Xxvii глава

В девять часов вечера на моём смартфоне начинает надрывно верещать будильник. На сборы у нас всего час времени. Оля спит настолько крепко, что даже звонок не пробуждает её. Придётся делать это самому.

Пристраиваюсь поближе к ней и внимательно разглядываю её лицо. Рыжие волосы спутанным облаком разметались по подушкам и простыне. Тонкие пряди налипли на веки и забились между соблазнительно приоткрытых алых губ. Длинная шея едва выглядывает из-под медной пелены. Хрупкие плечи наполовину скрыты от глаз одеялом.

Какие только чувства я не испытывал к этой девчонке. Интерес, сострадание, жалость, вожделение… Всех не счесть. Теперь наша дружба, её чувства. Как разобраться со всем этим? Она готова ввязаться ради меня в авантюру с Найтами, хотя прекрасно знает, чем ей это грозит. Хрупкая и беззащитная, но такая бесстрашная и преданная. Штаб стал для неё клеткой.

За всё время, что она рядом со мной, я привязался к ней. Без неё мои покои опустеют, вечера станут холодными и пустыми. С ней я чувствую себя другим. Не только убийцей, которого во мне воспитали с детства. Не просто пешкой, которую государство при надобности разменяет без лишних раздумий. Не той загнанной дичью, которой бы я чувствовал себя в одиночестве.

Она — единственный человек, на которого я могу полностью положиться, которому могу доверить всё. Только ей нужно совсем не это. Она любит, её не устроит дружба. Моё присутствие и отстранённость причиняют ей боль, но я не могу дать ей большего. Никогда не любил и не полюблю, Джевелс была ошибкой, всего лишь пристрастием, но не любовью.

Веки трепещут раз, другой — и пара сонных зелёных глаз медленно обводит меня взглядом.

— Нам уже пора?

— Да, у нас сорок пять минут на сборы.

Оля сладко потягивается и выбирается из-под одеяла. Она всё так же спит в моей футболке — надо выкроить время и купить ей вещи. Босыми ногами она уверенно топает в ванную и запирается там. Ясно, умываться придётся на кухне, очевидно, рыженькая пошла наводить марафет, а с учётом её волос — это надолго. Мм… эти волосы.

Умываюсь, надо порыться в шкафу. Хочу избавиться от брюк и рубашек, спортивный стиль тоже не подходит. С горем пополам нахожу на полках джинсы и белую рубашку с коротким рукавом — отлично, то, что нужно.

Одеваюсь и сажусь на кровать в ожидании Оли. Спустя минут десять дверь ванной открывается и на пороге появляется моя рыженькая подруга. Распущенные волосы накрывают её плечи и спину. На её лице нет ни капли косметики, одета она всё в те же порядком уже приевшиеся даже мне джинсы и белую майку, но выглядит потрясающе.

— Ух, мадам, позвольте вашу ручку.

Она кокетливо улыбается и стреляет глазками, Боже мой, мне нравится эта игра. Целую её руку. Рыженькая коротко хихикает и одаривает меня долгим взглядом, в её глазах пляшут полчища озорных искр, на губах играет лёгкая улыбка. Чувствую, мужская половина клуба в эту ночь будет любоваться на хорошо знакомую мне девушку.

Не отпускаю её, просто потому, что не хочу отпускать. Мы покидаем покои; я запираю их на ключ, хотя в свете последних событий это бессмысленно, в них всё равно шляется кто хочет и когда хочет, но ради приличия всё-таки надо закрыть.

Коридоры пусты, звук шагов разносится по помещению за секунды. Выводить Олю из Штаба — рискованно, но попробовать стоит. Что я буду делать, если она сбежит? Не знаю. Скорее всего, сделаю всё, от меня зависящее, чтобы её вернуть. Не смогу сам — получу от отца по первое число и буду делать всё возможное и невозможное, ибо волшебный отеческий крик на весь Штаб сделает из меня просто мага и чародея в одном лице.

На КПП никого, только Каин носится из угла в угол. Главное — успеть вывести Олю за пределы здания, пока здесь никого нет.

— Ну наконец-то. Надо сматываться от сюда побыстрее. Часовые сейчас меняются, у нас есть время. Привет, Оля.

— Привет.

— Да, ты прав, давно они ушли? — осведомляюсь я.

— Минут пять.

— Тогда бегом отсюда!

Быстрым шагом мы выходим через турникеты, минуя арки с металлоискателями и устремляемся к воротам, ведущим на свободу. Здесь тоже никого, смена караула происходит одновременно по всему Штабу, что-то в этот раз они слишком долго, но нам это на руку. КПП устроены так, что в момент смены часовых выйти из здания можно, а вот войти ты никак не сможешь. Фактически, от чужого вторжения мы обезопасились почти по всем постам.

За пределами Штаба даже воздух другой, свежий и чистый. В городе хочется дышать полной грудью, несмотря на полчища пыли, клубы выхлопных газов и прочей нечисти. Здесь по крайней мере нет Найтов, оружия и кучи неотложных дел по спасению надоедливого голубого шарика, вечно влипающего в неприятности.

Оля вглядывается в лицо каждого из прохожих, восторженно рассматривает улицы, залитые вечерним маревом и слабым светом загоревшихся ночных огней. Как только стемнеет окончательно — город просто утонет в разноцветном море переливающихся и танцующих светлячков рекламных вывесок, ресторанов и витрин. Она крепко держится за мою руку. Люди на улицах в привычной суете несутся к своим целям, по пути улыбаясь хрупкой рыжеволосой девчонке.

Зеленоглазая удивлённо смотрит на них, пытаясь разобраться в их реакции на неё. Какие мы всё-таки разные: русские и американцы. У нас принято улыбаться первому встречному, если встречаешься с ним взглядом, это правила хорошего тона, и их передают из поколения в поколение. Оля привстаёт на цыпочки, я немного наклоняюсь, и её губы оказываются у моего уха.

— Почему они улыбаются? Что-то не так?

Вот это да, оказывается, это здорово беспокоит Ольгу.

— У нас так положено, Оля. Если смотришь на человека, и он смотрит на тебя, то хорошим тоном будет, если ты улыбнёшься. Сама попробуй.

Она нерешительно перемещает обеспокоенный взгляд с меня на первого встречного мужчину с увесистым дипломатом в руках. Ольга робко улыбается, а мужчина расплывается в широкой ответной улыбке. Зелёные глаза моментально загораются интересом и весельем. Моя спутница вновь обращает ко мне свой взгляд; теперь она спокойна.

— Видишь, я же говорил, всё получится.

Весь остаток пути Оля не выпускает мою руку и постоянно одаривает улыбкой прохожих. До клуба путь не близкий, но преодолели мы его на удивление быстро. Здание мерцает тысячью ярких огней, свет лампочек переливается из золотого в серебряный и обратно. Оля заворожённо наблюдает за огнями, но я не даю ей задерживаться у входа.

Веду её вглубь зала, кипящего жизнью. Тысяча ошалелых ног на танцполе отплясывает под последние клубные хиты уходящего лета. Главное теперь занять удобный столик. Хочу держать в поле зрения сцену и зал, на случай если Оля решит попытаться сбежать — я тут же увижу это и смогу догнать её.

Администратор зала провожает нас к свободному столику — отлично! Как раз то, что я хотел, уютный столик на троих в центре зала, прямо перед сценой. Мы рассаживаемся по местам, и нам приносят меню. Гулять сегодня будем на полную катушку.

— Что будем пить, Рик?

— Даже не знаю.

— Виски?

— Ой, нет, — морщусь, в памяти автоматически всплывает наш с Каином эксперимент с виски. — Пей сам, я эту дрянь больше никогда в рот не возьму.

— Да ладно, если «Джек Дениелс» возьмём, то нормально.

— Нет, не хочу.

— Коньяк?

— «Хеннеси» предлагаешь?

— Можно и его.

— Давай водки?

— Водку? Уверен? С тобой всё нормально?

— Со мной всё нормально, — дьявольски ухмыляясь, отвечаю я. — слабо, Каин?

— Ты прекрасно знаешь моё отношение к водке. Может, всё-таки коньяк?

— Пей что хочешь, я буду водку.

— Ладно, давай водку.

— Оль, ты что будешь?

— Я вообще не пью…

— Что, совсем?

— Да.

— Вот это да. Может, хотя бы вина?

— Не знаю.

— Давай закажем, ты попробуешь, не понравится — выльем его.

— Хорошо.

— Ты какое будешь? Белое, красное? Сухое, полусладкое?

— Я в них не разбираюсь.

— Значит, на моё усмотрение. Выбрала, что будешь есть?

— Я не могу прочитать.

— Точно. Давай я тебе переведу?

— Не надо, я буду то же, что и ты.

— Ладно. Каин, ты выбрал?

— Да.

— Официант!

Подзываю официанта. Оля совсем потерялась, сидя на стуле, она сжалась в плечах, за счёт чего визуально ещё больше уменьшилась. Взглядом она бегает по залу и с опаской смотрит на окружающих. Она вообще когда-нибудь была в клубах? Кстати, это хороший вопрос.

— Оль, всё нормально? Ты какая-то напуганная.

— Всё нормально. Я просто первый раз в подобном месте.

— Ты совсем не бывала в клубах?

— Была пару раз, на море, с родителями. Там всё не так.

— Понятно, ничего страшного здесь не случится. Главное — одна никуда не суйся.

— Хорошо.

Наш разговор прерывает официант в идеально отглаженной белой рубашке. Матерь Божья, против него я чувствую себя на рабочем месте просто оборванцем.

— Вы готовы сделать заказ?

— Да. Нам литровую бутылочку водки «Смирнофф», бокал «Пино Гриджио», два «Цезаря» с грудкой, два «мяса по-французски», овощную нарезку, литр яблочного сока и… Ты что будешь, Каин?

— «Оливье» и форель, запечённую в сметане.

— Всё?

— Пока, пожалуй, да.

— Скоро я всё принесу.

Киваю официанту и снова смотрю на Олю. Она смирно сидит на своём месте и, кажется, не решается даже пошевелиться. Каин уже бегает жадным взглядом по столикам и танцполу в поисках одиноких девушек, а мне всё равно. Раньше мы вместе знакомились с девчонками, сдвигали столы между собой и продолжали веселиться даже после закрытия клуба, а сейчас у меня на это нет и малейшего желания. Дело даже не в том, что рядом Оля, сейчас мне кажется это омерзительным. Спутаться с кем попало на одну ночь ради шального удовольствия.

Лучи света носятся по помещению, музыка, усиленная басами, рассыпается о стены, барабанит в перепонки. Густой картинный дым рассеивается по залу. Проталкиваясь через столики, к нам спешит официант. Первой ходкой на стол опускаются салаты и спиртное, горячее вымогатель чаевых обещал принести чуть позже. Вилки и ножи старательно завёрнуты в салфетки, тарелки оформлены в едином стиле. Салфетки в подставке расставлены чётко на одном расстоянии, словно линейкой отмеряли.

— Что это?

— Это «Цезарь», думаю, тебе понравится.

Рыженькая накалывает на вилку немного салата и отправляет его в рот; тщательно и молча пережёвывая крохотную порцию, она положительно кивает в ответ на мои слова.

— Да, действительно вкусный.

Подмигиваю ей и принимаюсь разливать водку по рюмкам. Главное — держать контроль, я должен вернуться в Штаб на своих исправно шагающих двоих.

— Ну что, за твою победу сегодня, Рик, это было здорово!

— Спасибо.

Мы чокаемся и отправляем содержимое стопок в конечный пункт назначения, Оля делает небольшой глоток вина.

— Нравится?

— Нормально.

— Если не нравится, то не пей.

— Нравится.

Я наклоняюсь к Оле и губами практически касаюсь её уха. Мой шёпот обжигает ей кожу, она легонько вздрагивает, как только я начинаю говорить.

— Только не злоупотребляй.

Договорив, я сразу отстраняюсь от неё и, хитро прищурившись, смотрю на неё. Она положительно кивает в ответ на мои слова и принимается за салат. Её щёки пылают, она не знает, куда спрятать взгляд, мои действия явно были для неё неожиданностью. Мне нравится её реакция.

Официант не обманул, буквально через десять минут на стол опускается горячее ароматное мясо и рыба. Мы съедаем всё, за исключением салата: он остаётся практически нетронутым.

— Наели калорий? Пошли сжигать жиры, ребятки!

Встаю с места и подаю руку Оле. Она вцепляется в мою ладонь мёртвой хваткой и неотступно следует за мной; держу пари, она уже не раз пожалела, что пошла с нами.

На танцполе, кажется, даже яблоку негде упасть, но мы находим пустующий уголок сцены и сливаемся с окружающей толпой. Потихоньку приходим в движение, с каждой минутой всё больше и больше отдаваясь музыке. Рыженькая постепенно свыкается с таким количеством людей, после полутора месяцев проведённых ею взаперти привыкнуть к толпе сложно, но она справляется.

Она восхитительно двигается. Попадая точно в такт музыке, она покачивает бёдрами, плавно двигается в разноцветных лучах прожекторов. Её кожа в свете огней кажется шёлковой и соблазнительно смуглой. Облако рыжих волос становится похожим на языки необузданного пламени, зелёные глаза колдовски поблёскивают. Она великолепна. Ловлю себя на мысли, что не могу отвести от неё взгляд, я прикован к ней, как и мужская половина танцпола. Одни косятся в её сторону, иные вообще замерли и просто наблюдают за ней.

Вся она кажется эфемерной, нереальной. Каждая часть её тела играет свою роль, сливаясь с музыкой воедино, отбивая единый с ней ритм. Отчаянно борюсь с желанием подойти к ней и прикоснуться. Из последних сил расставляю мысли по местам. Что со мной? Мне хочется подойти к ней, дотронуться, впиться в её алые губы поцелуем, спрятать ото всех зевак подальше.

Что это может быть? Ведь так не относятся к друзьям. Мне абсолютно плевать, что на Каина уже пускают слюнки вон те пять девчонок, и мне категорически не нравится, что стадо мужиков буквально раздевает Олю глазами. Я теряюсь в своих мыслях, наблюдая за ней. Она — живое пламя, заполнившее всю сцену, одним лёгким движением вытеснив с поля всех главных обольстительниц клуба. Мне надо обдумать это. Признаться честно, тараканы, только что посетившие мой и без того шальной разум, здорово меня пугают.

Взмыленные, подобно коням в конце спринта, мы возвращаемся за свой столик. Каин уже строит глазки одной девушке, а Оля заметно повеселела — и только я один шуршу в своих думах. Разливаю водку по рюмкам, и мы пьём за то, что все мы здесь сегодня собрались.

Ритмичные клубные хиты, бухающие в колонках, уступают место медленной и мелодичной музыке. Диджей объявляет медленный танец. Может, пригласить Олю? А что в этом плохого? Станцуем с ней — и всё, больше же ничего не будет. Замечательно, просто танец. Отлично, надо сказать.

Только я собираюсь открыть рот, как вездесущий Девингем вскакивает со своего места, словно ужаленный, протягивает Ольге руку и тоном полным официальности и этикета задаёт вопрос:

— Могу я пригласить вас на танец, Леди?

Оля бросает на меня короткий печальный взгляд, улыбается Каину и даёт положительный ответ. Рыженькая буквально плывёт к танцполу, а мой друг козликом скачет за ней, именно козликом, иначе я не могу его назвать в данной ситуации. Этот взгляд. Она ждала приглашения от меня. Мерзкий Девингем. Он всё испортил. Ненавижу.

Он кладёт свои грабли на её тонкую талию и притягивает её к себе, а я буквально готов взорваться. Я хочу одного — чтобы он немедленно убрал от неё свои руки и больше даже не пытался до неё дотронуться. Наливаю себе стопку и, не закусывая, отправляю беленькую вслед за предшественницами в надежде затушить гнев. Ещё бы пара секунд, и я бы успел, но нет, ему же не терпится! Здесь полный клуб девушек, а ему понадобилась именно Оля. Гад. Я тебе это припомню, Каин.

Опустошаю ещё одну рюмку. Он приник к ней и кружится по сцене. Олины ладони лежат на его плечах. Иуда что-то говорит ей, а та смеётся. Внутри скребутся кошки. Там должен быть я, я должен обнимать её за талию, рассказывать ей что то, прижимать её к себе.

Выпиваю ещё одну рюмку. Так нельзя, надо останавливаться, иначе я окосею и свалюсь под стол, оставив этих голубков наедине. Песня заканчивается, и Каин выделывает перед Олей реверанс, целуя её правую руку. Гадёныш, кто тебе позволил целовать её? Зеленоглазая остаётся на сцене, а Девингем, улыбаясь до ушей и светясь как лампа, вприпрыжку несётся к столику. Натягиваю на лицо улыбку, как бы мне хотелось вместо неё вмазать ему хорошенько и вырубить эту лампочку.

— Почему она осталась там?

— Да пусть танцует, мы же приглядываем. Слушай, она обалденно танцует! А пахнет как, мм… как цветок.

— Заткнись, Девингем.

— С тобой всё нормально? Ты чего такой агрессивный?

— Ничего, просто замолкни.

— Ты из-за танца?

— Нет. За китайских мишек-панд переживаю!

— Погоди-ка… Ты что, ревнуешь?

Каин смотрит на меня ошарашенными глазами и постепенно расплывается в улыбке. Ревную… А ведь он прав. Это действительно так и называется. Но почему? Неужели? О нет!

— Точно! Ревнуешь! С ума сойти, Рик! Она тебе нравится, да? Ничего себе… Да ты втрескался!

— Замолчи!

— Почему? Правда глаза колет?

— Просто заткнись, пожалуйста, и не ори на весь клуб!

— Да это же здорово! У тебя появится девушка!

— Ничего у меня не появится.

— Почему нет?

— Она мне не нравится, она просто моя подруга!

— Из-за просто подруги так не бесятся! Кого ты обманываешь? Меня? Я знаю тебя. Она тебе нравится, Рик, ты можешь обманывать кого угодно, кроме себя!

— Если ты сейчас же не замолчишь, я тебе врежу!

— Ну, давай!

Только я открываю рот, чтобы ответить на выпад Каина, как до моих ушей доносится крик. Я машинально поворачиваю голову в сторону сцены и впадаю в секундный ступор. Кричала Оля — она в лапах какого-то пьяного ублюдка, колотит его кулачками в грудь, но безуспешно. Он прижимает её к себе и лезет целоваться. Не помня себя, я вскакиваю с места и стрелой несусь к сцене. Я убью его.

Долетев до места, вытаскиваю Олю из его клешней и прячу за свою спину. Она дрожит, зелёные глаза полны страха и паники. Расчленяю этого быка взглядом и мысленно сжигаю его останки, развеивая их по ветру. Никому не позволю домогаться до Оли.

— Пошёл вон, парень, это моя цыпочка.

— Лучше молчи, иначе я убью тебя, мразь.

— Я размажу тебя по сцене, мелочь.

Он намного крупнее меня, по небритым щекам гуляют желваки, карие глаза полны ненависти и застланы алкогольной пеленой. Я разорву его, даже не напрягаясь. Мы разговаривали по-английски, а Оля обеспокоенно суетится за моей спиной, я крепко схватил её за руку и не выпускаю из импровизированного укрытия. Диджей заглушил музыку, все увлечённо наблюдают за нашей стычкой, я готов вот-вот сорваться с места. Оля словно чувствует нарастающее напряжение.

— Рик, пожалуйста, не надо, давай уйдём, не надо.

Она еле слышно жалобно пищит за моей спиной, я чувствую только, как она вцепилась в мою ладонь. Представляю её большие умоляющие глаза… Нет, я накостыляю этому хаму, и только после этого мы уйдём.

— Ну что, герой, чего замялся? Или страшно?

Я поворачиваю голову к Оле и медленно, тоном, не терпящим препирательств, буквально по слогам говорю ей:

— Даже не вздумай лезть и пытаться нас разнять. Стой рядом с Каином и никуда от него не отходи. Поняла?

— Рик, пожалуйста!..

— Оля!

— Хорошо…

Я чувствую, как она всхлипывает. Рыженькая послушно шагает к Каину, не сводя с меня взгляда печальных глаз, полных слёз. Это животное ответит мне за её слёзы, за то, что посмело дотронуться до неё.

Встаю в стойку, чем вызываю порцию смешков этого качка и его друзей. Мне плевать, посмотрим, как они будут смеяться, когда окажутся в отделении неотложной помощи. Противник делает шаг вперёд и, пошатываясь, бьёт кулаком в воздух; я успеваю увернуться и ударить его в живот. От боли он свирепеет ещё больше, с разгона бросается на меня и бьёт по рёбрам. Морщусь от резкой боли и в гневе бросаю его через себя на пол. Даю ему ровно десять секунд на то, чтобы подняться; к моему удивлению, он укладывается в указанные рамки. Краем глаза замечаю, что Каин порывается влезть в драку, но Оля останавливает его. Хорошо, за них двоих можно не переживать.

Бью противника серией ударов и в довершение — как фирменный штрих — ломаю нос. Шатаясь, зажимая рукой нос, изрядно потрёпанный оппонент бурчит что-то неразборчивое. Его друзья совсем растеряли остатки надменной бравады и, кажется, уже готовы к безоговорочной капитуляции. Они подхватывают своего дружка под руки и буквально бегом выносят его из зала. Так то, никому не позволю своими грязными лапами цепляться за Олю!

Драка здорово помогла выпустить пар, да и после пяти рюмок водки я довольно сносно стою на ногах и даже помню комбинации ударов. Неплохо. Ай да я. В глазах Ольги проскальзывает облегчение. Я больше не отпущу её одну на танцпол, хватит с неё приключений. Толпа, образовавшая живой ринг постепенно рассасывается по сцене, диджей запускает следующие хиты, а мы молча шагаем к своему столику.

— Всё в порядке? Он тебя не зацепил?

— Нет, Каин, я отделался только ударом в рёбра, но всё нормально.

— Слава Богу.

— С тобой всё нормально, он ничего не успел сделать?

— Нет… Он только накинулся на меня и притиснул к себе. Я пыталась выбраться из его рук, но у меня не вышло, он слишком сильный.

— Ему повезло, что друзья вовремя утащили его зад из зала.

— Давайте выпьем за то, что всё обошлось.

— Давайте.

Шестая рюмка водки, я веду учёт. Разум начинает крениться, но мне всё равно. Музыка гремит в ушах, Оля сидит рядом и к ней не липнут никакие мерзкие личности. Доедаем салаты запивая их водкой и соком. Рыженькая потихоньку опустошает бокал вина. Ещё рюмка, и я начинаю веселеть с каждой минутой. Когда мы с Каином опустошаем бутылку — мне уже хорошо до безобразия.

Когда все тарелки, бутылки, рюмки, бокалы и графины пусты, мы с Каином оплачиваем счёт, оставляя неприлично щедрые чаевые этому хитрецу в форме официанта, и продвигаемся к выходу.

Вечерний воздух свеж, но не отрезвляет. Каин в отличие от меня держится бодро, я обогнал его на целых три рюмки. Русские знают толк в алкоголе, водка — убийственное топливо. Чувствую, что сейчас нахожусь в состоянии несостояния, но, несмотря на это, мне хорошо.

Через КПП мы проходим без особых проблем, мне даже удаётся напустить на себя серьёзный собранный вид. Сейчас четыре часа ночи, все люди в Штабе спят. Как кроты, пробираемся в кромешной тьме к своим покоям. Желаем Каину доброй ночи и плетёмся с Олей до наших покоев. Забавно, она выпила бокал вина, но по ней этого не скажешь, кажется, что она совсем трезвая.

Тыкаю ключом в замок и только с пятой попытки, перебрав все самые грязные ругательства в уме, попадаю в скважину и открываю дверь. Наконец-то мы дома. Сейчас с удовольствием растянусь в кровати и засну.

Нащупываю ладонью выключатель — и комната озаряется светом. После секундного замешательства выключаю свет и не двигаюсь в надежде остаться незамеченным. Какого чёрта здесь делает отец? Он молча и спокойно восседает на кресле и хладнокровно — по крайней мере, пока горел свет, — сверлил меня взглядом. Может, пока не поздно, смыться из покоев и вернуться завтра, когда протрезвею? Нет, плохая идея, в таком случае мне достанется ещё больше.

За пару секунд, которые я выиграл отключением света, силюсь придать себе более трезвый вид и вновь включаю свет. Жизнерадостно и как ни в чём не бывало смотрю на отца.

— Ух ты, ты здесь, а я тебя даже не заметил.

— Да что ты говоришь. Наверное, потому, что ты меня не заметил, — решил выключить свет.

Вот дерьмо.

— Мне надо с тобой поговорить, шагай в свой кабинет.

Дерьмо в квадрате. Мне здорово влетит.

Пошатываясь, послушно плетусь в свой кабинет и усаживаюсь в кресло. Чувствую, грядёт буря.

— Скажи мне, ты когда-нибудь научишься думать головой?

— Почему ты кричишь?

— А по-твоему, поводов нет? Ты сматываешься из-под самого моего носа; даже не поставив отца в известность, выводишь за территорию гражданскую, которая может в любой момент попытаться сбежать, нализываешься до безобразия и считаешь, что я перед тобой щебетать должен?

— Всё же нормально.

— А если бы было не нормально? Что ты тогда прикажешь мне делать? Где мне тебя искать, если что-то случится?

— Я не маленький, со мной всё будет нормально.

— Ты ничего не понимаешь в этой жизни! На каждом шагу, за каждым столбом могут скрываться люди, желающие тебя убить, я говорю тебе об этом с детства, но нет же, тебе плевать! Конечно, кто такой отец? Подумаешь, распинается тут, как попугай! Ты думаешь, мне хочется на тебя орать? Я волнуюсь за тебя! Посылаю за тобой человека, а он возвращается и извещает меня о том, что нигде тебя не нашёл! Как я должен реагировать? Куда ты испарился? Я по всему Штабу ношусь как ошпаренный, ищу тебя в каждой щели, под каждым ковриком, а тебя нигде нет! Просматриваю записи со всех камер — и вот он, голубчик, понёсся бегом без оглядки через КПП с Каином и русской девчонкой! Рик, как ты не поймёшь? Ты — наследник шпионской династии, а не пятидесяти килограммов гречки, и ты должен вести себя соответственно своему статусу! Меня с тобой когда-нибудь инфаркт хватит!

— Всё нормально, я же пришёл.

— Ещё бы ты не пришёл! Нажрался в зюзю, как свинья. Сколько раз я тебе говорил: «Не смей напиваться до одурения, это опасно!» Так ты меня и послушал! Поди, опять с Каином водку хлестали?

— Да.

— Молодцы! Этот тоже завтра получит по первое число! Мало сами смылись, так ещё и гражданскую за собой потащили! А если бы она сбежала? Ты хоть представляешь как это опасно? Если она сбежит и доберётся до посольства — пиши пропало! Это международный скандал, да ещё какой!

— Ну, она же не сбежала.

— А если бы собралась?

— Она не сбежит отец. Во-первых, ей некуда бежать. А во-вторых… У неё была такая возможность. Мы были в клубе, там толпы людей, если бы она захотела-то сбежала бы, в такой толкучке я бы не сразу заметил пропажу. Но она этого не сделала.

— Клубы ваши разнести к чертям до основания.

— Прости, я не думал, что ты будешь так сильно волноваться.

— Ты никогда об этом не думаешь.

Я встаю со своего места, и комната кренится в бок, затем возвращается в нормальное положение. Настолько твёрдо, насколько могу — шагаю к отцу и обнимаю его. Мне двадцать два года, а он до сих пор не перестаёт носиться со мной, как с малолеткой. Он до сих пор волнуется, когда меня нет, и нервничает, если у меня что-то не так. Мой отец. Он крепко обнимает меня и ладонью гладит по спине, совсем как в детстве. Я знаю, сколько проблем доставляю ему, знаю, сколько попортил нервов.

— Взрослый, но такой бестолковый. Пообещай мне, что будешь предупреждать меня, когда уходишь, ладно?

— Хорошо, отец.

— Проспись, пьяный поросёнок.

Он выходит из кабинета, желает доброй ночи Ольге и покидает покои. Устало ползу к кровати, мне действительно надо выспаться. Усаживаюсь на краю матраса и смотрю на рыженькую, она обеспокоенно вглядывается в мои глаза, а я лишь ухмыляюсь, даже не знаю, что меня так веселит в её взгляде.

— Тебе досталось из-за меня?

— Немножко, совсем чуть-чуть.

— Надо было не ходить.

— Да брось ты, всё нормально.

— Я так и думала, что тебе из-за меня попадёт. Извини, подставила тебя. Надо было сидеть дома, и тогда всё было бы нормально.

Алые губы выглядят так соблазнительно. Она так разгорячённо говорит, а я лишь наблюдаю. Её аккуратный маленький ротик мелет всякую чушь. Сгораю от желания поцеловать её. Ну, хотя бы просто чмокнуть. Сейчас или никогда.

Обхватываю руками её талию и ловлю шокированный взгляд моей подруги. В секунды разворачиваю рыженькую удобнее и моментально накрываю её губы своими. Идеально, она ещё не успела опомниться.

Зеленоглазая вскрикивает, но сомкнутые губы приглушают звук. Я целую её целомудренно, но неестественно долго. Её горячие влажные губы сводят меня с ума. Нежные, как лепесток розы, они норовят ускользнуть от меня. Оля колотит меня руками в грудь, пытается отстраниться, но безуспешно, вертит головой в надежде разорвать поцелуй, но я не хочу этого. Мне нравится.

Собираю капли самоконтроля в кулак и прекращаю поцелуй, не отводя взгляда от её глаз. В них смешалось всё, удивление, паника и что-то ещё. Боже мой, да она злится. Как только я отодвигаюсь от неё подальше — получаю увесистую пощёчину. Из глаз, кажется, того и гляди полетят искры. Больно.

— За что?

— Я что, по-твоему, похожа на дешёвую проститутку? Захотел — поцеловал, захотел — поимел?

— Нет.

— Разбирайся со своими половыми проблемами, пожалуйста, сам, не надо меня в это впутывать!

Вскочив с дивана, Оля скрылась в кухне. Пьяный дурак. Я обидел её. Хотя, что в этом такого? Ну поцеловал, зачем из этого такую истерику устраивать? Отец прав, я бестолочь каких мало. Она любит, и ей нужны поцелуи не по пьяни, ей нужна взаимность. Бабы, в их чувствах и желаниях сам чёрт не разберётся.

Интересно, надолго она на кухне и всё ли с ней в порядке. Раздеваюсь и не успеваю дойти до кухни, как Оля сама выходит мне навстречу. Молча, мимо меня она проходит к кровати уже переодетая и ложится под одеяло. Когда она успела переодеться? Наверное, на кухне. А впрочем, не важно. Значит, она решила со мной не разговаривать. Ну ладно, завтра разберёмся. Выключаю свет и укладываюсь на подушке. Нельзя, слышишь, О’Хара, нельзя больше никогда так напиваться.

После недолгих угрызений совести я моментально засыпаю. Алкоголь и усталость берут своё.