Музыка

Музыка появилась давно. Так давно, что ни одно живое существо, даже самое-самое старое, ни один камень, переживший ледниковый период, не упомнит уже, когда началась она - музыка. И далеко не только умелые руки музыкантов умеют играть её. Мелодию, пару нот, а порой и целую песню услышать можно во всем - в шелесте листьев, в плеске воды о берег, в отчаянном крике самоубийцы, в стуке двери после долгой ссоры... Нужно только прислушаться. Как следует прислушаться.
И вот когда-то очень давно, так давно, что тоже уже никто и не упомнит, появился человек, который услышал музыку. Не было еще ни скорбящей скрипки, ни торжественного органа, ни кокетливой гитары, не было даже барабана - люди совсем не хотели прислушаться.
Но вот настал момент, когда природе понадобился помощник, который мог бы насладиться тонкой работой над звуком и показать ее остальным. И он нашелся.

***

Юноша неспешно шел по осеннему лесу и при ходьбе задумчиво ворошил опавшие листья. Листья шуршали и падали обратно, шуршали под ногами, почти крича : "Услышь нас!" Ветер, путаясь в ветвях и качая верхушки деревьев, касающихся неба, сердито шумел, требуя, чтобы и его наконец услышали, птицы щебетали, несмотря на подступающий холод, так громко, как только умели... И юноша услышал. Сначала даже не поверил себе, остановился и прислушался. Природа на мгновение застыла, не веря своей радости, и вновь обрушила на человеческое дитя всю симфонию с утроенной силой.
Юноша ловил открывшиеся ему звуки, будто начал дышать им, а не воздухом. Закрыв глаза, он рухнул в ворох мягких листьев, которые услужливо поднес ему ветер, и слушал.
Когда догорел день и лес начал петь совсем другую песню, юноша сел, прислонившись спиной к стволу старого дуба и думал о том, как рассказать людям о том, что показала ему природа.
Утром он вернулся к своему племени, где его уже, конечно, хватились. И все заметили произошедшие с ним перемены - ни у кого доселе не было таких сияющих глаз. Своей нехитрой мелодией природа разожгла в парнишке огонь, способный тысячи и тысячи лет освещать этот мир.
Юноша рассказал всем о том, что услышал. Поначалу ему никто не хотел верить, но стоило только Первому Музыканту поймать чей-нибудь взгляд и отдать один язычок горящего внутри него пламени, как другой человек тоже начинал слышать.
Вскоре огонь разгорелся во всех, и люди начали искать способ делать музыку самим, но лучше всего получалось это у юноши-музыканта. День за днем он изобретал что-то дающее новый звук, учил окружающих пользоваться своим инструментом, и вскоре музыка стала огромной частью людской жизни, потекла по венам и артериям, мешаясь с кровью и врастая в плоть, рождаясь заново всякий раз, когда рождалось человеческое дитя, звуча в первом его крике и в последнем вздохе и загораясь огнем в его глазах.
Шло время. Юноша совсем уже возмужал, женился, в его крепкой и дружной семье росли близнецы - брат и сестра. Дети с раннего детства засыпали под мелодичный перестук подвешенных над колыбелью игрушек, просыпались под пение птиц, которых сама природа присылала всякий раз в нужное время, проводили день то под шелест трав и листьев, то под журчание холодного ручья.
Природа подарила своему избраннику долгую и здоровую жизнь. Но все же время взяло своё - Первый Музыкант умер. В день похорон отца скорбящие по нему близнецы ушли от плачущего племени в лес, тот самый, что подарил людям музыку. Как и прежде, они слышали мелодию природы, но в первый раз за всю жизнь она не приносила радость в их сердца.
Племя оплакивало своего волшебника, люди замечали, что огонь, пылавший в их глазах, начинает стихать, и подумали, что со смертью музыканта умерла и музыка. Но вот из его груди вырвался ослепительный серебристый луч, что потек по воздуху куда-то в лес. Казалось, будто природа забирает то, что дала, и люди окончательно пали духом. Но через пару минут на опушку вышли близнецы - глаза их сияли тем же огнем, что и прежде, но с такой же невиданной силой, как у их отца.
Много воды утекло с тех пор. Поколения менялись одно за другим, но всякий раз волшебная серебристая кисея покидала умершего музыканта и поселялась в живущего. И сотни лет она будет в людях, сопровождая их от первого крика до последнего вздоха, от колыбельной матери до погребальных напевов, заставляя нас слышать себя, принуждая наши сердца стучать в ритм ей и давая нам силы жить.