Новость

Гдов. Наступило время свадеб, невеста заневестилась. Глазки её ясные,  занавесило, как с вечера обрядилась в подвенечное  платье  белое, встав перед зеркалом на себя любовалась. За полночь, спать пора. Как была  в свадебной  одёжке, так на лавку и улеглась. Зачем с себя  одежонку  скидывать, коли завтра поутру на себя  одежонку напяливать. Невеста глазки  фатой,  как саваном  накрыла,  не скинув  опорок на лавке вытянулась,  ничего, что они жмут,  не вечно же их носить.
Утро  зарделось, сродники по избе бегают по углам, сор разгоняют. Скоро жених с дружками прибыть должен. Первый  схватился батька, стал батька матку озадачивать:  «Бросай веник, сгони дочь, славке  эта лавка посмертная, мною для нашего деда  хворого поставлена. Нечего ей на этой лавке  лежать. Жених припрётся, встречать надо.»  Матка веник оставила, стала дочку тормошить, а та уже холодная. Завыла  матка,  батька на вой прибёг, жених на пороге стоит, за ним дружки, а невеста как с вечера прикинулась мёртвой, к утру упокоилась,  приказав  всем долго жить.
Слезами  горю не поможешь, на Руси свадьба это похороны, как  была невеста во всём  свадебном обряде так её  в гроб и определили, даже опорки  на посмертные тапки не сменили. Прошло сорок дней, стала дочка в полночь к матке  являться. Только  матка заснёт, а дочь тут как тут, за мамкину пятку  держится и матке выговаривает: «Ты пошто  меня в гроб в туфлях  определила, на этом свете все в тапочках, а я, как дура деревенская, в туфлях». Проснулась  матка вся в поту, так до утра глаз не смыкала. Как только  утро зарделось, матка  за порог к  соседке, та намедни мужа на погост определила. Сказывала  соседка, что её  муж ночами  к ней стал являеться,  жаловаться, что  на том свете все в  тапочках, а он как, последний дурак на деревне, в  ботинках. Прибегла матка к соседке, та её выслушала, а выслушав, дала матке  наказ. По наказу соседки, купила матка посмертные тапки,  и эти тапки должна положить в гроб вновь представленному по отпеванию. 
Так матка и сделала, но город Гдов город маленький, не каждый день отпевают покойников, но утро вечера мудренее, с тем и легла спать. Только заснула, а дочь тут как тут,  перед маткой стоит, за её пятку держится, сон у матки как рукой сняло. Лежит матка, ни жива, ни мертва, а дочка над ней склонилась и ей  тихо сказала: «Утром езжай в Сланцы,  там покойника отпевать будут». Утром никому не сказав, побежала матка на автобус. Вот она уже в Сланцах, нашла церковь, покойника уже отпели. Вот крышку  несут. Успела матка,  свёрток с тапочками  под крышку подкинула, никто это не заметил.
Более  дочка ей во сне не являлась.
Сказ этот поведала псковичанка Анна.