День Святого Георгия. роман. Об идеологии

- Знаете, я-то против идеологии… Нахлебались при Советском Союзе -  Глафира плотнее укуталась в шаль,  достала папироску, намереваясь выйти на крыльцо на перекур.

- Вы так сказали категорично, будто кто-то собирается с вами спорить – сказала ЛЛ и тоже встала, чтобы накинуть плащик - Вань, пойдем с Глафирой Андреевной курить? Не пойдешь?

- Вообще-то я не собирался –  он тоже поднялся и вышел вслед за ними на крыльцо – но раз разговор зашел… Я собираюсь с вами поспорить.

Девочки к этому моменту уже подзабыли, о чем Иван собирался с ними спорить. И растерянно уставились на него. На улице лил дождь, пахло мокрыми соснами. Иван тоже вдел руки в рукава куртки:
 
-  Я собираюсь спорить за идеологию…
 
- А-а-а - сказала Глафира.

- Да-а-а? – сказала ЛЛ.

- Да… Все это не так очевидно…Я тут вчера слушал лекцию одного такого… пер-р-со-н-на-жа…  Его, между прочим, издают…с блестящими предисловиями и убедительными тиражами… И читают на всех… так сказать… уровнях… У меня даже есть знакомые члены… в городской администрации…, да и в правительстве…читают… А тут  лекции… с невинным названием… Как бы… Не поверите,  я провисел полтора часа… А чем зацепил-то!?... меня! старого солдата?... Потом только понял… Говорить неловко…

- Да, ладно! Я уже стала забывать, что с тобой такое случается, - засмеялась ЛЛ и обняла мужа за талию.

- Щас Глафира подумает обе мне, бог знает что – сказал Иван, и повел бровью

- Не переживайте, Ванечка, я все правильно подумаю – Глафира выпустила ароматный дымок и улыбнулась - так что вы там хотели сказать?

- Ну, по правде, не очень хотел, но не сказать тоже нельзя…  Меня поймали на интеллектуальную наживку… Вот так за ноздри… - и он изобразил уркаганский жест пальцами - Я даже взбесился… Потом думаю, если я попался, то салажня эта, в аудитории, пацаны, второй – третий курс - они-то и вовсе пропали!

Иван обнимал жену, глядя в темень. Белые ночи быстро прошуршали мимо. Дождь создавал подобие редкой мерцающей занавески, удачно подсвеченной фонариками снаружи. Во всем этом был даже какой-то буржуазный кич. Прозрачные висюльки дождя, красивые женщины, интеллектуальные разговоры. «Прям, как в советском кино» - хмыкнул он и хлебнул горячего вина из своего красивого бокала.
 
-  Интеллектуальные игры – такая сладость для ума, как устоять? Умных ловят на гордыню.  Как тупых – на агрессию.  Как девочек - на любовь. Как неудачников завлекают сладким пряником значительности. Верите, до сих пор бешусь! Хотя уже понял, как это сделано. Не хотите послушать?

- Ванечка, если это очень умно, то, может, просто перескажете? – сказала Глафира, папироска в ее руке сделала неуверенный кульбит и вернулась на место.

Но Иван уже нашел искомую запись, листал и прослушивал что-то. Наконец, положил айфон на перила возле ЛЛ:

- «Теология… методологически… может являться… базой точных наук… Физическая…, социальная…, антропологическая, в которой человек - наместник бога…, и, наконец, политическая теология - это сумма всех предыдущих теологий – понимание обретенного и возвращенного назад смысла, как инструмента власти, который есть понимание открытой нам части божественной мысли…»
 
У Глафиры глаза расширились в  абсолютном непонимании. ЛЛ молча ждала.

- Вы интригуете, Ваня? Как говорит мой внук, «в чем прикол?»…Теперь объясните мне, где тут надо смеяться, или что там, негодовать?

- Н-да…, я, видимо, не с того зашел… ну, простыми словами: с точки зрения этого господина, господь бог спит и видит, как бы прибрать власть на земле… и сообщить эту мысль детям своим... чтобы у них появился, наконец, смысл в существовании, типа того... В общем, товарищ – идеолог политического ислама…, как он это называет… Ну, говоря проще, главный рекрутер в ваххбиты… Притом, урод, рекрутит не щенков-смертников… Он университетский детей подтягивает… Это он в университете читал… Три раза за время лекции просил закрыть двери… не странно ли? Н-да… ну, так вот… Я попытался понять…, как он это делают?... Обольщают?... Гипнотизируют?

- А в чем там суть, Вань, непонятно без контекста – попросила ЛЛ. Иван кивнул:

- Ну, там такая тема: … все дураки, все - там технари, и теоретики, и точных и прикладных и всяких наук – дураки! Потому что мать наук - Теология. Наука о Боге. О Едином Боге. Вот она-то и должна стать базой для точный наук, и все в таком духе.  Потому что, э-э-э,  Теология - есть изучение приключения! единой точки… на разных драматический площадках!вот так вот!  Эта точка типа переживает разные сюжеты.  Ну, короче, Это Единство – Только в Глазу Смотрящего, но глазу смотрящего плевать на кого он смотрит....

- Жестокий бог? - спросила Лена.

- Не то чтобы жестокий... безразличный. Поэтому тот, кто смотрит, может быть жестоким - это пофиг! Множество точек, истинна только одна.Тот кто смотрит - верующий - только глаз Бога... Подлинный субъект - Один. Точек много. Отсеивание ложных точек…задача верующего...- это он нашим студентам говорит, девочкам и мальчикам с философского факультета...  Правда, он не сказал, каким образом будут отсеиваться ложные точки…  Вот...И не важно, чем эта точка заполнена сейчас - наукой, работой, любовью,  а завтра она вообще может смотреть в дуло направленное на него, или наоборот…Понимаете, я даже не понял, как он это сделал…Он нарисовал какие-то блестящие перспективы познания, с новых позиций, с какого-то левого ракурса…

- Ну, да, наверное, это должно быть лестно... Что может быть соблазнительнее умного собеседника! – сказала ЛЛ.
 
- Вот именно! И я купился на это! Как излагает! И лепит так кучно! А примеры – из всех отраслей, прости господи! И так, знаете, аккуратно подводные камни обходит.  Конкурирующие конфессии не обижает,… как бы.

- И что не обижает?

- Еще как обижает!... Но делается это так, сука, хитро…Так сложно, что просто соблазнительно, сначала понять, а потом повторить где-нибудь… мимоходом, кого-то уделать, какой-нибудь даме мозг вынести…

Ну, к примеру, Христианство у него вышло из Зороастризма, но у них там путаница произошла, и Люцифера – светлого, падшего, но, все-таки ангела, с чертом попутали…   А Христос повторил подвиг древне-греческого Прометея(всего лишь), а звания бога его лишили, и правильно, потому что пророк - есть пророк. Мы же не отказываем ему. Но  воплощенный бог - это уже не Бог, потому что…только мысль Бога...

Но эти - еще ничего, потому что эти греки, там такого наворотили, что… А буддисты могли бы быть правы, да вот… и короче, до седьмого века вообще не было Теологии… В смысле Теологии с большой буквы… И только с Мухаммедом появилась настоящая политическая теология… Примерно так...Людям западного типа мышления... не понять…,

а человек в момент своего существования не тождественен  всеобщему отрицанию...

а единство является жесткой альтернативой миру возможностей.

 
- Ну, да,плетет. Битком забивает информацией да?... подмена?… грамотно подогнанная под нужный результат… Нет?

- Да… именно! но, видишь, даже ты засомневалась, правда?... А ты хоть сколько-то подкованная…- Иван не заметил, как надулась ЛЛ - А детям такие сложные вещи!?

- Да... Согласна… Сложные… Не увидят… Не захотят думать… Не станут… Заскучают… Примут на веру, - она поежилась и первой вернулась в дом. Глафира смутилась и поспешила тоже войти. Иван шел последним, что-то искал в айфоне:
 
- А тут им дядька! Да такой умный, да так излагает, да как с равными!...рассчитывает, стало быть, на то, что аудитория поймет…Вот…

и он включил еще одну цитату:

 «Есть только одна теология - чистого монотеизма.  Это политическая теология. Предположим что мы ее теологи… И если мы теологи этой теологии, то…

во-первых, мы – братья…,
во-вторых, мы - единый заговор…, против всего остального…,
в-третьих, мы - интеллектуальная площадка, в которой проявляется, как в зеркале…, постижимая человечеством… часть мысли бога…,
в-четвертых…, если мы такая площадка…, и такое зеркало этой мысли…,

то мы - абсолютный центр власти…,
 абсолютный центр влияния…, в котором постигнута история…,
 и в котором эта история будет доведена до конца…,
 во что бы то ни стало…,
 как того хочет Всевышний.»

Голос в айфоне звучал если и с некоторой страстью, то все равно по-профессорски сдержанно и  как бы совершенно буднично. Глафира как отличница сосредоточенно вслушивалась в текст. Потом все-таки сдалась и попросила:

- Ваня, мне нужен перевод… Ну, что вы считаете, что это призыв убивать неверных? Я бы так не сказала, текст, конечно, не невинный… но и не так чтобы…

- Нет, Глафира Андреевна. Это другое. Это даже хуже. Он не призывает убивать, он приглашает конфессионально не определившихся - присоединиться:
 к их братству,
 к их заговору,
 к их интеллектуальному кругу, понимаете?
 Он говорит – мы – лучшие,
 центр власти,
 влияния,
 миссионеры для дебилов.
 И вот это – идеология!
 И расчет у него - на нашу, в том числе, молодежь.

 Понимаете, эта аудитория - она так уязвима! в гордыне своей, в жажде власти, в чувстве превосходства! - это ее ахиллесова пята. И он очень грамотно эксплуатирует этот их косяк!

- Ну, вот, с переводом как-то лучше, - сказала Глафира и съежилась – То есть вы одобряете идеологию?
 
- Это очень действенный инструмент. Очень глупо им не пользоваться. Еще глупее отдавать его в руки чужакам, и смотреть, как они уводят со двора лучших коней!

- Коней?

- Ну, это я так. Щас…, я вам еще один образчик…- Иван быстро листал пальцами – ага… Вот, послушайте… Ленка, ну ты чего ушла?... Это просто шедевр… - и он  засмеялся в предвкушение - у нас в школе когда-то была такая присказка.  « Не каждый индивидуум способен пережить опыт парадоксальной иллюзии…», я уже не помню, как там было дальше, тупой был набор, мы это зубрили, а потом выдавали, когда нужно было поумничать, и так ржали…, щас, щас, я найду… так вот, это еще круче – и он снова засмеялся. И включил еще одну цитату:

«…Финализм бесконечности парадоксальным образом может быть утвержден, хотя и невозможен. Подлинное единство, здесь и сейчас, достигнуто в наличие свидетеля, смотрящего на мир, то есть наместника бога, поставленного в центр драмы, поскольку он, как реципиент откровения, уже говорит о том, что отрицание отрицания не есть бесконечное отрицание, он, вместе с тем, концентрирует вокруг себя многообразие феноменов, как  осмысленный мир,   придает смысл и является точкой опоры хаоса…»

 Иван ухмылялся.

- И что? Это смешно? – спросила ЛЛ.

- Ну, конечно, нет… на самом деле, это все даже довольно зловеще.  Кроме формы тут нет ничего смешного. И ничего смешного ни в идее, ни в том, что они так круто взялись за нашу аудиторию. И что они так аккуратно нас обрабатывают. Это нас аккуратно, пока.

 А с нашими мусульманами они вовсе не церемонятся, они их просто убивают пачками. У нас же  ведущих богословов-мусульман в какой-то год просто вырезали. Всех. Ну, не всех. Но там такой урон, просто лет на десять обезглавили традиционное наше российское мусульманское духовенство… Что-то случилось? - Иван, наконец, обратил внимание на перемены в жене - Ты злишься. Я что-то не так сделал?

- Ваня, давай отложим до дому… Глафира Андреевна, можно я пойду спать? Че-то я так устала.

- Ну, конечно, Леночка, отдыхай. Да и мы, наверное, скоро пойдем.

- Да? мы собираемся?  А я хотел вам еще рассказать про идеологию…

- Ну, конечно расскажете, Ваня, ну что вы! – и Глафира послушно сложила ручки на коленях.

- В общем, я хотел сказать, что в Советском Союзе на идеологию работала целая, грубо говоря, индустрия. Все философские факультеты были факультетами научного коммунизма. Партийные школы. Комсомол. Пионерия. Милиция. Образование. ФСБ.

 И это было очень правильно! Наши пионеры, комсомольцы и даже беспартийные, были куда лучше защищены от тлетворного влияния запада, чем мы теперь и наши дети.

 Но у нас, как всегда, все испортил кадровый вопрос. Идеологией занимались карьеристы и рвачи. Помойная мотивация приводит к помойной реализации. Талантливых людей, понимающий, или хоть болеющих за дело вытеснили с хлебных мест.  Бездари могли только исполнять директивы, порицать, наказывать или карать.

 А идеология – очень тонкий инструмент, совершенно не выносит фальши, это же как поэзия,  как музыка! Призывы стали фальшивы, кличи топорны, люди перестали в это верить. А отчетность никто не отменял. И никто не заметил, как идеология выродилась.

Вот потому вы к ней так относитесь. Ладно, не буду вас грузить, пойду я спать, а то вы тут уснете за столом. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, Ванечка - и Глафира тоже отправилась спать. Даже посуду не убрала, так в раковине и оставила.