Про рабиновича

Позвал перед смертью старик своих трех сыновей.
Взял веник и переломал у них на глазах все прутики из него.
Потом спрашивает:
- Ну, поняли?
-Не-ет, - отвечают сыновья.
- Обломалось у вас наследство, сынки!


Роман Романович полулежал в шезлонге на сочинском пляже. Рядом случился разговорчивый интеллигентный собеседник, с которым и солнечные ванны шли как-то быстрее, что ли.
- Вот вы говорите, евреи, евреи – скупердяи и жмоты. А расскажу-ка я Вам один случай из жизни! – начал Роман и удобно устроился в шезлонге и продолжил:
- Жил-был один товарищ со смешной фамилией Рабинович. Хорошая фамилия, я Вам скажу. В советское время с такой фамилией можно было рассчитывать на очень большие перспективы, несмотря на «пятый» пункт в паспорте. Тогда практически в каждом главке или министерстве почти все руководящие должности занимали люди этой национальности. Они были как единое целое, двигали наверх только «своих», чужих не пускали. Знали, что когда-нибудь пригодится протекция. А если не лично им, так родственникам.  Вот и мой герой, по фамилии Рабинович, попал по распределению в главк в то время, когда его сокурсники разъехались по всей стране. Такая уж ему судьба-судьбинушка досталась. Бывает, не всем же ехать за Урал и поднимать Сибирь. Кому-то надо и в Москве «мучиться и отдуваться». Ясно, что и в институте распределением студентов ведали люди той же  национальности. Они-то Рабиновича в главк и пристроили. Правда, работал он в главке на рядовой должности, и никаких радужных перспектив у него не было. Но как-то так случилось, что сумел расположить к себе одного из руководителей среднего звена. По «случайному стечению обстоятельств», той же национальности.
Такой уж есть талант у людей этой национальности, помогать своим и вытаскивать наверх. И вот предложил нашему Рабиновичу этот руководитель: «А давай я тебя выдвину на должность гендиректора одного очень хорошего заводика, выпускающего дефицит. А где дефицит, там и деньги, а потом я к тебе переберусь, на должность первого зама, и мы будем вместе доить этот заводик, а то надоело жить на одну зарплату».
Роман хлебнул пивка из бумажного стаканчика, заботливо принесённого женой на пляж из ближайшего пивного ларька, и продолжил:
- Это были горбачевские времена, перестройка, молодежь двигали в руководители предприятий. И тут в главк пришла сверху разнарядка, поставить на одном из подведомственных заводов гендиректором молодого и перспективного кадра. Да, свезло мужику, ему еще только немного за тридцать, а он уже на такой должности. А тут перестройка перешла в приватизацию, молодой и перспективный кадр подсуетился и прибрал заводик к рукам. С сотрудниками завода разговор был у него короткий: или отдаете мне свои акции завода по символической цене, или я вас увольняю. Начало «девяностых», безработица, а заводик гонит «супердефицит» и все у него «в шоколаде». Задержек с зарплатой нет и зарплата очень даже приличная. Так что три четверти акций оказались у Рабиновича руках. Теперь наш генеральный уже и не директор вовсе, а председатель совета директоров. А вот того, кто его выдвинул тогда в главке, первого заместителя заводика, пришлось уволить. Конечно, Рабиновичу было очень неудобно, даже стыдно.  Как-никак, благодетеля уволил. Но что ж  поделать? Советское время кончилось, и то, что раньше принадлежало всем, теперь принадлежит конкретным людям. А своим делиться очень уж не хочется и тут уже национальные интересы уходят на второй план, пропуская вперед интересы семьи.
С моря потянул лёгкий бриз и растрепал листы «Биржевого вестника», лежащего на гальке рядом с шезлонгом. Роман придавил «Вестник» камнем и снова заговорил:
- Так вот, хитрая еврейская родня, конечно, быстро просекла, что у них теперь есть очень богатый родственник и перебралась к нему поближе. Родственник их всех квартирами и коттеджами одарил и деньжонок подбросил на обстановку. «Ну как не порадеть родному человечку». Да и не жалко. Ведь не из своего кармана он их одаривал, а из государственного, но это пока в стране коммунизм строили. А когда приватизация прошла, он заводик прибрал к своим рукам и стал его владельцем, все изменилось. Жаль стало Рабиновичу деньгами разбрасываться, а тут еще и родня шумиху устроила.
Не знаю, на что он рассчитывал, но каждый из родственников считал, что его обидели и дали меньше чем другим. Начались скандалы.
Его предложения самим пойти поработать и заработать себе на жизнь приводили родню в бешенство и в ответ они ему говорили, что он сам вор, который украл завод у государства и у его рабочих. Что отчасти было правдой.
Да только вот правду у нас никто не любит слушать. Однажды надоела ему эта благотворительность впустую.
- И знаете, что придумал наш кадр? – ухмыльнулся Роман Романович, - он заявил своей родне, что она, безусловно, права и чтобы хоть как-то искупить свою вину перед обществом, он все, что у него есть, завещает на благотворительные цели. А чтобы было побольше средств на эти цели, он больше никому и ничего все равно не даст. Так что можете и не просить. Вот убил, так убил. Теперь родня его только «мерзким старикашкой» и называет, это в его-то  60 лет! А вы говорите - евреи. Умыл Рабинович родню!
- Солнце жарит, - давайте пойдём в кафе, в прохладу кондиционера, - пригласил Роман Романович собеседника.
 - Так неужто все на благотворительность и спустил?
 - Да нет, конечно, ну что Вы, - улыбнулся Роман Романович, -  он планирует все сыну оставить. Ему от своей алчной родни нужно было как-то избавиться. Вот он и придумал эту сказку. Ведь одно дело давать из народного кармана то, что тебе не принадлежит и совсем другое, когда это уже все твоё, личное. Не знаю, поверила ли ему его родня или нет, но снял он её с довольствия, как перед этим отшил своего благодетеля.
А вот сынуля у него шалопай, живет в Италии, проматывает те деньги, которые ему дает отец, и никакого желания возвращаться в Россию он не испытывает. Да и не сможет он руководить заводом. Этому же учиться надо. Когда отца не станет, продаст он завод. А деньги промотает.
Молодой человек, так внимательно слушавший историю Романа, понимающе кивнул головой. Помолчав немного, он продолжил тему:
- Интересная история. Но давайте взглянем на нее с другой стороны. Ведь в советское время евреи были практически на всех мало-мальски интересных должностях и если ты еврей, то ты как минимум мог всегда рассчитывать на поддержку другого еврея. А что плохого в том, что люди одной национальности помогают друг другу, пусть даже и в ущерб интересам лиц других национальностей? В наше время, - продолжил он, - каждый сам за себя. Помогают только близким родственникам и то не всегда. Вы и сами многого добились в своей жизни и Вам помогали родственники. А ведь Вы не еврей, это сразу видно.
- Помогали, да. Но скорее со знаком «минус», - ответил Роман Романович.
И он поведал историю своей жизни:
- Я родился на Дальнем Востоке. Москвичом стал уже в зрелом возрасте, когда мне было более сорока лет. До этого жил в Московской области, приходилось жить и в частном доме с удобствами, пардон, на дворе, и в «хрущевке» с родителями. В семье у нас всем заведовала мать, поэтому все деньги я отдавал ей. Она решала, кому и сколько выделить. Большую же часть средство откладывала на «черный день». Жили мы в довольно маленькой и тесной квартирке, поэтому каждую свою покупку предметов мебели обсуждали и согласовывали с родителями. Настолько было мало места.
Зарабатывал я действительно неплохо. Бесконечные «шабашки» и «халтуры» приносили хороший дополнительный доход. Но почему-то именно этим меня всегда попрекали, будто я не честно заработал эти деньги, а украл. Впрочем, это нисколько не мешало родителям брать деньги у меня.
Первую кооперативную квартиру купили на мои деньги. Но не мне, а моей сестре. Потом ей же еще и добавили, чтобы поменять на московское жилье. Квартиры в Москве в то время ценились значительно дороже, чем в Подмосковье.
Я тоже искал для себя варианты. Несколько раз находил вполне приличные добротные каменные дома. На семейных советах предлагал купить для меня. Но родители отказывали мне в этой возможности. Чего же они боялись, спросите Вы? Неужели остаться без средств после покупки? Вовсе нет. Деньги были и даже в большем количестве, чем требовалось. Просто родители не хотели меня отпускать от себя, дабы не лишиться финансовой поддержки на старости лет. Боялись, что все заработанное я буду тратить на свою семью. Они жалели мою сестру, ведь она жила гораздо беднее, несмотря на то, что ее муж был ученым, кандидатом технических наук. Но зарплату ему платили небольшую. Если бы сейчас вернуть все назад, то сбежал бы я сразу же, как только женился, а не жил бы еще пятнадцать лет с родителями. Так что еврейские родственники и русские родственники это две большие разницы, хотя, если исходить из той истории, которую я вам рассказал в начале нашей беседы, иногда бывает и много общего. Но разница все-таки есть и весьма существенная. Евреи всегда готовы помочь своему собрату за казенный счет, но никак не за свой. А мы помогаем и делимся всегда своим и даже тогда, когда сами нуждаемся в помощи куда больше, чем тот, кому мы помогаем – закончил свой рассказ Роман Романович.
Роман Романович замолчал, щурясь на склонившееся к закату Солнце и, закрыв глаза, задремал.