И небеса скорбят. Часть вторая

 Ты всегда интересовался историей, мировой и в частности историей своего народа, и изучал не только армянское предание, дошедшее до современности, но и греческие, арабские, грузинские, древнееврейские.
Тебе было интересно, когда, где и от кого произошли твои прародители.
Речь не о библейском происхождении. Тут всё ясно: у Ноя было три сына и от одного из них Иафета, точнее от одного из его семи сыновей Фогарма  вы и произошли.  Речь о более позднем времени. К примеру, армянские историки пятого века Мовсес Хоренаци и Фавстос Бузанд упоминают о китайском происхождении армянского княжеского рода Мамиконян. Историк двенадцатого века Степанос Орбелян историю рода Орбелянов так же связывает с китайским происхождением. Есть данные, что некоторые армяне произошли от евреев, то есть, если вернуть к Библии  уже от другого сына Сима. Говорят вавилонский царь Навуходоносор после того как в 586 год  до н.э. полностью разрушил Храм Соломона,  пригнал часть евреев в Армению. Род Багратуни, опять же если верить Хоренаци, произошёл именно от евреев. Политикой переселения евреев в Армению занимался не один царь Армении, включая Тиграна Великого. Еврейские общины стали исчезать в четырнадцатом веке н.э. после падения малой Армении.  Почти всех, хранивших верность иудаизму евреев, переселили в Иран, а принявшие христианство евреи стали армянами. Великий композитор, дирижёр, педагог Арам Ильич Хачатурян говорят, тоже был евреем. Кстати  он был Народным артистом как Армянской, так и Азербайджанской ССР. Но какими бы источниками не пользоваться, к каким бы историкам не призывать – все они едины в одном – армяне одна из древнейших наций, судьба твоего народа – это кейс страданий, да ещё и с двойным дном.  Но достаточно ли этого, чтобы считаться особенной? Все люди равны перед Творцом, и у всех один Творец. В это и только в это ты веришь, или точнее сказать – веруешь. К тому же страдания, они даются за какие-то грехи, и чем размашистей грех, тем мучительнее страдания. Что же касается Карабаха, в восемнадцатом веке Карабахское ханство управлялось тюркской династией и в него проникло тюркское население. Тюркское, а не азербайджанское. История в определении «азербайджанцев» как нации весьма противоречива. Кто-то считает, что они появись в конце девятнадцатого начало двадцатого века, а кто-то, что этнические границы между турками и азербайджанцами установились уже к шестнадцатому веку. Есть гипотеза, что на протяжении многих столетий персы и азербайджанцы  являлись частью общего государства, но в результате второй русско-персидской войны азербайджанцы оказались по обе стороны русско-персидской границы. А ещё была Атропатена… Ссылающиеся на высказывание известного греческого географа Страбона: «На земле Азарбайган появился полководец по имени "Атурпат"…», считают, что Азербайджан существовал уже до того, как в 328 году до н.э. Александр Македонский назначил Атропата сатрапом Мидии. Как бы то ни было, каждый народ берёт когда-то от кого-то своё начало, и  происходит это явно не сегодня. Каверзная штука эта история.  Факты в ней находятся в подвешенном состоянии и колеблются от малейшего дуновения политического ветра. Другое дело математика. Она лишена двусмысленности, и любые ответы в ней находятся в зоне досягаемости. Хотя даже математика живёт множеством гипотез и условностей. Папа хотел, чтобы ты стал математиком, у тебя даже, если верить учителям, было к этому призвание. Но не было любви. А вот Вагиф любил всякого рода фокусы с числами и геометрическими фигурами, но они ему плохо давались. Он мог подолгу корпеть над увлекшей его задачей и повторял при этом: «У меня ломки, мне не хватает знаний». Ты, конечно же, снабжал друга необходимыми знаниями, а после, довольные и счастливые вы отправлялись на поиски приключений. А сегодня вы члены разных команд, две враждующие нации и приводимые для объяснения данного инцидента  доводы в большинстве своём грешат против здравого смысла.  Вообще, все эти рассуждения о национальности — бред, причём весьма опасный. Твоё убеждение в это непоколебимо. Человек – он и есть человек, вне зависимости  от нации, религии или расы. Солнце светит для всех, без разбора – так учила тебя  мама. Возможно, неслучайно она не дожила до тех дней, когда по причине своей национальной принадлежности вы стали изгоями. Ты не уверен, что она смогла бы понять и пережить такое. Бежать оттуда, где родился и становился как личность, в страхе за жизнь своих детей и оказаться там, где вопреки всем ожиданиям и информации тебя не ждали, смириться с прозвищем «шуртвац», (дословно «перевёрнутый») буквально прилипшим ко всем беженцам… А как неуютно было выходить на люди. Твою сестру страшно пугали  обращённые на вас со всех сторон взгляды. Это было похожее на то любопытство, которое испытывают при виде людей звери в клетке. Особенно назойливыми были дети.  В Азербайджане к беженцам из Армении тоже отнеслись не как к именинному пирогу. Их невзлюбили и прозвали «еразами». Хотя это всего лишь аббревиатура слов “ереванский азербайджанец”, в последнее десятилетие двадцатого века «ераз» стало чем-то унизительным, даже уничижительным.  А если ещё провести параллель с  выпускаемым в Ереване микроавтобусом…
Границы, границы… Кругом одни границы, которые то и дело переставляются. И из-за их перестановки люди убивают друг друга. А если представить, что весь мир – пустыня,  кто может прочертить в ней границу, какая армия помешает ветру переносить песок с одной стороны на другую? Или же мир – океан, что ему разделиться на молекулы?

  Хорошо возвращаться домой, где тебя ждут, но как порой не хватает простого ощущения, что ты дома.  Прийти, сесть на диван, вытянуть ноги и…. Дом, милый дом. Как он там без тебя? Дом должен быть продолжением нас самих, он полон воспоминаний, спокойствия и счастливых желаний, а не только комфорта и стремления к нему.  Сегодня у тебя нет такого дома, да и комфорта никакого. Ты часто по многу раз прослушиваешь песню «Дом» в исполнении Демьяна, и одному Господу известно, что твориться при этом у тебя на душе. Недавно ты видел сон,  что он, твой родимый, сгорел, взорвался, будто в него подложили бомбу. Рядом была бензоколонка, и огонь разросся на обширную территорию. Во времена, когда ты там жил, поблизости не было никакой бензоколонки. Тогда они строились недалеко от крупных производств и на протяжении главных автомобильных дорог страны. А сегодня там запросто могла стоять автозаправочная станция. Их нынче во всех городах пруд пруди, ведь машин развелось, что сорняков, ступить негде. И из каждой орёт музыка, как и из каждого магазина звукозаписи. Зачем, ведь музыка – она для души, на свой вкус, стоит ли принуждать всех вокруг к своим пристрастиям и предпочтениям? На одной улице сразу несколько точек звукозаписи и из каждой, одновременно,  кричит истошным голосом какой-то исполнитель. Можно же хотя бы договориться, составить расписание и поочерёдно разрывать прохожим барабанные перепонки?
 В своём сне ты смог пройти и увидеть мощь всепожирающего пламени своими глазами. Путь лежал через кладбище и это могло иметь некую символику.  Кладбище приют умерших, а то, о чём ты так много думаешь, о чём страдаешь – уже давно умерло.
 Сны человека по сей день остаются загадкой.  За  несколько минут  сна мы можем увидеть такое множество событий, сколько никак не успеет произойти за то же время наяву. И провидцы, и психологи считают, что во время сна от нас отделяется астральное тело, которое путешествует во времени и передаёт нам информацию не только из прошлого, но иногда и из будущего. Мы не вольны в своих снах, однако бытует мнение, что человек может с помощью снов изменить это самое будущее. Чтобы  добиться желаемого, нужно просто прямо перед сном повторить про себя несколько раз фразу: "Я хочу...." и сразу заснуть. И наше астральное тело, отправиться гулять по времени и в пространстве, в поисках вариантов для реализации нашего желания. Но твоё желание никто не может исполнить. Для этого нужно изменить прошлое, а это не под силу ни астральному телу, ни даже Господу Богу.  Там, во сне, на кладбище ты встретил маму, и она просила тебя: «Не ходи, не надо».
   Мама умерла, когда тебе было десять. У неё была опухоль гипофиза, врачи сказали, что это могло быть  результатом её поздней беременности. Рак мозга одна и самых страшных болезней. Мозг защищён черепом, но это и делает сложным лечение. Когда мама обратилась к врачу, было уже поздно что-либо делать, болезнь уже пробралась повсюду и дала метастазы.  Конечно, у неё были симптомы: частые головные боли, причём ей не помогали никакие анальгетики, нарушение работы сердца, двоение в глазах, частые простуды – но кто связывает такое со смертельным заболеванием? Вот и твоя мама не думала и не гадала. Сильным человеком была твоя мама! Узнав свой диагноз, она тут же приняла его, но не стала грустить, нервничать, сердиться. Она веселилась, радовалась так, словно перед смертью ей, как никогда, захотелось жить. Вот только находиться в одной комнате со своим отражением она не могла. Возможно, наращивая в себе позитив, она старалась облегчить мучения вам, своим детям и мужу. Не исключено, что ночами, обременённая болью и пустым давящим одиночеством, в минуты, когда время идёт медленно, словно на цыпочках, она бормотала: «Где же ты, смерть?» Измученному болезнью смерть несёт умиротворение.
 Иначе воспринял новость твой отец. Он стал пить, пил «по-чёрному», словно надеялся, что алкоголь парализует мысли. Алкоголь – это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь», – сказал Бернард Шоу, и нельзя не признать, что некоторая доля истины в его словах, определённо, присутствует. Но маме от этого не становилось легче. Едва сдерживая слёзы, она просила его прекратить с беспечностью издеваться над собственной печенью и подумать о нас. Отец сразу трезвел, и только повторял: «Муфлоны, они все муфлоны». Тебе не терпелось узнать кто это «они» и что значит «муфлоны», но спросить об этом у отца или у матери ты не решался. Отец перестал выходить на работу, да и мог ли, учитывая, что был шофером автобуса? «Пусть работа шофера – это вести машину, – любил он часто повторять, – всё же большую часть времени он проводит в ожидании». И теперь это было ожидание смерти родного человека. И сомнений никаких – она придёт. Дистанция между жизнью и смертью и без того коротка, а тут такой мощный ускоряющий фактор. Смерть – это уход, бегство от действительности, растворение в космосе. Но это и надежда на перерождение!
  Ты часто вспоминаешь лицо отца, в минуту, когда тот подписывал бумаги медицинского эксперта, засвидетельствовавшего кончину матери. Бледное, словно смерть, не насытившись жизнью мамы, высосала и его кровь. Перед тобой стоял истощённый обиженный  судьбой человек. И не было похоже, что он верил в реинкарнацию. А ты веришь, и дежавю, иногда возникающее у тебя, при виде незнакомого человека, иначе тобой не объясняется. Но это ты сегодня, а то – твой отец, тогда. Смерть жены воспринималась им как предательство. Она  были ему опорой, верной, ни разу не подведшей, а тут вдруг взяла и покинула. Мёртвые уходят, а страдания – это доля живых.
На следующий день после похорон отец вышел на работу. Он больше не пил. Однако, некий, неведомый художник успел нарисовать множество мелких морщин на его лице. У многих художников, писателей и композиторов есть «коронные» работы. Стоит лишь услышать имя и перед глазами, на слуху или в памяти возникают  живые образы. Многие работы величайших мастеров были не распознаны, поскольку остались в тени какого-то одного шедевра. Возьмём, к примеру, картины Мунка: на какую не взгляни, живое ощущение, что сейчас откуда-то появится скорчившийся в ужасе человек. И этот человек похож на твоего отца.
В часы затишья ты любишь слушать музыку. У тебя в телефоне всё, что необходимо в минуты покоя: фото сестры и отца, видео с ними и… любимые песни. В основном это Леонард Коэн и Челентанно.  Несовременно, но тебе нравится. «Dance me to the end of love» – вот, что радует слух и умиротворяет душу, вот где выражается любовь простейшего и чистейшего свойства. Или «Confessa». Очень берёт за душу «A thousand kisses deep». Философская вещь, но в ходе последних событий куда больше подходит «There is a war». «Идёт война, почему бы вам не вернуться к войне?» – вопрошает автор и, кажется, многие не прочь с ним согласиться.
 Война, война. Нет в ней ничего эффектного и  достойного. «Отрубленные головы» Теодора  Жерико. Эта картина «красочно» описывает геноцид, но и к войне может стать наглядной иллюстрацией. Кто-то называет её дурной тёткой. Но какая ж она тётка? Дурная тётка, – та, что курит, неспешно пуская кольца дыма, с чарующей грацией, держа сигарету кончиками двух пальцев, или же чувственно разгуливает в откровенном наряде среди мужчин, полных потребностей в женском обществе, глядя как их глаза исполняются вниманием, и сотни непристойных желаний переполняют их и выплёскиваются наружу. Или, на крайний случай, злая сварливая баба. А война, она бесчувственна, бесстрастна, спокойно наблюдает за тысячью смертями, за тем как людей закидывают бомбами, убивают, насилуют. И при этом даже не моргает.  Она не стерва, она – манекен.
 Как мало люди знают об истинном лице войны, о её дикости, жестокости и безграничном зверстве. Разбомбленные дома, школы и больницы, бездомные, обитающие в том, что осталось от жилья, без крыш, а часто и без большей части стен,  нищие, грязь, электричество, то и дело вырубающееся. Дыхание умирающих. Всякий раз, соприкасаясь с ним, ты задумываешься, а может и тебе стоило умереть? 
 Бессмысленный акт насилия, сабантуй у чертей, вот что такое война, какие бы оправдания мы себе не придумывали. Какое удовольствие в том, чтобы забрать чьё-то дыхание? Так ли непременно нужно уничтожить чужой мир, дабы воссоздать собственный? Принудительный характер поведения: с каждой стороны солдат, готовый убить, чтобы не быть убитым. И скоро о войне начинают говорить как о работе. На войне как нигде возникают двойные стандарты: свои жертвы порождают в нас ужас, чужие же воспринимаются в порядке вещей. И это не самое страшное: многие радуются, пересчитывая число жертв врага. Есть в этом что-то сатанинское.  Нравственность заканчивается с приказом  убивать.  А кто делает нас такими зверьми, хотя звери куда менее жестоки – диктатура обстоятельств? А ведь есть люди, и их немало, которым бурная и полнокровная жизнь на войне кажется замечательной. Выплёскивающийся в кровь заряд адреналина вызывает у них чувство ликования. Некоторые испытывают наслаждение от разрезания бараньей туши, а эти «герои» получают удовольствие, при виде страха в глазах врага, крови, льющейся тёплым потоком. Правда, сегодня уже не применяется холодное оружие, и понять, что испытываешь, когда твой клинок мягко, без усилия, входит в живот противника, разрывая брюшную полость, услышать исходящий из его горла предсмертный хрип им не дано. Сожалеют ли они об этом? Страх, инстинктивное стремление защитить собственную жизнь, ужас, граничащий с потерей рассудка – всё это сопровождает тебя в каждом бою и глупо даже отрицать.  Но при мысли, что есть такие люди, возможно даже  в твоём окружении, ты испытываешь такой жуткий страх, от которого впору пуститься наутёк. Что делать с такими людьми, отрубать головы? А что, если они как тараканы и без головы продолжат жить и творить бесчинства, ведущие к кровопролитию? Между прочим, в китайской кухне тараканы занимают важное место. Они вообще любят есть всякую гадость. По их мнению, хороший повар из всего сотворит деликатес. Люди даже с саранчой научились бороться весьма своеобразно: они её едят, а туареги, чуть ли не самые загадочные жители Африки, перемалывают их в муку и готовят сладкие лепёшки. Ну, это не большее извращение, нежели одежда и аксессуары из человеческой кожи.
Превратиться бы в камень, отстраниться от всего, и чтобы дух покинул тело, хоть на какое-то время. Временами так хочется воочию узреть собственное сердце и бросить вызов страху, одиночеству и бандитам. За этот короткий срок ты многое узнал. К примеру, что героями становятся не только те, кто доблестно и отважно сражается. Среди героев много тех, кто не рискует жизнью на поле боя, а «геройствует», наживаясь и обогащаясь несчастьем народа. «Война всё спишет» – таков их девиз. У многих из них усы длиннее ума, а в их храбрости больше безрассудства, нежели доблести. Они как сорняки: появляются мгновенно, а избавиться от них можно, исключительно вырвав с корнем.

  Школа закончилась, но ваша с Вагифом дружба продолжала оставаться крепкой и нерушимой. В день, когда вы уезжали, он провожал вас на вокзале. Расставаясь, вы не разломали дощечку, чтобы годы спустя, встретившись, соединить их, как это делали древние греки.  Его сестрёнке было шесть, и она была неразлучна с братом, как пуговка с рубашкой. Поскольку вы с Вагифом  были ничуть не меньше связаны, девочка привязалась и к тебе. Она тоже  пришла вас провожать, надев обшитый бисером арахчын, единственное, что осталось от незнакомой девочке матери. Она всегда надевала его для тебя. Ты помнишь, как держал её за холодные ручки и говорил, что ваше расставание ненадолго, что вы обязательно увидитесь, и как она тихонько, еле слышно плакала, уткнувшись лицом тебе в живот. Горечь разлуки, зародившаяся в этот миг, наполняет каждую клеточку твоего тела. Не стоит давать обещаний, всегда есть риск их нарушить. 
  Её звали Айнур – лунный свет. Она и правда была похожа на луну, весёлая, заводная, с озорным плутовским обаянием и  изящной родинкой под левым глазом. Ты любил эту её родинку, а Айнур очень любила тебя. Ты был ей самым лучшим другом, она даже собиралась  замуж за тебя. «А ты купишь мне белое платье с длиннющей фатой?» - спрашивала она, забравшись к тебе на колени и обхватив шею своими маленькими ручками.  И ты, сияя от счастья, утвердительно кивал головой. Вагиф смеялся: «Тратить деньги на наряд, который оденешь разве что раз?». Но девочка, казалось, не слышала брата. А какие у неё были глаза! Ты не сомневался, в будущем эти глаза станут грозным оружием обольщения, позволят Айнур повелевать мужским вниманием, всецело их поглощать. И не только глаза: тонкий овал лица, развивающиеся на ветру локоны,  её улыбка, походка  сведут с ума не одного мужчину, в этом ты не сомневался. Она и сейчас  у тебя перед глазами, и её личико, всматривающееся в своё отражение в оправленном в перламутр небольшом зеркальце навевает невыразимую печаль. Она была чудным и смышлёным ребёнком, с доброй душой и ангельским голоском. Стоило мимолётом коснуться струн её сердца и, тотчас начинала звучать музыка. Ты, конечно же помнишь, как она говорила, что никогда не уедет из своего дома, и тебе, хочешь того или нет, придётся переехать к ним. «А если я построю для тебя дворец – подшучивал ты над ней – ты и тогда не согласишься переехать в него?» «Нет. Ведь если никогда не уезжать из дома, никто не выбросит твои любимые игрушки, не выбросит и не раздаст одежду, что стала тебе мала». И она была права. Тебя всегда  поражала глубина её мыслей. А ещё ты вспоминаешь, как вы с ней чистили гранаты, отделяя зёрна от перегородок. Как же вам было весело! Последнее время она часто снится тебе, снится её улыбка, глаза, родинка. Интересно, какая она теперь, что с ней стало? Наверняка уже замужем, и не за тобой. Помнит ли она тебя, свои мечты о тебе, как о принце, или ты для неё, как и для энного количества молодёжи Азербайджана, и не только молодёжи, кровный враг? То же происходит и с армянами. А как же Айнур? Если ты для неё враг, то не отдалённый, не незнакомый. Ты тот, кого она знает по имени, а это уже  превращает отвлечённое понятие «враг» в нечто личное, болезненное. В детстве вы с Вагифом разделяли людей на плохих и хороших и были уверены, если всех злодеев посадить за решётку, добрым людям непременно найдётся место под солнцем. Сегодня злодеи – рулевые, и чтобы сохранить организм человечества необходимо удалить эту злокачественную опухоль, пустившую метастазы в лимфоузлах, печени, лёгких, позвоночнике. Когда ты думаешь об Айнур, перед твоим взором предстаёт море с голубыми волнами, ваша прощальная прогулка на катере. Сегодня, говорят, в Баку есть судно, с двумя закрытыми помещениями, благодаря чему на катере можно кататься и в холодное время года.  Просто прелесть!
Ты с любовью вспоминаешь эту девчушку с озорными глазками, ведь она не один год являлась неотъемлемой частью твоей жизни. Тебе очень хочется верить, что она в хороших руках, но, как известно, жизнь не ко всем благосклонна. Много ли знаешь, как распорядилась с ней судьба, чьи прихоти ей приходится сегодня исполнять. Ты не знаешь, чем объяснить, но стоит тебе  представить её врагом, твоя душа чихает и глохнет  как мотор. В чём причина, в топливе или электропроводке?

 Уж полночь. Стрелки часов подобны ладоням в молитве. Так тихо, что, кажется, слышно, как ветер протискивается меж листьев. Когда ты кувырнулся в этот мир, ты, наверняка, не подозревал, какое будущее тебе уготовано. После испытаний, выпавших во время родов, каждый ребёнок радуется жизни, не имея на то оснований. А вот когда волею судьбы выпрыгиваешь из детства и приземляешься уже взрослым, с уязвленной честью, со сжатым в кулак сердцем, потерявший всякую надежду на лучшее, не так-то просто научится любить жизнь заново.
 В последнее время тебе приходится каждую ночь выворачивать себя наизнанку, чтобы хоть ненадолго заснуть, а ведь когда-то сон забирал тебя, стоило лишь коснуться щекой подушки. Ты даже йогу призывал на помощь:  садился в позу лотоса и, дышал медленно и глубоко. Полагается, что вследствие этого  всё – тело, сердце, голова должны прийти в норму.  Но это не тот случай. Бессонница не единственное неудобство. Ночами у тебя страшно болит голова. Это причиняет неописуемые страдания. К головной боли присоединяется головокружение, и ты весь словно  в сильнейшем алкогольном опьянении. Тебе  тяжело дышать, словно вокруг исчерпываются последние запасы кислорода. Будь у тебя в запасе душевные силы, они бы помогли тебе подавить физические страдания. Но, увы, их и след простыл.  И дело не столько в том, что по ночам продолжаются военные действия, а в том, что тысячи мыслей волнуют твой мозг, их блуждание  не даёт тебе уснуть. По большей части это мысли о войне, не конкретной, а в целом. В каждом уголке земли есть места, где гранаты попортили крыши домов, пули изранили стены. Мир буквально кренится под ногами. Почему так происходит, может оттого, что смерть – хороший бизнес? Что руководит зачинщиками, обиженное благочестие или же обречённые с самого начала безрассудные, беспутные страсти? Череда обманов, предательств и гнусных тайн – вот что такое война!  Брать то, что нам не принадлежит и делать это осознанно  –  это ли великая цель? Кровь убиенных тобой брызгает не только на тебя, но и на твоих близких. Самозащита – не низость, но насколько было бы лучше жить, не наживая врагов. Налицо тревожный недостаток доброты.
Сколько вопросов и лишь на немногие из них имеются ответы. Бессмыслица – вот что бесит тебя больше всего.