вообще всё это начал?

— Итон и Деббора, полагаю, — предположила я, и оказалась права.

— Да-а, у них талант с пелёнок. После них в группе появился я, мы с этими ребятами давно знакомы. Потом они откопали Зака и Кристофа, а с солистом так и не вышло, — он пожал плечами и вздохнул. — Но музыку без голоса немногие любят. Честно сказать, Деббора и Итон хотели парня в этой роли, но тут кризисная ситуация с этим концертом…

— Я поняла, что была запасным вариантом, — хмыкнула я.

— Ты — единственный вариант после парня-под-номером-«х», — успокоил меня Кристоф. — И они благодарны тебе за согласие, правда. Мы все готовы принять твою верность навечно.

— Прости, но я против.

— Мы всегда будем тебе рады.

       Я была бы счастлива остаться с ними, ребята действительно стали для меня близки. Они были интересными и многое знали, а их внешность была очень эффектной и непременно поможет им пробиться в звёзды. По крайней мере, в нашем городке они легко смогут стать известными, потому что музыка у них действительно завораживает…

       Но…как бы я не хотела петь вместе с ними, я не смогу сделать этого, ведь Зак, выйдя из больницы, непременно расскажет им о том, кто вонзил ему нож в живот и из-за кого. Не понимаю, почему он уже этого не сделал, может, он не хочет портить концерт? Я никогда этого не узнаю. Но они сто процентов выкинут меня из группы, когда узнают правду об одном из членов Преданных.

       Я посмотрела на остальных, тревоги на их лицах заметно не было, оно и понятно, ведь ребята столько выступали. Когда я говорю «ребята» или «они», я не имею в виду и Алана, но и он ни капли не переживал из-за происходящего. В отличие от остальных, он даже не слушал, что говорят одиннадцатиклассники на сцене, объявляющие победителей конкурса плакатов, в котором участвовали мы с Аланом. Я и так была на нервах, так что эта наша работа меня вообще не волновала. Конечно, первое место заняли вовсе не мы, иначе ребята меня оповестили.

       Потом настал наш звёздный час. Под общие аплодисменты я оказалась на сцене, потом какой-то одиннадцатиклассник нас представил, и люди вовсю заулюлюкали, ожидая хорошей музыки. Я не хотела их разочаровывать и пообещала себе выложиться на полную!

       Слишком яркие светильники, стоящие на краю сцены, нещадно били в глаза и дезориентировали. Благодаря им я даже не могла видеть лиц людей, сидящих на последних рядах, что уж говорить о первых. Но зато они отлично видели всех нас и яро хлопали, приветствуя.

       То, что было дальше, помню, как в тумане. Громкая музыка и мой голос наполнили актовый зал, и все молчали, слушая. Это был первый раз, когда кто-то действительно интересовался тем, что я делаю. Да и вообще, никогда не бывала в местах, где на всех лицах горят столь интересные выражения: удивления, восхищения, умиления (наверное, от внешнего вида кого-нибудь из группы). Жаль, что в зале не было ни Зака, ни Кэрри, особенно я грустила без поддержки сестры. Надеюсь, она придёт в себя и перестанет бредить этими кошмарами о мёртвом младенце и семье Донованов.

       Яркие светильники светились вовсю разноцветными огнями: синими, оранжевыми, зелёными, жёлтыми и белыми. Мне казалось, что мы выглядим как дети радуги под их негреющим светом, но зрителей это не волновало.

       Этот чёртов свет совсем ослепил меня, хоть я и старалась смотреть почти под потолок или вовсе расфокусировав зрение. Я даже не заметила, как последняя песня подошла к концу, и моё горло расслабленно завибрировало. С лёгкой улыбкой я оглядела собравшихся вновь и Деббора выкрикнула:

— На этом неделя английского языка официально может считаться законченной!

       Все захлопали, а мои ребята оставили свои инструменты и выстроились в линию. Мы должны были взяться за руки и поклониться, как это делают в театре, и всё шло так, как мы задумывали, пока я не поняла, что по левую руку от меня стоит вовсе не Кристоф, как договаривались, а Алан. Вроде бы ничего такого, мне всего лишь нужно было взять его за руку, но от этой мысли внутри всё болезненно сжалось.

       Нельзя было тянуть время, поэтому я собралась с силами и вложила свою ладонь в его. Как вдруг меня будто током ударило, мир пошатнулся, и я увидела перед собой отвратительную картину:

       Мои родители стояли в подвале какого-то дома и в руках папа держал вялого ребёнка. Перед ними на каменном алтаре сидел мужчина, очень похожий на Алана, только более взрослый, с длинными чёрными волосами.

- Я смогу сделать это, но у вас никогда не будет других детей. И мечты о внуках тоже придётся закопать поглубже. Увы, но жизнью этой малютки вы затмите возможные жизни других… Вы всё ещё можете уйти и зачать нового ребёнка. Младенец родится живым, как пить дать, — сказал этот мужчина.

       Но мои родители были чётко уверены в своём решении, и передали младенца в рука этого странного брюнета.

       Потом яркая вспышка света и моя семья пропала из виду, а я оттирала тряпкой кровь с пола. С секунду ничего не происходило, но потом из моих уст раздался незнакомый мужской голос:

— У них родится ещё одна дочь.

— Но ведь я наложил проклятие.

— Да, но их любовь его победит. У них родится дочь. Рыжая. Её будут звать…Викки…Венера…В…не знаю точно, но на букву «В».

— Что с ней будет дальше?

— Этого я не вижу.

— Ты всегда удивлял меня, Алан…

       Я так и не узнала, что произошло дальше, потому что меня отшвырнуло обратно. Моргнула — и передо мной уже не заляпанный кровью пол, а лицо Алана. На мгновение мой взгляд — испуганный и непонимающий — встретился с его — удивлённым и встревоженным. А после я уже быстрым шагом удалялась со сцены под непонимающие взгляды зрителей и Преданных.

       «Ты всегда удивлял меня, Алан…,» — Алан?! Что это значит? Этого не может быть, он одного возраста со мной, а в год рождения Кэрри его вообще, наверное, только задумали! Как он мог так связно разговаривать?!

       «У них родится ещё одна дочь,» — сказала я голосом взрослого мужчины. Вторая дочь моих родителей – я, значит, Кэрри родилась мёртвой? Но почему родители никогда не говорили мне об этом? Хотя, что за глупый вопрос? Как они мне это скажут? «Венди, знаешь, а твоя сестра родилась мёртвой, и мы пошли к Донованам, чтобы оживить её! Мы знаем, это звучит глупо, но это правда!».

       Всё, как говорила Кэрри — какой-то подвал, в котором живёт некто по имени Прародитель, оживляющей потомков Малярии…

— Господи, — прошептала я в ужасе, останавливаясь посреди пустынной улицы.

       Осознание пришло столь внезапно, что я еле устояла на ногах. Мы — потомки Малярии Вольтер! Нет-нет, не может этого быть! Почему мама умолчала об этом? Почему назвала имя жены Эдварда, и при этом не сказала, что мы её родственники? Не может этого быть! Я не поверю этому видению, пока не поговорю с обоими родителями!

— Венди! — раздался голос сзади, но я не обернулась, а наоборот, прибавила шагу и побежала вперёд.

       Кто же знал, что Алан бегает быстрее меня? Он без труда догнал меня и остановил, схватив за руку и развернув, как недавно делала я сама, когда он пытался скрыться от разговора в доме Линдси.

— Остановись! — закричал он мне в лицо, отчего я испуганно опешила, смотря в его озлобленные глаза, в темноте кажущиеся совершенно чёрными. Когда-то я читала, что у людей не может быть глаз такого цвета, но я уже не раз убедилась в том, что из правил природы Алан выпадает.

— Что? Ударишь меня? — выпалила я ему в лицо, чувствуя, как слёзы начинают щипать глаза. — Может, своему этому «Прародителю» расскажешь?

— Откуда ты…, — он остановил себя на полуслове и встряхнул меня. — Что ты видела?

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего! — я уже откровенно плакала, пытаясь вырваться из его стальной хватки, это было бесполезное занятие, однако я не жалела сил. — Можешь стереть мои воспоминания, если ты умеешь, но Кэрри всё равно подтолкнёт меня к этим знаниям!

— Успокойся, Вен, — он выглядел озлобленным и одновременно напуганным. Интересно, почему?

— Я устала от тебя, Алан! Не хочу, не хочу видеть тебя, слушать тебя и говорить с тобой! Отпусти!

— Не кричи, иначе я заткну тебе рот, — предостерёг меня он, однако мне было наплевать.

— Так отпусти, и я не буду кричать! — я попыталась ударить его, но он внезапно схватил меня и прижал к себе, преградив все попытки к отступлению.

— Сначала ты выслушаешь меня…

— Что ты собираешься говорить?! — продолжала негодовать я. Кажется, он не знал точно, что открылось мне в видении, и я не собиралась говорить ему это, поэтому всеми силами я запрятала воспоминания за горой других мыслей и начала придумывать план побега.

— Я тоже кое-что видел, — сказал Алан, желая этим привлечь моё внимание, но мне на это было как-то глубоко наплевать. — Кое-что, связанное с тобой.

— Мне нужно поговорить с моими родителями, отпусти, — я вновь предприняла попытку вырваться, но, естественно, у меня не вышло.

— О чём?

— О том, что Кэрри — мертворождённая, а я — незаконная! — выкрикнула я ему в лицо.

       Алан замер, внимательно смотря на меня. Так в прошлом мечтательно близко, и так ненавистно — сейчас. Он будто думал, что собирается сказать, может, читал мысли, которые я старательно прятала. Впервые он был ко мне настолько близко, обнимал меня и, если бы не обстоятельства, не моя злость, всё выглядело бы романтично.

— Хотя погоди, ведь ваша семья нихрена не закон, так что мои родители ничего не нарушали! — я продолжала плеваться ядом. – Как, скажи мне, как оживили Кэрри и зачем наложили проклятие?

— Рано или поздно ты бы всё равно узнала, — он выдохнул, коснувшись своим лбом моего. Глаза закрылись, будто Алан уснул, но я-то знала, что он на самом деле творит.

— Не лезь в мою голову! — приказала я строго, но Алан никак не отреагировал. — Слышишь? Отпусти меня! Дай уйти, придурок, Боги…

— Бог тебе не поможет, — его губы исказились в ироничной усмешке. — Но мне придётся тебе всё объяснить, не так ли?

— Мне ничего от тебя не нужно, — ответила я.

       Хотя в голове, признаться, всё перемешалось. Как, чёрт подери, он мог жить, когда Кэрри родилась, да ещё и иметь такой взрослый голос?

— Дело в том, что я, букашка, демон, — он отпустил меня и сделал шаг назад. — Теперь, когда ты всё знаешь, можешь бежать.

— Ты…, — я не могла поверить в то, что происходит, — ты пролез в мои мысли! Опять!

— В том-то и дело, что опять.

— И ты…ты…, — степень моего ужаса невозможно описать. Пальцы побелели от холода, сковавшего меня по рукам и ногам. И то ли дело в природных условиях, то ли в Алане, который внезапно стал казаться мне принесённым с другой планеты. Как я вообще могла поверить, что такие люди появляются из материнского лона? Да его ещё динозавры выносили!

— Не выносили меня динозавры, — промолвил он спокойно, словно мы вели обычную светскую беседу. — У меня обычная мать из родного мира, правда.

— Не верю! — выкрикнула я, делая поспешные шаги назад.

       Демоны…мертворожденные дети…проклятия…потомки Малярии Вольтер… Всё смешалось в одну кучу, и самым противным было то, что я находилась в середине всего кошмара, не имея шансов выбраться и забыть. Самым приятным исходом была бы новость о моём сумасшествии. Мол, Алан Донован всего лишь плод сознания, созданный на нервной почве. Но нет, я прекрасно осознавала, что он реальный, и таких, как он, создать вообще в принципе нельзя. У кого фантазии хватит родить такого придурка?

— Если ты демон, — промямлила я, сама не веря в то, что говорю, — то сколько тебе лет?

— Сто семьдесят девять, — Алан гордо выпятил грудь вперёд. — Придёшь на моё совершеннолетие?

— Смешная шутка, Ал! — страх клокотал внутри меня подобно рвотным позывам.

— Это не шутка, — он в мгновение ока оказался подле меня, обхватив за талию и выдохнув в лицо: — Хочешь, докажу?


9. Вкус правды

       Алан не мог предвидеть того, что случилось, и был безгранично удивлён, когда увидел будущее Венди, коснувшись её руки. Такое бывало крайне редко, только если сам Алан или его собеседник были на эмоциях. Он предполагал, что Венди ужасно волновалась из-за выступления, и поэтому вызвала в нём волну ясновидения.

       Она вложила свою ладонь в его и тут же Алана словно током ударило. Всё его нутро сладостно задрожало, а светильники на краю сцены заняли своим светом весь круг обзора.

       В следующее мгновение Алан увидел Венди, сидящую в одном из кабинетов школы, всю в крови, но не в своей собственной — руки у неё дрожали, а на лице слёзы смешались с этой отвратительной красной жидкостью, явно принадлежащей человеку.

       «Но как…?» — этим вопросом задался в первую очередь, после чего обнаружил, что присутствует в чьём-то чужом сознании, кого-то более молодого…нечеловека.

       «Марта?» — осторожно Алан позвал сестру, но она не отозвалась. Либо это была не она, либо не слышала, либо только делала вид, что глухая.

       Её голоса тоже не было слышно, поэтому Алана попытался подойти к Венди, понять, какой на дворе месяц и сколько осталось до её смерти, но пока не знал, как это сделать.

       Венди подняла влажные глаза на приближающегося, и Алан заметил её расширенные от ужаса зрачки. Она попыталась подняться, но хлопнулась обратно, задрожав с новой силой, попутно лепетав что-то так тихо, что парень не мог расслышать.

       Он опустился на корточки рядом с Венди и попытался коснуться её лица, чтобы стереть кровь. Как Марта могла такое допустить, ведь она так берегла её тело для Перемещения? Именно ей было нужно, чтобы Венди оставалась в трезвом уме и твёрдой памяти. Но то, что происходит, может её сломить и тогда тело сможет отторгнуть новую душу.

— Уходи! Не трогай меня! — закричала Венди, отчего сознание Алана несколько пошатнулось, но он крепко схватился за эту реальность, удержав себя здесь.

— Что тебе ещё нужно?! — она вперила в него вопросительный взгляд, и Алан, повернувшись, увидел распластавшееся тело с дырой в животе.

— Твои руки…, — Алан повернулся к Венди, потом к телу девчонки их возраста, уже с некоторым количеством идей. — Кто заставил тебя лезть во внутренности это девушки?

— Ах, а-а, эм…, — она не знала, что сказать, явно не понимала ситуации, но Алан сам осознал, что задал глупый вопрос. Это тело, в которое он переместился, оно и заставило. Элементарно.

       Он хотел сказать ей, чтобы она не беспокоилась, потому что у Алана и Марты всё под контролем. Они охраняют Венди по мере своих сил, потому что её тело важно для младшей сестры Алана, но не успел, потому что мир снова перевернулся, и он вновь оказался на сцене, поражённый увиденным.

       Венди стояла перед ним и смотрела во все глаза — испуганная и затравленная, как дворовая собачонка, которую пришли уничтожить. Мгновение их взгляды не отрывались друг от друга, а потом она сбежала по ступенькам и удалилась из актового зала.

       Преданные выдавили из себя похожие улыбочки. Деббора схватила Алана за руку и заставила поклониться вместе с остальными, а потом они позволили ему уйти. Алан поспешил за Венди, желая успокоить её волнение, возможно, подтереть воспоминания, чтобы она перестала мучиться. Он уже решил проблему с её кошмарами, попросив Марту не вмешиваться в это дело, пока тело Венди не будет полностью готово для Перемещения. Ему нужно продержаться рядом с ней ещё около двух с половиной месяцев, и только после этого он сможет отпустить её в другой мир. Не важно, лучший или худший, спасти её он не сумеет.

       Алану не стоило большого труда догнать её. Бегала Венди не очень быстро, при этом она была слаба из-за внезапного потрясения. Парень пока не знал, что именно видела потенциальная жертва Марты, но собирался выяснить.

       Схватив Венди за локоть, он развернул её к себе и выплюнул:

— Остановись!

       Алан чувствовал её страх перед ним, её уверенность в том, что он монстр, только неизвестный человечеству. В принципе, неправа она была только в одном: на самом деле люди давно прознали о демонах.

— Мне нужно поговорить с моими родителями, отпусти, — в какой-то момент их разговора Венди вновь попыталась вырваться, но Алан крепко держал её.

— О чём?

— О том, что Кэрри — мертворождённая, а я — незаконная! – И, помолчав, она добавила: — Хотя погоди, ведь ваша семья нихрена не закон, так что мои родители ничего не нарушали! Как, скажи мне, как оживили Кэрри и зачем наложили проклятие?

       Он не видел другого выхода, на самом деле, Венди действительно бы узнала о его происхождении, лёжа на каменном алтаре, но она не поверила, естественно, как и любой другой, кому высказали бы в лоб это признание. Человек, столкнувшись с тем, что не может объяснить, до последнего будет уверен в том, что это галлюцинации или шутка.

— Если ты демон, — вот и Венди сейчас пыталась свести всё к юмору, хоть и до сих пор боялась возможного ответа Алана, — то сколько тебе лет?

— Сто семьдесят девять, — честно ответил парень и с улыбкой добавил: — Придёшь на моё совершеннолетие?

— Смешная шутка, Ал! — выкрикнула Венди.

— Это не шутка, — он решил удариться во все тяжкие и, оказавшись возле неё, вполне честно поинтересовался: — Хочешь, докажу?

— Не нужно мне ничего доказывать! Сумасшедший, — она выскользнула из его объятий, явно не оценив желания Алана открыть ей часть правды.

— Сумасшедший? — иронично переспросил он, улыбнувшись уголками губ. — Но ведь именно я — голос в твоей голове.

— Не понимаю…о чём ты, — с трудом выдавила из себя Венди и, развернувшись, спешно зашагала домой.

       Алан и не думал её останавливать. Теперь он знал всё, что было нужно. Бедная букашка увидела день оживления сестры, когда соприкоснулась с рукой Алана, и сейчас была крайне дезориентирована. Вся её жизнь оказалась ложью, она — ребёнок, сломавший проклятие Эдварда, обещавшего уничтожить её за это, предоставив дело Марте.

       «Хорошо, что душу нельзя поглотить, если не истязать тело, » — подумал Алан и отправился в особняк. Он считал своим долгом рассказать всё предку. Наверняка тот скажет, что делать дальше.

       Через минут десять он уже был в подвале перед лицом Эдварда, рассказывая о произошедшем. Тот внимательно слушал, покусывая нижнюю губу в процессе размышления, а Алан медленно заканчивал повествование уходом Венди.

— Да…, — протянул Прародитель, когда его потомок замолчал, — умная девчонка, любопытная девчонка…

— Она теперь знает многое, — пожал плечами Алан. — Заглянув в моё прошлое, она увидела день оживления Кэрри Уайт.

— Теперь для неё не секрет моё проклятие, — Эдвард улыбнулся, — которое сломали её родители. Она будет расплачиваться, так?

— Марта заберёт её тело, думаю, это достаточная месть за неповиновение взрослых особей.

— Я тоже придерживаюсь этого мнения, — кивнул Прародитель. — Жаль, что я не смогу забрать её душу. Пахнет она…вкусно.

       Алан лишь хмыкнул.

— Я считаю, что нужно оставить всё так, как есть, — в разговор влезла девочка, пришедшая на запах брата. — Это — моё тело, и полученные знания не помогут ему уйти из моих рук.

— Ей, а не ему, — поправил Марту Алан. — Венди…

— Всего лишь тело, — перебила брата девочка. — И это МОЁ тело! Ты должен мне его отдать.

— Ты получишь его, — голос его не спешил успокоить, лишь приказывал замолчать, чему Марта подчинилась. — Алан назвал тебе время, которое ты должна прожить в теле этой девочки, не так ли?

— Так, — хмыкнула Марта. — Но правда о происхождении не помещает ей просуществовать оставшееся время. Это же круто! — она радостно хлопнула в ладоши. — Я выбрала её по запаху, но ведь на самом деле она — идеальный выбор! Она связана с Вами, Эдвард, а, значит, ей будет легче перенести Перемещение.

— Алан, по-моему, мы решили, что будем делать, — Прародитель перевёл на него полностью чёрные глаза. — Пусть девчонка узнает всё, что сможет, и протянет с этим оставшееся время. Всё равно она умрёт, а её знания никак не повредят нашему существованию.

— Алан, — обратилась к брату девочка, — продолжай охранять её от телесных повреждений, — и испарилась, будто её и не было.

       Никто не спрашивал, что думает по этому поводу сам Алан. Все Донованы знали, как он относится к людям, как уважает их и интересуется этими короткими жизнями. Марта видела в них тела, которые может забрать, если постарается. Эдвард — сосуды с душами. Его братья — мусор, рабов, животных. И только Алан принимал их такими, какими они были на самом деле — несколько недалёкими, но обворожительными.


***


       Я вбежала в дом и захлопнула за собой входную дверь. Безумие заслонило почти всё моё сознание, однако я старалась пользоваться той частичкой, что всё ещё могла мыслить ясно. Телефон был на кухне, и я рванула к нему, сшибая всё на своём пути, плюя на внимание, которое привлекаю. Мой папа зашебуршал наверху, наверное, собираясь спуститься и посмотреть, что происходит. Оставалось мало времени, и я собиралась использовать каждую его крупицу, чтобы вызвать мать домой.

       Пальцы тряслись, и её номер удалось набрать далеко не с первого раза, но в конце концов я слушала гудки, ожидая, пока она подойдёт. И, когда она всё-таки сделала это, я не дала ей шанса начать первой.

— Возвращайся обратно, немедленно! — закричала я.

— Что случилось, милая?! — последовал её взволнованный голос.

— Я всё знаю, — я вновь почувствовала панику, и пелена слёз застелила обзор. — Я всё, ВСЁ знаю!

— О чём ты говоришь? .., — кажется, она действительно не могла понять, ну ничего, больше я не намерена давать ей шанс одурачить меня.

— Я знаю всё о Кэрри! — мой голос дрожал, слёзы били из глаз крупными каплями. — Знаю о проклятии! Знаю о знахаре, о Донованах! Я всё знаю!

       Она сбросила, но я знала, что она приедет в течении часа. Нельзя пропустить такие слова мимо ушей, тем более, что они так много значат для нашей семьи.

       Наконец, в кухне появился папа. Он оглядел меня с ног до головы, заметив взволнованное состояние и короткое платье, что ему явно не понравилось. Конечно, никто из родителей не знал, во что мы одеваемся, иначе бы попытались меня отговорить.

— Венди, и в этом ты выступала, милая?

       Ну вот, как я и говорила. Его волнует лишь то, во что я одета. А как же тайны нашей семьи? Мы уже взрослые с Кэрри, и должны были знать правду. Она бы ничего не изменила в наших отношениях, узнай мы это от родителей. Если бы не сегодняшнее видение, я что, вообще бы не узнала о трудном прошлом нашего рождения?

— Па-а-ап, — мне до сих пор не верилось в реальность происходящего, — почему вы с мамой развелись, но продолжаете поддерживать хорошие отношения?

— Ты же знаешь, — он, увидев мои слёзы, несколько оробел, — что мы перестали любить друг друга, как прежде. Я встретил Ким и понял, что хочу провести с ней остаток жизни… Такое бывает, но…

— Кэрри, — я в упор посмотрела на него, не скрывая слёз, — где она?

— Спит, — отец сделал пару шагов в мою сторону, но почему-то остановился.

— Это из-за неё? Из-за того, что ты — потомок Малярии Вольтер и она из-за тебя родилась мёртвой?

       Он прямо-таки побелел от этой новости. Теперь его можно было сравнить с свежевыстиранной простынёй. Я всё ещё была уверена в своих словах, пялилась на него во все глаза, готовая метать молнии от степени ярости (или страха). Папа подскочил ко мне — конечно, не так быстро, как Алан, но тоже ничего — и крепко стиснул мои ладони в своих.

— Как ты узнала? Это мама сказала тебе?

— Я ничего не скажу, — выпалила, выдернув руки и сложив их на груди. — Мама уже едет, и я надеюсь, что вместе вы потрудитесь объяснить мне, что происходит.

— Скажи мне только одно: Кэрри знает? — прошептал он, смотря на меня не горящими боле глазами.

— Это она поставила меня на старт, — хмыкнула я. На самом деле, этот факт интересовал меня меньше всего. То, что я узнала дальше, казалось гораздо заманчивее. — Мы пытаемся залить валерьянкой её бесконечные кошмары, которые, на самом деле, являются картинками прошлого. Кэрри пока не понимает, что видит вас и саму себя, но скоро, думаю, она всё осознает, и нам лучше отгородить её от этого, так?

— Моя девочка, — отец обнял меня со слезами на глазах, и всхлипнул над моим плечом. Я понимала, что происходящее было слишком сложно для понимания. Мёртвый младенец оживает, и не каждый может выдержать тяготу проклятия.

— Но ведь вы сломали его, — прошептала я обессиленно. — Почему тогда ты ушёл? Почему бросил нас?

— Сломали что?

— Проклятие! — я оттолкнула его от себя и теперь уже действительно со злостью посмотрела на него. — Ты ушёл, оставив семью из бедной женщины, мертворождённой девочки и незаконной! Ты не думал, на что оставляешь её? Она поди голову сломала, думая об этом. Разрушив проклятие, вы обрекли себя на ужасное! Кто знает, что произойдёт со мной теперь?

— Ничего, Венди, — ему с трудом удалось выдавить эту фразу.

— Вы победили этих монстров, но почему-то ты ушёл. Ты и мама…вы могли быть счастливы, но вместо этого…

— Венди…

— Ты бросил её! — воскликнула я. — Но почему, папа, почему?!

— Давай дождёмся Энн, и я всё тебе объясню, — он попытался обнять меня, но я увернулась и проскочила в гостиную.

       И вот, я снова сижу здесь, как некогда с матерью и Кэрри, только вместо сестры теперь был отец, глаза которого всё ещё стояли на мокром месте. Мама же выглядела смущённой, будто её застали за неприличным делом. В моих глазах пощады не было, я намеревалась узнать всё, что открыто им самим. Они недоговаривали столько лет, хотя я прекрасно понимала, почему они молчали. Окажись я на их месте, тоже не рассказывала бы детям правду, ведь они живы-здоровы, и это главное.

— Я правильна поняла? — подала встревоженный голос мама. — О Кэрри тебе рассказал не папа?

— Энн! — он укоризненно посмотрел на бывшую жену, и та извинительно улыбнулась, явно не веря в то, что я сама могла как-то всё пронюхать. — Вен удивила меня не меньше тебя! Вообще, я думал, что это твоя
вина, — папа посмотрел на меня и спросил: — Так откуда ты узнала всё, если мы оба молчали?

— Кэрри мне помогла, как я уже сказала тебе, папа, — я повторила для мамы, что сестра своими кошмарами раскрывает для себя тайны прошлого, и может дойти до конца, если разберётся, что эти сны говорят ей. Моя родительница, конечно, была в полнейшем шоке, но это ведь ещё не всё, что могло бы её удивить.

— Хорошо-о, — протянула мама, когда я закончила говорить о сестре. — А что дальше? Как ты узнала, что девочка во сне Кэрри — действительно она, а взрослые — мы с Джоном?

— Мне помог Алан. Алан Донован, — оба родителя вздрогнули, как по команде, а потом недоуменно вперились в меня. — Он заменял барабанщика и играл вместе с нами на концерте. Когда пришло время кланяться, я коснулась его руки и…, — от воспоминаний по телу пробежала сладкая дрожь, напоминающая об ударе тока, который отправил меня в незабываемое путешествие, — и меня перекинуло в его воспоминания. Это была та ночь, в которую вы поехали оживлять Кэрри. Я знаю, звучит бредово, но это так. Алан тоже что-то увидел. Что-то, связанное со мной. И сомневаюсь, что там было что-то хорошее, иначе он не погнался бы за мной и не попытался рассказать.

— То есть, ты хочешь сказать, что Алан уже жил во время рождения Кэрри? — удивлённо пробормотала мама.

— И не только это, — я попыталась улыбнуться, но вышла просто отвратительная гримаса. — Он был взрослым в тот момент, когда Кэрри оказалась в подвале особняка Донованов. Он тот самый «блондинистый кудряш», как выразилась моя сестра.

— Ты думаешь, это действительно смешно?! — воскликнул отец, подорвавшись с насиженного места.

— По-твоему, я придумываю? — спокойно спросила я, сложив руки на груди. Папа не знал, что ответить. — Вот именно. То, что я говорю — чистая правда. Алан сказал, что он — демон, не знаю, верить в это или нет, но как иначе объяснить его присутствие на оживлении Кэрри в теле взрослого мужчины?

— Я помню его, — пробормотала мама, вроде ни к кому конкретному не обращаясь. — Именно он открыл нам дверь.

— Я рассказал ему правду, — признался папа. — Он знает, что я — потомок Малярии, а не ты, Энн. Именно поэтому он согласился помочь. Если бы младенец не приходился ему родственником, он бы просто выгнал нас. И ты хочешь сказать, Венди, что тот взрослый мужчина твой дружок?

— Он не мой дружок, папа, а одноклассник, — я покрылась лёгким румянцем, но сделала всё возможное, чтобы родители этого не заметили. – Да, именно это я и хочу сказать.

— Он…демон? — мама казалась шокированной. — На самом деле демон, как гласят легенды?

— Во всех легендах есть толика правды, — сказала я, хоть и сама не верила в это. — Но способности к ясновидению и телепатии не делают его демоном. Единственное, что портит всю малину — долгожитие.

— Долгожитие? — папа даже рассмеялся ненормальным смехом, до того ему понравилось это слово. — Он не просто долго живёт! Если верить твоим словам, он меняет тела.

— А если — легенде, то Эдвард Донован всё ещё жив, и это — тот самый мужчина, ожививший Кэрри, — вставила свои пять копеек мама.

       Мы замолчали, переваривая новую информацию. Я пыталась сложить отдельные кусочки в общую картину, как вдруг поняла, что не знаю одного, всё ещё спрятанного за сероватым дымком неизвестности.

— Так почему вы расстались? — я чувствовала небывалый прилив энергии, как будто я Шерлок Холмс, приблизившийся к разгадке тайны. — Ведь на самом деле вовсе не в любви, так?

— Твой папа просто…мучился, — мама вяло улыбнулась.

— Понимаешь, Венди, мы никогда не думали всерьёз о втором ребёнке. Конечно, Энн хотела сыночка, да и я не был против, но проклятие Эдварда вселяло в нас страх, останавливая. Спустя несколько месяцев мы решили попытаться…

— И были полностью ошарашены, когда узнали о моей беременности, — подхватила мама. — Я до последнего думала, что случится выкидыш, или ребёнок родится мёртвым.

— Мы оба ждали этого, — вставил папа.

— И ты не представляешь, какой радостью для нас был твой первый крик. Я думала, что сознание потеряю! — я видела, как приятны им эти воспоминания. Они делали из моих родителей-друзей родителей-суженных, и мне нравилось следить за этим превращением.

— Однако мы всё ещё помнили о словах Эдварда, и после твоего рождения стали ждать неминуемой кончины. Всё время казалось, что с тобой что-то произойдёт, потому что жизнью Кэрри мы сломали жизни других наших возможных детей и внуков.

— Но ты росла на удивление крепкой девчонкой, и мы уже стали забывать о проклятии…

— Но мне стали сниться сны, — папа поёжился, будто от холода, но в доме были закрыты все окна. — Ужасные кошмары, в которых тот мужчина из подвала забирал тебя у нас. Он говорил, что придёт время расплаты за наше неуважение.

— Мне тоже пару раз снился этот кошмар, — призналась мама.

       «Неужели все кошмары в нашей семье вызваны Донованами? — подумала я. — Если это так, то кто сводит с ума Кэрри? Или это из-за того, что она однажды коснулась их мира и в неё вложили его частицу?».

— И я просто…не выдержал, понимаешь? Всей этой неизвестности, ужаса перед неминуемым. Я очень любил тебя, и люблю сейчас, и казалось невыносимым расстаться с тобой.

— Его уход был общим обдуманным решением, — мама явно пыталась успокоить меня. — Мы не хотели, чтобы семейное древо Малярии оборвалось на нас, ведь это могло повлечь за собой неминуемые последствия.

— Но ведь первый ребёнок Артура родится мёртвым, — выпалила я разозлёно. — Об этом вы подумали? А что насчёт нас с Кэрри? Почему ты не ушёл, когда я была маленькой, а когда мне было восемь? Ты хотел, чтобы мы тебя запомнили?!

— Перестань кричать, милая, — мама попыталась коснуться моей руки, но я не позволила. И тогда она продолжила: — Кошмары твоего папы стали невыносимыми в тот период. Ты росла, а вместе с ними их длительность и…с позволения сказать, красочность.

— Ужасные кровавые картины, — пробормотал папа.

— Мне такие ужасные сны снились пару раз, Джона же мучила каждую ночь. Я должна была отпустить его в новую, более счастливую жизнь.

— Мы думаем, что кошмары мучили именно меня из-за происхождения, — объяснил папа. — Поэтому я и ушёл, но мысль бросить вас казалась отвратительной и неправильной.

— Я не держу на него зла, — мама ободряюще улыбнулась, — и тебе не советую, Венди.

— То есть, это всё, да? Папу замучили кошмары, и он ушёл из семьи, женился на Ким и теперь у него всё хорошо. У тебя всё хорошо, мам, а о нас с Кэрри вы подумали? Она лежит наверху с жаром и температурой, она так же, как и ты, папа, не может спать, не видя ничего ужасного. И, знаете, кто посещает её сознание помимо картин прошлого? Знаете? Я!

— Венди…, — начала было мама, но я на всех порах неслась дальше:

— В её кошмарах меня убивают! Как думаете, с чего это вдруг пошло? С моего знакомства с Аланом! Аланом, который присутствовал при оживлении Кэрри, который увидел её будущее, взяв на руки. Прародитель с той самой ночи знал о моём рождении, и сомневаюсь, что он этому рад. Считаете, я могу спокойно жить дальше после всего этого? Прародитель не позволит, потому что он наверняка в курсе моих знаний.

— Мы защитим тебя, — воспрянул отец.

— Ка-ак? — протянула я. — Ты думаешь, что сможешь спрятать меня от…от…демонов?

— Я бы ни за что не поверила в эту чепуху, если бы сама не согласилась ехать к ним за помощью, — прошептала мама и расплакалась, но папа даже не обратил внимание.

       Он подбежал ко мне и схватил за плечи, приблизившись почти вплотную. Его горячее дыхание обжигало моё лицо, пока он говорил мне три слова:

— Я тебя увезу.

— Но куда?

— В Калифорнию, к твоему дяде Ричарду, ты поживёшь там какое-то время, а потом…, — глаза отца лихорадочно блестели, однако я всё-таки решила оборвать его светлые мысли.

— Но надолго ли этого хватит? Сколько мне у него жить? Год? Два? А потом? Я вернусь сюда и меня прихлопнут, как муху?

— С чего вы оба взяли, что тебе что-то угрожает? — мама поднялась с места и принялась вытирать слёзы. — Все эти года было тихо.

— Но только в этом году я встретила Алана, — тихо сказала я, не понимая, как она сама этого не осознаёт. — И только в этом году Кэрри и мне снились кошмары. В её меня убивали, в моих — пытались убить. Думаешь, это ничего не значит?

— Мы поедем в Калифорнию, — уверенно сказал папа. — Если понадобится, ты останешься там навсегда.

— Но…, — я хотела сказать, что это абсурд, это не сработает, и что лихой блеск в его глазах нужно разбавить трезвыми идеями, но вдруг он потянулся ко мне и сорвал с шеи кулон в виде бабочки. Подарок Алана.

— Сначала мы избавимся от этой ерунды, — он выбросил его в мусорное ведро, и я не стала противиться, хоть и очень хотелось. Я понимала, что с Донованами нельзя шутить. Вдруг в этом кулоне какой-нибудь жучок?

       Кажется, папа подумал о том же, потому что хмуро выпалил:

— Некогда собирать вещи, быстро в машину. Если там действительно что-то спрятано, то оно может просигналить и оповестить их о том, что кулон сняли с шеи.

— Тогда зачем ты его снял?! — спросила я.

— У Ричарда есть дочь твоего возраста, первое время она разделит с тобой свой гардероб. Мы с мамой пришлём остальное. Энн, позвони ему и скажи, что мы едем. Дорога займёт у нас около восьми часов.

       Мама крепко обняла меня и поцеловала в лоб, а после скрылась в другой комнате. Я слышала её сдавленные рыдания, слышала, как она натыкается на разные предметы в спешке, и это не прибавляло уверенности в том, что мы совершаем. Но у меня не было выбора, папа, схватив за руку, потащил в гараж, и мне пришлось идти за ним, даже не попрощавшись с Кэрри. Но самое страшное из произошедшего было не это, а кое-что другое.

       Мама поцеловала меня в лоб.

       В лоб целуют покойников.
 

10. Дорожная авария

       Машина ехала по пустой дороге, везя внутри двух молчаливых пассажиров. Говорить нам с папой совершенно не хотелось, да и единственная тема была прощупана от и до. Я уверена, мы думали об одном и том же. В эффективность нашего поступка верилось с трудом. Неужели всё будет так просто? Он отвезёт меня в соседний город, где демоны от меня отстанут и позволят жить своей жизнью? Сомневаюсь. Если Эдвард действительно задумал отомстить за неповиновение моих родителей, то ни перед чем не остановится. Тут вопрос в другом: почему именно мне? Я же не могла в утробе матери понять, что мне в будущем не будут рады, и где-нибудь затеряться. Как раз я тут вообще не при делах, и если уж он хочет мстить, то мстил бы родителям.

       А разве Кэрри виновата в том, что на Малярию этот подонок-Эдвард наложил проклятие? Тоже нет. Не её вина в том, что наши родители, так любя её, отвезли на «лечение». Во всём происходящем мы с сестрой вообще не виноваты, так почему меня увозят в Калифорнию, а она лежит в своей комнате и помирает от температуры? Непонятно.

       Неужели мы что-то упустили? Может, эта паутина так хитроумно запутана, заставляя нас верить в одно, чтобы отвернуть от другого? Почему в этом во всём должна копаться я? Мне всего семнадцать, и до этого года я мучилась от издевательств, а не от угрозы смерти! Вот дали бы эту загадку Ларе Крофт или Индиану Джонсу, которые в этих приключениях увязли, в отличие от меня…

       Лучше бы я не переводилась в школу Кэрри. И кто меня заставил? Правильно, глупые одноклассники. При возможности я обязательно им отомщу. Хотя её никогда не будет, ведь на своей старенькой машине папа увозит меня прочь из города, в котором я выросла, в котором было всё, что я любила и ненавидела. Сейчас я покидаю его навсегда из-за непокорности родителей, стоит ли винить их в моём рождении? Во всей этой боли, что я сейчас чувствую?

       Горькая слеза прокатилась по щеке, и я быстро смахнула её, чтобы отец не увидел, но он так следил за дорогой, что даже не посмотрел в мою сторону. Я вздохнула и принялась следить за сменяющимся пейзажем: город, бесконечная, казалось бы, вереница деревьев, поля. Ничего, что могло бы сейчас заинтересовать меня. Я всё не могла перестать думать о происходящем. Правильным ли было наше с папой решение? Нужно ли отвозить меня к дяде Ричарду?

       Папа, кажется, тоже думал об этом. Я могла увидеть его сосредоточенную складочку на лбу. Интересно, думал ли он, что поступает верно или сомневался? Любовь ли толкнула их к оживлению Кэрри или безумие? Возможно, они боялись разрушить свой союз так сильно, что были готовы пойти на любые условия. Если верить родителям, кошмары отца всё равно помешали их семейному счастью. Хотя, наверное, так оно и было, иначе я просто не представляю, почему они могли развестись, скрепя свою любовь мёртвым ребёнком.

       Ох, Кэрри-Кэрри, знала бы ты, что происходит здесь и сейчас… Вместо того, чтобы кидаться папе на шею и просить оставить меня, ты лежишь в кровати на втором этаже и мучаешься от температуры. Слышала ли ты наш разговор? Поняла ли, что на самом деле из себя представляешь? Как мне смотреть тебе в глаза после всей сегодняшней информации? Мы неправильные дети, Кэрри, а вся твоя слава, красота, эта пышная волна ярких рыжих волос — вина прикосновения графа Донована.

       Всю свою жизнь я восхищалась ей, завидовала всему, что она умеет, а теперь готова провалиться сквозь землю за эти эмоции. Это Кэрри должна завидовать мне, а не наоборот, ведь именно я родилась ЖИВОЙ. Сломав проклятие, я появилась на этом свете не долгожданным ребёнком, принеся за собой ряд ужасных видений. Кэрри, мама, папа…все они видели что-то, связанное со мной, я кричала в их снах, я умирала в их снах…

       Мой отец делал вид, что моё нахождение рядом его совершенно не интересует. Мне хотелось так много у него спросить, столько всего выведать, но я совершенно не знала, как начать. Что мне говорить отцу, скрывшему такую информацию? И хоть я прекрасно понимала, почему это было сделано и зачем, всё равно не могла уложить это в своей голове. И на моём месте любой, наверное, чувствовал бы тоже самое. Я люблю своих родителей, и мои чувства не пошатнулись от узнанного, но ненадолго выросшая между нами стена заставила задуматься и отговорить себя от поспешных выводов.

       Папин мобильник зазвонил в кармане джинсов. Он потянулся за ним, взглянул на экран и в порыве злости отбросил его на панель. Я наклонилась вперёд и увидела имя сестры, отчего по спине пробежались холодные мурашки.

— Ты не будешь отвечать? — поинтересовалась я, стараясь скрыть от родителя дрожь в голосе.

— Видимо, она поняла, что творится нечто неладное. Эта капля способностей Донованов передалась ей, знаешь ли, после…ну…

— Я и сама поняла это, — оборвала его жалкие объяснения я. — Вечная зависть лёгкости, с коей она преподносит себя, с коей ей всё даётся…, — я смахнула слезу.
— Если бы я знала, откуда всё это у неё!

— Не звони ей, — папа не посмотрел на меня, но я и без этого поняла, что он всё ещё злится, и не просит меня, а приказывает. — Она узнает обо всём, как только выздоровеет.

— Что ты ей скажешь? Что я умерла?

— Нет, Боже! Как ты могла такое подумать! — один обвиняющий взгляд в мою сторону. — Мы с Энн что-нибудь придумаем.

       Я выдохнула и прижалась спиной к спинке кресла, сложив руки на груди. Ремень безопасности неприятно стеснял движения, но ездить без него я побаивалась ещё с раннего детства.

— Венди, ты же сама понимаешь, что это важно, — послышался извинительный тон отца. — Никто бы не отправил тебя в такую даль, если бы не обстоятельства.

— Уже вечереет, — я сделала вид, что не обратила внимания. — Часов семь-восемь…жаль, что мы не поехали утром.

— Я вспылил, сорвав эту штуку с твоей шеи…, — вдруг его глаза расширились от ужаса, и он вскрикнул лишь одно: — ГОСПОДИ!

       Я увидела посреди дороги высокого мужчину с длинными чёрными волосами. Его губы искажала отвратительная улыбка: неприветливая, злая, опасная. Одет он был в строгий костюм, местами испачканный в чём-то чёрном. С ужасом я поняла, что это кровь.

       Папа крутанул руль и машину увело в сторону. Я закричала, пытаясь вцепиться в сидушку, но меня мотало из стороны в сторону, всё тело от страха задубело. Мой родитель храбро пытался спасти положение, восстанавливая контакт с упрямым средством передвижения, но не успел: машина со всей дури врезалась капотом в дерево, внутри всё нещадно тряхануло, бросив меня вперёд.

       Глухой удар о лобовое стекло и неописуемая боль по всей голове. Меня отшвырнуло обратно, но я поняла, что успела пробить череп. Мысли о смерти пришли быстро, они необычно ярки, как картинки в детской книжке: вот человечек едет в машинке, а вот он лежит в гробике с красной обшивкой, а надпись снизу гласит: «Соблюдайте правила дорожного движения!». Интересно, о таких ситуациях в правилах что-то говорится?

       Я сама не слышу, как стону от боли. Как пытаюсь нащупать рукой отца, но конечности меня не слушают. Я хочу расстегнуть ремень, но ватные пальцы не могут с ним справится, что вызывает во мне бурный поток слёз и вспышку боли в области ранения. Боюсь, что потеряю много крови и умру, так что нужно выбираться отсюда скорее.

       Однако помощь приходит сама. Мне не удалось поднять головы, и где-то внутри проскользнула мысль (не именно в голове, та, теперь, кажется, сама по себе), что это может быть Эдвард. Я предприняла попытку остановить спасителя, ударить его в живот, но руки столь слабые, что безвольно висят по ширине плеч, будто я тряпочная кукла. Именно из-за этого у человека не возникает проблем с расстёгиванием ремня и освобождением моего израненного тела.

— Папа…, — только это слово мне удалось выпихнуть из груди, но спаситель меня не слышал. Он взял меня на руки, молча и без выпендрёжа, и тогда мне стало легче управлять своей головой. Я подняла её, вперившись взглядом в недовольно сморщенное личико Алана.

— Ты…, — снова бесполезный хрип, но он, кажется меня понял. Я повела глазами в сторону машины, но Алан осторожно надавил на мою голову, заставив её упокоиться на своей груди.

— Сожалею, букашка, но ему уже ничем не поможешь.

       Перед тем, как меня утянуло в неизвестный тёмный мир, я успела заметить распростёртое по рулю тело, полностью пропитанного кровью. Смысл слов дошёл слишком медленно, и я не успела ничего сделать. Вспышка перед глазами помешала закричать, хоть и очень хотелось, и вот…


***


       Вот сорока пяти летняя Энн Уайт вошла в комнату младшей дочери, чтобы взглянуть на аккуратно заправленную постель. Она боролась со слезами с самого отъезда своего бывшего мужа и второго чада, и теперь хотела дать им волю. Старшая спала в своей постели, жар всё ещё не сходил, и это становилось подозрительным, однако в следствии недавних событий Энн не собиралась вызывать доктора. Она надеялась, что теперь, когда Венди в доме нет, Кэрри ничего не грозит.

       Кровать, конечно, была аккуратно заправлена, но на ней лежало тело её младшей дочери. Именно тело, всё в крови и ссадинах, будто случилось что-то ужасное…

— Вен? — мать подбежала к кровати и коснулась плеча дочери, но то, по команде поднявшись, открыло лишь пустое лицо в ярких красных цветах.

       Дыхание Энн перехватило, и она хотела кинуться к телефону, чтобы вызвать врача, но что-то остановило её. Что сказать приехавшим? «Моя дочь упала с лестницы?» — Энн рассмеялась в мыслях истеричным смехом. Пока Венди была жива, но вот где Джон? «Неужели…, » — только догадка поразила сознание женщины, за спиной кто-то кашлянул, привлекая внимание.

       Энн развернулась, заранее прикидывая в голове, что может послужить ей достойной защитой в этой комнате. Но, вместо какого-нибудь вора, пробравшегося в дом и затаившегося за открывшейся дверью, она увидела паренька возраста Венди. Сначала он не показался ей странным, не говоря о причине его появлении в доме с раненной девушкой, но, приглядевшись, Энн заметила, что глаза гостя источают какое-то странное нежно-голубое свечение. Взглянув на него, женщина уже не смогла оторваться.

— Принеси кулон, — приказал парень гробовым голосом, и хоть Энн не собиралась подчиняться, но её ватное тело само понесло её на кухню, где в мусорном ведре лежала бабочка с черепом на спинке.

       Алан же подошёл к Венди и осторожно перевернул её на спину. Убрав со лба слипшиеся от крови волосы, Алан увидел на голове девушки глубокую рану с проглядывающими в некоторых местах осколках. Он подцепил первый ногтями, и в комнате, как по команде, возникла Энн, сжимающая в руках позолоченную цепочку. От увиденного она дрогнула всем телом, однако не смогла скинуть гипнотические оковы. Подойдя к Алану, женщина вложила в его ладонь кулон и посмотрела на него, словно чёрный черепок на спинке бабочки её очень привлекал.

       Алан без труда прокрался в её мысли, не найдя для себя ничего интересного. Маленькая девочка росла без отца и очень беспокоилась, что её саму может постичь участь матери-алкоголички. Сейчас Энн действительно разведена, но бывший муж оказывает ей любую помощь.

       «Раньше оказывал, » — поправил себя Алан и вернулся в комнату Венди. Энн стояла с таким видом, будто съела нечто крайне неприятное, но парню было, мягко говоря, наплевать на её чувства.

— Энни, — сказал он, встречаясь с её неуверенным взглядом. — Ведь так звали тебя родители?

       Это всегда срабатывало. Жертвы становились крайне неустойчивы к потустороннему вмешательству, легче переносили гипноз и просыпались с более чистой головой.

       Энн чуть наклонила голову, что означало согласие. «Очень хорошо, » — Алан улыбнулся. Этот жест напугал женщину, и она отшатнулась, однако большего сделать не смогла. Парень, решив развлечь себя, снова залез к ней в голову, не снимая с лица маски монстра.

       «Венди, во что же ты влипла, девочка моя? Что же случилось с Джоном? — кричало в её голове. Алан осторожно обогнул эти мысли, заключённые в пузыре, и увидел следующие. — Кто этот ужасный парень, спасший тебе жизнь, Вен?».

— О нет, — осадил он женщину. — Я не спаситель, как раз-таки наоборот. Меня зовут Алан Донован, разве вы не узнали? — парень по глазам понял, что нет. — Слушай, Энни, сейчас ты ляжешь в кровать и проспишь ровно два часа. Звонок телефона разбудит тебя и ты, позабыв то, что здесь произошло, поспешишь к телефону. После того, как выслушаешь информацию, решишь не будить дочерей до утра. Поняла меня?

— Да, — молвила женщина не совсем разборчиво, медленно.

       И, развернувшись, она направилась в свою спальню, закрыв за собой дверь.

       Алан надел кулон обратно на шею Венди, и несколько секунд с любовью смотрел на него. Теперь ему ничего не грозит, Марта, получившая сообщение, успокоилась и больше не кричит в его голове. Конечно, она очень переживала за сохранность тела, но Алан пообещал решить эту проблему.

       Именно поэтому он выпустил клыки и запустил их в вену на запястье. Потом резко отнял и поднёс кровоточащую руку к губам Венди. Она не хотела принимать кровь, поэтому пришлось с силой прижаться к ней, а рукой зажать нос. Мгновение ничего не происходило, но потом девушка послушно начала глотать жидкость, и Алан, наблюдающий за затягиванием её ран, окончательно убедился в том, что с ней всё будет в порядке. Бедняга висела на волосок от смерти, однако теперь срок отошёл на два с половиной месяца вперёд.

       Алан удостоверился, что тело Венди больше не обезображено ранами, подпёр дверь стулом и собирался было уходить, но вдруг замер у окна, прислушиваясь к невероятной тишине. Даже сопения Венди не было слышно. Алан подумал, что возвращаться ему некуда, что дома его никто не ждёт и подозрений не возникнет, если вдруг он не вернётся.

       Именно поэтому Алан развернулся и расположился рядом с Венди на её широченной кровати. Девушка недовольно замычала, и из её рта вытекла струйка тёмно-красной, почти чёрной, крови, которую Алан подцепил кончиком пальца и слизал.

       Сморщенный носик Венди вернулся в нормальное состояние, после чего она вновь погрузилась в сон.


***


       Проснулась я с тупой головной болью. Сначала не осознала, что происходит, скинула с кровати ноги, в поисках тапочек, потянулась и сладко зевнула, после чего запустила руку в волосы. Мгновение я перебирала липкие пряди, не понимая, куда могла залезть, но после сознание прояснилось яркой вспышкой воспоминания, и я с криком подпрыгнула на ноги, отрывая от головы окровавленную ладонь.

       «Как я здесь оказалась?!» — честно сказать, меня волновало кое-что другое, по части моего отца, если быть откровенной, но и это был немаловажный вопрос.

— Это я принёс тебя сюда, букашка, — раздался сонный голос за моей спиной и, развернувшись, я увидела разваливавшегося на моей кровати Алана. И как я его не заметила?! — Не вини себя, — посоветовал он, улыбаясь. — Ты потеряла много крови, однако я смог тебя спасти.

— Убирайся из моего дома, — прошипела я сквозь зубы, до боли сжимая руки в кулаки, не чувствуя, что ногти впились в кожу, оставив там на память полумесяцы.

       Однако Алан и не думал шевелиться, тогда я кинулась к окну, настежь распахнув его.

— Вали! Слышишь?! Проваливай!

— Не кричи, Венди, никуда я не пойду, — он принял сидячее положение и принялся массировать шею, будто для него не происходило ничего необычного.

       Тогда я решила наплевать на это и хотела было выбежать из комнаты, найти маму и узнать, что произошло с папой, но Алан схватил меня за руку, остановив, и сказал:

— Сначала тебе нужно принять душ, ты ведь не хочешь пугать бедную Энн?

— Я не собираюсь слушать тебя, придурок! — выплюнула я ему в лицо.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я применял силу? — одна его бровь поползла вверх в немом вопросе. — Или тебе по душе гипноз, который я применил к твоей маме?

— Ты…, — у меня аж дыхание перехватило от такой наглости. Он входил в контакт с моей матерью, пока я была в отключке, более того, Алан применил гипноз, чтобы заставить её забыть о моём присутствии в доме.

       Мне не нужно было смотреть на Алана, чтобы понять относительную правильность моих мыслей. Вместо повторного вступления в бессмысленный диалог, я кинулась вон из комнаты, прихватив сменную одежду. Пока что я не знала, что делать дальше, Алан ясно дал понять, что не собирается уходить. Мне даже не нужно прятать его, чтобы никто не узнал о его присутствии.

       Я пробегала мимо комнаты Кэрри, когда оттуда раздался слабый голос. Затормозив, я увидела в щёлке двери силуэт сестры, лежащей на кровати. Мне не хотелось показываться ей в таком виде, бедняга и так мучается от жара и температуры, а тут ещё я вся в запёкшейся крови.

— Я скоро забегу, — сказала я. — Мне нужно принять душ.

— Прекрасно, Вен…, — слабый голос Кэрри напугал меня, однако отвечать я не стала, направившись в ванную.

       Хорошо стоять под бодрящим душем, ощущать прохладные капли, бегущие по волосам и спине. Видеть, что вся та кровь с моего тела скапливается красной лужицей под ногами и медленно смещается в круглое отверстие. Ей прямой путь в канализацию.

       В процессе мытья я внимательно осмотрела себя, но не нашла ни одной царапины. Это не удивило, ведь в комнате был Алан, а после его признания мне стоит принять всё сверхъестественное, как должное.

       Например, Эдвард. Я уверена, что на дороге был именно он. Взрослая копия Алана, остановившая нас на шоссе. Это было сделано специально, иначе и не скажешь. Я НУЖНА ИМ, вот, что меня пугает.

       Сама не заметила, как с этими мыслями начала натирать себя энергичнее. Эту усталость не смыть, она, кажется, въелась в кожу навсегда, и теперь я буду ощущать себя овощем ещё долгое время. По крайней мере пока не разберусь, чего мне ждать от жизни дальше. Мой отец…рискнул жизнью ради моего спасения и жестоко поплатился. Значит, что я должна взять себя в руки и сделать всё, чтобы больше никто не пострадал из-за меня.

       Чёрт возьми, а ведь я виновата лишь в том, что родилась!

       Выйдя из ванны я, как и обещала, зашла к сестре. В её комнате было душно, пахло какой-то болезнью, будто необратимой, но я откинула эти мысли подальше и приоткрыла окно, а после села на кровать к Кэрри, взяв её за руки.

       Она подняла на меня влажные от слёз глаза и попыталась выдавить из себя улыбку, но вышло чертовски плохо. В глазах предательски защипало, и я моргнула, чтобы помешать солёным каплям прорвать поржавевшую трубу моей сдержанности.

— Ты говорила, что не будешь больше общаться с ним, — в её голубых глазах промелькнул укор.

       Ей не нужно было утверждать, с кем именно, потому что это было столь элементарно, что понял бы младенец, окажись он в такой ситуации.

— Откуда ты знаешь? — тупо спросила я, потому что не знала, что ещё сказать.

— Я вижу, — просто ответила она.

       Оправдываться было бесполезно, поэтому я промолчала.

— Мне приснился новый сон, — продолжила сестра. — Не знаю, что со мной происходит, но мне это не нравится.

— Снова младенец? — сочувственно поинтересовалась я, но Кэрри лишь помотала головой, отчего рыжие волосы заметались по подушке.

— Нет, это была ты. Ты попала в аварию вместе с папой.

       От её слов холод прошёлся по спине. Мне совершенно не нравились её сдвиги в телепатии, скоро она сможет читать мои мысли, что вообще не кстати. Несмотря на ужас, клокотавший в душе, я сжала руку Кэрри крепче, как можно естественнее, и ласково пробормотала:

— Это всего лишь сон, милая, со мной всё хорошо, видишь?

       Она скептически посмотрела на меня.

— А что насчёт папы?

— Он, наверное, дома, — мне хотелось закричать на саму себя. Это неправда, папа мёртв, а всё из-за нас с тобой, Кэрри!

— Позвонишь ему для меня? — спросила сестра.

— Конечно.

— Скажи ему, чтобы был осторожнее на дорогах.

       Я чувствовала, что вот-вот заплачу, поэтому пообещала сестре, что всё передам, и быстро убралась из комнаты. Заперев за собой дверь, я еле удержалась, чтобы не приложиться к ней спиной и не выдохнуть спёртый воздух. Вновь соврала. Папе уже не поможет предостережение Кэрри. И мне не поможет.

       Я спустилась на первый этаж, стараясь держать себя в руках, зная, что скажет мне мама, выглянув из кухни, поэтому готовила слёзы для определённого момента.

       Мама действительно сидела за кухонным столом, подперев подбородок рукой. Она спала, а нетронутая остывшая яичница говорила о том, что у женщины отсутствовал аппетит. А почему?

— Ма-а, — я тряхнула её за плечо, и она открыла красные от слёз глаза. Хотелось спросить, что же случилось, но из моего рта это бы прозвучало так бредово, что я просто продолжила пялиться на расстроенную родительницу.

— Венди, — женщина потянулась ко мне и прижалась головой к моему животу. Я услышала сдавленные рыдания и поняла, что мне самой всё труднее держаться.

— Мне нужно позвонить папе, — услышала я собственный голос. — Кэрри попросила передать ему кое-что.

— Милая…, — всхлип помешал маме договорить. Она оторвала голову от моего живота, посмотрев снизу-вверх, как младшая сестра на старшую. — Папа погиб в автокатастрофе сегодня ночью.

       Не знаю, что она хотела увидеть на моём лице. Шок. Боль. Страх. Недоверие. В любом случае, она этого не увидела, ведь я заранее обо всём знала. Перед глазами лишь проскользнули картинки действительно ужасной аварии, и слёзы уже рекой лились по моему лицу. Мама, расценив это по-своему, поднялась со стула и обняла меня, и теперь я прижималась к её телу как к последнему источника спасения в этом страшном грязном мире. Она ещё не знала, что меня ждёт что-то ужасное, что именно из-за меня погиб отец. Из-за этого её боль была легче моей, а моя — невыносимой.

       Некоторое время мы безутешно плакали об усопшем, а после я нашла силы отдалиться от матери и спросить, что делать с Кэрри. Она — полноправный член нашей семьи, ещё полноправней меня, и кто-то должен сказать, что предупреждать папу поздно. Мама решила сделать всё сама, и я её не останавливала.

       Сил не было ни на что, поэтому я тупо осталась стоять на месте, пялясь в одну точку. Боль была неимоверной. Прямо от сердца, казалось, откололи кусок и грубо разбили об пол. И в этом был виноват Алан Донован.

       Медленно я сдвинулась с места и направилась в свою комнату, зная, кого найду там. Естественно, Алан всё ещё сидел на моей кровати, читая какой-то дешёвый роман, который я вырвала из его рук и бросила на пол, заслужив несколько обвиняющий взгляд.

— Доволен? — я пнула книжку, чтобы больше никогда не видеть её и не вспоминать. — Теперь у меня больше нет отца! Ты этого хотел?!

       Он молчал, не отрывая взгляда почти чёрных глаз, ожидая продолжения.

— Зачем ты меня спас?! Зачем и как?! Впрочем, знаешь, мне наплевать. Я хочу, чтобы ты ушёл и никогда больше не возвращался.

— Сожалею, но это невозможно, — его лицо не выражало ни единой эмоции.

       Я просто потеряла дар речи. Невозможно?! Да как он смеет это говорить? Это мой дом, и Алан здесь не долгожданный гость. Каким-то шестым чувством я понимала, что мои мысли совершенно открыты для этого парня. Но сейчас, несмотря ни на что, я не боялась этого, а наоборот, старалась отправить в его сторону побольше гадостей. Не знаю, дошли они до него или нет, но какое-либо желание ругаться совершенно пропало.

— Пойми, я помог тебе потому, что мог помочь. Твой отец погиб мгновенно, — Алан осторожно начал объясняться, что меня совершенно не впечатлило. — А сейчас я не могу уйти, ведь тебе в любой момент может стать худо, и только моя кровь может тебе помочь.

— К-кровь?! — воскликнула я, вздрогнув от громкости голоса. Только всполошенной матери тут не хватало.

— Ты не почувствовала, — хмыкнул парень. — Оно и неудивительно. Но моя кровь помогла залечить твои раны, букашка.

— Это потому, что ты демон? — ухмыльнулась я.

— Конечно, а иначе-то как, глупышка?

— Слушай…, — я замерла на мгновение, не зная, что должна на самом деле это произнести. Злости мне было не занимать, тем более я действительно обвиняла Алана во всём произошедшем, но всё же…быть может, я ошибаюсь и горячусь? — Ты действительно не мог спасти и его? Мой отец…он…

— Он умер мгновенно, я не соврал, — Алан пожал плечами, будто его до произошедшего не было никакого дела, хотя так, в действительности, и было. — И я ничем бы помочь не смог. Извини, но мёртвых я воскрешать не умею.

       И тогда, из-за безнадёжности и боли, я расплакалась, прижав руки к лицу. Алан был моей последней надеждой. Каким бы бредом не казались его слова о демоническом происхождении, они всё же были последней надеждой на благоприятный исход событий. Теперь, когда я окончательно убедилась в невозможности спасения моего отца, казалось, что жизнь в раз потеряла всякий смысл.

       Неизвестно, что я должна была вынести для себя из этой катастрофы. Что нельзя перечить судьбе? Что зло всё-таки побеждает добро? Мой отец пожертвовал собой, чтобы спасти меня от смерти, угодив в её сети самостоятельно и вернув меня на тот старт, с которого мы безуспешно двинулись в неизвестность.

       Однако я не могу позволить ужасу и страху победить меня и забрать всё, что у меня осталось: мою семью, моих друзей, меня саму.

       Я старалась передать это одним красноречивым взглядом в сторону Алана, но он до сих пор старался делать вид, что ничего не происходит, а его пребывание в моей комнате, пропитанной железным запахом крови, совершенно нормально.

       Но это было из ума вон выходящее явление.


11. Выгода обладания

       В понедельник я не пошла в школу. Конечно, вместо этого меня ждало место получше. И не нужно быть гением, чтобы догадаться — это кладбище.

       Грустное место, наполненное отчаянием, человеческими телами, которые разлагаются с каждым днём всё сильнее. Которые забывают, не посещают, стирают из воспоминаний, оставляя лишь маленькую каплю где-то в глубине сердце.

       И теперь здесь новый дом для моего отца. Клочок земли, из которого ему никогда боле не выбраться. Я знаю, что через год у него будет лишь один день посещения — родительский. Мне стыдно за себя заранее, но, скромно сцепив руки и опустив голову, я запрещаю себе думать об этом, смотря на закрытый гроб, служащим мягкой кроватью для тела моего родителя. Ким и моя мама сделали всё, чтобы ему было удобно.

       Рядом две женщины стоят, обнявшись. Не зная, я бы никогда не признала в них жён Джона Уайта — настоящую и бывшую. Никогда они не были так близки, как сейчас, и это, наверное, радовало, если бы не обстоятельства, в которых им пришлось сплотиться.

       Была здесь и Кэрри, крепко сжимающая мой локоть. Она безутешно плакала, уткнувшись лбом в моё плечо, и я должна была делить с ней это горе, но вместо этого, пялившись в гладкую поверхность гроба, я думаю о чём-то совершенно другом. Должна ли я винить себя в этом? Наверное, каждый из нас по-своему пытается справиться с происходящим.

       Также приехали родители моего отца, старики, которых я видела крайне редко из-за их места жительства. Дядя Ричард купил им дом в Калифорнии, а мы почти не бывали там, из-за чего бабушку и дедушку я почти не знала. Но теперь, следя за ними исподлобья, мне казалось, что они замечательные люди, с которыми не мешало бы проводить больше времени.

       Вскрытие ничего не показало, ничего, к чему врачи могли бы придраться. Никто так и не понял, как именно он попал в аварию. Но я-то знала, хоть и молчала, потому что мне никто бы не поверил. Я и сама-то до конца не верила, хоть и получила массу доказательств. Но как можно поверить в то, что отрицал на протяжении всей жизни?

       Я не плакала. Как бы странно это не звучало, но все слёзы у меня кончились. Воскресенье прошло, как в тумане. По-моему, я даже из комнаты не выходила. Мне удалось уговорить Алана уйти, но это далось с таким трудом…и без слёз не обошлось. Он оставил меня одну, но сегодня, не отрывая глаз от гроба, я чувствовала его немое присутствие где-то рядом, возможно, за каким-нибудь деревом, за воротами, за надгробием. Он был на кладбище вместе с нами, оплакивающими чудеснейшего человека, следил за мной, заставляя чувствовать себя неловко.

       Наконец, скучная речь была закончена, и гроб был погребён под землёй. Навсегда. Если, конечно, не брать во внимание расхитителей, но на вряд ли это про данный случай. По крайней мере, мне так кажется. Хотя, возможно, я просто хочу верить в лучшее, как и большинство из нас.

       Мама пыталась делать всё, чтобы подбодрить нас. Она обняла нас с Кэрри за плечи, и если сестре это нравилось, то у меня вызывало отвращение. Мне хотелось сбросить её руку, хотелось показать, что мне не нужна её поддержка, что я и сама прекрасно со всем справлюсь, но не могла. Я знала, как плохо маме сейчас, как ужасно и неповторимо всё, что сейчас происходит. Мне даже не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять, о чём она думает.

— Мам, — я повернула голову и попыталась выдавить из себя улыбку, пускай и получилось просто отвратительно, — со мной ничего не случится. Я обещаю.

       Но могла ли я обещать на самом деле? Или все мои слова — лишь пустой звук, которым я пытаюсь утешить и себя, и свою мать, и свою сестру? Кто может гарантировать мою безопасность? Единственный, кто может мне что-то поведать — Алан, но он бывает удивительно несговорчив. Да и вряд ли ему позволено выдавать секреты семьи.

       Наверняка мама подумала о том же самом.

— Я знаю, — родительница крепче сжала моё плечо, однако улыбка так и не расцвела на её, за день постаревшем, лице. — И с тобой, и с Кэрри.

— Я уже здорова, — Кэрри не понимала, о чём мы говорим. Может, и чувствовала, но не заикалась.

       Чуть позже я отстала от них, сказав, что хочу прогуляться. Неожиданно для себя, посреди тропы, я увидела маленького мальчика, смотрящего куда-то вдаль. Не знаю, что он видел или что хотел увидеть, но я подошла к нему, опустилась на корточки рядом и положила ему руку на плечо. Моя рука казалась просто огромной в сравнении с его, которую он положил на мои пальцы и слегка сжал.

— Арти, почему ты не с Ким? — я старалась говорить с ним ласково, чтобы не расстроить, но Артур всегда умел угадывать реальные эмоции людей.

— Я видел папу, — он поднял маленькую ручку и ткнул пальцем куда-то вперёд.

       Я вспомнила о том, что и его первый ребёнок родится мёртвым, если это будет девочка. Дай Бог, его первенцем станет мальчик. Мне бы не хотелось, чтобы этот ребёнок в будущем пережил боль своего умершего родителя.

— Ты не мог видеть папу, — лёгкая улыбка коснулась моих губ. — Папа ушёл навсегда.

       Ребёнок упрямо покачал головой и сжал мои пальцы крепче.

— Папа всегда будет рядом, так сказала мама.

— Да, и она права, но…, — что я могла сказать ребёнку? Что папа может быть рядом только в виде духа? И это если верить россказням взрослых. — Послушай, ты не можешь так далеко уходить, особенно в такой ситуации. Если ты можешь видеть папу — это хорошо, но ведь Ким не может, и тебе не стоит пугать её этим, пока она не оклемается.

— Окле…мается?

— Тебе не стоит запоминать это слово, — я подняла ребёнка на руки. — Оно значит «придёт в себя». Когда твоя мама придёт в себя, ты сможешь всё ей рассказать, ладно? Только пообещай, Арти, что до этой поры ты будешь молчать о призраке!

— Разве ты сама его не видишь? — ребёнок снова ткнул пальцем в сторону деревьев.

       Повернув голову, я увидела Алана, смотрящего на меня во все глаза, а рядом с ним стоял высокий мужчина, тело которого просвечивало. Были видны чёрные ворота, деревья и длинная дорога, однако очертания вполне бросались в глаза.

       Я махнула в его сторону рукой, и получила ответ. Алан же, кажется, ещё не совсем мог понять, с кем я веду жестовый разговор, и смотрел то на меня, то оглядывался назад, в поисках собеседника. Он не видел отца, что удивило и обрадовало меня.

— Ты видишь! — ребёнок улыбнулся во весь рот, отчего я сама почувствовала себя лучше.

— Да, я вижу, — ответила спокойно, поднимая его повыше. Парнишка сцепил ноги за моей спиной и обнял за плечи.

— Ты лучшая сестра, Вен!

— Спасибо, приятель, — я потрепала его по голове. — А теперь пойдём к Ким, она уже волнуется.

       Вечером того же дня я покинула дом с целью навестить своего знакомого. Мне нужно было поговорить с Аланом, выяснить, сколько мне ещё жить. Если они хранили меня для чего-то определённого, до зачем отсрочивать неизбежное? Не проще ли сразу прихлопнуть меня и не волноваться больше, что я куда-нибудь сбегу? Ведь не просто так Эдвард помешал мне выбраться из города. Не из лучших побуждений он появился посреди дороги и заставил моего отца потерять контроль над машиной. Я не хочу заставлять свою семью страдать, но и издеваться над собой не могу больше.

       Мама и Кэрри не пытались меня остановить. Они были слишком заняты своим горем. Возможно, мне бы стоило заниматься тем же. Вместо этого я прусь чёрти куда, честно сказать, не имея чёткого ориентира. Но я знала, как воспользоваться тем, что имею, и намеревалась найти путь без чьей-либо помощи.

       Для этого нужно было лишь настроиться на правильную волну, и я уже знала, что мне в этом поможет. Именно поэтому, сжав в кулаке кулон с бабочкой, я попыталась представить себе Алана. Вместо парня, которого я знала с начала сентября, я почувствовала присутствие кого-то другого. В нос ворвался отвратительный запах тухлятины, смерти, но я не открывала глаз, зная, что пока слишком рано.

       После этой вони холод улицы сменился теплотой комнаты. Пускай и воняло в ней просто отвратительно, но это было жилое помещение, в которое меня перекинуло. Не знаю, как это вышло, но бабочка, которую я сжимала в руке, внезапно пропала, дав место обычному воздуху. Именно тогда я поняла, что всё прошло именно так, как я того ожидала.

       Я открыла глаза, увидев перед собой огромное французское окно. Впереди был целый сад, прекрасное место, с россыпью разноцветных пятен. Фонари освещали его мягким жёлтым светом. Столь большая территория привела меня в восторг, но, вспомнив, что я здесь делаю, я попыталась взять над телом контроль. Не знаю, кому оно принадлежало, но времени смотреть в зеркало не было. Я знала одно — это определённо не Алан.

       Тот, в кого я вселилась, всячески пытался противиться, но я была сильнее и пока держала контроль над разумом. Открывая дверь, мне удалось заметить, что моя рука достаточно маленькая, как у ребёнка. Я бежала по лестнице вниз, слыша шуршание платье, из чего сделала вывод, что моё тело — девчачье. Отлично. Это младшая сестра Алана. Что ж, упёртая пташка, такая же, как я.

       Будучи маленькой девчонкой, я выбежала из особняка, стараясь не думать, какой он огромный и прекрасный, и выскочила за ворота. Я должна была найти что-то, за что сумею зацепиться, что узнаю, что вспомню, когда увижу вновь.

       Сначала местность казалось совершенно незнакомой, но вскоре я увидела огромный супермаркет, у которого была с мамой, когда та забирала меня из летнего лагеря в этом году. Если двигаться дальше, то можно наткнуться на посыпанную гравием дорожку, она ведёт к болоту, на котором я развлекалась пять лет назад, до тех пор, пока оно полностью не заросло камышом.

       Рекламная вывеска. «Ничего примечательного, но яркая картинка достаточно запоминающаяся, » — подумала я, как вдруг в голове возник голос, такой громкий, что оглушил меня, и незнакомый:

       «МЕЛКАЯ СУЧКА, УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕГО ТЕЛА! ОНО МОЁ!»

       После меня что-то швырнуло вперёд, и я повалилась на колени. Открыла глаза и поняла, что стою посреди тротуара, на котором была несколько минут назад, до того, как попала в чужое сознание. Однако теперь я знала, куда идти, а это огромнейший плюс.


***


       Марта вбежала в комнату Алана, взбешённая и потрясённая одновременно. Парень оторвал ленивый взгляд от окна и посмотрел на сестру без всякого интереса. В её глазах отображалась такая ярость, коей он прежде не видел.

— Эта маленькая дрянь пролезла в мою голову! — воскликнула она, остановившись в дверях.

— Какая ещё дрянь? — не понял Алан.

— Венди Уайт! — Марта буквально рвала и метала. — Она выпроводила меня из особняка и повела по дороге!

— Где была ты в это время? — полюбопытствовал парень.

— В её голове! Она стояла посреди тротуара. По бокам какие-то непримечательные дурацкие халупы. Я не знаю этого района. Алан, она была в моей голове! Как много она могла узнать?!

— Возможно, ничего, — безразличное движение плечами. — Может, что-то. По крайней мере, скоро мы узнаем, ведь она придёт сюда.

— Придёт?! — девочка была вне себя от ярости. — Хочешь сказать, она знает дорогу?!

— Марта, не глупи, — рыкнул Алан на сестру. Видя её ужасным монстром, демоном, отбирающим чужие тела, он бесился лишь от единственного взгляда на растерянное сейчас детское личико. — Зачем-то же она пролезла в твою голову.

— Как она вообще сделала это?! — воскликнула разозлённая Марта, запустив руки в блондинистые волосы и крепко схватилась за них, будто желая вырвать. Но столь непродуманное действие не обрадовало девочку, она глубоко вздохнула, пригладила всколоченные волосы и небрежно бросила брату:

— Разберись с ней, — сказала, и вышла.

       Алан же вновь повернулся к окну, из которого был виден краешек дороги. Пока всё было тихо, но он знал, что вскоре воздух сотрясётся от чужих криков. «Маленькая букашка, во что же ты себя втягиваешь?» — подумал парень и направился к воротам с улыбкой на устах, сам того не замечая.

       По пути он стряхнул несуществующую пыль с идеально выглаженной рубашки, взлохматил смоляные волосы. Казалось, будто он волнуется перед предстоящей встречей, но утверждение это весьма спорное. Алан чувствовал приближение чего-то нового и удивительного, но не был рад этому, не томился в ожидании, не хотел чего-то менять, чтобы приблизить это или спрятаться. Он просто шёл к воротам, слыша сладкий запах вдалеке. Он заранее знал, что Венди, завернув к воротам, столкнётся с ним лицом к лицу.

       И, когда это произошло, он постарался, чтобы на лице не промелькнуло ни единой эмоции, хотя, признаться, выглядела она забавно: отчаявшаяся, испуганная, но переполненная смелости и уверенности. Таких Алан встречал, десятки глупых самонадеянных людей, но Венди была единственной, кто, несмотря на все знания, тянулся к нему, настойчиво искала встречи, противореча собственным словам.

       Они смотрели друг на другу с минуту. Две фигуры, разделённые тонкой преградой в виде чёрного забора с витиеватым узором. Никто из Донованов грабителей не боялся, казалось, что это обычный картон, который можно сломать пальцем — изящная работа мастера, обычная безделушка.

       Наконец, Алан щёлкнул замком и потянул ворота на себя, открывая. Венди казалась несколько сконфуженной, но в её голове парень не нашёл ни одной мысли о побеге. Казалось, она была серьёзно настроена, эта человеческая девчонка, но отчего-то молчала, всматриваясь в красивые черты Алана, словно видя его впервые.

— Ты знаешь, зачем я пришла, — её голос дрожал, словно Венди вот-вот готова была расплакаться. Алан не знал, так это или нет.

       Без лишних промедлений он кивнул и пропустил девушку и прикрыл за ней ворота. Просто прикрыл, чтобы она могла в любой момент убежать, если того пожелает. Кончено, он знал, что она не сбежит, поджав хвост, что доведёт дело до конца, но с отступным путём все букашки чувствуют себя увереннее.

— Раз ты знаешь…, — она стояла спиной, собираясь с мыслями. Алан буквально чувствовал, как все они собираются в одной точке и смешиваются между собой, рождая единое целое. И, когда Венди вновь открыла рот, он знал, что она скажет. — Объяснишься передо мной?

— Вен…, — он хотел было сказать, что не может, она не поймёт, не поверит, три месяца — слишком длинный срок, но Венди перебила его решительным жестом.

— Я не хочу, чтобы моя семья страдала. Не знаю, заведено ли так у вас, но у нас, людей, принято друг о друге заботиться, и если мне нужно принести какую-то жертву из-за любви моих родителей, из-за Кэрри, то я согласна, — её голос снизился до полушёпота. — Только не нужно больше мучить мою семью. Моя сестра очень больна, я знаю, что это из-за происходящего. Мой отец умер, ведь пытался вывести меня из города, сорвал кулон…, — она всхлипнула, и принялась поспешно вытирать слёзы. — Мама…ей очень плохо, она волнуется. Но знаешь ли, — Венди повернулось, и её лицо светилось слепой уверенностью, хотя это, может, были последствия слёз, — я хочу, чтобы она была счастлива, чтобы Кэрри выздоровела и перестала видеть ужасную правду о себе. И если мне нужно…то я готова.

— Готова? — переспросил Алан, ухмыляясь. Слова Венди впечатлили его, однако не произвели должного впечатления, ведь она так надеялась, что узнает всю подноготную. — Готова к чему?

— Я, может и человек, но не дура, — рыкнула девушка.

— Ты поверила в то, что я демон? Вроде ещё пару дней назад в твоём голосе слышалась неуверенность, хоть ты и пыталась её спрятать.

— Перестань играть со мной, Донован. Я помню всё, что произошло в той аварии, и за одну ночь раны не могли затянуться. Мне приходится верить тебе, и я надеюсь, что ты объяснишься передо мной. Не стоит отсрочивать неизбежное.

— С чего ты взяла, что с тобой что-то произойдёт? — поинтересовался Алан. Он старался выглядеть милым и учтивым, но знал, что Венди не собирается вешаться на этот крючок, всячески вертясь вокруг него.

— Алан, я знаю всю правду рождения Кэрри. Одна жизнь за другие. И что теперь? Ты видишь меня перед собой, я из плоти и крови, Алан. Твоему предку не нравится, что проклятие мертворождённого младенце было сломано, и он хочет отомстить. Не знаю точно, каким образом, но это связано со мной, иначе бы он не появился на дороге, когда папа пытался увезти меня.

— Ты права, букашка, — Алан вдохнул прохладный осенний воздух. – Ты, кстати, так легко одета для такой погоды.

       Венди лишь скрипнула зубами.

— Я даю слово, что пока тебе ничего не грозит. Раньше срока ты всё равно не умрёшь.

— Но…, — голос девушки снова дрогнул, словно она хотела услышать что-то совершенно другое, и теперь была разочарована, — сколько? — единственное слово, которое она смогла вытолкнуть из себя. Венди была готова повторять его вновь и вновь.

       «Сколько, Алан, сколько?!»

— Я не могу сказать тебе этого, — «Как и соврать».

— Это длительный срок? — весь пыл Венди заметно убыл, и теперь девушка выглядела приунывшей и расстроенной.

— Да.

       А в мыслях поправился: «Для кого как».

       Венди же, не имея телепатических способностей, устало прикрыла глаза. Под её веками дрожали слёзы, но пока она держала себя в руках. Алан понимал её. «Люди — не сосуды для душ,» — это главное правило, с которым он шёл по жизни и на которое постоянно натыкался, теперь кричало в его голове. Вот он перед ним — человек, разбитый, обречённый, невиновный. Если говорить точнее — обычная маленькая девчонка, у которой впереди, по-хорошему, вся жизнь, которой Алан хочет её лишить. Бедняга не сможет познать радости материнства, первой настоящей любви. А всё из-за глупого желания Марты, уверенной в своём божественном происхождении. Или правильно сказать, в дьявольском? Алан не был уверен, что знает ответ на этот вопрос, но, смотря на Венди, он думал об ужасности своего существования. Сколько ещё таких хорошеньких девушек он лишит жизни? Сколько слёз увидит он в уголках их глаз?

— А что будет, если я сниму этот кулон? Для чего он? — полюбопытствовала девушка.

— Это вещь особенно важна, — Алан нахмурился, не желая признаваться. — Если скажу, это отпугнёт тебя.

— Вовсе нет! — заспорила Венди. — Осознание моей смерти — самая сильная степень моего испуга.

       «Знала бы ты, что будет с тобой на самом деле, » — мысль влетела в сознание Алана, пропорхнула там быстрою бабочкой, и скрылась, не позволив себя поймать.

— Ты так думаешь? — вслух же спросил парень. Голос его звучал иронично.

— Не тебе судить, какая для меня крайняя степень испуга, — огрызнулась Венди. Её ладонь дрогнула. — Я прямо сейчас сниму его снова, рядом ведь нет никого, кого бы смог убить твой предок. Кроме тебя, конечно.

       Алан перехватил её ладонь и крепко сжал, так, что её лицо перекосилось от боли, но он не обращал внимания. «Сказать или нет?» — думал он, взвешивая всё «за» и «против». Как она отреагирует, если узнает, что будет умирать в муках, пока её душа будет с медлительностью улитки покидать тело? Это Марте будет хорошо, может, она даже насладится процессом, но ещё ни одна букашка во время Перемещения не чувствовала себя прекрасно. Одна, особо рьяная, чуть не выколола себе глаза, но всё обошлось. Теперь в её теле удобно обосновался дворецкий Донованов, тот самый, что приносил Алану лёд, когда Марта вновь переборщила со своей силой.

       Девушка попыталась вырваться, но замерла, чувствуя вспышку боли. Она на мгновение испугалась, что неосторожность приведёт её к сломанным костям, но Алан не был дураком, и делал всё предельно осторожно. Он понимал, что снова придётся делиться своей кровью в случае чего, ведь тело Венди должно быть в полнейшем порядке, без единой царапинки.

— Не объяснишь? — спросила она без всякого интереса. — Я думала, ты стал моим другом за это время.

       Парень разжал руку и Венди прижала ладонь к груди.

— Как же я ошибалась! — горячо воскликнула она. — Ведь демоны не могут дружить с людьми, так? Вы типа высшая раса! Я права?

— Не совсем…, — Алан хотел было сострить, но, увидев выражение лица Венди, передумал.

— И всё то, что ты рассказывал о своём прошлом, тоже неправда? — вдруг спросила она и нахмурилась. — Хотя, что я интересуюсь, конечно! Зачем ты врал мне, зачем привязывал к себе?!

       Ему стало жаль её. Бедная доверившаяся букашка. Такая же, как все, но особенная. С крапинками. Именно поэтому притягательно приятная. Если бы не крапинки, Алан бы многого ей не позволил, хоть и уважал её расу, любил её представителей, боролся за них. Однако для людей существовали особые правила: например, не лезть в дела демонов.

— Я думала, мне станет спокойнее после того, как я приду сюда, — голос Венди был спокойным и твёрдым. — Думала, что смогу во всём разобраться и найти ответы на свои вопросы. Думала избавить себя и семью от страданий, но в итоге оказалась в тупике. Твои слова мне ничего не говорят. Мне самой додумать, да? — она смотрела на него полными боли глазами. — Но я всего лишь глупая букашка, да? Как у меня получится? Ты уверен, что я смогу?

— Венди, перестань, это не моя вина…

       Что это? Глупые оправдания, которым не поверит и трёхлетка? Алан понятия не имел, почему пытался защитить себя этими словами, словно Венди смогла бы поверить в них и отстать, занявшись устройством своей жизни настолько, насколько это возможно. Но она всё ещё стояла на месте, потирая покрасневшее место на запястье, смотрела на Алана выпученными глазами, ожидая какого-либо продолжения. И, пускай оно и затягивалось, девушка покорно ждала, готовясь простоять хоть всю ночь, но узнать всё, для чего здесь оказалась.

       Однако он всё продолжал молчать, думая, что пришла её очередь говорить.

— Не твоя вина, — подчинилась Венди, повторив эту мерзкую лживую фразу. — Конечно, а чья же ещё? Бога? Сатаны? Кого, Алан? Может, моя? Или моих родителей? Или бедной Кэрри?

— Чего ты хочешь от меня? — спросил он её в упор.

— Понятное дело, — хмыкнула Венди. — Кэрри не нужно больше мучиться. Мне — терять близких, если я сама в скором времени кану в лету. Я должна быть уверена, что с ними всё будет хорошо.

— Непременно будет, — и это была настоящая правда, неприкрытая тонкой пеленой лжи или забвенья.

       Некоторое время они молчали, не зная, что и кому говорить. Венди вроде узнала всё, что хотела — умереть ей ещё не время, и теперь её пожирали сомнения. Она не понимала, правильно ли поступила, придя сюда, составив вполне нормальный вежливый разговор. Может, стоило бросить всё к чертям и наорать на него, обозвать плохими словами и уйти? Что бы это дало? «Зато я бы удовлетворилась, » — подумала Венди, осознав, что смотрит на ладони Алана, сцепленные вместе. На них проглядывали голубые сосуды, и это смотрелось очень заманчиво.

       Венди успела подумать об этом необычном кулоне, который смог поменять её местами с телом другого человека. Как она такое сумела провернуть — оставалось загадкой. Возможно, в ней, как и в Кэрри, просыпаются сверхъестественные способности. Только если у той это вполне обоснованное явление — ведь её коснулся сам Эдвард Донован, то у Венди эта духовная сила могла стать причиной появления этого самого злосчастного, но красивого, украшения, принадлежащего до появления у Венди, видно, кому-то другому, с кем и поменялась телами девушка.

       «С его младшей сестрой, » — подсказала Венди сама себе и поняла вдруг, что хочет улыбаться. Приятная малышка, оказавшаяся дикой бестией. Ведь именно её крик вернул всё на свои места, жаль, что Венди не успела посмотреть в зеркало и понять, кто именно перед ней. Возможно ли, что эта та самая девчонка из снов, в платье, испачканном кровью?

       Она вдруг вспомнила, как они сидели у пруда и говорили о смерти. Как он задавал ей глупые, как тогда казалось, вопросы, и смеялся, будто ничего не происходит. Глупая в прошлом шутка превратилась в ужаснейшее настоящие, однако Венди не испугалась осознания, хотя была должна, и позвала Алана, подняв на него глаза, блестящие от слёз, светло-шоколадного цвета.

— Что? — он мгновенно отозвался, сделав к ней шаг, не задумываясь, а, когда понял, что сделал, было поздно отступать обратно и делать вид, что ничего не произошло.

— Ты говорил мне об этом на моём заднем дворе, — лёгкая безрадостная улыбка тронула её губы. — Три месяца, да? Это — тот долгий срок?

       Алан не знал, что сказать ей. Проницательная девчонка с хорошей памятью сама поняла, что к чему, и неужели он должен признаться, что станет её палачом в скором времени, и что ей стоит веселиться, пока может?

       Венди прочитала что-то в его взгляде. Что-то, что дало ей понять — слова правдивы, и ещё как. Это девушку, конечно, не обрадовало, но теперь она точно знала, сколько времени ей уготовано. Венди не собиралась устраивать истерик, кричать, бунтовать, заранее зная, что ничего не изменит этим поведением. Она словно смирилась с участью, хоть и внутри горел бунтарский огонёк. Прикрывая его невидимой нежной ладонью, надеясь, что всё будет идти так, как должно, Венди смущённо пробормотала:

— Помнишь, о чём мы в тот день говорили?

— Да, — снова короткий, но содержательный ответ.

— Я просила тебя быть со мной помягче, — она до сих пор говорила невнятно, однако Алан слышал все слова необыкновенно чётко, будто они раздавались в его голове непонятным магическим эхо.

— Я помню, Вен.

— Алан, посмотри на меня, — он поднял глаза, чувствуя себя как провинившийся, смотрящий на свою учительницу, мальчик, хотя ему было уже сто восемьдесят. Совсем не детский возраст.

— Я смотрю.

— Я прощу тебя в одном из миров, — с этими словами Венди неуклюже поднялась на цыпочки и коснулась своими губами губ Алана коротким поцелуем.

       После чего она быстро отстранилась и выскочила за пределы территории Донованов, и Алан не мог видеть её из-за мешающейся живой изгороди, высотой в человеческий рост. Он пытался, но все ощущения словно притупились, поэтому даже её сознание находилось необычайно далеко и словно в какой-то непонятной дымке. Остался лишь сладковатый приятный запах.

       Алан поймал себя на том, что ощупывает нижнюю губу. Опустив руку, он глубоко вздохнул, отгоняя от себя ненужные мысли. Обратно в особняк возвращаться не хотелось, на улице было необыкновенно хорошо. Усмехнувшись, Алан мысленно нарисовал перед собой образ оробевшей девушки, нашедшей в себе силы поменять свою душу с Мартиной. Кислота пожирала бедную девочку, однако Венди выглядела так, будто не перенесла этого сложного путешествия. Алан знавал некоторых, кто неделями валялся после таких махинаций. Видно она так хотела поговорить, что игнорировала все сигналы тела.

       «Простит, значит,» — подумал Алан, смотря на открытые ворота.

       «Полезная, оказывается, вещица,»  — подумала Венди, спеша домой на всех порах.

 
12. Новички в семье

       Во вторник Алан не пришёл в школу. Честно сказать, меня это мало волновало, однако незаметно для себя я всё равно постоянно оглядывалась, не успевая понять, зачем это делаю. Вроде бы действительно наплевать, но… Вдруг с ним что-то произошло? Я понимаю, это не должно меня волновать, ведь Алан — демон, который связан с моей смертью… Кстати, о ней. Ночью мне не удалось уснуть, и сегодня я весь день клевала носом, что, собственно, никого не удивило. Наверное, народ связывал такое состояние со смертью моего отца, но, признаться честно, она меня волновала меньше всего. Возможно, мною руководит шок и боль вспыхнет немного позже, но пока я пыталась решить более насущные проблемы.

       Кэрри пошла на поправку, и мы с мамой решили, что на следующей неделе она уже сможет пойти в школу. Конечно, к маме сейчас вообще лучше не лезть. Я прекрасно понимаю её состояние. Теперь, из-за произошедшего, забота о семье полностью легла на мои плечи. Скоро мы познаем горе бедности, ведь отец действительно помогал нам существовать. Теперь, без него, я не знаю, что будет, и мысли об этом меня пугают.

       Со мной почти никто не общался. Девчонки избегали разговоров, не зная, наверное, что сказать и как реагировать, если я вдруг заплачу. Никто из них не знал, что творится внутри меня, никто не сталкивался со смертью.

       Каково это, знать, что ты умрёшь? Знать даже точное время, которое тебе отведено? Скажу, что это просто ужасно. Всю ночь меня трясло, в голове роились мысли, как неспокойные осы, и я никак не могла их угомонить. Сказать ли маме, что мне плохо? Однозначно нет. Именно поэтому, чтобы никого не волновать, я мучилась от озноба, пытаясь закутаться в одеяло. Но стоит ли говорить, что это ничем не помогло?

       Три месяца, после которых со мной случится нечто ужасное. Как мне жить это время, как радоваться происходящему, если в жизни происходит непоправимое? От радости существования осталась лишь лёгкая неощутимая дымка, которая иногда окутывала с приходом сумерек. И тогда я вспоминала, как мы жили до моего перехода в новую школу. Как были счастливы вместе, несмотря на развод родителей.

       Теперь словно невидимая трещина разделила наши семьи. Бедная Ким осталась на руках с маленьким ребёнком. И если мы с Кэрри понимали, что происходит, то бедный Артур поди находился в неведении. Он даже не осознаёт того, что его отец больше никогда не вернётся. А то, что мы с ним видели на кладбище, наверняка плод нашего воображения или, в крайнем случае, последнее явление души. Жаль, что только мы увидели папу в последний раз. Я счастлива, что кожа его была чиста, а не изуродована глубокими ранами.

       Я не помню, как прошли уроки, что нам говорили на них. Знаю только, что никто не трогал меня, позволял смотреть в окно и думать о своём. Порой, чувствуя сонливость, я потирала глаза, чтобы хоть как-то взбодриться, и тогда ощущала мягкие опухлости под глазами, ярко выраженные мешки — следствие бессонных ночей и стрессов.

       Не знаю, что мне теперь делать. Уроки, приходя домой? Бред. Зачем делать уроки, зачем вообще учиться, если через три месяца для меня закончится. «В одном из миров…, » — что значит эта фраза? Действительно ли существуют Ад и Рай, о которых сложено столько легенд? Неужели совсем скоро я воссоединюсь со своим отцом где-то ТАМ, и буду счастлива, но уже совершенно по-другому?

       Мучить себя этими вопросами – вот, что я могу делать на протяжении трёх месяцев, медленно угасая в глазах родителей и друзей. Совсем скоро маме и Кэрри придётся остаться вдвоём, и я ничего не смогу сделать, чтобы это изменить. Только лишь затеряться, чтобы им было не так больно вспоминать меня позже.

— Венди…ты…

       Я повернулась на голос, увидев перед собой растерянного Кристофа. Кажется, парень совершенно не ожидал меня увидеть сегодня в школе, однако, дорогой друг, я всё-таки здесь.

— Ужасно выгляжу? — осклабилась я. — Знаю.

       Кристоф покачал головой и выдавил из себя нелепую улыбку. Мало разговаривает, это я помню, однако сейчас я не собираюсь угадывать, чего он от меня хочет и что там себе думает. У меня и без него проблем куча.

       Я было развернулась, чтобы уйти, но он вновь окликнул меня. На мгновение захотелось проигнорировать его и выбежать из школы вон, ведь уроки уже закончились, а я хотела навестить Ким и Артура. Факт того, что паренёк видел призрака своего отца, беспокоит меня.

— Я хотел сказать, что ты всегда можешь положиться на нас, Преданных, — выдавил из себя Кристоф. Слова давались ему невообразимо тяжело, от этого мне даже стало его немного жаль, и я повернулась к нему полностью.

— Но я уже не Преданная, — действительно, ведь концерт давно прошёл.

— Это так, но мы всё ещё твои друзья. Несмотря на поведение Зака.

— У него есть все основания ненавидеть меня…

— Какие основания? Ты же ничего ему не сделала! — воскликнул откровенно удивлённый Кристоф, чем меня ужасно смутил.

— Прости, но мне нужно идти. Я… не важно, правда. Это касается лишь нас с Заком, вряд ли он когда-нибудь об этом расскажет вам, пускай он один из Преданных.

— Давай я провожу тебя, — предложил Кристоф, не убирая с лица дурацкой нелепой улыбки. Однако, не смотря на неё, я вдруг осознала, что он выглядит…мило. Почему бы перед смертью не позволить себе немного лёгкого флирта?

— Давай, — ответила я, подумав: «Или сейчас, или никогда».

       Кристоф всячески пытался подбодрить меня, пока мы шли до дома Ким. Он не затрагивал печальной темы, но при этом я чётко понимала, что он хочет до меня донести. «Жизнь продолжается, он навсегда в твоём сердце, всё будет хорошо,» — и всё в таком духе. Я, конечно, с ним соглашалась. Не могла же сказать, что жизнь на самом деле — тот ещё тлен, и совсем скоро он узнает, что я последовала за своим отцом.

       Я была благодарна ему за то, что он предложил проводить меня. Одиночество на пользу всяко не идёт, тем более, у меня будет ни один век, чтобы насладится им.

— Знаешь, я, конечно, понимаю, что в настоящее время тебе совершенно не до развлечений, но…, — Кристоф перехватил мой взгляд и на щеках его загорелся лёгкий румянец, — я подумал, что хотел бы видеть тебя на вечеринке в честь моего дня рождения. Она будет в субботу. Я не настаиваю, но…

— Я была бы рада прийти, — я улыбнулась.

— Правда? Отлично! Там будут Преданные, кроме Зака, Линдси и несколько моих родственников, я тебя обязательно с ними познакомлю! — он прямо-таки расцвёл от моего согласия.

       Собственно, почему бы и нет? Нужно веселиться, пока можно. Неожиданно для себя я поняла, что действительно хочу шумных компаний, выпивки, танцев, бесконечных разговоров и головной боли по утрам. Всё, чего у меня никогда не было, должно родиться сейчас. Или никогда.

       Мы были почти у ворот небольшого домика Ким, когда моё тело содрогнулось от боли и перед глазами помутнело. Я ясно ощутила рядом чьё-то присутствие, не Кристофа, но не могла управлять своим телом. На мгновение показалось, что я упаду, но Крис подхватил меня и удержал на полусогнутых ногах.

       Когда всё более-менее прояснилось, я встретилась с его взволнованным взглядом, требующего объяснения. Вместо этого, я откинула голову и посмотрела на толстые ветви дерева, нависающие над нами. Там было пусто, однако в какую-то секунду мне показалось, что я увидела, как задвигались крупные листики, будто что-то упорно скрывалось от меня. Не зная, кто или что это может быть, но начиная строить предположения, я отстранилась от Кристофа, всё ещё чувствуя его руки на своих плечах, и промямлила:

— Мне нужно идти, — уже дважды за день я пыталась убежать от прямого ответа. Кристоф, видимо, подумал о том же, и не убрал своих рук.

— Что это было?

— Наверное, это последствия стресса, — конечно, никакие это не последствия, а, скорее всего, вина чёртового кулона. Не зря же Алан отдал его мне, наверное, он как-то связан с тем, что произойдёт со мной через три месяца.

— Ты уверена, что тебе не нужна помощь? — он наградил меня заботливым взглядом, от которого внутри меня всё задрожало.

— Не нужна, — не могла же я рассказать правды.

— Ладно, до завтра, Венди, — он сжал мою руку в своих ладонях и с каким-то трепетом посмотрел на меня, отчего я смутилась. Не знаю, что происходило между нами сейчас, но оно мне определённо нравилось.

       Кристоф развернулся и стал быстро удаляться от меня, будто боясь, что я вдруг окликну его и скажу, что не смогу прийти на вечеринку в субботу. Он не знает, что я не собираюсь отказываться, ведь для себя я чётко решила оторваться на всю катушку.

       Подумав об этом, я достала из кармана телефон и, создав новую заметку, быстренько напечатала:

1. Напиться.
2. Попробовать наркоту.
3. Найти парня.
4. Помочь Ким и маме не впасть в депрессию.
5. Рассказать обо всём Кэрри.

       Я посмотрела на пятый пункт, нахмурившись. Не знаю, стоит ли на самом деле делать это или нет, но сестра — мой самый близкий человек, от которого до этого учебного года у меня не было никаких секретов. Новая информация многое изменила в нас, но мы всё ещё остаёмся кровными сёстрами, несмотря ни на что, и я думаю, что она должна знать правду до тех пор, когда моё время кончится.

       С этими мыслями я оттолкнула от себя калитку и направилась к дверям. Всё здесь напоминало мне об отце, ведь оформление домика — полностью его идея. Думаю, о нём вспоминает и Ким, когда выходит на крыльцо.

       Сначала никто не хотел мне открывать, я уж думала, что никого нет дома, но потом по полу застучали маленькие быстрые шажки, и через секунду моему взору предстал Артур в длинной грязной футболке по колено. Его волосы были спутаны и грязны, отчего сердце в моей груди отчаянно забилось.

— Арти, — я опустилась на корточки рядом с малышом, а он, в свою очередь, обхватил мою шею руками и доверительно прижался, — где Ким?

— На диване, — ответил он.

— Так, ты ведь уже взрослый малыш, так? — брат кивнул головой. — Иди-ка и приготовь себе чистую одежду, я пока поговорю с твоей мамой, а потом мы тебя искупаем, хорошо?

       Арти с улыбкой согласился и утопал в свою комнату. Маленький бедный ребёнок, оставшийся без отца в таком раннем возрасте, лишившийся материнкой ласки из-за глубокой степени её горя. Потерявшийся одинокий мальчишка…

       Я прошла в гостиную, где, действительно, увидела лежащую на диване Ким. Женщина даже не подняла на меня глаз, чтобы приветствовать. Она вообще никак не отреагировала на моё присутствие, что всколыхнуло во мне неприятные чувства.

— Ким! — громко позвала её я, но снова ноль эмоций. – КИМ! — с трудом я сдвинулась с места, отмечая подле неё разбросанные во все стороны пивные бутылки. От увиденного дыхание перехватило, я чуть не поперхнулась яростью и недоумением.

       Сначала женщина упорно делала вид, что не видит меня и не слышит, сколько бы я её не толкала, однако вскоре начала подавать признаки жизни. Какое-то непонятное мычание, проклятия — всё это слилось в единую массу, и я не собиралась шариться в этом, чтобы что-то разобрать. Вместо этого я крепко схватила Ким за руку и заставила её принять сидячее положение. Она была трезва, но разбита, о чём говорили огромные синяки под глазами и до сих пор дрожащие губы.

       Неужели в этом омуте горя с ясной головой остались только мы с Арти?!

— Ки-и-им, — удручённо протянула я, пытаясь найти среди пивных бутылок карачинскую, но бесполезно — вокруг один лишь алкоголь. — Ты что делаешь? А как же Арти?

— Там пицца есть в холодильнике, пусть поест…, — пробормотала она, недовольно морщась.

— Ему пять лет, какая пицца! — воскликнула я. — Да наверняка ещё и быстрого приготовления!

— Я не могу, Венди, — её плечи дрогнули.

— Это же твой сын, — ошарашенно сказал я. — Ты должна заботиться о нём!

— Что мне делать-то?! — взывала она, принявшись страдальчески заламывать руки. — Я обычный продавец цветов, думаешь, у меня так много денег? Скоро все наши сбережения кончатся и…что тогда? Что нам есть? Как платить за дом? Думаешь, всё так легко, маленькая чертовка?!

       «Она не в себе,» — подсказало сознание, и я попыталась растянуть губы в ласковой улыбке.

— Всё образумится, — сказала же вслух. — Успокойся, ведь тебе есть, ради чего жить. Арти не сможет без твоей поддержки, ты для него — опора и поддержка.

— Джон был всем для меня! — женщина закрылась ладонями, словно пытаясь спрятаться в этом маленьком тёмном мирке, но напрасно.

— Но он умер! — я сама не ожидала, что скажу это так уверенно и громко. Меня словно молнией ударило, тряхнуло хорошенько, и, когда я отошла от этого чувства, Ким смотрела на меня во все глаза.

— Ты…, — она аж задыхалась от ярости.

— Маленькая дрянь? Пусть так, — теперь голос был тихим и печальным. — Но я ведь говорю истинную правду. У тебя остался тот, о ком ты должна заботиться, кому должна отдать всю себя.

— Тебе не понять, что я чувствую, — заявила Ким.

— Не тебе судить, — запнувшись, я прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущением. Капля боли и щепотка страха.

       «Прости меня, папа, » — прошептала я и отправилась в ванну, чтобы открыть воду, после чего — к малышу, смирно сидящему в своей комнате на кровати. Когда я зашла, он поднял на меня большие удивлённые глаза.

— Мама…кричала, — проронил он не совсем разборчиво, однако я поняла.

— Не слушал, что она говорила? — Артур покачал головой. — Хорошо. Сейчас я искупаю тебя, хорошо?

— А в лодочки сыграешь?

— Конечно, — понятия не имею, что это за игра.

       Я смотрела, как Артур берёт в руки кучку вещей, откровенно недоумевая, как он держится на плаву в этом безумном омуте. Наверняка, братец понятия не имеет, что происходит, или не хочет понимать, чтобы не расстроиться в собственной родительнице. Я следила за его по-детски неуклюжими движениями, невольно умиляясь. Арти проковылял в ванну и позвал меня.

       Никогда ещё не купала детей, но это оказалось не так страшно, как я думала. Мне лишь пришлось управлять маленькой деревянной лодочкой, которую я сама подарила ему года три назад. Сам же Арти играл за динозавра, который якобы жил под водой и уничтожал всё, что проплывало над ним. Малыш, конечно, не слыхивал легенды о кракене, поэтому его идея казалась ему совершенно новой. Он за меня издавал жужжание мотора лодочки, иногда смеясь от повизгиваний, которые я издавала, когда вода попадала на одежду.

       Потом я помогла ему одеться и в тот момент, когда я одёргивала его футболку, он прижался ко мне горячим ещё мокрым тельцем, и прошептал в шею:

— Почему я не живу с тобой вместе?

       И тогда меня осенило! Я велела Арти идти собирать вещи, а сама вновь вернулась к Ким, задремавшей на диване. Она откликнулась на мой зов и посмотрела уже более-менее прояснившимся глазами.

— Я хочу забрать Артура, — сказала резко, голосом, не терпящим пререканий.

— Куда?.., — женщина явно не могла понять.

— К себе домой. Пускай моя мама не в состоянии уследить даже за собственным носом, пускай сестра болеет, Артуру всё равно будет лучше со мной. Он может пожить у меня месяца два, чтобы ты смогла прийти в себя, хорошо?

— Венди! — женщина заулыбалась, глаза лихорадочно заблестели. — Это гениальнейшая идея! Двух месяцев мне будет достаточно, — она сжала мои ладони в своих. — Правда-правда.

— Надеюсь, ты не пропьёшь их, а будешь приходить в себя, — бросила я. — Потому что Артуру нужна мать, а не сестра.

— Знаю, — ссутулившись, буркнула Ким.

       Я понимала её положение. Как горько ей, должно быть, приходится. Единственный источник дохода канул в лету, оставив после себя мелкие сбережения. Бедной цветочнице действительно не на что будет жить через несколько месяцев. Придётся батратить на трёх работах, а ведь нужно и сына воспитывать… В общем, её депрессия была обоснованной, но я всё равно не приветствовала её. Ведь Ким должна думать не о себе, а об Арти.

— Ведь мы в ответе за тех, кого приручили, — пробормотала я, сама того не осознавая.

       Ким посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, и я попыталась улыбнуться, чтобы хоть как-то подбодрить её, однако не вышло. Женщина будто не понимала, к чему я сказала это, зачем вообще открыла свой рот. Смутившись, я высвободила свои руки и, спрятав их в карманы, проронила:

— Не так уж это важно, просто мысли вслух.

— Скажи, ты любила своего отца? — вдруг спросила Ким.

       В ответ на её вопрос я кивнула, стараясь выглядеть как можно более искренне. Из-за событий в моей жизни я мало думала о его смерти и, на самом деле, проклинала себя за это. Но у меня выдастся возможность лично извиниться перед ним, если другие миры действительно существуют.

       Я позвала Арти и, пока он телепал до меня, достала из кармана телефон и посмотрела на «список важных дел». Задумалась, и вычеркнула второй номер. Не дай Бог ещё выработается зависимость (а я слышала, что от наркотиков она по-любому вырабатывается, разница только во времени), и ребёнок увидит, чем занимается его сестра. Нет, я хочу, чтобы Арти был уверен во мне, чтобы запомнил в лучшем свете и поминал хорошим словом, когда я умру.

       Когда я умру…звучит-то как.

       «Ладно, Венди, наплевать, » — сказал внутренний голос и, улыбнувшись подошедшему Арти, я протянула ему свою ладонь, за которую он крепко схватился. Ким даже не поняла головы, когда мы уходили, не бросила в спину прощального слова. Встала ли она потом, чтобы закрыть дверь? Хотя мне, на самом деле, наплевать. Я не собираюсь следить ещё и за ней, у меня и без этого забот хватает.

       Мы неспешно шли на остановку, когда Арти вдруг замер на месте, вылупившись так, словно привидение увидел. На мои вопросы он не реагировал, всё смотрел вперёд. Свободная рука потянулась к губам и стала задумчиво тереть их — дурная привычка, от который стоит избавиться.

       Я опустилась рядом с ним на корточки, обняла за плечи и слегка встряхнула. Самой не удалось увидеть то, чего так задумался брат, и это несколько настораживало. Однако по-настоящему испугаться я не успела: Арти пришёл в себя и посмотрел на меня мокрыми от слёз глазами.

       А, когда наши взгляды встретились, расплакался.

— Ты чего? –я старалась сделать голос более мягким, но не знаю, сработало ли. Брат так и не успокоился, потирая мокрые глаза. — Арти! — я отняла кулачки от лица, вглядевшись в его встревоженное выражение. Малыш не на шутку перепугался, это было понятно, как день. — Ты снова увидел папу?

       Он замотал головой, не имея сил говорить.

— Тогда что? Что, Арти?

— Это был такой же, как папа, — выдавил мальчишка с огромным трудом. От кратковременной истерики голос дрожал, сам Артур задыхался, однако применял все силы, чтобы донести до меня причину своего испуга.

— Он уже ушёл?

— Н…нет, — Арти осторожно выглянул из-за моего плеча и быстро вернулся в исходное состояние. — Он смотрит на нас и грозит кулаком.

— Наверное, мы что-то неправильно делаем? — предположила я, не зная, фантазии ли это или реальность.

— Мы не нарушаем правил.

       Неужели брат всё-таки помешался и теперь ему мерещатся всякие «призраки»? Конечно, мне всегда говорили, что дети видят чуточку больше взрослых, потому что они верят в чудеса, в то время как их родители пытаются найти всему рациональное объяснение. Но ведь уже не раз были замечены всякие необъяснимые явления, все знают о существовании экстрасенсов, способных видеть полтергейстов, призраков и духов. Может, Арти один из них?

— Не нарушаем, — лёгкая улыбка растянула губы. — Знаешь, Арти, в следующий раз, когда увидеть какие-нибудь чудеса, закрой глаза и внимательно досчитай до десяти. В детстве, когда мне казалось, что я слышу монстров, папа рассказ мне об этом методе, теперь моя очередь.

— А можно я воспользуюсь им прямо сейчас? — спросил брат и я кивнула головой, разрешая.

       Он быстро заслонился от меня ладонями. Я видела, как иной раз его губы оттачивают особо сложную цифру, сидя на коленях в ожидании конца. Этот ребёнок вызывал у меня умиление. Рядом с ним знание того, что я должна быть кому-то особенно полезной, взрывалось в голове полной воды капитошкой.

       Наконец, Артур отнял руки от глаз, вновь выглянул из-за моего плеча и расслабленно выдохнул: кажется, дорога была пуста.

— Арти, — мальчишка смерил меня озабоченным взглядом, — делай так, как я сказала, понял?

— Да.

— Всегда, Арти.

— Всегда, — его губы дрогнули и разошлись в маленькой чуть смущённой улыбке.

— Давно ты видишь то, что тебя пугает?

— Папа ушёл, и я стал видеть. Это пройдёт?

— Конечно, — я разогнулась и сжала его ладошку в своей.

       Что и требовалось доказать. Видимо, это на нервной почве. Бедный мальчик, надеюсь, всё будет в порядке. Это ведь может стать ненормальным. Привидений ведь не существует.

       «Если существуют демоны, то почему не могут существовать призраки?» — промелькнуло в голове, однако я решила не сосредотачиваться на этом и повернуть мысли в другое русло. «Не хочу копаться в этом дерьме, » — подумала, переводя взгляд на брата, идущего рядом и доверительно сжимающего мою ладонь, будто я мама, папа или очень близкий родственник. Я сестра, но всего лишь единокровная. Хожу к ним раз в месяц, разве он мог привыкнуть ко мне настолько сильно? Или сейчас есть что-то, что связывает нас? Быть может, это наше здравомыслие, сохранившееся среди безумия остальных?

       Мы тихо прошмыгнули в дом и поднялись на второй этаж. Был свободен диван в гостиной, который мне, кажется, придётся занять, ведь для парнишки это совершенно неприемлемое место.

       Кэрри выскользнула из своей комнаты, худая и отстранённая, как полупрозрачный призрак отца на кладбище. Увидев нас, она удивилась и чуть улыбнулась Артуру, но было видно, что далось ей это с большим трудом.

— Как ты здесь оказался, Арти? Венди привела?

— Да! Привет, Кэрри! — он помахал сестре рукой и заулыбался.

— Венди, можно на пару слов?

— Конечно, только сначала покажу Арти что да как.

       Я привела его в свою комнату, расправила кровать, достала свои старые мягкие игрушки и помогла Артуру разобрать рюкзак, после чего оставила его в одиночестве на недолгое время, а сама пошла к сестре, которая хотела о чём-то поговорить. Пока шла, за считанные секунды, смогла перебрать тысячу вариантов нашего разговора.

       Сестрица сидела на кровати, утончённая и худощавая, как птица, запертая в неволе. Она читала книгу и, увидев меня, остановившуюся на пороге, отложила её и с лёгкой улыбкой похлопала рядом с собой. Послушавшись, я подошла к кровати и опустилась на мягкий матрац, смотря на болезненно-бледное лицо, мешки под глазами, пустые глаза и потускневшие спутавшиеся волосы.

       Я взяла в руки расчёску, лежащую рядом, на тумбе, и потянулась к сестре. Та откинула копну волос за спину и послушно развернулась. Стоило мне погрузить зубчики в податливую шевелюру, она заговорила, неуверенно и сбивчиво:

— Ты в последнее время какая-то странная… Не хочешь объясниться?

       С этими словами я пришла к Алану вчера, но так толком ничего и не узнала. Пришлось додумывать всё самой. Поступить ли так же с Кэрри? Или всё-таки рассказать ей всё, что знаю сама, чтобы умереть полностью понятой?

— Вен? — она искоса смотрела на меня уже без тени улыбки, и это немного взволновало меня. Снова подумав о том, как раньше мы были близки и как далеки сейчас, я почувствовала непреодолимое желание обнять сестру, но не сдвинулась с места, не в силах ответить на её взгляд.

       Она отодвинулась от меня, высвободила пряди, зацепившиеся за зубчики расчёски и, убрав её из моих рук, крепко сжала в своих ладонях.

— Прости меня, Кэрри, — искренне сказала я, стараясь не смотреть на неё.

— За что?

— Я так много недоговаривала тебе. Помнишь твой кошмар про младенца, женатую пару, Прародителя? ..

— Конечно, — сосредоточенная складка прорезала её лоб.

— Я узнала всю правду и…, — непредвиденно запнулась, боясь собственных слов, — отец умер из-за этого.

       Кэрри внимательно смотрела на меня, ожидая продолжения и не спеша набрасываться на меня с обвинениями в сумасшествии. В отличие от меня, кинувшейся на Алана, она была умнее.

— Мёртвая девочка, которую ты видела — ты сама, а тот ребёнок, сломавший проклятие, тот, что на букву «В» — я, — выпалила на одном дыхании и, боясь реакции Кэрри, затараторила, предварительно набрав побольше воздуха в лёгкие. — Прародитель — Эдвард, о котором мама рассказывала нам тогда, в зале, ещё в сентябре. А Алан — демон, его потомок, защищающий меня от всего, потому что они хотят убить меня за то, что я сломала проклятие, а ещё наш отец — потомок сестры Малярии, и такое проклятие наложено на всю её линию. Даже у Арти родится мёртвый малыш, если это будет девочка. И этого не избежать. А родители наши развелись из-за кошмаров папы. Он видел, что меня забирают из семьи. И мама тоже видела их и, чтобы папа не сошёл с ума, они развелись, и всё прекратилось, но я познакомилась с Аланом и кошмары стали сниться мне, а потом и до тебя дошло. Во всей этой цепочке со мной что-то происходило, и это не просто сны, как я говорила раньше, это самая настоящая правда. И, Кэрри, — это было последнее предложение в волне этого бессмысленного для неё бреда, — жить мне осталось меньше трёх месяцев.

       Она молчала, смотря на меня помутневшими глазами, и я думала, что услышу в свою сторону волну взрывного смеха, насмешки, подколки, но вместо этого увидела слёзы. Кэрри не пыталась сдерживать их, следя за изменением моего лица. Потом сестра прильнула ко мне, крепко сжав плечи, и тихо продолжила плакать. Это молчание пугало меня больше всего, стало бы легче, обзови она меня сумасшедшей болтушкой, дурочкой, выдумщицей. Тогда я бы стала отстаивать моё мнение, но при таком раскладе все аргументы просто разлетелись в стороны, как пыль, отчего, пронзённая неловкостью, я словно приросла к месту.

       Так продолжалось какое-то время, минут пять-восемь, после чего Кэрри вернулась в исходное состояние, принявшись вытирать лицо руками. Бледная девушка, казалось, стала ещё бледнее, будто прозрачной, отчего мне захотелось намазать её тональным кремом с головы до ног, чтобы не потерять среди постельного белья.

— Ты…веришь мне? — поинтересовалась я, заранее зная ответ.

— Я боялась оказаться сумасшедшей, — призналась Кэрри. — Эти кошмары сводили меня с ума, особенно мёртвая девушка… Но как это возможно? — она вдруг заметно оживилась. — Как можно оживить ребёнка?

— Я же сказала, что они демоны. Ты сама видела, как Прародитель это сделал.

— Да, но я не верила! — горячо отозвалась Кэрри, ломая руки. — Как можно… ведь такая ерунда!

— Согласна, но это правда, — сказала я, пожав плечами. — На самом деле в той аварии мы с папой были вместе, мы увидели на дороге Эдварда-Прародителя, и папа свернул на обочину, не справился с управлением и…, — в горле застыл ком, — всё. Алан пришёл мне на выручку и напоил своей кровью, как тебя в своё время — Эдвард, и раны затянулись. Он также подправил память вам с мамой, она вообще не в курсе, что мы уезжали вместе, а ты не помнишь, что накануне события видела сон. Не знаю, успела ли она дозвониться дяде Ричарду, может, Ал и ему память стёр… Факт в том, что я не могу не верить. Знаю, звучит полнейшим бредом, но когда ты теряешь сознание, вся с переломами и трещиной в голове, а просыпаешься полностью «целой»… Вариантов нет.

— Но с чего ты взяла, что умрёшь? Может, кошмары имеют совсем другое предназначение?

— Сомневаюсь, Алан сам сказал, что раньше времени я не умру, и у меня есть три месяца, — странно, говорю так, будто обсуждаю погоду, а не собственную смерть.

— Мы тебе поможем, — уверенно заявила сестра.

— Открывшееся в тебе сверхъестественные способности вряд ли помогут.

— Способности?

— Предвидение, разве ты сама не поняла? Твои кошмары сбываются один за другим.

— Мы найдём способ! — страстно повторила она с пылкостью сжимая мои пальцы. — Я не позволю умереть своей сестрёнке.

— Сожалею, Кэрри, — я страдальчески улыбнулась и потянулась, чтобы обнять её, но она лишь отстранилась, смотря на меня несколько безумным взглядом. Уверенности в себе у этой девушки не отнимать, и сейчас она не верила в мои слова.

— Мы не будем рассказывать маме?

— Ты её видела? Кажется, сейчас ей не до нас.

— Хорошо, — я поднялась, намереваясь уходить, как вдруг она обхватила меня со спины и прижалась. — Не смей хоронить себя раньше времени, Венди.

       Я высвободилась из объятий и направилась к двери, развернувшись, когда ручка оказалась в моей хватки, чтобы бросить короткое, но содержательное:

— А я ведь поцеловала его, Кэрри.

       И, пока сестра не додумалась остановить меня, я выскользнула за дверь и скрылась в комнате.

       Арти, который игрался с мягкими игрушками, даже не взглянул на меня, и это пошло на руку, потому что в глазах стояли слёзы, и не хотелось, чтобы ребёнок это не видел. Подавляя всхлипы, я села за письменный стол и откинула крышку ноутбука. Возможно, удастся успокоить себя Интернетом.

— Венди…, — позвал меня ребёнок и, обернувшись, я увидела протянутую мне игрушку-зайца, мою самую, между прочим, дорогую.

— Это предложение поиграть? — улыбнулась я Арти, и тот радостно кивнул.

       В надежде избавиться от ненужных мыслей, я присоединилась к младшему брату, о котором мне нужно заботиться ещё месяца два. Пока всё шло в самом прекрасном виде, но долго ли будет так продолжаться? Я никогда не жила с детьми. Конечно, начать никогда не поздно, особенно в моём случае, но всё же…

       Готова ли я к этому?


13. Быть любимым

       Остальная часть недели была относительно спокойной. Если не считать шумливого ребёнка в моём доме, который веселился, кричал, прыгал и хохотал, как угорелый. Мы с Кэрри всё пытались угомонить его (сестре стало гораздо лучше, и она уже была уверена в том, что выйдет в понедельник в школу), но методы срабатывали далеко не всегда. Иногда, в моменты плохого настроения, Арти плакал и причитал, что скучает по маме. Такое поведение было понятно всем нам, однако ничего сделать мы не могли, кроме как раздражаться.

       Моя мама уже была готова отдать его обратно Ким, но, дав обещание бедной женщине, я защищала брата как могла. Кэрри помогала мне убедить маму не делать этого, но после открытия её секрета в семье к ней стали прислушиваться гораздо меньше.

       Все несколько устали от маленького ребёнка, однако я думала, что со временем мы найдём общий язык и сможем утихомирить его.

       Время шло к вечеринке Кристофа, и весь четверг, не считая школьного времени, я потратила на поиск подарка. Часы не подходили, фотоальбом — детская отмазка, как и рамочка для фото. Я вообще Кристофа не знала, чтобы судить о том, что бы ему понравилось. Мне известно лишь его пристрастие к музыке. Подарить ему…эм…записную книжку? Или, может, фильм какой? Ох, я совершенно без понятия!

       В конце концов, побродив по магазинам несколько томительных часов, я купила цветок-маятник, работающий на солнечной батарее. Возможно, не самый лучший подарок, однако мне он понравился. Быть может, потом я себе куплю точно такой же, ведь вещица очень милая. Плюс к этому я смастерила своими руками незамысловатую, очень искреннюю открытку, в котором понаписала кучу приятностей.

       Кэрри тоже оценила моё старание и предложила вместе испечь ему печенье. Готовить я совершенно не умела, в отличие от моей идеальной сестрички. Подумав, что Кристоф обрадуется, я дала своё согласие, так что вечер пятницы мы потратили на изготовление съестного подарка.

       Арти тоже помогал, как мог, однако многого сделать паренёк был не в силах, но мы с Кэрри знатно повеселились, смотря, как он месит тесто. Артур весь изгваздался, и пришлось отправить его мыться, понадеявшись, что он не утонет.

       Вскоре печенье было упаковано в красивую коробочку и перетянуто лентой. Странно, что я совершенно не волновалась перед предстоящим праздником, хотя, в принципе, шумные компании — не мой конёк. Возможно, меня влечёт тот факт, что на праздновании будет только несколько незнакомых мне человек, остальные же приходятся мне добрыми друзьями. Линдси и Преданные… Как жаль, что там не будет Зака, честно сказать, я по нему очень тоскую. Вряд ли, конечно, мы встретимся, когда он вернётся обратно, но я всё же буду чувствовать себя спокойнее.

       Алан до сих пор не дал о себе знать и, признаться, я начинаю переживать за него.

       Суббота обрадовала меня относительно тёплой погодой. За окном сияло солнце, не обжигая своим светом, но приятно грея, и это действительно было приятно, так как вечеринки в честь дня рождения обычно переносятся на улицу ближе к ночи. Конечно, не так уж и часто я бывала на таких мероприятиях, однако пару раз подобное случалось, и они не особо впечатляли меня. Но из-за невероятных событий в моей жизни я стала по-другому смотреть на некоторые вещи, нежели раньше. И теперь хотелось оказаться в таком шумном месте, чтобы крики и смех людей заглушали собственные мысли, вызывали боль.

       Я не знала, как ещё отвлечься от мыслей о смерти. Кэрри, узнав истинную причину моего ухода к Кристофу, несколько смутилась, но пообещала не говорить маме. За это я была ей безмерно благодарна, ведь родительница, хоть и немного позабыла о нашем существовании, рефлекторно бы врубила командиршу, что мне совершенно не на руку.

       Поэтому в субботу, часов так-эдак в пять, я покинула родное гнёздышко. Арти махал мне из окна второго этажа, а за его спиной возвышалась улыбающаяся Кэрри. Понимая, что улыбка эта тревожная, а не довольная, я чувствовала себя несколько виноватой. Какой нормальный человек буте заливать горе алкоголем? Хотя о чём я, все ведь так делают.

       По пути я встретилась с Линдси, чтобы она могла сопроводить меня до дома Кристофа. На блондинке было синее платье в чёрную клетку, с такого же цвета рваным сетчатым подъюбником. На ногах присутствовали туфли, в тон платью, на шпильке. Я же была одета не столь броско: берцы, джинсовые шорты и чёрная футболка с открытыми плечами. Я считала, что с моим цветом волос особенно хорошо смотрятся тёмные цвета, так что они преобладали в моём гардеробе.

       В руке Линдси сжимала пакет, переливающийся разными цветами. Девушка так и не сказала, что внутри, как я её не пытала. Сама же я с удовольствием призналась, что собираюсь дарить, и мы всю остальную дорогу искали плюсы моего подарка. Конечно, многого найти не смогли, но тема была интересной, родившей много шуток за собой.

       Я даже не заметила, как мы добрались до дома Кристофа. Ворота были открыты, и Линдси прикрыла их, услужливо пропустив меня вперёд себя. Бросив взгляд на двухэтажное строение и сделав вывод, что дом гораздо больше моего, я прошествовала к дверям. Линдси догнала меня в тот момент, когда мой палец коснулся звонка. С минуту не было слышно ничего, кроме музыки, от которой внутри мня раздавались глухие удары, в районе груди. Никогда не любила эту орущую бесполезность. Если так пойдёт дальше — соседи вызовут копов, и наша вечеринка накроется медным тазом.

       Кристоф распахнул двери — счастливый и радостный — и бросился на нас с объятиями. Удивлённо переглянувшись и глупо заулыбавшись, мы с Линдси позволили втащить себя внутрь и вручили пакеты с подарками. Кристоф позвал нас в гостиную, где уже расположились Преданные и трое незнакомых мне людей: два близнеца и девушка с копной каштановых волос, в довольно-таки откровенном наряде.

— Линдси, Венди, познакомьтесь, — все трое перевели на нас взгляды, — мои кузены — Шон и Шин, и троюродная сестра — Хлоя.

       После официального переброса бессмысленными фразами, Кристоф преступил к открытию подарков, я же исподлобья разглядывала родственничков, слыша краем уха радостные вскрики именинника. Ребята выглядели слишком спокойными. Близнецы увлечённо играли во что-то на планшете, а каштановолосая, сложив руки под грудью, всем своим видом заявляла: «Я та ещё штучка», следя за резкими движениями Кристофа.

       Потом привезли пиццу, Шон принёс ящик пива, и все расположились около стола. Музыка долбила во всю, разрывая барабанные перепонки, но со временем я поняла, что мне это даже нравится. Не стоит убегать от приятных ощущений, следует подарить себя им, не так ли?

       Именно поэтому не задумываясь о количестве выпитого, я стала вливать внутрь себя банку за банкой, и вскоре сознание действительно затянулось прекрасной беловатой дымкой. Все проблемы неспешно отошли на второй план, скрывшись за расслабляющим и кратковременным счастьем, и показалось, что я смогу преодолеть всё, если того пожелаю.

       Вскоре дом сотрясался не только от музыки, но и от бешеных танцев компании подростков. Шин вскочил на стол, чуть было не навернувшись оттуда, и стал отплясывать, вскидывая руки к потолку. Деб и Итон шептались о чём-то на диване, запрятавшись в самый уголок, и иногда кто-нибудь из них заявлялся за новой банкой пива или кусочком пиццы. Однако они меня совершенно не волновали, хотелось хохотать и танцевать, чтобы все видели, насколько я гибкая и смелая. Что не боюсь показать себя глупой или нетактичной. Однако, что говорить обо мне, Шина мне всяко не переплюнуть.

       И, стоило мне только подумать об этом, как парень со стола протянул мне руку и обворожительно улыбнулся. Откинув подальше весь здравый смысл, я вложила свою ладонь в его и позволила помочь подняться. Вскоре на столе нас было уже двое. Но, зная, чем это может закончится, я не смела сгонять себя с прекрасной платформы для танцев, яростно стуча пятками по скользкой скатерти.

       Где-то внизу Шон поймал Линдси и, запрокинув её голову, принялся вливать в рот содержимое очередной банки. Жидкость пенилась и текла из уголков её рта, а девушка давилась и смеялась, сложившись на пополам и кашляя. В какой-то момент показалось, что она может задохнуться, однако я была слишком пьяна, чтобы придать этому реальное значение. Девушка, конечно, не пострадала, но был момент, когда её лицо стало чуть ли не фиолетовым.

       Я достала телефон и перечеркнула первый номер. Пока всё шло просто отлично, полный контроль над собой, ясные мысли, но затуманенные воспоминания. То — ради чего я пришла сюда.

— Венди, — я всё ещё находилась на столе, когда снизу раздался голос Кристофа, — ты можешь навернуться отсюда, слезай.

       Посмотрев по сторонам, я поняла, что рядом нет Шина — он уже валялся внизу, в ногах Кристофа, кажется, без сознания. Проследив за моим взглядом, парень толкнул ногой эту подзаборную пьянь и растянул губы в улыбке.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, закончишь тем же.

— Ба-а, ты такой неразговорчивый малый, — пробубнила я, покусывая нижнюю губу.

       Со стола я всё же спрыгнула, схватившись за руку Кристофа, и правильно: колени затряслись, стоило только встретиться с полом, и я чуть было не упала, однако парень помог мне устоять.

— Пойдём на воздух? — предложил он, когда я полностью уверилась в собственной безопасности.

       Кивнув, я последовала за ним, всё ещё не разжимая своей руки, боясь где-нибудь навернуться. На пути нам попался развеселившийся Шон с банкой пива в руках, жидкость в которой грозилась вот-вот вылиться. Парень начал сбивчиво что-то объяснить, но Кристоф просто обогнул его, оттолкнув, и бедняга так и остался не выслушан. Он предпринял попытку обратиться ко мне, но я лишь улыбнулась, отведя свободную руку, за которую он хотел схватиться, и ускорила шаг.

       Мы оказались в беседке на заднем дворе дома Кристофа, где больше никого не было. Шум из дома лился ровными волнами, музыка больше не была столь громкой и отвратной, однако находится внутри совершенно перехотелось. Прохладный воздух оказал чудодейственное воздействие и немного освежил. Я мешком опустилась на скамейку, подогнув под себя ноги и положив голову на изгородь. Нависшее над головой сине-чёрное небо светилось звёздами, успокаивая разбушевавшийся желудок, готовый вытолкнуть всю выпивку за свои пределы.

— Плохо? — послышался озабоченный голосок Кристофа.

— Нет, — я покачала головой, пытаясь улыбнуться.

— В первый раз на такой гулянке?

— Угум.

— Вижу, тебе не очень-то нравится, — подметил парень.

— Эм…, — сказать или не сказать? На самом деле я ведь пытаюсь забыться здесь, а не веселиться. — Здесь очень весело, только вот…

— Что? — подтолкнул он после того, как молчание слишком затянулось между нами.

— Только вот полностью забыться всё равно не удаётся, — я отчаянно выдохнула накопившейся внутри горячий воздух, слыша, как в животе что-то недовольно бурчит. Не дай Бог меня вырвет прямо при Кристофе, никогда себе этого не прощу. — Мысли потупились, но всё равно дают о себе знать. Не хочу, не хочу, не хочу-у-у, — я начала качать головой, пытаясь вытолкнуть из головы ненужные слова, которые я бы ни за что не произнесла в трезвом виде.

— Забыться от чего? — поинтересовался Кристоф.

       Я знала, хоть и сидела спиной, что он улыбнулся, смотря на меня. Интересно, как я выгляжу со стороны? Пьяная, всколоченная, расстроенная чем-то никому неизвестным. Кристофа, правда, совсем не волновало, что я из себя представляю. Или же он просто так же, как и я, напился в драбадан?

— Кажется, тебя это совсем не касается, — пробурчала я, поворачивая голову.

— Но тебе ведь нужно поделиться с кем-то? — Кристоф сидел совсем рядом со мной, не сводил красивых карих глаз с зеленоватыми прожилками.

       Чтобы не отвечать на его вопрос, я стала водить глазами повсюду, чтобы найти то, за что смогу уцепиться, и, обнаружив шарф в чёрно-белую клетку, спросила:

— Ты всегда носишь его, не так ли?

— Нет, — парень проследил за тем, как я касаюсь пальцем приятной на ощупь материи, — просто я легко простываю. Стараюсь отгородить себя от этого, как могу.

— Обиднее всего, когда простываешь в день рождения, — улыбнулась я.

— Ты выглядишь грустной, — Кристоф опустил свою ладонь на мою голову и начал перебирать яркие рыжие прядки.

       Стало безумно приятно, захотелось рассказать ему, что со мной происходит, однако, стоило только открыть рот, он заговорил сам:

— Знаешь, ты мне очень нравишься, Венди. Я никогда не встречал столь загадочных людей. «Себе на уме, » — так сказал Зак, когда мы впервые познакомились с тобой. Ты хочешь выглядеть открытой, но внутри тебя что-то, мешающее жить, как нормальному человеку. Даже сегодня ты вела себя очень скованно, пока…

— Пока не напилась, — я захихикала.

— Даже выпив ты не открываешься полностью, будто тебе что-то мешает.

— Ты экстрасенс?

— Просто проницательный, — отмахнулся Кристоф, а после положил свою ладонь на мою, слегка её сжав. — Ты можешь доверять мне.

— Я доверяю Кэрри, — пробормотала я. — Она всегда может понять меня, но некоторое время она была не в себе из-за своих кошмаров. Её болезнь так утомляла.

— Что за кошмары?

— Я скоро умру, — сказала то, что никогда бы не произнесла в трезвом уме. — Она видела реальные картины происходящего, на самом деле ничего не зная. Настоящий экстрасенс — именно она.

— Умрёшь? — переспросил со смехом Кристоф, явно не веря моим словам. — Из-за чего?

— Из-за проклятия…, — смущённо ответила я.

— Такая милая, — он положил голову на моё плечо, улыбаясь во весь рот.

— Что? — не могу передать степень своего удивления.

— Ты, — Кристоф вновь растянул губы в улыбке и, признаться, с ней он выглядит гораздо милее, чем без неё, — милая, особенно, когда несёшь чепуху.

       «Пусть будет чепуха, — подумала я без тени сомнения. — Сегодня ведь можно одевать слова в любые обложки, и они будут приобретать нужный смысл».

— Скажи мне, Крис…, — он не отводит от меня глаз, всё ещё касаясь щекой оголённого плеча. Тепло чужого тела захлёстывало весь здравый смысл, подобно волнам дорогого пива, поэтому я вряд ли могла дать отчёт собственным словам. Такая безудержно пьяная, не потерявшая к себе всякого уважения, хотя должна, наоборот, ненавидеть себя за содеянное. Скорее всего, за два с небольшим месяца я не успею превратиться в алкашку, но кто знает, как быстро вырабатывается привыкание?

       Хочется о многом спросить. Знает ли он, что такое Вечность? Что случается с человеком после смерти? Куда уходит его душа, после того, как покинет тело? Порой, просыпаясь с криком посреди ночи, я думала об этом часами напролёт, так и не сумев найти ответа. Давая бессмысленные обещания, я успокаивалась, но ровно до тех пор, пока мысли не возвращались вновь более сильным потоком буравя моё сознание.

       Теперь смерть близко, как никогда, а я так и не вышла замуж, так и не состарилась, как обещала себе. «Ты вспомнишь об этом лет в пятьдесят, когда пол вечности пройдёт, а твои внуки будут спрашивать о событиях прошлого, — говорила себе в те моменты, когда боль в сердце казалась непреодолимой. — А до тех пор перестань думать о смерти, она тебе всё равно не светит».

       Как глупо, как…самонадеянно?

       Кажется, совсем скоро я получу ответы на все интересующие вопросы. Только не смогу ими поделиться с оставшимися живчиками.

       Думая об этом, не замечаю, как начинает трясти. То ли от холода, то ли от мыслей, но я никак не могу заставить себя прекратить. И только опустившиеся на плечи руки помогают немного прийти в себя, однако не до конца. Чувство внутреннего потрясения никуда не пропадает и, заметив это, Кристоф тихо интересуется, в чём дело.

       Но я не могу объяснить ему всего. Ведь это «чепуха».

       Поэтому просто приникаю к его губам, как к спасительному оазису, не замечая ничего вокруг. Вся привлекательная яркость звёзд поутихла, оставив лишь обычные мерцающие точки, на которые никто не обращает внимания в столь поздний час. Как жаль.

       Губы Кристофа — противоположность губ Алана. Они мягкие, податливые и влажные, в отличие от демонических: чёрствых, требовательных и сухих. Я поймала себя на мысли, что вторые понравились мне гораздо больше первых, однако выбора нет, я уже столкнула себя не на ту ступеньку, с которой теперь никуда не уйти.

       Руки Кристофа притягивают меня к себе и обхватывают, отрезая путь к отступлению. Потом одна ползёт вверх, подобно быстрому насекомому, прячется в волосах. Я слышала запах алкоголя, но старалась игнорировать его, думая о том, что от меня, должно быть, пахнет точно так же.

       Зачем, спрашивается, я делала то же самое несколько дней назад? Чего ждала от Алана? Неужели пыталась влюбить его в себя, заставить изменить решение? Какая-то самовлюблённая часть сознания считала, что именно из-за этого он пропускал учёбу, но ведь это невозможно: я всего лишь маленькая букашка, отличающаяся от остальных крапинками проклятия, сулящими смерть.

       Поцелуй длится долго, но я совсем не замечаю его, думая о своём. Это лишь ещё один способ отвлечься от проблем, мне не нужно вдумываться, чтобы понять это. Бедный Кристоф, попавшийся на мою крючок, ни о чём не подозревает. Он — всего лишь маленькая пиявка в огромных сетях Донована, зацепившаяся за акулу с рыжими плавниками.

       Чтобы понять о его любви ко мне, достаточно просто посмотреть в карие глаза, говорящие о вечной верности, как говорят то же глаза собаки. Никакие слова не изменят моего решения, этой увиденной картины. Кристоф готов быть со мной, любить меня, заботиться и оберегать, но как же он ошибается, думая, что ему это удастся. Ведь мои руки уже связаны невидимыми нитями, моя душа давно в чужих сетях, а сердце, издающее фальшивые удары, принадлежит далеко не обычному старшекласснику из группы «Преданные».

       Кристоф смотрит на меня со счастливой, чуть ли не торжественной улыбкой, готовясь произнести какие-то глупые слова о любви и верности. То, что я уже давно поняла лишь по одному взгляду, до него дошло только сейчас. Я не знала, как поступить. Выслушать его или сбежать, как в ситуации с Аланом? Скрыться, спрятаться, а потом вести себя так, будто ничего не произошло? Кто я такая, чтобы клясться ему в лживой верности, дарить несуществующие чувства взамен на его любовь — чистое и правдивое чувство? Я всего лишь строптивая душа, сломавшая когда-то прочные узы проклятия. Я даже не человек, наверное, раз рождена для смерти через определённый срок. Я даже хуже Кэрри, хуже демонов, хуже смерти.

       Я — обычная букашка в крапинку.

— Вен, — голос Кристофа звучит действительно восхищённо, будто он открыл для себя нечто новое в считанные секунды. Возможно, он думает о любви ко мне. Считает, что это чувство взаимно, не подозревая, как ошибается.

— Да, Кристоф? — шёлковый голос не способен выдать лжи, он — как запрограммированная машина.

— Я люблю тебя.

       Никакого ответа.

— Слышишь?

       Я слышала, но не знала, что ответить. Тысяча перебранных вариантов не подходили к данной ситуации. Лишь одно короткое «Да» способно изменить весь мир, кто бы знал? «Да» делает тебя девушкой, «Да» делает тебя женой, «Да» делает тебя матерью, «Да» делает тебя любовницей. «Да» — это признание в измене, согласие на развод, принятие смерти.

       И сейчас я должна встать на первую ступень волшебного согласия, заранее зная, что никогда не представиться случая дойти до конца.

— Венди, — вновь зовёт меня Кристоф. Повинуясь какому-то внезапному невидимому импульсу, я вновь целую его, думая, что, если бы это была настоящая любовь, я бы ощущала крылья за спиной, а не болезненное давление смерти и желание успеть всё, пока её цепкие пальцы не сомкнутся на моей шее.

— Я люблю тебя, Кристоф, — собственные слова удивляют, однако они звучат чудесной мелодией из чуть припухших губ, радуя парня передо мной.

       Он обнимает меня, а я всё шепчу:

— Люблю, люблю, люблю, — в безумии кусая губы.

       Для него ли предназначались эти слова?

***


       На следующий день я проснулась в собственной постели, мало понимая, как я попала в неё. Заботливая сестра объяснила, что я пришла почти под утро, пьяная и всколоченная, не способная связать меж собой даже пару слов. Я не помнила всего, что произошло на вечеринке, но мне хватало одного кусочка.

       «Я люблю тебя, Кристоф, люблю-люблю-люблю…».

       Эти слова в голове звучат болезненным эхо. Я врала ему в лицо, подпитывая несуществующими чувствами. Бедняга, а ведь он со мной искренен. Желая сразу всего и много, я не подумала о той боли, которую принесу людям, привязавшимся ко мне за этот срок.

       Но расторгнуть отношения на следующий же день — полнейший бред, так не поступает ни одна уважающая себя девушка. Именно из этих соображений я решила попытать судьбу и ответить Кристофу реальной взаимностью. Быть может, мне удастся перепрограммировать себя и забыть о том ужасном поцелуе с Аланом, случившимся по моей собственной глупости. Ведь знала, к чему приведёт, а всё равно делала, а почему?

       Девушки такие глупые.

       В том числе и я.

       Несколько часов потратила на правильный настрой. Хотелось позвонить Кристофу и сказать, что всё вчерашнее — ошибка. «Это моя вина, — сказала бы я. — Я пила впервые и не знала, к чему это приведёт». А потом обычное «прости», и льющаяся из трубки тишина.

       О да, я бы непременно сделала это, если бы не боялась неизвестности. Неужели я не достойна быть любимой хотя бы этот короткий срок? Конечно, Кристоф будет страдать, но если это настоящая любовь, то моя смерть принесёт ему немалую боль и в том случае, если мы не будем вместе. Так чего же я, спрашивается, теряю?

       Кэрри не спрашивала меня о поцелуе с Аланом, в котором я заставила себя признаться. Не знаю, о чём она думала, но иногда я замечала на себе осуждающие взгляды, к которым привыкла в моменты нашей с Алом «дружбы». Как бы не хотелось, но я всё-таки признала, что все моменты прошлого — лишь иллюзия. Все слова, действия, взгляды, касания — игра, которую я должна была заметить с самого начала. Как бы не было больно признавать, но я была для него лишь букашкой, сломавшей проклятие.

       Спустя неделю изменилось многое: теперь я официально встречаюсь с Кристофом. Об этом знают все Преданные, кроме Зака. Деббора оповестила нас в субботу после уроков, что он непременно явится в понедельник, что с ним, наконец, всё в порядке. Меня бросает дрожь, когда вспоминаю его взгляд, полный отвращения и ненависти, будто я действительно была виновата в совершённом нападении. Откуда ему было знать, что моё тело представляет некую ценность для Донованов, и это вовсе не из-за «синдромов» или «бойфрендов».

       По началу было сложно представить себя и Кристофа вместе, но с каждым новым днём дымка неуверенности рассеивалась, и вскоре я смогла почувствовать себя более счастливой. Это лишь отголоски настоящих светлых чувств, но с этим парнем было приятно и легко, пускай с ним я не чувствовала себя защищённые, как должна была. Увы, но этот рыцарь не сможет защитить меня от губительного демонического пламени.

       Моя жизнь понемногу возвращалась в прежнее русло: о шуме можно было позабыть, на его смену пришло пленительное спокойствие. Теперь я с уверенностью могла заявить, что являюсь самой обыкновенной девчонкой-подростком. Такая же, как все, только с крапинками и удостоверением на смерть.

       Понедельник двадцать девятого октября был не самым обычным днём, ведь именно сегодня возвращался Зак. Сердце трепетало об одной мысли о нём. Неужели парень всё ещё держит на меня обиду? Может, он уже и забыл о причине своего попадания в больницу, точнее, перестал связывать меня с ней?

       «Навряд ли, — говорил внутренний голос. — Навряд ли».

       С утра я не видела Кристофа, хотя целую неделю мы встречаемся у школы и первую перемену проводим на её заднем дворе. Я знала, что вместе с Преданными он собирается поприветствовать Зака со всеми почестями. Кристоф попросил меня не обижаться, ведь ему нужно поговорить с другом, многое рассказать. «В том числе и о нас, » — так сказал мне Крис, не зная, насколько странно для меня слышать это «нас». Ведь я всё ещё не принимала происходящее близко к сердцу, хоть и должна была.

       Алана всё ещё не было в школе.

       В то время, когда мы с Кристофом обычно встречались и шли на задний двор, я вышла из школы и направилась на наше с ним место, надеясь увидеть там Преданных. Что-то подсказывало, что компания собралась именно там, ведь место там было просторное и относительно безлюдное. И я не ошиблась.

       Деббора и Итон расположились на качелях со скрипящими цепями и пластиковой сидушкой. Зак стоял, прислонившись к ним (качелям), смотря на рядом стоящего Кристофа, что-то с жаром объясняющего.

       «Он говорит о НАС, » — подумала я, приближаясь к компании.

       Я старалась двигаться тихо, прячась за стволами деревьев и детскими аттракционами. Преданные были заняты собой и не замечали ничего вокруг, что дало мне хороший шанс подобраться поближе. Действительно, Кристоф рассказывал обо мне, говоря, что я ни с кем до него не встречалась, и вряд ли нападение на Зака организовали из-за меня, с чем парень был категорически не согласен.

— Ты видел её и Донована вместе? — спросил он Кристофа и, получив положительный ответ, продолжил: — Откуда тебе знать, чем они занимались?

— Она бы рассказала мне, — уверенно сказал Крис.

— Точно? — насмешливо переспросил Зак. — Мне кажется, ты глубоко заблуждаешься, друг. Если она не говорила, не значит, что этого не было. Хочешь знать моё мнение? Венди и Алана связывает куда большее, чем просто дружба.

— Хотя бы потому, что дружить Алан попросту не умеет, — вставила Дебби.

— Да, он заменял тебя на концерте, — подхватил Итон. — Такой идиот. Он ещё молчаливее Кристофа, хотя, признаться, с появлением Венди он разговорился.

       Парень покрылся румянцем.

— Дело не только в молчаливости, — призналась Деббора. — Он просто…странный. Смотрит на тебя, как на говно, и ты ничего не можешь с этим поделать. Порой мне казалось, что я глаз отвести от него не могу, хотя для меня он обычный идиот, каких в мире полно! — её глаза сверкнули от негодования. — А то, что он якшался с Венди, ты отрицать не можешь, потому что это все видели!

— Именно он отнёс её в медпункт, когда она потеряла сознание на физкультуре, — сказал задумчиво Зак.

— Это всего лишь совпадение, — отмахнулся Кристоф.

— Возможно, — согласились Преданные.

— Но что ты скажешь на остальное? — Дебби обворожительно улыбнулась.

       Кристоф только поднял рот, чтобы ответить, как Зак хмуро сказал:

— Советую тебе бежать от неё, парень. Венди становится ещё страннее Алана.

       Слава Богу, они не посоветовали Кристофу позвонить мне прямо сейчас. Мобильник у меня в портфеле, а я должна быть сейчас рядом с ним. Возможно, это не выглядело бы подозрительным, но…

       Но.

       И это ОНИ говорят о странности! Разве мы с Аланом создали какую-то секту, разглагольствовали о преданности и вере?

       Я стояла за мощным стволом дерева, прислонившись к нему спиной, слыша, как Кристоф клянётся мне в любви, говоря, что доверяет мне и хочет, чтобы я была с ним счастлива. От этих слов на глаза набежали слёзы. Я почувствовала себя такой сукой. Где это доверие с моей стороны? Где?

       Вскоре прозвенел звонок и Преданные поспешили на уроки, остался лишь Крис, сославшийся на то, что ему надо всё обдумать, причём очень срочно. Я не знала, как уходить отсюда, ведь теперь он остался на площадке в полнейшем одиночестве и мог заметить меня. Но оказалось, что он знал о моём присутствии с самого начала, так как, стоило только остаться в одиночестве, сказал:

— Выходи из-за дерева, Венди. Я знаю, что ты здесь.

       Я послушно направилась к нему, опустив голову в пол. Было стыдно за моё неудачное подслушивание, однако Кристоф и не думал обижаться. Он положил руку на мои волосы, стоило только оказаться рядом, и начал перебирать рыжие прядки. Так он делал неделю назад, когда хотел успокоить меня, так делает и сейчас.

— Всё, что я говорил — правда, — тихо сказал он прямо в моё ухо. От такой близости по спине побежали мурашки, и я еле удержалась от того, чтобы вздрогнуть.

       Вместо этого я прижалась к нему и заплакала, коря себя за всё, что делала за эту неделю. Стараясь полюбить, я забывала о том, что привязываю его к себе на короткий поводок, что заставляю его заботиться обо мне и верить в светлое будущее, которого не может быть.

       «Я люблю-люблю-люблю…».

— Я постараюсь полюбить.

       Хорошо, что Кристоф меня не услышал.

       Быть любимым — прекрасно, особенно когда это взаимно, чего не скажешь о нашем случае.

       Так мы и простояли половину урока: он гладил меня по голове, стараясь успокоить, а я плакала в его жилетку, прижавшись с такой силой, будто в любой момент могла потерять сознание. И в этом было что-то прекрасное и трогательное. Было, если смотреть, не обращая внимания на тонкости, вроде отсутствия любви и близости смерти. Любой, кто бы прошёл мимо в этой момент, подумал, что парочка просто сюсюкается меж собой, не вдумываясь в ужасающие подробности.

       Я чувствовала себя отвратительно. Я была отвратительной.


14. Старый знакомый

       Следующий месяц одним из лучших в моей жизни. Мне еле как удалось свыкнуться с неминуемым полностью. Возможно, причиной являлось отсутствие Алана в школе, что оказывало какое-то чудодейственное воздействие. Порой я думала, что их семья навсегда покинула наш городок, что я больше не нужна им.

       Иногда я тревожилась. Вдруг с ним что-то случилось? Может, я больше его никогда не увижу? Я должна была радоваться, но вместо этих светлых чувств сердце наполнял испуг. Могла ли я в полной мере заявить, отчего он был? Вряд ли.

       Кэрри была совершенно здорова. Она даже забыла обо всех кошмарах, забыла правду о себе. Вела себя так, как всегда, будучи превосходной старшеклассницей. Теперь я снова могла ей завидовать и, возможно, не зная всего, я бы продолжала делать это, но теперь, словно отрезвившись, я жила своей жизнью, радуясь, что у нас у обеих всё в порядке.

       Мама тоже пришла в себя и стала активно помогать в воспитании Арти. Мальчик всё ещё жил у нас, и теперь с ним стало гораздо легче. Он точно понял, какую роль теперь занимает, что у нас нет времени оказывать ему поблажки. Он чувствовал приближение чего-то необыкновенного, и, незаметно для нас, рос.

       Недавно мы отметили его день рождения. Артуру уже три года, но он выглядит куда старше своих лет. Я в его года была более стеснительной и молчаливой девочкой, в то время как он — настоящая гроза малышни. В садике воспитатели руки ломают, не зная, как угомонить бунтаря. Зато при нас Арти — паинька, какой только поискать.

       Он переместился в комнату к маме и теперь спал с ней в одной постели. Это было мне только на руку, ведь я вернулась в свою обитель и снова чувствовала себя в относительной безопасности.

       Отсутствие демонов вокруг ослабило бдительность и, когда я думала, что всё, наконец, кончено, Алан вновь появился в моей жизни.

       В тот день Кристоф провожал меня домой с очередного свидания. Было почти двенадцать часов, и мы наслаждались глубокой осенью. В конце ноября всё вокруг замерло и затаилось, приготовившись к зиме, и это выглядело поразительно. Я чувствовала себя гораздо спокойнее, путешествуя по улицам в такой период, ведь всё вокруг выглядело таким спокойным и безопасным.

       Уже целый месяц для меня существует такое понятие, как «мы». Я больше не одна, мне есть, на кого положиться. Кристоф так много сделал для меня за это время, буквально окунул меня в волшебную и романическую сказку. Для полного погружения не хватало лишь пышного платья на мне и короны — на нём. В остальном же всё было прекрасно, почти идеально.

       Мы проводили вместе каждую секунду свободного времени, разговаривали по вечерам, упиваясь обществом друг друга. Порой мне казалось, что я хочу быть с этим человеком до конца жизни. Порой в голову всё же прокрадывались сомнения, которые я с уверенностью выталкивала за пределы головы. Мне было хорошо с Кристофом, так зачем же рушить наше общее счастье?

       Цветы, прогулки, разговоры по ночам — я очутилась в мире, о котором ранее и не могла мечтать. Всё казалось нереальным. Я боялась, что лишнее движение может вернуть меня в то место, где хозяйничала явь. Да, до сих пор не верилось, что я не сплю, что всё происходит в реальности.

       Я держала Кристофа под руку, слушая его мнение по поводу фильма, на который мы ходили. Я была категорически не согласна с ним, однако молчала, наслаждаясь умиротворяющим цокотом собственных каблуков по тротуару, шуму по-осеннему прохладного ветра, отсутствию каких-либо других звуков, кроме природы и голоса Криса.

— …и он такой из-за угла выпрыгну, так я аж вздрогнул! Это мой любимый момент! — с придыханием говорил Кристоф.

— М-м-м-м, — протянула я, не зная, что ещё сказать.

       Уже холодает, скоро выпадет снег. Хорошо, что я доживу до этого момента, увижу эти белые мягкие хлопья, накрывающие деревья и землю своим белоснежным покрывалом. В зиме есть свои прелести: она успокаивает не хуже конца осени.

— Вен? — шёпот у самого уха.

       Я повернулась, встретившись взглядом с приятно-карими глазами Кристофа. Он высвободил руку, за которую я держалась, и обнял меня, поцеловав. Я с удовольствием ответила, невольно вспомнив о контрасте, о котором думала уже не раз.

       Мы стояли прямо под фонарём, как парочки в фильмах с участием маньяков-убийц, но обоим было наплевать. Я наслаждалась присутствием Кристофа, понимая, что начинаю влюбляться в него. Может, я бы даже стала его женой, если бы он предложил.

       Вдруг послышался хлопок над нашими головами, и я с криком отдалилась от Кристофа, продолжая сжимать его локти. Многочисленные осколки осыпали наши плечи и головы. Сначала я даже не поняла, что происходит, но раздавшаяся брань со стороны Кристофа отрезвило влюблённое сознание: лампочки взорвались.

— Что за чёрт? — пробормотала я, оглядываясь по сторонам.

— Ты в порядке? — заботливо поинтересовался Кристоф.

— Да.

— Не двигайся, я уберу с тебя осколки.

       Его рука принялась собирать мелкие стекляшки, пока я недоуменно осматривалась, пытаясь найти что-нибудь подозрительное, но вокруг было пусто. Не задумываясь, я потянулась к кулону-бабочке, давнишнему подарку Алана, и, осознав, что взволнованно тереблю его, отдёрнула руку.

       Кристоф сжал мою ладонь в своей и ободряюще улыбнулся, однако я не ответила. Вся волшебная атмосфера свидания была разрушена в один момент.

— Неужели лампочки сами по себе могут лопнуть, Крис? — полюбопытствовала я.

— Вполне, — парень пожал плечами и потянул меня за собой вперёд по тротуару. — Возможно, они перегрелись от долгой работы. Всякое бывает, Вен, не бери в голову. Сильно испугалась?

       Я прижалась к его плечу, мурлыкнув неразборчивое «Угум». Не хотелось делиться с ним своими подозрениями. Впрочем, я сама в них до конца не верила, но что-то знакомое было в этом взрыве лампочек. Что-то, напоминающее мне о ситуации с Заком. А там, где Зак, был и Алан…

       «Уйди из моей головы!» — подумала я, зажмурившись. Стало вдруг холодно и неприятно, захотелось укрыться с головой под одеялом. Уже давно я не чувствовала его такое близкое присутствие и, хотя я понимала, что могу нагнетать обстановку, легче не становилось.

       Крис же выглядел вполне-таки жизнерадостным. Он вновь продолжил делиться впечатлениями о фильме, но я его уже не слушала. Из головы всё не выходили эти чёртовы лампочки. Никогда в жизни не слышала о таких случаях. Их же должны проверять? А если бы осколок попал мне в глаз? Я же могла остаться слепой! Об это наверняка думали, когда придумывали фонарные столбы, значит, и лампочки проверяли. Но тогда почему они, чёрт возьми, лопнули? Нет, не так. Почему они лопнули прямо над нами?

       Я и не заметила, как мы дошли до моего дома. Уходить внутрь не хотелось, пускай здесь было очень холодно. Какое-то время я стояла на месте, прижавшись к Кристофу, а он гладил меня по голове уже давно знакомым движением. Правда, оно никогда не помогало, но это стало какой-то странной традицией, присущей всем парочкам. Что-то, что есть только у нас.

— Тебе нужно идти, Вен. Завтра рано вставать.

— Не хочу уходить, — я подняла голову и легонько коснулась губами губ Криса. Тем же движением, что и месяц назад на территории Донованов…

       «Прекрати!» — осадила себя в мыслях, однако поток было уже не остановить.

— Я тоже не хочу, но мы ведь встретимся завтра, — сказал Крис, когда я прервала поцелуй.

— Конечно. Пока, Крис, — отпустила его и направилась к дверям.

— Люблю тебя! — крикнул он мне в спину.

       Я плакала, сама этого не понимая. Но, чтобы не вызывать никаких подозрений, я ответила ему, предварительно прочистив горло:

— И я люблю тебя, — но бесстыдно лгала.

       В доме было тихо. Артур уже спал, как и мама, а Кэрри обещала сегодня вообще не возвращаться. Ведь её жизнь, в отличие от моей, наладилась окончательно. Честно, я очень рада за неё, несмотря на непонимание того, чем я хуже неё. Почему у неё вновь всё отлично? Почему я, вроде ступив на правильный путь, вновь оказываюсь на том же перепутье неправильных мыслей? Чем я это заслужила? Своей живучестью?

       Я решила не мучить себя и отправилась спать, перед эти заскочив в душ. Вода ненадолго помогла успокоиться, даже, если можно так сказать, отключила сознание, позволив успокоиться и почувствовать себя лучше. Я вновь вернулась к собственной истеричности. Может, я всё себе придумываю и на самом деле всё в порядке? То, что я чувствую — всего лишь плод хорошей фантазии?

       «Ведь вокруг всё так прекрасно,» — раздался мелодичный голос в голове, являющийся методом связи со мной моего подсознания. Я улыбнулась, выбираясь из ванной и натягивая на себя пижаму.

       Из зеркала на меня симпатичная девушка, чьи мокрые рыжие волосы были длинной до плеч. Под её глазами больше нет отвратительных серых мешков, в глазах поселились яркие живые искорки, а цвет кожи вновь здоровый, не землисто-серый.

       Любовь ли возвращает нас к жизни или мы сами? Способны ли светлые чувства задержаться внутри, тем самым поставив на правильный путь? Способны ли они искоренить зло и полностью изменить нас?

       В моей комнате горела лишь лампа, стоящая на прикроватном столике. Перед сном мама уже разложила мою кровать и теперь та манила меня к себе, но я знала, что пока уснуть мне не удастся. Вместо того, что всё же предпринять попытку окунуться в волшебный мир Морфея, я отправилась к окну, намереваясь приоткрыть его.

       Каково же было моё удивление, когда, высунувшись верхней половиной тела на улицу, я обнаружила внизу фигуру, смотрящую на меня во все глаза. Сначала я не поняла, кто это, подумала, что вор, и чуть было не закричала, однако вовремя в свете луны блеснула знакомая цепочка, благодаря которой я тут же узнала её обладателя.

— Ал? Ты что тут делаешь? — я сама не узнала своего голоса, настолько он был неуверенным.

— Смотрю на тебя, букашка, — было его ответом.

— Поднимайся с земли сейчас же! А то непременно что-нибудь себе отморозишь!

— Я не могу, забыла? Я же…, — он широко зевнул, так и не договорив.

— Поговорим внутри, давай, — я оставила окно открытым и ушла вглубь комнаты, спрашивая себя, зачем вообще делаю это. Ведь я так долго пыталась уйти от всего, что связывало меня с Донованом, так старалась забыть о его существовании, перестать задаваться бессмысленными вопросами о его сохранности. Теперь, когда он всё-таки здесь, я не гоню его прочь, а запускаю внутрь с превеликой радостью.

       Он забрался внутрь с ловкостью, присущей каким-то монстрам из детских кошмаров, и воззрился на меня с неподдельным любопытством.

— Это ты сделал, да? — спокойно спросила я, будто ничего удивительного в лампочках, лопнувших по волшебству, не было.

— О чём ты? — лукавая улыбка легла на его губы, придав лицу Алана особое очарование.

— О фонаре, естественно.

— Допустим, ну и что? — наглый самодовольный демон!

— Почему ты пришёл, Алан? — чёрт с ними, с лампочками, они, на самом деле, не играют никакой роли. Ни я, ни Кристоф, не пострадали, поэтому нет смысла ворошить этот глупый случай. Подумаешь, поразвлекался.

       Я думала, Алан ответит на мои мысли, как делал это всегда, но вместо этого он сказал совершенно другое:

— Потому что ты волновалась, — он посмотрел на меня в упор и спрыгнул с подоконника, оказавшись в моей темной комнате.

— Неправда, — вздрогнув, ответила я, не желая признавать его правоту. Сколько раз я думала о нём с тех самых пор, как поцеловала?

— Твоё тело говорит совершенно другое, — Алан остановился в нескольких шагах от меня. Ещё шаг — и я упрусь спиной в дверь, и тогда ни одного шанса выбраться не будет.

— Даже если так, тебе-то что? — бросила я, стараясь, чтобы голос звучал безразлично, но он предательски дрожал, выдавая настоящие эмоции.

— Я скучал по тебе.

       «Вот и всё,» — подумала я, когда всё-таки врезалась спиной в дверцу шкафа. Алан был совсем рядом со мной, почти касался лбом моего лба. Его насмешливая улыбка была столь знакомой и приятной, что я была готова сдаться и признать поражение. Но во мне всё ещё теплились силы, я хотела узнать у него всю правду, но он молчал, дыша со мной одним воздухом.

— Чем это от тебя пахнет? — едва уловимый сладковатый аромат прокрался в ноздри столь незаметно, что я могла бы и не обратить на него внимания, если бы не искала к чему придраться.

— Последний день месяца, — горячий шёпот обжёг переносицу. Я подняла взгляд, чтобы увидеть его чёрные пугающие глаза, потому что грезила об этом по вечерам.

— Алан…, — так притягательно близко, что трудно справиться с собой, — ты правда скучал по мне?

       Осторожное касание виска холодными потрескавшимися губами.

— Почему?

— Ты так хотела забыться… Прости, что вновь возвращаю тебя на старт.

— Нет, ты…, — что я хочу сказать этим? Что не безоружна перед ним? Что не ждала? Что перестала верить в реальность прошлого? — По-моему, ты не в себе.

— Так и есть, — подтвердил Алан, отстраняясь. Теперь я могла видеть его расслабленное лицо и красивыми чертами. Целый месяц счастливой жизни канул в неизвестность лишь от одного взгляда чёрных глаз, к которым я успела привыкнуть по непонятной причине.

       Было ли это любовью?

— Где ты был всё это время? — спросила я.

— Дела, — Алан пожал плечами, будто ничего особенного в его отсутствии не было, однако я заметила некую скованность в этом движении.

— Ты можешь доверять мне, — сказала я и чуть было не рассмеялась, ведь это звучало так бредово! Какой демон будет доверять обычному человеку? – Да, звучит глупо, но ты можешь, — я не хотела, чтобы он вычитал это из моей головы. Гораздо спокойнее было, когда я сама произносила то, о чём думала, создавая видимость того, что сознание остаётся неприкосновенным.

— Я мог бы подарить тебе Вечность, — сказал Алан отстранённо, словно и не слышал сказанных мною слов. — Но вместо этого я привязываю тебя к себе. Зачем?

— Зачем? — прошептала одними губами, слабо понимая, к чему он ведёт.

— Ты очаровательна, букашка, — он опустился на кровать и посмотрел на меня туманным взглядом. Веки его дрожали. — Знаешь, я тоже пытался забыться, ведь ты всего лишь тело…тело Марты…, — после слова превратились в непонятный лепет, а Алан опустился головой на мою подушку и погрузился в безмятежный сон.

— Эй! — я подскочила к нему и принялась расталкивать, но куда там! Казалось, что и пушечные выстрелы его не разбудят. Он даже не пошевелился, когда я принялась будить его. Даже вылитая на лицо вода не помогла. Он, правда, закашлялся, когда капли попали в его нос, и пришлось вытирать его лицо полотенцем, а то ещё, глядишь, задохнётся, я виновата буду.

       Эх, и что делать? В моей кровати демон! Я, конечно, могу лечь в гостиной, но не покажется ли это подозрительным? Если Кэрри вернётся ночью и обнаружит меня на диване, не проверил ли она мою комнату? А что будет, когда она обнаружит там Алана, спящего мёртвым сном?

— Алан! — я предприняла последнюю попытку разбудить демона. Естественно, она не увенчалась успехом, и я стала лихорадочно соображать, что делать дальше. Мне виделся один единственный вариант: лечь вместе с ним в одну постель, но это будет прямая измена Кристофу, да и вообще… Кто он такой, чтобы спать в моей кровати?

       Я опустилась рядом и вновь посмотрела на него. Сейчас Алан выглядел таким безмятежным, почти похожим на обыкновенного подростка. На губах лёгкая улыбка, какая бывает, когда видишь во сне что-то особенно хорошее. Мокрые волосы растрепались по подушке, а тело сжалось в позе зародыша. Порой Алан подрагивал, точно от холода, и я подумала, что холодная вода не была ему на пользу, однако у меня нет способности отматывать время вспять, чтобы менять события. Именно поэтому я продолжала смотреть на его дрожащее тело, на руки, просунутые под щёку. Такой милый невинный жест, совершенно не вяжущийся с природой Алана.

       Я с улыбкой провела по его мокрым волосам и забралась под одеяло, чувствуя жар соседнего тела. От этого лицо вспыхнуло, точно фитиль динамита, и я почувствовала непреодолимое желание сбежать куда-нибудь, спрятаться.

       Как вдруг чужие руки заграбастали меня в медвежьи объятия, и я поняла, что эту ночь выполняю роль любимого плюшевого кролика. Эти мысли меня успокоили, и я сама не заметила, как уснула.


***


       На следующее утро я проснулась от ясного ощущения того, что на меня кто-то нагло пялится. Открыв глаза, я уставилась на Алана, который смотрел на меня с не меньшим удивлением, чем я на него.

— Доброе утро, — пролепетала я, чувствуя, что краснею.

— Эм…привет, — сбивчиво ответил Алан, отчего ещё меньше стал похож на ужасного демона, коим на деле являлся. — Я не совсем понимаю, что делаю здесь, Венди. Не могла бы ты помочь?

— Ох, — стала вдруг обидно оттого, что он не помнит всех сказанных мне слов вчерашним вечером. Однако в этом есть и плюсы: он не помнит реакции моего тела на его появление. Этой сладкой дрожи, сбитого дыхания…

       «Заткнись!» — подумала я с яростью, вслух же попытавшись объяснить, как Алан оказался у меня дома.

— Мне нехорошо, — признался он после того, как я закончила. — Морозит. Приготовь мне куриный бульончик?

— Вы же, демоны, не болеете? — спросила я, смотря, как он забирается обратно в кровать, которую я только что освободила.

— Не болеем, — согласился парень, накрываясь одеялом. — Но что-то явно не так.

— Стоп! Ты собрался оставаться здесь? У нас школа вообще-то!

— Не иди сегодня, — попросила Алан. — Мне нужна забота и поддержка.

— Я тебе не мама! — перечила я.

— Венди, пожалуйста, не ори, мне хреново, — он задумчиво поднял глаза к потолку и замолчал.

— Спящим ты мне нравишься больше, — призналась я.

— Это значит, что я могу остаться?

— Иди домой, Ал, мне не удастся скрыть тебя от мамы и сестры.

— И от маленького ребёнка на втором этаже, — пробормотал парень, нахмурившись.

— Сейчас его отвезут к матери, — не согласилась я. — Давай в окно, как и пришёл, и на том закончим, о’кей?

— Никуда не пойду, — сказал, как отрезал.

— Ар-р-р! — я повалилась на кровать рядом с ним, вцепившись руками в волосы. Как, скажите мне, ка-а-а-ак, выгнать его из своей квартиры?

— Температура хоть есть? — спросила я спустя некоторое время, потянувшись ко лбу Алана, но он перехватил мою ладонь и дёрнул на себя, отчего я повалилась прямо на его грудь. – Ай!

— Ты сегодня никуда не пойдёшь, — опять-таки дурацкое утверждение из его уст.

— Алан, но меня ждут…, — как глупо это звучит с моей стороны, однако это единственное, что я могу ему сказать. Конечно, бесполезно, потому что Ал качает головой с той же детской улыбкой на устах, которую я видела, когда он спал.

— Милая! — внезапно раздался голос мамы с другой стороны двери. — Я еду на работу, тебя подвезти в школу?

— Мне ко второму! — не растерялась я.

— Хорошо…, — она немного помолчала. — Я отвезу Арти к Ким.

— Ладно, пожелай им обоим удачи от меня.

— Всего хорошего! — её шаги стали удаляться, и я облегчённо выдохнула.

— Ненормальный, — выдавила я через смех. — А если бы она вошла?

— Я бы внушил ей, что это всего лишь сон, — Алан посмотрел на меня. В глазах у него плясали смешинки. Это был не тот человек, которого я знала. — Так что насчёт бульона?

       Удивлённая странным поведением Алана, я поднялась с кровати, всё ещё смущённая его объятиями, и спустилась на кухню. Слава Богам, в своё время мама показала мне несколько кулинарных приёмов (совсем мало, чтобы хвастаться ими), и курицу сварить я действительно могла. Но зачем она Алану? Разве он сам не хвастался демоническим здоровьем? Разве уверен в том, что бульон сможет ему помочь?

       «Главное — это не говорить с ним, » — повторяла я себе снова и снова в процессе готовки. Его слова дурманят мои мысли, его прекрасное лицо сводит с ума, глаза — подчиняют. Всё тело разом становится податливым и мягким, нет сил даже стоять на ногах, что уж говорить о сопротивлении. Алан сам сказал, что моё тело реагирует на него не так, как душа, и от этого становится неловко и даже как-то стыдно.

       Я всегда мечтала правдоподобно лгать, но каждый раз был нелепым и смешным. Я не была в числе людей, умеющих придумывать враньё на ходу, а продумывать слова заранее всегда не было времени. Однако иногда было нужно врать, как, например, в случае с Кристофом. Я призналась ему в любви, и он поверил, хотя мне собственные слова казались до ужаса забавными, словно маленький ребёнок пытается сказать, что на самом деле конфеты съел не он, а инопланетяне.

       Надеюсь, мне удастся выпроводить Донована до тех пор, как домой вернутся мама и сестра. Я без понятия, что говорить им, если вдруг кто-то из них пересечётся с Аланом – тем, кто сломал нашу семью. Нужно ли говорить, что ненависть моей семьи к Донованам обострилась до невероятности? Конечно, никто не мог им противостоять, быть может, только дворецкому. Я лично знаю мощь Алана, силу его гипноза и обаяния, которые он может применить в любой момент. Если Марта может управлять Аланом, значит, она гораздо сильнее его, а это уже очень интересно. Что она может сделать, если её раззадорить? Разорвать на куски изнутри? Прорваться в сознание и сделать любого овощем?

       Я сидела за столом, обнимая ладошками горячую чашку кофе. Мне нужно взбодриться и прийти в себя, срочно. Необходимо решить, что делать дальше. Если вдруг решу поддаться ему — всё пропало. Поэтому я должна сосредоточиться по максимуму.

       Однако всё время, что я была занята на кухне, Алан провёл в постели, даже не вставая, иначе я бы непременно слышала шум его шагов. Конечно, был вариант, что он ходит очень тихо, как ниндзя, в чём я сильно сомневаюсь. Скорее всего, ему действительно плохо, вот только из-за чего?

       И вот, когда я переливала бульон в мисочку, раздался громкий звонок в дверь, заставивший меня подпрыгнуть. Устремившись к двери, я на ходу раздумывала, кто бы это мог быть, однако ни одно моё предположение не увенчалось успехом, ведь я даже представить себе не могла, что за дверью меня будет ждать Кристоф.

— Что…ты здесь делаешь? — усилием воли я заставила себя закончить предложение. Что будет, если Алан вдруг решит спуститься?

— Ты не появилась в школе и не брала трубку, я волновался, — парень заключил меня в объятия и нежно прикоснулся к губам. В другой раз это бы задобрило, но в этот — только разозлило.

— Со мной всё в порядке, видишь, можешь идти, — отдалившись, сказала я несколько грубо, не успев остановить твёрдого голоса.

— С тобой…точно всё о’кей? Ты выглядишь странно, — заботливо ответил Кристоф, складывая руки на груди.

— Да-да, просто у меня голова сильно болит, вот я и…, — не умею я врать! Но в данном случае лучше уж странная ложь, чем горькая правда, мол, прости, но я умру через месяц от рук демона, лежащего в моей кровати, которого я собираюсь напоить куриным бульоном. — Кстати, он остывает…

— Кто остывает?

— Ой, — я вдруг поняла, что сказала это вслух, отчего внутри всё перевернулось. Всё ближе и ближе я приближала себя к раскрытию правды, и нужно было срочно что-то делать, чтобы спасти положение. — Это я о своём завтраке.

— Могу я составить тебе компанию? — полюбопытствовал он.

— Не стоит тебе пропускать уроки, выпускной класс всё-таки, — звучит не очень-то убедительно.

— Я хочу прогуливать вместе с тобой, — Кристоф вновь потянулся ко мне, чтобы обнять, и я, отстранившись, ввела его в крайне неудобное положение. — Да что с тобой!

— Поговорим позже? — предложила я. — Ты успеешь к третьему уроку, если отправишься в школу прямо сейчас. Со мной действительно всё в порядке, просто голова болит.

— Ты уверена, что тебе не нужна моя компания?

— Да, — заметив, как сильно Крис расстроен, я прильнула к нему, силой заставив себя сомкнуть руки на его талии. Любовь, которую я чувствовала, казалась такой далёкой и невероятной, что я слабо верила в её реальность. Сейчас я хотела быть рядом с другим, пускай это было глупо и бессмысленно.

— Ладно, — он накрыл мою голову ладонью, перебирая пальцами рыжие волосы. Я обожала, когда ко мне прикасаются, и чуть было не разрешила ему остаться рядом, но вовремя вспомнила, чем это чревато. Осознав ошибку, я осторожно освободилась от объятий Кристофа и, быстро клюнув его в грубую щёку, скрылась за входной дверью.

       Его пребывание ощущалось ещё какое-то время. Я была уверена, что увижу Криса, если взгляну в дверной глазок. Потом послышались быстрые шаги — парень сдался и решил отправиться в школу — и я расслаблена выпустила из себя воздух, скатившись по двери вниз.

       «Венди…,» — осторожное, почти неощутимое присутствие чужака в голове.

       Почти автоматически поднимаюсь на ноги и следую на кухню. Там, на столе, стынет бульон, приготовленный для моего убийцы. Как бы это не было странно, но я не чувствовала отвращения или неприязни к Алану — его присутствие было мне приятно, и я не хотела отходить от него, хоть и пыталась заставить себя ненавидеть. К сожалению, разум не владеет над сердцем.

       Я поднялась в комнату и обнаружила Алана спящим. Снова он превратился в обычного симпатичного паренька, такого, как все, и признаки демона в нём не проглядывали. Это красивое лицо с идеальными чертами, тонкие поджатые губы, просунутые под голову ладони — всё это умиляло меня, заставляло сердце трепетать.

       Я осторожно подкралась к кровати и, на секунду замерев, начала расталкивать парня. Он не уснул прежним сном, поэтому мгновенно раскрыл глаза и посмотрел на меня слепым туманным взглядом чёрных глаз-пропастей.

— Алан, твой бульон, — я указала ему на миску, стоящую на тумбочке, и улыбнулась, когда парень потянулся к ней дрожащей болезненно-белоснежной рукой.

       Я уместилась у парня в ногах, смотря, как он осторожно отхлёбывает несколько остывший бульон.

— Твой парень приходил, — сказал Алан.

— Это не секрет для тебя, — я улыбнулась, что парень проигнорировал.

— Почему ты встречаешься с ним? Тебе, вроде бы, нравлюсь я.

— Ишь, какого ты о себе мнения, — я сложила руки на груди и самодовольно хмыкнула.

— Но ведь это правда, — Алан говорил искренне, как ребёнок, что вызвало во мне противоречивые чувства: ненависти, потому что он многое сделал со мной, и радости, потому что впервые относился ко мне, как к равной.

— Правда-кривда, — пробормотала я недовольно, — какая разница? Я люблю Кристофа.

— Неправда.

— Так, — осадила я парня. — По-моему, ты лезешь не в своё дело. Допивай свой бульончик, а после я провожу тебя домой.

       Алан ничего не ответил, продолжая осторожно, по-аристократически, отхлёбывать маленькие глоточки тёплой жидкости. Постепенно он начал засыпать прямо в процессе, то и дело зевая. Я и заметить не успела, как он убрал пустую миску в сторону и упокоился на подушке. Мгновение — и он сладко дремлет, как младенец после кормления.

      Что же всё-таки с ним?


15. Ненавистно любимый

       Ближе к вечеру Алан чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться. Я решила всё-таки проводить его, чувствуя некую ответственность, хоть и звучит это смешно.

       Зима неумолимо наступала, и её первый день был холодным и колким, так что пришлось достать из кладовки тёплый пуховик. Алану было вполне комфортно и в тонкой кофте, что несколько смущало, так как тем самым он будет привлекать нежелательное внимание.

       Мы мало говорили, кажется, он вовсе забыл обо всём, что успел рассказать в полубреду. Конечно, я знаю, что на самом-то деле он всё прекрасно помнил, но почему-то молчал, словно поговорить было не о чем.

       Я закрыла ворота и догнала его, шедшего по тротуару. В голову прокрались воспоминания о давнишних, казалось бы, событиях, когда мы точно таким же образом шли ко мне, чтобы нарисовать плакат. Это был тот день, когда я впервые коснулась его руки, испортив себе жизнь.

       Мы шли плечом к плечу, так близко, что сносило крышу. Я еле держалась, чтобы не прикоснуться к его ладони и не заключить её в свою хватку. Его дрожащая на губах улыбка, чарующие чёрные глаза — всё это манило и сводило с ума. Приходилось делать настоящее усилие, чтобы держать себя в руках.

       Алана, видимо, моё самобичевание веселило, так как всю дорогу он улыбался, будто вспоминал что-то хорошее. Я предпринимала попытку выяснить, чего это он любится, однако в ответ была лишь тишина и, психанув, я просто стала идти рядом.

       Однако вдруг увидела толпу ребят — три девчонки и четыре пацана, — приближающуюся к нам. С ужасом я поняла, что это мои бывшие одноклассники, издевающиеся надо мной совсем недавно. Я словно вновь оказалась Ведьмой без души — обычной оболочкой, заключающей в себе пустоту, — запуганной, одинокой, никому ненужной.

— Ведьма! — парень по имени Хью помахал мне рукой. Вроде бы обычный дружелюбный, самый распространённый, жест, однако он напугал не хуже хлёсткой пощёчины.

— Действительно, — поддакнул лучший друг Хью, Арнольд. — Сколько лет, сколько зим!

— Ничуть не изменилась, — молвила Бьянка, девушка Хью.

       Остальные просто пялились на меня, сверкая недобрыми огоньками в прищуренных глазах. Захотелось закричать, повалиться на колени и закрыться от всего мира, моля о том, чтобы они скорее пропали, исчезли из моей жизни, словно их никогда и не было.

— Ты знаешь их?

       Неожиданно голос Алана вывел меня из раздумий. Такой нежный, добрый и мелодичный, он казался совершенно другим. Я сама не заметила, как повернула голову в сторону демона, чтобы посмотреть на него удивлённым взглядом, однако его лёгкий кивок подтолкнул что-то внутри меня, и я пробормотала:

— Мои бывшие одноклассники.

— Хм, смотрю, ты парня нашла, — влезла в разговор девушка по имени Таша. — Странно, что он тебе никак не помог, всё такая же зомбячка. Ты вообще в зеркало на себя смотрела? — издевалась она. — Знаешь о существовании косметики? В твои мешки под глазами можно трупы прятать.

— Чем мы сейчас и займёмся, — процедил сквозь зубы Алан.

— Ал, — я предупредительно коснулась его руки и еле удержалась, чтобы не одёрнуть её.

— Думаешь, самый крутой? — Хью всегда был взвинченным и разозлить его не составляло труда, как и сейчас. — Хочешь отойти?

— Сейчас ты отойдёшь, — ироничная улыбка легла на губы Алана, отчего его лицо засветилось каким-то таинственным очарованием. Было в этом виде что-то предупреждающее. — В другой мир.

— Ведьма как была безвкусной, такой и осталась, — во всю рассмеялась Бьянка. — И в парнях не разбирается, и в одежде. Вы только посмотрите на эти лохмотья.

— Интересно, она до сих пор волосы не расчёсывает?

— Пойдём-ка, Ал, — я потянула парня за собой, желая обойти компанию бывших одноклассников, но Арнольд перегородил мне путь, плюнув в лицо:

— Стой, страшила, мы с тобой ещё не разобрались.

— А ты в курсе, что Марита прекрасно чувствует себя без тебя? Прямо места себе от счастья не находит. Она считала тебя занудой, — Таша продолжала подливать бензина в огонь моих чувств. Марина — единственная девушка в моём бывшем классе, с которой я вела тесное общение. Пару раз мы даже оставались на ночёвку друг у друга, и я считала её близким человеком. В этом году мы переписывались, но так и не нашли времени увидится, однако я никогда не думала, что она меня ненавидит.

— Мне наплевать на Мариту, — прошипела я, с ненавистью смотря на развеселившуюся Ташу. — Пропусти нас, Арнольд!

       Ноль внимания.

— Я слышал, что твой отец умер, — ребята смыкали круг вокруг нас. — Интересно, как твоя семья продержится теперь? Пойдёшь на панель, а, Ведьма?

— Заткнись! — только не о папе, пожалуйста.

— Он наверняка не любил такого урода, как ты, — Хью противно улыбался мне в лицо. — Тебя вообще любить невозможно. Ведьма.

       Не понимаю, почему жизнь поступает так жестоко? Почему эти издевающиеся надо мной придурки придут домой и будут смотреть телек, не ведая ни о чём и не думая, а я должна буду вновь ломать голову из-за вопросов о смерти. Почему именно я умираю, а не кто-то из них, кто этого достоин больше? Несправедливо! Это они должны умереть! Они!

— Зат…, — я занесла руку для удара, но резко на ней сжалось кольцо тёплых пальцев и, растерянно обернувшись, я увидела Алана. На его лице не было ни одной эмоции — обычная пугающая маска, однако глаза, радужки которых раньше представляли собой тёмные пятна, сейчас полностью были чёрными.

       Хью взглянул на Алана, и больше не смог оторвать взгляда. Он раскрыл рот и несколько минут тупо взирал в пустоту, словно пытаясь разглядеть, что-то, понятное только ему, а потом закричал и упал на колени, не отрывая взгляда от демона.

       Из его ушей, глаз и носа хлынула кровь. Его друзья в ужасе отпрыгнули, распустив круг, отчего я снова почувствовала, что могу свободно дышать, однако от ужаса горло сжалось и не пропускало воздуха.

— Алан! — я кинулась к нему на шею, пытаясь остановить, но он не обратил на меня никакого внимания, продолжая уничтожать Хью.

       Тот задёргался, будто в приступе, стал махать руками с ненавистью вдруг начал биться лицом об асфальт. Таша потеряла сознание, остальные кричали, кто-то пытался помочь, схватить его за воротник рубашки, но Хью постоянно вырывался и наносил себе новые удары. Вскоре его лицо превратилось в кровавое месиво, меня затошнило от его вида, но я не разжала хватки, пытаясь остановить Алана, крича ему в ухо что-то неразборчивое.

       Потом тело Хью повалилось на асфальт и какое-то время ещё мелко дрожало, а потом упокоилось. Бьянка заплакала и кинулась к нему, гладя по спине и мокрым от крови волосам. Остальные в полнейшем шоке смотрели на него и, воспользовавшись этим помешательством, Алан положил руки на мои плечи и уверенно повёл вперёд, предварительно оттолкнув ногой бесчувственного Хью. Мы обогнули компанию и вскоре скрылись.

— Никто из них не запомнит наших лиц, — успокоил меня он. — Я стёр им память.

— Зачем? — прошептала я потрясённо. – Он, конечно, мерзавец, но…

       Я свернулась пополам, чувствуя подползающий к горлу рвотный комок. Вскоре меня уже вовсю выворачивало на тротуар. Вытирая рукавом кофты рот, я продолжила:

— Но это не значит, что он достоин смерти. Такой жестокой особенно. Кошмар…

— Он выживет, — отмахнулся Алан. — Не стоит тебе беспокоиться. Ненадолго, правда, ведь через полгода он покончит жизнь самоубийством, в первый же день выписки.

— Как такое возможно? Его лицо…, — я не верила его словам.

— Он стал почти глухим и совершенно ослеп, — Алан осторожно взял мою руку в свою и переплёл пальцы. — Зато его сошки будут думать головой в следующий раз.

— Я не хочу встретиться с ним в одном из миров, — вокруг кружилось, и пришлось опереться об плечо Алана.

       Мы остановились, чтобы дать мне шанс отдышаться. Тело болело неимоверно, будто я весь день изнуряла себя тренировками, да и, плюс ко всему, мутило, как после долгой пьянки.

— Я позабочусь об этом, — сказал Алан, не смотря на меня.

       Я почувствовала, что улыбаюсь. Мило. Он чуть не убил придурка, который лез ко мне столько время, сколько я себя помню, а теперь говорит, что позаботится о том, чтобы после моей смерти мы не встретились.

       Следующую часть пути мы проделали в молчании. Каждый обдумывал то, что произошло, я пыталась успокоиться и внушить себе, что Хью получил по заслугам. Его слова всё ещё отдавались эхом в голове, однако я пыталась не обращать на них внимания. Я вовсе не Ведьма, и у меня есть душа, а мои родители обожают меня. Откуда этому отморозку знать, что они на самом деле чувствую ко мне?

       Честно сказать, я боялась вдруг узнать, что на деле они ненавидят меня. Ведь из-за моего появления у папы начались кошмары, ему пришлось развестись с мамой. Из-за меня их любимица — Кэрри, начала быстро увядать. Я виновата в смерти отца. И вскоре вновь принесу боль матери, сестре и Арти. Эту смертоносную волну не остановить.

— Перестань мучить себя, — посоветовал Алан, остановив меня за руку.

       Я и не заметила, как мы дошли до особняка. Воспоминания о нашей встречи здесь в последний раз ударили по голове, как холодная стеклянная бутылка, и я почувствовала, как загораются щёки ярко-красными пятнами. Алан, заметив это, улыбнулся.

— Я чувствую твой страх перед неизвестностью, — сказал он. — Но там нет ничего страшного, поверь. Я был там.

— Я боюсь того, что принесу боль своим близким, — выдавила я из себя. — Боюсь, что буду отбывать Вечность в ужасных мучениях. Я хочу быть рядом с теми, кого люблю: мамой, Кэрри, Беверли, Линдси, Преданными и…

       Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, однако Алан всё додумал сам. Считалось ли это признанием в любви, чёрт подери?

       Он с улыбкой притянул меня к себе таким привычным движением прикасаясь лбом к моему лбу. Мне показалось, что сердце в разы ускорило свой ритм и теперь бьётся в груди затравленной птицей, вот-вот намереваясь вырвать прутья клетки и отправится на свободу. Его горячее дыхание сбивало с толку, присутствие — обескураживало. Никогда ничего подобного я не чувствовала рядом с Кристофом, хоть и пыталась заставить себя полюбить его. Конечно, мне было хорошо рядом с этим пареньком из группы «Преданные», однако он не мог подарить мне такой пёстрый букет эмоций, как-то каждый раз делал Ал. Одного взгляда на него хватало, чтобы ощутить нечто новое в затравленной душе, будь это любовь, ненависть, скрытое обожание или отвращение. Теперь, находясь рядом с ним, слыша его запах, чувствуя тепло его тела, я думала, что являюсь самым счастливым человеком на Земле.

       Однако сказки имеют свои концы, как и эта. Алан отстранился от меня и бросил ленивое «Пока», и стал было уже удаляться, как вдруг развернулся и, взяв моё лицо указательным и большим пальцами своей ладони, прикоснулся к моим губам.

       От ощущения его сухих и желанных губ на своих, сознание помутилось, и я чуть было не упала, благо Алан успел подхватить меня, прижимая к себе. На секунду показалось, что мне всё это снится, что такого просто не может быть в реальности, однако его требовательный влажный язык, контрастирующий с сухостью губ, говорил об обратном.

       Я нуждалась в Алане, чтобы не сойти с ума, и только сейчас я поняла это. С каждым его уходом на долгое время я тлела, как свеча, последними силами настраивая себя на позитивный лад. Потом он возвращался, ломал мою хрупкую реальность своей, и я злилась, не понимая, что должна благодарить его. Именно рядом с Аланом я чувствую себя полностью отрезвлённой происходящем. У меня нет дурацких вопросов, нет желания уйти раньше назначенного времени, наоборот, хочется цепляться за каждую его секунду, чтобы провести больше времени с ненавидимым демоном.

       Его губы отстранились от моих так же резко, как и приникли, и Алан, без слов, развернулся на сто восемьдесят градусов и стал удаляться в особняк. Я была слишком поражена произошедшим, чтобы предпринять попытку остановить его, приклеившись к одному месту и провожая его горделивый стан смущённым взглядом.

       Щёки пылали, сердце всё ещё отбивало чечётку в груди, и я хотела постоять спокойно, успокоиться, расслабиться, но раздавшийся рядом голос вмиг распугал мои планы, как гром — птиц.

— Венди?

       Я повернулась, заранее зная, что встречусь с рассерженным взглядом Кристофа. И что я должна сказать ему после того, что он увидел? Правильно, ничего. Признаться ему во всём не могу, потому что не поймёт, обсмеёт и расстроиться, что я не оправдала доверия. Именно поэтому я смотрела на него исподлобья, развернувшись лишь корпусом, ожидая, что он скажет мне.

— То, что я видел, действительно правда? — его голос не был требовательным или яростным, как раз-таки наоборот.

       Я кивнула головой, стараясь взять себя в руки. Хотелось улыбнуться во весь рот и сказать Кристофу, что я счастлива с другим, и не стоит ему портить мне малину. Конечно, об отношениях с Аланом не могло быть и речи. Он — демон, который извлечёт душу из моего тела через какой-то жалкий месяц, вряд ли в нём действительно есть какие-то чувства ко мне. Быть может, он поцеловал меня из жалости, сострадания, но, честно сказать, на это было совершенно наплевать. Я была готова воспользоваться своим положением, чтобы вновь почувствовать себя во власти крепких объятий и сухих губ.

— Зачем же тогда ты мучила меня целый месяц, если изначально питала чувства…к Доновану? — последовал следующий вопрос от моего псевдо-парня.

— Прости меня, Крис, — наконец-то я нашла в себе силы ответить. — У меня не входило в планы мучить тебя, я была искренна. За весь месяц наших встреч я ни разу не общалась с Аланом, он пришёл лишь вчера вечером…

— Ты любишь его, — не вопрос, а утверждение, однако я всё равно киваю, как бы отвечая. — Что ж, тогда нам больше не следует встречаться.

— Я знаю, как выгляжу в твоих глазах, — сказала я, развернувшись-таки к Кристофу полностью, — но что бы ты там себе не думал, знай, что это совершенная неправда. Я чувствовала себя счастливой с тобой, просто…всё намного сложнее, чем кажется на первый взгляд.

       «Может, это даже и к лучшему, — подумала я, смотря, как лицо Кристофа приобретает трогательное выражение. — Он не будет грустить по мне, когда я умру».

— Конечно, — выдавил Кристоф из себя, голосом, полного презрения. Если не ко мне, то к Алану. — А я фея-Крёстная.

— Что…

— Почему нельзя было просто расстаться со мной и всё объяснить, мол, люблю другого, как делают нормальные люди?! Обязательно лезть целоваться к нему на глазах кучи людей, имея при этом отношения со мной?

       В чём-то он был прав, однако далеко не во всём. Возможно, мне действительно стоило остановить Алана, но после пережитого с одноклассниками, после его крови в моём рту, это кажется невозможным. Я чувствую себя куклой, стоит ему оказаться рядом. Он может дёргать за любые ниточки, и я буду делать всё, что он скажет, хоть со скалы брошусь. Как после этого я могла отказать ему в поцелуе, с учётом того, что сама была не против, и даже больше — хотела этого?

— Зачем устраивать истерики? — спокойно спросила я. — Просто подошёл, назвал меня шлюхой и ушёл по делам. Но ты зачем-то орёшь и обвиняешь меня в чём-то, не пытаясь ничего разузнать. Хотя, знаешь, твои попытки всё равно не увенчались бы успехом, потому что я не собираюсь рассказывать тебе правды. Через месяц узнаешь. А сейчас, прости, мне пора. Прощай, Кристоф.

       Я развернулась и стремглав понеслась вперёд, не дожидаясь, пока меня окликнут. Вот и всё, чудесные отношения разбились в пух и прах из-за одного прекрасного поцелуя. Впрочем, я ни о чём не жалею, это были лучшие чувства, что мне удалось испытать за свои семнадцать лет. И я никогда не откажусь повторить.

       Сама того не осознавая, я пошла тем же путём, что и к Алану, поэтому, наткнувшись на пятно крови на асфальте, я испуганно затормозила, осознавая, наконец, откуда оно здесь.

       Хью уже увезли, ребят наверняка увезли опрашивать. «Бедняги, — подумала с ехидством я, — придётся вам гнить в полиции несколько томительных часов». Стоит ли говорить, что я ни капли не жалела этих ублюдков? На самом деле, осознание их мучений приносит небывалое расслабление, ведь так приятно, когда твоим врагам плохо, как некогда было тебе самому.

       Смертельный водоворот обуял всех нас, и немногим удастся выбраться.


***


       Я открыла глаза с уже знакомым ощущением второго тела в своей широченной кровати. Не крича и не противясь, я повернула голову, и тут же чужие пальцы откинули рыжие волосы с моих глаз, давая возможность узреть великолепные, идеальные черты.

— Привет, Алан, — сказала я спокойно, следя за тем, как по лицу демона расползается улыбка от уха до уха, видимо, он был доволен моей реакцией.

— Привет.

— Что ты здесь делаешь? — на самом деле, мне было наплевать, главное само присутствие рядом со мной, однако я была обязана узнать. — Опять залез через окно?

— Это не составляет труда, — он пожал плечами. — Мне в голову пришла замечательная идея, вот я и пришёл.

— Ну давай делись, — я зевнула, принимая сидячее положение. Всё тело лениво покалывало после сна.

— Как тебе мысль прокатиться со мной на машине?

— Куда?

— Куда-нибудь, вон из города. Не волнуйся, Эдвард не встанет на нашем пути, ведь я верну тебя обратно, — поспешил успокоить меня Алан.

       Я ошарашено смотрела на него, прикидывая всё «за» и «против». Машины — моя слабость, но после случая с отцом желание кататься как-то поубавилось. Однако в городе сидеть больше нет сил. Он кажется мне маленькой коробкой, болезненно давящей на мозг. Неужели я не воспользуюсь подвернувшимся случаем только из-за одной единственной аварии, заранее зная, что подобное уже точно не повторится?

       Конечно, я согласилась.

— Тогда я жду тебя на улице через два часа, — сказал Алан, соскакивая с кровати. Момент — и он исчезает за окном, как так и надо, оставляя меня в одиночестве.

       Я сходила в душ и спустилась на первый этаж, желая перекусить перед предстоящей поездкой. Однако, стоило только ступить на пол, меня окликнула мама. Она сидела на диване в гостиной, смотрела телевизор и, когда я зашла, даже не повернула головы, будто интересуясь передачей.

— Ты звала? — вопрошала я, остановившись в проходе.

— Да. Я видела Кристофа сегодня утром, — голос мамы был отдалённым, неродным. — Он сказал, что вы больше не встречаетесь…

— Велика беда, — я хмыкнула. — Люди встречаются, люди расходятся…

— Он видел, как ты целовалась с Донованом, — не нужно быть телепатом, чтобы понять, что меня в этом упрекают.

— Ну ма-а-ам, — протянула я, не зная, что должна сделать. Попытаться объясниться? Но ведь всё действительно так было и отрицать я не стану. — Ты ничего не знаешь…

— Из-за Донованов погиб Джек, этого мне достаточно, — оборвала меня родительница, наконец, повернув голову. На щеках её стыли дорожки от слёз. — А ты, спустя столь ничтожное время, обжимаешься с их представителем?

— Что ты хочешь от меня услышать? Что мне жаль? Да ни капельки! Да будет тебе известно, что я очень давно трепетно отношусь к Алану, и я не чувствую вины за то, что он отвечает на мои чувства! — вспылила я. Мама какое-то время смотрела на меня, не сводя глаз, из которых лились слёзы, а потом спросила, в своём ли я уме. Конечно, да, ответила я, как иначе-то?

— Как ты можешь продолжать симпатизировать тому, кто связан с твоей собственной смертью? — спросила тогда она, на что я лишь пожала плечами.

       Действительно, как? Я и сама задавала себе этот вопрос, но никак не могла найти ответа. Столько попыток не привели к желанной ненависти, а лишь разожгли дикое неудержимое пламя внутри, называемое любовью. То чувство, что сжигает все преграды на пути, стремясь к объекту своего влечения. Меня можно винить лишь в том, что я позволяю этому едкому пламени завладеть моим сознанием, подчиняясь ему. Но ведь это так приятно, наслаждаться тем, чего давно хотелось.

— Ты должна ненавидеть его, — прошипела родительница сквозь зубы, словно прочитав мои мысли. — Вместо этого ты вешаешься ему на шею. Венди! Ты уверена, что поступаешь правильно?

— Да, — выпалила я без дрожи в голосе. — Уверена на сотни, тысячи, миллионы и миллиарды процентов.

— Он уничтожит тебя, — сказала тогда мама, на что я, не тая, ответила:

— Он уже уничтожил, — и пошла на кухню, завтракать, не собираясь выслушивать глупых обвинений в свой адрес. Будто я сама ничего не знаю! Будто бы никогда об этом не думала и не пыталась себя винить! Откуда матери знать правду о происходящем? Она может лишь догадываться, при этом пытаясь приплести к своим мыслям и меня.

       Но я не собираюсь поддаваться.

       Спустя два часа, как и было оговорено, я стояла у ворот своего дома, ожидая Алана. Наконец, завидев вдалеке дорогущую по одному лишь виду машину, я заулыбалась, предчувствуя весёлую поездку. Стоит ли говорить, что сердце моё при этом снова забилось быстрее, что уже не удивило совершенно, ведь я призналась себе, что Алан для меня — не просто палач.

       Я залезла в машину, приветственно улыбнувшись Алану. Он кинул на меня быстрый взгляд и сразу же, без промедлений, задал вопрос по поводу матери. Для меня уже не было удивлением то, что он знает всё наперёд, однако, вскрикнув, чтобы не смел читать мои мысли, я рассказала ему всё то, что поведала мне мать. Не знаю, почему, но выкладывать всё Алану (с учётом того, что разговор касался его) было легко, не вызывало смущения. Я, конечно, умолчала о своей влюблённости, решив, что и без того всё понятно.

— Её реакция не вызывает удивления, — сказал Алан, когда я закончила. — Она хочет для тебя лучшей судьбы. Знала бы она, что будет в ближайшем будущем…

— Мама бы ни за что не опустила руки, в отличие от меня, — я принялась защищать родительницу. — Если я смирилась со смертью, и даже соглашаюсь раскатывать с тобой по городу на дорогих машинах, то она бы непременно влепила тебе по лбу скалкой при встрече, не выясняя подробностей.

— Может, правильно бы сделала, — пожал плечами демон.

— Кэрри бы поступила так же, — ответила я, понурив голову. — Возможно, это я у них такая неправильная.

— Танцующая по лезвию ножа, я бы сказал, — Алан улыбнулся, вновь посмотрев на меня.

       Было наплевать, что в данный момент он совершенно не следит за дорогой. Для меня было главным то, что он смотрит на меня без всякого отвращения, недовольства, ехидства. Это был прямой чистый взгляд, в чёрном омуте которого хотелось утонуть.

— Именно это отличает тебя от других, — продолжал Алан.

— Наличие так называемых «крапинок» заключается в обыкновенной глупости? — я прыснула в кулак, заслужив шутливо-обвиняющий взгляд демона.

— Это не глупость, а особенность, — принялся объяснять он. — Глупость, это когда ты прыгаешь на нож, а не танцуешь по лезвию.

— Ты говоришь загадками.

— Тебе это нравится.

— Прочитал?

— Угадал, — он улыбнулся, а я звонко рассмеялась, запрокинув голову.

       Мне было хорошо, как никогда.

       Сегодняшняя поездка отличалась от предыдущей: яркий свет фонарей приятно радовал, гладил кожу, как тёплый воздух в салоне; мысли не раздирали тысячи идей; душу не терзали страхи. В воздухе стоял приятный сладковатый запах радости, а не затхлый и томительный — разочарования.

       Меня не волновало, куда мы держим путь, ведь впервые за столь долгое время я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Мне было хорошо с Кристофом, и в ночь после нашего расставания я плакала, тревожась за него и за себя. Ведь с ним мне казалось, что история с Аланом — лишь сон. Сейчас реальность болезненно давит, однако мне не хочется устраивать истерик или бунтовать. Можно сказать, что смирилась, но это не так. Я просто…счастлива без борьбы.

— Спасибо тебе, Алан, — вдруг вырвалось изо рта и я, закрыв его руками, во второй раз почувствовала непреодолимый приступ хохота, который не смогла побороть.

— Ну ты и дурнушка, — сказал парень, краем глаза следя за тем, как я смеюсь во весь голос, сложившись напополам, а потом скромно добавил: — Да ладно, не за что.

       Громкий двигатель разрывал тишину ночи, увозя в нас далёкое место, где лежит неизвестность. Весь остальной открытый мир, где никто не знает нас, как Алана и Венди. Мир, где мы можем быть кем угодно, хоть демонами, хоть людьми. Где сможем забыть о настоящем, окунуться в любовь, спрятанную под различными проблемами. Мы мчались туда, где не существует ничего, кроме нас двоих, чтобы в скором времени вернуться обратно.


16. Вечная ненависть

       Я открыла глаза.

       В последнее время я чувствовала себя сильнее, крепче, выносливее. Оценки по физкультуре резко улучшились, бег вдруг начал приносить удовольствие, а тело само по себе стало мускулистым. И ладно бы, если я занималась, но я ведь всё также ленилась, спала целыми днями и практически не шевелилась, если не считать тех же уроков физры.

       Алан ничего не сказал по этому поводу и, как бы я не обижалась, он оставался непреклонен. Думаю, это связано с кулоном, который я всё ещё послушно не снимала. Он давал мне силы для последних рывков в своей жизни.

       Итак, я открыла глаза.

       И сразу почувствовала силу, текущую по венам. Она колко отдавала в кончиках пальцев, отчего их пришлось сжать в кулаки. Морозит. Вокруг неизвестная тьма, пугающая, раздражающая, наталкивающая на определённые мысли. Мне не доставляет труда мгновенно вспомнить события начала октября, когда сны только-только начинали досаждать. Тогда Алан приходил ко мне, предупреждая о смерти. Я до сих пор порой вспоминаю его бледное тревожное лицо, и содрогаюсь.

       Теперь же не было никакого коридора, как в давнишним кошмаре, лишь абсолютная темнота. И я подумала: «Не это ли есть смерть? Что, если не существует никакого Рая или Ада, куда отправляются души? Что, если после смерти нас всех ждёт лишь Темнота. Всепоглощающая, неминуемая?».

       Я откинула эти мысли подальше. Нет. Алан говорил, что знаком с другими мирами, так как является прихожанином одного из них. Конечно, он мог лгать, только нужно ли ему это? Сомневаюсь, что он бы стал пичкать меня несуществующими мирами только ради того, чтобы успокоить. Хотя…кто его знает.

       Вдруг из неоткуда раздался голос. Он шёл словно бы сверху, только в этом мире не существовало этого понятия, поэтому я не могла определиться, куда смотреть. Начала вертеться, оглядываясь по сторонам, да только это ничего не дало — всё такая же пустота.

       А слабо знакомый голос всё также окликал меня по имени, бесконечно его повторяя, будто пробуя на вкус.

       Наконец, я решила не стоять истуканом и двинуться вперёд. Стоит ли говорить, что никакого пола под ногами не было? Я вообще не видела ничего, кроме собственного тела, словно оно источало какое-то странное освещение, скрывая при этом всё вокруг.

       Обняв себя руками, я двинулась вперёд, надеясь, что не набреду ни на что острое, если в этом мире нечто такое имеется. Голос то приближался, то отдалялся, и мне было очень трудно понять, правильно ли я двигаюсь или нет. В конце концов, мне надоели эти игры в прятки, и я закричала в пустоту:

— Кто ты? Покажись!

       Я не знала, что сейчас увижу и увижу ли вообще, однако мне хватило смелости не показывать своего страха перед неизвестность. Нахмурившись, я стала осматриваться вновь, надеясь, что сейчас из темноты покажется человек — второй в этом несправедливом тёмном мире. Голос исчез, однако никто не появился, и я уж было подумала, что осталась одна, но тут он снова появился:

— Ты принадлежишь мне.

       И из темноты вышла светящаяся, прям как я, девочка, лет одиннадцати-тринадцати, с длинными блондинистыми волосами. В платье розового цвета, с рюшами, украшающими подол. На голове у неё была игрушечная пластмассовая корона с противным ярким пухом. Девчонка, сцепив руки, смотрела на меня любопытным взглядом, однако, присмотревшись, кроме интереса я увидела нечто большее: бесчеловечное желание убивать.

— Ты…Марта…, — выдавила я из себя, попятившись назад. Мысли о том, что она может прикоснуться ко мне, захлестнули невероятно резко и болезненно надавили на мозг, заставив дать дёру. Однако из-за чего-то я не смогла сделать достаточное количество шагов, и затормозила в паре метров от блондинистой милашки, от которой разило просто неимоверно.

— Я – та, кто заберёт твоё тело, — сказала девочка. Голос у неё был невероятно низким, стрекочущим, отвратительно пугающим. По коже у меня побежали мурашки, размером со здоровенных слонов и, чтобы не подчинятся внезапному страху, я обхватила себя руками сильнее.

— Повезло же тебе, — собрав остатки былой храбрости, выпалила я, на что девушка лишь ощерилась.

— Милая маленькая человеческая сучка, научившаяся пользоваться моей вещицей, — она подалась вперёд, чем напугала меня неимоверно, но остановилась, не снимая с лица противной ухмылочки. — Моя прошлая жертва не была такой свободолюбивой пташкой.

— Я просто не хочу отдавать то, что принадлежит мне, какой-то маленькой девке.

— Мне, с позволения заметить, семьдесят девять, — девчонка протянула руку, словно пытаясь ухватиться за меня, но заметно не доставая. — Тебе же всего…сколько? Семнадцать?

— Через три дня уже восемнадцать, — цокнула языком я, давая понять демону, что она не права.

— Это мелкие детали. До меня не доживёшь. А жаль, — она наклонила голову, притворно жалея меня, отчего стало дурно и тошно. Захотелось наброситься на неё, вырвать глаза и показать, что я не достойна такой судьбы, однако вместо этого я стояла на месте, не спуская с неё выразительного взгляда.

       Какое-то время бы буравили друг друга, ожидая, кто же первый перейдёт в наступление. То ли я была слишком трусливой, то ли более терпеливой, но Марта кинулась вперёд первой, вытянув вперёд когтистые руки. Впервые, глянув на них, я заметила под ногтями кровь, будто девочка давненько не мыла руки. Проследив за моим взглядом, Марта сказала:

— Это твоя кровь, — и вдруг её руки сомкнулись на моей шее. Я подняла свои, чтобы попытаться разжать хватку, но резкое перекрытие доступа к кислороду дезориентировало меня, лишило частицы сил, отчего я смогла лишь сжать пальцы на её ледяных ладонях.

       Я чувствовала кровь, струившуюся от шеи к груди, будто Март хотела перерезать мне сонную артерию, убить раньше времени. Верилось в это с трудом, но, может быть, ей просто надоело ждать?

       Дёрнувшись, я предприняла новую попытку вырваться, но её язык, прошедшийся по нежной кожи, остановил меня. От отвращения хотелось кричать, но для этого нужно было набрать воздуха в лёгкие, чего я сделать не могла. Именно поэтому, чтобы как-то спасти себя, я со всей дури заехала ей локтем в живот. Марта отпрыгнула, свернулась калачиком и, под действием неизвестного импульса, я настигла её в один момент, схватившись руками за голову, и со всей дури дала ей коленом в лицо. Не знаю, попала ли по носу или в скулу, но она завизжала, повалилась на пол и подняла на меня окровавленное лицо. Её нос, до этого такой умилительно маленький, сейчас был свёрнут в сторону, а кость торчала наружу, белая и привлекающая, как зефир в клубничном варенье.

       Я подалась назад, чувствуя, что начинаю жалеть маленькую девочку. Внутри меня голос твердил, что это демон, ужасное существо, желающее моё тело, но каким-то уголком души, может, то было шестое чувство, я понимала, что этот мир — всего лишь очередной кошмар, и победа над Мартой кроме самоудовлетворения ничего не даст.

       Кровь всё ещё струилась из горизонтальной раны на шеи. Она уже пропитала одежду, которая теперь неприятно липла к телу. Я оглянулась, желая увидеть выход из этого странного мира, но вокруг простиралась темноты.

— Всё равно…, — Марта сплюнула сгусток крови и улыбнулась мне красными испачканными зубами с двумя ярко выраженными клыками сверху и снизу. — Всё равно ты станешь моей. Через половину месяца Алан придёт за тобой. Он…несмотря на всё, что происходит, он…отправит тебя в Ад.

— Наплевать, — выплюнула я ей в лицо, отчего детское личико в ненависти скривилось. — Пока не пришло время, пока сердце всё ещё бьётся, пока есть силы и желание — я буду бороться.

— Глупая…бук…бук…

— Букашка, — закончила я и вдруг всё потемнело перед глазами.

       С криком я оторвалась от подушки, не замечая, что со всей дуры вжимаю ладони в грудь. Страшный образ Марты стоял перед глазами и, ясно представляя его себе, я не могла поверить, что смогла дать ей отпор, да ещё и так дерзко. Видимо, я ошибалась, когда думала, что стервозный образ, как вода, сошёл с меня — быстро и безболезненно.

       Я спустила ноги с кровати и глубоко вдохнула чистый зимний воздух. По рукам и ногам прошёлся вихрь мурашек, не нужно было оставлять окно приоткрытым. Однако уже поздно было что-то менять, потому я накинула на себя одеяло и пошла к прямоугольной раме, чтобы выглянуть на тихую ночную улицу.

       Не могу поверить, что в скором времени лишусь всего этого. После события с Кристофом прошло тринадцать дней, и за это время мы ни разу не пересеклись в школе. Преданные порой кидали на меня осуждающие взгляды, и я понимала, почему, ведь я задела чувства одного из них. Даже Линдси, с которой у меня были такие хорошие отношения, перестала разговаривать со мной. Порой я смотрела на её блондинистую шевелюру на уроках, думая о справедливости произошедшего. Она так и не сказала, что теперь думает обо мне, да и мне, честно сказать, было наплевать. У меня остались замечательные люди, с которыми я могу общаться: Кэрри, Беверли, Лэсси и…Алан, мой демон.

       Я закрыла окно и недолго стояла, не отпуская руки с пластмассовой ручки. В душе было как-то умиротворённо, спокойно, хотелось как можно больше находится в этом времени. Я знаю, какие проблемы вернутся по наступлению утра: мой последний праздник, восемнадцатый день рождения. Такая важная дата, которую все справляют помпезно. Я, наверное, сделаю так, как и все, но только потому, что больше справить шансов у меня не будет. Эти мысли не пугали боле, но и не успокаивали, они просто пролетали мимо, как сами собой разумеющиеся. Наверное, мне надоело себя пугать.

       Кэрри тоже старается не распространяться на тему моей смерти, хоть я и замечаю порой слёзы в её глазах. Кажется, она потеряла надежду на спасение, хоть и старательно не показывает этого. Я думаю, у неё есть все шансы вернуться к нормальной жизни и искренне хочу, чтобы она была счастлива. Она ведь достойна нормальной жизни после того, что узнала о себе. Конечно, я помню, как мы всей семьёй договаривались молчать, боясь, что правда ранит сестру, но теперь, когда смерть так близко ко мне, я думаю, что правда, какой бы она ни была, поможет Кэрри найти гармонию с самой собой. Какая разница, мёртвая ты или нет, ведь важнее совершенно другое: что ты жива, здесь и сейчас, и можешь менять судьбу, как вздумается.

       Марта. Я наконец-то вспомнила, как Алан рассказывал мне о ней когда-то давно. Надо же, прошло всего лишь полгода, а кажется, будто вечность. Помню в мельчайших подробностях его пустое лицо, лишённое эмоций, и горящие особенные глаза, эмоции в которых из-за черноты не казалось возможным разглядеть. Но я справилась. Я разморозила холодное сердце демона, привязав его к себе и, пускай это звучит смешно, но мне кажется, что он любит меня. Конечно, это не поможет мне остаться в живых, ведь Марта гораздо авторитетнее его самого, но мне приятно осознавать, что на смертном одре он будет рядом со мной — вынимать мою душу.

       Теперь я отношусь к себе гораздо более спокойно. Если раньше меня волновали прыщи, рыжие волосы, недостаточно тонкая талия, короткие волосы или отсутствие в них блеска — то теперь я восхищаюсь, смотря в зеркало. Из-за стрессов я похудела, Щёки впали, а глаза казались невероятно большими и глубокими и, даже если я улыбалась, невероятно грустными. Теперь я больше обращала внимание не на тело, а именно на них, глаза, ведь именно они отражали моё естество, мою душу, всё, что я имею. Возможно, люди действительно лишь рабы для демонов, но у нас есть то, чего у них не будет никогда — изобилие чувств. Конечно, некоторые из них могут пропитаться человеческим запахом, проникнуться нашими мыслями и жизнями, и сами начать вести себя так же, как-то сделал Алан, но далеко не все. Я очень уважаю его за это и ненавижу Марту, что она не может позволить нам быть счастливыми.

       Я могла бы воспользоваться силами кулона и снова перекинуть себя в её сознание, чтобы хоть глазком взглянуть на комнату Алана, понять, как он живёт и в чём вариться, ведь таким образом взаимопонимание наступит гораздо раньше, но почему-то не решалась. Марта пугала меня своим детским личиком, яркими пугающими глазами и длинными когтями на маленьких ладошках. Она могла одним взглядом заставить меня страдать, но…

       Я провела ладонью по шее, заметив липкие следы, оставшиеся на пальцах. Неглубокий рубец красовался на нежной коже и, увидев своё растерянное отражение в стекле, я понеслась в ванную, чтобы смыть с себя эту отвратительную жидкость, взывающую рвотные позывы.

       Какое-то время я старательно растирала шею, ощущая ненавязчивое покалывание. В то же время я думала о сломанном носе Марты, прикидывая, какие она, должно быть, сейчас устраивает сцены Алану. Быть может, они вместе с дворецким сейчас вправляют ей кость. Наверное, это смешно.

       Досаждать демонам очень круто, особенно зная, что тебе ничего за это не будет. Они обязательно сохранят моё тело в целости и сохранности, как и ясность мыслей, ведь стрессы тоже влияют на меня. А ведь они не хотят потерять драгоценную Марту, и для этого будут делать всё, что в их силах.

       С улыбкой я посмотрела на себя в зеркало. Мокрые волосы и лицо, красное от растираний, светилось от радости. Никогда бы не подумала, что издевательства могут так воодушевлять. Однако мне поздно брать это на вооружение.

— Венди? — услышала голос позади себя и обернулась, увидев неуверенно замеревшую в дверях Кэрри.

— Ты почему не спишь? — спросила я сестру, на что та лишь пожала плечами.

— Наверное, меня пугает факт того, что скоро ты планируешь оставить всех нас, — Кэрри натянуто улыбнулась, словно не веря собственным словам.

— Ты не сможешь помочь мне, — я последовала в свою комнату, сестра — за мной. — Как бы не хотела.

— Неужели ты смирилась?

— Можно сказать и так, — я посмотрела на сестру, выглядящую уж очень удивлённой. — На самом деле, мне и без борьбы неплохо. Что такого в смерти? Все мы когда-нибудь там окажемся.

— Да, но ты могла бы сделать это гораздо позже, если бы не Донован!

— Он не виноват.

— Защищаешь его? — голос Кэрри стал несколько презрительным, настолько ей были неприятны разговоры о семье Донованов. Также, как и всей моей семье в принципе. Но только не мне.

— Констатирую факт, — ответила я и в упор посмотрела на сестру, нахмурившись.

— Конечно, — Кэрри подошла ко мне и осторожно обхватила ладони. — Я знаю, что ты к нему чувствуешь, поверь, я знаю, какого это, но… Меня от тебя отличает здравомыслие. Ты словно живёшь в своём мире, не сняв розовые очки, хотя уже пора бы.

— К чему ты ведёшь? — с подозрением спросила я, на что сестра грустно улыбнулась и продолжила:

— Не хотела бы ты сохранить хоть каплю достоинства?

— О чём ты? — я всё никак не могла понять. Наверное, за несколько месяцев стресса мозг перестал работать так, как должен. — Я не ношу никакие розовые очки, на всё смотрю с трезвостью и хладнокровием взрослого человека, — сама-то поняла, что сказала, Венди?

       Видимо, сестра было того же мнения о моих словах. Её пальцы сжали мои с трепетом и волнением, будто Кэрри заранее готовила себя к тому моменту, когда меня не станет, и она уже не сможет прикоснуться к моим рукам. Мысли об этом вызвали в душе какой-то благоговейный страх. Ей-Богу, смерть — только начало!

       Марта — отвратительное создание, желающее плоти и крови, и мысль о том, что моё тело будет отдано ей — приводит в ужас. Мне хотелось бы помешать этой маленькой сучке завладеть мной, но Алан непременно встанет на её сторону, а против него я — ничто. Стоит этому демону посмотреть на меня, как я сразу начинаю чувствовать себя маленькой, ни на что негодной, букашкой, которую все хотят задавить, не важно, морально или физически.

       Раньше я была Ведьмой, рыжеволосой бездушной сучкой, но сейчас… Бывшие одноклассники, встретившиеся мне на пути, издевались, как в далёком прошлом, но Алан помешал вернуться на прошлую дорожку. Он показал, что я могу быть кем угодно, букашкой или Ведьмой, это не зависит от места, в котором я нахожусь, или людей, которые находятся в моём окружении. Возможно, когда-то я просто не понимала, кем являюсь на самом деле, не могла найти себя. Да, уже поздно делать что-либо, я могу лишь осознать, что когда-то вела себя неправильно.

       Я смотрела на Кэрри, чувствуя тепло её рук. Моя сестрёнка…она так верила в меня. В те года, когда я была Ведьмой, и сейчас, когда я обычная букашка. Кэрри никогда не переставала верить, для неё младшая сестра всегда оставалась чудом. Надёжным человеком, на которого можно положиться. Когда-то, совсем давно, я думала, что являюсь именно таковой, несмотря на то, что надо мной все измывались. Мне казалось, что отношение общество ко мне ничем не обусловлено, что я всё равно остаюсь чудесным созданием, отличающимся от других.

       Даже если это правда, то что это даёт? Отличает ли от остальных? Чего я добилась этой своей «чудесатостью»? Меня убьют в скором времени, а остальные — обычные простаки — продолжат бессмысленно проживать свою вечность, в то время как у меня отберут её.

       Я уже устала думать, что это нечестно.

— Ложись спать, Кэрри, — сказала я, обнимая сестру. Та в ответ крепко прижалась ко мне, будто боялась, что от её тепла мне суждено растаять, и горячо прошептала в ответ:

— Я так люблю тебя, Вен.

— И я люблю тебя, — лёгкая улыбка легла на мои губы против воли.

       Она была для меня самым близким человеком, но я с каждым разом скрывала от неё всё больше и больше. Вряд ли ей стоит связываться с демонами после того, как один из них испачкал её лоб своей кровью.

       Кэрри ушла, в последний раз трепетно сжав мои руки. Она предпринимала столько попыток поговорить, моя милая сестра, но не одна из них не была успешной. Я увиливала от ответов, как могла, потому что боялась её реакции на правду. Да, мне не удалось скрыть тайну её рождения и факт того, что я сломала проклятие, но Марта — пик ужаса, который можно вложить в человеческую голову. Мне бы не хотелось, чтобы Кэрри видела в кошмарах это милое лицо, в миг меняющееся на страшный животный оскал.

       С кем же разделить свои страхи? С Аланом, который уверен, что в будущем ничего страшного со мной не случится? Ведь он был в одном из миров и знает, что там происходит, в отличие от остальных, обычных людишек.

       Может, с мамой, которая так горюет по отцу, что не вынесет рассуждений о смерти? Особенно от меня, младшей дочери, испортившей всё.

       Арти слишком мал для таких разговоров.

       Кэрри же я хочу защитить, а не травмировать ещё больше.

       И что же мне остаётся?


***


       Маленькая девочка сидела на диване в своей комнате, не сводя с брата взгляд, полный ужаса и страха. Впервые она столкнулась с такой ужасающие проблемой: неповиновением, и теперь не знала, как быть.

       С первого взгляда девчонка могла показаться настоящим ангелочком: блондинистые длинные волосы, круглое умилительное личико, горящие голубым огнём глаза, тонкие руки, ладошки с длинными пальцами, что так изящно раздирают плоть, когда становится нечем заняться, идеально выглаженное платье, обычно под цвет глаз — голубое, или невинно-белое, с очумелым количеством рюшей и оборочек, под стать принцессе.

       Однако, приглядевшись, можно было увидеть лик монстра — чёрные пропасти в светлых глазах, адское пламя, рвущееся наружу. Немногие могли увидеть правду, ведь образ ангела был продуман до мелочей, однако находились те счастливцы, что вовремя обнаруживали опасность, исходящую от её тела вместе с отвратительным зловонием, залитым невероятной дороговизны флаконами разнообразных духов.

       Друзей у Марты не было, ведь её взгляд отпугивал всех слабонервных. А если же кто-то выдерживал её, то в ход пускался запах. Не специально, конечно, ведь девчонка, пускай и не признавалась в этом открыто, хотела, чтобы в этом мире был кто-то, с кем можно поделиться мыслями. Из-за отсутствия такого человека, из-за ненависти собственного брата, сердце Марты полностью очерствело.

       Какое-то время, после перемещения в тело девочки, Марта пыталась найти общий язык с теми, кто теперь окружал её в школе. Она пыталась быть любезной, что выглядело просто до жути смешно, ведь демон от природы не может позволить себе такое проявление чувств. Вскоре, когда все стали избегать и бояться Марты, она решила принять сторону аутсайдеров, запечатав себя в маленький тёмный мир, питая отвращение ко всем проявлениям жизни.

       Ей была дана огромная сила при рождении, которой она умела пользовалась в любой трудной ситуации. В своей первой школе Марта сломала учительнице руку, после чего выпрыгнула в окно третьего этажа и благополучно скрылась. Ученики долго смотрели на то место, где должно было покоиться её изуродованное тело.

       С тех пор девочка взяла свою силу под контроль, однако она всё равно порой вырывалась из хрупкого человеческого тела. Душа Марты была слишком слабой, чтобы выдержать напор энергии, теплившейся вокруг. Поэтому девчонка потихоньку выталкивала её, когда могла, чаще всего через злость.

       Её старший брат, Алан Донован, водил взглядом по потолку, словно хотел увидеть в нём что-то новое. Он в упор не глядел на Марту, хоть та и прожигала его взглядом добрых десять минут.

       Девочка хотела о многом узнать. В том числе о рыжеволосой представительнице семьи Уайт, тело которой должно быть подвержено Перемещению через семнадцать дней.

— Она сломала мне нос, — сказала Марта, потрогав переносицу, которая за два часа успела зажить, однако кость всё ещё ныла. — Эта грёбанная сука сломала мне нос!

       Девочка была в ярости от поведения человеческой девчонки, хотела уничтожить её, отомстить за всё, но не могла, поэтому яростно сжимала кулаки, пытаясь выгнать ярость за пределы своего сознания. Алан следил за ней скептическим взглядом, получая удовольствие от мучений младшей сестры, но не признаваясь в этом вслух.

— Мы должны замочить её! — Марта посмотрела на Алана. — Она сломала мне нос!

— Я знаю, — парень со скучающим выражением лица отвернул взгляд и сладко зевнул. — Я сам вправлял кость, между прочим.

— Иди и попроси разрешение у Прародителя на Перемещение! — девочка вскинула правую руку с выпяченным указательным пальцем.

— Я ещё не закончил с ней, — ответил Алан.

— Плевать. Я хочу видеть, как её душа покидает тело.

— Подождёшь, — парень впервые разговаривал так со своей младшей сестрой. Она была любимицей семьи. Её сила вселяла во всех страх и желание подчиняться. Без подготовки Марта могла за две секунды опустошить человека, лишив его всяких светлых чувств и надежд на будущее. Она могла подвести человека к смертельной черте одним взмахом угольно-чёрных ресниц, что действительно заслуживало уважения. И Алан, который по силе ей несколько уступал, всегда делал то, что она скажет, но не теперь.

— Что? — глаза Марты удивлённо округлились, вспыхнув чёрными огоньками.

— Не надо делать вид, будто ты ничего не слышала, — оскалился Алан, оголив заострённые клыки, которые удлинялись в зависимости от настроения. Сейчас демон был зол, и его тело реагировало на это.

— Зря ты так, — Марта легко прыгнула на ноги и, посмотрев на брата исподлобья с лёгкой улыбкой, внезапно закричала, изогнув шею под немыслимым углом.

       Её кожа покрылась трещинами, на прорезавшихся ранках выступила кровь. Глаза покрыла чёрная пелена, ногти на руках заострились, а клыки прорезались и показались изо рта страшными огромными лезвиями. Волосы девочки, до этого шелковистые и блондинистые, пожелтели, как у белой крысы, слонявшейся по улицам какое-то время. Запах же Марты словно обрёл силу, сшибая всё на своём пути, в том числе и Алана.

       Какое-то время парень пытался держаться на ногах, но потом его всё-таки снесло удушающей волной. Он ударился спиной об стену, разбив стекло, которое неприятно впилось в спину, и предпринял вторую попытку противостоять сестре. Да, он был слабее, но опытнее неё, что позволяло ему выигрывать и время от времени доказывать, что он не худший представитель Донованов за все столетия.

       Он почувствовал тошнотворное желание выскочить за дверь и сбежать, как бывало те моменты, когда Марта высвобождала свою ипостась, однако что-то внутри него, возможно, настоящее «я», было против этого всеми своими конечностями и, не противясь, Алан позволил чему-то иному влезть в своё сознание.

       Сначала он чувствовал какое-то умиротворение, зловонное дыхание Марты больше не придавливало его к стене, но потом его сменила боль. И, о! если бы она была похожа на мигрень, которую можно было завалить таблетками! Алану казалось, что его раздирают изнутри. Такое бывало всегда, когда он обращался чаще одного раза в месяц. Тело — очень трепетная вещь, с которым нужно обращаться аккуратно.

       Однако он не отступил, позволяя своей демонической сущности взять вверх. Его глаза налились чернотой Бездны, на макушке прорезались рога, как ростки деревьев, которые достаточно быстро закрутились в две стороны. Клыки удлинились, став гораздо длиннее, чем у Марты, а тело испещрили точно такие же трещины, будто кожа могла вдруг вовсе разорваться.

       Алан понял, что физически стал сильнее, и, оттолкнувшись от стены, бросился на Марту, сбив её с ног. Девочка не ожидала, что её брат справится с мощным потоком энергии, и была прижата к полу. Алан перехватил её мечущиеся руки, потом подпрыгнув, дёрнув сестру вверх. Марта ударилась об потолок, разбив люстру, и ухнула обратно. Парень ударил её ногой в живот, откинув к стене, где Марта сшибла картину, а после упала на пол и застонала от боли.

— Ты не готова к схваткам, — сказал Алан, обращаясь обратно. — Только и можешь, что кости ломать. Но я не позволю тебе взять надо мной верх. Я старше, а значит — сильнее.

— Пошёл ты…, — Марта сплюнула на пол сгусток крови, — придурок. Да кто тебе право дал…

       Но Алан лишь дёрнул плечом, как бы отрезая всевозможные вопросы и оскорбления, и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, отрезав сестру от остальной части особняка.

       Марта же приняла сидячее положение, полностью вернув человеческий облик. Теперь её волосы покрывал слой крови, как и платье. Тело изнурённо ныло, прося отдыха, и девочка, покорившись физиологическим потребностям.

       Марта легла на кровать в той же мокрой от крови одежде, мгновенно провалившись в мир Морфея. Демоны редко видели сны, обычно находясь в человеческом мире, но за эту ночь девчонка видела два, и все связанные с ней: Венди.

       Эта рыжеволосая сучка снова явилась ей во сне, светя своей потрясающей внешностью во все стороны, и улыбаясь во весь рост. Марта внезапно почувствовала себя маленькой, по сравнению с ней, смотря снизу-вверх на кого-то выше неё.

       «Всего лишь человек, » — девочка махнула головой, попытавшись улыбнуться, однако губы не подчинились.

— Марта, — окликнула её Венди, нахально осклабившись. — Выглядишь потрёпанной.

— Заткнись! — выпалил маленький демон, оскалившись, что совершенно не испугало глупую букашку.

— Давай, набросься на меня, изорви в клочья, — Марта продолжала стоять на месте. – Что? Нет? Я знаю, ведь я нужна тебе. Так терпи же, — она рассмеялась, запрокинув голову, что просто огорошило девочку. — Я могу издеваться над тобой, а ты ничего не сделаешь, ха-ха!

— Замолчи! — Марта с рыком бросилась на Венди, но та выставила руку вперёд, демонстрируя цепочку с бабочкой-кулоном. Это остановило демона.

— Она даёт мне силу. Твоя вещица, — продолжала издеваться Венди.

— Наглая сука, — прошипела Марта в ответ.

— Не я такая, а моя жизнь, — девушка на мгновение замерла с поднятыми плечами, отчего стала похожа на шкодливого умилительного ребёнка. И помолчав, она продолжила: — Я изменила всех вас. Твоего брата и тебя, вы оба будете помнить, — лёгкая, немного грустная улыбка легла на её тонкие губы, — меня. Вот незадача-то, а?

       Марта ощутила внутри себя горящий вулкан. Она думала, что вот-вот взорвётся и убьёт эту наглую самовлюблённую свободолюбивую пташку, имеющую наглость играться со смертью. Никто до неё никогда не поступал так. Все боялись, тряслись, а эта что-то разнюхивает и становится храбрее с каждым днём.

— Жаль, что твоя дерзость не поможет тебе выжить, — выпалила Марта, увидев, что попала в яблочко — лицо Венди скривилось. — Да-да! — с жаром продолжила она. — Рука Алана не дрогнет, даже если ты и запала в его голову! Ты такая же, как все!

— Я не такая, — ответила она, гордо задрав подбородок. — Я с крапинками.

— Это тебе не поможет, — повторила Марта, сумев, наконец, разорвать шаткие узы, вызванные желанием Венди довести демона до нервного срыва.

       Марта спала беспокойным сном, не зная, что где-то в городе одна особенная букашка сидит на подоконнике и улыбается, смотря на замеревшую в небе луну, такую же вечную, как и человеческая душа. Улыбается, несмотря на скорую смерть.


17. Праздник Венди

       Вот и настал тот день, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Когда понимаешь, что теперь, наконец, взрослый, испытываешь волну эмоций, не похожих друг на друга. С утра я, только проснувшись, первым делом подошла к зеркалу и взглянула на своё отражение, чтобы увидеть, какой я буду, когда умру, ведь меняться боле мне не суждено.

       В коридоре меня ждала вся семья. Было столь приятно видеть, что они караулили моё пробуждение, чтобы первыми поздравить, что я чуть не расплакалась, бесконечно благодаря их за всё, что они сделали. Жаль, что я вместо доброты и благодарности подарю им боль.

       Сегодня должна была состояться вечеринка по случаю столь грандиозного праздника. Мама обещала уехать вместе с Артуром и освободить нам дом, чтобы вместе с Кэрри и моими друзья я могла зажечь по полной. Откуда им всем было знать, чем обусловлено это желание?

       Кэрри помогла мне определиться с тематикой: это был словно сказочный бал. Мы с сестрой задолго до праздника развешали светящиеся фонарики на улице, подготовили дом, всячески его украсив, и даже купили новые платья, чтобы подчеркнуть всё волшебство данного дня. В своей новой одежде я ощущала себя принцессой без королевства, столь грустное и воодушевляющее это было чувство.

       Часов в пять вечера мама стала собираться в гости к Ким. Женщинам было, что обсудить, ведь их теперь так много объединяло. Арти был счастлив вновь увидеть маму. Он пока не понимал, что ей до сына дела нет, что она полностью поглощена горем. Бедный маленький мальчик.

       Мы уже провожали их, когда мама подозвала меня и крепко обняла на прощание. Я уж было подумала, что она собирается снова поздравлять меня, но нет. Вместо этого мама, точно Кэрри, сжала мои ладони в своих и сказала:

— Проведи время хорошо, Венди, милая.

— Хорошо, мам, — промурлыкала я ей на ухо, надеясь, что голос звучит бодро.

       Она взяла Арти за руку и повела на улицу, где их ждало такси. Мы же с Кэрри проводили их взглядом и, как только они скрылись, сплели наши руки, посмотрев друг на друга взглядами, полными надежды. Моя сестра думала, что мы сможем, переступив эту дату, освободиться от страха смерти. Как же она была не права.

       Время приближалось к семи, и мы с Кэрри уже были готовы к приходу гостей. Подобие банкетного стола в гостиной ломилось от угощений и выпивки, которую мы с сестрой благополучно спрятали в моей комнате. Месте, что мама уже давно не посещала.

       Я смотрела на себя в зеркало, будучи, наконец, готовой, откровенно не понимая, как смогла добиться такого результата. Аккуратно уложенные рыжие волосы, блестящие от лака, длинное облегающее синее платье, с разноцветной россыпью цветов — сиреневые, фиолетовые, голубые и белые — по юбке. Я никогда не видела себя настолько взрослой. Возможно, то была вина нанесённого Кэрри макияжа, или моей фантазии — не знаю. Мне ведомо лишь то, что я изменилась с начала осени — повзрослела и похорошела. Надеюсь, это замечаю не только я.

— Ты готова? — послышался голос Кэрри.

       Я повернулась к ней, увидев, что и она успела принарядиться. Может, надеялась отвлечься на этом торжестве. Забыть, что дало ей жизнь и что может отобрать её же у меня.

— Да, а что…

— Все уже внизу, — девушка ободряюще улыбнулась, протянув свою руку, — ждут тебя.

— Все? — я слышала пару звонков, но не думала, что за столь короткое время успеют собраться все, кого я наприглашала. Даже Преданные обещали прийти, когда Беверли сказала им о торжестве. Думаю, они всё же простили меня за Кристофа. Может, какой-то частью сознания понимали, что скоро всё кончится и меня не станет, хотя это, конечно, вряд ли, ведь я ни разу словом не обмолвилась при них, что я могу умереть. Но, честно сказать, было приятно вновь их увидеть.

       Кэрри уже ускакала вперёд, и я поспешила за ней, подбирая подол платья, слыша громкую музыку на первом этаже, до этого не доходящую до меня. Неужели все гости уже действительно собрались, а я проворонила их, красуясь перед зеркалом?

       Остановившись у лестницы, я глубоко вдохнула тёплый воздух. Все окна были открыты, но ночная прохлада почему-то решила остаться на улице, позволив дому сгорать в адском горячем дыхании.

       Первый шаг, затем второй, третий, и я уже сбегала вниз, ожидая встретиться с десятками взглядов своих друзей, которых я нашла, перейдя в новую школу. Возможно, это событие испортило мою жизнь, сломало меня саму, но также подарило замечательных людей, которые могут скрасить дни перед смертью.

       Замерев на третьей ступеньке, я осмотрела присутствующих.

       Лэсси, несмотря на свою особенную форму тела, смотрелась прекрасно в платье с юбкой выше колена. Она махала мне, улыбаясь во весь рот, оголяя прекрасные белые зубы.

       Беверли тоже была здесь, рядом с Лэсси, поправляя чёрные волосы, в которые были вплетены голубые ленты. Шальное выражение лица, горящие яркими огнями глаза — всё это натолкнуло меня на мысль о количестве выпивки, стоящей на банкетном столе. Однако было поздно уже что-то менять и, махнув рукой Лэсси, я направилась к ним, чтобы обмолвиться парой слов.

       Но я не успела дойти до них, так как Деббора схватила меня за локоть, остановив, и выпалила в лицо:

— С праздником! — и кинулась мне на шею.

— Спасибо, Дебби, — несколько опешив, ответила я, обнимая её в ответ.

— Прости меня за всё, — она отстранилась, посмотрев в моё лицо. — Ты прекрасно выглядишь, кстати.

— Как и ты, — и эти слова были искренни.

— Я поговорила с Крисом, — продолжала Деб, — и узнала всё. Но, знаешь, я не злюсь, хоть ты поступила просто отвратительно.

— Дай мне слово, — я закатила глаза, не желая вспоминать подробности разговора с бывшим парнем. И, когда Деббора кивнула головой, соглашаясь, продолжила: — Мне очень нравится Кристоф, но…он не мой человек, понимаешь? Но в моей жизни происходит кое-что отвратительное, что полностью уничтожит меня совсем скоро. А то, что произошло с Донованом, лишь попытка вернуться к реальности.

— Давай не будем об этом, — отмахнулась от меня подруга. — Поругаемся позже, спустя хотя бы этот день. Сегодня ведь праздник! — она растянула губы в подобии улыбки.

— Хорошо, — я кивнула головой и вместе с ними последовала к Преданным, чтобы принять поздравления.

       Осуждающий взгляд Кристофа скользнул на меня, глаза удивлённо расширились, показывая, что мне удалось произвести впечатление, отчего на губы легла смущённая лёгкая улыбка.

       Остальные же вели себя так, словно между нами ничего не произошло. Не было только Зака, которого я вообще уже лет сто не видела. Ребята сказали, что он никогда не сможет простить меня за то, что с ним произошло, хоть моей вины в этом не было. Им с Кристофом никогда не понять, что именно я являюсь здесь жертвой. Но, на самом деле, мне наплевать, что они там думают, именно поэтому, смотря на Кристофа, я улыбалась, не стесняясь того, что между нами произошло. Может, поэтому обстановка наладилась, разговаривать стало гораздо легче.

       Всё вокруг светилось яркими огнями, слышался смех гостей, бесконечные разговоры лились отовсюду, а по ушам, не щадя, била музыка.

       Я старалась уделить внимание каждому, кто пришёл ко мне. Кэрри помогала со сбором гостей, поэтому некоторых я не знала. Моя сестра позволила себе пригласить нескольких своих друзей, и теперь веселилась в их окружении. Но, только завидев меня, она с улыбкой принялась всех знакомить, не забывая о своём хвалёном дружелюбии. Знали бы остальные о ней то, что знаю я… Интересно, общались бы с той же охотой?

       Столько, как сегодня, я не общалась уже очень давно. Меня окружали добрые и милые люди, и мне посчастливилось забыть о том, что ждёт меня в скором времени. Однако ненадолго.

       Мы веселились, танцевали и пили, ни о чём не переживая, как вдруг я увидела тень, мелькнувшую по лестнице на второй этаж. Там никого не было, что и повлияло на моё любопытство. Кому понадобилось идти туда? Может, захотелось посидеть в одиночестве? Так или иначе, я решила скрасить общество этому таинственному гостю, поспешив за ним.

       Платье немного стесняло мои движения, но я старалась, как могла, и вскоре стояла у дверей в свою комнату, которая пару секунд назад хлопнула, оповестив меня о месте пребывания неизвестного человека. Сначала, переминаясь с ноги на ногу, я думала о том, что сказать, встретившись взглядом с одиночкой. Но потом я наплевала на всё и решительно открыла дверь, шокировано замерев в дверях.

       Ведь у окна, запустив руку в неряшливые чёрные волосы, стоял Алан.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, заходя, наконец, в свою комнату.

       Он обернулся, но так и замер с открытым ртом, разглядывая меня. Стало жутко неловко, захотелось с криками спрятаться где-нибудь в шкафу, молчать и краснеть себе в уголочке, но я стойко встретила его взгляд, улыбаясь во весь рот, радуясь тому, что сумела произвести впечатление.

— Решил посмотреть на тебя, видимо, не зря, — он посмотрел в мои глаза с лёгкой завораживающей полуулыбкой, привычным движением теребя в пальцах цепочку на ухе. — Впечатляюще выглядишь.

— Решила помпезно отпраздновать, — я опустила взгляд в пол, — ведь больше не удастся.

       Он подошёл ко мне и склонился ко лбу своими сухими губами. Я вздрогнула, когда почувствовала поцелуй и заметила, что прикрываю глаза, ожидая большего. Но Алан, сломав все сладостные мечтания, лишь обнял меня, положив подбородок на мою макушку, и сказал:

— Не стоит грустить на таком празднике, - и, взяв за руку, повёл меня вниз, как совсем недавно то делала Кэрри.

— Ал, — я остановила его у лестницы, заставив посмотреть на меня.

— Что, Венди?

— Спасибо…что пришёл, — выпалила я, смотря на наши переплетённые пальцы.

       Он, не ответив, повёл меня вниз. Я думала, что он остановится внизу, где гремела музыка и танцевали люди, являющиеся мне друзьями или знакомыми, но Алан провёл меня к входной двери и дальше, на улицу, не забыв прихватить куртку. Снаружи он накинул её на мои плечи, устремив взгляд в ночное небо. Я повторила его движение, не увидев ни одной звезды в чернеющей синеве, похожей на цвет демонических глаз. Зимой звёзды бывают так редко, они такие тусклые, умирающие, как моя душа, но всё равно прекрасные и заслуживающие внимания.

       Какое-то время мы стояли, думая о своём, пока я не почувствовала холода. О куртке-то Алан подумал, а вот о сапогах – нет. Осторожно коснувшись его холодного оголённого плеча, я сказала:

— Пойдём обратно, Ал, мне очень холодно.

— Иди, — пожал головой парень, будто до меня ему не было никакого дела. — Но я советую тебе немного постоять здесь.

— Хочешь, чтобы я заработала для Марты рак лёгких? — странно, что в такой ситуации я нахожу в себе силы неплохо шутить.

       Вот и Алан оценил, улыбнувшись.

— Нет, при Перемещении организм запускается заново, все болячки уходят, так что это не вариант.

— Тогда зачем?

       Закадычная улыбка легла на лицо Алана, отчего в животе всё стянулось узлом. Любопытство начало сверлить назойливую дырку в голове, но я, отмахнувшись от него, настойчиво потянула демона в дом. Стоит ли говорить, что мои попытки не увенчались успехом? Алан даже с места не сдвинулся, а я полностью выдохлась, прижавшись к его плечу лбом, безмолвно соглашаясь постоять ещё немного.

       Как вдруг в небе взорвалась тысяча искр. Громкий звук заставил меня оторваться от холодной кожи Алана и вздёрнуть голову вверх. Эти разноцветные огни заливали небо, как мириады звёзд, и падали вниз, тая. Кучи дыма вместе со вспышками салюта поднимались в небо, как будто где-то горели деревни. Огни рассыпались прямо над нашими головами и, гонимые любопытством, из окон повылазили десятки голов приглашённых гостей. Но мне было не до них.

       Это было превосходное зрелище, при виде которого захватывало дух. Не портили впечатления даже громкие хлопки, вместе с которыми замирало сердце. С каждым новым взрывом слышался треск рассыпающихся в разные стороны золотых искр, захватывающих собой огромный кусок чернеющего небосклона, озаряя улицы тёплым светом.

       Громкие и радостные крики полились из окон. Никто из присутствующих не ожидал такого превосходного салюта, отчего на сердце стало как-то тепло. Это значило, что всё устроил один Алан, стоящий рядом со мной с лёгкой улыбкой на сухих губах. При новой вспышке света я заметила, что его ранее тёмные глаза полностью налились чернотой. Интересно, ему так легче воспринимать мир? Что вообще даёт это чёрное око?

       Я смотрела на небо, то полностью чёрное, то загорающееся разноцветными огнями, взрывающимися и опадающими осколками прямиком, казалось бы, на меня. Но, не долетая, как падающие звёзды, они сгорали.

       Эта феерия полностью захватила как моё внимание, так и остальных гостей. Слышалось то улюлюканье, то завывание сзади, но я не интересовалась, кто именно издаёт эти звуки, будучи увлечённая великолепием салюта.

       Ощущение, будто я оказалась в волшебной сказке. Всё пестрит яркими огнями, рядом любимые люди, уютный дом, а на мне — красивое платье. Убрать омрачающие события обстоятельства, так вообще не жизнь, а песня. Жаль, что никогда мне не представится счастья увидеть салют, услышать, как сердце замирает вместе с выстрелами, почувствовать, как возрастает любовь, ощутить чужое лёгкое прикосновение.

— Венди, — услышала я голос, перекрывающий громкие хлопки салюта и треск рассыпающихся по небу искр.

       Я повернула голову, улыбаясь Алану, который осторожно взял меня за руку холодной ладонью. В голове всё перемешалось от воспоминаний того, как завязались мои с ним «отношения». Как по началу я страшилась его, как начала интересоваться и…как влюбилась.

       Он притянул меня к себе и, обхватив второй рукой за плечо, поцеловал. Я прижалась к нему, забывая про холод и мысли о смерти, ощущая лишь сводящее с ума желание быть с ним, чувствовать каждой частичкой тела. Меня не волновало, что на нас смотрят те, кто пришёл на мой день рождения, что каждый теперь знает о том, что между нами творится нечто странное. Другие люди назвали бы это любовью, я же ознаменую это нечеловеческим привыканием. Демоническим желанием видеть, слышать, чувствовать друг друга.

— Спасибо, Ал, — сказала я, когда он отстранился от моих губ, оглядывая покрывшееся румянцем лицо.

— С днём рождения, Вен, — ответил парень, прижавшись своим лбом к моему, обняв попутно дрожащее от холода тело.


18 глава. Последний день месяца

       После своего масштабного праздника мы с Кэрри вместе убирали дом. Всех еле как удалось выгнать под утро. Я была сыта по горло словами вроде «Тут так весело» и «Офигенная вечеринка!». Конечно, было приятно понимать, что мою первую и последнюю помпезную тусовку запомнят надолго, будут вспоминать даже тогда, когда моя душа пропадёт в Вечности, однако в это утро, когда голова раскалывалась от громких звуков, а глаза настойчиво закрывались, мне было не до комплиментов.

       Алан же ушёл сразу после салюта. Он не стал объясняться передо мной, уточнять, что за отношения царят между нами. Стоит ли мне на что-нибудь надеяться? Алан просто ушёл, оставив вереницу следов на снегу, скрывшись в ночи, как самый загадочный человек, встретившийся на моём пути.

       Кэрри пыталась пару раз завести разговор о том, что произошло между мной и демоном на улице, но я старательно увиливала, не желая что-либо говорить на эту тему. Мне самой было неловко вспоминать, что нас видели абсолютно все. Сестра, питая ненависть ко всему семейству Донованов, старательно капала мне на мозг, мол, стоит разорвать все связи и затеряться. Она знала, что благодаря кулону Алану будет легко найти меня, но почему-то делала вид, что не помнит.

       Однажды в школе, уже после моего празднования, к нам с Беверли подошла Лэсси и, сложив вместе ладони, словно в молитвенном жесте, сказала:

— Вы же знаете, какой скоро день.

       Мы с Бев переглянулись, не скрывая своего желания сбежать и затеряться где-нибудь. Конечно, мы знали, что тридцать первого декабря будет день рождения нашей розововолосой подруги, на котором мы обе обязаны присутствовать. Если бы не последний день месяца, я согласилась гораздо радостнее. А так на душе скребли кошки, хотелось закричать, что Лэсси выбрала неправильный день для рождения, но, вопреки желаниям, я повернула голову к подруге, прожигающей нас с Бевви ожидающим взглядом, и кивнула.

       Я всё ещё прекрасно помнила мамин рассказ о Донованах, точнее, ту его часть, где говорилось о демонической половине представителей этой семьи. Ведь Малярия Вольтер нашла своего мужа обращённым в ужасного монстра именно в последний день месяца. Мне не по себе от мысли, что я не смогу провести вечер под одеялом, трясясь от разнообразных страхов.

       Лэсси назначила вечеринку на пять часов, обещая настоящее веселье. Она ушла, так и не узнав, что мне пока достаточно всякого шума в жизни. Свои последние дни хочется провести с семьёй или вовсе в одиночестве, переваривая события всей своей жизни, оценивая каждое.

       Время неумолимо шло вперёд, пронося меня через те жалкие ошмётки вечности, что были мне отведены. Я словно летела на крыльях через однообразные дни, умудряясь внести в каждый что-то особенное. К тридцать первому числу я могла заявить, что являюсь самым счастливым человеком, если бы только не одно «но».

       Я была мрачной и невесёлой в этот день. Кэрри пыталась отговорить меня от похода к Лэсси, но я не могла так подвести свою хорошую подругу, которая была рядом со мной на протяжении трудного года учёбы. Конечно, мне самой не очень-то хотелось идти, но я не могла спихнуть дела на головную боль или беспочвенные страхи.

       Поэтому, взяв в руки пакет с подарком Лэсси, я отправилась на снежную улицу, наслаждаться природой в последние дни своей жизни.

       Тамошний холод помогал успокоиться, вселял какую-то сладостную апатию. Мне хотелось остановиться и просто смотреть на небо, откуда падали снежные хлопья. Стоять и смотреть вверх, не думая, что когда-то это всё закончится как для меня, так и для всех моих знакомых и родных. Мы все когда-то встанем пред Богом, маленькие и трусливые, в сравнении с его могуществом. Он будет смотреть на нас, тварей, которых он создал когда-то своими руками, не зная, куда отправить нас, простить ли грехи. Стоять и не думать, что я могла бы вырасти и иметь счастливую жизнь вместо мягкой подстилки гроба и компании червей.

       От раздумий меня оторвал громкий и весёлый голос Беверли.

— Венди! — она подбежала сзади и взяла меня под руку, потащив вперёд. Мне ничего не оставалось, как подчиниться. — Я вся в предвкушении! — поделилась девушка.

— Хм. Я тоже, — удалось выдавить из себя мне. — Кто там вообще будет?

— Знаешь, куча незнакомцев! — Беверли это явно нравилось.

— Что же в этом такого прекрасного? Выглядишь заинтересованной.

— Лэсси славится своей общительностью. Там наверняка будет куча симпатичных мальчиков. Будет, с кем познакомиться. Хотя тебе это наверняка не интересует. Что там происходит между тобой и Донованом? — девушка игриво подмигнула, покрепче сжав мою руку.

— Ничего такого, что следовало бы оглашать, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал менее агрессивно, всё-таки подруга не имела ничего плохого, интересуясь моей жизнью.

— Оу, — Беверли сделала обидчивый вид и отстранилась от меня, — тогда я не буду с тобой общаться!

— Перестань, — я сжала её руку, которую она хотела убрать, и притянула обратно. — Ты же понимаешь, о чём я. Мне пока не о чем рассказывать.

— Обещай, что расскажешь мне, как только начнёт что-то наклёвываться! — Бев улыбнулась, не зная, что мне нечего будет рассказать ей.

       Но я согласилась, не желая ссориться с ней в последние дни своей жизни.

       Мы сами не заметили, как дошли до дома Лэсси. Ворота были открыты, чтобы не беспокоить хозяйку, уже танцующую в доме. Музыка гремела, как и у меня дома, но, в отличие от того дня, она раздражала меня. Хотелось выключить колонки и сесть на диван, поддавшись сладкому долгому сну.

       Как же я от всего устала.

— Девчонки! — наша розоволосая подруга выскочила изо угла и бросилась к нам на шею. Беверли, рассмеявшись, в ответ обхватила Лэсси, а я стояла истуканом, смотря на разместившихся в гостиной ребят.

— О! — глаза Бев загорелись яркими огнями, стоило ей только увидеть симпатичного молодого человека со стаканом спиртного в руках.

— Это мой троюродный брат, — сказала Лэсси, перехватив взгляд черноволосой. — Хочешь, познакомлю?

       Беверли закивала головой и, схватив её за локоть, Лэсси бросила мне:

— Развлекайся, Венди, — и утащила её в гостиную

       Оставшись в одиночестве, я стала высматривать место, где смогла бы уединиться. Однако все комнаты в доме Лэсси были заняты какими-нибудь парочками или маленькими незнакомыми компаниями. Пить и забываться мне не хотелось, осталось лишь желание жить и дышать свежим воздухом. Я больше не могла позволять себе терять драгоценное время.

— Венди! — окликнул меня знакомый голос.

       Обернувшись, я увидела свою одноклассницу, Эле?н, с которой я почти не говорила, но она сидела в одиночестве, чем и привлекла меня, потому я решила скрасить её одиночество.

— Привет, Элен, — я села рядом с ней на подоконник.

       Девушка повернула ко мне голову, улыбнулась и поправила чёрные локоны.

— Венди, — она чуть наклонила голову в приветствии. — Как твои дела?

— Дерьмово, — призналась я. — Но это ничего. Скоро всё вернётся в норму.

— Ты про смерть?

       Я во все глаза посмотрела на неё, обычную, на первый взгляд, девчонку, с игривой полуулыбкой на пухлых губах. Она никогда не была замечена за чем-то сверхъестественным, не имела каких-то особенностей в поведении, внешности или характере. И сейчас, смотря на неё, я откровенно не понимала, откуда она знает мой самый главный секрет.

— Чего лупишь? — Элен рассмеялась, запрокинув голову, чистым и звонким смехом ребёнка.

— Элен, ты…, — я не знала, как выразить ей свои мысли, но она, перехватив их где-то в голове, сказала:

— Демон.

— Что? .. Не-не-не…, — аж стыдно за свою неспособность скрыть удивление.

— Невозможно? — Элен усмехнулась, отводя от меня взгляд, полный весёлых искорок, и смахнула выступившие от смеха слезинки. — Ты действительно думала, что Донованы — единственный сохранившейся демонический род?

— Да…, — потупилась я. — Честно сказать, мне не приходилось думать об этом.

— Род Батлер гораздо древнее Донованов, — сказала Элен. — Это тебе так, для информации.

— Но…последний день месяца…

— Тридцатого числа обратился Эдвард, с тех пор каждый его потомок делает то же в последний день каждого месяца. Мы же, род Батлер, обращаемся десятого, — Элен вернула взгляд на мою скромную фигуру, обворожительно улыбаясь. — Спрашиваешь себя, почему я рассказываю это тебе? — я кивнула головой, смутившись. — Я слышу запах Марты.

— Ты знакома и с ней тоже? — моя одноклассница удивляла меня всё больше.

— А-а-а, — девушка отмахнулась от меня, не желая это обсуждать.

— Ну пожалуйста! Расскажи, раз уж начала, — я нахмурилась.

— Каждый год древние роды собираются вместе на почётном пиршестве. Обсуждают дела, людей, события в Аду… Всякую эту ерунду. Марта присутствует там, как и все мы, но никогда ни с кем не общается. Я всегда недолюбливала её, потому что она была одинокой, дурно пахнущей, злобной. Этот запашок не забудешь, Вен, — Элен повернула голову, наградив меня печальным взглядом. — Он стал очень силён. Сожалею, Венди, но тебе уже не выжить, и ты это знаешь.

— Элен, сколько вас ещё?

— Тринадцать древних родов.

— И все сосредоточены в нашей школе?

— Не знаю, что заставило тебя так подумать. Лишь я и Алан, остальные учатся в других местах или вообще лентяйничают. Мы уже давно ведём себя как обычные люди, только не строим с ними семей, потому что это запрещено, ведь…

— Я знаю всё о вашей «любви» к обычным букашкам, — перебила я девушку. — И для меня это уже не новость.

— Ты, наверное, единственный человек, который так много знает о нас, — Элен протянула мне ладонь. — Отныне и навсегда я буду стражем твоей души в Аду.

— Спасибо? — мы пожали друг другу руки.

— Я позабочусь о том, чтобы там ты не знала горя, — искренность голоса Элен меня впечатлила.

— Элли! Крошка! — раздался голос какого-то пьяного парня. Девушка обернулась, посмотрела на своего друга, и улыбка вновь осветила её красивое лицо.

       В этот момент я поняла, что должна уходить. Не попрощавшись, я поднялась на ноги и поспешила на третий этаж, надеясь найти там достойного собеседника. Мне нужно было о многом подумать, прежде чем встретиться с одиночеством с глазу на глаз. Гораздо приятнее провести время с тем, кто сможет составить молчаливую компанию.

       Я неуверенно замерла на третьем этаже, вспоминая, как совсем недавно, желая спрятаться от всех, встретилась с Аланом в своей комнате. Как неуверенно он теребил пальцами цепочку, крепившуюся к хрящу и тянущуюся к обычной серёжке в форме креста. Как он смотрел на меня, не скрывая восхищения. Как говорил со мной, без пренебрежения и презрения, чего я ждала от него до сих пор, несмотря на наше нормальное общение уже длительный отрезок времени.

       Однако здесь его не было, именно из-за этих убеждений я двинулась вперёд, в первую попавшуюся комнату. Дверь была запертой, что не остановило мою любопытную натуру. Подавшись желанию спрятаться от чужих глаз, я распахнула комнату, переступив порог.

       И тут же удивлённо замерев.

       Сначала в глаза бросилась кровь. Много крови, испачкавшей пол и стены. Потом — человек, распластавшийся на полу в неестественной позе. И только после — невысокое существо с длинными изогнутыми рогами. Сначала я видела только их, но потом оно повернулось, предоставив взору чёрные пропасти вместо глаз, испещрённое трещинами лицо и огромные клыки, испачканные кровью.

— О-о-о, — существо исказило губы в отвратительной неестественной улыбке, отчего всё моё тело напряглось, готовившись к побегу. — Вэ-э-э-энди.

       Я закричала, но крик поглотила громкая музыка, оставив меня неуслышанной. Веселившиеся гости внизу не подозревали, что какое-то страшный ужас творится на третьем этаже, на чердаке, если быть точной. Что-то отвратительное, мерзкое, непостижимое для человеческого ума.

       И почему я стала свидетелем?!

       Я захотела закричать снова, но что-то толкнуло меня в спину, повалив на колени. От страха сердце в груди, казалось, пропускало ритмы, не позволяя глубоко дышать, и я понимала, почему. До этой поры мне не приходилось видеть демонов, и представлять, какие они — тоже. Теперь хотелось скрыться, чтобы это уродливое существо не прикоснулось ко мне, но было уже поздно.

       Чьи-то когти врезались в мои плечи, резко бросив назад. Сначала воздух ласково обхватил меня с обеих сторон, а после его сменила твёрдость письменного стола. От боли перед глазами всё поплыло и, собравшись с силами, я сориентировалась, увидев перед собой невысокого, но пугающего демона. Изо рта вырвался непроизвольный крик, захотелось прыгнуть на ноги и сбежать, но одно движение руки — и я пригвождена к полу.

— Тебе нравится играть со мной, Вэ-э-энди? — раздался ломаный голос из приоткрытых губ. — Теперь моя очередь играть…тобой.

— Ма-ма-ма-ма…, — я почувствовала, как она парализует моё тело, полностью беря его под контроль. — Марта! Отпусти меня!

— Я хочу поиграть, — пророкотала она, дёрнув рукой в сторону.

       Что-то внутри меня взорвалось, и в следующую секунду я послушно сдвинулась с места. Мне хотелось кричать о несправедливости, о том, что, чёрт возьми, они сами хранили мне жизнь с трепетом, которому могли бы позавидовать миллиардеры. Неужели теперь она убьёт меня?

— Нет-нет, — она указала на труп девушки, к которому я нерасторопно двинулась. — Твоё тело нужно мне. Но, пока твоя душа окончательно не стёрлась с лица этого мира, я хочу поиграть. Ты ведь не откажешь мне.

       «Отвали от меня, идиотка!» — хотелось ответить, но заледеневшие губы не позволили сделать этого. Вместо того, чтобы сбежать, я шла к мёртвой девушке, одного со мной возраста, не зная, зачем это делаю. Но Марте не было важно моё мнение, она просто толкала меня к границе безумия своей длинной рукой с изящными пальцами, ногти на которых были сравнимы с острыми лезвиями.

— Опускайся на колени, букашка, — пророкотала Марта, на что я, вместо того, чтобы послать её туда, откуда она родом, упала, склонившись над изуродованным телом. — Молодец, — последовала похвала. — А теперь вытащи мне её сердце.

       «Что?» — промелькнуло в голове, однако руки были быстрее мыслей.

Я перевернула её на спину, увидев зияющую дыру от низа живота до самых ключиц. Ужасное зрелище, от которого внутри меня всё перевернулось. Но, вопреки желанию вычистить содержимое своего желудка, я погрузила руки в мягкие внутренности, пачкаясь в кроваво-красной жидкости.

— Достань мне сердце, — вторила Марта, сжимая руку в кулак, отчего внутри меня всё зажглось пламенем. По её велению мои конечности двигались вверх. Я закрыла глаза, чтобы не видеть той отвратительности, в которой я копаюсь, но уши мне закрыть никто не мог, так что я слышала смех Марты, искажённый до ужаса. Она издевалась надо мной, хотела свести с ума, заставить и биться в ужасе, но я держалась изо всех сил, чтобы насолить ей, не сумев только сдержать слёзы, катившиеся по щекам солоноватыми дорожками.

       «Стой!» — послышался приказ, отчего Марта дёрнула рукой, и я полетела в сторону, откинутая волной. Только ударившись об пол, я поняла, что этот звук, что показался мне голосом Алана, был ничем иным, как его криком в моей голове.

       Марта вдруг вытянулась по струнке, смотря на меня сверху-вниз, как на полнейшее ничтожество. Её глаза медленно заслоняла чёрная плёнка и, в страхе вжавшись спиной в стену, я наблюдала за тем, как выражение её лица меняется с злостного на удивлённое.

       Тогда я почувствовала, что могу управлять своим телом и попыталась подняться, однако будучи слишком для этого слабой, шлёпнулась обратно на пол, вытирая мокрые дорожки слёз красными от крови руками. В комнате витал отвратительный запах железа, не сравнимый ни с чем и легко узнаваемый. Он пробирался в самое нутро и вызывал рвотные позывы, бороться с которыми становилось всё сложнее и сложнее.

       Подняв взгляд, я увидела, что Марта приближается ко мне, принимая свой прежний человеческий вид. Мгновение — и на меня смотрит маленькая милая девчонка, от вида крови на платье которой хочется вершить правосудие.

       Она опустилась на корточки и потянулась к моему лицо маленькой длинной рукой, с растопыренными пальцами, будто желая стереть чужую кровь, но я инстинктивно подалась назад, не желая чувствовать её холодных прикосновений.

— Уходи! Не трогай меня! — я хотела, чтобы мой голос звучал уверенно и непоколебимо, но вместо железа услышала расплавленные жалостливые, но громкие, нотки. — Что тебе ещё нужно?!

— Твои руки…, — Марта повернулась поглядеть на труп сзади нас, и, повернувшись, продолжила: — Кто заставил тебя лезть во внутренности этой девушки?

— Ах, а-а, эм…, — выпалила я, ломая руки. Что сказать демону, который сам учинил такой беспорядок, а теперь делает вид, что не понимает, что происходит?

       Однако, приглядевшись, я увидела вовсе не Марту в бескрайних чёрных пропастях, а Алана, с его заискивающей и какой-то скромной улыбкой. Я захотела потянуться к нему, прикоснуться к сухим губам дрожащими пальцами, чтобы почувствовать, как изгибаются они в причудливой приятной улыбке, но, вместо того, чтобы сделать это, я подалась назад, чувствуя стену своей спиной, твёрдую и непоколебимую преграду.

       Марта же, вскинув голову, зарычала, словно изгоняя из себя какого-то злобного духа. Чёрные омуты глаз сменило ярко-красное пламя, сравнимое с цветом крови на моих руках и, не церемонясь, девчонка-демон подлетела ко мне и одним движением подняла в воздух за шею. Весь воздух вышел из лёгких, я попыталась вырваться, но её хватка была слишком сильна — когти впились в кожу до крови. Кричать тоже не получалось, всё внутри вспыхнуло болью, а Марта, смотря на меня, улыбалась во весь рот, демонстрируя испачканные кровью клыки, не убравшиеся вместе с демонической сущностью.

       Она телепатически взывала к брату, я видела это по её лицу. Не знаю, с какой целью, но в этом явно не было ничего хорошего. Словно прочитав эти мысли на моём лице, Марта прошипела:

— Ну что, грёбанная сука, пришёл твой смертный час.

       Я схватилась своими руками за её — белые и красивые, — пачкая их кровью. Хотелось врезать ей ногой со всего маха в живот, но тело ослабело и не слушалось, отчего становилось тошно. Я пред ней была совершенно беззащитна, и эта маленькая стерва могла делать всё, что заблагорассудиться.

— Какое будет твоё последнее слово?

       В голове всё помутилось, перед глазами поплыли чёрные пятна, словно я уже умирала, пытаясь заглотить неимоверно горяичй воздух. Но, зная, насколько живуч может быть человек, я предприняла последнюю попытку вырваться из цепких лап, стараясь взять воздух откуда-то извне. Девчонка откровенно потешалась над моими попытками освободиться, сжимая ладонь, отчего когти погружались в плоть сильнее. Я думала, что умру прямо в её руках, но знания о том, что Марта не позволит мне сделать этого раньше времени, немного успокаивали. Возможно, я успею выбраться до того, как придёт Алан и убьёт меня. Может, убегу в Калифорнию к дяде, где вернётся спокойная жизнь. Когда-нибудь где-нибудь я буду сидеть на траве, смотря на голубое небо, поддёрнутое белыми полосами облаков, и думать о том, что моя прошлая жизнь, до встречи с Аланом, была отнюдь не жестокой и скучной, как я думала. На самом деле, представься мне такой шанс, я бы отказалась от перехода в новую школу, не раздумывая, лишь бы сохранить себе жизнь.

       Забавно то, что раньше я думала совершенно иначе, радуясь тому, что судьба свела меня с таким превосходным, как внешне, так и внутренне, демоном.

— Твоё последнее слово, маленькая тварь! — закричала Марта мне в лицо, затормошив, будто пытаясь таким образом вытряхнуть из меня слова, но тщетно: кислорода в лёгких было слишком мало.

       Но, собрав все силы и волю в кулак, я выпалила этой мерзкой твари в лицо:

— Алан! — и потеряла сознание.


***


       В комнате пахло какими-то заграничными благовониями, которые привели меня в чувство и заставили оставить чудесный мир грёз и вернуться в адскую реальность. Вокруг было темно, лишь два высоких кованых подсвечника освещали пространство. Приподнявшись, я хотела было оглядеться по сторонам, но успела заметить только стоящий в нескольких метрах от меня каменный алтарь, освещённый точно такими же подсвечниками. На нём, прикованное, как узник, лежало детское тело в длинном белом платье. Волосы, белоснежные и блестящие, спадали с алтаря и немного покачивались, точно от сквозняка.

       После же мощный, но осторожный толчок в грудь вернул меня в исходное положение, и голос, мягкий, тихий и уверенный, приказал не двигаться.

— Какого чёрта, Алан? — я попыталась дёрнуть руками, но железные наручники, цепи от которых крепились к такому же алтарю, как и у Марты, почти полностью сковывали мои движения.

       Парень не отозвался, продолжая зажигать свечи, стоящие в моих ногах. Он действовал аккуратно и ловко, огонёк сверкал то в его руках, то перемещался к фитилю, что обращало на себя всё моё внимание.

— Не смотри на меня, — рыкнул Алан, подходя к алтарю Марты.

       Та посмотрела на него, чуть нахмурено и недовольно, и дёрнула руками точно так же, как я. Её ноги находились в одном положении, на наручниках даже не было цепей, что, видимо, не устраивало Марту. Но парень не мог сделать того, что бы помогло ей, потому даже не обращал на неё внимания.

— Я не люблю, когда на меня так смотрят, — бросил лишь.

— А я не люблю, когда тянут с Перемещением. Я уже вся извелась! — заявила Марта во весь голос, ещё раз дёрнув руками.

       Я осмотрелась, ничего не увидев кроме алтарей и подсвечников. Тёмная комната пугала своими размерами, настолько они казались удивительными. Однако спрашивать у Алана, почему так происходит, не имело смысла, ведь он всё равно не потрудился бы ответить. Поэтому я просто следила за тем, как он поправлял чёрные волосы, падающие на глаза, как отряхивал пальцы после того, как проводил ими по алтарю Марты, как смотрел вокруг, будто сверяясь с невидимыми часами.

— Пора, — сказал он, смотря в чернеющее пространство, не обращаясь ни к кому из нас.

       Я увидела, как губы Алана изогнулись в пугающей довольной улыбке и тут же появилось страстное желание сорвать с себя кулон в виде бабочки, но мои руки, прикреплённые к алтарю, не позволили сделать этого. Видимо, прочитав мои мысли, Алан улыбнулся, но грустно и как-то извинительно, и сложил руки вместе, в безмолвной молитве.

       Именно тогда я почувствовала боль. Тело задеревенело, покрылось мурашками, захотелось закричать, но изо рта вырвалась лишь череда несвязных звуков. Марта же спокойно покоилась на своём склепе, лишь смотря на меня издевательским взглядом полностью чёрных глаз. Алан встал между нами, не позволяя сестре неприлично пялиться, и протянул мне руку, но, прикреплённая, я не смогла дать ему своей, и тогда парень осторожно и как-то ласково провёл пальцами по моей щеке, обжигая её льдом. Он хотел что-то сказать, но, встретившись с моим испуганным взглядом, передумал и отнял руку, вновь сцепив ладони.

       Его тихий неясный шёпот, похожий на заклинание, наполнил комнату, погрузил меня в какую-то сладкую полудрёму, однако мысли о том, что эти минуты могут стать последними в жизни, не позволяли полностью погрузиться в сон. Алан, следящий за тем, как моё тело ломается в судорогах, не выдавал ни одной эмоции, продолжая что-то бормотать. Нечто неясное, что, должно быть, понимала только Марта.

       Наконец, первый крик смог сойти с моих сухих губ, наполнив комнату пугающими звуками боли и отчаяния. Любой другой бы давно заткнул уши, но два демона никак на это не отреагировали. Один продолжал шептать заклинание, а Марта — смотреть то на меня, то в потолок, продолжая улыбаться. Её руки то сжимались в кулаки, то разжимались, отчего я могла сделать выводы о той боли, что она чувствовала. Та, конечно, не могла сравниться с моей, но я пыталась успокоить себя тем, что скоро всё это закончится.

       Громкий крик долбал по моим барабанным перепонкам не хуже бейсбольной биты, опускающейся на голову со всей мужской силой, но он был тем, что помогало отвлечься от бесконечных мыслей о смерти и огромной, ни с чем не сравнимой, боли. Мне казалось, что тело сейчас разорвётся на куски, однако я прекрасно понимала, насколько это невозможно. Никаких ранений, ударов, боль была лишь внутренней, и это — самое ужасное.

       Алан вскинул руку вверх, а другую завёл за спину, к Марте, и я почувствовала, как тело отрывается от каменного алтаря. Крик всё ещё сопровождал меня, как дружелюбный старый друг, и было неизвестно, что делать, чтобы это остановить. Боль пронзила меня с новой силой, но крик от этого не стал громче. Кажется, я сорвала горло такими нагрузками, но плевать, мне уже всё равно не помочь.

       Алан завёл вторую руку за спину и, бросив быстрый взгляд в сторону Марты, я увидела, как и она отрывается от своего алтаря, только не сопровождая свой полёт разнообразными звуками.

       Создавалось ощущение, будто гравитация вмиг перестала существовать. Я видела, как мои не столь длинные волосы расстилаются по воздуху, насколько это возможно, и пыталась занять себя этим. Дрожь в теле мешала сосредоточиться, одеревеневшими конечностями невозможно было управлять, и ни одна попытка не увенчалась успехом, так что я, устав кричать, захлопнула рот, чувствуя, как из глаз льются слёзы, застывая в воздухе аккуратными каплями. Алан отвернулся проверить Марту, и в этот момент что-то скользнуло по горлу и раскрыло рот. Создавалось ощущение, будто я на зондирование. И от этой мысли стало смешно.

       Я улыбнулась, чувствуя, как холодный дымок, выходящий изо рта, искажается и на мгновение замирает, и заметила, что всё вокруг меня начинает темнеть и тускнеть. Откинув голову, позволяя своей душе покинуть тело, я закрыла глаза, отдаваясь неизвестному миру.

       Это были последние минуты жизни Венди Уайт.


II ЧАСТЬ. Жизнь после смерти

1. Спасённая душа

       Девушка с короткими рыжими волосами приняла сидячее положение и раздражительно стала растирать конечности, кидая быстрые взгляды на каменный алтарь, на котором покоилось тело маленькой девочки, лет одиннадцати-тринадцати, с длинными блондинистыми волосами. Какое-то время оно лежало без всякого движения, но вскоре, прямо на глазах, начало гнить и разлагаться. Через какие-то секунды от девочки остался лишь скелет с неряшливо нацепленными платьем и башмачками, и остатки кожи.

       Рыжеволосая девушка неестественно улыбнулась, поднялась и неуклюже завалилась на Алана, выставив руки. Парень подхватил её и помог уверенно встать на свои две. Девушка посмотрела ему в глаза, улыбнулась и принялась отряхивать одежду от невидимой пыли.

— Ты хорошо выглядишь, Марта.

— Ты сейчас делаешь комплимент мне или ей? — спросила девушка, осклабившись.

— Перестань, а, — сгримасничал Алан.

— Ты идиот, — выпалила Марта, скривившись. — Хорошо, что я утром уже буду в прекрасном месте. Райские острова, ждите, я еду!

       Девушка выбежала из мрачной комнаты и помчалась на второй этаж, собирать вещи, чтобы поскорее выбраться из надоевшего ей дома. Алан не спешил лезть к ней, желая как можно скорее отвезти на вокзал и забыть о её существовании. Но пока? по крайне мере, в эту ночь, ему придётся мириться с её пребыванием в фамильном особняке. Хотя сам Алан не собирался находится тут же, у него были свои особенные дела, которыми он решил заняться сразу же.

       Парень поднялся в свою комнату и плотно притворил дверь. Марта целую ночь будет отлёживаться и привыкать к телу, чтобы с утра не выглядеть как человек, очнувшийся после недельной пьянки. Она не хотела оказаться в ментовке сразу после Перемещения. Конечно, в тюрьме можно было повеселиться, а потом свалить и скрыться на долгое время, но Марта уже давно собиралась отдохнуть в каком-нибудь приличном месте, а для этого ей нужно было иметь паспорт человека, рождённого тысяча девятьсот девяносто четвёртого года. И теперь, когда она имела и новое тело, и документы, которые не составит труда выкрасть из дома Венди и её семейки — мертворождённой сестры, чокнутой мамашки и братца, видящего призраков после смерти отца.

       Алан переместился в морг соседнего города, решив осмотреть пару тройку женских трупов. Он сам не верил в то, что собирается делать, но с трепетом и осторожностью изучил те, которые больше всего приглянулись и, на найдя ничего привлекательного, Алан переместился в другой морг. И так по накатанной.

       Обыскав семь моргов, парень, наконец, нашёл подходящее тело девушки, недавно умершей от рака лёгких. Этот факт Алана не волновал, так как организм заново запускался после Перемещения. Главным для демона являлась внешность мёртвой: блондинка с волосами ниже груди, с голубыми глазами и длинными чёрными ресницами, с чуть вздёрнутым носом и необычной формы губами.

       Убедившись, что тело будет на месте ещё несколько часов, Алан вскинул вверх руку, выпятив указательный палец, и резко дёрнул её вниз, разрезая этим движением воздух. В комнате в мгновение ока стало жарче, но демон не почувствовал этого. Он следил лишь за колышущимися языками пламени в открывшимся портале. Когда же портал открылся достаточно широко, Алан шагнул в него, предварительно ухватившись рукой за линию разреза, потянув его за собой. Таким образом он закрыл портал и оказался в месте, в котором родился и вырос.

— Дом, милый дом, — пробормотал парень, взъерошив свои чёрные волосы.

       Перед собой он увидел толпу душ, ждущих своей очереди переправиться через реку Стикс, которую время от времени рассекала лодка, на которой брат Алана — Гузио?н, переправлял умерших в Ад.

       Парень протиснулся меж испуганными, потерянными душами, не знающими, что они делают здесь и что с ними будет дальше, и оказался на пологом берегу, откуда можно было, незаметно для себя, скатиться в воды, из которых не существовало выхода.

       Умершие разбежались по сторонам, вжимаясь друг в друга, трясясь и мигая, словно вспышки молний. Их сероватого цвета силуэты вызвали у Алана улыбку, которая ещё больше напугала души. Бессмысленный шёпот волной пробежался по толпе, растворяясь в горячем воздухе. Хотя воздух в Аду — понятие растяжимое, там вообще дышать не нужно, так как мёртвые все вокруг, или демоны.

— Алан! — послышался радостный возглас и, приглядевшись, парень увидел, как из темноты появляется лодка, источающая слабый резкий свет, будто под дном у неё находились яркие лампы.

       Парень вскинул руку вверх и приветственно махнул, ожидая, пока лодка остановится у берега. Души за его спиной тотчас засуетились, начали приближаться, словно позабыв о недавнем страхе перед неизвестным демоном. Желание начать отбывать отведённый срок в Чистилище стоял выше всего остального, и Алан прекрасно понимал, почему. Некоторые души могли столетиями находится на правом берегу, ожидая той минуты, когда их имя будет оглашено.

       Наконец, лодка остановилась у кромки воды и перевозчик душ, скинув с себя капюшон, улыбнулся Алану, протягивая ему одну руку, другой держа свёрнутый свиток. Молодой демон позволил утянуть себя на лодку и, оглянувшись на столпившихся у берега душ, спросил:

— Разве никого из них ты с собой не возьмёшь?

— Я редко вижу своего брата, а они подождут, — легко ответил перевозчик, опустив весло в реку.

       Толпа заверещала ужасным голосом, но, стоило только демону развернуть свиток, все разом замолчали, ожидая продолжения.

— Гузион, ты не можешь оставить всех здесь, — снова подал голос Алан. — Перевези одного.

— Хм…, — собеседник нахмурился, набрасывая на голову капюшон, так, что остались видны лишь острия опущенных вниз рогов, — хорошо, раз ты так хочешь, — он развернул свиток и вгляделся в имя, написанное ниже перечёркнутого.

       Гузион прочитал его и одна душа в толпе засветилась мягким голубым светом. Она, осматривая остальных, явно не веря в своё счастье, двинулась вперёд, запинаясь и дрожа.

— Некоторые из них вовсе не хотят переправляться, — проронил Гузион, смеясь над неуклюже забирающейся в лодку душой.

— Но ведь не от них зависит минута, в которую будет названо имя.

— Конечно, нет, — душа уместилась, и Гузион отчалил. — Ну хватит притворяться, Ал, что ты всем этим интересуешься. Ты ведь по делу пришёл, не так ли?

— Так, — молодой демон кивнул головой. — Мне нужна информация об одной недавно прибывшей душе. Я не увидел её среди остальных в толпе.

— И…, — подтолкнул брата Гузион. — Я могу проверить список, если хочешь. Только ты…

— Должен назвать тебе имя. Знаю-знаю, — Алан быстрым движением коснулся подбородка, мысленно ставя точку перед желанием всё бросить и уйти. — А она? Она же слушает.

— Ты же знаешь, что души, попав в Чистилище, забывают обо всём, кроме своего срока. Так кого ты ищешь?

— Венди Уайт, — с этими словами все шансы на возвращение прошлой спокойной жизни самоуничтожились.

       Гузион даже не заглядывал в свиток, прекрасно помня ту девушку, которую он перевозил несколько часов назад. Именно это он сказал своему брату, спросив, почему тот решил прийти так поздно и что вообще произошло. Алан поведал ему о желании Марты завладеть новым телом, и о его исполнении. Признался, что не мог оказаться в Аду раньше, так как Марта долго приходила в себя, потом они какое-то время разговаривали, а после Алан бродил по моргам различных городов, пока не подыскал нужное тело. Теперь он, основательно подготовившись, был готов забрать Венди.

— Ну и история, — присвистнул демон. — Думаешь, удастся ещё раз переместить её?

— Я не знаю! — Алан покачал головой. — Просто…в какой-то момент я понял, что ей ещё рано умирать.

— Твоя доброта тебя погубит, — вынес вердикт демон после несколько минутного молчания. — Хочешь её под крылышко взять? Может, в особняке поселить, чтобы всё пропиталось этой человеческой вонью?

— Но у меня нет выбора, Гузион, — Алан вскинул руку, возражая. — Думаешь, я безумен? Совсем с катушек съехал, да?

— Именно так я и думаю, — кивнул головой перевозчик. — Иначе зачем тебе возвращать к жизни какую-то букашку?

— Она не просто букашка. Она с крапинками, особенная, понимаешь?

— Надеюсь, это не любовь, иначе я просто не знаю, что делать, — хохотнул Гузион. — А ты что думаешь, душенька?

       Подняв голову, она вся сжалась, затряслась и замигала, словно вот-вот могла исчезнуть. Хмыкнув, Гузион отвёл от неё взгляд, вновь посмотрев на Алана, который выглядел так, будто был полностью уверен в себе и своих действиях. Перевозчик подумал, что его брат — полнейших псих, сдвинутый на любви к людям. Никто из Донованов ранее не проявлял такой привязанности к обычным букашкам, а этот нашёл себе любимицу среди них.

— Это не любовь, — отозвался Алан. — Не имею понятия, что это за чувство.

— Это то, что свойственно людям и их поклонникам.

— Я просто хочу, чтоб она была рядом, пока это возможно, — демон улыбнулся своему старшему брату, словно извиняясь за ранее произнесённые слова. — Это совсем не то, что ты думаешь.

— Надеюсь.

— Где мне искать её? Как думаешь, она уже начала отбывать наказание в Чистилище?

— Не думаю. Скорее всего она у А?льмерика, он любит долго держать у себя хорошеньких девушек. Хотя наказание определить гораздо быстрее, чем перевозить их, Мрак меня подери! — Гузион рассмеялся, запрокинув голову так, что капюшон слетел с него, облачая ужасную демоническую маску.

— Надо же, всю семейку за день перевидать, — хмыкнул Алан.

— Это ещё что! — присвистнул его брат. — Она вполне может попасть к папаше, если А?льмерик уже отправил её в Чистилище. Хотя, если он уже сделал это, мамашу она встретит сто процентов, ведь зарегистрироваться ей по-любому придётся.

— Вот ведь…, — Алан недовольно нахмурился, бросив взгляд на приближающийся левый берег.

— Могу лишь пожелать тебе удачи, — сказал Гузион. — Родители не отпустят её, если услышат твой запах. Или, как я, заметят кулон Марты.

       Дальше они молчали. Гузион, как обычно, разглядывал то глянцевые воды реки Стикс, то лицо новенькой души, которая вскоре окажется перед лицом Альмерика. Вообще, расписания у Гузиона не было, он мог переправляться в любое время, когда угодно. Сегодня душам просто повезло, ведь, благодаря запаху Алана, Гузион второй раз за несколько часов пересекает реку, хотя порой его не бывает несколько дней подряд. Сначала ему очень нравилась новая работа, красивые пейзажи, занимающие букашки, смотреть на которых, казалось, можно было бесконечно. Однако это быстро приелось, грустные лица стали надоедать и даже раздражать, и Гузион стал часто отлынивать. В принципе, за выполнением его работы никто не следил. Люцифер был слишком занят своими делами, верша «правосудие».

       Лодка спокойно причалила к берегу и Алан, кинув на брата быстрый взгляд, стал выбираться, однако тот вдруг схватил его за локоть, остановив, и сказал на прощание:

— Надеюсь, у тебя получится, Ал.

— Спасибо, Гузион, — парень проследил за душой, неумело выбравшейся на берег и поспешившей к видневшемуся впереди домику, изогнув губы в нелепой улыбке.

— Поспеши, если хочешь забрать её в мир живых, — с этими словами Гузион разжал пальцы и, накинув на голову капюшон, вскинул руку в прощальном жесте, отчаливая обратно, желая, скорее всего, остановиться на середине пути и хорошенько выспаться.

       Алан же, по совету брата, побежал вслед за выбравшейся душой, которая медленно двигалась к невысокому домику и шаталась из стороны в сторону, будто бы её укачало.

       Парень решил не обращаться с ней, обогнув и подоспев к двери первым. Он схватился за огромное кольцо, служащим ручкой, и хорошенько приложил ей о здоровенную дубовую дверь. Какое-то время внутри ничего не было слышно, но вскоре неприметный кусок дерева сменился добродушным лицом демона, имевшего синеватый оттенок кожи, испещрённой белыми светящимися полосами с хорошо заметными вкраплениями блеска. То, конечно, был не блеск вовсе, а крапинки, появляющиеся на полосах за каждую отправленную душу. Сначала тёмные донованские глаза не приметили родственника, но вскоре, изогнув пухлые губы странной формы, демон воскликнул:

— Алик! — и кинулся обнимать своего младшего брата.

— Альмерик! — приветственный возглас Алана слился с радостными повизгиваниями демона, втаскивающим родственника в небольшой домик, служащим отправной точкой душ.

— Подожди! — вдруг Альмерик отстранился от брата, втягивая рваными ноздрями горячий воздух. — Я чую душу! — кончики его рогов радостно задрожали.

— Аргх, — от отвращения Алана передёрнуло, и он отстранился от демона, смотря на то, с каким восторгом тот следит за приближающейся душой. — У меня срочное дело, может, она подождёт?

— Ну ладно, — легко согласился Альмерик, внезапно захлопнув дверь, а потом, стукнув себя по лбу, с охами кинулся к окну.

       Помучавшись с задвижкой, он, наконец, высунулся наружу и приказал дрожащей душе подождать. Та посмотрела на него с немым вопросом в пустых огромных глазах, но ничего не ответила.

— Что за дело? — поинтересовался Альмерик, захлопнув окно, избавляясь таким образом от ненужных ушей.

— Венди Уайт, — Алан назвал имя, закрепившееся на языке, как пирсинг. — Эту девчонку ты недавно должен был направить на наказание. Я надеялся, что она всё ещё здесь, но… Мне нужно знать, где она теперь.

— А я сразу почувствовал родной запах! — демон радостно хлопнул в ладоши. — Знаешь же, что у наших душ особое место есть, что не направился туда? Хотя стой! Я так рад, что ты зашёл ко мне, — Альмерик снова полез обниматься.

— Я…, — Алан обомлел от степени собственной тупости. — А ведь точно! — теперь была его очередь раздосадовано ударить себя по лбу. — Давно она там? Она видела наших родителей, как думаешь?

— Не знаю, — Альмерик пожал плечами. — Может, ещё не регистрировалась, тогда… Я не интересовался, за какие делишки она оказалась в Аду, хотя… Я заметил на ней кулон Марты, так что тут всё ясно, да?

— Да! — Алан подскочил на ноги так резко, что радостный Альмерик вздрогнул, сменив радость на безмолвное удивление. — Я должен найти её. И ты мне в этом поможешь.

— Как?

— Позвони родителям и скажи, чтобы не совались в Загон. Я тем временем заберу оттуда Венди и свалю от греха подальше.

— Всё для тебя, — Альмерик нажал кнопку на углу стола, и на стене предупредительным светом зажглась красная лампочка, предупреждающая об установке связи.

— Ох, — выдохнул Алан. — Не сейчас… Впрочем, ладно. Я пошёл за Венди.

— А как же подробности? — расстроенно вопрошал Альмерик. – Где, как и почему?

— Потом, — отмахнулся демон. — Сначала я заберу её и дам новое тело, а там и с тобой свяжусь.

— Никогда о таком не слышал…, — пробормотал Альмерик. — Как думаешь, сработает?

— Не знаю! Я никогда не слышал…как и ты…эх! — взмахнув руками, Алан выскочил из домика брата, чуть не задев испуганную душу, и двинулся по вымощенной камнем дорожке к Загону, где отбывали наказание особые души, принадлежащие Донованам.

       Загон являлся огороженной частью территории Чистилища, и доступ к нему имели только члены семьи Донован, остальные же могли позволить себе лишь изредка смотреть на страдания душ, мечтающих о спасении, или же вовсе уже потерянных. За многие века существования древнего демонического рода в Загоне накопилось достаточно душ, некоторые из них уже успели отправится в лучшее место.

       Пол искажали трещины, из которых в вечно чёрное небо вздымались огненные столбы, освещая всё вокруг себя. Благодаря этому мягкому вечному свету Алан мог спокойно сориентироваться и определить место, в котором он находился. Демон так давно был в Аду, что уже успел отвыкнуть от этого успокаивающего, наталкивающего на разнообразные мысли, полумрака. Теперь, снова оказавшись дома, Алан чувствовал необыкновенную и приятную слабость, которой хотел отдаться со всем рвением. Однако Алан изо всех сил сдерживал это своё желание, высматривая в полутьме знакомую фигуру. И, когда, наконец, среди столбов огня он заметил сияющий силуэт, светящийся слабым серым светом, мысль засесть где-нибудь в вечной темноте полностью скрылась из его сознания, выгнанная торжеством встречи.

— Венди! — крикнул Алан, ускорившись, но душа не услышала его, продолжая идти куда-то вперёд. Чудо, что она уже не оказалась в Загоне, затерявшись в чарующей полутьме. Видимо, мечтательная натура Венди не покинула её после смерти. Алан раньше никогда не общался с душами и не знал, что они из себя представляют. Но теперь у него не было выбора.

— Венди, — он подбежал к неприметной душе, искажающей серый свет, и попытался схватить её за локоть, но его пальцы прошли сквозь, так и не дотронувшись кожи. Вздрогнув, Венди (или то, что когда-то было ей) посмотрела Алану прямо в глаза затравленным взглядом, явно не узнавая его.

— Эй, это же я, — он помахал ей, думая, что это как-то поможет. Что Венди вдруг вспомнит его улыбку, его чёрные непослушные волосы, его серёжку с отходящей к хрящу серёжке. Привычным жестом он прошёлся по ней пальцами, смотря за неменяющимися эмоциями Венди. Испытав необъяснимое огорчение, не увидев знакомых искорок в её зелёных глазах, демон продолжил:

— Алан, Алан Донован, разве ты не помнишь? — допытывался парень, но Венди всё также смотрела на него непонимающим взглядом, уже лишившегося былого страха, будто она смогла понять, что вреда ей не причинят.

— Скажи же мне что-нибудь! — Алан вновь попытался дотронуться до неё, но тщетно, Венди оставалась призрачной.

       Она смотрела на него, слегка нахмурив брови, словно обвиняя его в том, что он сделал с ней. Может, душа девушки ничего не помнила, но в голове у неё явно начали шевелиться извилины, Алан видел это на её лице, терпеливо ожидая, когда она всё вспомнит и согласится на его предложение.

       Наконец, глаза Венди вспыхнули яркими осуждающими огоньками, губы сжались в тонкую полосочку, а руки сложились под грудью, будто предупреждая о той жаре, которая будет происходить, и парень, отойдя назад, попытался повторить попытку помириться без ненужного шума.

— Алан, — сорвалось с губ Венди, — ты позволил мне умереть…

— Да, но… Не хочешь сначала послушать меня? — он улыбнулся, заметив, что теперь она никак на это не реагирует. Этот факт его несколько разозлил.

— Не хочу, уходи отсюда, — девушка развернулась, собираясь отправиться к Загону, путь к которому ей указал Альмерик, но Алан, среагировав, схватил её за плечо, ставшее осязаемым из-за оживших воспоминаний Венди.

— Я не уйду без тебя, — ответил Алан, силой развернув её к себе.

       Она наградила его яростным взглядом и дёрнулась в попытке вырваться, но хватка демона была для неё слишком сильна. Он хотел было объясниться, но раздавшийся рядом шум заставил его обхватить Венди за талию и спрятаться за вздымающимся к небу столбом огня. Девушка не отводила от него глаз, уже не боясь, что с ней может что-то произойти, ведь в Аду она была желанным гостем. Однако Алан не позволил ей и рта раскрыть, накрыв его своей ладонью и крепче прижав к себе, будто боясь, что её запах могут учуять.

       С другой стороны пламени, по вымощенной камнем тропе, медленной походкой прошёл высокий демон. Шум он издавал своим хвостом, на котором и передвигался. Венди успела заметить, как высунувшийся раздвоенный язык уронил с себя кислотную каплю и прошёлся по пухлым, покрытым язвами, губам, и снова спрятался во рту.

       После того, как неизвестный демон скрылся в неизвестном направлении, Алан отпустил Венди и вновь попытался объяснить, что собирается помочь ей.

— Ты ведь не хочешь остаться здесь? — спросил он её.

— А вот и хочу, — девушка дёрнула головой, желая показать своё неповиновение и смелость, чему Алан, может, и позавидовал бы, но в другое время.

— Не ври мне. Может, ты и не вспыхиваешь красным цветом, как при жизни, но я всё ещё мог определить твою ложь. Она пахнет иначе.

— Уходи, Алан, — отсекла Венди. — Мне не нужна твоя помощь. Ты уже сделал всё, что мог, чтобы показать мне твоё ко мне отношение.

— Странно, что, умерев, ты стала гораздо глупее, — насупился демон. — Ты вроде знала, что у меня не было выбора. Марте, как любимице семьи, разрешено всё. Меня же, как защитника букашек, вовсе не уважают. Если бы не сила, меня бы вообще смешивали с грязью.

— Мне это не очень интересно, — призналась девушка. — Я уже умерла, чего ты хочешь? Что тебе вообще нужно рядом со мной?

— Спасти тебя.

— Ты мне противен.

— Но это ложь.

— Ты сам — ложь, — грустная улыбка легла на потерявшее краски лицо Венди. Она искренне жалела о том, что произошло с ней и питала желание вернуться, хоть и понимала, что это невозможно. Слова Алана не произвели на неё никакое впечатление только потому, что девушка не верила в реальность оживления.

— Ты пойдёшь со мной, — уверенно сказал он, сделав к ней шаг в сторону.

— А если я прыгну в огонь? — Венди выставила руку, почти касаясь радостно колышущихся языков, показывая, что реально сделает это, если он приблизится ещё на шаг.

— Прыгай, — хмыкнул Алан. — Ты уже мертва, а хорошая жарка вправит тебе мозги! Пойми же, что ты, возможно, единственная, кому достаётся такой шанс. Я могу вытащить тебя отсюда и подарить тебе ещё лет восемьдесят счастливой жизни. А, может, и все сто, если будешь слушать, что я говорю.

— С чего мне верить тебе? — бросила недовольно девушка, коснувшись пальцами адского пламени. Недовольно приложив обожжённые участки кожи к губам, она нахмурилась, понимая, что выиграть спор ей не удастся.

— Я не собираюсь врать, я же не ты, — осклабился Алан. — Я не хочу, чтобы ты покинула мир живых так рано, Венди.

— Тебе-то какая разница? Ты, насколько я помню, ничего ко мне не чувствовал, — Венди продолжала давить на его чувства, выискивая реальную причину.

— Нет, но я хочу, чтобы ты была рядом.

— Это что-то новенькое, — она улыбнулась.

— Неужели мне нужно умолять тебя?

— Да, — Венди сделала к нему уверенный шаг. — Можешь даже на колени встать, я не против.

— Не дождёшься, — он схватил её за предплечья и притянул к себе, выдохнув в её губы: — Так ты идёшь со мной?

— Ненавижу тебя, — ответила Венди.

— Это значит «да»? — губы Алана изогнулись в насмешливой улыбке.

— Это значит «вот же придурок, мне нужна от тебя только моя жизнь».

— Ты всё ерошишься. Должен предупредить, что, вернувшись к жизни, ты будешь вынуждена жить в нашем фамильном особняке и всегда быть со мной. Я тебя никуда не отпущу.

— Хочешь заключить со мной пакт? — нервный смешок слетел с губ Венди.

— Не хочу потерять тебя среди других букашек.

— Отлично, Донован, — Венди раздосадовано выдохнула. — Даже в Аду ты от меня отстать не можешь. Как ты планируешь изгнать Марту из моего тела?

— Я собираюсь дать тебе новое.

— Дурак, — девушка фыркнула. — Сам подумай, смысл мне от такой жизни? Моя мама похоронит меня в скором времени, как и сестра с друзьями. Я никому не буду нужна. Ты? Что мне с тебя, убийца? Приятно ли будет жить там, где совсем недавно я лишилась жизни от твоих рук? Приятно ли говорить с тобой, зная, что ты не пожалел меня?

— Но я хочу всё изменить, — не согласился Алан. — Я не хочу дать тебе умереть, разве это не показатель? Теперь твоя очередь думать, — он коснулся любом её лба. — Твой отец находится в Раю, тебе с ним никогда не свидеться, так же, как с матерью и сестрой, которые окажутся там, за неимением грехов. Ты можешь прожить целую человеческую жизнь в новом теле, пускай после всего ты вновь окажешься здесь, зато сможешь при жизни быть со своей семьёй, как и прежде, но в другой роли. Оставшись здесь, ты никогда их боле не увидишь. Тебе это нравится?

— Нет, — пискнула она, сдаваясь.

— Тем более, я всё ещё ощущаю твои настоящие чувства. Ты хочешь быть со мной, теперь, понимая реальный шанс, ещё сильнее. Была бы ты человеком, я слышал все твои мысли, и вряд ли они чисты и невинны.

— Пошёл ты! — выплюнула Венди, намереваясь вырываться, но Алан сжал её предплечья сильнее, останавливая.

— Ты идёшь со мной, Вен, — коротко бросил он без тени улыбки и, развернувшись, повёл Венди туда, откуда она совсем недавно пришла. Она, бедняга, совсем не знала, куда ведёт её нахальный демон. Понятия не имела, как будет происходить чудесный процесс оживления, но свято верила, что менее болезненно. Венди совершенно не боялась новой жизни, прекрасно осознавая, что она не будет хуже той, которую девушка уже прожила.


2. Второе Перемещение

       Алан Донован и душа Венди Уайт стояли перед домом, погружённым в уныние и отчаяние. Свет в нём не горел, однако демон слышал копошение в гостиной, говорящее о том, что внутри никто не спит. Вечером миссис Уайт позвонила перепуганная Лэсси и сбивчивым голосом сообщила, что Венди ушла с праздника раньше всех и никто не может её найти. В то же время в кабинете дома Лэсси обнаружился изувеченный труп девушки с вспоротым животом. Именинница говорила с уверенностью, что это не тело Венди, однако доказать этого никак не могла, ведь лицо было настолько обезображено, что знакомых признаков не казалось возможным разглядеть.

       Миссис Уайт сразу впала в апатическое состояние, перестав замечать домочадцев. Кэрри же, уложив Артура спать, спустилась к матери и, узнав, что произошло, принялась успокаивать её, уверяя, что с Венди не могло произойти ничего подобного. Хоть и в глубине души девушка понимала, как ошибается, ведь с её сестрой давненько происходили разные странности, о чём знала вся семья Уайт. Самой Кэрри частенько снились кошмары, где её сестра умирала разными способами, но, опьянённая ужасной любовью к Венди, Кэрри настраивала себя на положительные мысли, стараясь доказать и матери, и самой себе, что всё в порядке.

       Венди, стоя снаружи дома, сильнее сжала ладонь Алана в своей, на мгновение прикрыв глаза, пытаясь отогнать неприятные мысли. Она думала о красивом личике Кэрри, представляя ту грусть, которая сейчас запечатлелась на нём, и еле сдерживалась, чтобы не проронить слезу. Венди не знала, могут ли души плакать, но не собиралась проверять, всячески сохраняя спокойствие. Они ждали той минуты, когда все члены семьи Уайт лягут спать.

       И, когда-то время пришло, Алан и Венди вошли в дом, как желанные гости, прокрались в спальню миссис Уайт. Девушка наградила мать печальным взглядом, полным любви и торжественного восторга, и сделала шаг к кровати.

       Женщина поправила подушку во сне, наморщила нос и засопела, погрузившись в глубокий сон. Венди же, кинув на парня полный мольбы взгляд, сказала:

— Ну же, начинай своё колдовство.

— Садись, — Алан осторожно толкнул душу на кровать и та, послушно упав на неё, уместилась поудобнее и стала ждать дальнейших указаний. — Возьми её за руку, — лёгкий кивок со стороны Венди. — Отлично. А второй — меня, — Алан протянул свою ладонь и, почувствовав прохладное прикосновение маленькой ладошки, растянул губы в усмешке.

— Что дальше? — резко кинула Венди, не оценив медлительности демона.

— Закрой глаза и расслабься, — тихий шёпот Алана сначала не дошёл до слуха девушки, но, осознав, что громче говорить он не может лишь потому, что есть вероятность разбудить мать, передумала устраивать истерику и кивнула головой, закрывая глаза.

— И, Вен, у тебя будет немного времени, — предупредил он, прежде чем девушка полностью отключилась от реального мира.

       Мягкая темнота окружила её со всех сторон, и сначала она не казалась какой-то магической, пока Алан не начал шептать заклинания на непонятном языке, который девушка слышала впервые. Тогда всё вокруг неё задрожало, она стала ощущать себя более тяжёлой и уплотнённой, потеряв ту былую воздушность, присущую душам.

— Венди? — послышался тихий неуверенный голос.

       Девушка обернулась верхней половиной тела, увидев родную мать, стоящую поодаль. Она не верила своим глазам, смотря вовсю, не скрывая своего недоверия. «Это лишь сон?» — читалось в её зелёных просторах, похожих на те, коими сама Венди ежедневно смотрела на мир. До тех пор, пока не умерла.

— Мама, — губы девушки изогнулись в нервной улыбке, а на глазах выступили слёзы.

       Она знала, что хотят у неё спросить, но молчала, ожидая помощи из вне. Но миссис Уайт, кажется, тоже не спешила задавать вопросы, наслаждаясь присутствием дочери. И тогда Венди сказала:

— Со мной всё хорошо, — но сама не была уверена в этом.

— Я думала, что ты в порядке, пока не увидела сейчас. Ты вся светишься, словно изнутри, — миссис Уайт грустно улыбнулась. — Твой отец не приходил ко мне, когда умер, а ты… Что это значит?

— У меня всё отлично, но…, — Венди полностью обернулась к матери и развела руки, словно призывая её обняться, — вернуться в семью я уже не смогу, прости. Я знаю, что ты после смерти папы чуть с ума не сошла, и очень дрожала за нашу с Кэрри сохранность, но это не моя вина, а демона, который выбрал меня.

— Для чего? — не могла понять бедная женщина, думая, что её здравомыслие уже давно исчерпало себя.

— Это разве важно? — вопросом на вопрос ответила Венди. — Главное то, что я больше не смогу вернуться домой.

       Она было подумала о времени, но, глянув на недоверчивое выражение лица матери, решила объясниться перед тем, как навечно для неё пропасть.

— Я знаю, что говорю сбивчиво и неясно… Но рассказать тебе обо всём сложнее, чем кажется, — Венди хотела сказать, что у неё скоро начнётся совершенно новая жизнь, непохожая на прошлую, с новыми людьми и с множеством перемен, но вовремя поняла, что может дать своей родительнице ненужную почву для размышлений. Встретившись с ней взглядами, она убедилась, что не стоит давать ей шанс на новую встречу с дочерью и решила, что стоит убедить её в обратном.

— Я умерла, — Венди ощутила, как по щекам бегут солоноватые дорожки и, всхлипнув, вытерла их рукой, не почувствовав влаги. – Вот, почему я не смогу вернуться.

— Вен, милая моя, — женщина распростёрла руки, желая дотянуться до дочери и обнять её в последний раз, но та дёрнулась назад, как от удара тока, смотря на мать глазами, полными безумия. Она вдруг полностью осознала, что никогда ей боле не представится случая услышать столь ласкового обращения к себе от самого близкого человека. Вопросительный взгляд матери пробудил в ней смешанные чувства: хотелось броситься к ней в объятия, закричать, запричитать и заплакать, и в то же время казалось правильным сбежать, скрыться в этой темноте, чтобы не поддаться чувствам.

— Прости меня, — она с удивлением посмотрела на свои руки, ощутив почти незаметное покалывание. Кончики её пальцев залились голубым светом, заискрились и начали рассыпаться прямо на глазах. Тогда Венди подняла голову, наградив мать полным любви взглядом и, выдавив из себя улыбку, сказала:

— Я люблю тебя, мам.

       И открыла глаза.

       Алан крепко сжал её ладонь в своей и потянул за собой вон из комнаты. Стоило им выйти в коридор, как миссис Уайт подорвалась с кровати и с непониманием стала оглядываться, пытаясь вспомнить, что же стало причиной её пробуждения. Нежный образ дочери вспыхнул в сознании подобно распустившемуся прекрасному цветку, вызвав волну противоположных чувств: от злобы до глубокой печали. Наконец, плечи женщины дрогнули, и она, покорившись второму чувству, заплакала, спрятавшись в ладонях.

       Демон и душа в это же время проникли в комнату Кэрри. Перед собственным Перемещением Венди казалось важным попрощаться со всеми родственниками, сказать им своё последнее слово и навсегда забыть о том, что когда-то их связывало.

       Из окна мягкий лунный свет падал на хорошенькое личико Кэрри Уайт, делая его похожим на фарфоровую маску куклы. Её длинные рыжие волосы разметались по подушке, словно девушку преследовали кошмары, но Венди, наградив сестру трепетным взглядом, решила, что скоро прервёт их, какими бы они ни были.

       Она села на кровать без команды Алана, взяв тёплую руку сестры в свою. Лицо той приобрело тревожное выражение, словно в ту же секунду липкие лапы монстра сомкнулись на её шее, но вскоре всё вернулось в норму. Губы Кэрри изогнулись в печальной улыбке.

       Венди закрыла глаза и вскоре вновь оказалась в темноте своих тревог. Она думала, что вновь окажется в том же месте, только вместо матери будет сестра, но ошиблась. Когда настало время распахнуть свинцовые веки, Венди услышала знакомый запах, вечно стоящий в её комнате, который дарили благовония.

       Она ожидала знакомого голоса, но его не было. Вместо него лишь звенящая тишина и еле слышимое дрожащее дыхание, принадлежащее живому человеку.

       Венди оказалась в том месте, в котором жила восемнадцать лет своей короткой жизни. Здесь всё было так, как она помнила, ведь прошли всего лишь сутки с тех пор, как девушка ушла отсюда. Её милая комната.

       Кэрри сидела на её кровати, смотря почти так же, как мать — недоверчиво, подозревая, что происходящее — всего лишь сон. Девушка не верила своим глазам, мысленно готовясь к предстоящему разговору. Она заранее знала, что ничего хорошего ей услышать не придётся, ведь Венди никогда не появлялась в таком виде в её кошмарах. Она всегда была осязаемой, как обычный человек. Сейчас же вместо её персиковой кожи был лишь светящийся блестящий слой, который, казалось, можно было стереть пальцем, если попытаться прикоснуться к нему.

— Привет, Кэрри, — Венди сделала шаг к сестре, но та предупредительно выставила руку.

— Ты пришла поговорить со мной, я знаю.

— Твои с каждым днём проявляющиеся способности удивляют меня.

— Давай, — подтолкнула девушку Кэрри, не желая ходить вокруг да около. — Ты ведь мертва, не так ли? Донован сделал это с тобой.

       Венди не знала, где Алан сейчас, но почувствовала, что он улыбнулся, и ей захотелось повторить это быстрое движение губ, но сдержалась, так как вопросительный взгляд сестры был серьёзным и не принимающим веселья. Тогда она, сложив руки за спиной, сказала всю правду о своей смерти. Кэрри, будучи единственным знающим обо всём человеком, приняла информацию спокойно, однако Венди заметила блеснувшие в её глаза слёзы, которые она старательно прятала до поры до времени.

— И что теперь? — спросила Кэрри, когда Венди закончила.

— Теперь меня ждёт, скорее всего, повторное Перемещение, — та пожала плечами, не представляя, как сложится её жизнь без сестры.

— Но мы ведь будем встречаться? — надежда в голосе Кэрри поразила Венди и та, всхлипнув, поняла, что не сможет смириться со своим дальнейшим существованием без этого рыжеволосого существа, и кивнула головой.

— Что ж, — Кэрри сложила руки под грудью, — мы поплатились за неповиновение, так?

— Я всё ещё считаю, что в этом нет нашей вины. И поплатилась, всё же, больше я. Ведь с самого начала мне нельзя было давать жизни.

— Не говори так! — воскликнула Кэрри обиженно. — Ты будешь счастлива, пускай не в нашей семье и в другом теле. И, сестра, мне жаль, что я не смогла отвоевать тебя у этого мерзкого демона.

— Он не такой уж и мерзкий, Кэрри, — Венди кинулась к девушке, которая поднялась с кровати и раскинула руки в стороны, ожидая крепких объятий.

       Сёстры обнялись, пускай и не в последний раз, но со всей присущей ему чувственностью. Кэрри удивилась, узнав, что Венди вполне осязаема, хоть и светится странным серым светом, присущим всем душам. Конечно, старшей дочери семьи Уайт не было известно об этом, ведь, в отличие от своей сестры, она не была в Аду, чему можно было позавидовать.

— Я обязательно вернусь к тебе, — сказала Венди, отдалившись от Кэрри. — В другом теле, с непохожей внешностью, будучи уже не твоей сестрой, но однажды ты увидишь меня и непременно узнаешь. Одна лишь просьба: не говори матери, что я в скором времени вернусь в мир живых. Для неё я навсегда потеряна.

— Хорошо, — Кэрри улыбнулась, представляя, какой радостной будет встреча двух девушек, уже не сестёр, но верных подруг.

— Тогда до встречи, — покалывание в пальцах напомнило Венди о времени и, сжав на прощанье плечо сестры, девушка ускользнула из её сна, окончательно удалив оттуда капли кошмара.

       В отличие от матери, Кэрри не проснулась, потому что не было в ней столько волнения и переживаний. Она продолжила путешествовать в приятнейшем мире Морфея, пока Алан и Венди, стоя над её спящим телом, обсуждали дальнейшие планы.

— Теперь мы переместимся в морг соседнего города, — сказал демон.

— Но разве пропажи тела никто не заметит? — удивлённо поинтересовалась девушка, на что Алан ответил с насмешкой:

— Никто её искать не будет. У неё в родне лишь одни приёмные родители, которым я стёр память, как и врачам. Да и есть тебе до этого дело? Она ведь всё равно уже мертва.

— Но её родителям, должно быть, важно знать, что тело под землёй.

       Алан сжал её руку в своей, открывая проход в тот самый морг, в котором хранилось тело молодой девушки, готовой принять в себя новую душу. Венди посмотрела на него, смиряясь со своей участью, и позволила утянуть себя в портал, окунувшись на мгновение в непередаваемый словами холод, леденящий до мозга костей.

       Отчуждение и темнота морга поразила Венди, и сначала она даже не увидела среди многочисленных квадратных ящиков с трупами и каталок Алана, но позже тот попался в поле обозрения, смотрящий на накрытое простынёй тело. Лишь ноги торчали из-под неё, с биркой на одном из больших пальцев.

       Венди осторожно подошла к Алану со спины, и положила на его плечо свою руку, отвлекая от раздумий. Демон кинул на девушку ленивый взгляд и выдавил улыбку, скрывая своё волнение. Он знал, что может потерять Венди, если тело вдруг не примет её душу. Такая вероятность всегда существовала, ведь никогда нельзя было узнать, какая именно будет реакция на повторное Перемещение, но Алан надеялся, что всё будет в порядке.

— Ты ведь понимаешь, что тебе придётся сменить имя, и полностью придерживаться придуманной биографии? — спросил он Венди.

— Да, конечно, — та кинула взгляд на простыню, словно прося убрать её и показать своё будущее лицо.

       Алан, угадав её мысли, откинул белую ткань, продемонстрировав миловидное лицо блондинки, возраста самой Венди. Девушка несколько секунд рассматривала труп, а потом спросила:

— Правильно ли мы поступаем?

— Тебя это волнует? — усмехнувшись, поинтересовался Алан.

— Я не знаю, — и это было правдой.

— У тебя всё ещё есть выбор. Можешь, если хочешь, вернуться в Ад.

— Шутишь?

— Конечно, — Алан издал короткий смешок, не в силах оставаться серьёзным боле. — Неужели ты хоть на секунду подумала, что я, приведя тебя сюда, вдруг позволю уйти?

— Нет, — Венди покачала головой и посмотрела на лицо блондиночки, коей ей придётся вскоре стать. — Приступим? Мне ложиться на каталку?

— Попридержи лошадей, — Алан уже вовсю смеялся, не скрывая своего веселья. — Ты думаешь, это так легко?

— Да, — Венди дёрнула плечом, улыбнувшись. — Начинай уже, пока я от тебя не свалила.

— Не сможешь открыть портал, — Алан толкнул её в бок, заставив упасть на каталку рядом с трупом. — И не морщись так, это, между прочим, твоё тело. Подожди пять минут.

— С закрытыми глазами?

— Да, — Алан отошёл, пока Венди сидела, прислушиваясь к своим чувствам. Потом вернулся, тихо посмеялся в кулак, взглянув на её сосредоточенные морщинки, исполосовавшие лоб.

       Венди не нравился процесс Перемещения, первый она всё ещё помнила от и до, хоть и могла передать свою боль лишь на словах. Девушка страшилась того, что может ощутить на своей блестящей коже, но в то же время питала необъяснимое желание попытаться сделать это, наплевав на последствия. Возможность стать новым человеком, открыть жизнь с чистого листа в прямом смысле этого слова — взбудораживала и восхищала. Венди, конечно, пыталась держать себя в руках, относиться к Алану с нужной холодностью, но, на самом деле, она была безмерно благодарна ему за тот шанс, который он ей давал.

       Перемещение проходило совершенно безболезненно, в отличие от первого раза. Венди даже успела подумать о всей своей жизни, держа лицо блондиночки в своих ладонях. Время от времени она чувствовала навязчивое потягивание, причиной чего, скорее всего, было её с телом объединение. Вся жизнь показалась Венди столь значимой, что на мгновение она захотела всё бросить и оторвать руки он гладкого ледяного лица. Конечно, Венди прекрасно понимала, что Алан никуда не отпустит её, но в тот момент, когда воспоминания бежали по ленте жизни с ужасающей быстротой, ей казалось, что преодолеть стальную хватку демона не составит и труда. Затуманенный мозг, неспособный дать трезвую оценку ситуации, не мог понять, что в воспоминания не вернуться, и при отказе от жизни придётся гореть в адском пламени ни одну сотню лет.

       Но она не смогла найти в себе силы убрать руки, потому что желание жить было сильнее того, что подбивало остаться где-то в глубине Ада, в той его одинокой части, где не было ни одного демона и ни одной души.

       Наконец, надоедливое потягивание прекратилось, и девушка открыла глаза, осознав, что собственное тело налилось тяжёлым жизненным соком. Она больше не была той рыжеволосой ведьмой Венди, ведь в отражении зеркала, который поднёс Алан, на неё смотрел совершенно другой человек, совсем не похожий на представительницу семьи Уайт. Ни капли непохожей, ни чертами лица, ни вздёрнутым носом, ни, тем более, блондинистой копной длинных волос.

       Девушка бросила на Алана вопросительный взгляд, не понимая, как должна теперь себя величать. Она никогда не думала, какие имена ей нравятся ещё, помимо собственного. Теперь же, когда это время пришло, девушка совершенно растерялась, и даже несколько напугалась от внезапного осознания столь резких перемен. Теперь ей не вернуться в тело Венди Уайт, а суждено смотреть его лишь со стороны.

— Как же теперь называть тебя? — поинтересовался Алан, протягивая хрупкой девушке простыню, коей накрывали покойников. Осознав свою полную наготу, та начала поспешно обматывать своё тело, краснея и стыдливо пряча взгляд.

— Я н-н-не знаю, — выдавила из себя она, стараясь не смотреть на губы демона, на коих играла дразнящая ухмылка.

       Девушка с недоумением осматривала свои пальцы, тонкие и длинные, ощупывала плечи, лебединую шею, колени и ступни, с недоверием ощупывала каждый кусочек кожи, не веря в случившееся. До конца она всё ещё не осознала своего успеха. Вот уже, вот, Венди Уайт мертва, а её душа чувствует себя прекрасно в совершенно новом теле.

— Полли, — выпалила девушка, оторвав взгляд от созерцания собственного тела.

— Что?

— Моё новое имя, — пояснила она уверенно. — Зови меня Полли.

— Полли…, — протянул Алан, словно пробуя его на вкус. Оставшись доволен, он предложил проводить новую подругу в фамильный особняк, а там уж и фамилию придумать.

       Парень пообещал девушке совершенно новую жизнь, и своё обещание он был намерен сдержать. Подделать документы — сущий пустяк, особенно с наличием демонических способностей. Не в этом, конечно, была сейчас необходимость, но Алан начал подумывать, когда отправится за столь нужными для людей бумажками сразу же по прибытию в особняк.

— Где…моё тело? — спросила девушка, когда Алан повёл её за собой на второй этаж.

— Я навещу Марту сразу же, как полностью удовлетворюсь твоей безопасностью.

       Промолчав, Полли последовала за ним, прислушиваясь к собственному телу и мыслям, которые казались совершенно иными в блондинистой голове. Девушка была готова к чему угодно, но никогда предположить не могла, что придётся когда-либо привыкать к новому телу. Оно было по-настоящему прекрасно, однако красоты не хватало, чтобы заставить его обладательницу радоваться. Полли, теперь уже навсегда Полли, всё думала о собственном теле, которое прожигала теперь душа Марты.

       Ей так хотелось взглянуть в бесстыдные глаза юного демона, которые теперь горят зелёным родным светом. Полли была уверена, что они успели потерять присущий им блеск, который, должно быть, был виной яркой души, перемещённой в другое тело. Полли хотелось вырвать эти глаза, которые будут дарить ложную нежность; эти руки, собирающиеся ласкать людей ленивыми движениями; эти губы, с коих посыплются вскоре слащавые речи. Всего этого Полли не могла терпеть и хотела сейчас же прекратить, но, опустившись на кровать в своей новой комнате, поняла, что не может подняться, такой страшной показалась для неё усталость.

       Алан же тем временем добрался до комнаты Марты, в коей царил приятный полумрак. Лишь небольшой светильник на тумбочки у кровати освещал пространство, бросая мягкие отсветы на хорошенькое лицо рыжеволосой девушки, недавно носящей неброское имя — Венди.

       Однако в теле находилась душа Марты и, услышав, как открывается дверь, она заставила себя приподняться на локтях. Алан глянул на изящную фигуру в красивом праздничном платье и передёрнул плечами, сгоняя неприятное наваждение. Когда-то уверенными движениями он касался этого милого лица, но никогда оно не выглядело таким отвратительно отталкивающим.

— Ты собираешься уезжать, Марта? — спросил Алан, облокотившись на дверной косяк.

       Она наградила его усталым взглядом, как бы говоря, что не имеет сил даже встать с дивана, что уж говорить о поездке куда-то за границу. Однако, пересилив себя, Марта выдавила агрессивное «Да», и вновь опустилась на спину, устремив взгляд вверх.

— Как бы там ни было, — Алан старательно делал вид, что не находит забавной раздражительную складочку между бровей девушки, — тебе не стоит здесь дольше оставаться. Ты обещала скрыться, когда найдёшь новое тело.

— У меня самолёт в восемь тридцать, — отмахнулась Марта, старательно рассматривая потолок. — Проводишь меня со своей подружкой.

       Алан закатил глаза и хотел было уже прикрыть дверь, чтобы хоть на какой-то отрезок времени забыть о существовании младшей сестры, но та остановила его коротким возгласом.

— Ты всё-таки молодец.

— Что? — демон наградил девушку вопросительным взглядом.

— Не заставляй меня повторять, — Марта нахмурилась, чего Алан не увидел. — Я думала, что эта девчонка заставит тебя спасти её.

— Это не было возможно.

— Да, — губы девушки изогнулись в улыбке. — Но ты мог бы постараться. Она ненавидит тебя за то, что ты сделал.

— Наплевать. Это уже не твоё дело, — бросил Алан и вышел из комнаты, не желая больше слушать фальшивую похвалу от младшей сестры.

       У него было несколько часов до того момента, как Марта соберётся съезжать из особняка на очень долгое время, и Алан собирался потратить его с пользой, а именно: выспаться, чтобы утром держать себя в руках и не наболтать Полли всякой ерунды. Парень считал, что какое-то время её нужно оберегать, чтобы душа окончательно обосновалась в теле. В противном случае оно могло начать разлагаться. Третьего Перемещения Венди Уайт (теперь уже Полли) вряд ли сможет выдержать.

       Алан глубоко выдохнул, радуясь успешному разговору с сестрой, и последовал в свою комнату.


3. Новый дом

— Полли, вставай, — послышался тихий голос, и девушка, лежащая на кровати, лениво открыла глаза.

       Сначала она подумала, что всё произошедшее вчера было сном, что на самом деле не было никакого Перемещения, и Алан просто завалился в квартиру, на её широченную кровать. Но стоило только глазам наткнуться на обои вишнёвого цвета и такого же цвета дверь, как сладкая грань сна пошла трещинами, а на глазах выступили горькие слёзы.

       «Ну точно, — подумала девушка, принимая сидячее положение. — Он ведь сказал Полли».

— Ты чего? — с подозрением спросил Алан, увидевший беспочвенные, по его мнению, слёзы на бледном красивом личике.

— Ничего, — Полли покачала головой, таким образом выбрасывая огромный тяжкий груз из своих скомканных мыслей. — Зачем ты меня разбудил?

— Марта собирается уезжать, — Алан сжал ладошку девушки в своей и помог подняться на ноги. — Она хотела, чтобы ты съездила с нами в аэропорт.

— Что?! — воскликнула Полли. — Да после того, что она сделала, я…

— Серьёзно? — перебил её парень, насмешливо вскинув брови. — Я ни за что не позволю тебе выбраться из особняка в течение месяца, минимум! Ты подумала о своём теле, которое ещё не привыкло к душе? Знаешь ли, покойников воскрешать не слишком легко.

— То есть, я остаюсь? — не поняла девушка.

— Конечно, просто спустись со мной в холл и помаши Марте ручкой, после чего Рудольф возвратит тебя в комнату и будет следить за тем, чтобы ты её не покинула…

— Но…, — Полли попыталась перебить Алана, но тот даже не заметил её неуверенного голоса, продолжая о своём:

— …после своего возвращения я расскажу у некоторых правилах, которым ты должна будешь подчиняться, пока живёшь в этом доме. В гардеробе ты найдёшь всё, что нужно, дверь слева — если хочешь в ванную. Я зайду через тридцать минут.

       И, без лишних слов, Алан покинул комнату, оставив Полли в одиночестве.

       Та посмотрела на свою правую ладонь, которую держал в своей парень, к которому у неё были спорные чувства, после чего потёрла её об одежду, словно Алан оставил на её коже пятна грязи. Потом осмотрела комнату, найдя её невероятно уютной, и обнаружила дверь слева, о которой и говорил демон.

       Стоило только кинуть на неё взгляд, как тело начало ломить от желания принять ванную, и Полли решила подчиниться ему. Собственные ноги казались ватными и слабыми, они еле держали вес тела, норовя вот-вот подогнуться. Но, несмотря на этот страх, девушка всё-таки добралась до ванной комнаты, которая была такой же внушительной и роскошной, как и весь особняк.

       Тёплая вода ласкала кожу, успокаивая, и Полли чуть было вновь не погрузилась в сон, но вовремя вспомнила, что Алан вернётся за ней и точно найдёт в этой комнате, совершенно нагую. Эти мысли заставили девушку закругляться. Она с сожалением закончила ванные процедуры и вскоре оказалась у зеркала, облачённая в махровый халат.

       От неё не укрылись собственные серые пятна под глазами — следы усталости и недосыпания. Скорее всего, то было причиной Перемещения, ведь тело ещё не успело привыкнуть к новой душе, после потери старой. Однако Полли выглядела гораздо лучше, чем вчера: кожа стала более здорового оттенка, появился румянец, а в глазах появился живой блеск.

       «Ещё немного, — подумала Полли. — И я стану похожа на нормального человека. Но…как же родственники умершей девушки? Алан жестоко поступает с ними, стирая память. Теперь никто, получается, не знает о смерти этой девушки».

       Девушка постаралась прогнать из головы ненужные мысли, но они глубоко закрепились в черепной коробке и никак не хотели уходить. Полли действительно переживала об умершей девушки, вспоминая, видела ли она знакомые силуэты в толпе остальных душ, когда попала в Ад.

       Спустя некоторое время она всё-таки решила, что не сможет ничего поделать, ведь Алан уже переместил её душу в новое тело, стёр нужным людям память, и делать шаг назад было уже поздно, потому Полли оставалось просто жить дальше, искренне извиняясь перед умершей.

       Миниатюрная блондинка вернулась из ванной комнаты в спальню и подошла к шкафу, открыв его дверцы. Внутри полки и вешалки ломились от количества одежды: безумное количество платьев, комбинезонов, юбок, джинсов, брюк, рубашек, кофт, футболок и маек. Да у бедной Полли глаза разбегались от изобилия цветов и фасонов.

       Сначала девушка потянулась к отделу футболок, уже захватив обычные тёмные джинсы, но вдруг её рука дрогнула, а в мыслях пробежало весьма настойчивое желание изменить всё. Ведь в прошлом, в том далёком и, казалось бы, уже недосягаемом прошлом, когда все волнения были далеко впереди, Полли, будучи в другом теле, свято считала, что тёмные цвета подходят к её лицу гораздо лучше остальных. Да и белый для неё, по слушкам одноклассников, Ведьмы, не подходил.

       Теперь же она из рыжеволосой смуглой и зеленоглазой бунтарки превратилась в хрупкую и худую блондиночку с небесно-голубыми большими кукольными глазами. А это значило, что теперь ей подойдут вовсе не тёмные оттенки, а светлые. Розовые, голубые, белые — цвета куколки, теперь её цвета.

       Полли порыскала в шкафу в поисках лучшей одежды, и её поиски, в конце концов, увенчались успехом. Вскоре на ней было белое платье с голубым лифом и рукавами-фонариками. Такой же нежный цвет имели бабочки на подоле, небрежно раскиданные, будто пытающиеся разлететься в разные стороны.

       После того, как платье оказалось на её теле, Полли обратилась к зеркалу во второй раз, но теперь не за тем, чтобы разглядывать своё красивое худое лицо с острыми скулами. После этого девушка открыла первый попавшийся ящик прикроватного столика и стала яростно рыскать в поисках нужного предмета. И какое же было облегчение, когда в ладони послушно легли ножницы.

       «Наконец-то!» — мысленно воскликнула Полли, вновь дёрнувшись к зеркалу. Один резкий звук, и некогда длинные локоны осыпались на пол безжизненными прядками. Девушка всё кромсала и кромсала свои длинные волосы, пока они не стали совсем короткими. Конечно, это не сделало Полли больше похожей на прежнюю себя, что она заметила, когда положила ножницы на кресло у стены, где было зеркало. С секунду девушка присматривалась и оценивала себя, надеясь, что сможет увидеть в худом лице кого-то другого, но тщетно. По ту сторону зеркало было прежнее ангельское личико, только теперь без длинных шикарных волос, а с короткими, небрежно обрезанными.

       Осознав это, Полли взвыла и принялась осыпать своё отражение ругательствами. В какой-то момент оба её кулака опустились на поверхность зеркала и принялись нещадно его бить, но силы в её теле было так мало, что не появилось ни одой трещинки. Теряя обладание, девушка взвыла, и слёзы крупными каплями покатились по щекам, а осознание того, что себя прежнюю не вернуть, заполонило всё сознание целиком.

— Ты чего делаешь?! — из неоткуда возник голос Алана, и в следующую секунду его крепкие руки сомкнулись на девичей талии, оттаскивая Полли назад. Она продолжала махать руками и плакать, и парню пришлось потратить некоторое время, чтобы заставить её успокоиться. Алан пытался перехватить её руки, но она слишком сильно размахивала ими, так сильно, что чуть не заехала ему по лицу. Благо он был гораздо ловчее неё и вовремя увернулся, наконец, заключив её ладошку в своей.

— Успокойся, — приказал Алан, заглянув в её глаза. Он было подумал применить гипноз, но вдруг встретился с таким страхом, плескающимся в её глазах подобно рыбе — в океане, что мгновенно передумал.

       Девушка замерла, когда его голос, более нежный и тихий, пощекотал её ухо, и перестала кричать. Слёзы продолжали катиться по щекам, а появившуюся тишину разбавляли лишь частые всхлипы Полли, вкупе со сбитым дыханием.

       Тогда Алан заключил её в крепкие объятия, слыша, как сильно бьётся её сердце. Он понимал, что такие волнения противопоказаны девушке, но ничего не мог поделать, чтобы прекратить их. Ведь переживания — обязательная ступень на лестнице привыкания к новому телу, новой жизни.

— Всё в порядке? — он чуть отдалился от девушки, продолжая гладить её короткие волосы. Конечно, вопрос был риторическим, потому что Алан прекрасно знал, что у Полли в жизни сейчас всё гораздо хуже, чем могло было быть, но всё-таки решил поинтересоваться.

       Девушка покачала головой, сильнее прижимаясь к Алану, словно он был единственным островком благоразумия в омуте страха и сомнений. Тот даже почувствовал, как ломит кости, но ничего не сказал, зная, что таким образом Полли успокоится гораздо быстрее.

       Они постояли так несколько минут, обнимая друг друга, словно видя в этом необходимость. Алан знал, что Марта ждёт их внизу, но не спешил подгонять Полли. Медленно она стала успокаиваться, перестала всхлипывать и отдалилась. Её покрасневшее лицо блестело от слёз.

— Иди умойся, — посоветовал Алан с лёгкой улыбкой.

       Она вернулась через минуту, всё с таким же печальным лицом. Уголки её губ дрогнули при виде парня, но тут же вернулись в исходное положение. Сложив руки на груди, Полли приблизилась к демону.

— Что ты сделала с волосами? — спросил Алан, прикоснувшись к коротким прядкам.

— Я подумала…подумала…, — девушка вновь шмыгнула носом, провела пальцами под глазами, сгоняя слёзы, — что смогу увидеть себя, а не эту девушку, в отражении зеркала, если срежу волосы. Что вдруг стану более похожа на Венди.

— Знаю, это сложно для тебя, — вздохнул Алан, обняв Полли за плечи. — Можешь остаться в комнате, если хочешь, я попробую объясниться перед Мартой…

— Нет! — с готовностью выпалила девушка. — Я обязана посмотреть на эту мразь перед тем, как она уберётся отсюда!

— Что ж, воля твоя, — пожал плечами Алан. — Только держи себя в руках, пожалуйста.

       Полли кивнула головой и последовала за парнем вон из комнаты. Вместе они преодолели коридор и начали спускаться по лестнице, где девушка вновь остановилась. Она слышала бешеное биение собственного сердца, и дрожала, как осиновый лист. Мысли о том, что вот-вот собственное неуправляемое тело покажется в кругу обзора, переполняли сознание и вызывали дикий колкий парализующий страх.

       Алан сделал жест рукой, призывающий подойти к нему, и, когда девушка подчинилась, сжал её ладонь в своей и продолжил спускаться. Порой он чувствовал, как Полли замирает в нерешительности, но всё равно продолжал тянуть её за собой, зная, что там внизу ждёт Марта с чемоданами, угрожая Рудольфу переломать кости, если он сейчас не явится со «своей подружкой».

— Ну наконец-то! — послышался полный раздражения голос.

       Полли повернула голову и не смогла сдержать отчаянного вздоха, ведь перед собой она видела живую Венди Уайт, точнее, её тело, смуглое, красивое, каким и было ещё с прежней душой. Те же короткие непослушные волосы насыщенного рыжего цвета, то же симпатичное лицо с зелёными глазами ведьмы, тот же высокий рост. Однако…совсем иной взгляд.

— Вот и ты, — ядовито проговорила Марта, сузив глаза с чёрной вуалью ресниц. — Знаешь, такая внешность к твоему характеру подходит гораздо больше. Настоящая красавица, — кислота струилась из неё непреодолимым потоком. — Какая ты букашка, ты — куклёха, вот ты кто.

— Может, теперь, и куклёха, — буркнула Полли. — Потому что ты забрала все мои крапинки.

— Полли…, — начал было Алан, но Марта перебила его, захохотав.

— Ах, так вот, как теперь тебя зовут! — сказала она после того, как приступ исчерпал себя. — Милое имечко!

— Спасибо, — процедила сквозь зубы Полли, чувствуя нарастающую злобу. Она уже хотела накинуться на Марту, выдрать всё её волосы и выбить зубы, но мысленно останавливала себя, слыша успокаивающий шёпот Алана в своей голове. Он был необычно тихий, как колыбельная, и оказывал действительно положительное воздействие.

— Госпожа, Вам нужно выезжать, если хотите успеть на самолёт, — вклинился в разговор Рудольф.

— Я знаю! — громко сказала Марта, поворачиваясь к Алану. — Ты со мной?

— Конечно, — отозвался парень.

— Была рада познакомиться, — обратилась девушка к Полли.

— Не делай из моего тела шлюху, — отозвалась та, и вдруг улыбнулась. Пускай несколько кровожадно и подозрительно, но всё же.

       Алан кинул на Полли озабоченный взгляд, но промолчал. Потом взял один из чемоданов и вынес его на улицу, позвав за собой Марту, которая незамедлительно подчинилась.

— Госпожа, подождите здесь, — попросил Рудольф приятным голосом с лёгкой хрипотцой. — Я скоро вернусь и провожу Вас.

— Я сама справлюсь, спасибо, — отозвалась Полли, провожая Марту взглядом.

       Она думала о том, что больше никогда в жизни не увидит этой рыжеволосой высокой девушки с короткими рыжими волосами, которые некогда принадлежали ей самой. Ужасным было то, что она впервые за всю свою жизнь увидела ту изящность, коей когда-то обладала. До этого момента Кэрри казалась Полли эталоном красоты, теперь же она поняла, что и сама была достаточно неплохой.

       Была.

       Не желая больше забивать голову плохими мыслями, Полли развернулась и быстро поднялась по лестнице на второй этаж, где её приветствовал широкие коридор с кучей одинаковых дверей. Девушка впервые была в таком огромном особняке, и не успела запомнить, из какой комнаты вышла, так что была немного ошарашена. Но, решив не дожидаться Рудольфа, который предложил свою помощь, Полли уверенно двинулась вперёд, осматривая каждую дверь. Она остановилась у той, что имела табличку с буквой «А». Девушка прекрасно знала, что это не её комната, однако мозг провёл аналогию с именем демона, ушедшего провожать сестру, и Полли одуматься не успела, как её рука уже нашла ручку, провернула её и открыла дверь.

       Первым делом в глаза бросилась широкая двуспальная кровать с балдахином, что придавало комнате элегантности и шика. Однако даже эта красота не могла изгнать тьму из помещения и наполнить её царским мягким светом.

       Полли закрыла за собой дверь и на цыпочках подошла к стеллажу, осматривая книги разной толщины, привезённые с моря раковины, стопку исписанных тетрадей. Всё, что находилось внутри, олицетворяло Алана, рассказывало о его привязанностях и увлечениях. Девушка, смотря на кучу журналов, кресло-качалку у окна, письменный стол с открытым ноутбуком и выключенной лампой с абажуром, представляла, как в комнату входил Алан, раздевается, оглядывая своё окружение, после чего ложится на кровать, лениво растягивается во весь рост и медленно погружается в сон. Полли и сама подумала было уместиться на мягких простынях, но вовремя опомнилась, понимая, что любая появившаяся складочка не ускользнёт от зоркого взгляда чёрных демонических глаз.

       Девушка подошла к столу и провела пальцем по гладкой поверхности. Новая картинка в сознании подсказала, что когда-то Алан садился за стул с высокой спинкой, и колесил по просторам Интернета, касаясь локтями тех мест, где сейчас находится указательный палец Полли.

       Покраснев, девушка поняла, что специально пытается стать к Алану ближе, интересуется его жизнью, пытаясь узнать её секреты, чтобы располагать большей информацией. Но зачем? Она знала, что влюбилась в него ещё до смерти, до той поры, когда увидела его сосредоточенное лицо перед Перемещением. Ненависть смешалась с этим всепоглощающим чувством, вызывающим бабочек в животе и отбрасывающим за спину крылья, потому теперь Полли понятия не имела, какую именно сторону хочет принять. Конечно, ненависть здесь была ни к чему, ведь ей предстоит жить у Алана какое-то время, по крайней мере до тех пор, пока тело полностью не войдёт в гармонию с душой.

       Девушка пыталась убедить себя, что это только интерес, ведь парень теперь её сосед, и о нём нужно знать больше, но в глубине души понимала: хочется быть как можно ближе к нему, пусть и так, с помощью обыска комнаты.

       Полли проверила все ящики письменного стола, но не нашла там ничего интересного, помимо кучи всякой канцелярии и фантиков от сладостей. Тогда она вернула всё на свои места, после того, как повертела в руках блокнотики в поисках чего-нибудь интересного. Надеясь, что всё выглядит так же, как и до её появления, девушка осторожно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, и смогла глубоко вздохнуть. В комнате она чувствовала себя неуютно.

       Однако на лестнице вдруг послышались шаги, и Полли стала хаотично искать нужную дверь, бегая от одной к другой. Наконец, она вспоминала, что видела напротив себя широкую вазу, из которой торчали длинные зелёные листья, когда вышла с Аланом в коридор. Именно это помогло ей быстро найти нужную дверь и спрятаться.

       Комната оказалась нужной, потому девушка упала в кресло, расслабившись, и сделала вид, что занята чтением, схватив с комода какую-то толстую книжку. Спустя очень короткий промежуток времени послышался вежливый стук, и дверь открылась, впуская в комнату Рудольфа.

— У Вас всё в порядке? — вежливо поинтересовался он, кинув взгляд на фигурку, уместившуюся на кресле с ногами.

— Да, — ответила девушка, легонько улыбнувшись дворецкому.

— Может, Вам подать завтрак? Господин Алан говорил, что вы ещё не принимали пищу.

— Скажите…, — Полли пропустила мимо ушей его обращение, — а Вы ведь тоже демон? Не может же в таком особняке хозяйничать обычный человек.

— В каком-то плане – да, — согласился дворецкий. — Но если быть точнее, то я — атта?чиатус (от лат. Attachiatus — прикрепленный, привязанный), магическое существо, рождённое для прислуживания демонам. У меня не было прошлого, не будет будущего, так как я всегда буду служить роду Донованов.

— И Вас это устраивает? — поинтересовалась Полли.

— У меня нет выбора, госпожа, — уголки губ дворецкого дрогнули в попытке улыбнуться. — Да и был бы он, я всё равно остался здесь, так как это место, к которому я привык.

— А твоя семья? Она у тебя есть?

— Нет, аттачиатусы вылупляются из яиц, которые вылавливают из реки Стикс.

— В Аду…, — прошептала девушка себе под нос.

— Извините?

— Нет, ничего, — Полли подняла голову и лучезарно улыбнулась, желая пробить каменную маску на лице дворецкого, но он никак не отреагировал, продолжая смотреть на девушку. — Вы можете принести мне поесть? Я действительно голодна.

— Конечно, — учтиво отозвался Рудольф, поклонившись.

       Через минут двадцать он вернулся с подносом, который поставил на кофейный столик рядом с прямоугольным пустым аквариумом на двадцать литров. Полли подумала, смотря за грациозными и плавными движениями дворецкого, что когда-нибудь упросит Алана, и тот купит рыбок, чтобы девушке было хоть немного веселее в четырёх стенах.

       Сама Полли сидела за ноутбуком, который имелся и в этой комнате, когда Рудольф принёс ей завтрак. Одного взгляда на свежую, вкусно пахнущую еду хватило, чтобы осознать сильный голод. Девушка поблагодарила дворецкого, проводила его взглядом и только после этого принялась завтракать, не переставая думать о том, что таким образом справляет начало новой жизни, совершенно непохожей на прежнюю.

       Потом Полли принялась осматривать книжную полку, стоящую около кресла. Там была парочка хороших детективов, которыми девушка планировала заняться позже, но в основном — одни женские романы. Впрочем, Полли была слишком морально истощена, чтобы расстраиваться из-за этого. Именно поэтому девушка легла на кровать и погрузилась в сон, зная, что через несколько часов её вновь разбудит Алан своим осторожным касанием. Он словно боялся сломать её своей силой, будто она была ценной фарфоровой куклой, а не человеком.

       Когда тёплые пальцы коснулись лица, подцепляя непослушные золотистые прядки и заправляя их за ухо, Полли поняла, что пора вставать. Она открыла глаза и, увидев Алана, улыбнулась, сама того не ожидая.

— Что? — тут же вопрошал парень.

— Давно ты здесь? — вопросом на вопрос ответила Полли.

— Какое-то время, — тот пожал плечами, не желая это обсуждать.

       Девушка заметила, как медленно щёки Алана стали алеть, словно от смущения, и уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, всё ли в порядке, как вдруг он снова заговорил:

— Я хотел рассказать тебе о правилах проживания в этом особняке.

— Ну давай, — девушка села на кровати и потянулась, прогоняя сон.

— Я, конечно, хотел сказать, чтобы ты не заходила в мою комнату, но к моему глубокому сожалению, ты уже успела это сделать, — он устало вздохнул, а Полли закусила губу, улыбаясь. — Так что это правило отменяется. В принципе, для тебе открыта вся территория особняка, за исключением подвала. Не под каким предлогом ты не сунешься туда, ясно?

— Иначе что? — после завтрака и дневного сна девушка чувствовала себя значительно лучше, потому и позволяла себе поехидничать. — Накажешь меня?

— Может быть, — Алан тоже улыбнулся, смотря на заискивающий взгляд небесно-голубых глаз. Парень был счастлив видеть Полли повеселевшей, ведь не для роли плаксивого шута он дал ей новую жизнь.

— В подвале ведь Прародитель живёт, — задумчиво сказала девушка, обхватив подбородок пальцами правой руки. — Я помню, мне Кэрри об этом рассказывала, — стоило только заикнуться о рыжеволосой представительнице семьи Уайт, как блеск в глазах Полли поблёк.

— Хэй, — Алан подался вперёд, чтобы коснуться своим лбом лба девушки в успокаивающем жесте. — Всё будет хорошо, слышишь? Как только я буду уверен в твоём здоровье, так сразу навестим твою сестру и подруг.

— Как думаешь, как они себя поведут, когда узнают о моей пропаже? — спросила Полли и тут же поправила себя: — Пропажи Венди, точнее.

— Не знаю насчёт Лэсси и Линдси, но Беверли действительно любила тебя, — шёпотом отозвался Алан. — Только теперь это всё неважно, ведь в их жизнях ты будешь совершенно новым человеком.

— Точно, — в тон ему сказала Полли, чувствуя, как внутри начинает сладко дрожать в преддверии чего-то невероятного. Только осознав, что дыхание участилось вовсе не из-за физических нагрузок, девушка отдалилась, прижав руки к груди, тем самым стараясь унять участившееся сердцебиение.

— Что-то случилось? — лёгкая улыбка не сходила с губ Алана, ведь он прекрасно улавливал её мысли.

— Н-ничего, — Полли покачала головой, отчаянно краснея. В голове всё перемешалось от ярости сознания и дрожи по коже. — Я снова подумала о том, что мне предстоит жить здесь, заново знакомиться со своими друзьями и входить в круг их доверенных лиц. Или, может, и не стоит делать этого? Я так запуталась! — девушка огорчённо вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

— Со временем ты во всём разберёшься, — пообещал Алан. — Успеешь привыкнуть к новой жизни.

— Самобичеванием я буду заниматься ещё несколько месяцев, — девушка вновь горестно вздохнула.

       Алан усмехнулся и упал на кровать, раскинув руки и уставившись в потолок. Полли же, смирив его недовольным взглядом, снова принялась думать о своей семье, которая была навечно потеряна. Парень, прекрасно зная о её думах, решил не вмешиваться, дав ей время на самокопание. И только парень хотел вновь обратиться к Полли, как та подняла голову и, чуть улыбнувшись, спросила:

— Как Марта?

— Тебе это действительно интересно? — спросил Алан и, когда девушка не ответила, продолжил: — Вполне хорошо, летит в своём самолёте на Райские острова, о которых мечтала уже несколько лет.

— Надеюсь, он потерпит крушение, — проговорила Полли, и её усталая улыбка сменилась садистской.

— А об остальных пассажирах ты подумала? Они ведь ни в чём не виноваты.

— Я тоже не была виновата в том, что родилась, однако никто меня не спросил перед тем, как убить, — съязвила Полли, на что Алан лишь закатил глаза. Он уже устал объяснять ей, что выбора не было, однако она продолжала гнуть своё. Впрочем, Алан считал, что это дело времени, и в конце концов ей придётся принять неизбежное. Старой жизни не вернуть, а новую портить — смысла нет.

       Алан и сам не заметил, как усталость и недосып взяли вверх. Он погрузился в страну грёз прямо на кровати Полли, пока та, замолчав, думала о родителях, сестре и Артуре. Когда же она обернулась к парню, тот уже спал, и Полли решила не мешать ему. Девушка прекрасно знала, что времени на сон у Алана было слишком мало, потому-то он и уснул прямо на её кровати. Тогда она поднялась и села за ноутбук.

       В какой-то момент Полли решила зайти на свою старую страничку на фейсбуке, но как отреагируют её друзья и одноклассники, увидев характерную надпись, говорящую о том, что пропавшая сидит на сайте. Девушка не должна была давать шанса остальным подумать, что Венди всё ещё жива и в любой момент её могут найти и вернуть домой. Ведь ей было известно, что на самом деле Венди Уайт теперь для всех потеряна, и ей никогда больше не обнять свою маму.

       Мысли об этом вновь наполнили глаза Полли слезами. Она небрежно смахнула их, понимая, что этим горю не помочь, и стала думать, как связаться с сестрой. Девушка могла бы поискать в этом огромном особняке домашний телефон, но не думала, что он здесь имеется, ведь демонам не с кем связываться, ведь они могут связываться друг с другом телепатически. Полли хотелось связаться с Кэрри, сказать ей, что всё действительно хорошо, успокоить и поддержать, но понимала, что это невозможно без средств связи.

       Потому девушка развернулась на стуле, сцепив руки за головой и облокотившись на спинку стула. Посмотрела на спящего Алана, который уже полноправно уместился на кровати, и почувствовала, как губы сами расходятся в улыбке. Быть может, дальше будет лучше? Что, если вместо тьмы где-то в будущем её ожидает один лишь свет и головокружительный водоворот новых знакомств? «Ведь все мои таланты, — подумала Полли, — весь мой характер, предпочтения — всё это осталось при мне. Подумаешь, внешность, в каком-то плане она даже лучше старой. Теперь никому в голову не придёт назвать меня Ведьмой». Однако где-то в глубине души Полли воротило от мысли, что где-то на Райских островах будет отдыхать рыжеволосая симпатичная девушка, представляющаяся Мартой, которая будет творить невесть что, очерняя то, что так долго воспитывала в себе Венди. Самая настоящая девушка, из плоти и крови, к которой можно прикоснуться, посоветоваться. Полли не представляла, какой стыд испытает, если вдруг увидит это хорошенькое лицо на экране телевизора, а чей-то голос оповестит о том, что проблемы города закончились, ведь наконец-то поймана воришка, или, чего хуже, убийца. Конечно, вины Полли в этом не будет, но мысль о том, что её тело может творить всё, чего пожелает, с новой-то душой, убивала.

       Девушка начала убеждать себя в том, что это не её дело. Ведь новое тело требует отдыха и расслабления, и ему вовсе не нравится, что все нервы внутри натянуты, как струны. «Мне ведь дан такой шанс, — думала Полли. — Шанс, о которых некоторые могут только мечтать. Так почему бы мне не заняться чем-нибудь полезным? Не оправиться и не свалить отсюда?».

       Проблема была в том, что валить было некуда.

       Девушка смотрела на Алана, а сердце в груди всё ускоряло ритм. Она понимала, что всё может выйти из-под контроля, если её тело продолжит реагировать на демона именно так. Он не дурак, и понимает, что хрупкая блондиночка уступает Венди, привыкшей держать себя в руках. Точно так же это понимает и сама Полли.

       Но она сумеет воспитать себя по-новому, сделать всё, чтобы новое тело подчинялось душе, а не наоборот. Пускай это кажется невозможным, но Полли была преисполнена уверенностью в себя. Она понимала, что будет думать о семье так долго, как это возможно, но также знала, что в её силах всё изменить.


4. Неудачный побег

       Прошло уже два месяца, в город пришла весна, такая, какой она бывает в первых числах марта, то есть, только на календаре. За это время жизнь Полли практически не изменилась, за исключением отношения к ней Алана. В последнее время парень постоянно где-то пропадал, редко заходил в спальню девушки, чтобы развлечь разговорами, как делал это первые несколько недель её пребывания в особняке. Частенько Алан пропадал в своей комнате, постоянно о чём-то раздумывая, а при виде Полли отворачивался и прятал взгляд, хмурясь и раздражаясь. Она думала, что демону надоело нянчится с ней, и решила попросить свободы, да только никак не могла выловить Алана, который так старательно и профессионально прятался. Они порой пересекались в коридорах, но, стоило только Полли остановиться для разговора, парень прятался в своей комнате и гремел защёлкой. Девушка, до этого много раз пытающаяся пробраться в комнату разными средствами, теперь только вздыхала и отправлялась дальше, по своим делам.

       Она чувствовала на себе его пристальный взгляд, когда гуляла в саду — это было единственное место, куда отпускали, но, стоило только обернуться и посмотреть в окно, как тень удалялась, будто её и не было.

       Полли не понимала, что происходит.

       За эти два месяца она полностью вкусила роскошной жизни в особняке, и успела устать от неё. Полли страстно хотела выбраться наружу, увидеть сестру и подруг, пойти в школу. Конечно, она понимала, что последнее вряд ли возможно, ведь выпускной класс требует особенного усердия, а Полли и так пропустила два месяца. Но Алан мог помочь ей в этом, ведь девушка не просто развлекалась, но и читала учебники по вечерам, чтобы не отстать по программе. Демон порой делал вместе с Полли свои уроки, ведь в отличие от неё он продолжал ходить в школу, объясняя ей непонятный материал коротко и ясно, не смотря в глаза.

       Потом он быстро собирался и уходил, не прощаясь, что безумно расстраивало Полли, ведь она думала, что Алан является её другом, раз спас её от смерти, раз всячески поддерживал до неё, но, видимо, ошиблась. Откуда ей было знать, что демон действительно замкнулся в себе, не зная, что делать дальше. Он действовал на автомате, поддаваясь собственным желаниям, а ведь так делают только…люди. Алан не жалел о том, что дал душе Венди Уайт новое тело, но считал, что не стоило держать её рядом с собой так долго. Они стали практически семьёй за те несколько недель, что он выполнял роль её няньки. И ведь Алан действительно считал своей обязанностью навещать Полли, говорить с ней и внушать, что новая жизнь будет куда лучше старой. Он привык усыплять её своими речами, а потом смотреть на расслабленное хорошенькое личико, так сильно отличающееся от того, что он привык видеть рядом с собой на протяжении нескольких месяцев. Откуда ему было знать, что обычная человеческая букашка так сильно изменит его жизнь и мировоззрение в целом из-за наличие дурацких крапинок. Полли считала, что вместе с телом пропали и они, что так сильно выделяли её среди других, но ошибалась, ведь Алан разглядел их вовсе не во внешности, как наивно предполагала девушка. И он продолжал видеть их и до сих пор.

       Алан вскоре понял, что его желания перестают быть нормальными, что пересекают ту невидимую черту, отделяющую демонов от людей. Рядом с Полли у него перехватывало дыхание, сердце пропускало удары, будто боялось пропустить что-то крайне важное из уст миловидной блондинки. Алану хотелось не просто заботиться о ней, видеть, как из хрупкого ростка она превращается в прекрасный цветок, но и видеть её рядом с собой так долго, как только это возможно. Демон мог бы подарить Полли вечность, но знал, что это будет прямым нарушением правил. Да весь демонический род начнёт ненавидеть Алана, стоит только признаться в имеющих место чувствах в том всепоглощающем нутре, где окаменело его сердце.

       Он мог бы уничтожить её, стереть с лица Земли, сделать всё, чтобы забыть обо всём, что их связывало, и продолжить жить обычной жизнью, но понимал, что не сможет поднять руку на эту хрупкую девушку, чьи ясные небесно-голубые глаза переворачивали всё самомнение Алана, заставляя преклоняться пред ней.

       Однажды Алан, как обычно, сидел на своей кресло-качалке и смотрел в окно, думая о чём-то своём, недосягаемом, как вдруг услышал чужой неприятный запах, который достаточно близко приближался. Стоило парню подняться на ноги, как у ворот появилась высокая симпатичная девушка с чёрными завитыми волосами и хищным взглядом. Она, не оглядываясь по сторонам, ловко перемахнула через ворота, будто то было ей позволена, и направилась к входным дверям уверенной походкой.

— Рудольф, я открою! — предупредительно выкрикнул Алан, когда выскользнул в коридор. — Полли, сиди в комнате!

       Он прекрасно знал о её разговоре с пришедшей демонессой, о её обещании охранять душу в Аду, и понимал, что гостья не просто так решила посетить особняк Донованов, ведь до этого она появлялась здесь лишь несколько раз, по делу.

       Алан спустился на первый этаж и заметил, что черноволосая девушка уже топчется в дверях, ожидая, пока её впустят. Удивившись наглости демонессы, парень пошёл открывать и, стоило только ручке двери провернуться, как демонесса дёрнула её на себя с другой стороны, впуская себя в особняк.

— Где она, Донован? — сходу спросила брюнетка, не желая тратить время на приветствия. — Мне нужно срочно с ней поговорить.

— Остуди свой пыл, Элен, — парень предупредительно выставил руки, прекрасно понимая, что эта демонесса может накинуться на него с кулаками.

— Я обещала защищать Венди, но её души нет в Аду. Думаешь, я настолько глупая? Не понимаю, что происходит? — шипела Элен. — Тебе повезло, что эти два месяца я отсутствовала в городе и не знала, что здесь творится.

— И что ты сделаешь? Заберёшь её к себе? — Алан начинал злиться, ведь демонесса пыталась позариться на его собственность. — Думаешь, в особняке Батлеров ей будет лучше?

— Думаю, что мне стоит поговорить с ней и оказать поддержку, которой ты не можешь ей дать! — Элен повысила голос, отчаянно пытаясь доказать свою точку зрения.

— Откуда ты знаешь, что между нами происходит? — Алан обошёл её, закрывая дверь, и посмотрел в тёмные укоризненные глаза.

— Не нужно быть гением, чтобы понять, как ты будешь обращаться с человеком. Я знаю, что ты дал ей новое тело не просто так, и вряд ли между вами сейчас полное взаимопонимание, ведь ты убил её.

— Но я дал ей и новую жизнь, — не согласился парень.

— Именно поэтому она ещё не пыталась убить тебя, — лёгкая улыбка легла на губы Элен. — А теперь дай мне поговорить с ней.

— Честно сказать, мне бы тоже не помешало с тобой пообщаться, — признался парень, несколько смутившись. Элен вопросительно выгнула бровь. — Знаю, между нами никогда не было тёплых доверительных отношений, но ты — единственный демон, который может меня понять.

— Хм, — только и выдавила из себя Элен, после чего обогнула Алана и направилась по лестнице на второй этаж. Парень же, оставшись один, напряжённо выдохнул и принялся массировать веки, пытаясь таким образом расслабиться. Он знал, что Элен и без его помощи сможет найти Полли, и не пытался догнать её. «Да уж, демонам не помешаешь, если они что-то задумали,» — подумал Алан и поднялся в свою комнату.

       Тем временем Элен без труда отыскала комнату, за которой скрывалась Полли. Она на мгновение остановилась перед ней, прислушиваясь к звукам внутри, но ничего подозрительного не услышала, потому открыла дверь без стука.

       Полли вздрогнула и прыгнула на ноги, готовая обороняться. Голос Алана показался ей взволнованным, потому-то она и выглядела такой напряжённой, когда Элен вошла в комнату и встретилась с небесно-голубыми глазами.

— Элен? — Полли отпустила вскинутые руки и бросилась на брюнетку с объятиями. Та с улыбкой пронаблюдала, как быстро и ловко девушка преодолевает комнату и вешается ей на шею.

— Как ты себя чувствуешь здесь? — шутливо спросила она, когда Полли покончила с приветствием.

— Всё отлично, но…как ты узнала меня?

— А с чего ты взяла, что я тебя узнала? — Элен продолжала улыбаться, наблюдая за тем, как блондинка краснеет и прячет взгляд.

— Ну…ты смотрела на меня старым-добрым взглядом, — выдавила она из себя, наконец. — Да и не оттолкнула, когда я обняла тебя, вот и всё.

— Ты угадала, тебя легко узнать по запаху. Ты ведь в курсе, что душа тоже имеет свой запах? Тебе не спрятаться от меня даже в другом теле, — Элен шутливо толкнула её в плечо. — Я ведь обещала стать стражем твоей души. Что ж, моё предложение всё ещё в силе.

— Может…, — Полли неуверенно замолчала, обдумывая, стоит ли подать голос или всё-таки промолчать. Выбрав первый вариант, она продолжила: — Может, для начала ты станешь мне другом?

— Посмотрим, — Элен подмигнула девушке и взъерошила короткие блондинистые волосы пятернёй. — Как же тебя теперь зовут?

— Полли, Полли Мур.

— Отлично, Полли Мур, это звучит даже лучше Венди Уайт, не считаешь?

— Я не знаю, — девушка дёрнула плечами, не желая обсуждать это.

— Хорошо, я вернусь к тебе, как только поговорю с Аланом, хорошо?

       Полли кивнула и проводила Элен взглядом, после чего вернулась в кровать, где до этого лежала с ноутбуком, просматривая новости своей новой страничке на фейсбуке. Хотя бы тут у неё была полная свобода выбора. Полли пока не спешила писать своей сестре, зная, что та будет настаивать на скорой встрече, что не было возможным в ближайшем будущем, ведь Алан не выпускал её за пределы особняка.

       Да и миссис Уайт, должно быть, нужна была поддержка единственной оставшейся дочери после того, как младшая бесследно исчезла после череды кошмаров и борьбы. Впрочем, теперь Полли меньше переживала на этот счёт, ведь у неё шла вперёд собственная жизнь, которой нужно было уделять немало времени.

       Пока Полли колесила по просторам Интернета, Элен нашла комнату с табличкой, на которой красовалась буква «А». Опять-таки, без стука, она вошла в личные просторы Алана, заметив того сидящим на кровати, и сказала:

— Вот и я, Донован. Надеюсь, ты не успел соскучиться.

— Ты такая душка, — отозвался демон с елейной улыбкой на устах.

— Зачем позвал? Вряд ли ради того, чтобы любезностями обмениваться, — Алан кивнул головой.

       Элен проследила за тем, как лицо парня из весёлого превращается в сосредоточенное, после чего села рядом с ним на кровати и принялась выслушивать какую-нибудь душещипательную историю, но Алан всё молчал, смотря в потолок. Запутавшийся и потерянный демон, именно так он и выглядел сейчас в глазах Элен, которая, несмотря на все свои колкости, всей душой хотела помочь, ведь знала, о чём пойдёт речь. Раньше Алан Донован был настолько эгоистичен и заносчив, что ни у кого и не подумал бы попросить помощи, но жизненные перипетия поставили его в тупик, из которого он не мог выбраться самостоятельно.

— Ещё немного, и я перестану контролировать себя, — вдруг сказал Алан спокойным голосом, будто речь шла о школе или погоде.

— О чём ты? — не поняла Элен, которая задумалась о своём и даже вздрогнула от внезапного голоса, разрезавшего тишину комнаты.

— Я знаю, что не смогу держать Полли рядом с собой постоянно, при этом избегая её прямого взгляда. Знаю, что должен дать ей уйти, или хотя бы попытать судьбу, но понимаю, что это будем невыносимым для меня.

— Тебе не кажется, что эгоистично мучить бедную девочку? Насколько я знаю, она не покидает вашей территории. Ты держишь её в золотой клетке, пытаясь уверить себя в том, что это лучше для всех, но…

— Сам знаю, — зарычал Алан, закатив глаза. Элен нахмурилась, недовольная таким отношением к себе. — Правила запрещают отношения с людьми, но именно к этому я себя веду, вот, что меня пугает.

— Пугает? Алана Донована? — насмешливо переспросила девушка, вздёрнув тонкие брови. — Не думала, что когда-нибудь такое услышу.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — Алан сузил глаза. — Я схожу с ума, Элен.

— Ты уже сошёл. Никто, кроме тебя самого, не поможет с этим. У меня есть единственное предложение: избавься от неё.

— Избавься? — Алан пренебрежительно хмыкнул. — Я думал, ты к ней хорошо относишься.

— Да, но я не хочу видеть, как ты мучаешься из-за человеческой девчонки. А это единственный шанс всё исправить. Ты совершил ошибку, Алан, но ещё не поздно всё изменить.

— Я не смогу сделать этого, ведь она для меня — личный Рай, — парень покраснел, но не отвёл глаз от удивлённого взгляда Элен, которая не могла поверить в услышанное.

— Что ты сказал? — наконец, нашлась она.

— Ты слышала.

— Ты…ты влюбился в человеческую девчонку, — прошептала демонесса, ударив себя по лбу. — Ты пропал, Донован. Если об этом узнают…

— А другого выхода нет, ведь я не собираюсь терять Полли, — хмуро сказал Алан. — Именно поэтому я и хотел поговорить с тобой. В такой ситуации я впервые. Меня могут подвергнуть уничтожению, если узнают.

— Ты душу из Ада украл. Скажи «спасибо», что она не дошла до твоих родителей, иначе бед бы не обрался.

— Всенепременно, — съязвил Алан. – Так, может, поможешь чем?

— Тебе ничего не сделают за роман с человеком, — медленно начала Элен, специально испытывая терпение Донована. — Это такая старость — наказывать за любовь, особенно демоническую, ведь мы влюбляемся только раз, Старейшинам это прекрасно известно, это чувство нельзя остановить. Так что в случае чего ты сможешь объясниться на суде.

— Ты собираешься меня судить? Уже? — Алан улыбнулся. — Я же даже ничего не сделал.

— Но ты хочешь.

— Демоны чертовски проницательны, — парень лёг на кровать, использовав собственные ладони вместо подушки. — Именно поэтому я не стал говорить на эту тему с Прародителем, но, если так и дальше пойдёт, он обо всём догадается. Особенно ему становится не по себе после кормления, когда все органы чувств набирают былую силу и бьют по максимуму. Мне это…

— Алан, — вдруг перебила его Элен взволнованным голосом.

— …не нравится, ну, понимаешь, это чувство, будто всегда под присмотром, выводит из себя и до безумия злит. Я…

— Алан! — прикрикнула девушка, подскакивая с кровати.

— Да что? — недовольно откликнулся тот.

— Эта влюблённость сделала тебя тупым и невосприимчивым к сигналам внешнего мира! — она окинула его озабоченным взглядом, в котором таились дикие неудержимые демонические силы, готовые вот-вот вырваться наружу.

— В чём дело? — мечтательная улыбка пропала с губ Алана, превратив их в тонкую, почти незаметную, полосу.

— Полли…, — Элен сосредоточенно втянула воздух носом и нахмурилась, — пропала из особняка.

— Что?! — взревел Алан, подскочив на ноги.


***


       Стоило только Элен покинуть территорию Полли, как та сорвала с кровати простыню и принялась сворачивать её, чтобы сделать похоже на верёвку. Она пока не понимала, как именно собирается привести свой план в исполнение, но не собиралась больше ждать. Два месяца в особняке совсем вскружили ей голову, наполнили её ненужными чёрными мыслями. Полли мечтала встретиться со старыми друзьями, поговорить с ними, поддержать, но не могла даже выйти за пределы территории Донованов, что её безумно раздражало. Она, может, и чувствовала себя более счастливой, не оставляй её Алан в полнейшем одиночестве. Полли считала, что у него есть причины на это, но не собиралась их понимать.

       Но одиночество с каждым днём угнетало всё больше и больше, и девушка сама не заметила, как однажды твёрдо решила…бежать. Полностью отчаявшись, она не нашла другого выхода, кроме как покинуть территорию особняка, чтобы оказаться в реальном мире, полным опасностей и радостей, от которых её отгородили. Возможно, эта идея с самого начала была ошибочной, но Полли надеялась, что сможет найти поддержку где-нибудь за пределами этого маленького, словно отдельного, мирка, принадлежащего демонам. Как же ей надело сидеть в четырёх стенах! Как надоело ждать команды, чтобы подчиниться.

       Полли взяла пододеяльник, чтобы связать его с простынёй, после чего открыла окно и выбросила получившуюся верёвку наружу, привязав её к ножке кресла. Потом, подумав, девушка решила, что этого недостаточно, потому свалила на мягкую подушку всё самое тяжёлое, и нахмурилась. Она понимала, что сильно рискует, пытаясь сбежать из особняка, но желание оказаться в кругу родных и близких пересиливало весь здравый смысл. Полли хотела сначала поговорить с Аланом, выяснить у него, почему он вдруг отгородился от той, ради которой потратил столько собственных сил. Но демон постоянно уходил от разговора, именно поэтому девушка решила улепётывать, считая, что худшего уже быть не может.

       «Пан или пропал,» — подумала Полли и с улыбкой принялась спускаться вниз. Коленки дрожали, было страшно, находясь на первой ступеньке лестницы неизвестности.

       Но назад отступать было поздно.

       Верёвка была слишком короткой и не доставала до пола, потому Полли пришлось прыгать. Она приземлилась удачно, успев подумать о том, какая неприятная вышла бы ситуация, сломай она ногу или какую другую конечность. Но всё сложилось, как нельзя лучше, потому Полли принялась тихо продвигаться к воротам, зная, что времени у неё у в обрез, ведь Алан и Элен могут понять, что её запах отдаляется от них, и предотвратить побег. Девушка всем сердцем хотела уйти из особняка, хотя бы для того, чтобы попытать судьбу. Кто знает, может, она с удовольствием вернётся обратно после того, как развлечётся на свободе. Ведь Полли на деле была совсем не против жить вместе с Аланом, слушая его, чувствуя его, видя его.

       Быть может, она сумеет признаться ему в своих чувствах. Объяснить словами, а не мыслями. Алан мог залезть в её голову в любой момент и выудить всё, что посчитает нужным, да только словами Полли сможет объяснить доходчивее, если только соберётся со своими силами. Потом, после встречи со старыми друзьями, длительной прогулки, она непременно вернётся и скажет всё, что думает, и пусть Алан будет пытаться уйти от разговора, скрыться, как делал это долгое время.

       Она остановилась у ворот, осмотрела чёрные витиеватые узоры, а в следующее мгновение щёлкнула замком и открыла себе проход в остальной, манящий мир.

       После этого, не задумываясь ни на секунду, Полли вышла за ворота и направилась по дороге к дому семьи Уайт. Её сердце бешено стучало в груди, ударяясь о рёбра, но девушка старалась не обращать на это ни малейшего внимания. Да, она была взволнованна, но изо всех сил держала себя в руках, чтобы не подчиниться страху и выплёскивающейся через край радости от побега.

       Неужели она сделала это!

       Венди Уайт никогда не верила в удачу. Фортуна, казалось бы, забыла о её существование, и её нахождение обратной стороной стало вполне привычным для юной рыжеволосой девушки. Она научилась мириться со своей невезучестью, столкнув её появление на проклятие Донованов. Сейчас же, находясь в совершенно новом теле, Полли Мур чувствовала, что Фортуна, ранее находящаяся не пойми каким боком, вполне повёрнута передом, освещая путь ярким, почти болезненным светом.

       И, словно в подтверждение мыслям в блондинистой голове, впереди показалась поникшая фигура, вывернувшая на тротуар и направившаяся навстречу Полли. Остановившись, та начала вглядываться в знакомый силуэт, чувствуя, как сердце трепещет, словно птичка в клетке, всё сильнее и сильнее.

       Девушка, шедшая навстречу, вдруг тоже замерла, окинула Полли незаинтересованным, скорее даже подозрительным, взглядом, после чего возобновила шаг. Однако блондинка сразу узнала в прохожей Кэрри Уайт.

       Она было открыла рот, чтобы позвать девушку, как та снова остановилась, буквально в паре сантиметров от Полли, и сузила глаза в подозрении. Блондинка же, пребывая в несколько шоковом состоянии, не сразу нашла в себе силы обратиться к бывшей сестре. Расценив молчание по-своему, Кэрри обогнула Полли и двинулась по тротуару дальше, обняв себя обеими руками. Она будто увидела что-то знакомое в этой мимопроходящей девушке, и теперь чувствовала себя неуютно.

       Полли же будто кто-то толкнул в грудь, заставив её сделать неуверенный шаг назад. Она кинула взгляд за плечо, провожая Кэрри взглядом, и поёжилась. Всё-таки в одной тонкой кофточке в марте месяце было прохладно. Но холод не был тем, что могло бы остановить девушку на пути к своей семье, именно поэтому она развернулась и, прочистив горло, изо всех сил закричала:

— Кэрри!

       Рыжеволосая развернулась, удивлённая такой громкости, посмотрела на незнакомку и нахмурилась.

— Постой, пожалуйста, — попросила Полли и стала приближаться.

— Кто ты? — спросила девушка.

— Куда же делась моя милая дружелюбная сестра? — словно у самой себя, поинтересовалась блондинка. — Неужели после моей смерти стала скрываться за безэмоциональной маской?

— Венди? — выдохнула Кэрри, опустив руки поперёк тела, будто не в силах больше обнимать себя. Она, потеряв всю надежду, до этого освещающую путь, замкнулась в темноте, мечтая в последний раз услышать голос младшей сестры, что с таким усилием пыталась противостоять демонам, заслуживая уважения.

— Нет, — блондинка с улыбкой покачала головой, чувствуя наворачивающиеся на глазах слёзы. Она сдерживалась, чтобы не броситься Кэрри на шею и не затискать её до смерти. — Меня теперь зовут Полли Мур.

— Это действительно ты? — глаза рыжеволосой тоже заблестели. Она подошла к девушке ближе и заглянула в небесно-голубые глаза, словно желая найти в них знакомые яркие искорки.

       Полли кивнула головой и обняла Кэрри, чувствуя, как та прижимается ближе всем телом. Её плечи сотряслись от рыданий, и вскоре она уже не могла сдерживаться. Боль, та самая, что девушка так долго держала в себе, не желая волновать мать, выплеснулась наружу, а страх затмил сознание, не позволяя Кэрри сделать лишнее движение. Полли понимала, как им сейчас, должно быть, сложно, ведь они обе потеряли двух членов семьи за столь короткое время. Не каждый может смириться с такой потерей.

— Я же говорила, говорила, что вернусь рано или поздно, — прошептала Полли с дрожащей улыбкой на устах, поглаживая рыжеволосую по спине.

— Не представляешь…как долго я ждала этого…, — голос Кэрри дрожал и звучал очень неуверенно, будто она боялась, что в любой момент сможет потерять ту, по которой скучала столь долгое время. — Как вглядывалась в людей с надеждой увидеть знакомый взгляд.

— Но ты не узнала меня, — с укором сказала Полли.

— Неправда, я просто поверить не могла, что такое возможно, спустя столь долгий промежуток времени, — Кэрри более-менее пришла в себя и нашла силы говорить. Однако она ещё крепко прижималась к блондинке, растворяясь в тепле её тела.

— Как мама? Артур?

— Он…, — девушка отдалилась от Полли, заглядывая в её небесно-голубые глаза, — ведёт себя странно. На похоронах твердил, что ты не умерла, потому что он не видит твоего призрака, в отличие от отца. Боюсь, что он вырастет таким же чокнутым, как и я, — уголки её губ задрожали в попытке улыбнуться. — С мамой дела обстоят хуже. Она почти ни с кем не разговаривает, сидит в комнате и плачет. Зарылась в платках и одеяле, почти ничего не ест и разговаривает с отцом и…с тобой.

— Не со мной, — выпалила внезапно собеседница. — А с Венди. Меня же зовут Полли, и я — всего лишь отголосок той рыжеволосой бестии.

— Возможно, ты станешь даже лучше неё, — Кэрри взяла ладони блондинки в свои, в таком успокаивающем жесте, и изогнула губы в усталой улыбке. — Мне интересно послушать о тебе. Что за эти два месяца произошло?

— Ох, Кэрри, я так счастлива видеть тебя! — Полли со смехом накинулась на рыжеволосую и принялась хохотать, не сдерживая себя.

       Она впервые за два месяца чувствовала себя настолько хорошо. Казалось бы, что всё это время кануло в Лету, оказалось бессмысленным. Однако Полли была счастлива, что согласилась на предложение Алана, ведь без него ей бы никогда больше не посчастливилось увидеть самого родного человека в этом мире.

       Девушки свернули на небольшую полянку, где стояли деревянные столики для пикника, и уместились за одним из них. Полли, не тая, рассказала рыжеволосой обо всём, что произошло с ней, во всех подробностях. Она прекрасно знала, что Кэрри не расскажет никому о путешествии Полли по Аду, о Перемещении и скуке, коей она поддавалась всё это время. Но теперь, оказавшись на свободе, девушка считала, что сможет забыть о ней, оставшись с Кэрри, со своей лучшей подругой. Та была готова приютить Полли дома, но видела в этом некоторые проблемы:

— Сейчас, когда мама в депрессии, привести домой нового человека не составит и труда, она никого не замечает, но разве Донован так просто отпустит тебя?

— Он всё равно избегает меня, — пожала плечами Полли. — Конечно, стоит мне уйти дальше положенного, как он тут же появляется из неоткуда и останавливает холодным взглядом или уверенным жестом.

— Странный…, — пробормотала Кэрри, как вдруг её глаза зажглись. — А вдруг он влюбился в тебя?

— Что за ерунду ты говоришь? — Полли смутилась и опустила взгляд.

— Точно! — воскликнула девушка, воодушевившись. — Иначе с чего бы ему избегать тебя? Разве для этого он дал тебе новую жизнь? Ух ты! — она хлопнула в ладоши и подскочила на ноги, как вдруг улыбка на лице поблёкла, глаза приобрели несколько грустное выражение.

— Что с тобой? — спросила Полли.

— Просто…любовь – это, конечно, прекрасно, но не в стиле Донована, не думаешь? — она недовольно хмурилась. — Может, его действия носят более корыстный характер?

— С чего бы? От меня ведь нет никакой пользы, — Полли пожала плечами и ловким движением запрятала за ухо блондинистую прядь.

       Девушки задумались. Кэрри действительно волновалась за Полли, ведь та, живя в роскошном особняке, совершенно ни с кем не общалась, кроме дворецкого Рудольфа. Алан, по её словам, постоянно прятался и скрывался. Должно быть, Полли действительно было одиноко, и сейчас Кэрри ей очень сочувствовала.

       Но также она была очень рада видеть свою сестру вновь. Пускай сейчас её душа была в новом теле, пускай её взгляд был не таким живым и горящим, пускай улыбка была скорее вымученной, а не счастливой — это была та же Венди Уайт, которой Кэрри привыкла доверять, как себе, и заботиться на протяжении нескольких долгих лет. Теперь, видя перед собой совершенно другую девушку — худощавую, но красивую блондинку с бледной аристократической кожей и уставшими небесно-голубыми глазами, Кэрри чувствовала некую грусть, навалившуюся на трепещущие сердце. Она хотела увидеть ту, что дарила унылые улыбки каждое утро перед школой, что старалась быть оптимисткой даже несмотря на все неудачи. Но девушка прекрасно понимала, что Венди Уайт больше не существует, и ей придётся упиваться компанией другой девушки, по имени Полли Мур.

       В то время, как бывшие сёстры разговаривали, Элен и Алан следовали по следам сбежавшей. Может, она и могла бы затеряться где-нибудь, не имей такого сладкого запаха, витавшего в воздухе. Для демонов не было проблемой настроится на определённую волну и выследить нужного человека. Полли, не подозревавшая о скорой погоне, разговаривала с Кэрри, чувствуя невероятный подъём настроения, в то время как Алан, наоборот, ощущал дикую злобу, что воротила душу.

       Элен не пыталась говорить со своим спутником, зная, в каком он сейчас состоянии. Она не могла понять его чувства, так как сама не была влюблена. Но когда-то, ради интереса, Элен прочитала много литературы, где упоминались демоны. В некоторых из них говорилось, что представители тёмной расы действительно могут испытывать нежные чувства, но только один раз. Элен боялась, что однажды влюбится в человека и не сможет избавиться от этого всепоглощающего чувства. Но теперь, смотря, как бесится и злится Алан, девушка думала, что, может, и неплохо было бы хотеть…заботиться о ком-то. Ведь, несмотря на весь свой круг общения, Элен не была ни к кому привязана. Она в любой момент могла переехать, не моргнув глазом, и никогда бы не стала скучать по тем, кто остался. И девушка была уверена, что и Алан когда-то был таким.

       «Но эта девчонка…изменила его до неузнаваемости, — подумала Элен с лёгкой тревогой. – И, как знать, как много ещё она может натворит? Это один из немногих людей, кто смог приблизиться к демонам и выжить. В каком-то смысле этого слова…»

       Они быстро шли по тротуару, не разговаривая, но держась рядом. Запах приближался и приближался, вместе с тем лицо Алана всё мрачнело. Он думал, что скажет Полли, когда найдёт её, но в голове было необыкновенно пусто. Это казалось странным, ведь Алан никогда не испытывал проблем с собственными мыслями. Сейчас же внутри царил невероятны хаос, душа будто не стояла на месте, если такое вообще возможно. Всё дрожало, пыталось куда-то ущемиться, спрятаться, забиться. Алан впервые испытывал такие до безобразия разные желания: одна его часть страстно хотела укрыться от проблем в объятиях нежных рук, другая была готова рвать и метать, требовала крови.

       И Алан пока не знал, чему именно подчинится.

       Полли же тем временем окончательно подняла себе настроение. С лёгкой улыбкой она слушала приятный, немного хриплый голос Кэрри, вещающий ей о событиях двух месяцев. Ей было так приятно находится с кем-то человечным, родным. Пускай за это время многое произошло, но девушка осталась верна тем, кого раньше называла семьёй.

       У неё не было выбора: уйти или остаться. Может, поэтому Полли старалась быть ближе к Кэрри, стараясь думать, что ничего не произошло, а жизнь продолжает течь привычным мирным потоком. Конечно, стоило только опустить взгляд на собственные бледные руки, как грань сладостных мечтаний пошатнулась, пустив отвратительную трещину.

       «Как бы я не хотела, — подумала Полли, закусив нижнюю губу, — вернуться обратно, мне ни за что не удастся».

       Она поднялась на ноги слишком резко, и перед глазами всё поплыло. Кэрри смерила Полли настороженным взглядом, но ничего не сказала, решив, что у блондинки всё под относительным контролем. Конечно, она прекрасно понимала, что в её случае об этом не может быть и речи, но всё-таки надеялась, что Полли имеет планы на дальнейшую жизнь. По мнению Кэрри, она не могла провести у Донованов долгое время. «Ведь тогда они непременно сведут тебя с ума, » — говорила рыжеволосая, хмурясь. Хотя в ней, должно быть, всё же говорил страх перед демонами, а не полноценная забота о Полли. Но та, выслушав Кэрри от начала и до конца, пообещала, что сделает всё, что в её силах, чтобы отгородится от дурного влияния демонов. Но на самом деле она понимала, что это невозможно, и Алан уже максимально повлиял на неё. Могла ли Полли сказать об этом Кэрри?

       Девушка была рада тому, что её подруги до сих пор грустят по умершей и вспоминают её в любую свободную минуту. Кэрри сказала, что пару раз Лэсси, Линдси и Беверли даже приходили к ним домой, долго сидели в комнате Венди, будто таким образом впитывая последнее, что от неё осталось. Они почти не разговаривали между собой, но приходили своей святой троицей, словно являлись неразделимым целым.

       Преданные же совершенно забыли о существовании Венди, по крайней мере, так считала Кэрри, ведь они ни разу не походили к ней, не интересовались самочувствием и не пытались успокоить, как другие. Однако Полли думала, что они просто по-своему переносят потерю друга, внутри своего маленького круга, похожего на особую секту.

      Вечерело, и Кэрри предложила девушке переночевать у неё, в старой комнате и родном доме. Полли, до сих пор находясь на ногах и прислушиваясь, почти приняла это предложение. Она даже открыла рот, чтобы сказать это несчастное «Да», как вдруг голову прострелило болью. Девушка вскрикнула и запустила руки в волосы, сильно их сжимая, словно желая снять боль этим движением, но никаких плодов это не принесло. Кэрри подскочила к Полли и придержала её, так как девушка валилась с ног.

— Я чувствую что-то…нечистое, — прошептала рыжеволосая, оглядываясь.

— Ты права, — прошептал низкий приятный голос, и из-за дерева показался высокий парень с чёрными непослушными волосами. — Отдай её мне, Кэрри.

— Её место рядом со мной! — не согласилась рыжеволосая, прижимая Полли крепче к себе. Та лишь вздрогнула от резкой боли и мгновение полностью провалилась в обволакивающую сознание дымку. Однако желание услышать продолжение было столь велико, что, пересилив боль, Полли вновь вынырнула из неё, придя в себя. Сил не было совершенно, потому она продолжала безвольной куклой висеть в руках Кэрри, пытающейся её защитить.

— С чего ты взяла? — отозвался, наконец, Алан, оторвав взгляд от Полли.

       Послышалось шуршание, и в поле зрения Кэрри показалась Элен, которая училась с Венди в одном классе. Девушка не понаслышке знала о брюнетке, которая слыла элитной тусовщицей и завсегдатаем любых праздников. Она была невероятно контактна, красива, миролюбива. И для Кэрри было огромным шоком осознать, что она заодно с Донованом.

— У тебя проблемы? — кротко бросила Элен, и в её глаза сверкнули недовольным светом яркие искры.

— Нет, это у неё проблемы, — Алан указал на Полли, которая прикрыла глаза, словно смущаясь.

— Кэрри…, — начала было Элен, но парень взмахнул рукой, прерывая её, и медленными шажками направился к уверенной в себе рыжеволосой красавице.

— Ты не понимаешь, что творишь, — прошипел он, схватив Кэрри за локоть.

— Отпусти, мне больно, — недовольно откликнулась она.

— Это мне больно, — Алан говорил слишком тихо, и Элен, решив, что информация её не касается, отошла подальше, хмыкнув. Кэрри своим непослушанием раздражала демоницу. — Ты хотя бы представляешь, что значит для демона лишиться самого главного источника энергии?

— Я думала, эту роль исполняют люди, которых вы убиваете в последний день месяца, — проблеяла Кэрри, покрепче ухватив Полли, зрачки которой закатились, оставив лишь пугающие белые пятна белка.

— Ровно до момента влюблённости, — Алан увидел перемены в лице рыжеволосой и усмехнулся. — Ты не знала, да? А считала себя всезнающей. Теперь Полли принадлежит мне.

— Что тебе нужно, чтобы убрать боль? — девушка подняла на него удивлённые голубые глаза, пронзённые тонкой стрелой недоверия. — Её присутствие? Ты хочешь, чтобы я отдала тебе Полли? Чтобы ты пил из неё все жизненные соки? — глаза отчаявшейся наполнились слезами.

— В идеале мне нужна её любовь, но для начала хватит простого присутствия, — лёгкая полуулыбка на лице Алана заставила Кэрри вздрогнуть, до того казался зловещим этот, казалось бы, безобидный изгиб губ. — И никакие жизненные соки я пить не собираюсь.

— Но почему она должна находится рядом? Почему мы не можем уйти? — Кэрри всхлипнула и ударила Алана в грудь, отталкивая. — Ты испортил наши жизни, Донован, ты разрушил нашу семью! Ей никогда не полюбить тебя!

— Ты не годишься на роль её личного телохранителя.

— Ты не ответил на мои вопросы, — Кэрри хотела проявить хладнокровность,
но её трясло, как осиновый лист на ветру. – Что, жизнь без неё равносильна смерти? Это ты хочешь сказать?

— Отставить ехидство, — влезла в разговор Элен, в одно мгновение преодолев разделяющее её с Кэрри расстояние. — Эта девчонка не ведает, что говорит.

— Не ведает, что бьёт точно в цель, — поддержал Алан, легонько ударив себя по груди. — В сердце.

— Посмотри на неё, — попросила девушка и опустилась на корточки. — Её кожа…

       Алан послушно опустился рядом и посмотрел на оголённые колени Полли. Ороговевшая и рыхлая кожа, огибающая покрытую струпом рану, не вызвала бы удивления, не будь она ещё с утра упругой, нежной, полностью чистой. Выругавшись, парень прикоснулся к коленке и повёл палец вниз, медленно и сосредоточенно выводя непонятный узор. Корочка на ране отслоилась и по коленке, вслед за пальцем, потекла небольшая капелька крови. Алан же, выругавшись, поднял взгляд на рыжеволосую, которая видел во всём этом какой-то подвох, и сказал:

— Она умирает, Кэрри.

       Девушка недовольно нахмурила брови.

— Я не куплюсь на эту дешёвую ерунду.

       Но, сама того не ожидая, Кэрри опустилась на лавочку, позволив демонам уместить Полли на её ногах, и осторожно взяла девушку за руку, словно опасаясь, что Элен или Алан вдруг решат украсть её, применив эффект неожиданности. Она не замечала тревогу на их лицах, потому что была переполнена собственной, не сравнимой с их.

— Она всего лишь упала, — сказала Кэрри, привлекая к себе внимание демонов.

— Сначала всегда так кажется, — буркнул Алан, не отрывая взгляда от коленки Полли. — Потом она начнёт покрываться красными пятнами, поднимется температура, появится слабость, отвратительная гнойная вонь. В конце концов, она просто начнёт гнить заживо, и, в конце концов, умрёт.

— Нужно срочно обращаться к врачу! — воскликнула Кэрри. — Если ты прав, то положение просто отвратительно!

— Врачи не помогут, дура! — Элен даже замахнулась, чтобы ударить девушку, но потом передумала и опустила руку, не обратив внимания на затравленные искры в глазах рыжеволосой.

— Но…что тогда? — тихо спросила она, переведя взгляд на Полли, чьё лицо было перекошено гримасой боли.

— Это моя вина, — Алан коснулся раны на колене девушки, отчего та зашипела от боли. — Если бы я был рядом, как и обещал, она не погрязла в собственном отчаянии. Но только в моих силах изменить это и остановить процесс гниения. Только я могу удержать её душу в теле.

— И как ты сделаешь это? — Кэрри смахнула слёзы, выступившие на глазах, и подавила всхлип. — Ведь именно ты виноват в том, что происходит! Я не хочу потерять её снова! Не хочу…

— Ты не потеряешь! — Алан забрал Полли из её рук. Девушка находилась без сознания, и безвольно повисла в его крепких руках, упокоив свою голову на его груди.

— Но…, — Кэрри хотела было подняться, но Элен выставила руку, на которую наткнулась девушка, и прошипела:

— Уходи, Ал, я задержу эту малышку.

       Рыжеволосая всхлипнула и посмотрела на демоницу, на губы которой легла подозрительная и хитрая улыбка.

       Алан понятия не имел, что будет делать дальше. Ведь ни разу на его памяти процесс гниения не был остановлен. Ведь после Перемещения у него не было необходимости спасать тело. Ему было на руку его полное уничтожение, но теперь… Теперь, когда он так страстно желал быть с Полли, видеть её и ощущать прикосновения мягких бледных ладоней, он был готов на всё, чтобы вступить в борьбу с, казалось бы, необратимой болезнью.

       Ведь он обещал ей, что всё будет хорошо.


5. Самая лучшая душа


      Кэрри с испугом смотрела в глаза Элен, наливающиеся чёрным опасным цветом, и чувствовала, как тело начинает поддаётся неконтролируемой дрожи. Она не понимала, что этому виной, и молчала, сжав губы в тонкую полосу.

       Элен хотела стереть её последние воспоминания. Полли нельзя было покидать особняк Донованов, рассказывать рыжеволосой всю правду о своём новом теле. Мысли Кэрри только и кричали об этом, так что Элен не нужно было проникать в её голову, чтобы узнать её мнение о произошедшем.

       Однако, стоило только Элен перехватить метающийся с одного предмета на другой взгляд Кэрри, как чужие мысли проникли в её собственную голову.

       «Не надо, — она без труда узнала в этом спокойном голосе Алана, и остановилась, что вызвало расслабленный выдох со стороны Кэрри. — Бесполезно стирать её воспоминания».

       Элен проигнорировала эти слова и вновь настигла взгляд Кэрри. Девушка вздрогнула, когда Элен проникла в её мысли, желая расчистить там всё как можно быстрее. И каково же было её удивление, когда перед собой, в логове чужих мыслей, она увидела высокую толстую, непреодолимую стену. Разочарованно выдохнув, тем самым признав своё поражение, Элен вернулась в реальность и, схватив Кэрри за руку, крепко сжала её ладошку в своей, вызвав у рыжеволосой болезненный вздох.

— Если ты думаешь, что самая крутая здесь, то ошибаешься, — прошептала она, приблизившись к испуганному личику.

— Я так вовсе не думаю, — возразила Кэрри тихо, пряча глаза.

— Мертворождённая девчонка начинает проявлять демонические способности, — будто бы самой себе, сказала Элен, отпуская ладонь рыжеволосой. — Что ж, ладно, — обратилась уже непосредственно к ней. — Я позволю тебе помнить о новой личности Венди, однако, знай, попытайся ты увидеться с ней до разрешённого срока, я самолично выпущу твои кишки наружу.

       Кэрри, автоматически коснувшись своего живота, кивнула головой. Увидев, как на её глазах выступают слёзы, Элен хмыкнула и развернулась, чтобы уйти, как вдруг раздался неуверенный тихий голос за спиной:

— Почему вы так жестоки к нам? Мы не виноваты в том, что произошло. Прародитель убил нашего отца, почему же на этом вы не остановились? Зачем разлучать меня с Венди, зная о моей к ней любви?

— Это не твоё дело, — отрезала Элен, не желая распинаться перед мало привлекательной букашкой. Может, снаружи она и была действительно красива, как утверждала Венди, но вот внутри у неё не было ничего интересного. Типичная букашка. Без крапинок.

       Элен удалилась и Кэрри дала волю слезам. Она спрятала лицо в ладони, пытаясь справиться со своими эмоциями, но их всё никак не удавалось обуздать. Словно внутри у девушки прорвало трубы, внутри которых протекали определённые эмоции, и теперь они все смешались в её организме, рождая ужасные болезненные спазмы.

       Кэрри не понимала происходящего. Её сестру похоронили около месяца назад, когда миссис Уайт, наконец, признала свою дочь мёртвой и перестала надеяться на её возвращение. Именно тогда женщина поддалась своим эмоциям, как сейчас то делала Кэрри, и ударилась в депрессию, собираясь вечно оплакивать ушедших. Конечно, она прекрасно помнила о своём сне, где Венди, светясь изнутри подозрительным светом, предупредила о своей кончине, и с улыбкой сказал, что счастлива. Помнила, но продолжала не верить в это, считая сон лишь плодом своего воображения. Кэрри пыталась доказать, что всё это — правда, и, будучи бесплотным духом, Венди явилась к матери, чтобы передать свою последнюю волю, ведь она действительно хотела, чтобы её родственники был счастливы, но всё тщетно — мать продолжала верить в то, что её дочь жива.

       Однако эта уверенность не могла держаться слишком долго, и вскоре миссис Уайт пришлось принять неизбежное. Они похоронили пустой гроб, и долго стояли вместе с Кэрри, держась за руки. Молчали, обе зная, что с этого момента жить перестанет быть такой, как раньше. И если Кэрри была полностью готова к изменениям, заранее зная, что сестра вернётся, будучи в другом теле, то миссис Уайт чувствовала себя полностью потерянной. Женщина больше не видела смысла в жизни, ведь, оберегая двух дочерей, она потерпела поражение. Стоило ли теперь трястись за Кэрри, зная, что её жизнь с самого начала была ненастоящей?

       Девушка сидела за столиком для пикника, чувствуя, как температура вокруг вновь поднимается, и проклинала себя за происходящее. Она была уверена, что мать делает то же самое, закутавшись в толстое одеяло дома. «Если бы я была мертва с самого начала, Венди и отец остались бы живы!» — думала Кэрри, справляясь со слезами. Постепенно она успокаивалась, уверяя себя, что Венди делала всё, чтобы помочь ей чувствовать себя нормальным человеком, даже после того, как узнала всю правду. «Мои способности восхищали её, — Кэрри грустно улыбнулась, вспоминая былые дни. — И именно я помогла ей узнать всё о Доноване».

       Но она не знала, как взять свои способности под контроль, научиться управлять ими, как-то делали Алан и Элен. Возможно, что когда-нибудь они вновь утихнут, в чём Кэрри не была до конца уверена.

       «Я могла бы стать медиумом, — девушка подняла глаза на небо, где медленно проплывали объёмные белые облака. — Могла бы гадать людям, будучи ясновидицей. Сколько возможностей открывается, когда имеешь столь необычные способности. Но…хочу ли я ими пользоваться и дальше?»

       Кэрри скучала по той жизни, что была у неё до перехода Венди в другую школу. Тогда не нужно было думать о каких-то проблемах, ведь всё вокруг казалось добродушным и радужным. Но теперь Кэрри, казалось бы, видела внутренних демонов людей. Тех, что толкают их к отвратительным поступкам. Она вроде бы даже могла позвать их, обратить на себя внимание, да только зачем всё это было нужно? Может, когда-нибудь девушка сможет изгонять их из тел нормальных людей, делая их более добрыми друг к другу, более жертвенными и человечными. Кэрри иногда даже могла слышать их мысли, когда те были особо мерзкими и чёрными. Это были убийства и кражи, и, слыша их от рядом проходящих людей, Кэрри поражалась, насколько их много в их маленьком городе. А если брать к рассмотрению весь мир? Сколько черни в нём?

       Кэрри бы и дальше погружалась в себя, вспоминая все странные события, случившиеся с ней за время открывшихся способностей, как вдруг рядом послышался осторожный голос:

— Кэрри Уайт?

       Девушка обернулась и сузила глаза, разглядывая ничем непримечательную компанию. Четыре человека: три парня и девушка. Сначала рыжеволосая не узнала их, пока не разглядела прячущегося за черноволосым и симпатичным парнем Кристофа, который имел честь встречаться с Венди. Когда же Кэрри узнала его, то поняла, что перед ними стоят «Преданные», в группе которых когда-то состояла Венди.

— Да, — ответила, наконец, рыжеволосая, посмотрев на Итона, возглавляющего небольшую компанию. Он стоял впереди, улыбался широкой приветливой улыбкой, на которую хотелось ответить, а остальные прятались за ним, будто им угрожала какая-то опасность.

— Мы два месяца не появлялись, но это не значит, что мы не соболезнуем твоей утрате, — сказал Итон и нахмурился. — На самом деле, мы очень хорошо относились к Венди.

— Я видела вас на похоронах, — припомнила Кэрри. — Вы стояли позади всех.

— Мы не привыкли появляться на таких мероприятиях, — призналась Деббора, выглянув из-за плеча брата. — Но это ни о чём не говорит.

— Конечно, нет, — кивнула головой рыжеволосая и попыталась улыбнуться. — Я принимаю ваши соболезнования. Спасибо.

       Ей было совершенно плевать на их слова. Кто они, чтобы предпринимать попытки её успокоить? Её знакомство с Кристофом ограничивалось одним приветствием и лёгким кивком головы. Она знала, как он выглядит, видела в нём хорошего человека, но никогда не была в этом уверена, ведь ни разу даже не говорила с ним.

       Теперь вся их странная компания предстала перед ней, желая оказать поддержку, и Кэрри была не готова её принять.

       Правда, «Преданные» этого не понимали, потому медленно подсели к ней за столик для пикников.

— Ты выглядишь печально, — осторожно заметила Деббора, коснувшись руки Кэрри. — Будто…плакала.

       Рыжеволосая могла бы сказать, что видела ту, кем стала Венди, что говорила с ней и чувствовала человеческое тепло её нового тела, но прекрасно понимала, что в этом обычном мире её только поднимут на смех. Лишь избранным суждено понять, что демоны, населяющие планету, могут выбрать себе любимчиков и трепетно охранять их.

— Я слышал, что миссис Уайт уволилась, — сказал Зак, который выглядел несколько раздражённым, будто происходящее его совсем не радовало. Конечно, он всё ещё помнил о словах Алана, и согласился подойти к Кэрри лишь потому, что она являлась старшей дочерью в семье Уайт, и не имела отношения к Венди, к которой было запрещено прикасаться.

— Да, но сейчас нам всячески помогают бабушка с дедушкой, — для Кэрри в этом не было ничего особенного, потому она спокойно говорила об этом, однако «Преданные», услышав это честное признание, смутились, все до одного.

— Я знаю, что ты всегда была окружена друзьями, — Деббора ободряюще улыбнулась поникшей девушке. — Неважно, что теперь большая часть их отвернулась от тебя. Ты всегда можешь надеяться на нас.

— Да, — Кристоф впервые поднял голову и посмотрел прямиком на Кэрри. Та заметила, что выражение его лица было грустным и отречённым, будто он думал о чём-то совершенно ином. Возможно, как и Кэрри, Крис грустил по ушедшей Венди и, в отличие от рыжеволосой, он никогда не сможет узнать правды.

— Мне не нужна ничья помощь, — отозвалась Кэрри, стараясь быть как можно более вежливой. — И поддержка мне тоже не нужна, — она так хотела сказать всю правду, но понимала, что все её слова они спишут на стрессы, ведь демоны существуют лишь в сердцах людей, а за их пределами самыми ужасными монстрами являемся мы сами.

       Конечно, Кэрри лгала. На деле помощь бы ей пригодилась, но вовсе не та, о которой думали «Преданные». Зачем ей поддержка, когда она и так знает, что всё хорошо? Её сестра в теле Полли Мур жива-здорова, встаёт на порог совершенно новой жизни. Сколько новых знакомых будет в ней — Кэрри не знала, да и не могла знать, но ей хотелось оставаться с Полли в лучших отношениях.

— Ты уверена? — спросил Итон, глядя в задумчивые голубые глаза, направленные в небесную гладь.

       Кэрри извинительно улыбнулась и поднялась, желая как можно скорее покинуть эту чужую компанию, но, стоило ей сделать один шаг к заветному одиночеству, как цепкие пальцы Дебборы сомкнулись на её запястье и потянули назад. Девушке вновь пришлось сесть, чтобы не упасть.

— Что же, — сказала Деб, улыбаясь, — если ты отказываешься от нашего сострадания, может, согласишься сходить с нами в кино и проветрится?

       Кэрри обвела взглядом остальных и заметила, что никто из не был против её компании. Это заставило её губы разойтись в искренней и широкой улыбке. Два месяца её духовного одиночества вдруг упёрлись в стену, называемую группой «Преданные», которые были преисполнены уверенности уничтожить его.

       Тогда Кэрри легко кивнула головой, соглашаясь, и лица Итона, Кристофа и Зака осветили улыбки, в то время как Деббора бросилась на рыжеволосую с крепкими объятиями. Кэрри не знала, во что это всё в итоге выльется, но была уверена, что настоящая дружба ей не повредит.


***


       Полли открыла глаза и поморщилась от дикой боли в ноге. Слабость в теле была благополучно списана на усталость и стрессы, потому девушка поспешила подняться, чтобы поприветствовать новый день в полной мере, но вдруг почувствовала, как чьи-то руки обхватили её за талию, заставляя уместиться на кровати снова.

       Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула, в то время как руки ещё крепче сомкнулись вокруг её талии.

— Алан, — осторожно позвала парня Полли, желая повернуть голову, но его нос, уткнувшийся в затылок, помешал сделать это. — Что ты здесь делаешь?

       Она думала, что он не ответит. Промолчит, что стало уже обыкновенной реакцией на её слова, но вдруг раздался тихий приятный голос:

— Лежу с тобой в одной кровати, разве не ясно? — Полли почувствовала, что он улыбается, а его жаркое дыхание, опалившее нежную кожу уха, смутило её. — Прости меня за эти два месяца, я ужасно вёл себя.

— Ужасно — это мягко сказано, — Полли удивилась, что может ехидничать в такой щекотливой ситуации, ведь даже в мечтах она не могла представить, что снова окажется в его сильных объятиях.

— Прекрати, — снова раздался голос Алана. Он зевнул, после чего позволил девушке повернуться, освободив её от плена своих рук.

— Может, объяснишь, чем я заслужила встречу с твоей демонической персоной?

— Не говори так, будто…, — он нахмурился, так и не закончив фразу. — Ты имеешь на ехидство полное право, особенно после того, как я избегал твоей компании столь долгое время.

— Может, тогда расскажешь, в чём было дело?

— Ты уверена, что хочешь знать? — вопросом на вопрос ответил Алан, и Полли показалось, что его щёки стали розовее, отчего сама смутилась.

— Тебе надоело со мной возиться? — шёпотом спросила девушка, словно боялась, что кто-то может их подслушать.

— Прости, что заставил тебя усомниться в правильности своего решения, — сказал Алан и вдруг приблизился к ней так близко, что Полли невольно вздрогнула — подумала, что он поцелует её. — Ты ни один раз думала о смерти после того, как снова стала жить, да?

— Да, — призналась девушка, решив, что не стоит утаивать от Алана правду, ведь в любой момент тот мог влезть в её голову и выудить нужную информацию.

— Это моя вина, — признался парень. — Я на самом деле хотел обеспечить тебе лучшую жизнь, пока кое-что мне не помешало.

— И что же сделало это? — полюбопытствовала Полли, стараясь спрятать весь интересе вглубь себя.

— Кое-что, — ответил Алан, осклабившись.

— Ну Ал! Это нечестно! — Полли надула губки, сделав вид, что обиделась, что вызвало со стороны демона неудержимый приступ хохота. — Ну чего ты смеёшься?! Ну всё! — она отвернулась, сложив руки на груди.

       На самом деле Полли впервые за всё пребывание в особняке чувствовала себя счастливой по-настоящему. Что бы не говорили другие, как бы не думала совесть, но девушке было уютно рядом с демоном, будто их красные нити судьбы переплелись, навсегда затянув крепкий узел.

— Да ладно тебе, перестань, — Алан принял сидячее положение и потянулся, оголив ровные белоснежные зубы. Полли подумала о тех ужасных клыках, которые появляются во рту парня, когда он принимает свою настоящую ипостась, и почувствовала страстное желание закричать. Впрочем, это желание граничило с другим, более привлекательным.

— Алан, — она повернулась к нему, увидев удивлённую маску на идеальном лице.

— Что? — молвил он одними губами.

— Может, ты хочешь сделать меня чуточку счастливее, чем я есть? — спросила Полли осторожно, думая, что он откажет в её просьбе, ведь не зря же целых два месяца парень так шугался её компании, постоянно прятался и почти не разговаривал.

— Если это в пределах разумного, — между бровей парня легла сосредоточенная складка.

— А в какую категорию входит поцелуй?

       Сначала Алан делал вид, будто не понял вопроса, однако вскоре в его глазах вспыхнули смешинки, заискрились, отчего радужка глаз стала светлее. Полли, смутившись, хотела было отвернуться, решив, что вопрос даже не стоит даже отвечать, до того он был глупым, но Алан, мягко взяв её ладонь в свою, притянул девушку к себе и впился в губы требовательным, но нежным поцелуем.

       Полли полностью отдалась своим чувствам, пожелала, чтобы время замедлилось, а она могла отдаться поцелую целиком и полностью, как вдруг её ногу пронзила ужасная боль. Вскрикнув в губы Алана, она отдалилась от него и посмотрела на перевязанную коленку, а потом снова на демона, задавая ему ментальный вопрос.

— Ну…, — Алан взъерошил волосы, словно собирался свести всё в шутку, но, увидев полный решительности взгляд Полли, передумал, и глубоко вздохнул, — я не знал, что моё отсутствие так повлияет на тебя.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла девушка.

— Твоё тело начинает гнить, — тихо сказал Алан, не отпуская ладони Полли, опасаясь её реакции, — как тело ребёнка, из которого вышла душа Марты. Твоя собственная душа стремиться покинуть тело и, лишённое поддержки, оно начинает разлагаться. Медленно, и пока обратимо.

— Но что мне сделать, чтобы прекратить этот процесс? — спросила Полли, чувствуя, как по всему нутру расползается ледяной и липкий страх, поражая всё её существо.

— На это только ты сможешь найти ответ, — ответил Алан. — Я знаю, что нужно мне, чтобы жить дальше, но у каждого из нас свой счастливый островок.

— Но я ни разу не хотела умереть в полной мере, — попыталась оправдаться девушка. — Я думала, что мешаю тебе, что надоела и без меня тебе будет лучше, но…

— Перестань, — прервал её Алан, сверкнув глазами. — Ты ошибалась. Я не хочу, чтобы ты покидала особняк или меня лично. Может, было бы лучше дать тебе общаться с прежними друзьями, но я думал, что ты начнёшь сожалеть о теле Венди.

— Это не так! — возразила Полли, хоть и сама не знала, что бы испытывала в такой ситуации.

— Так или иначе, но теперь всё будет по-другому, — заявил Алан и встал с кровати. — Я принесу тебе завтрак, хорошо?

       Полли кивнула и проводила парня глазами, после чего спустила ноги на пол и попыталась встать, но не смогла из-за сильной боли в колене. Она не хотела разматывать бинт, потому снова приняла лежачее положение, уперевшись глазами в мягко-розовый балдахин. «И с чего он так добр ко мне? — подумала она, надув губы. — Два месяца ни слова, а тут…, » — она смутилась, вспомнив, что спала в его объятиях всю ночь.

       Как вдруг в голове всплыли воспоминания последнего разговора с сестрой, и Полли вновь села, прижав ко рту руки. Её глаза невероятно расширились от удивления, а в мыслях долбилась лишь одна фраза, переворачивающая всё существо.

       «Я видела Кэрри!»

       Полли не понимала, как могла забыть об этом, ведь встреча с рыжеволосой была самым главным событием за последние два месяца. Девушка помнила всё до мелочей, но после того, как она поднялась на ноги, намереваясь пройтись с сестрой по старым улицам, воспоминания обрывались. Оставалась лишь подозрительная дымка в голове, за которой скрывались чьи-то фигуры. Полли могла поклясться, что кто-то пришёл ещё, разговаривал с Кэрри, а потом принёс блондинку обратно в особняк. Либо это был Алан, либо Рудольф.

       В принципе, Полли это не волновало, ведь рано или поздно она собиралась вернуться. Кэрри могла бы принять девушку в свой дом, но жизнь бок о бок с женщиной, что вырастила и любила её, а теперь грустила по уходу, казалось невыносимой. И ведь миссис Уайт никогда не узнать, что Полли Мур — и есть та самая ушедшая, казалось бы, навсегда, Венди.

       Она думала о словах Алана, никак не понимая, каким именно должен быть её личный счастливый островок. И каким был он для самого парня? Полли жалела, что не узнала этого, но, пораскинув мозгами, решила, что он ни за что бы не сказал ей правды. Его глаза, поддетые лёгкой мечтательной дымкой, были всё также черны и непроницаемы, хоть и в глубине их мерцало что-то счастливое и светлое, до чего Полли никак не могла дотянуться, хоть и страстно хотела. Ей казалось, что он медленно снимает свою демоническую маску холодного и отрешённого от мира монстра, развлекающим себя лишь редким написанием стихов. Ещё немного — и Алан откроется ей с совершенно другой стороны, демонстрируя свою человечную на деле натуру, ведь он так опекал Полли, когда та ещё была в другом теле. Да и в принципе парень являлся ярым противником переселения демонов в тела взрослых сформировавшихся людей.

       Полли прикоснулась к горящим румянцем щекам и твёрдо решила, что непременно окажет сопротивление грядущей смерти. Ведь девушке уже удалось однажды обойти её, и это было совсем не страшно. Так почему бы не поднапрячься и не сделать это снова?

       Впрочем, а надо ли оно вообще? Полли пока не до конца понимала, что стоит делать со своим счастьем, где его искать вообще и как им пользоваться. После Перемещения жизнь казалась невероятно сложной, и даже самые простые вещи казались скрытыми за тонкой пеленой подвоха.

       Но, не спеша отчаиваться, девушка решила поскорее разобраться во всём и доказать новому телу, что её душа — самая лучшая из всех, какие вообще можно пожелать.
Может, ей двигало самолюбие, но нельзя отрицать, что в нём были те крупицы желания и стремления жить, каким можно позавидовать.

       В комнату без всякого стука проник Алан с подносом в руках. С лёгкой полуулыбкой уместив его на коленях Полли, парень сел рядом, в ногах, и обеими ладонями сжал кружку с чем-то очень горячим. Вторая же осталась на подносе.

— Что это? — с подозрением спросила девушка. Еда выглядела вполне привлекательно, но вот питьё — отнюдь.

— Не смотри так на меня, — нахмурился Алан. — Это всего лишь травяной чай. Тебе же нужно держать себя в руках.

— Подчинить меня такими штучками вздумал?

— Смешно, — хмыкнул парень, сделав маленький глоток чая. Потом, хорошенько распробовав и удовлетворившись вкусом, он продолжил: — Я могу подчинить тебя себе более простым способом. И для этого даже не нужно напрягаться.

       Теперь настала очередь Полли хмуриться. Она прекрасно знала, что демон говорит правду, однако что-то внутри никак не хотело верить ему. Возможно, что-то, оставшееся от Венди, её прежнее упорство и самолюбие, пыталось оттолкнуть Алана от себя, но теперь, став Полли, девушка просто хотела быть…свободной. Ей больше не нужно было кому-то что-то доказывать, ведь Ведьма, которую все так страстно ненавидели, для всех умерла, а на её месте лишь миленький хрупкий цветочек, который без должного ухода начинает увядать.

— Алан, — после нескольких минут молчания позвала девушка.

— М? — тут же откликнулся тот.

— А почему ты не можешь напоить меня своей кровью, как в тот раз, после аварии, чтобы рана затянулась?

— Демоническая кровь вызывает привыкание точно так же, как и кровь вампиров, так что не стоит ей злоупотреблять. Тем более, в этот раз мы и сами сможем справиться, ситуация пока не вышла из-под контроля.

— А что, если выйдет? — тут же оживлённо спросила Полли. – Что, если моё тело так и продолжит разлагаться? Сможешь ли ты перенести мою душу снова? — она посмотрела на него, так отчаянно прячущего глаза, и чуть не подавилась слезами. — Я не хочу умирать, оставаться там, в Аду! Я хочу быть здесь, с Кэрри, своими подругами, с этим миром, в котором есть всё, что мне нужно. Есть ты.

       Алан с подозрением взглянул в её голубые глаза, так непохожие на те, что он привык видеть. Может, парень бы и не смог признать их, не будь там ярких мерцающих огней, которые он замечал ранее, когда смотрел на Венди. То, что так отличало её от остальных, передалось и этой маленькой блондинистой малышке. Взъерошив её волосы лёгким движением руки, Алан улыбнулся и поднялся на ноги.

— Не волнуйся, Полли, ты слишком сильная, чтобы умирать так скоро.

       Он верил в неё, и это придавало сил, чтобы бороться дальше.

6. Снова в школу

       Следующую неделю Полли, по совету Алана, старалась сосредотачиваться только на положительных эмоциях. Парень внимательно следил за ней, и теперь проводил в её комнате большую часть своего времени. Он всё ещё вёл себя немного странно, частенько отводил глаза и улыбался без повода, однако Полли старалась не зацикливаться на этом. Она была счастлива видеть его рядом с собой, говорить о всякой ерунде и смеяться от его сосредоточенного лица в те моменты, когда она пыталась шутить или глупо улыбалась, вспоминая о чём-то из своей прошлой жизни. Алану не нравилось, когда Полли погружалась так глубоко в свои воспоминания, ведь это могло отрицательно повлиять на её сознание, но пока всё было под контролем. За прошедшие девять дней Полли даже не плакала, когда речь заходила о её родственниках или друзьях. Она твёрдо считала, что сможет встретиться с ними и стать близким человеком, и теперь понимала, что для этого понадобится куда больше времени.

       В воскресенье двенадцатого марта Полли крутилась у зеркала в совершенно новой школьной форме. Синий жилет подчёркивал глубину глаз девушки, такого же цвета юбка, чуть выше колена, демонстрировала длинные и худые ноги, которые казались ещё более тонкими в чёрных туфлях на каблуке. Полли смотрела в своё отражение, то поправляя волосы, собранные в два коротких хвостика, то галстук, то одёргивая рукава белой блузки.

       Алан, сидящий на пуфе около кровати, насмешливым взглядом следил за усердиями Полли, которая хотела выглядеть сногсшибательно. Хотя он считал, что внешность девушки и так достойна отдельного внимания, и незачем её подчёркивать косметикой, которую Полли сумела выпросить. Она целый вечер объясняла Алану, что именно ей нужно, чтобы выглядеть красиво, чем замазывать небольшие изъяны кожи, что накладывать на глаза, а чем подводить ресницы. Бедный парень впервые подумал о том, что человеческий склад ума гораздо сложнее, чем он думал ранее. Зато после столь познавательного вечера Алан спал мёртвым крепким сном.

       И вот уже второй вечер подряд Полли надоедала ему своим щебетанием о внешности. Стоило ему уйти, как она начинала кричать и ругаться, ведь по его вине она лишилась прошлого тела, которое привыкла подавать в правильном свете. «А что мне делать с этим?» — спрашивала Полли, разводя руки и недоуменно смотря в зеркало.

— Алан, — позвала его блондинка, в очередной раз переплетая хвостик, который, как ей казалось, находился не на одном уровне со вторым.

       С недавнего времени Алан, решив быть оригинальным, придумал для Полли новое прозвище. Теперь он постоянно называл её «цыплёнком», из-за забавно торчащих пушистых блондинистых волос, что несколько раздражало девушку, ведь она успела привыкнуть быть букашкой.

— Чего тебе, цыплёнок? — устало спросил он, особенно выделив последнее слово, после чего разлепил глаза, которые так и норовили закрыться и стать отправной точкой в сладостный мир грёз, в котором не было настойчивой болтовни высокого голоса.

— Перестань называть меня так! — вспылила Полли. — Честно скажи: я действительно красивая? — она обернулась и посмотрела на Алана, чуть надув губы. — Ты что, спать тут вздумал?

— А что? Мне не впервой, — осклабился парень, по привычке коснувшись пальцами цепочки, отходящей от серёжки.

— Только не сегодня, Донован! — блондинка упёрла руки в глаза и её лицо превратилось в убийственную маску. По крайней мере, так думала сама она. Алан отреагировал на изменения в её лице совсем иначе: рассмеялся, запрокинув голову, будто долго сдерживался. Решив, что выглядит ужасно глупо, Полли обняла себя руками и, покраснев, отвела взгляд.

— Ты ничего не понимаешь, — пробурчала она, хмурясь. — Ни в красоте, ни в человеческом существе. От меня же пахнуть потом будет, — девушка закусила губу, пытаясь поддержать свой разозлённый образ до конца, — тобой.

— В отличие от людей, у меня только демонический запах, а его наши одноклассники услышать не в силах.

— Да ну тебя. С нами учится Элен. Не хочу, чтобы она потом думала о том, о чём не нужно.

— А о чём она может думать? — с хитринкой в голове поинтересовался Алан.

— Ты опять меня выводишь? — вопросом на вопрос ответила Полли. — Скажи уже, красивая или нет, и иди в свою комнату, там можешь хоть в вечную спячку впасть.

— А тебе не будет без меня скучно? — полюбопытствовал парень.

— Конечно, будет, я же ни с кем, кроме тебя, не общаюсь! — воскликнула Полли и ткнула Алана в грудь, заставляя его вновь усесться на пуфик, с которого он собирался подняться. — Ну так давай, признайся, что я красивая.

— Красивая-красивая, — пробормотал парень, пытаясь отбиться от Полли. — Ты же и без меня это прекрасно знаешь.

— А я хочу, чтобы мне иногда это говорили! — победно улыбнулась девушка, соскакивая с Алана. — А почему ты выбрал именно эту девушку? Блондинок любишь?

— На моём фоне ты смотришься более эффектно.

— Алан! — Полли укоризненно посмотрела на него, пытаясь выместить в одном взгляде всю свою злость и недовольство, но тот снова засмеялся, не проникнувшись. — Чтоб тебя! — выругавшись, блондинка упала в кресло, сложив руки под грудью.

— Да ладно, перестань, — Алан примирительно вскинул руки перед собой, на что Полли лишь надменно хмыкнула. — Неужели ты будешь обижаться на меня из-за этого?

— Вот и буду! Нечего смеяться надо мной.

— Но ты забавная, — протянул парень.

— Ну и что? — нахмурилась Полли. — В классе тоже будешь ржать надо мной?

— Буду делать вид, что ненавижу тебя.

— Серьёзно? — девушка удивилась, услышав стальные нотки в голосе Алана, говорящие о том, чтобы она и не думала приблизиться к нему у всех на виду.

— Абсолютно. Не хочу, чтобы кто-нибудь подумал о нашем совместном прошлом.

— Но я живу у тебя в особняке, да и домой нам придётся ходить вместе. Что, совсем разговаривать со мной не будешь? — плечи Полли внезапно поникли, настолько она была расстроена новостью.

       Алан хмыкнул, внимательно следя за эмоциями на лице блондинки. Он понимал, что поступает неправильно, но ведь не мог же он дать другим почву для размышления? Алан Донован вообще ни с кем не якшался до этого учебного года, но тут вдруг заинтересовался новенькой рыжеволосой, а после её пропажи, походив хмурым и сосредоточенным какое-то время, стал оказывать внимание новой ученице, с самого её первого дня пребывания.

       Не то чтобы Алан не хотел общаться с Полли, но считал, что предосторожность не помешает. В таком тонком деле всегда следует делать неспешные шаги, чтобы не столкнуться с проблемами, которые демон так не любил. Его жизнь всегда текла размеренно и обыкновенно, чему могла бы позавидовать любая букашка на Земле. Но после появления Венди всё перевернулось с ног на голову. Сначала желание Марты, потом проснувшиеся столь сильные чувства рыжеволосой, которая стала творить просто невероятные вещи (например, до неё жертвы не пользовались связью с демоном, который выбрал их тело), а там и сам Алан привязался к ней и не заметил, что её пребывание рядом перестало быть желанием, а переросло в необходимость.

       Что же теперь? Всё ещё на мёртвой точке, однако помирившиеся, Алан и Полли собирались учиться в одном классе, как в недавние времена, и делать вид, что незнакомы и вынуждены жить под одной крышей, ведь по документам Полли Мур являлась внучкой дворецкого Донованов — Рудольфа. Вместе с Аланом девушка придумала свою новую биографию: приехавшая из другого города к любимому дедушке, Полли была готова начать новую жизнь в новом городе. Она любила уединённость и собиралась понравится всем своим новым одноклассникам. Но, в отличие от многих, она пока не знала, что делать в будущем.

— Ты пойдёшь в этот пришкольный институт после выпуска или нет? — вдруг поинтересовалась девушка.

— А ты?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Странно, что Кэрри осталась, я всегда считала, что роль учителя — совсем не для неё, но она думает иначе. Не знаю, смогу ли я вкладывать что-то в головы детям, когда у меня самой внутри пусто.

— Цыплёнок, я тоже не собираюсь быть учителем, — хмыкнул Алан. — Меня все дети бояться будут, не важно, какой у них будет возраст.

       Институт располагался совсем рядом с элитной школой. Совсем. Они даже соединялись коридорам, так что у Кэрри не было проблем, когда они с Венди начали учиться вместе. Она могла появляться в школе в любое время, пользоваться выходом здания и даже столовой, в то время как ученики не имели права посягать на священную территорию института. Такая несправедливость сначала никого не радовала, но потом, как это обычно и бывает, ученики свыклись и уже не обращали внимания на появление среди себя студентов, пришедших за своими мелкими братьями и сёстрами.

       Полли теперь совсем не имела понятия, куда поступать, не знала, что её привлекает. Впрочем, Алан был готов помочь ей в любой момент, так что она не боялась остаться без места учёбы. Да и в её жизни знания сейчас не были ключевым моментом.

— Полли, — позвал девушку Алан, когда заметил, что она совсем уже потерялась в своих мыслях, замерла и уставилась в одну точку.

— Что? — мгновенно ожила та, стоило ей только услышать этот мягкий бархатный голос.

— Спать пора, вот что, — зевнув, ответил парень. — Завтра рано вставать.

— Вряд ли я смогу уснуть, — хмуро отозвалась Полли.

— Помочь?

— Нет уж, не надо лезть в мою голову, — девушка сорвала с волос резинки и положила их на прикроватный столик, чтобы не искать по утру.

       Только сейчас она поняла, как сильно устала. Примерка одежды отняла кучу времени и сил. Теперь, не рассчитав своих возможностей, Полли чувствовала, как ломит тело, как хочется спать. Она не собиралась противиться этому желанию и намеревалась как можно скорее спрятаться в огромных объятиях своего пухового одеяла.

       Уловив её мысли лишь по одному усталому взгляду, Алан поднялся с пуфа и, протянув Полли расчёску, которую взял с комода, сказал:

— Зря ты, конечно, так мучила свои волосы столь долгое время. Меня бы ты, конечно, не послушала, скажи я слово против, — девушка улыбнулась, соглашаясь. — Спи крепко, Полли.

       Она забрала из его рук расчёску и проводила парня из комнаты, после чего принялась готовиться ко сну.

       На следующее утро она проснулась раньше будильника от сильного волнения. Сердце болезненно ныло и, прижав к груди обе руки и согнувшись, Полли пыталась восстановить участившееся дыхание и привыкнуть к крайне неприятным чувствам. Она хотела было позвать Алана и попросить помочь, но передумала, решив дать ему шанс отоспаться и отдохнуть от её присутствия, ведь, с момента возвращения Полли в особняк, парень постоянно был около неё.

       Боль вскоре сошла на «нет», и девушка смогла разогнуться. Сон как рукой сняло, и Полли решила не мучить себя и поднялась с кровати. На часах было около шести утра, достаточно рано для поздней пташки с короткими блондинистыми волосами.

       Девушка отправилась в ванную и какое-то время провела там. Она хотела расслабиться и забыть о той боли, что была в её теле. Казалось, что душа не на месте, мечется внутри, как в клетке, желая выбраться, но не может. Именно из-за этого тело и начинало гнить, так, по крайней мере, считала Полли. Но она пыталась справиться с тревожными мыслями, внушала себе, что жизнь с Аланом обещает быть удачной, стоит только научиться правильно пользоваться его добротой, но тщетно. Душа словно была отдельно от мозга Полли, и твердила, что человек не может жить счастливо рядом с демонами, виноватыми в распаде семьи.

       «Но ведь теперь у меня новая семья, » — подумала Полли, смотря на своё отражение в зеркале. Мокрые блондинистые волосы были слегка волнистыми и взъерошенными, отчего девушка становилась похожа на какого-то драчливого цыплёнка.

       Алан не был против того, чтобы она отправилась в школу, наоборот, он считал, что так Полли будет легче забыть о своей проблеме.

       «Он был не прав, но он меняется, » — новая мысль вызвала улыбку на лице юной девушки. Она вышла из ванной и принялась одеваться, кружась по комнате то за одной вещью, то за другой. Волнение будто бы отошло на второй план, ведь, разглядев красоту своей новой внешности, Полли была готова на всё. Она была уверена, что приглянется своим одноклассникам, ведь Венди Уайт, будучи тихой мышкой, спрятавшей в глубине себя вредную Ведьму, смогла найти себе верных друзей и почувствовать вкус настоящего счастья. Пускай за него и пришлось заплатить…

       «Плевать!» — решила Полли, когда вновь вспомнила о Кэрри и миссис Уайт, ушедшей глубоко в себя. Девушка знала, что не сможет помочь бедной женщине, а её вид вызовет чёрные мысли в её голове, заставив тело разлагаться быстрее.

       «Но там ведь будет Кэрри, » — воспоминания о сестре помогли привести сознание Полли в полный порядок. Глубокие думы о миссис Уайт вновь отошли куда-то далеко, а голова наполнилась приятным светом, способным разогнать тьму неприятного настроения.

       Когда часы пробили семь утра, Полли была уже одета в школьную форму. Её волосы, собранные в два хвостика, выглядели чертовски мило, придавая девушке немного детский и умилительный вид. Поправив галстук, Полли кивнула своему отражению, как бы отмечая в голове, что действительно неплохо выглядит, и решила как-то разнообразить свою жизнь, а именно: пойти и разбудить Алана.

       Полли в нерешительности остановилась около двери с табличкой, на которой красовалась буква «А». Девушка подумала было, что демон не будет слишком рад видеть её, но решила, что ей наплевать, ведь настроение действительно зашкаливала, и она могла нарушить правила.

       «К тому же, — улыбаясь, подумала Полли, — Алан не запрещал мне заходить в его комнату».

       С такими мыслями она открыла дверь, погрузившись в тёмную комнату, пахнущую лёгким пряным запахом благовоний. На кровати виднелось лишь одно одеяло, однако, приглядевшись, девушка заметила тело под ним. С глупой улыбкой она приблизилась к кровати и остановилась около неё, сцепив руки на уровне живота.

— Алан, — позвала девушка, но осталась без ответа. — Алан, просыпайся, мы в школу опоздаем.

       Она посмотрела на электронные часы, стоящие на прикроватной тумбочке, однако привычных горящих цифр там не обнаружилось. Либо батарейка села, либо злой Рок вмешался —, но судьба была на стороне Полли.

       Она осторожно обхватила свисающий с кровати кончик одеяла и потянула на себя, но оно никак не хотело поддаваться. Тогда Полли вновь обратилась к Алану по имени, желая разбудить его более мирным способом, но он всё не откликался, мило посапывая под одеялом.

— Хорошо, — весело начала девушка, — если не хочешь просыпаться, то тогда будем спать вместе, и, поверь, я выберу для себя лучшее место!

       С этими словами она прыгнула на кучу одеяла, почувствовав пятой точкой острое плечо, потом соскользнула и ударилась головой об стену. Болезненно ойкнув, Полли почесала пострадавшее место и посмотрела на перекинутые через тело ноги в чёрных туфлях.

       Наконец, под одеялом Алан начал шевелиться, и через некоторое время на свободу вынырнула его голова. Полли сначала понять не могла, что с ним именно не так, но, осознав, тихо охнула.

       Во сне демоны не могли контролировать свою настоящую сущность, именно поэтому она частенько высвобождалась, меняя человеческое тело до неузнаваемости. Длинные закрученные рога ловили на себе блики утреннего тусклого солнышка, и заискивающе блестели, привлекая внимание. Трещины на лице Алана покрылись кровавой корочкой, огромные клыки торчали изо рта, изо чего он не мог полностью закрыться и замер в оскале. А чёрные бездны глаз обратились прямо на Полли.

— Цыплёнок? — спросил недоверчиво булькающий сухой голос. – А, — опомнившись, Алан откинул одеяло и, не стесняясь девушки, подошёл к зеркалу, взглянуть на своё отражение.

— Может, ты оденешься? — спросила Полли, подскакивая на ноги в след за ним.

— Я не заставлял тебя заходить в мою комнату, — ответил лениво Алан, открывая дверь шкафа и выискивая в нём глазами школьную форму.

       Полли осторожно подошла к парню, после чего, выдержав паузу, напрыгнула на него со спины и принялась ощупывать рога, которые начинали свой рост от макушки, после чего закручивались в разные стороны.

— Ты похож на барашку! — восторженно воскликнула девушка, схватившись за рога обеими руками. — Покатай меня!

— Отпусти, — откликнулся Алан и принялся брыкаться, желая сбросить Полли с себя, но та лишь весело смеялась, вцепившись ловкими пальчиками в шершавые отростки на голове, похожие на мощные корни дерева. — Мы опоздаем, если ты будешь веселиться. И одежду помнёшь!

       По голосу Алана Полли поняла, что тот не совсем доволен её поведением и, понурив плечи, слезла со спины демона. Искоса взглянув на голую спину парня, она заметила, что некоторые корочки на трещинах отошли, и ранки снова кровоточат.

       Алан же, глубоко вздохнув, склонил голову и повёл плечами назад, отчего лопатки стали отчётливо видны. Мелкие трещинки на коже стали постепенно затягиваться, рога — уменьшаться, и вскоре Алан вновь был самым обычным парнем, которого Полли привыкла видеть каждый день. Повернувшись к ней, он спросил:

— Ну, готова к первому школьному дню?

       Чёрные пропасти, столь привлекающие внимание при взгляде на идеальное лицо, начали растворяться, и вскоре это вновь были обычные глаза с тёмного цвета радужкой. Алан знал, почему Полли так внимательно смотрит на него, что следит за процессом, потому и молчал, позволяя ей полностью насладиться этим. После же, когда она ответила, что полностью готова покорять мир обычных букашек, отправил её в столовую.

— Уже должны подать завтрак, — объяснил он, когда Полли обиженно посмотрела на него. — Или тебе хочется понаблюдать, как я одеваюсь?

       Щёки Полли взорвались красными огнями, и она быстро покинула комнату, оставив Алана одеваться. Ухмыльнувшись, он вновь глянул в шкаф, заваленный одеждой, и быстро выудил оттуда нужные вещи. Он знал, что ему стоит поторопиться, ведь неугомонный цыплёнок скоро вновь окажется здесь с просьбой поторопиться.

       «Наконец-то, — подумал он, закрывая за собой дверь комнаты, — она ожила».

       После завтрака они отправились в школу на личной машине Алана. Каждый километр, отделяющий Полли от особняка, становился новым поводом для радости. Она никогда не могла подумать, что обычная поездка в школу рядом с демоном окажется столь невероятным событием. Они уезжали из золотой клетки, окуная себя в серую реальность обычных людей, под которых Полли когда-то равняла и себя, пока полностью не осознала всю свою особенность.

       Кем она была теперь? Сохранит ли в себе те крапинки, за которые так приглянулась Марте, Алану? Подобные вопросы вертелись в её блондинистой голове всю дорогу. Она не могла ответить на них, подобрать нужного ключа, но была уверена, что они не приносят ей дискомфорта, поэтому подробно обдумывала все допустимые ответы.

       Они вместе рядом до самого кабинета, однако не думали о разговорах. Звонок на урок прозвенел совсем недавно, и они опаздывали, но Полли считала, что для неё такое поведение даже лучше, ведь она сумеет увидеть всех своих одноклассников вместе.

       Алан первым зашёл в кабинет, что-то шепнул на ухо мистеру Бэйту. Тот замолк, хоть и тема урока казалась ему невероятно интересной, и кивнул головой, после чего направился к двери. Сам Алан занял своё место на последней парте, быстро достал учебники из рюкзака и, раскрыв один из них на первой попавшейся страницы, с неподдельным интересом уставился в строчки.

       Полли же улыбнулась мистеру Бэйту, выглянувшему в коридор, и попыталась сказать что-то, но он опередил:

— Вы — Полли Мур, так? — спросил он, оглядывая ученицу с ног до головы, оценивая.

— Да, — кивнула головой та, не снимая с лица милой улыбочки, которая так раздражала её в других людях.

       Мистер Бэйт раскрыл дверь и объявил ученикам о приходе новой ученицы. Все тут же посмотрели на Алана, связывая его с ней, ведь они пришли вместе и явно знакомы. Многие уже успели сложить предположительный образ новой ученицы, однако никто не мог подумать, что она является столь хорошенькой.

       Когда хрупкая на вид блондинка, миловидная и улыбчивая, зашла в класс, многие перекинулись заинтересованными взглядами, а личности особо наглые даже присвистнули, когда Полли между рядами прошла к доске, чтобы представиться. Она не переживала, ведь это же ей пришлось пройти в начале года, в теле рыжеволосой Венди Уайт. Теперь всё казалось гораздо более простым, поэтому её тело даже не била крупная дрожь, когда она помахала классу, остановившись, наконец, у доски.

— Меня, как и было сказано, зовут Полли Мур, — сказала она приятным голосом, смотря на пустое место рядом с Беверли, которая приглядела та ещё в первый день учёбы. — Я приехала из другого города к своему дедушке из-за развода родителей. Они оба решили начать новые жизни, и я решила не мешать им в этом, — Полли говорила это слишком легко, ведь в её сердце не было переживания за дорогих людей. Остальные лишь могли подивиться её выдержке и слушать дальше. — Я люблю читать и наблюдать за природой, — при этих словах Беверли, до этого не обращающая внимания на новую ученицу, подняла голову и вгляделась в милые черты её лица, в подозрении сузив глаза, которые стали похожи на щёлочки.

— Хорошо, это всё, что ты можешь рассказать нам? — спросил мистер Бэйт. Полли кивнула головой и тогда он продолжил: — Тогда можешь занять любое свободное место.

       Полли осмотрела класс, словно приглядываясь к возможным соседям. Но в душе она, конечно, уже знала, куда сядет. Беверли посмотрела на свободное место рядом с собой, но промолчала, пусть и в голове на мгновение промелькнула идея позвать новенькую. Девушка всё никак не могла забыть то рыжеволосое чудо, что раньше занимало это место. Конечно, её никто не спросит, когда новенькая захочет сесть сюда, но ведь может она насладиться последними секундами одиночества?

       Беверли не удивилась, когда Полли села около неё, бросив на девушку извинительный взгляд. Она будто хотела спросить разрешения, но не могла, потому что уже шёл урок и время её было на исходе.

       Учитель удовлетворённо кивнул, когда Полли достала нужные учебники и приготовилась слушать материал, и продолжил тему.

       Весь урок Полли поглядывала на Беверли, но та сидела, спрятавшись за волной чёрных волос, и молчала, что было ей вовсе несвойственно. Впрочем, девушка считала, что сможет разговорить свою новую соседку, ведь она прекрасно знала подход к этой черноволосой хмурой молчунье.

       Улыбнувшись своим мыслям, Полли продолжила оглядывать класс. Она поймала некоторые взгляды мужской половины, но не ответила на них. Её интересовал Алана, но она боялась смотреть на него, думая, что остальные могут заметить это и задаться ненужными вопросами. Также Полли знала, что её взгляд не понравится самому демону, так как он чётко дал ей понять о своих планах.

       Тогда она посмотрела на Элен. Она была одна из тех девчонок, что тоже заинтересовалась ею. Сейчас она улыбалась, будто напоминая о тайне, что была между ними тремя. Полли ответила на её внимание лёгким изгибом губ, обещая, что непременно станет ближе с этой симпатичной демоницей, что собиралась защищать её душу в Аду. Но теперь Элен, кажется, придётся стать её телохранителем здесь, на Земле.

       Урок прошёл достаточно быстро и Полли, решив познакомиться с Беверли, специально уронила ручку так, чтобы та укатилась ближе к черноволосой. Девушка подняла предмет и протянула его новенькой с лёгкой официальной улыбкой.

— Раз уж я сижу с тобой за одной партой, — начала Полли первой, взявшись за другой конец ручки, — может, стоит хотя бы познакомиться?

— Меня зовут Беверли Булман, — всё тот же холодный тон и незаинтересованный взгляд. Он жалил Полли в самое сердце.

— Почему ты такая…грустная? — спросила она без тени улыбки.

       На выходе из класса Алан бросил на Полли быстрый взгляд и, заметив, что девушки остаются в кабинете один, молвил в её мыслях:

       «Удачи тебе, цыплёнок,» — после чего быстро вышел, оставив Беверли и Полли один на один.

— Тебя это не касается, — черноволосая отпустила свой конец ручки и принялась собирать сумку.

— Но…

— Вот надоедливая, — пробурчала Беверли.

       Полли так хотелось признаться подруге во всём, чтобы она не думала считать её другим человеком, но понимала, что её скорее сочтут за ясновидящую, чем за переродившуюся Венди Уайт. Тем более, ей хотелось стать для Беверли новым другом, а не старым.

— Подожди! — окликнула Полли девушку, когда та уже закинула сумку на плечо, намереваясь уйти.

— Чего тебе? — обернулась Беверли. — Слушай, если ты думаешь, что я стану для тебя хорошей подругой, то ты ошибаешься.

— Но…ты ведь на самом деле не такая! — Полли чувствовала глубокое отчаяние, которому хотелось подчиниться с каждой секундой всё сильнее.

— Откуда тебе знать? — ядовитость голоса Беверли убивало все светлые эмоции в сердце новой ученицы. — Ты впервые говоришь со мной и уже всё знаешь? Если так, то тогда тебе тем более не стоит ко мне подходить. Ненавижу всю эту сверхъестественную чепуху.

— Это из-за этого места? — осторожно спросила Полли, зная, что это непременно повлияет на Беверли, и оказалась права. — Его кто-то до меня занимал? Если так, — поспешила оправдаться она, сыграв в дурочку, — я могу пересесть, пока этот человек не вернётся…

— Он не вернётся, — жёстко обрубила брюнетка, нахмурившись, — но тебе и вправду лучше пересесть. Не думаю, что мы поладим.

       С этими словами она быстро развернулась и, не обращая внимания на недовольный возглас со стороны Полли, удалилась.

       «Ничего не получилось, Алан, — подумала она, оставшись в одиночестве. Сев за парту, девушка медленно стала собираться, решая, что делать дальше. Нет, отступать она не собиралась, ведь Беверли действительно была ей дорога, но вот парту по ей просьбе можно было и оставить.

       Полли могла поклясться, что ощущала в кабинете чужое присутствие. Словно её собственная душа была изъята из тела миловидной блондиночки, и нависало сейчас около стола, смотря за её душевными мучениями.

       Однако, подняв голову, девушка никого не увидела, и это её немного успокоило. Она решила, что не будет останавливаться на этом, быстренько собралась и покинула кабинет, чтобы пойти на другой урок, как вдруг…

       Полли услышала громкий крик с заднего двора школы. Не было сомнений в том, кому именно он принадлежал. Не слыша собственных мыслей, блондинка рванула туда, краем глаза глянув в окна первого этажа. Она успела увидеть тонкий силуэт, прежде чем скрылась за поворотом.

       Однако спустя секунд пять Полли была уже на лестнице. Она перескочила ступеньки, чуть не потеряв равновесие, и бросилась ближе, расталкивая некоторых собравшихся ребят. Крик вновь повторился, но был уже более тихим и наполненным болью.

       Полли выскочила из кольца ребят, окружившим кричащую девушку и парня, спрятавшегося под сенью дерева, на котором только-только начинали появляться первые листики. Девушка, услышав топот ног, обернулась, и посмотрела на оробевшую Полли, которая инстинктивно принялась поправлять выбившиеся их хвостика прядки волос.

— Ты! — закричала Беверли громким голосом, направившись к Полли, намереваясь, наверное, вырвать её волосы и выцарапать глаза. — Скажи мне!

— Стой, успокойся! — Полли выставила перед собой руки, собираясь защититься. Её взгляд метнулся в толпу в поисках помощи, но все стояли и ждали, что будет дальше, отчего её сердце от боли сжалось. Неужели всем всё равно?

       Но потом она посмотрела на парня под сенью дерева и поняла, почему никто не двигается, ведь им оказался никто иной, как Алан Донован, незаинтересованным взглядом тёмных глаз следящий за резкими движениями Беверли.

— Это он подослал тебя, да? После того, что сделал с НЕЙ?! — Беверли вцепилась в руки Полли и крепко сжала их. Алан вздрогнул, отлипнув-таки от дерева, но блондинка кинула на него предупредительный взгляд, как бы говоря, что всё пока под контролем, и он вновь замер, придав большего внимания происходящему.

— Никто меня не подсылал, успокойся, — повторила Полли, сконцентрировав своё внимание на Беверли, чьи заплаканные глаза казались потерянными и обезумевшими.

— Откуда ты знаешь, откуда ты тогда знаешь?! — она дёрнула головой, её рот раскрылся в беззвучном крике.

       Полли вдруг поняла, как сильно та скучала по ушедшей из этого мира рыжеволосой Ведьмы, и сама еле сдержалась, чтобы не заплакать. Ей было безумно приятно видеть эту боль в глазах бедной Беверли, ведь она доказывала всю любовь к Венди Уайт. Но, вместе с счастьем, эти глаза вызывали и противоположные эмоции, ведь Беверли была ранее близкой подругой для переродившейся Венди, и та хотела для неё лишь хорошего.

— Знаю что? — осторожно спросила Полли, стараясь сделать собственный голос уверенным и холодным, но он неконтролируемо дрожал, предупреждая о приходе слёз.

— Знаешь о том, какая я на самом деле! Если тебя не подослала эта гнусная пиявка?! — воскликнула Беверли и её глаза расширилась ещё сильнее. — Он стал причиной смертей в семье моей лучшей подруги, а теперь он хочет убить меня через тебя! Так?!

— Нет! — Полли чувствовала, как ноют руки от стальной хватки Беверли, но молчала, зная, что её боль не поможет успокоить черноволосую. — Я просто…

       Она наверняка бы сгорела в требовательном пламени её глаз, если бы из толпы не вышла худая и привлекательная девушка с чёрными локонами волос. Она уверенной походкой направилась к сцепившимся и, положив ладонь на плечо Беверли, тихо сказала:

— Это я рассказала ей о тебе, — однако в её голосе ясно слышались стальные нотки.

— Ты? — руки Беверли разжались, и Полли стала потирать покрасневшие места с тихим стоном.

— Да, — спокойно откликнулась Элен, поспешно убирая руку. — И советую тебе прекратить эту истерику.

— Пошла ты, — вдруг выпалила черноволосая, отталкивая демоницу от себя. Из её глаз с новой силой потекли слёзы. — Никому не понять, как сильно её не хватает мне. И не нужно подсовывать своих, чтобы уничтожить и меня. Я знаю, — она воззрилась на Элен ненавистным взглядом, — что вы что-то скрываете на пару с Донованом. И придёт время, когда я это узнаю!

— Сомневаюсь, — откликнулась Элен ледяным голосом и, развернувшись, гордо скрылась в толпе.

— Беверли, послушай меня, — Полли вновь потянулась к девушке, но та, хлюпнув носом, бросилась бежать, не справившись с эмоциями. — Да постой же ты!

«Тебе нужно помочь ей, цыплёнок, иначе она снова вены порежет. Теперь уже успешно,» — послышался в голове приятный бархатный голос.

— Сама знаю, — пробормотала Полли и кинулась за удаляющейся Беверли, которую уже выпустили из круга.

       Ребята вовсю принялись обсуждать выходку черноволосой. Кто-то был на её стороне, считая Донованов и «эту цыпу» невероятно странными людьми, между которыми чувствуется некая связь, хоть они с вращаются в разных кругах; другие же видели в Беверли проснувшегося психопата, который принесёт ещё немало бед бедняге, и жалели её;, а некоторые попросту смеялись над девушкой, считая её выходку невероятно забавной.

       Полли же не заметила, как заскочила в школу вслед за Беверли, как, сломя голову, неслась по ступенькам. Прозвенел звонок, и учителя пошли искать потерявшихся детей, которые из-за галдежа не слышали призыва на урок. Вскоре в коридорах вновь стало тихо.

       Полли же оказалась в женском туалете. Беверли спряталась в одной из кабинок и плакала навзрыд. В её голове в то же время пробегали разные мысли относительно происходящего. Она не хотела устраивать Алану такую истерику, но не смогла сдержать себя, когда увидела его горделивый стан. Все её слова он попросту проигнорировал, не убирая с лица насмешливую ухмылку. Это, наверное, и сломило бедняжку.

       Блондинка глянула на своё отражение в зеркале над раковинами, и выдавила лёгкую улыбку. Ей очень хотелось помочь Беверли, ведь та действительно должна была чувствовать себя очень паршиво. Исходя из этих мыслей, Полли двинулась к кабинке, за которой слышались бешеные рыдания, и вежливо постучалась, но ответа не последовало.

— Беверли, мне очень жаль, что так произошло, — сказала тогда Полли. — Я не хотела причинить тебе боль. Просто…я хотела познакомиться с тобой, чтобы не быть одинокой.

       Но рыдания продолжали, Беверли будто не слышала.

— Я не знаю, что сделал Алан с твоей подругой, но я никак не причастна к нему, просто дворецкий в его особняке — мой дедушка, — уверенные речи противно резали слух, но Полли не думала отступать. — Я совсем не знакома с ним и не знаю, на что он способен. И…я не хочу, чтобы ты ненавидела меня… Прости за мою настойчивость. Открой дверь, пожалуйста.

— В первый же день своего пребывания здесь ты уже создаёшь проблемы, — послышался дрожащий голос Беверли.

— Прости, — Полли улыбнулась, радуясь, что смогла вызвать у девушки хоть какие-то эмоции. — Но я всего лишь хотела развеселить тебя.

       Беверли открыла дверь и тихо прошла к раковине. Она стала умываться, молча и спокойно, будто ничего и не происходило пару минут назад. Полли в нерешительности топталась около открытой кабинки, желая обратиться к Беверли, но страшась сделать это. Собственно, брюнетка и сама знала, что стоит объясниться перед новенькой. Её настойчивость действительно раздражала, ведь в последнее время Беверли привыкла к одиночеству, и хотела продолжать своё спокойное пребывание за партой.

       Впрочем, Полли была похожа на ангела, и, может, именно она могла бы избавить Беверли от той тоски, что обуяла её сердце после смерти близкой подруги.

       Оторвав от неё хмурый взгляд, брюнетка сказала:

— Ты немного переусердствовала, но я больше не злюсь, — она попыталась улыбнуться, но провалилась.

— За что ты так с Аланом? Что он сделал? — спросила Полли, ожидая его ответа.

— Ничего хорошего. Донован с самого начала всех пугал. Никто не связывался с ним, а если вдруг и делал это — то навсегда пропадал. Как и моя подруга.

— Она разве могла просто так испариться? — Полли старалась сделать свой голос как можно более недоверчивым, но прозвучал он очень неуверенно.

— Она пропала, и никто так и не смог её найти. Два месяца прошло с тех пор, как я в последний раз видела её, — хмуро отозвалась Беверли.

— Прости, я не должна была спрашивать.

— Ко всему прочему, ты ещё и любопытная, — брюнетка сухо улыбнулась.

— Но теперь мы можем поладить? — поинтересовалась Полли.

— Посмотрим, — Беверли посмотрела на блондинку, чей наивный взгляд повышал настроение. — А теперь, нам пора на урок.

       С этими словами девушка удалилась из уборной, оставив Полли со своими мыслями в одиночестве. Она решила, что всё-таки сумеет доказать Беверли, что сумеет стать для неё хорошей подругой, может, даже лучше пропавшей Венди. Ведь, в отличие от всех остальных, Полли знала всю правду в малейших подробностях.


7. Третий демон

      Неделя школы пролетела для Полли невероятно быстро. В учёбе девушка была успешна, с любыми трудностями ей тут же помогал Алан. Он часто объяснял ей непонятный материал столько раз, сколько было нужно, и всегда проверял, запомнила ли она его. Если нет, парень повторял свои уроки, и делал это до тех пор, пока Полли не выучивала материал полностью.

       Беверли за это время тоже потеплела к ней. Она даже пару раз соглашалась провести с Полли время после школы. Конечно, особо близкими подругами они стать не успели, но разговоры у них ладились, и рядом друг с другом они чувствовали себя уютно.

       Элен стала частенько захаживать в особняк Донованов, чтобы проведать Полли. Они смогли неплохо сдружится, демоница очень хорошо относилась к девушке, видела в ней некий потенциал. Она, как и Алан, считала Полли особенной, ведь неспроста именно эта душа получила второй шанс на жизнь от обычно чёрствого Алана. Она смогла ему доказать, что достойна этого, а это уже много значит.

       К сожалению, за прошедшую неделю Кэрри не смогла выделить свободного времени для Полли. Та не обижалась, и даже не пыталась выяснить причины, ведь у неё было полно своих собственных дел. Она прекрасно знала, что отношения с рыжеволосой не потеряли своей былой теплоты, но с Беверли требовалось изрядно попотеть, чем и занималась Полли. Девушка пыталась не быть навязчивой, но прекрасно понимала, что достаёт брюнетку своим вечным вниманием. Однако что-то внутри вечно толкало её к написанию новых сообщений, звонкам, которые частенько оставались без ответа. Иногда Полли стояла у дома Беверли, смотря в окно её комнаты, ожидая появления красивого лица, просто для того, чтобы увидеть усталую, но счастливую улыбку, полной веры и прощения.

       Пока это была лишь мечта Полли, но она была уверена, что с каждым шагом становится ближе к её осуществлению.

       В субботу после школы она решила отдохнуть от огромного и до тошноты просторного особняка, и отправилась на прогулку. Предупредив Алана, который пожелал остаться в своей комнате, девушка отправилась в парк с желанием поесть мороженого и покидать крошки хлеба уткам. Она была преисполнена счастьем, прямо-таки светилась от счастья. Наверное, это самое настроение и стало причиной нового знакомства.

       Хорошее оно или плохое, Полли знать не знала. Она понять-то не смогла, что произошло нечто странное, пока перед глазами всё не поплыло, а наружу не полетели искры. Моргнув, девушка схватилась за голову и полетела назад, а через пару мгновений с силой ударилась об асфальт.

— Смотри, куда прёшь! — послышался недовольный грубый голос с хрипотцой.

— Мог бы помочь! — в тон незнакомцу отозвалась Полли и вскинула глаза.

       Над ней возвышался парень, блондин, с уложенными волосами средней длины, под которыми прятались уши. Тонкие губы парня разошлись в насмешливой улыбке, оголяя ровные зубы с едва заметными клыками. Вполне обычное лицо, со своими недостатками, но что-то в нём было такое, необычное, придающее незнакомцу особую каплю привлекательности.

       Засмотревшись, Полли так и замерла с открытым ртом, пока блондин не протянул ей ладонь, театрально поклонившись.

— Ты должна мне кофе, — сказал он. Его тон лишился недовольных ноток, осталась лишь прежняя хрипотца, которая приятно ласкала слух.

— Кофе? — переспросила Полли недоверчиво, вкладывая свою маленькую ладошку в его — невероятно тёплую и мягкую.

— Ты нарушила моё личное пространство своим твёрдым лбом, — в доказательство этого парень щёлкнул Полли, продолжая хитро улыбаться. — Нельзя делать это так резко, иначе может случиться психологическая травма.

— Может? — тупо переспросила девушка, крепко моргнув. Она чувствовала себя невероятно глупо перед этим незнакомцем, который оказался невероятно симпатичным. Он смотрел на неё сияющими голубыми глазами, в которых плескались смешинки, и держал маленькую ладошку Полли в своей.

— Ты…вкусно пахнешь, — совсем не такого ответа ожидала девушка. Она вздрогнула, когда он подался к ней и коснулся кончиком носа мягкой кожи за ухом.

— А-а-а! — нашлась Полли и оттолкнула наглеца от себя, который самодовольно усмехнулся, и выпустила прядь, которую тот быстро заправил за ухо перед тем, как обжечь её холодным воздухом.

— Эй, маленькая птичка решила клеваться? — он потёр ушибленное место, непринуждённо смеясь. — Вот уж не думал, что ты сможешь так отреагировать.

— Да кто ты такой? — обиженно воскликнула Полли, краснея. Она всеми силами старалась показать, что ничуть не смущена происходящим, но горящее лицо выдавало её с потрохами.

— Обычный прохожий, в которого ты врезалась, — объяснил блондин. — Парень, которому ты должна кофе за нарушение личного комфорта.

       Полли решила, что может провести своё время и таким способом. Конечно, столь судьбоносная встреча казалась ей странной, но что могла поделать обычная девчонка перед симпатичным парнем с обезоруживающей улыбкой? «Парк может бы и подождать, » — подумала Полли и последовала за блондином к ближайшему кафе, где, по его словам, продавали самый вкусный кофе. Он представился Кастиэлем Олдриджем, рассказал немного о себе и, в принципе, показался Полли очаровательным и милым парнем. Она даже забыла о своих планах и о странном поведении парня. Но он отговорился тем, что очень неустойчив к запахам, а от Полли исходил просто невероятный запах. Когда же девушка спросила, чем именно от неё пахло, Кастиэль просто промолчал, загадочно улыбнулся.

       Полли решила, что это знакомство более, чем странное, может, вообще подстроенное, но девушка не могла объяснить, чем именно вызваны эти подозрения. Парень вёл себя вполне естественно, с увлечением рассказывал о своих увлечениях, школе и друзьях. Полли не оставалась в стороне, поведав ему о своей жизни, упустив самую важную часть. Кастиэлу было не обязательно знать, какой тернистый путь пришлось преодолеть Полли, чтобы оказаться здесь, в это время в этом месте.

       Общение с Кастиэлем давалось легко. Он был приятным собеседником, постоянно отшучивался и улыбался, отчего хотелось смотреть на него, не переводя взгляда. Полли так и делала, пока парень не стал обращать на это внимание, неожиданно замолкая не середине слова. Он смотрел на неё, ехидно улыбаясь, а потом смеялся, когда Полли начинала краснеть и отмахиваться, говоря, что задумалась и прослушала всё, что говорил Кастиэль.

       Полли даже не заметила, как прошла куча времени и на улице начало темнеть. Ноги болели от длительной ходьбы, но девушка не обращала на это внимания. Она знала, что ноющие колени — плохой знак, но расставаться с Кастиэлем, который умело находил темы для разговора, отчего он всё звучал и звучал между ними, как прекрасная успокаивающая музыка.

       Однако время не стоит на месте, и телефон Полли начал разрываться от множества звонков, которые она всё игнорировала и игнорировала, зная, что хорошее настроение исчезнет, стоит только чужому голосу ворваться в сложившийся с Кастиэлем дуэт.

— Возьми ты уже, — сказал парень недовольным голосом, когда телефон снова запиликал в кармане джинсов Полли. — Твой дедушка, наверное, волнуется, ведь уже поздно.

— Да…, — ответила девушка шёпотом, зная, что на деле никакой «дедушка» звонить ей не может. Существует один человек, а точнее, демон, который может искать её в такое время.

       Но, несмотря на собственное желание протянуть время и насладиться прогулкой как можно дольше, Полли всё-таки была вынуждена нажать на «принять» и поднести телефон к уху.

— Алло? — слабо выдохнула девушка, слыша напряжённое дыхание на другом конце.

— Ты где там так долго шляешься? — наконец, послышался спокойный, но невероятно холодный голос.

— Прости, я…потом всё расскажу.

— Если не появишься в особняке через пятнадцать минут, я за тобой явлюсь.

— Перестань быть такой злюкой.

— Я бы не был, не зли ты меня так, — зарычал собеседник. — Какого чёрта ты не отвечаешь на звонки?! Ты же знаешь, что происходит с твоим телом! Я думал, что ты потеряла сознание где-нибудь. Ты что, не понимаешь, что может с тобой случиться?

— Я всё понимаю, — ответила Полли напряжённо. — Я в порядке, — и кротко бросила: — Скоро буду, — после чего сбросила и посмотрела на Кастиэля.

— Что-то не похоже это на дедушку, — пробормотал он, после чего обезоруживающе улыбнулся. — Проводить тебя?

— Нет, — ответила Полли со всей искренностью, но Кастиэль лишь покачал головой и последовал за ней.

— Не могу позволить такой красивой и хрупкой девушке идти в одиночку.

— Послушай, — девушка остановилась и выставила перед собой руки, упершись в грудь Кастиэля. — Знаю, звучит глупо, но есть у меня такой ангел-хранитель, который ни за что не даст меня в обиду. Что бы со мной не произошло, он тотчас появится и поможет мне.

— Ты так в нём уверена? — Кастиэль насмешливо выгнул бровь.

— Да, — насупилась Полли, видя, что её слова лишь смешат парня. — Я спокойно доберусь до своего дома, а, проводив меня, только себе сделаешь хуже, — он удивлённо воззрился на Полли, ничего не говоря. — Пока, Кас, может, ещё увидимся.

       И, не дожидаясь ответа, девушка развернулась и быстро пошла прочь. Как бы ей хотелось побежать, чувствуя сопротивления ветра, собственное сбитое дыхание и ускорившееся биение сердца. Она бы непременно ускорилась, если бы проклятая боль ушла из её тела, оставив, наконец, в покое.

       Но, несмотря на неудобства, Полли чувствовала себя счастливой, ведь она была жива. Остальное было вполне преодолимым, и она не собиралась сдаваться или пугаться проблем, ведь то, что девушка уже пережила, было пиком удивления и страха. Что может быть ужаснее осознания своей собственной скорой смерти? Только мысли о том, как много придётся пережить близким людям после этого события.

       К моменту возвращения в особняк Полли валилась с ног от усталости. Бинты на коленях были пропитаны кровью, и девушка хотела как можно скорее сменить их, чтобы Алан ничего не заметил, но, стоило ей только направиться в ванную комнату, на лестнице послышались быстры шаги. Полли оглянуться не успела, как за спиной уже слышался вполне уверенный голос:

— Ну, как прогулка? — спросил он.

— Нормально, — ответила Полли с извинительной улыбкой. Она подалась в сторону ванной, но Алан развернул её к себе и упёрся взглядом в окровавленные бинты. Его лицо было хмурым и недовольным.

       Он хотел было что-то сказать, что девушка опередила его, выпутавшись из хватки.

— Послушай, — вполне уверенно начала она, — всё в порядке. Они даже не болят…

— Не ври, — отрезал Алан и увлёк её в ванную, где сам и перевязал раны заново. Полли заметила, что выглядят они гораздо хуже, чем в прошлые разы, и расстроилась. Также она почувствовала лёгкий неприятный запах и маленькие красные пятнышки, рассыпавшиеся по ногам, как маленькие капельки.

       Алан недовольно хмурился, разглядывая раны Полли. Потом он обработал их, заставляя девушка хрипеть и сопеть от боли, после чего прочитал ей длинную лекцию, из которой она не узнала ничего нового.

— Если ты будешь так долго находиться на ногах, никогда не сможешь вылечиться, — Алан поднял на неё укоризненный взгляд. — И Кэрри вряд ли увидишь.

— Неправда, — воскликнула Полли. — Я хочу, чтобы мы с ней были вместе, и каким-то глупым обстоятельствам на это не повлиять.

— Даже факт твоей скорой смерти? — спросил Алан. Девушка опешила, замолчала, открыв рот, не зная, что и ответить. — Неужели так сложно послушать меня? Неужели я многого прошу?

— Нет…, — выдохнула Полли, не желая смотреть в его глубокие чёрные глаза, в которых скрывались необъятные страшные тайны, о которых немногие знали. Она была уверена в том, что не хочет разбираться в прошлом Алана, не желает думать о его будущем, которое теперь, так или иначе, но связано с ней самой.

       Они молчали, пока Алан обрабатывал раны Полли. Каждый думал о чём-то своём. Девушка вспоминала Беверли, которая отнеслась к ней с подозрением с первой же встречи. Может, люди чувствовали, что Полли — лишь фальшивка, копия настоящего человека, который потерял шанс на жизнь? Теперь никто не стремился пообщаться с ней, кроме Элен, Кэрри и Алана, которые знали правду.
       «Но тот парень…, — вспомнила Полли, рисуя в голове его потрет, — разбивает мои теории».

— Тебе больно…, — вдруг сказала Алан и поднялся на ноги.

       Его ладони осторожно обхватили лицо Полли и та, не успев моргнуть, оказалась прижата к тёплым, сухим и столь желанным губам. В первое мгновение девушка не могла понять, почему всё это происходит, но вскоре губы Алана разошлись и её языка коснулось что-то жидкое и горячее. Глаза Полли расширились, и она попыталась отбиться, но демон держал её крепко, заставляя пить собственную горячую кровь.

       Колени Полли подкосились, пронзённые болью, и Алан приобнял её, поддерживая. Внутри девушки вспыхнуло яркое пламя, которое заставило тело задрожать, но всё это не было виной демонической крови. Она надеялась, что всё изменится после Перемещения, что жизнь станет совершенно иной, но ведь ключевые фигуры так и не сдвинулись со своих мест, как Донован, который занимал особенно важную позицию. Тело по-старому реагировало на его прикосновения, будто сейчас реальность Полли стёрлась в некоторых местах, изменив её, вернув прежнее тело. Но, когда губы Алан отстранились от её собственных, Полли, осев на край ванны, заметила, что ничуть не изменилось, и в отражении зеркала та же голубоглазая блондинка.

       Ничего не говоря, Алан опустился на корточки и взглянул на колени Полли. Но её раны оставались на прежних местах, всё также гноились и кровоточили. Девушка смерила демона удивлённым взглядом, когда он потянулся за ваткой и перекисью, но не была удостоена ответом.

       Через какое-то время, когда Алан закрепил бинты на коленях, Полли снова попыталась поговорить с ним.

— Ты говорил, что демоническая кровь спасла меня от смерти, когда я попала в аварию…, — начала она.

— Да, — ответил Алан, посмотрев на неё прямым взглядом, в котором ни выражалась ни одна эмоция. Полли не понимала, как такое возможно, ведь она прекрасно знала, что в эту самую секунду Алан думает о том же, о чём и Полли, но она при этом выглядит взволнованной и перепуганной, он же просто превосходно держится.

— Так в чём дело? — не унималась девушка.

— Послушай, я впервые столкнулся с этим, — Алан старался говорить спокойно, но, несмотря на попытки, нотки раздражения были явственно слышны. — Возможно, это из-за того, что проблема как раз из-за демонического вмешательства, поэтому моя кровь и не даёт лечебного эффекта.

— И что же нам делать? — Полли специально выделила слово «нам», чтобы Алан осознал её желание быть рядом и вникать в проблему, ведь она касается не кого-то там, а непосредственно её самой.

— Я не знаю, — после длительного молчания, ответил Алан. Он был поражён происходящим. — Наверное, то же, что и раньше.

— Но это не помогает!

— Тебе стоит меньше двигаться, — молвил он и вышел из комнаты, будто Полли не пыталась возникнуть. Девушка же какое-то время ещё сидела на краю ванной, смотря на окровавленные ватки. Она не понимала, за что заслужила всё это, ведь её образ жизни был вполне обычным, таким же, как и остальных людей. Но именно на её долю выпала столь нелёгкая судьба.

       Но, вспомнив о Кэрри, которая осталась наедине с снедаемой горем матерью, Полли стала мысленно корить себя за подобные мысли. Ей ещё повезло, ведь теперь, после Перемещения, у неё всё, что нужно для счастья. Она может попросить обо всём, и быть услышанной, в то время как другие только мечтают об этом. Ну и что, что всё тело постепенно покрывается красными пятнышками, которые потом превратиться в гнойники и после полопаются, источая отвратительнейший запах? Главное, что в силах Полли всё предотвратить и сделать жизнь совершенно другой.

       Ночью Полли плохо спала. Сон был тревожным, волнительным, и несколько раз девушка проспалась от собственного крика, вся в поту. Утирала холодные капли со лба и снова ложилась на мокрые подушки, пытаясь избавиться от тревоги на сердце. Она даже думала пойти к Алану, но, вспоминая сцену кровавого поцелуя в ванной комнате, краснела и откидывала эту идею, успокаивая себя различными речами.

       Но вдруг дверь приоткрылась и Полли приподнялась на локтях. Она увидела, как в комнату скользнула чья-то тень и вздрогнула от холода, который вдруг окутал комнату. Она боялась подать голоса, всё смотрела за движущейся тенью, которая остановилась, будто в неуверенности, а потом направилась к кровати. Необыкновенный голубой свет луны, проникающий в окно, упал на тень, позволяя разглядеть её. Плавные черты лица, вздёрнутый подбородок, полностью чёрные глаза, гладкая кожа, не испорченная какими-либо недостатками, угольно-чёрные волосы. На вид ему было лет сорок.

       Полли хотела было закричать, но, стоило только рту открыться, лёгкие сжало огненными обручами, и девушка повалилась на кровать, сжавшись в позу зародыша от дикой боли. Вместо бранных слов из неё вырвался только тихий стон.

— Кто я? — раздался низкий голо с хрипотцой. — Это ты хочешь спросить, букашка? — Полли подняла глаза и увидела, что мужчина улыбается. Он наклонился, рассматривая её, сцепив руки за спиной. — Меня зовут Эдвард.

— Вы — Прародитель? — спросила Полли, когда обручи, сомкнувшиеся вокруг лёгких, наконец, позволили воздуху проникнуть внутрь.

— Такая умная, — сказал мужчина, продолжая улыбаться. Полли без труда разглядела заострённые клыки в его рту, и задрожала, прикидывая в голове причину его прихода. — Алан даже не сказал, что ты поселилась у нас, и это показалось мне странным, — продолжал литься приятный, словно успокаивающий голос. — Обычно он докладывает мне обо всём. Признаться честно, я не сразу обнаружил твоё присутствие в моём доме, ведь, в отличие от обычных призраков, твоя душа имела менее сильный запах, а о теле, ещё не имеющим его, и говорить нечего. Но спустя время ты сама выдала своё пребывание, и я не мог не посмотреть на ту, о ком мне рассказывал правнук. Ты, конечно, отличаешься от той рыжеволосой красавицы из рода Малярии, и это расстраивает меня. Но не в моих силах было отговаривать Марту от своего плана.

— Серьёзно? — Полли была в шоке от его столь наглых слов. — Вы же самый главный в семье. Вас все уважают и должны подчиняться. И не в ваших, говорите, силах, заставить Марту отказаться от моего тела?

— Марта очень уважаемый демон в наших кругах, — ответил Эдвард каким-то усталым голосом. — И ей многое под силу. Я не хотел бы, чтобы она расстраивалась, ведь, в противном случае, многие могут погибнуть от её руки. Одна жертва на миллион. Кто же знал, что Алан решится на…подобное, — он окинул Полли взглядом повторно, остановившись на её лице. — Кто знал, что начнёт нянчиться с тобой, как с ребёнком, пытаться спасти даже тогда, когда это, кажется, невозможно?

— Может, потому, что он любит меня? — спросила Полли, закусив губу. К глазам подкатывали слёзы, и она еле держалась, чтобы не расплакаться при Эдварде. Ведь всё, что произошло с ней, было по его вине.

— В таком случае, я надеюсь, что ты не огорчишь его, — Эдвард усмехнулся и склонил голову перед лежащей на кровати девушкой. Она оторопело следила за лёгким движением его головы, открыв рот от удивления. — Ты всё портишь, заставляешь его быть слабым, подчиняющимся. Однако, — Эдвард выпрямился и вновь встретился с голубыми глазами Полли, — только ты сможешь сделать его сильнее, чем он есть.

— Я…не понимаю, — пробормотала она. — Вы пришли сюда, чтобы сказать мне это? Вы?

— Я пришёл, чтобы взглянуть на ту, что перевернула всё мировоззрение моего далёкого правнука, — спокойно ответил он. — И заодно решил предупредить о том, что может случиться. Я пока не говорил остальным о такой глобальной проблеме, но, знай, что разобраться с тобой они смогут в считанные секунды. Если сделаешь что-то, что мне не понравится, вмиг окажешься в Аду, где тебя, собственно, и место.

       Полли кивнула головой, проглотив вставший поперёк горла комок. Она не верила в то, что видела своим глазами, думала, что, возможно, они лгут ей, и на самом деле комната пуста. Но Эдвард был из плоти и крови, его нахмуренные брови отчётливо освещала луна, как и лицо полностью. Казалось, что один шаг позволит ей коснуться его рук, которые должны непременно оказаться холодными, так как он всегда находиться на грани со смертью. Но Полли решила, что не хочет трогать его, мечтает о том, чтобы он поскорее исчез, поэтому осталась на своей кровати, запутавшись в огромном одеяле.

— И я бы советовал тебе поскорее избавиться от этой отвратительной вони, — вдруг сказал Эдвард. — Алан не дурак, и вскоре сделает всё, чтобы спрятать тебя от остальных.

— Что? — еле слышно переспросила Полли. — Не понимаю…

— Веди себя осмотрительнее, букашка, — отрезал Эдвард и выскользнул из комнаты, как призрак.

       Полли осталась в одиночестве. Она совершенно не понимала, о чём говорил Прародитель, и хотела вдуматься, но что-то не позволяло. Какой-то внутренний барьер отгораживал её от информации в голове.

       Тогда Полли подумала о своих собственных словах, что сказала Прародителю. Действительно ли Алан любил её, оттого то и оберегал, помогал спасти жизнь? Не потому ли, что просто чувствовал свою вину перед всей семьёй Уайт?

       Девушка не знала ответов на эти вопросы. Также девушка не понимала, как сама относится к нему. Раньше она бы согласилась с тем, что любит его, потому и чувствует себя счастливой, находясь рядом, несмотря на то, что он являлся её палачом. Но теперь, будучи в совершенно другом теле, может ли Полли с уверенностью заявить о том, что чувства всё ещё живы в ней?

       Она думала, что всё было бы легче, знай она, как Алан на самом деле к ней относится. Полли считала, что в её силах вывести его на чистую воду, но откровенно не знала, что ей делать с той информацией, которую она получит.

       Впрочем, сильных страхов в её душе не было, ведь она прекрасно понимала, что Алан ни за что не выгонит её из особняка, и будет помогать и дальше, что бы не произошло, ведь он действительно хорошо относится к ней, и причина неважна.

       С такими мыслями Полли и погрузилась в сон. Больше кошмары её не мучили.

       На следующее утро она проснулась от чёткого осознания того, что за ней кто-то наблюдает. Девушка открыла глаза и ничуть не удивилась, когда увидела Алана, сидящего на кресле, как в тот вечер, когда она собиралась в школу и требовала от него признания в том, что она действительно хороша. Полли моргнула и поняла, что это не сон, и парень на самом деле перед ней. Он сам, кажется, уже давно прибывал в комнате, и вид проснувшейся Полли обрадовал его и заставил улыбнуться.

— Что ты тут делаешь? — недовольно спросила она и, откинув одеяла, приняла сидячее положение и потянулась, слыша, как хрустит каждая косточка её тела.

— Как ты себя чувствуешь? — проигнорировав её, спросил Алан.

— Спасибо, неплохо, — и это было правдой. Колени не привлекали к себе излишнего внимания, и в общем тело казалось своим родным. Полли даже не хотелось смотреть в зеркало, чтобы не рушить это минутное ощущение радости.

— Я…вчера вспылил, — осторожно заметил Алан, на что девушка кивнула головой. — Это имеет причину. Я хочу, чтобы ты поведала мне о ней.

— Откуда мне знать? — осведомилась Полли с лёгким удивлением. — Я даже не представляю, о чём ты говоришь.

— Так ли это? — он встретился с её искренним взглядом и поражённо вздохнул. — Вчера ты общалась с кем-то во время прогулки, и именно из-за этого опоздала.

— Откуда ты знаешь? — вспылила Полли тут же. — Ты что, лез в мою голову? Опять?! Алан, я же говорила, как это бесит меня!

— Успокойся, — примирительно сказал Алан, подняв руки, будто принимая поражение. — Я не читал твоих мыслей, но об этом говорит запах твоего тела.

— Ну ладно, — обречённо вздохнула Полли, понимая, что от демона ничего не удастся скрыть. — Я вчера врезалась в парня, и он попросил угостить его кофе за нарушение личного комфорта. Мы немного поговорили и разошлись, вот и всё.

— И как же его зовут?

— Кастиэль Олдридж, — ответила Полли и тут же спохватилась: — Алан! Ты же не сделаешь ему ничего дурного? Пообещай, что не сделаешь!

— Вот чёрт, — прошептал Алан и поднялся с кресла, намереваясь уйти, но Полли вмиг преодолела разделяющее её с ним расстояние, и вцепилась в его руку, останавливая.

— Что такое? — спросила она, видя, как он взволнован.

— Кастиэль Олдридж — демон, как мы с Элен. Его род на протяжении всего существования неадекватно воспринимал Донованов.

— А конкретнее?

— Не могу сказать точно, цыплёнок, — Алан глубоко вздохнул и уткнулся в макушку Полли, отчего та лишь недоуменно возвела глаза, но противиться не стала. — Но мы с Кастиэлем враждуем с невероятно давних времён. Он отправился в людской мир вслед за мной, чтобы отомстить за то, что когда-то сделали мои предки. Он винит всех нас за то, что из-за Эдварда его предок продал душу и стал демоном.

— Но…, — Полли не знала, что и сказать, так сильно на неё повлияла эта история. Она не верила словам Алана, но прекрасно знала, что он не лжёт. Да и она сама заметила что-то странное в поведении и внешности Кастиэля. — Это действительно так?

— Прародитель предпочитает об этом умалчивать, но я думаю, что такое вполне возможно, только вот уже нет смысла воевать из-за этого спустя такое большое количество лет. У каждого из нас свои жизни, и я не хочу, чтобы он прожил свою, гоняясь за мной. Но важно вовсе не это.

— А что? — хотя Полли уже понимала, что именно он скажет.

— То, что, познакомившись с тобой, он понял, что ты из нашего особняка, а, значит, причастна к нам. Более того, Кастиэль не мог не услышать моего запаха рядом с тобой.

— О нет, — выдохнула девушка. — Это значит, что он может причинить мне боль?

— Скорее всего, он попытался бы воспользоваться тобой, чтобы подобраться ко мне. Теперь понимаешь, почему я не позволял тебе выйти из особняка так долго? — Алан отстранился от Полли и посмотрел на неё. — Даже тогда, когда ты, казалось бы, можешь продолжать своё спокойное существование, приходится быть осторожной.

— Вряд ли я выйду куда-то, кроме школы, — прогнусавила Полли, чувствуя холодок по коже. — По крайней мере, пока полностью не приду в норму.

       Всё воскресенье девушка провела в своей комнате. То чувство, что командовало ей и заставляло спорить с Аланом по поводу свободы, теперь утихло и позволяло насладиться уютным окружением. Парень ушёл что-то выяснять по поводу Олдриджа, оставив Полли одну. Она могла бы позвать Элен, но посчитала, что общения с демонами ей достаточно.

       «И как столь милый парень мог оказаться таким же, как Алан? — думала Полли, лёжа на своей кровати. — И сколько таких, как он, бродит по улицам нашего города? А по всему миру? Скольких я ещё встречу просто покидая особняк? Кажется, теперь я их привлекаю своим запахом». Эта мысль казалась смешной, однако Полли не смеялась. Она полностью сосредоточилась на Олдридже, воссоздавая в голове его полный потрет. Но ничего в его образе не казалось странным, кроме клыков, которые имеют и обычные люди. Да и в Алане при первой встрече не было замечено ничего сверхъестественного. Типичный образ бунтаря, но разве это признак демонического происхождения? Взять ту же Элен. Обычная красавица в стильной, не выделяющейся одежде. Самая обычная девчонка, даже исключений никаких нет. И как в ней увидеть правду, которую она так тщательно скрывает? Не будь Полли близка к смерти от рук Алана, Элен бы ни за что не раскрыла ей всю правду.

       В общем, девушка была растеряна и не знала, как жить дальше с осознанием того, что каждый встречный может оказаться представителем одним из тринадцати демонических родов.

       Алан пришёл только вечером, когда за окнами уже сгущались сумерки. Он тяжело дышал и отказался от каких-либо объяснений, но Полли, только увидев его в коридоре, подумала, что он так и не нашёл то, что искал. Алан был зол, грудь тяжело вздымалась, а ноздри то расширялись, то сужались. Завидев Полли, он показал ей кулак с оттопыренным большим пальцем, после чего закрылся в своей комнате, и девушка услышала щелчок замка, оповестивший о том, что Алан не хочет говорить или кого-то видеть.

       Полли решила не надоедать ему своей болтовнёй и отправилась доделать уроки по тем предметам, которые были ей ну совсем неинтересны. Через час она, с горем пополам, закончила, собрала сумку на завтра, выпила чай и отправилась в кровать. Из приоткрытого окна лился прохладный весенний воздух, который быстро убаюкал девушку. Вскоре она погрузилась в сон.

       Который был недолгим. Через какое-то время комнату наполнил противный скрежет. Полли подорвалась на кровати и кинула взгляд на дверь, однако там никого не обнаружилась. Тогда она прислушалась и поняла, что звук исходит от окна.

       Поднявшись на ноги, девушка тихо направилась к подоконнику, совершенно ничего не видя снаружи. Никаких теней, руки горящих глаз. Но что-то всё-таки было не так и, подойдя ближе, Полли поняла, что именно: в приоткрытое окно влезла длинная изогнутая рука, которая пыталась зацепиться за ручку и повернуть её под нужным углом, чтобы открыть себе проход в комнату полностью.

       Девушка еле сдержалась, чтобы не закричать. Каким-то уголком сознания Полли понимала, что это не воры, а демоны, потому и бороться с ними надо как-то по-особенному. Но она никогда не давала им отпор, в полном смысле этого слова. Да и вряд ли в особняке водилась святая вода. Пойти разбудить Алана? А не успеет ли враг пролезть за это время в комнату и натворить бед?

       Тогда Полли резко прыгнула вперёд, схватилась за ручку и повернула её, попытавшись закрыть окно. Рука издала отвратительный хруст, посерела на глазах девушки и отвалилась, как ветка дерева. Длинные изогнутые пальцы заскребли по полу, направившись к подолу ночнушки Полли, и та закричала, не замечая, что за окнами тоже стоит дикий нечеловеческий визг. Вокруг особняка начали зажигаться окна, одно за другим, словно круги от пущенного по воде камня.

       Полли отскочила от окна, увидев за ним ужасное лицо с открытым ртом, из которого лились громкие звуки, перебудившие город. Искажённое злобой, оно представляло собой маску монстра, при виде которой все волоски на теле Полли вмиг встали дыбом. Она делала спешные шаги назад, желая сбежать от руки, которая бежала за ней, словно паук, но, когда упёрлась в дверь, поняла, что возможности сбежать нет.

— Полли! Что происходит?! — с другой стороны уже долбился Алан. Ручка ходила из стороны в сторону, не желая поддаваться.

— Дверь заклинила! — истерический крик резанул по ушам, но сейчас он казался вполне уместным, ведь в комнате творилось что-то отвратительное, о чём девушка попыталась поведать через дверь. — Тут ползает рука, а в окно что-то долбится! Что-то ужасное!

— Отойди, я выломаю её, — послышался голос Алана, и девушка отскочила в сторону.

       Как раз вовремя, потому что рука, ползущая к Полли, в этот же момент прыгнула и ударилась об гладкую поверхность. Не достигнув намеченной цели, она ударилась об пол и замерла, будто окончательно умерла, как отрезанная голова петуха. Полли посмотрела в окно, но никого за ним не увидела. Странным показалась повёрнутая под другим углом ручка. Как вдруг, будто под напором ветра, оно приоткрылось. Девушка обернулась к двери, где всё ещё лежала серая, покрытая слизью, рука, и облегчённо выдохнула, так как та не двигалась. Но тут что-то сомкнулось на шее Полли, преградив доступ кислорода в лёгкие, и подняло её в воздух. Девушка вскинула руки, чтобы ослабить хватку чужих ладоней, но тут её отбросили в сторону, и Полли застонала, приложившись к полу. Руку обожгло болью, и пришлось перекатиться на спину, чтобы ушибленная конечность перестала пульсировать.

       Лунный свет освещал комнату достаточно слабо, потому в этой полутьме Полли не могла разглядеть нападавшего. Перед ней была лишь оголённая спина, покрытая какой-то слизью, стекавшей по телу вниз и собравшейся под ногами в приличную лужицу. Тот, кто проник в комнату, теперь стоял на одном месте и смотрел на дверь, в ожидании того момента, когда она, наконец, слетит с петель.

       Алан мешкал, понимая, к чему приведёт его столь необдуманное действие. Теперь парень явственно чувствовал в воздухе вонь, будто в нескольких шагах развалилось целое болото, затянутое тонкой плёнкой тёмно-зелёной тины. Он знал, кого увидит за дверью, когда та отлетит и врежется в стену, знал, что эта встреча не сулит ничего хорошего хотя бы потому, что происходит в особняке Донованов, плюс к этому, среди ночи. Да и ощущал Алан волны давящего воздействия тёмной ауры демонической ипостаси, так что становилось ясно: спокойной беседы не будет.

       Столь неожиданная встреча могла закончиться совершенно неожиданно для обоих демонов. Демоническая ипостась Олдриджей брала своё двадцатого числа, до которого было ещё девять дней, а это значило, что обращение могло быть вызвано чрезмерной яростью или возбуждением. Если то было действительно правдой, то Олдридж мог вполне не отвечать за свои действия. Алан собирался сделать то же самое, обратиться полностью, чтобы противостоять увеличивавшейся физической мощи, но он понимал, что это может быть чревато последствиями: он сам может потеряться среди невероятной силы демона. Желанию сеять зло, появляющемуся практически мгновенно после обращения, противостоять невероятно сложно, потому-то Алан был готов наброситься на Олдриджа сию секунду, ведь тот ждёт, когда это произойдёт.

       Полли со стоном приподнялась, стараясь не обращать внимания на боль. Она ужасно боялась того, что может произойти. На локтях девушка попятилась к стене, превозмогая боль, и как раз в этот момент послышался мощный толчок и дверь слетела с петель, снеся балдахин кровати и вместе с ним упокоившись на мягкой перине.

       Она не удержалась от крика, когда увидела в дверях Алана, только изменённого до неузнаваемости. Не будь на нём домашней одежды, Полли вообще бы вряд ли смогла признать его за демонической сущностью. Покрытая трещинами кожа краснела от крови, некоторые участки, нетронутые красными дорожками, белели цветом муки, как у покойников. Широко распахнутые глаза были налиты чёрной яростью, призывали посмотреть в них и утопиться в сияющей там Бездне. Притаившаяся у стены девушка ясно понимала, что Алан может свести обычных людей одним лишь взглядом, потому что там, в этих бесконечных омутах, хранились все самые дичайшие страхи людей, воплощающиеся в жизни на ходу, стоило только поддаться манящей черноте. Закрученные и шелушившиеся рога торчали из головы, и волосы вокруг них также были покрыты красной жидкостью, однако Алана это не волновало. Он поднял руки, испорченные трещинами и длинными заострёнными когтями, и кинулся на Олдриджа, изо рта которого вырвался какой-то восхищённый вздох при виде Алана. Было ясно, что он давно ждал этой встречи, но всё никак не мог выдумать достойной причины, пока она сама не врезалась в него средь бела дня.

       Они сошлись в боевом танце, нанося друг другу ужасные раны. Кровь залила пол, смешиваясь со слизью, льющейся с Олдриджа потоками. На мгновение Полли показалась, что в нём нет крови вовсе, лишь эта жидкость противно-зелёного цвета, но, когда Алан подкинул его, отчего тело Кастиэля приложилось об потолок и шлёпнулось обратно на пол, Полли увидела, как из носа демона бегут красные струйки, и почувствовала внутреннее наслаждение.

       Она сама испугалась этих чувств, так как они были чужды ей, но быстро поняла, что в новом мире всё должно быть по-новому и, сжавшись, будто таким образом освобождая место для демонов, Полли продолжала наблюдать, как они разрывают кожу друг друга огромными клыками-лезвиями, как хватаются за рога, желая вырвать их. То и дело по комнате проносилось одно из тел, ударяясь о те или иные предметы.

       Вскоре всё вокруг погрузилось во мрак, так как луна ушла за тучи, а все светильники в комнате были разгромлены, как и мебель. Полли видела лишь силуэты, то почти сливающиеся друг с другом, то разлетающиеся по разным сторонам. Эти двое были как призраки, словно для них не существовало понятия о притяжения. И оба были яростны, так сильно, что Полли, казалось, чувствовала исходящие от них волны на своей нежной коже. Поёжившись, девушка начала молиться Богу, чтобы он уберёг Алана и помог ему победить Олдриджа, но вскоре она поняла, что ОН ни за что не поможет ни одной из сторон, так как они являлись прихожанами из Ада, и если в дело и вмешается кто-либо, то только Дьявол.

       «Но его я видеть пока не желаю, » — подумала Полли и смахнула появившуюся в уголке глаза слезинку. Она вдруг ужасно испугалась за Алана. В благополучный исход больше не верилось, так как вся комната плыла от железистого запаха крови, то и дело слышались всхлипы и стоны. Полли понимала — они оба могут уничтожить друг друга, но совершенно не знала, как образумить их, заставить остановиться. Но она была обычным человеком, сил которого не хватило бы, чтобы противостоять демонам. Именно потому девушка вжималась спиной в стену, обхватив колени руками и обращаясь ко всем силам, на которых держался мир, чтобы это поскорее закончилось.

       Тем временем Кастиэль, кожа которого источала слабый голубой свет, поднялся с пола, на котором секунду назад лежал, распластавшись, и устремил на Алана полный гнева взгляд. Он не был готов к провалу, не предугадывал такого исхода событий, хоть и рассматривал его. Но самовлюблённое сознание внушало страшные вещи, в которые Кастиэль не верил ранее. Донован, хоть и был давним врагом, не входил в чисто тех, кого Олдридж хотел бы стереть с лица Земли.

       А потом он встретил её.

       На первый взгляд эта девчонка, похожая на встрепенувшегося от чего-то цыплёнка, казалась самым обыкновенным человеком, спешащим куда-то, думающим об отведённом времени, заботившимся о ерунде, как и другие. Но только Олдридж услышал чужой запах, кружащий вокруг её худого тела, сразу понял, что с ней что-то не так. Она была приближена к одному из демонического рода Донованов, и Кастиэль даже догадывался, к кому именно.

       Именно тогда он и понял, как стоит воспользоваться девчонкой. Она была слишком возбуждена от внезапной встречи, поэтому не смогла учуять подвоха. А Кастиэль-то сразу осознал, что она была не простым человеком, как остальные, и это объяснялось не только её связями. Олдридж видел её трепетавшую ауру, как слабые языки пламени на ветру, стремящуюся высоко в небо; лейкопластыри на её коленях; её вымученную улыбку; Всё это говорило ему о количестве пережитых проблем, и тех, что всё ещё ждут впереди.

       Но Кастиэль совершенно не жалел девчонку. Вместо того, чтобы отпустить этого взъерошенного цыплёнка, он вовлёк его в разговор.

       Приятная, однако больше всё же полезная.

       Благодаря ей он смог пробраться в особняк, ведь она, своим страхом, своей болью, своей неуверенностью создала прореху в барьере Донованов, через которую Кастиэль и смог оказаться внутри.

       Самообладание Кастиэля было практически на нуле. Его родители давно стёрлись с лица Земли, как и остальные предки. Среди демонов тоже есть безумцы, и род Олдриджей был их ярым представителем. Они достигли такого уровня, что сам Сатана вынес им смертельный приговор. Они вынуждены были мучиться, привязанные к деревьям на святых землях, медленно умирая. И, когда их человеческие тела разлагались, они ничего не могли поделать, чтобы выбраться, и в конце концов просто исчезали. Пуф! и их больше не существует.

       Кастиэль ненавидел людей. Их душами можно было питаться, проживая среди людей. За ними можно было наблюдать, как за рыбками в аквариуме, насмехаться над ними, использовать их. Но, несмотря на их недалёкость, они были единственным любимым средством медленной смерти для демонов.

       Олдридж видел своими глазами, как некоторых демонов Сатана уничтожал лишь щелчком длинных костлявых пальцев. Он трясся в углу, внушая себе, что ему никогда не придётся перенести это. Сознание медленно тёрлось о границу безумия внутри Кастиэля, и он понимал, что эти слова, которыми он себя успокаивает — бессмысленны. Дети — часть своих родителей, и зачастую они повторяют ошибки тех, кто породил их. Кастиэль опасался того, что однажды сможет увидеть в себе безумца.

       Алан с рыком набросился на Кастиэля и прижал к стене. Позвоночник Оджриджа предупредительно хрустнул, и лицо парня перекосила гримаса ненависти.

— Будем продолжать? — послышался низкий и резкий голос Алана, который ни капли не был похож на тот, что привыкла слушать Полли.

— Я…уничтожу тебя, — прохрипел в ответ Кастиэль и, собрав всю силу в кулак, оттолкнул от себя Алана, который проехался по полу на пятках, но удержал равновесие и не упал. Он усмехнулся, наблюдая за растущей уверенностью в глазах Кастиэля.

— Нет…, — молвил тихим голосом, стараясь взять своё тело, рвущееся в драку, под контроль. — Мы сейчас же должны остановиться, если не хотим подвергнуться самоликвидации, — лёгкая ироничная улыбка исказила его губы, так напугав Полли.

— Я уничтожу тебя! — закричал Кастиэль и кинулся на Алана, повалив его на пол и вцепившись зубами в плечо. Закричав, тот попытался скинуть Олдриджа, но пальцы никак не могли ухватиться за скользкое тело.

— Кастиэль, перестань! — истерическим голосом завопила Полли, наблюдая за тем, как кровь медленно сочиться из ран на теле Алана. Его многочисленные ушибы пугали девушку, пускай она и понимала, что не пройдёт и недели, как все раны затянутся, а синяки исчезнут.

       Но Олдридж не услышал девушки, вцепляясь в кожу Алана снова и снова. Он будто обезумел, совершил то, чего опасался долгие годы, и теперь никто не мог остановить его. Откуда в нём появилось столько энергии? Для Алана этот вопрос оставался вопросом, и он не собирался долго раздумывать над ответом. Вместо этого он вцепился в плечи Кастиэля и хорошенько встряхнул его, заставляя поднять голову. Щёки, губы и подбородок Олдриджа были испачканы кровью, огромные клыки неестественно торчали изо рта, кожа обвисла и покрылась морщинами. Это была ужасная маска монстра, которая заставляла поджилки людей в страхе трястись.

       Но только Алану было наплевать на его внешний вид. Он и сам выглядел не лучше. Только теперь, смотря на потерянный взгляд в глазах Кастиэля, Донован понимал, что тот сию секунду станет навсегда потерянным. Безумие в беспросветной синеве его глаз было столь очевидным, что Алану не приходилось присматриваться, чтобы обнаружить его.

       «Давай остановимся, » — то ли думал, то ли молил Донован, с нечеловеческой силой сбрасывая Кастиэля с себя. Тот захрипел, снова оказавшись пригвождённым к полу, но ничего не ответил. В его голове было тихо и пусто. Отключённый разум стал причиной столь глупого поведения. А ненависть, занявшая его место, руководила всеми действиями тела.

       Исполосованная когтями грудь Кастиэля ныла от лишнего движения, но он, лёжа на полу, и не думал прекращать сражаться. В его затуманенном разуме пронеслась мысль, подобная маленькой колибри, за которую Олдридж не успел схватиться. Словно издеваясь, мысль крутанулась где-то вдалеке маленьким облачком, и вновь понеслась вперёд. Мысленно Кастиэль протянул руки к ней, желая перехватить и понять, что она в себе несёт, как вдруг перед глазами что-то ярко вспыхнуло, и он увидел цыплёнка — маленькую птичку с жёлтым пушком.

       Пара секунд затмения, а потом осознание полоснуло сознание Кастиэля яркой болезненной молнией. Он застонал, понимая, что левый глаз ничего не видит после ударов Алана, который не обращал внимания на внутреннюю битву с молниеносной мыслью, после чего попытался подняться.

       Его голова повернулась к Полли, что сидела у стены, поджав колени к груди, и беззвучно плакала. Он понял, как именно нужно уничтожить Алана. Кастиэль пробрался внутрь особняка с помощью маленькой птички, не зная, что она может стать его ключом не только в этом вопросе. Он думал, что с её помощью проберётся в особняк, а дальше — как пойдёт, и не понимал, что ответы находиться ближе, чем кажется.

       Она была так близко, но так далеко одновременно, и Кастиэлу требовались все его силы, чтобы добраться до неё и отомстить Доновану за всё то, в чём он и его родственники были виноваты.

       Кастиэль дёрнулся под тяжестью тела Алана, но ему не удалось сбросить его или хотя бы ослабить хватку когтистых ладоней. Донован же был преисполнен желания всё прекратить. По его мнению, было самое время прекратить этот глупый театр, в котором он играл роль никудышного антагониста, неспособного остановить своего собрата.

       Его пальцы коснулись кожи живота, покрытой слизью, и медленно заскользили вверх, к сердцу. В этот момент Кастиэль вздрогнул и, зарычав, вцепился в горло Алана и крепко сжал его в своих ладонях. Налитые чернотой глаза демона замерцали от злобы, искры в них метались туда-сюда, готовые стать причиной пожара, которого Кастиэль не видел. Воздух мгновенно перестал поступать в лёгкие, Алан захрипел, повторив действия Кастиэля. Они оба знали, что не убьют друг друга таким образом, но почему-то не отпускали шеи, словно могли таким образом выбрать победителя и проигравшего.

       Потом же Алану надоело держать Олдриджа. Он освободил одну руку и замахнулся, чтобы ударить демона в грудь, но тот ловко перехватил кисть и осклабился, что-то прошептав. Полли удивлённо моргнула и предприняла попытку подняться, но ноги не держали её после увиденного. Они дрожали, как осиновые листья на ветру, и вот-вот грозились не выдержать веса тела. Но, с помощью каких-то невероятных сил, Полли всё-таки смогла устоять. Она опиралась на подоконник, следя расширенными от ужаса глазами за Кастиэлем, будто понимая, что он собирается сделать.

       Кастиэль резко дёрнул рукой, сжимающей кисть Алана, что заставило демона слететь со склизкого тела и вверх тормашками повиснуть в воздухе. Он посмотрел на своё запястье, на котором виднелись несколько капель слизи, и увидел, как она медленно разъедает кожу, словно кислота. Повернувшись в воздухе, Алан отёр руку о пижамные штаны и рванул на Кастиэля, но тот, избежав атаки, прыгнул на Полли.

       Та не могла дать себе отчёта в том, сколько всё это продолжалось. Вечность ли или несколько минут? Ей надоело ждать, пока кто-то из них убьёт другого, не хотелось смотреть, как долго они будут мучиться, пытаясь принести друг другу как можно больше боли.

       Она хотела уйти, чтобы скрыться от крови, перепачкавшей всё вокруг, рыков и стонов, вылетающих из их клыкастых ртов. Она хотела спрятаться от реальности в каком-нибудь другом мире, чтобы не слышать и не видеть ничего, и очнуться только тогда, когда всё уже закончится.

       Но не суждено было Полли убраться из комнаты. Если бы это желание появилось у неё раньше, всё могло быть возможным, но в тот момент, когда Кастиэль решил вновь воспользоваться ей, было уже поздно удирать. Полли сама не заметила, как оказалась в объятиях склизкого тела, как боль резко ударила в мозг, а всё нутро задрожало от чертовски неприятных ощущений.

       Алан опустился на пол, сжал руки в кулаки и приказал Кастиэлю отпустить Полли, но тот лишь исказил губы в сумасшедшей ухмылке.

— Нет, — ответил он с невероятно яркими всполохами в глазах. — Я не понимал…

— Заткнись, — потребовал Алан, не дав договорить Олдриджу, но тот не обратил внимания.

— …как много значат для тебя человеческие жизни…

— Отпусти, Кас! Мне больно! — заканючила Полли.

— …как ты сам хочешь стать её частью…

— Замолчи и отпусти её! — зарычал Алан.

— …как сильно ты оберегаешь одного из их представителей. Эта букашка важна для тебя, не правда ли? Иначе ты не решился на второй Перемещение, не стал бы выхаживать её, когда кожа на коленях уже покрылась струпьями…

— Алан…, — Полли обратила на него невидящий взгляд, моля предпринять что-либо, но того словно молнией поразило, пригвоздив к одному месту.

— …и теперь её маленькая жизнь в моих руках. Хочешь ли ты, Алан Донован, чтобы я отпустил её?

— Я твержу это уже несколько минут! — закричал демон, с силой сжав руки в кулаки. Кровь медленно потекла по его пальцам из-за чрезмерной силы, но на лице Алана это никак не отразилось.

— Хочешь ли? — переспросил Олдридж. Глаза его горели. — Или мне всё-таки избавить тебя от мучений и отправить её туда, где ей самое место?

— Кастиэль, пожалуйста…, — прохрипела девушка испуганно. — Ты ведь не такой на самом деле…

— Откуда тебе знать?! — взревел он и поднял её за шкирку, как щенка.

       Полли завыла, а Алан попытался сделать шаг вперёд, чтобы помочь ей, но Олдридж выставил свободную руку и остановил его предупредительным жестом.

— Одно движение, и я уничтожу её, — сказал он, и в подтверждение этому из уголков его рта полилась противно-голубая слизь, которая стекала по его телу.

— Не надо, — продолжала Полли, смежив веки от страха. — Я не хочу умирать, Кас, пожалуйста…

— Не тебе быть её палачом, оставь это мне! — вторил ей Алан.

— Я. Хочу. Уничтожить. Тебя, — уверенный взгляд Кастиэля сосредоточился на Доноване. Недовольно нахмуренные брови, упрямый вид. Но что-то подсказывало Алану, что Кастиэль не был уверен в своих действиях. Это его обрадовало.

— Послушай меня внимательно, Кастиэль Олдридж, — прошипел Алан, подобно змее. — Я не буду повторять два раза, если ты вдруг не расслышишь. Ты ведёшь себя так, будто лучше всех знаешь обо мне, но это не так. Я знаю столько же и о тебе самом, и могу с лёгкостью сказать, как сильно ты ненавидишь тех, кто поддерживает твоё тело в этом мире. Ты такой же, как и большинство демонов древних родов, считаешь людей лишь средством пропитания, рабами. И ты никогда не пытался посмотреть на них с другой стороны. Но что, если я скажу тебе, что они могут быть неплохими друзьями? Что, если скажу, что они могут любить куда преданнее демонов?

— Бред, — ответил Кастиэль, не раздумывая.

— Большинство людей чёрствы, глупы, скупы, жестоки и корыстны. Именно этому мы учим их, не правда ли? — Кас нахмурился. — Но не все подчиняются нашему влиянию, не все заслуживают смерти и вызывают отвращение.

— Влюбиться в человека невозможно, — отсёк Олдридж, словно не слыша Алана. Его рука дрогнула и Полли снова встала на ноги. Его рука сжимала материю её одежды, но сам Кас был где-то далеко, глубоко в своих мыслях.

— Пожалуйста…, — прошептала она, но так тихо, что никто не услышал.

— Никто не говорил, что демон может полюбить только демона.

— И кого же полюбил ты? — издевательски спроси Кастиэль. – Её? — он вновь вздёрнул Полли, и та заскулила.

— Я люблю людей, — спокойно ответил Алан, выставив перед собой руку с растопыренными пальцами. Тем самым он как бы говорил «полегче», чтобы Кастиэль не подумал делать резких движений. — И я бы хотел, чтобы ты полюбил их тоже.

— Может, я и полюблю их, — руки Кастиэля сомкнулись на талии Полли, — но только после того, как избавлюсь от тебя.

       С этими словами Олдридж сорвался с места. Послышался звон бьющегося стекла, который был для Полли самым сильным звуком, который она когда-либо слышала, и после этого весь мир погрузился во тьму.


8. Сон

— Венди! Иди завтракать, ты проспала весь день!

       Девушка раскрыла глаза и удивлённо воззрилась в потолок, не понимая происходящего. Голос был удивительно знакомым, очень мелодичным, негромким и приятным. Стоило только Полли понять, кому он принадлежал, как глаза её расширились от ужаса. Она соскочила с кровати, запутавшись в одеяле, и неуклюже повалилась на пол с грохотом. Мысли встряхнулись, как перепуганные птицы, и взметнулись по черепной коробке. В голове загудело и, схватившись за неё, девушка подорвалась на ноги и кинулась к зеркалу.

       И каково было её удивление, когда вместо хорошенькой хрупкой блондиночки на неё из зеркала уставилась рыжеволосая девушка с короткими всколоченными после сна волосами.

       Не сдерживая себя, Полли закричала.

      Она не могла поверить в происходящее. Этого не могло было быть, ведь тело этой девушки, тело Венди Уайт, было сейчас далеко-далеко, на Райских островах. Но, прислушавшись к своим ощущениям, Полли не обнаружила ничего подозрительного, словно блондинка, особняк Донованов, демоны, смерти — всё это было просто глупым сном.

       Она одела первое попавшееся, что попалось под руку и выскочила из комнаты. Её быстрые шаги застучали по лестнице, и вскоре Полли уже стояла в дверях кухни, внутри которой витал лёгкий запах вафель.

       Живот скрутило, и девушка всхлипнула, ведь женщина, стоящая у плиты, развернулась к ней в профиль и тепло улыбнулась.

— Так ведь и всю жизнь проспать можно, — сказала она.

— Мама, — пролепетала Полли и сорвалась с места.

       Девушка заключила Энн в крепкие объятия и разревелась. Чувства непонимания, предательства, одиночества вмиг рассеялись, а чаша, сдерживающая их все вместе, опрокинулась. Теперь Полли не могла описать свои ощущения.

       Медленными и липкими щупальцами страх окутал ноги Полли и заскользил по нежной коже вверх. Вздрогнув, девушка отодвинулась от женщины, что смотрела на дочь с явным непониманием и волнением.

— Что с тобой? — спросила Энн, поглаживая отдалившуюся Полли по волосам, желая тем самым успокоить.

       Девушка прикусила язык, вовремя вспомнив, что произошедшее с ней нельзя назвать сном или ведением — всё это непременно было.

       Она начала припоминать, что же произошло, бешено метаясь по кухне. Полли то опускалась на стул, то резко подрывалась с него и бежала к противоположному углу. При этом из глаз у неё бежали слёзы, не переставая, а сердце колотилось так сильно, что, казалось. Энн без труда могла услышать его биение.

       Женщина попыталась перехватить дочь и усадить её, но та ловко уворачивалась от рук и продолжала носиться, кусая нижнюю губу в кровь.

       Неизвестно, сколько бы это продолжалось, не взорвись комната громким удивлённым девичьим голосом:

— Что тут, чёрт возьми, происходит?!

— Сестра твоя с ума сошла, вот что! — воскликнула Энн, пропустив мимо ушей грубое ругательство.

       Кэрри вмиг настигла Полли и схватила её за плечи. Хорошенько встряхнула и всмотрелась в помутневшие глаза, а после, улыбнувшись, обняла её, крепко прижав к груди. Девушка снова разревелась в руках старшей сестры, не понимая, что происходит и почему судьба вдруг, смилостивившись, позволила ей воссоединиться с семьёй. В голове не было ни единого ответа на множество вопросов, а бесполезная беготня лишь пугала Кэрри и миссис Уайт. Исходя из этого, Полли глубоко вдохнула, чувствуя, как лёгкие переполняются приятным запахом вафель, и велела себе успокоиться. Через какое-то время она спокойно сидела на стуле, сцепив руки в замок. Девушка выглядела совершенно спокойной и…нормальной, однако по щекам её продолжали бежать горькие слёзы.

— Что происходит? — спросила Кэрри во второй раз, опустившись перед младшей сестрой на колени.

— Всё хорошо, — ответила Полли, не стесняясь лгать.

       Вот и Кэрри посмотрела на неё снисходительно, как бы говоря, что в эти слова поверит кто угодно, но только не она. Полли попыталась улыбнуться, но кавардак в голове не позволял ей уследить за простым движением губ.

— Может, мне позвонить врачу? — предложила Энн, но Полли отрицательно замотала головой.

       Вздохнув, миссис Уайт выложила чуть подгоревшие вафли на тарелку, полила их сгущёнкой и поставила на стол, а сама вышла из кухни, понимая, что сестре девушка доверяет больше, чем матери.

       Осознав это, Кэрри подалась вперёд и заговорчески спросила:

— Ну, а теперь расскажешь? Мне ты можешь доверять! — она подмигнула и тепло улыбнулась.

— Я очень люблю тебя, Кэрри, — ответила Полли спустя некоторое время. — И я счастлива, что могу называть тебя своей сестрой, пока есть время.

— Что это значит? — девушка недовольно нахмурилась.

— Я очень люблю тебя, — Полли обняла сестру и вдохнула пряный запах её волос, от которого голова пошла кругом.

— Не понимаю…, — девушка попыталась оттолкнуть младшую сестру, но та крепко держала её в своей хватке. — С чего ты такая любвеобильная?

— Будущего не изменить, — грустно протянула Полли.

— Ещё как изменить! — глаза Кэрри засверкали. – Я, помнишь, говорила тебе о том, что ты можешь перевестись в нашу школу при институте? Почему бы не сменить обстановку и забыть об этих дураках, которые совершенно тебя не ценят?

— Ох, не знаю, Кэрри, — Полли отпустила сестру, которая тут же поднялась на ноги и отошла на пару шагов, не желая терпеть подобное со стороны сестры ещё раз. Но та вдруг погрустнела, повесив голову, и Кэрри вновь почувствовала волнение.

       «Ну и странная она сегодня!» — подумала она.

       Полли же задумалась и полностью перестала реагировать на внешний мир. Она думала о тех людях, которых могла спасти, отказавшись от перехода в новую школу. Ведь там учится Алан, там связь с Мартой, Эдвардом, Элен, Беверли, Линдси, Преданными, Лэсси. Она думала об отце, который хотел спасти её и поплатился собственной жизнью. Думала о Хью, чья глупость стоила ему зрения и хорошего слуха, чьё существование прервётся из-за самоубийства менее, чем через полгода. Думала об Артуре, который лишился отца, мать которого запила. Думала, наконец, о собственной матери, которая погрузилась в глубокую депрессию после смерти младшей дочери. Её волновала и судьба Кэрри, которая осталась совершенно одна в семье, узнав страшную правду о своём рождении. Чувствовала ли она вину за происходящее? Непременно.

       Но, несмотря на все ужасные события, через которые прошла Венди, она считала, что поступила верно, и ждала смерти с храбростью.

       Теперь же Полли, которая уже привыкла к новому телу, имени, друзьям, должна была принять важное решение, от которого изменится как её будущее, так и будущее её семьи и друзей. Логичнее было бы отказаться, закончить ту убогую школу, в которой её все ненавидели и считали Ведьмой, в которой измывались и не имели ни капли уважения, но…

       Полли больше не чувствовала себя Венди. Она когда-то была ей, следовала принципам её жизни, думала о какой-то повседневной ерунде, но теперь, став Полли, получив новое тело и знания о демонах и их правилах, девушка не хотела что-либо менять. Она прошла долгий и тернистый путь, чтобы достигнуть всего этого, и глупо было бы отказываться от того, что она имела. Важнее всего из этого была, конечно, любовь. Как её собственная, так и Алана, ответная, о которой Полли догадывалась, когда смотрела в его глаза, когда дрожала от сухих поцелуев его губ.

       Отказаться от этого? Безумие.

       Принять это и пройти? Ещё большее безумие.

       «Если бы я могла увидеть Алана ещё хоть раз, — думала Полли уныло. — Если бы могла посмотреть в его глаза, в ту чёрную бездну, в которой скрываются все его чувства, и вытянуть оттуда всю любовь и обожание, всю привязанность и страсть… Тогда бы я, возможно, смогла решить, к чему мне идти дальше, но сейчас? Я растеряна, напугана, плюс ко всему, нахожусь в параллельной реальности, из которой, может, и не существует выхода. И что же я должна делать?»

       Кэрри выжидающе смотрела на Полли, ожидая её ответа. Девушке казалось поведение младшей сестры крайне странным, хотя бы потому, что раньше она никогда не вела себя так. Никогда не была столь возбуждённой, не впадала в трансы, не плакала навзрыд по непонятной причине. Кэрри всегда была для Венди самым близким человеком, считала, что знает о ней всё. Откуда ей было знать, что перед ней сидела вовсе не Венди, что она осталась где-то в глубинах Ада, отчаявшаяся, потерянная? Часть её всё ещё находилась на своём месте, та неотъемлемая часть, что составляет всего человека, часть с прежними мыслями и предпочтениями. Но в голове этого человека, пусть с прежней внешностью рыжеволосой Ведьмы, были совершенно другие мысли, не присущие Венди.

— Прости меня, — вдруг выпалила Полли и поднялась на ноги.

— Да что же ты? — встрепенулась Кэрри. — Куда собралась?

— Мне нужно встретиться с одним человеком, существование которого с недавнего времени стало жизненно необходимым. Если я не увижу его в ближайшее время, то сойду с ума.

— Ты уже сошла, — пробормотала Кэрри, но тут же спохватилась: — Да что же ты, без завтрака пойдёшь? Прямо сейчас? Да и к кому?

— Ты не поверишь мне, если я скажу, — заупрямилась Полли. — Да и не хочется мне завтракать, — она подошла к Кэрри и сжала её ладони в своих. — С нами произойдёт много чего нехорошего в будущем, если я скажу «да».

— О чём ты?

— О переходе в новую школу.

— Ты вроде не пила вчера, — Кэрри высвободила одну ладонь и коснулась пламенного лба Полли. — Да нет же! Ты вся горишь! Постой! Куда собралась!

       Она принялась останавливать сестру, которая уже была в прихожей. Спешно натягивая кроссовки, Полли отмахивалась от Кэрри, пытающейся остановить её. Та кричала что-то про болезнь, бред, который несла девушка, но Полли не слушала, так как её мысли были заняты совершенно другим.

— Давай я хоть с тобой пойду! — воскликнула Кэрри, отчаявшись.

— Нет! — остановила её Полли громким уверенным голосом, пригвоздившим старшую дочь семьи Уайт к месту. — Кэрри, — обратилась уже тише, — мы должны быть сильными, понимаешь? Что бы с нами не произошло, мы должны помнить о том, что будем рядом друг с другом в любом случае, что бы не произошло, так?

— Ты меня пугаешь! — взволновалась Кэрри.

— Сейчас – да, но потом…, — Полли замолчала, понимая, что не будет никакого «потом» для Кэрри из этой реальности, ведь её младшая сестра собирается поменять всё к чертям, сходу признавшись Доновану в своих чувствах, который ещё даже не понимает о её существовании.

       Она выпуталась из хватки Кэрри и выскочила из дома. Та, в домашних тапочках, ломанулась было вслед за сестрой, но вскоре остановилась и шумно выдохнула весь воздух, находящийся внутри. Девушка не понимала, что происходит, и почему её младшая сестра словно с цепи сорвалась. Она собиралась устроить ей допрос по возвращению.

       «Ух, я ей уши надеру!» — думала Кэрри, закрывая входную дверь. Она обернулась и увидела Энн, руки которой были скрещены на груди.

— Куда она пошла? — спросила женщина.

— Знала бы я…, — Кэрри пожала плечами и вымученно улыбнулась, как бы говоря, что с утра младшая сестра уже успела накапать на её мозг.

       Миссис Уайт повторила движение её губ и подошла к девушке, заключив в объятия, после чего чмокнула в затылок.

       Она очень любила своих детей.

       Полли же на всех порах спешила туда, откуда долгое время стремилась уйти, чувствуя себя птицей в золотой клетке. Она не могла понять, как судьба помогла ей лишиться нового тела и целого отрывка будущего. Фортуна будто бы решила дать девушке второй шанс, чтобы она сделала правильный выбор, смогла спасти чужие жизни. Но Полли была уверена, что тело Венди больше ей не принадлежит. Оно было непривычно и отвратительно, хоть и по-старому уютно. Полли хотелось тряхнуть головой и, повторно глянув в зеркало, увидеть совершенно другую девушку, с вспушёнными волосами светлого оттенка.

       Она сама не заметила, как впереди показался величественный особняк Донованов. Ноги сами несли её туда, в то время как девушка думала о своём, пытаясь разобраться в происходящем, что являлось для неё самой большой загадкой.

       Особняк был окутан какой-то мрачной завесой. Полли чувствовала, как кожа на её руках становится гусиной. Что-то внутри неё затрепетало, попыталось заставить уйти, но девушка была чрезмерно уверена в себе и своих силах. Она хотела посмотреть в глаза Алана, не знающего Полли, не предугадывающего о её скорой смерти. Ей было интересно, что он скажет ей, как посмотрит, как отреагирует на её появление.

       Девушка не удивилась, когда увидела у ворот особняка знакомый силуэт. Она заметила, что её шаг ускорился, что сердце забилось быстрее, стало отвратительно жарко. Полли остановилась на мгновение, но быстро взяла себя в руки и возобновила шаг. Алан обернулся и посмотрел на неё, нахмурившись. Парень был недоволен тем, что видел незнакомого человека рядом со своим особняком. Он знал, что девушка не является обычным прохожим, чувствовал, что она хочет поговорить с ним, что-то сказать ему. Её взгляд отличался от других, с которыми он привык встречаться. Холодные, тёплые, волнующие — все они отличались от того, коим смотрела она.

       Алан не знал её. Был уверен в том, что никогда не видел. Запах был знаком, но он был столь лёгким, что Алан не мог понять, где раньше слышал его.

       Девушка тем временем подошла ближе и остановилась в нескольких метрах. Она сцепила руки за спиной и выжидающе смотрела на Алана, будто ожидала от него какой-то определённой реакции, но он видел её впервые и совершенно ничего не мог сказать на её счёт. Единственное, что напрягло его, так это факт того, что мысли этой девчонки были совершенно закрыты для его телепатического вмешательства. Такое иногда случалось, но в последний раз демон сталкивался с этим очень давно.

— Что тебе нужно? — спросил он, когда молчание слишком затянулось. — И для чего ты припёрлась сюда?

— Ты…, — она запнулась, будто внутри её слова что-то обрубило, после чего смущённо продолжила: — Не узнаёшь меня?

       Алан лишь насмешливо выгнул бровь и повторно оглядел девчонку. Обычная рыжеволосая представительница слабого пола, ничего примечательного в ней не было. Нет, он определённо не встречался с ней раньше, если она, конечно, не была его очередной поклонницей, выслеживающей повсюду.

— Меня зовут…, — она снова оборвала себя. Улыбнулась, будто ничего не происходило, и, наконец, назвала своё имя. — Полли.

— М, — отозвался Алан, не считая, что и ему надлежит представиться. — И что с того?

— Мы знакомы, разве ты не помнишь? — отчаяние промелькнуло в её взгляде.

— Я тебя впервые вижу, — парень совершенно не понимал, что происходит.

— Да… пока не должен, — грустно сказала девушка. — Как жаль, а я-то думала, что ты будешь помнить обо мне. Понимаешь, со мной произошла крайне странная ситуация. Я из будущего, — Полли посмотрела на Алана, желая увидеть удивление в его взгляде, однако там было пусто и черно, как и ожидалось.

— Тогда дождись того момента, когда мы познакомимся, и потом поговорим, — после чего Алан развернулся и собирался было спрятаться за воротами, но девушка сорвалась с места и попыталась схватить его за рукав рубашки. Демон вздрогнул и отдёрнул руку, отчего пальцы Полли сжали лишь воздух.

— Я лишь хотела посмотреть, как ты отреагируешь на моё появление, — настроение Полли мгновенно изменилось. Она всхлипнула, готовясь заплакать. Ей стоило больших трудов сдержать внезапно накопившуюся грусть.

— Увидела? А теперь проваливай! — рыкнул Алан, в глазах его промелькнули предупреждающие искорки.

— Да подожди же ты! — вернувшись в прошлое, Полли поняла, как сложно было общаться с демоном в те далёкие времена, когда они только встретились. Только теперь Алан не пытался удивить её своими телепатическими способностями, не бросался точными фразами, которые били прямо в сердце и удивляли девушку. Теперь он, наоборот, хотел избавиться от её мешающейся компании.

— Чего. Тебе. Надо? — Алан развернулся и вперил недовольный взгляд в бледное лицо девушки.

       Полли стало невероятно грустно из-за реакции парня. Она думала, что он сможет узнать её, скажет что-нибудь невероятное, что заставит сердце девушки трепетать. Но он выглядел так, будто хочет поскорее прогнать её, словно её присутствие порождает в нём лютую ненависть.

       Всхлипнув, Полли попыталась снова схватить Алана за рукав. Она понимала, почему он уворачивается от неё и не позволяет коснуться. Ведь Марта, в таком случае, возжелает для себя новое тело. Но Алан-то не знал, кем раньше была Полли и почему она назвалась именно этим именем. Он понятия не имел, что именно он изменил её жизнь.

— Я просто хочу поговорить, — ответила Полли жалобно, смотря на Алана с нескрываемой мольбой.

— Мне не о чем разговаривать с незнакомкой, — пробубнил Алан и толкнул калитку.

       Полли поняла, что это её последний шанс остановить его. Она уже знала, что именно нужно делать, чтобы заставить демона выслушать её. Всё было понятно с самого начала, но девушка почему-то не хотела к этому прибегать. Она с лёгкостью вспомнила, как именно ей удалось обратить внимание Алана на себя. Ведь до того, как она дотронулась до его руки, он общался с ней просто потому, что она забавно реагировала на его слова, была новенькой и пока совершенно незнакомой. Как удивителен тот факт, что всё изменилось после какого-то прикосновения пальцев.

       Девушка быстро среагировала. Она сорвалась с места и рванула к приоткрытой калитке, за которой скрылся Алан.

       Одна секунда показалась Полли огромным отрывком вечности. Будто что-то невероятное стало со всем миром, и время внезапно изменилось, стало течь в разы медленнее. Девушка будто прорывалась сквозь вату, неспешными движениями разрывая её, тем самым открывая себе путь дальше.

       В тот же самый момент за её спиной что-то засверкало и, кинув взгляд за плечо, Полли увидела, как открываются врата, впуская в серый и унылый свет ласковый, сияющий и чистый свет, уничтожающий тьму на своём пути. По дороге побежали чёрные клубни дыма. Полли могла поклясться, что слышала отвратительный визг, исходящий неизвестно откуда, принадлежащий тому, что находилось в этих сгустках, прячущихся на деревьях от всепоглощающего света.

       Но он почему-то замер у обочины, не решаясь идти дальше, и тени заструились к ногам Полли. Та остановилась, забыв на мгновение об уходящем Алане. Она не знала, что и тот обернулся, щурясь от яркого мучительного света. Они оба не понимали, откуда он взялся и что означает, и оба хотели, чтобы он поскорее исчез.
      
       Однако врата не собирались куда-то пропадать, они источали свет, призывая Полли к действиям. Она смотрела, как тени клубятся под её ногами, принимая причудливые очертания, представляла, как все яркие огни города пропадают во мраки, равно как и весь мир, и от этих мыслей почему-то становилось спокойно.

       Полли поняла, что это был за свет, и почему он уничтожал мрак, заставляя его бежать прочь, почему тучи рассеивались на небе из-за воздействия волшебного света, почему протяжно выли тени, стелясь в её ногах — это были врата Рая.

       Алан сморщился, чувствуя дискомфорт от происходящего. Ему захотелось скрыться в особняке, в темноте, в спокойствие. Забыться. Не думать. Отвлечься.

       Полли посмотрела на демона, и на одно мгновение их взгляды встретились. Она увидела всю ту боль, что скрывалась в чёрных омутах его глаз, прочувствовала буквально каждой клеточкой тела его тоску от мучительного света, и вмиг захотела только одного: чтобы эти врата исчезли.

       Сердце сжалось от мысли, что всё может быть напрасным, ведь Алан снова возобновил свой путь, не думая о том, чтобы кинуть девушки прощальной фразы, которая бы навсегда пригвоздила её к одному месту и уничтожила желание продолжать преследование.

       Как сильно Полли хотела всё вернуть, забыть о том, что когда-то она была кем-то другим, что недавно у неё была совершенно другая жизнь. Ей хотелось рассказать о том, как она довольна своим проживанием, как приятна ей компания Алана, и неважно, кто он на самом деле — демон или человек, он был бы в любом случае приятен ей одинаково.

       Полли хотела закричать, остановить Алана, но горло будто бы сжали крепкие пальцы, не позволяя издать ни звука.

       Но в какой-то момент поверхность серой реальности надломилось, и девушка почувствовала, как ладони касаются чугунной поверхности калитки, отталкивая её. Алан обернулся на звук, получившийся неожиданно протяжным и скрипучим, и глаза его расширились от удивления.

       Боль в сердце увеличилась, тело затрясло от ужаса, ведь в человеке, стоящем перед ней, промелькнуло нечто демоническое, пугающее, отталкивающее. Но Полли, не обращая внимания на эти сигналы, осознавая, что та тягучая, сдерживающая её масса, начала исчезать, рассеиваться, отчего всё вокруг стало ярче и чётче.

       Она моргнула, и вот её собственные пальцы хватаются за ладонь Алана, холодную, крепко сжимая её. Парень опустил удивлённый взгляд, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг небо, затянутое тучами, распорола молния, озарившая всё белым пронзающим светом, и в эту же секунду Полли почувствовала жуткую боль в сердце.

       Она с криком согнулась напополам, не отпуская ладони Алана, чувствуя, как его пальцы сплетаются с её, а он сам наклоняется, чтобы заглянуть в её глаза и понять, что происходит. Полли понимала, что её сознание закрыто от его вмешательства, она чувствовала это так явно, как остальные чувствуют биение собственного сердца. Но ужасная боль не позволяла ей стойко ответить на взгляд чёрных глаз. Свободная рука Полли в беспокойстве сжимала грудь, дыхание, тяжёлое и рваное, звучало громко и шумно. Казалось, что весь мир внезапно уменьшился в размере и сосредоточился только вокруг Полли. Она могла поклясться, что не видит ничего дальше своего носа, что чувства её притупились и ничего, кроме боли и холода от пальцев Алана для неё существует.

       Как вдруг его громовой голос взорвался в голове сотней ярких искр, и Полли так и не смогла понять, что это было: природное явление или демоническое вмешательство.

       Она с последними силами вцепилась в плечо Алана. Ноги подкосились, закружилась голова, в ушах громко зазвенело, а после этого всё поплыло перед глазами.

       Полли подорвалась с места, жадно глотая воздух. Лёгкие зажгло, свет с непривычки рубанул по глазам, и внезапно комната завертелась по кругу. Девушка закрыла лицо ладонями, попыталась восстановить сбившееся дыхание. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, после чего Полли снова смогла взглянуть на мир.

       Что-то неприятно давило на нижнюю часть тела и девушка, опустив взгляд, увидела мирно сопящего Алана, правая часть лица которого была обезображена глубокими ранами. Охнув, Полли принялась тормошить парня, мысленно воссоздавая в голове потрет прошедших событий.

       Она так и не могла до конца понять, что с ней случилось. Приснился ли ей чудный сон или судьба дала ей шанс на изменение собственной жизни? Будто под влиянием алкоголя, Полли не могла связать и двух слов, всё тормоша Алана за плечи, тем самым пытаясь разбудить его. Сердце в груди девушки гулко билось, отчего было трудно дышать.

       Алан зашевелился и распахнул глаза. Лицо его выглядело недовольным и нахмуренным, но Полли это не волновало. Она, не дожидаясь того момента, когда демон полностью придёт в себя, принялась рассказывать его о своём сне, встревожившим её душу. Алан смотрел на неё непонимающим взглядом, порой забывая моргать. В голове у него какие-то мысли сцеплялись друг с другом, пытаясь явить собой что-то целесообразное. Пока Полли горячо пересказывала ему свои чувства, Алан думал о чём-то своём, лишь изредка вслушиваясь в щебетание девушки.

      Но стоило ей заикнуться о вратах, которые распространяли таинственный губительный свет, как Алана будто током передёрнуло. Он вцепился в плечи Полли и закричал ей не своим голосом:

— Ты понимаешь, что на самом деле тебе выпал просто невероятный шанс изменить свою судьбу, а ты даже не воспользовалась им?! Больше ты не сможешь свернуть на правильный путь! Твоя душа обречена на вечные страдания! Ты это понимаешь?!

— Понимаю! — вторила ему Полли громко и уверенно. — Но не думал ли ты, что я не хочу оставлять тебя одного в непроглядной темноте твоего сознания? Я буду тем, кто поведёт тебя к свету, Алан. Я буду твоим маяком в мире теней и миражей!

— Что ты говоришь, глупая? — громогласный голос вмиг сменился отчаянным шёпотом. Руки Алана убрались с плеч Полли и сжали её взмокшие ладони. — Ты и так являешься моим маяком, ты и так ведёшь меня к свету, и для этого тебе совсем не обязательно оставаться рядом со мной. Ведь когда-нибудь я уничтожу тебя. Тебе нужно бежать, пока не поздно.

— Уже поздно, — горячо зашептала девушка, подавшись вперёд. — Уже слишком поздно убегать. Я не хочу делать этого, не хочу подвергать себя новым страданиям, новой порции боли. Мне радостно рядом с тобой, мне тепло от твоей улыбки, мне хочется целовать тебя, хочется быть с тобой…

— По…

— Нет, постой, — оборвала его девушка, положив разгорячённые ладони на бледные щёки Алана, — я не договорила, и не хочу, чтобы ты прерывал меня сейчас, иначе я никогда больше не найду смелости и не признаюсь тебе в своих чувствах. Мы так и продолжим ходить вокруг да около, так и продолжим страдать… Я не хочу этого, Алан, понятно? Я люблю тебя, хочу быть рядом с тобой, хочу слышать тебя, говорить с тобой, чувствовать тебя…

       Не в силах сдерживать себя больше, Полли подалась вперёд и впилась в губы Алана требовательным поцелуем. В ней было столько чувств, которыми она хотела поделиться, что не видела другого выхода, кроме как впиться в парня смертельной хваткой, прижимаясь всем телом к его широкой груди.

       Что-то щёлкнуло в её голове, что-то знакомое и родное, и Полли вдруг поняла, что всё будет хорошо, что всё наконец-то для неё закончилось, и всем страданиям пришёл конец.

— Что же ты ответишь? — спросила она рвано, когда воздух в лёгких кончился и пришлось оторваться от столь желанных губ.

       Всё тело горело, и Полли, ровным счётом, было наплевать на ответ Алана. Она чувствовала себя полностью счастливой и во всём довольной, однако что-то внутри всё-таки побудило её задать этот вопрос. Вечная пустота глаз Алана теперь не трогала, наоборот, она притягивала, манила. Жизнь, расколовшаяся на две части, брела прежние цвета и будущее вновь стало светлым.

— Можешь не отвечать, — сказала Полли спустя несколько минут молчание. Оно не было томительным или давящим, скорее, спокойным, когда каждый мог прочувствовать друг друга, обдумать слова. Это было приятное молчание.

— Можешь не отвечать, — повторила девушка чуть громче, касаясь собственным лбом лба Алана, — потому что я и без того всё знаю. К чему слова, когда я могу чувствовать тебя и без них?

— Я люблю тебя.

       Короткая фраза ещё долго отдавалась злосчастным эхо в ушах Полли. Эти слова звучали даже тогда, когда губы Алана вновь накрыли её, распухшие от поцелуев. Они не утратили силы и после того, как Алан и Полли повалились на кровать, держа друг друга в крепких объятиях. Их чувства были сильны и вечны, и погружали комнату в томный сладкий запах любви.


9. Выпускной

— Великолепно.

       Полли оторвалась от своего отражения и посмотрела на Беверли, крутящуюся рядом в облегающем платье фиолетового цвета. Её непослушные чёрные локоны ниспадали волной на грудь, глаза подведены чёрной тушью, выделены тёмными фиалковыми тенями. В целом Беверли выглядела невероятно эффектно и впечатление производила невероятное. Оглядывая девушку с ног до головы, Полли понимала, что своим внешним видом ей не затмить подругу.

       Впрочем, она сама была одета в кремового цвета платье с широкой юбкой, украшенной рюшами. Открытые худые плечи стесняли Полли, хотелось сорвать первую попавшуюся кофту с человека, стула, вешалки, и напялить её на себя, забывая о том, как образ принцессы будет исчерпан внезапной нелепостью.

       Кэрри, сидящая на диване в комнате Беверли, позаботилась о внешнем виде Полли. Она долго ходила с ней по магазинам, присматриваясь то к одному платью, то к другому. В тот день бедная блондинка перемерила столько одежды разных фасонов, что к вечеру кружилась голова от увиденного изобилия. Девушка совершенно вымоталась и проспала весь следующий день.

       К слову сказать, теперь её жизнь действительно была спокойной и размеренной, как и у всех нормальных людей. За исключением того, что Полли продолжала жить в особняке демонов и общаться с ними. В числе её друзей теперь были не только Алан и Элен, представители тринадцати древних демонических родов, но и Кастиэль, который после той роковой ночи решил изменить свой взгляд на мир. Полли понимала, как ему трудно признавать людей равными себе, терпеть их и обращаться подобающе, потому всегда терпела его резкие слова и хмурое настроение.

       Тогда, вылетев в крепких объятиях из окна, Полли решила, что это её конец. Проснувшись же на следующее утро рядом с Аланом, после бурного сна, девушка не сразу вспомнила, что ей пришлось пережить. Она задалась вопросами только несколько часов спустя, когда поняла, что её тело ломит от боли, а кожа неспроста Алана обезображена мелкими, почти затянувшимися, царапинами.

       Она нашла демона в огромном особняке, в кабинете, где он сосредоточенно над чем-то работал. Подойдя к нему и положив руку на плечо, девушка тихо поинтересовалась, что же всё-таки произошло в ту ночь. Алан нехотя поведал ей эту короткую историю, предварительно закрыв листы бумаги перед собой рукой.


***


       Кастиэль выпрыгнул из окна с целью убить Полли, чтобы сломить Алана, ведь именно девушка являлась его слабым местом. В принципе, она догадывалась о таких намерениях, но никак не могла поверить, что Олдридж вдруг решит убить её. Просто стереть с лица Земли, как ненужного человека, который мешает подобраться к нужному демону.

       Однако падение оказалось неудачным для Кастиэля, и очень, очень удачным для Полли. Она вцепилась в демона всеми конечностями, моля Бога о спасении. И когда её тело ударилось о покрытую слизью грудь Кастиэля, она распахнула доселе закрытые глаза, открыла рот, чтобы закричать, но вдруг совсем рядом послышался громкий звук, будто об землю ударился невероятно твёрдый предмет, и, повернувшись, Полли увидела тёмную фигуру под раскинувшимся деревом. На её губы легла лёгкая улыбка, кожа на ладонях перестала зудеть от действия слизи, точнее, девушка больше не чувствовала дискомфорта. Она с силой ударила Кастиэля в грудь, попыталась подняться, но колени свело от боли, отчего Полли неуклюже повалилась на землю, застонав. У Кастиэля же не возникло проблем с этим, и вскоре он уже стоял на своих двух в боевой позе, сжав когтистые руки в кулаки так, как это было возможно.

       Демоны смотрели друг на друга, и глаза Алана от злости горели красным пламенем в тусклом лунном свете. Полли не могла видеть глаз Кастиэля, но была уверена, что и тот в полной боевой готовности, о чём говорила его напряжённая спина и согнутые в коленях ноги. Кровь сочилась по его телу, смешиваясь со слизью, что вызывало отвращение у девушки. Она мечтала, чтобы всё поскорее кончилось и, увидев, как демоны бросаются друг на друга, закричала.

       Она заверещала так громко, что эхо покатилось по деревьям вдаль. Кастиэль и Алан замерли друг около друга, смотря глаза в глаза. На напряжённых руках вздымались вены.

       После того, как воздух в лёгких кончился, Полли подалась вперёд на дрожащих руках. Кастиэль не успел отойди далеко, потому девушка вскоре крепко держалась за его штаны, как маленький испуганный ребёнок, не желающий отпускать куда-либо родителя. Демон с рыком обернулся и встретился с испуганным взглядом голубых глаз. Его собственные горели голубыми яростными огоньками, которые не смогли испугать Полли. Девушка сощурилась и тихо, но уверенно сказала:

— Перестань, Кастиэль, мы сможем тебе помочь, — девушка с мольбой посмотрела на Алана, ища поддержки в его бесстрастном лице. После чего она вновь посмотрела на Олдриджа. — Тебе незачем мстить Алану за то, что сделал Эдвард. Если уж хочешь, то обращайся непосредственно к Прародителю, но, знай, что тебе его не убить его, понятно? Ты слишком слаб.

— Отвали, — зарычал Кастиэль и попытался оттолкнуть Полли, но Алан кинулся вперёд и сжал его локоть в своих пальцах.

— Я знаю, ты чувствуешь себя сильным, — продолжала девушка, чувствуя горячие слёзы. — Но ты ошибаешься! И тебе не нужно стеснятся своей слабости.

— Ты ничего обо мне не знаешь, жалкая букашка, — рыкнул Кастиэль.

       Алан отпустил его напряжённую руку, будучи уверенным в том, что он не сможет причинить никому вреда в этот самый момент, а сам бросился помогать Полли подняться на ноги. Она неуверенно встала на свои две, опираясь на Алана, не имея возможности стоять без него. Тело всё ещё неконтролируемо дрожало, и девушка не понимала, отчего, ведь чувствовала она себя вполне сносно, хоть и по лицу текли дорожки слёз. Всем своим сердцем Полли жалела Кастиэля и хотела помочь ему. Она понимала, как сильно демоны изменили свою жизнь, но, несмотря на принесённый ими вред, именно они стали причиной изменения её мировоззрения и расширения кругозора.

       Раньше девушка считала демонов отвратительными бесчувственными созданиями, у которых нет ничего святого, нет ничего, достойного уважения, но теперь, познакомившись с ними ближе и прожив с одним из них бок о бок под оной крышей, Полли понимала, какие они на самом деле. У Алана, Элен и Кастиэля были свои взгляды на жизнь, совершенно отличные друг от друга, однако каждый из них имел качества, достойные уважения. Несмотря на свою холодность и равнодушие ко многим вещам, Алан был очень упёртым и уверенным в своих жизненных позициях, оттого-то он пытался привить всем демонам любовь к людям, которая родилась в его сердце при посещении параллельного Аду мира. Любовь эта действительно была, не наигранная, не придуманная, а настоящая обоснованная любовь.

       При своей распущенности, скрытности и недоверии, Элен всегда была готова помочь действительно дорогим людям (или демонам). Так она ни раз оказывала поддержку Полли, когда та в ней действительно нуждалась. Девушка всегда вовремя появлялась в особняке Донованов, будто отзывалась на какой-то ментальный призыв. Она никогда не делала грустные лица, не допускала телячьих нежностей, но Полли всегда могла надеяться на серьёзные разговоры в спокойной умеренной манере. Девушка доверяла Элен, и за это уважала её.

       Что же касается Кастиэля… Что ж, Полли совсем не знала его, но в тот момент, когда он возвышался над ней, смотрел уверенным взглядом, горящим огнём, она понимала, что он никто иной, как жертва обстоятельств. Ему, видимо, с детства запудрили мозги, внушили то, чего не надо, наставили на ложный жизненный путь. В глубине его глаз Полли видела тоску и отчаяние. Он сам не понимал, для чего делает всё это. Может, где-то там, в самом нутре его существа, ютилась мысль о том, чтобы всё прекратить.

       Полли протянула руку отшатнувшемуся, как от кипятка, Кастиэлу и выдавила из себя некое подобие улыбки. Тело горело от боли, но она стала уже настолько привычной, что девушка почти не обращала внимания на неудобства. Сейчас её волновало кое-что совершенно другое. Она, как никогда, понимала, что всё зависит только от неё.

       Посмотрев на Алана, Полли поняла, что он настроен серьёзно, как и она сама. Может, он не собирался делать первые шаги, но ему надоела бесполезная война, которая не могла привести ни к чему хорошему. Им нечего было делить.

       Его глаза потеряли тот причудливый чисто чёрный цвет, напоминающий беспросветную Бездну, в которую было страшно смотреть, и вновь стали нормальными, как и других обычных людей. «Он переполнен решимости, — заметила Полли, смотря на Донована. — Ему надоело отбиваться от Каса. Вскоре, если тот не прекратит, Алан вовсе уничтожит его».

— Никто не заставляет тебя мстить, — осторожно сказала Полли, исподлобья смотря на Кастиэля. — Я уверена, что демоны из твоего рода поймут, когда ты расскажешь им о своей точке зрения на происходящее. Мы можем жить мирно рядом друг с другом, и общаться…как друзья.

       Кастиэль кинул неуверенный взгляд на больное бледное лицо, на котором с трудом держалась усталая улыбка. Он понимал, как на самом деле плохо девушке, и восхищался её умением держать себя в компании. Сам Кастиэль давно бы закрылся в своём внутреннем мире, раздирая свою больную мозоль разнообразными мыслями. Полли…Полли была не такая. Она шла вперёд.

— Твой Прародитель сам позволил искусить себя, — сказала девушка. — И в том, чтобы быть демоном, есть множество преимуществ. Зачем же мстить?

       Олдридж промолчал, только нахмурился.

— Кастиэль? — тихо позвала его Полли, но ответа не услышала. — Кастиэль?

       Тот поджал нижнюю губу и мотнул головой. Дыхание его участилось.

— Кас!

— Я НЕ ЗНАЮ! — взревел он и бросил на девушку обозлённый взгляд. Полли вздрогнула и прижалась к Алану, подумав в какой-то момент, что демон кинется на неё и разорвёт, но этого не произошло: Кастиэль продолжал стоять на своём месте, сжав руки в кулаки с такой силой, что из оставленных когтями ранок-полумесяцев пошла кровь.

       На глазах Полли Кастиэль приобрёл человеческие черты. Из пор его кожи больше не сочилась странная слизь, от которой некоторые участки тела девушки горели неприятным огнём, лицо побледнело, черты стали мягче, более человеческими, исчезли рога и когти стали обычными аккуратными ногтями.

       Кастиэль стоял на месте с минуту, шатаясь из стороны в сторону, а после упал на колени и залился слезами. Столь искренние эмоции подействовали на Полли, она и сама не смогла сдерживаться. Почувствовав, как крепкие руки прижимают её к широкой груди, девушка расслабилась и дала волю чувствам. Наконец, всё закончилось, так, по крайней мере, думала она.

       Через какое-то время, когда оба успокоились, Алан отнёс Полли в свою комнату и помог с удобством уместиться в кровати. Он приказал ей забыть о произошедшем, отвлечься на какие-нибудь другие мысли, а сам вышел в окно, и Полли долго, сквозь пелену сна, слышала, как они с Кастиэлем обсуждают что-то. Гнусавый недовольный голос Олдриджа был громче обычного, звучал как-то обиженно и обвинительно. Но Полли, упиваясь им, балансируя на границе сна и яви, понимала, что Алан не причинит ему боли, и заставит успокоиться и забыть о мести, ради которой он существовал долгие года. Уж Алан, уверовав в привязанность между людьми и демонами, мог убедить кого угодно в своей правоте.

       И вскоре Кастиэль действительно сдался. Слёзы текли по его лицу, не переставая, хоть голос и не дрожал, и звучал вполне уверенно. Он говорил о том, что не понимает происходящего, не знает, ради чего существует среди людей. «Мои чувства давно ослабли, и место для осадка, который остался бы после долгожданной мести, заняла усталость, — говорил он, чувственно и нежно. — Я вряд ли могу с уверенностью сказать, какой опыт получил, просуществовав здесь около десяти лет. У меня не было близких знакомых, не было желания что-либо делать. Лишь месть завладела моим разумом и повелевала моими действиями. Я засыпал с мыслями о том, как отрываю твою голову с неимоверно громким хрустом, как насаживаю её на пику и упиваюсь каплями крови, капающими подобно очищающему дождю». И после кроткого ответа Алана, продолжал: «Но что же мне теперь делать? Если я оставлю свои планы позади, к чему мне стремиться? Я не хочу уподобиться людям и жить такую же скучную неинтересную жизнь. Мне нужно разнообразие, нужна свобода, которой я так жажду».

       Уже под утро, когда в окно просачивались первые тёплые лучики рассвета, Полли услышала сквозь сон тихие слова Алана:

— Ты молодец, цыплёнок. Я горжусь тобой.


***


— Всё ли в порядке? — заволновалась Кэрри и подорвалась с дивана. — Уже так много времени, они точно не опоздают? Я не хочу, чтобы выпускной моей лучшей подруги пошёл под откос из-за этого олуха-Донована.

— Эй, полегче, — остудила рыжеволосую Полли. Она, не отрываясь, смотрела на своё отражение в зеркале.

       «Всё-таки, Беверли я проигрываю, » — подумала девушка с толикой грусти.

       Кэрри, словно прочитав мысли Полли, подошла поближе и обняла её за плечи. На её губы легла нежная и тёплая улыбка.

— Как твой самый близкий человек, — она кинула быстрый взгляд на Беверли, которая лишь показушно хмыкнула, сделав вид, что её рядом нет, — Я уверяю тебя, что выглядишь ты лучше всех. И на балу точно станешь Королевой!

— Но Беверли…, — смущённо пробормотала Полли и опустила взгляд.

— Завидуешь? — хмыкнула та, принявшись накручивать на палец длинный локон чёрных волос.

— Перестань! — воскликнула оскорблённо Кэрри, словно Беверли подшутила именно над ней. — Я не понимаю, чего она вообще переживает! В её-то положении!

— Кэрри! — ошарашенно выпалила Полли.

— Да! — продолжала гнуть своё рыжеволосая. — Я бы на твоём месте всё равно не переживала. Во-первых, ты действительно очень красивая, хоть с длинными волосами, хоть с короткими; во-вторых, — тут она и сама хмыкнула, и сложила руки на груди, — Алан всё равно ни на кого больше не посмотрит.

       Полли залилась краской, но промолчала. Она знала, что девушка права, и за прошедшее время у неё не было ни единого повода, чтобы усомниться в верности Алана. Впрочем, он никогда не контактировал с кем-либо из-за страха перед Мартой. Теперь, конечно, немногое изменилось. Он стал более приветливым, постоянно находился рядом с Полли, как её личный телохранитель, однако он всё ещё уходил от таких приветствий, как пожатие руки или дружеские объятия.

       Теперь он даже не удивлялся, когда обнаруживал в общей гостиной особняка компанию переговаривающихся людей. То могли быть Кастиэль, Элен, Беверли, Преданные, Кэрри, Лэсси, и некоторые другие личности, которых Алан даже не знал, но с которыми начала общаться Полли. Теперь проблем со свободой у неё не было, и она могла в любой момент покинуть особняк для прогулки в одиночестве. Алан мог связаться с ней в любой момент, бесцеремонно распугав мысли в её голове и задав какой-нибудь совершенно глупый вопрос. Но Полли не злилась на это, понимая: всё это из большой и чистой любви.

       Действительно, времени было уже много, и девушки в комнате начали волноваться. Беверли обмахивалась тетрадкой, ожидая, пока за ней и Полли заедут кавалеры. Она привыкла к компании Элен, Алана и Кастиэля, и даже перестала обращать внимание на их зачастую странное поведение. Они могли смотреть друг на друга долгое время, и улыбаться, будто разговаривая телепатически. Иногда и Полли присоединялась к ним, и тогда Беверли чувствовала себя чёрной овцой в их тесном кругу.

       Наконец, за окнами послышался протяжный гудок, и одновременно два телефона зазвонили разными мелодиями. Кэрри кинула оба в свою сумку и, улыбнувшись подругам, направилась к выходу. Те последовали за ней.

       Нельзя передать степень волнения Полли в этот момент. Ей казалось, что отдать собственную жизнь проще, чем встретиться с Аланом в коридоре небольшого дома Беверли, заглянуть в его глаза и выдавить из себя улыбку. Они словно шли под венец, а не на выпускной бал, и ассоциации, связанные с этими событиями, доводили Полли до ужасной красноты.

       Кэрри открыла входную дверь и Полли увидела на дорожке три тёмные фигуры. Одна их них была в пышном платье вишнёвого цвета, и девушка без труда узнала в этой фигуре Элен. Она шла впереди, приподняв юбку, чтобы не мешалась, и гордо вздёрнув голову.

       Увидев, что девушки вышли на крыльцо, Элен ускорилась и вскоре заключила Полли в крепкие объятия.

— Это мой пятый выпускной, а я всё никак привыкнуть не могу, — шепнула она блондинке, после чего отдалилась и, с прежней чуть дрожащей улыбкой, отступила к Кэрри, приветствуя и её.

       Полли же посмотрела на Алана и Кастиэля, улыбнулась им и махнула рукой. Они что-то обсуждали. На Олдридже был строгий смокинг чёрного цвета, белая рубашка и бабочка, в то время как Донован остановил свой выбор на рубашке, галстуке, и чёрных брюках. Вкупе с взъерошенными непослушными волосами и серёжкой с цепочкой в ухе получался эдакий образ бунтаря. Полли почувствовала, как сердце пропустило удар, когда Алан обратил на неё своё внимание. Его глаза на мгновение расширились, словно бы от удивления, после чего в уголки губ легла довольная и какая-то нахальная улыбка. Он явно был доволен образом Полли. И, заметив это, девушка зарделась.

       Алан нарочито медленно, словно дразня, приближался к крыльцу, с неподражаемой улыбкой. В то время как Олдридж был уже около Беверли, обмениваясь с ней типично-приветственными фразочками, Алан только шёл по вымощенной камнями дорожке к крыльцу, спрятав руки в карманы. Полли жадно ловила каждый его шаг, забыв о присутствии своих друзей. На какое-то время ей показалось, что никого, кроме них двоих, в этом мире не существует, будто бы их спутавшиеся нити судьбы так сильно затянулись, что у Полли до темноты в глазах спирает дыхание.

       Она сошла с крыльца раньше, чем он подошёл, и зачем-то бросилась ему на шею, чувствуя на глазах горячие слёзы. Полли сама до конца не понимала своих действий. Но воздух, пропитанный столь тёплой доброй атмосферой любви, опьянил её, разнежил, отчего она была готова лепетать всякую ерунду только для того, чтобы увидеть отдачу в его глазах, его желание быть рядом и дышать с ней одним воздухом.

       Впрочем, Полли быстро взяла себя в руки и с улыбкой отстранилась от Алана. Он крепко сжал её ладони в свои, как когда-то делал это, желая успокоить. Их взгляды встретились, и Полли поняла, что не хочет отводить своего, но, когда его ладонь отпустила её, когда что-то таинственно зашуршало, а после нечто мягкое коснулось её запястья, она не смогла сдержаться и отпустила взгляд. Алан сосредоточенно завязывал атласную ленту бутоньерки из белых астр. Его нахмуренные брови вызвали у Полли смех. Она понимала, что Алан никогда не занимался таким, и неважно, сколько раз до этого момента он кончал школу — вряд ли ему когда-нибудь приходилось появляться на торжественных вечерах в сопровождении спутницы.

       После того, как тугой узелок был затянут на ленте, и бутоньерка удобно уместилась на кисти Полли, Алан поднял взгляд и улыбнулся девушке.

— Удивительно, как девушки могут преобразовываться с помощью красивых нарядов и макияжа, — сказал он.

— Не более удивительно, чем перевоплощения демонов, — в тон ему ответила Полли.

— Будешь мне хамить, я тебя Прародителю скормлю.

— Не надо! Лучше это…лучше сам! — девушка покраснела, чем вызвала смех со стороны Алана. Остальные удивлённо посмотрели на него, странного, обычно хмурого парня, наконец, нашедшего своё солнце, и тоже заулыбались.

— Может, мы поедем уже? — предложил Кастиэль и взял Беверли под руку.

— Мы можем опоздать, — подхватила Элен.

— Погоди, а ты одна что ли? — заволновалась Кэрри.

— Нет! Как ты могла такое подумать? — искренне удивилась демонесса и кивнула в сторону лимузина. — Мой самый прекрасный на Земле спутник ждёт нас в лимузине. И, наверное, он невероятно злится, следя за вашими нежностями, — она скосила взгляд на Алана и Полли, но те лишь синхронно пожали плечами и обменялись скромными улыбками, какие посылают друг другу друзья, отмочившие весёлую шутку на уроке и получившие за это нагоняй.

— Что ж, удачи, — сказала Кэрри. На глазах её наворачивались слёзы. Полли поспешила подойти к ней и заключить в крепкие объятия. Элен закатила глаза и потянула за собой Кастиэля, тот же — Беверли, так как её рука была в его. Вскоре перед крыльцом остались только обнимающиеся девушки и Алан.

— Не грусти, Кэр, — сказала Полли, когда девушка более-менее пришла в себя. Она грустно улыбнулась блондинке и поправила её выбившийся из причёски локон.

— Ты такая красивая, — тихо ответила она. — Моя ты сестра или нет, но я всё равно люблю тебя больше всех на свете.

— Передавай привет…маме, — Полли на прощание коснулась щеки Кэрри своими губами и повернулась к Алану.

       Больше она не чувствовала себя членом семьи Уайт. Что-то внутри неё подсказывало: теперь ей место в совершенно ином месте. Потеря семьи была, несомненно, большим ударом, но, лишившись её, Полли обрела для себя нечто новое: любящего человека (демона), который действительно был готов отдать ей своё сердце, в прямом смысле этого слова.

— Идём? — спросил Алан, переминаясь с ноги на ногу. Из окна лимузина показалась голова Элен и заулюлюкала.

— Да, — Полли вложила свою ладонь в ладонь парня, и позволила повести себя по выложенной камнями дорожке. Каблуки её туфель тихо стучали, что отдавалось в ушах приятным эхо. Словно маятник. Тук-тук. Как стук сердца.

— Волнуешься? — послышался голос Алана.

— Ничуть, — Полли мотнула головой и послала демону свою умопомрачительную улыбку. — Ведь с тобой мне нечего бояться.

       Она действительно была готова посвятить ему всю свою жизнь. Попроси он умереть ради него — Полли бы непременно сделала это, чтобы доказать ему свою преданность и любовь. Она не знала, владеет ли ей безумие, или это какие другие чувства шепчутся в её многострадальной душе, но была готова следовать дальше, не оглядываясь на прошлое.

       Ведь Венди Уайт была мертва, а Полли Мур – нет.