Елки Z

Но­вогод­няя ночь бы­ла уди­витель­но ти­хой и со­вер­шенно проз­рачной. Ка­залось, еще вче­ра ут­ром Ид­жи вы­писы­вал но­гами гряз­ные раз­во­ды на блес­тя­щем чис­то­той но­вом пар­ке­те и то­роп­ли­во прик­ры­вал дверь сво­ей ком­на­ты, зас­лы­шав шар­ка­ющие ша­ги ба­буш­ки у по­рога. А се­год­ня прип­люсну­тый хо­лод­ным стек­лом ко­нопа­тый но­сик удив­ленно пых­тел, вгля­дыва­ясь в бе­лос­нежное пок­ры­вало, рас­ки­нутое по все­му дво­ру. На­чина­ло све­тать, и ти­шина пре­рыва­лась лишь ред­ки­ми раз­ры­вами пе­тард где-то да­леко, у ре­ки. Ид­жи быс­тро ку­выр­нулся с по­докон­ни­ка на свою ра­зоб­ранную пос­тель. Ста­ра­ясь не силь­но шу­меть, до­тянул­ся до вер­хней пол­ки и дос­тал скрип­ку. Тя­жело, так, как это мо­гут де­лать лишь очень расс­тро­ен­ные де­ти, вздох­нул. И дол­го пых­тел, пы­та­ясь за­лезть на по­докон­ник, не за­цепив при этом ни­чего мно­гос­тра­даль­ным инс­тру­мен­том. Ут­ром он гром­ко прок­ли­нал то­го, кто во­об­ще при­думал му­зыку, скрип­ки и тех, кто си­дит в фи­лар­мо­ни­ях и слу­ша­ет тех нес­час­тных, ко­му не по­вез­ло стать му­зыкан­та­ми. А сей­час ему вдруг за­хоте­лось сыг­рать. Не ба­буш­ке с де­душ­кой, во­об­ще ни­кому из лю­дей. А бе­лому сне­гу за ок­ном и оди­ноко­му фо­нарю. Или гас­ну­щим звез­дам. Му­зыка бы­ла прек­расна, он ни­ког­да еще так са­мозаб­венно не иг­рал. Как буд­то кто-то дру­гой во­дил его ру­кой, а пла­кала не толь­ко его скрип­ка, а еще од­на, где-то да­леко-да­леко. Ид­жи еще не знал, что уже че­рез па­ру ча­сов бу­дет то­роп­ли­во ме­тать­ся по ком­на­те, пу­та­ясь под но­гами у взбу­дора­жен­ных взрос­лых.
      Лишь че­рез пят­надцать лет он вспом­нит эту ночь, пос­леднюю ночь ста­рого ми­ра, ког­да ры­жень­кий лох­ма­тый маль­чиш­ка ста­ратель­но вы­водил смыч­ком рож­дес­твенские мо­тивы. Толь­ко в ру­ках бу­дет не скрип­ка, а чу­жое смер­то­нос­ное ору­жие. Он смог, доб­рался до не­го пер­вым. И единс­твен­ным, су­мев­шим уце­леть из ма­лень­ко­го дер­зко­го от­ря­да, бро­сив­ше­го вы­зов чу­жой ци­вили­зации. «Неп­ро­шен­ным гос­тям», вер­те­лось в го­лове, но это бы­ло неп­равдой. Тог­да, в ту ночь имен­но его отец, фи­зик из сек­ретно­го ис­сле­дова­тель­ско­го бю­ро впер­вые в ис­то­рии че­лове­чес­тва по­лучил от­вет на свое пос­ла­ние да­леким ми­рам. Он от­крыл дверь в иные ми­ры, и очень сим­во­лич­но, что честь зак­рыть ее вы­пало Ид­жи, сы­ну то­го са­мого уче­ного. Че­лове­чес­тво еще воз­ро­дит­ся, жаль, что Ид­жи это­го уже не уви­дит. И ни­ког­да ни­чего не сыг­ра­ет. Он не хо­тел быть му­зыкан­том. Это же не меч­та для маль­чиш­ки. Всег­да хо­телось стать ге­ро­ем, спас­ти ес­ли не че­лове­чес­тво, то хоть па­ру че­ловек. Вот она, меч­та, пе­рес­та­ла быть меч­той и ста­ла былью. Но нет той ог­ромной ра­дос­ти. Ни­чего нет, кро­ме ус­та­лос­ти и чувс­тва вы­пол­ненно­го дол­га. Мо­жет, это все же бы­ла не его меч­та? И уг­рю­мый, пе­репач­ка­ный сво­ей и чу­жой кровью муж­чи­на вдруг ос­тро ощу­тил, что его жизнь за­кан­чи­ва­ет­ся, пря­мо сей­час, и ни­чего уже ни­чего нель­зя ис­пра­вить. Он еще не зна­ет, что его имя дол­гие го­ды бу­дет зву­чать в гим­нах и по­эмах в каж­дом до­ме в но­вогод­нюю ночь, а но­вое ле­то­ис­числе­ние уце­лев­шее че­лове­чес­тво бу­дет вес­ти от го­да Ид­жи. Прос­то ос­та­лись пос­ледние се­кун­ды до то­го мо­мен­та, ког­да он ста­нет му­зыкой, той, ко­торая не­ожи­дан­но вспом­ни­лась и так яр­ко проз­ву­чала в уга­са­ющем соз­на­нии.
      Эр;ка­иду не по­вез­ло. Мил­ли­оны юных эль­кид­цев меч­та­ли бы ока­зать­ся на его мес­те. Да, он нас­ледник Ве­лико­го ко­лоне­ля, бу­дущий влас­ти­тель мил­ли­онов ми­ров во все­лен­ной. Но зна­ли бы они, как это не­выно­симо душ­но сре­ди веч­ной тол­пы соп­ро­вож­да­ющих его нас­тавни­ков, прос­то под­данных, сги­ба­ющих­ся в пок­ло­не, ед­ва не­весо­мый плащ юно­го нас­ледни­ка мель­кнет вда­леке. Он не хо­чет быть пра­вите­лем, да как же они не пой­мут. Он хо­чет быть со­бой, как в ко­рот­кие но­чи, ког­да на­конец мо­жет ос­тать­ся один, в сво­ем прос­транс­тве. Эр;ка­ид по­чесал глад­кую зе­леную ма­куш­ку и, щел­кнув длин­ны­ми тон­ки­ми паль­ца­ми, лов­ко из­влек из внут­ренне­го под­пространс­тва не­замет­но прих­ва­чен­ный ар­те­факт из «не­осоз­нанной» ци­вили­зации. Па­ру ты­сяч ка­ров на­зад эти су­щес­тва нав­сегда зак­ры­ли свой мир, неп­ра­виль­но ис­поль­зо­вав ка­кую-то во­ен­ную ут­варь, ук­ра­ден­ную на ба­зе, так го­ворил нас­тавник. Но отец по­чему-то счи­тал, что су­щес­тва из зак­ры­того ми­ра сде­лали это на­мерен­но, не же­лая стать частью их им­пе­рии. Они об­ла­дали дру­гим соз­на­ни­ем, так го­ворил отец. Что кон­крет­но от­ли­чало соз­на­ние этой ра­сы от всех ос­таль­ных, не смог сфор­му­лиро­вать ни один ис­сле­дова­тель. Ма­ло кто знал об этом, но Эр;ка­иду бы­ло по­ложе­но изу­чать все из­вес­тные ми­ры, да­же те, от ко­торых ос­тался лишь об­раз в му­зее эпох. А здесь был не толь­ко об­раз, а це­лый ар­те­факт. Рас­сказ от­ца в му­зее так по­разил Эр;ка­ида, что юный от­прыск пра­вяще­го ро­да, не­ожи­дан­но да­же для се­бя ак­ти­виро­вал рань­ше сро­ка скры­тые спо­соб­ности и су­мел об­ма­нуть сис­те­му за­щиты и вык­расть так за­ин­те­ресо­вав­шую его вещь. Еще бы знать, как ей поль­зо­вались. Эр;ка­ид был ув­ле­ка­ющим­ся и це­ле­ус­трем­ленным пар­нем, по­тому изу­чил уже бо­лее ты­сячи фо­ли­ан­тов. Но ни­чего по­доб­но­го не уви­дел, а его мозг ка­тего­ричес­ки от­ка­зывал­ся на­рисо­вать схе­му ис­поль­зо­вания не­понят­но­го аг­ре­гата из не­из­вес­тно­го ве­щес­тва, точ­нее двух, стран­ной фор­мы ко­робоч­ки с прик­реплен­ны­ми по­лос­ка­ми и уз­кой длин­ной тру­боч­ки с чем-то мяг­ким. Шур­ша­ние за спи­ной зас­та­вило рез­ко вско­чить и от­дать ко­ман­ду внут­ренне­му под­пространс­тву рас­крыть­ся. Фух, это прос­то ро­бот убор­щик. Убор­щик по­вел се­бя стран­но. Не за­мечая хо­зя­ина, не мор­гая ус­та­вил­ся на ар­те­факт, ко­жа на ли­це не­понят­но­го свет­ло-ко­рич­не­вого цве­та не­лепо смор­щи­лась, а из не­ес­тес­твен­ных глаз по­лилась жид­кость. Отец как-то слу­чай­но об­ро­нил, что этот древ­ний ро­бот из ор­га­ники сам ар­те­факт, для его соз­да­ния ис­поль­зо­вали соз­на­ние то­го са­мого не­задач­ли­вого гра­бите­ля из «не­осоз­нанной» ци­вили­зации, как же Эр;ка­ид мог за­быть это. Вро­де бы с фи­лиг­ранной точ­ностью вос­созда­ли внеш­ний вид. Да­же ес­ли это шут­ка, сле­дова­ло про­верить, пря­мо сей­час. Юный ис­сле­дова­тель про­тянул стран­ную вещь не­пово­рот­ли­вому «ос­татку чу­жих ми­ров». Эр;ка­ид еще не знал, что сей­час он впер­вые ус­лы­шит то, что по­том ста­нут на­зывать чу­жим сло­вом «му­зыка». В ту ночь он дол­го учил­ся про­из­но­сить не­удоб­ное сло­во, еще и еще про­ся сво­его но­вого дру­га из­влечь эти не­под­ра­жа­емые зву­ки. Не знал, что ста­нет пер­вым, кто на­учит­ся «иг­рать на скрип­ке» и дол­гие ка­ры пос­ле это­го бла­годар­ные по­том­ки бу­дут каж­дую пер­вую ночь но­вого ка­ра от­кры­вать "но­вогод­ней" пес­ней, той, что сыг­рал ему тог­да убор­щик с неп­ро­из­но­симым име­нем Ид­жи.
      Это все бу­дет. А сей­час ма­лень­кий маль­чик Ид­жи за­воро­жено вгля­дыва­ет­ся в снеж­ную ночь и ви­дит ос­ле­питель­ную го­лубую вспыш­ку от очень-очень да­лекой пе­тар­ды. И слы­шит но­вогод­ний гимн из от­крыв­ше­гося пор­та­ла в иные ми­ры, от­де­лен­ные мно­жес­твом све­товых лет и мил­ли­ар­да­ми про­межу­точ­ных прос­транств. Этот гимн ста­ратель­но вы­водит не­пос­лушной шес­ти­палой ру­кой ма­лень­кий зе­леный че­лове­чек, а ста­рый ро­бот убор­щик по име­ни Ид­жи ви­дит не его, а ры­жего не­пос­лушно­го маль­чиш­ку, та­кого да­леко­го и та­кого не­ре­аль­но­го. Ма­лень­кий ры­жик прок­ла­дыва­ет пер­вые стеж­ки но­вогод­ней сказ­ки дли­ною в веч­ность.