Xxxii глава

На следующий день мы все дружно намываем особняк до блеска, уничтожая слои пыли, вольготно расположившиеся везде, где только можно и нельзя. За ужином отец гордо подводит итоги операции «Антипыль». Мы пару раз были у океана. Надо сказать, что загар, пусть и сентябрьский, довольно хорошо лёг на кожу Ольги, отчего она стала выглядеть ещё более соблазнительно.

План с Рейзором удался: его без раздумий взяли в добровольцы, и он уже три дня как в Конго вместе с Кайлом. Я периодически получаю от него электронные письма с описанием всего происходящего. Пока, к сожалению, к Кайлу не подкопаешься ни с какой стороны.

Завтра нам уже нужно будет выезжать в Штаб, и остался всего один свободный день. С каждым днём я всё необъяснимее чувствую себя в компании Оли. Её запах, тело, голос, она сама - сводят меня с ума всё больше. Похоть это, или нечто большее? Что всё-таки взяло верх? Свобода и страх навредить или шальные чувства, в плен которых я впадаю всё больше и больше день ото дня? Не знаю. Этот день я хочу провести особенно - вместе с ней -, а потому готовиться надо с самого утра.

Пока рыженькая потягивается в постели, я одеваюсь и выхожу на улицу. Утренний свежий воздух обдаёт кожу осенней прохладой. Засунув руки в карманы шорт, бодрясь на ходу, я шагаю к кухне и ставлю чайник. Скорее всего, отец и Ким ещё спят, иначе они бы уже сидели за столом.

Таскаю продукты из холодильника в беседку, старательно раскладывая их на столе. Из двери особняка выпархивает Оля, зябко нахохлившись, осматривается по сторонам. Ещё очень рано. С одной стороны, хорошо, что вторая половина дома ещё спит. Можно спокойно посвятить подругу в свою авантюру.

— Встать встала, а проснуться не смогла.

— Да. Ким и Райан ещё спят?

— Видимо, да. Думаю, они не скоро проснутся после наших вчерашних заплывов.

— Да, было здорово. Океан очень красивый.

— Ты не была на океане?

— Нет, только на Чёрном море. В России.

— Ясно. И где лучше?

— Там не нужно бояться акул.

— В Чёрном море нет акул?

— Есть — катраны —, но они очень маленькие: полтора метра, и зубы у них, как наждачная бумага. Они почти не подплывают к берегу. А у вас белые акулы. Страшно.

— Кто-то насмотрелся фильмов ужасов. Не так уж часто эти громадины сюда заходят.

— Всё равно, лучше спокойно плавать, зная, что тебя никто не съест.

— Да, пожалуй, ты права, — ухмыляюсь. А она ценит безопасность.

Она разливает кипяток по чашкам, а я наблюдаю за её движениями. Да. Я точно должен исполнить свой план.

— Как ты смотришь на то, чтобы вечером сбежать куда-нибудь?

— В смысле, сбежать? — она замирает с сахарницей в руках и удивлённо смотрит на меня.

— Я, ты, свежий воздух и тишина. Ни отца с его язвительностью, ни трещащей без умолку Ким. Что скажешь?

— Вообще-то, твой отец сегодня просил собрать все вещи, чтобы завтра утром не терять на это время.

Мысленно рычу. Она так умело ищет причины отказаться или не знает как быть с просьбой отца?

— Можно сделать это после завтрака… — бурчу ей в ответ.

— Хорошо. Если ты поможешь мне разобраться со всеми пакетами, то можно и сбежать.

Отлично. Чувствую, как собственные губы растягиваются в дьявольской ухмылке. Всё идёт по плану.

— Я помогу. Только отцу и Ким о нашем побеге ни слова. Я оставлю им записку.

— Да, капитан.

Она игриво отдаёт мне честь, по-своему, по-русски и принимается за бутерброды, а я смеюсь в ответ на её выходку. Теперь можно приступать ко второй части плана: нужно собрать провизию.

Сладкая парочка всея загородного дома медленно выплывает из дверей дома, обмениваясь улыбками. Отец целует врача в губы, коротко, но многообещающе. Боже, какие нежности.

— Доброе утро, дети.

Язвит, как всегда. Однако настроение у него лучше обычного. Думаю, они с Ким обрадуются нашему «побегу», в конце концов, они тоже хотят уединиться.

Мы спокойно завтракаем, обмениваясь короткими фразами. Райан излагает план действий на завтрашнее утро. Окончив приём пищи, мы с зеленоглазой спешим в комнату и принимаемся за многочисленные пакетики с её вещами и косметикой. Старательно укладываем вещи в пакеты покрупнее, более мелкие выбрасывая в мусорную корзину. Таким образом, по итогам переупаковки, ровно половина пакетов оказалась ненужной. Что ж, хороший результат.

Из сарая стаскиваю свой старый рюкзак, с которым в своё время бегал в школу. Воровато, подобно лису, бросаю из холодильника в пакет сосиски, мытые овощи и картошку. Съедобное укладываю на дно сумки, поверх кладу фольгу, ножи и всё прочее, что может понадобиться для пикника в лесу. К моему счастью, в рюкзак даже вмещается небольшой топор, плед и ветровка для Оли. Вечером будет холодно.

Когда рюкзак набит до отказа, а Ольга окончательно готова к выходу, на улице уже вовсю жарит дневное солнце. Шпион и врач тихо и мирно сидят в своей комнате, и моему плану ничто не мешает. Пишу записку отцу и оставляю её на столе в беседке. Сбежать, оно, конечно, хорошо, но чтобы он согнал сюда весь штаб на мои поиски, я не хочу.

Заперев за собой ворота, мы выдвигаемся к речке. Я не поведу туда, где мы были с отцом, хочу показать ей своё место, где так любил пропадать в детстве. Уверен, ей тоже понравится. Там неимоверно красиво. Берег, усыпанный мягкой травой и дикими цветами, спрятан от глаз любопытных склонившимися деревьями. Из тонких веток, обильно украшенных цветами и листьями, словно сотканы плотные природные занавески. Настоящий шалаш.

Мы сворачиваем с большой тропинки на едва проторённую дорожку. Активируя все резервы памяти, шаг за шагом вспоминаю дорогу, Оля почти бесшумно шагает за мной сзади, след в след как я. Когда до пункта назначения остаётся совсем немного, я останавливаюсь и оборачиваюсь к рыженькой. Она с любопытством смотри на меня, лёгкая улыбка касается уголков её губ. Стоит ли делать всё так, как я задумал? Думаю, да.

— Готова к сюрпризу?

— Даже так?

— Да, сегодня их будет много.

— Тогда готова.

Она улыбается шире, а я ухмыляюсь. Нет, леди, всё не будет так легко, как вам того хочется. Из бокового кармана рюкзака я достаю шёлковый чёрный галстук. Раньше я ходил в нём в школу, зачем мы перевезли его в загородный дом — одному Богу известно.

— Хорошо. Предлагаю маленькую игру, мисс Романова. Я завяжу тебе глаза и приведу на место, а ты попытаешься угадать, где мы. Идёт?

Ухмылка так и не спала с моего лица, а в зелёных глазах подруги обнажили катаны любопытство и опаска. Она борется сама с собой, очевидно, то уговаривая, то отговаривая себя от этого шага. Что останавливает её? Я лишь хочу понять, доверяет ли она мне настолько, насколько я этого хочу, или до сих пор опасается моих поступков.

Отводит взгляд, продолжая мысленную войну. Горю от нетерпения, ожидая от неё уже любого ответа, не обязательно положительного. Нужно подтолкнуть её к решению.

— Ты мне доверяешь?

— Да.

Она делает шаг ко мне, плывёт в мои руки. Я осторожно завязываю галстук и проверяю всё, она не должна ничего увидеть раньше времени.

— Не туго? Видишь что-нибудь?

— Нормально, ничего не вижу. Боюсь упасть.

— Не волнуйся, я поведу.

Беру её ручку и увлекаю за собой. Несмелые медленные шаги постепенно заменяются более уверенными. Через небольшой овраг я переношу её на руках, не хочу, чтобы она оступилась.

Речная вода предательски шумит, перекатываясь по камням сквозь небольшой завал. В этом месте она неглубокая, от силы: по колено. Всё осталось как прежде: нетронутым и красивым. Оля переминается с ноги на ногу и нетерпеливо теребит низ майки пальцами, а я уже представляю её реакцию. Под вечер здесь будет просто изумительный закат.
Кладу рюкзак на землю и встаю за спиной своей прекрасной спутницы. Солнце играет с её медными локонами, распаляя в них пламя, пробегает лучами по загорелой коже, а я не хочу двигаться.

— Мы пришли?

— Да, угадаешь где мы? Хотя бы приблизительно?

— Не знаю, здесь намного свежее, чем было в лесу, и журчит что-то. Река?

— Угадала.

Шёлковый галстук, не закреплённый узлом, моментально соскальзывает с лица рыженькой. Она зажмуривает глаза, медленно привыкая к свету, разглядывает всё вокруг. Восторженно обводит взглядом берег, мелкую речушку и спадающие к земле длинные ветви деревьев, прикрывающие землю от палящего светилы.

— Здесь очень красиво, — заворожённым голосом практически шепчет Ольга.

— Знаю. Это моё любимое место, я подумал, что тебе тоже понравится здесь.

— Вы сюда ходили рыбачить?

— Нет. Об этом месте знаю только я, набрёл на него в детстве и никому не показывал. Мне нравилось бывать здесь одному. Тихо, спокойно, и никто не мешает думать…

Она поворачивается ко мне, а я стою почти вплотную к ней. Зелёные глаза внимательно изучают моё лицо. Безотрывно наблюдаю за ней, кажется, это может продлиться вечность. Улыбаюсь и, подобрав рюкзак с земли, принимаюсь за оборудование места для пикника. Мы с Олей вместе расправляем плед. Рублю засохшие ветки топором и подготавливаю место для костра. Нужно обложить его камнями, я не хочу устраивать здесь пожар.

Заходим в небольшой ручей, усердно отыскивая камни покрупнее.

— Она везде такая мелкая?

— Чуть дальше она по пояс, а где мы с отцом рыбачили – два метра глубиной. Это ниже по течению.

— Ясно.

— А что, есть желание искупаться?

— Да, нет, зачем же купаться…

Я стою на выпрямленных ногах, сам при этом склонившись к воде. С опаской, судя по её хитрому тону: не зря, поднимаю на неё взгляд. Она сложила руки за спиной и, прикусив губу, подавляет лукавую ухмылку. С размаха она бьёт ногой по воде и окатывает меня брызгами. Холодная речная вода здорово жалит кожу. Поёживаюсь, а она заливается хохотом. Что ж. Это война!

Опускаю ладони в воду, готовясь к атаке. Рыжая оппонентка моментально перестаёт улыбаться и вытягивает вперёд руку, грозя мне тоненьким указательным пальцем.

— Даже не думай об этом, Рик!

— Почему же? — смеюсь, в её глазах тоже искрится озорство. Игра обещает быть занимательной.

Обливаю её один раз, довольно-таки, щадяще, а она, взвизгнув, принимается без разбора молотить по воде, накрывая меня всё новыми и новыми брызгами. Промокнув до нитки, смеёмся, видимо, она не собирается останавливаться.

Прорываюсь сквозь водяную атаку и, перевесив противника через плечо, выбираюсь на берег. С её волос капает вода, сама она требует опустить её на землю, вновь уличая меня в нечестном использовании собственного физического превосходства. Усаживаюсь на траве, размещая бунтарку на своих коленях. Отдаю ли я отчёт своим действиям? Нет. Мне хорошо сейчас, и задумываться над своими порывами я не хочу.

Она по-детски наивно смотрит на меня, время от времени посмеиваясь. Молча наблюдаю за ней, впитывая каждую чёрточку её лица в сознание. Я, наверное, никогда не перестану удивляться ею. Она похищена, фактически, находится в плену, по моей вине, у меня в плену. Но она смеётся сейчас, искренне и живо, словно это всё было не с ней, будто она по собственной воле оказалась там, в Штабе, сама пришла в мои покои.

Утратив связь с реальностью и погрузившись в собственные размышления, я так и не отвёл от неё взгляда. Нужно срочно что-нибудь предпринять, иначе это будет выглядеть, как минимум, странно. Лихорадочно сворачиваю свои размышления, отправляя их в долгий ящик. О чём сказать ей?

— Ты говорил, что сегодня будет много сюрпризов…

— Не волнуйся, будут.

Я срываю травинку и провожу ею по шее Ольги. Смеётся, отмахиваясь от зелёного стебелька. Со стороны мы наверняка выглядим чертовски глупо. В свои полные двадцать ведём себя как десятилетние дети, которым ничего не нужно кроме игр. Упиваясь этой шальной свободой, мы оба растеряли осмотрительность. К чему она, если нам обоим так хорошо сейчас?

Нужно заняться костром, иначе я не наскребу углей на то, чтобы нормально пожарить сосиски.

— Мне помнится, что мы начали с собирания камней. А потом кто-то начал брызгаться.

— Какой кошмар, Рик, как тебе не стыдно? — напускает на себя серьёзный вид Ольга. Идея трещит по швам, она начинает смеяться.

— Действительно, какой я нехороший. Ужас, просто!

Мокрая ткань майки неприятно липнет к коже. Снимаю вещь и развешиваю её на ветках, чтобы просохла. Вновь спустившись к реке, собираю камни покрупнее. Нужно обложить ими место для костра.

Оля сушится, сидя на берегу, и взглядом скользит по моему телу. Если она думает, что я ничего не замечаю, то очень сильно ошибается. Я прекрасно вижу, какими глазами она на меня смотрит и как покусывает нижнюю губу. Когда-нибудь она всё-таки сведёт меня с ума.

Обточенные водой и временем гладкие булыжники на берегу уже образовали неплохую по габаритам кучу. Думаю, этого хватит. Мастерю импровизированную ямку для костра, раскладывая по периметру камни. Что ж, несмотря на то, что я ни разу не был в бойскаутском лагере, выглядит довольно сносно.

Солнце беспощадно печёт, прогревая, кажется, до самых костей. Умываюсь водой, чтобы избавиться от липкого слоя пота. От физического труда становится ещё жарче, но выбора у меня мало: нужно нарубить щепок. С большими ветками костра не развести. Пока я крошу ветки и рву бумажки, предусмотрительно прихваченные мною из дома, Оля копается в рюкзаке.

— Золото нашла?

— В смысле?

— Ты так усердно там роешься, будто клад ищешь.

— Не удивлюсь, если найду что-нибудь интересное. Я в последнее время вообще не знаю чего от тебя ждать.

Я сам не знаю чего от себя ожидать. Делать необдуманные поступки в последнее время я начал в десять раз чаще, чем когда-либо. То я пристаю к ней в бане, шантажируя рыженькую поцелуем, то веду на пикник, сам при этом лелея планы на вечер. За последние дни я удивил, кажется, всех. Отец всё чаще косится на меня с хитрым прищуром, Ким всё шире улыбается, когда мы с Олей обмениваемся взглядами или разговариваем. Да и сама Оля стала вести себя как-то иначе. Более раскованно. И только я один, как последний идиот, с опаской только начинаю догадываться, в какие дебри меня заносят неподвластные и новые для меня чувства.

Старательно мотаю головой, в попытке избавиться от накатившего роя мыслей. Я дал себе слово не бегать от чувств и встретить их лицом к лицу. Пытаться выбраться из них бесполезно, это как болото: чем больше бьёшься, тем больше погрязаешь в нём. Если я всё-таки полюблю, то буду стоять за неё до последнего.

Мы вместе режем овощи и раскладываем их по пластиковым тарелкам. По распоряжению Ольги, заворачиваю картошку в фольгу, сам не знаю зачем, я планировал насадить её на шампур, а саму фольгу использовать в качестве упаковки для не съеденных продуктов. Когда мы начинаем поджаривать сосиски, солнце уже клонится к закату. Уютно примостившись на пледе, подруга изучающе рассматривает всё вокруг. А всё моё внимание занимают только шампуры.

Всё готово, палками вытаскиваю картошку из углей: она безумно горячая. Рывками снимаю с неё фольгу: иначе остывать она будет долго. Зеленоглазая усердно наводит порядок на столе, расставляя всё в удобном порядке. Подкидываю ветки в костёр и усаживаюсь напротив своей спутницы. Хочу держать её в поле зрения.

— Пикник на природе. Класс, давно ты это задумал?

— Нет. Это, кстати, был ещё один сюрприз на сегодня, — хитро улыбаюсь, вряд ли она догадывается о следующем.

— Люблю хорошие сюрпризы.

Она кокетливо стреляет глазками, Боже мой, что творится с этой несносной девчонкой?

— Давно хотел спросить. Откуда у тебя эти кольца?

На каждой её руке красуется по одному кольцу. Одно более простое, узенькое с несколькими камнями, а второе, на безымянном пальце левой руки, сплетено из витиеватых золотых узоров, сплошь укрытое зелёными камнями, в тон к её глазам, скорее всего, это изумруды.

— Вот это, — она протягивает мне правую ручку и пальцем указывает на кольцо, — мне подарили родители. Это за успешное окончание школы. У меня дома висит моя золотая медаль. А второе мне Паша подарил. Мне в тот день восемнадцать исполнилось. Он подарил мне хорошо запакованную коробочку и просил не открывать, пока гости не разойдутся. Я открыла и удивилась. На следующий день я долго уговаривала его забрать подарок. Это слишком дорогой презент, я не хотела его брать. Но он сказал, что если я не возьму, то, как минимум недели две, могу к нему не подходить, потому что он очень сильно обидится. Пришлось взять.

Фырчу в ответ на Олин рассказ. Какие мы нежные и обидчивые, однако, Павел Рокоссовский. Зачем я спросил её об этом? Теперь кольцо вызывает во мне сплошные недовольства. А самое противное во всём сложившемся то, что это его подарок, и рассказывает она об этой истории с улыбкой. Был бы этот товарищ рядом – с удовольствием бы задушил его.

Секундочку, О’Хара, очнись! Ты ревнуешь! Да, кажется, мои догадки всё-таки верны.

— А парень что подарил?

— У меня не было парня, – она смущённо потупляет взгляд в землю. Ну, надо же. У неё даже парня не было.

— Что, совсем, не было?

— Совсем.

— А если не секрет, то почему?

— Это допрос?

Сбавляю обороты.

— Нет, просто, интересно.

— У меня был один парень, но мы с ним быстро разошлись. Я любила его, а он видел во мне красивую побрякушку для собственной коллекции. У него было много девушек, но я надеялась, что стану единственной. Глупо. Он требовал секса, а я отказывала. Я не привыкла к такому быстрому развитию событий, всё было слишком стремительно. Когда он понял, что с меня нечего взять — сразу, не раздумывая, бросил, выпалив всё в глаза. Сказал, что я — лишь трофей, который он пытался заполучить в своей постели.

Во мне закипает злость. Как можно было поступить так с ней? Бедная Оля. Грусть заполняет её изумрудные глаза. Нужно взбодрить её.

— Брось, такие, как он, не стоят этой грусти.

Разговорился ты, Рик. А стоишь ли ты её грусти? Стоил ли ты её слёз, её жизни, которую она чуть собственными руками не сгубила из-за тебя? Нет. Ничто в этом мире не стоит её хрустальных слезинок, тем более, бесценной жизни.

— Я знаю. Может, конечно, я в своём одиночестве виновата сама, но, на мой взгляд, всё не должно быть так быстро.

— Согласен.

— А у тебя много было девушек?

— У-у… Поверь, очень. За свои шесть лет взрослой жизни я менял девушек как перчатки.

— В смысле, шесть? Кого же ты умудрился соблазнить в шестнадцать лет?!

— Соблазнял не я, совратили меня, я был абсолютно невинным мальчишкой, до встречи с определённой хищницей, — подмигиваю, интересно, она догадается о ком речь?

— Джевелс?

Бинго. Оля, просто, молодец!

— Именно она. Я даже не помышлял о сексе, пока она не предложила. Расписала всё в таких красках, что я не смог устоять. Соблазн, знаешь ли, сильная штука.

— Какой кошмар, — морщится Оля. — ладно ты! Ты — парень! А она… В шестнадцать.

— Не суть в возрасте.

— Как не суть? Вы же детьми были!

— Сделанного не вернёшь, Оль.

— А её родители, вообще, знали?

— У неё нет родителей, она сиротка. После этого, два года до университета, она была моей единственной девушкой. В Оксфорде я менял девушек каждые две недели, а то и чаще.

— И почему же? — язвит. Ей это, явно, не нравится.

— У них была одна общая дурная привычка. Как только мы начинали спать вместе — они паковали чемоданы и собирались в гости к моему папочке, и спрашивали: «А когда мы поедем знакомиться родителями? У нас же всё так серьёзно!» Меня никогда не интересовали Барби, я — мужчина, и, по природе своей, в куклы не играю. Здесь и выходил весь казус.

— Девушки всегда вешались к тебе на шею? – она не скрывает раздражения.

— Да.

— Неужели не было ни одной, которую тебе пришлось бы завоевать?

— Нет. Я не знаю, что такое завоёвывать девушку. Они всегда прыгали ко мне в постель сами.

— Поздравляю, вокруг тебя всю жизнь вились шлюхи! — Боже, как она злится.

— Не спорю. Их, так или иначе, привлекал кошелёк.

— Надо же, как мы самокритичны. Думаешь, кроме кошелька клевать больше не на что?

— Например?

Ловлю её на слове. Она пробегает взглядом по пледу и поджимает губы.

— Откуда мне знать? Я же не собираюсь прыгать к тебе в постель! Я предпочитаю, чтобы инициативу проявлял мужчина. Он должен добиваться девушку, а не ждать пока она раздвинет ноги.

— Ты чертовски права.

Эти слова нужно запомнить. А вы требовательная, однако, Ольга Дмитриевна.

— Ладно, давай, не будем об этом.

— Согласен.

Она молча разглядывает огонь, языки пламени отражаются в её глазах и вальсируют в зелёном океане. Почему она так разозлилась? В ней говорит ревность. Она кричит в ней и просится наружу. Нужно найти нейтральную тему. Кто дёрнул меня за язык, спросить про парня? Теперь третий сюрприз может полететь в пропасть.

Солнце клонится к горизонту, заливая небо розовыми закатными лучами. Мы с рыженькой молча наблюдаем за этой красотой, как заворожённые. Я любил бывать здесь именно по вечерам. Тут всегда, как нигде, красиво. Сейчас самое время для моей задумки. Но как она отреагирует на неё? Тем более после нашего разговора. Пойду ва-банк, я должен, наконец, разобраться в себе.

— Оль, я тут подумал… — сбиваюсь с мысли, на ходу подбирая слова, как школьник. — В общем, мы уже несколько раз целовались, когда кто-то из нас был пьян. Может… Есть смысл поцеловаться один раз, будучи трезвыми и…

Она прячет взгляд, краснея на глазах. Шумно втягивает воздух в лёгкие, а я не нахожу себе места. Какие мысли пролетают в её голове? Что она ответит?

— Рик, я…

Придвигаюсь ближе к ней и прикладываю указательный палец к её губам. Мне не нужно объяснений и множества слов, достаточно одного, любого.

— Просто скажи, ты хочешь этого или нет?

Смотрю на неё, скорее всего, умоляюще. Мне нужен этот поцелуй, как глоток свежего воздуха, жизненно необходим. Она зажмуривает глаза и нерешительно кладёт ладошки на мою шею, чувствую, как по телу проходит разряд тока, обжигая всё внутри всепоглощающим пламенем.

— Хочу.

Неосторожно брошенная ею искра, и внутри меня вспыхивает ярким пламенем. Я беру её лицо в свои ладони и медленно придвигаюсь к ней. Жар её дыхания призывно опаляет кожу. Я схожу с ума от её близости. Нетерпеливо накрываю её нежные губы своими, смакуя собственные ощущения. Где-то в крови по телу разбегается приятное тепло, сердце восторженно трепещет в груди дикой птицей.

Зажмуриваю глаза, чувствовал ли я что-то подобное, когда целовал десятки предшественниц? Нет, я ещё никогда не чувствовал как ток бежит по жилам. Оля водит пальцами от основания шеи до затылка, в местах соприкосновения с её пальцами кожа покрывается мурашками. Безумно хорошо.

Углублять поцелуй я не решаюсь, просто не знаю, как отреагирует моё рыжее чудо. Я люблю её, теперь я это точно знаю. Я приложу все силы и добьюсь её, завоюю её любовь, заслужу всеми путями.

Медленно отстраняюсь от неё и открываю глаза, колдовские светлячки уже внимательно разглядывают моё лицо, а я восхищённо наблюдаю за ней, заправляя за ухо выбившуюся прядку. Разряд, прошедший по телу даёт о себе знать, сердце бьётся как шальное.

Я выпускаю её лицо из своих рук, и мы, молча, словно по команде, начинаем улыбаться друг другу. Забавно, минуту назад мы целовались, а сейчас не находим друг для друга слов.

Остаток вечера мы разговариваем на непринуждённые нейтральные темы, словно ничего и не было. Меня раздирает любопытство. Понравилось ли ей? Что она думает обо всём произошедшем? Я не решаюсь спросить. Если бы она считала нужным — сказала бы сама. Ей, так же как и мне, нужно время, чтобы разложить по полком свалившееся на плечи головокружительное чувство. Я никогда не чувствовал себя так, как сейчас с ней. Я не любил до этого никогда, а то что у меня было, не стоит и десятой доли произошедшего за последние сутки.

Закончив пикник, когда на улицу уже опустилась чернильная тьма, мы собираемся, и я интуитивно вывожу её из леса. Дома, во дворе, сиротливо горит фонарь, оставленный включённым отцом и Ким. Побросав всё в беседке, мы устало плетёмся к кровати, сбрасывая вещи на ходу.

Улегшись в кровати на разные половины, каждый из нас погружается в свои мысли.

— Спокойной ночи.

— Спокойно ночи, Оля.

Она недолго ворочается, вскоре засыпая, а я сверлю глазами потолок. Значит, кольцо от этого Пашеньки до сих пор красуется на её пальце. Я должен подарить ей что-то своё, чтобы у неё была вещь от меня. Должен придумать план того, как буду завоёвывать её.

Ольга любит меня, но это ничего не меняет, несмотря на это, мне нельзя расслабляться. Главное, чтобы на первых парах отец и Ким не знали об этом. Не хочу никаких нравоучений и пособий по завоеванию барышень от отца, я в состоянии во всём разобраться сам.

Раз она считает, что девушку должны завоёвывать, значит, резких шагов предпринимать нельзя, всё должно быть плавно и продуманно до мелочей. Чёрт подери, Рик, ещё почти две недели назад ты воспринял слова Каина о том, что влюбился, в штыки и чуть не начистил другу пятак за это, а теперь лежишь ночью и разрабатываешь план Барбароссо.

Как я буду завоёвывать девушку, если никакого представления не имею о том, как, вообще, всё это происходит? Паникую, а Оля безмятежно спит на соседней подушке, сладко посапывая. К чёрту планы, размышления, стратегии и политику. Я найду, как добиться желаемого результата.

Улыбнувшись дьявольской улыбкой, очевидно, самому себе, одобрительно киваю головой и хитрым взглядом кошусь на Олю. Что ж, мисс Романова, это война, а на войне, как известно, все средства хороши.

Укладываюсь на подушке лицом к рыженькой. Скользнув взглядом по хорошо знакомым чертам лица, погружаюсь в тягучий сладкий сон, блаженно зажмурив усталые глаза.