Бояться нечего, всё уже есть...

Людмила  давно ничего не боится.
Не боится, что потеряет работу - её уже нет и после 55 дня рождения приличную не найти .
Не боится, что уменьшат пенсию - итак насчитали минимум миниморум.
Не боится, что предадут друзья-приятели - после несчастья с мужем их и не видать.
Не боится, что дети бросят - давно съехали к финам за лучшей долей. Скайп теперь - наше всё.
Не боится, что заболеет - "пропадай моя телега, все четыре колеса" ( раз болит, значит живое).
Уильям Шекспир замечательно сказал: «Рано или поздно лучшие ноги станут спотыкаться, гордая спина согнётся, чёрная борода поседеет, кудрявая голова облысеет, лицо покроется морщинами. Лишь доброе сердце подобно солнцу, не перестанет сиять ярким светом и всегда будет следовать верным путём.»
Людмила и была, особенно в тяжкие времена, добрым солнышком для мужа, детей, друзей, знакомых, первых встречных. У неё искали помощи, совета, утешения. И получали! Она, ещё молодая (даже седина её не тронула), красивая женщина, три года ходила в перепачканной  краской во время ремонта куртке, потому что её деньги оказывались нужнее кому-то другому. 
 Много людей сквозняком пронесло через людмилину жизнь. От некоторых даже имя не застряло. О других "лучше бы забыть напрочь". Точно забыть?
 В ответ замечательная, любимая наша фраза «да нет наверное». Так всё-таки: да или нет или наверное?  Опять: «Да нет наверное» - ни о ком и слова плохого.
Даже крохотная свечка может осветить зал, а у самой крохотной козявки, так же, как и у слона, одна жизнь. В мире нет мелочей, нет ничего и никого лишнего.
Может кто-то из нас и есть та самая крохотная свечечка, осветившая и согревшая чью-то жизнь, или как крохотная козявка для кого-то  с "пальцами веером" , которую он готов раздавить. Мешает она ему со своей устаревшей моралью, за всё своим "Спаси Господи", своими молитвами, своими глазами, в которые ему почему-то невозможно смотреть. И раздавить страшно, а вдруг ТАМ и вправду что-то есть. Сложит "веер", зайдёт в церковь, поставит самую большую свечку, опустит в ящик крупную купюру ( на всякий случай). Вроде обезопасился.
Несколько лет назад просквозил такой человек и через жизнь Люды. Её тогдашний сосед по лестничной площадке Валентин. Он только-только заработал свой первый неплохой капитал, купил в их доме квартиру и сразу принялся "строить" окружающих. Больше всех его раздражала Людмила: в лифте после неё стойкий свечной запах, блаженная улыбка в ответ на угрозы. Задался он целью прибрать к рукам её трёшку, пробить арку,  соединить  две квартиры и получить огромную квартирку в центре города. Давил  на Люду всеми способами, растиражированными телевидением в сериалах да ток-шоу. И чёрствым залежалым пряником, и кнутом. В один из вечеров вломился к ней в квартиру и после тирад, о которых даже думать воспитание не позволяет, стал махать перед её носом ножиком. Напоследок настоятельно порекомендовал ещё раз подумать и не пытаться заявить в полицию (всё по TV).
-А я и не собиралась. Бога не боишься? Ведь "какою мерою мерите, такою и вам будут мерить".
- Поговори! Я тебе так намерю, что...
-Иди уже, натешился вдоволь и иди.
-Запомни!!
-Угу, запомнила на всю жизнь: Господь пастырь мой, кого мне бояться!  И ты, Валечка, запомни это.
-Малахольная!  Малахольная и есть.
Целый месяц Валентина видно не было. А однажды в дверь позвонили, на пороге стояла его жена:
-Валя вляпался в разборки ..., сильно покалечили.  Сейчас в сознании, почему-то просит Вас прийти. Пожалуйста, не откажите.
Посещать больных  православным, не привыкать и Людмила в тот же день побежала к Валентину. Зрелище было жалкое. Маска, трубки, катетеры, датчики - полный набор при "состояние стабильно-тяжёлое".
Улыбнулась:
-А я мириться пришла. Ты этого хотел?  Я тебя прощаю и ты меня прости, если что не так.
Валентин первый раз за всё время их знакомства осмелился посмотреть Людмиле прямо в глаза своими, полными слёз и боли, глазами.
Из больницы Люда прямиком направилась в церковь. Заказала сорокоуст, подала на Псалтирь о здравии р.Б. Валентина, поклонилась матушке Ксении.  И, конечно же, молилась о нём дома.
 Соседи квартиру продали, деньги понадобились Валентину на реабилитацию. Осталось на небольшой домик за городом, в котором и поселились. Валентин оказался хорошим фотографом, его работы даже стали появляться в журналах.
Прошло время и дети Людмилы вернулись домой в родной Питер, стосковались. Ребята выкупили соседнюю квартиру, но арку пробивать не стали. Хотелось бы  знать, кого Питер отпустит надолго?!  Я ещё в Ленинграде прожила  шесть лет,  но до сих пор  меня тянет к себе этот город. Приезжаю на В.О., брожу по скверу на 1-й линии, где мы с мамой осенью собирали большие красивые кленовые листья , подхожу к школе, в которую вошла первоклассницей в белом передничке и с огромным бантом, во двор дома, где наша дворовая компания, перепачканная зелёнкой по причине ветрянки, по честному делила ириски "Ледокол" . И обязательно к Ксении блаженной, на поклон.