Дорогая моя Мотря

Чуєш, брате мій,
Товаришу мій,
Відлітають сірим шнуром
Журавлі у вирій.
Кличуть: кру-кру-кру...
В чужині умру,
Заки море перелечу,
Крилоньки зітру,
Крилоньки зітру,
Кру-кру-кру-...*
               

       Когда были получены визы и оставалось всего лишь несколько дней до отъезда, Мотря стала часто просыпаться по ночам. Казалось совсем недавно , она была крепкой и сильной , легко, почти бегом, преодолевала большие расстояния. А сейчас Мотря с грустью стала замечать, что ноги уже не такие быстрые и послушные как раньше, а иногда перед непогодой или же ночью они начинали постанывать, поламывать или как говорят в народе "крутить". Натруженные руки, покрытые тёмной ,морщинистой кожей, уже более похожие на мужские, тоже не давали покоя.Если же Мотре приходилось выбирать картофель на огороде, или белить свою хату, или же она стирала, летом ставя корыто на табуретках прямо во дворе под яблоней,кожа на руках трескалась, покрывалась "цыпками" и тогда перед сном она натирала руки травяными настойками и гусиным жиром и надевала просторные мягкие варежки, пошитые из старой байковой рубашки.Таким же способом она лечила и свои ноги, по сельской привычке отдавая предпочтение народной медицине и за свою жизнь считанные разы бывшая у врача.
       Но не боль в руках и ногах была главной причиной её бессонниц, не это будило, тревожило, сжимало её сердце. Проснувшись, она какое-то время прислушивалась к редким птичьим голосам. Полы, вымытые с вечера, отдавали свежестью и прохладой. Пахло полынью, шалфеем, небольшими охапками разбросанными вдоль стен и под кроватью. Полоски лунного света,льющиеся через узкие щели закрытых ставен, слабо освещали комнату.
      Набросив на плечи старую клетчатую шаль (этой шалью когда-то давным-давно любила покрываться её бабушка во время всенощной на пасху) Мотря садилась к столу. И в свете настольной лампы она рассматривала старую,с кое-где надорванными краями, черно-белую фотографию. Она вглядывалась в эту фотографию уже много, много раз за все эти долгие годы.
      Круглое лицо молодой Мотри было спокойным и счастливым. Ласково сияли карие глаза. Её густые, вьющиеся волосы были закреплены в тугой узел на затылке простым полукруглым гребешком. Мешковатая одежда из недорогого полотна прятала прекрасные линии её молодого и гибкого тела. Одной рукой она придерживала девочку, лет 3-х,свою первенькую. Девочка была в платьице из того же полотна, в ботиночках, с коротко остриженными волосами и стояла как маленькая серьёзная упругая тумбочка. Рядом с Мотрей стоял её Петро. Высокий, крепкий и ладный, с сильными руками. Белая узкая полоска на вершине лба из-за картуза, который он не снимал в знойные дни в поле, подчеркивала загар его лица. Лицо было серьёзным, но всё-же какая-то искринка, его постоянная готовность пошутить, побалагурить, угадывалась. Это была единственная фотография их молодой семьи, которая сохранилась после лихолетья, после войны.
       В первую их встречу, Петро, увидев как она скирдует солому , забрал у неё вилы и играючись забросил огромную охапку на вершину стога, не забыв при этом чуть-чуть приобнять её за талию. Мотря покраснела и сделала вид что рассердилась, а в душе зажглась горячая, неведомая ранее радость.
      Вскоре и свадьбу отыграли.Жили в маленькой хатке. В комнатке, вышитыми рушниками Мотря украсила зеркало и икону. Расписные глиняные мисочки были расставлены в простом шкафу, изнутри ещё приятно пахнущим деревянными стружками. Под окнами Мотря сажала мальвы и подсолнухи, а каменный порожек у дома в жаркие дни обливала колодезной водой. Летом они спали на старой телеге набросав, намостив душистого сена, укрываясь дедовскими кожухами и вдыхая запах ночной фиалки. Мотря любила смотреть на звёзды, на тонкий месяц. Перед летними сельскими праздниками она обычно смазывала доливку(земляной пол) свеже-разведенной красной глиной.Петро вернувшись с поля, не переступая порог, любуясь раскрасневшейся Мотрей с подоткнутым подолом, спрашивал полушутя словами песни: "Маю я дівчиноньку чепурненьку, любу щебетушечку рум'яненьку! Дівчино, рибчино, здорова була! Чи вже ж ти серденько мене забула?" Мотря, смеясь, отвечала: "Ні, не забула, и не забуду! Любила, кохала, любити вік буду!"**
      Петра забрали в первый месяц войны. Мотря осталась уже с двумя детьми. Петеньке шёл третий годик. Слабая надежда на то, что скоро всё закончится, сменилась гнетущим пониманием, что будет очень тяжело.Теперь, во время войны, именно от женщин зависело, будет ли сыта каждая семья.
       В летнюю пору, ещё до восхода солнца, Мотря с другими женщинами в длинном деревенском патье, в платочке шла в поля на прополку подсолнухов или свеклы или же окучивать картофель.Сельская работа не заканчивалась никогда. Вечером Мотря, возвратившись домой, садилась на большой табурет и прислонившись спиной к стене, чувствовала что у неё почти не осталось сил снять чулки и помыть пыльные и потные ноги. Дети управлялись сами как могли. Один раз после знойного дня она нашла маленького Петю справившего свою нужду и измазаного с головы до ног, спящего прямо на траве под старым деревом, с вишневыми косточками, прилипшими к тельцу. Мотря мыла ребёнка и смахивая слезу,тихонько бурчала: " Дитину хоч викинь"***.
       Скупые новости о войне узнавали из писем или больше догадывались читая между строчек. Кого-то уже настигла беда-похоронка. Мотря навсегда запомнила день как ей, копавшейся на огороде,соседка закричала: "Мотря, бабы Клавку, сестру твою ведут". Мотря выбежала на улицу.
     Подгоняемое пастухом, лениво мычащее стадо коров разбредалось по дворам . Сразу же за стадом в красноватом пыльном облаке, пронизанном лучами заходящего солнца, шли женщины, поддерживая Клавдию под руки. Она была почему-то босая, платок опустился на плечи, волосы растрепались, в руке была зажата похоронка. Клава молчала, как-то судорожно искривив рот, никого не видела перед собой и изредка как будто валилась на землю. Женщины едва держали её.
      Ёще в самом начале войны Мотря получила два треугольничка, два письма. Петро сильно скучал и просил беречь детей. Больше вестей не было.
      Закончилась война. Летело время и надежда на возвращение Петра угасала и превращалась в незатихающую боль. Но в один день почтальонша, многозначительно посмотрев на Мотрю вручила ей уведомление на посылку и заставила расписаться. У Мотри задрожали руки, заколотилось сердце... Она с трудом дождавшись дочь с работы, поспешила вместе с ней на почту. Когда же принесли прочную, большую коробку домой, то первым делом закрыли дверь на ключ,а затем (хотя ещё светило солнце) были закрыты и ставни. Немного успокоившись стали изучать все надписи на коробке. Мотря узнала почерк Петра. Она расплакалась, разрыдалась, медлила открывать посылку, боясь узнать что-то непоправимое для себя.
       В посылке была обувь,одежда, много подарков, добротных и красивых и как им казалось неслыханно дорогих , таких недоступных в их скудной послевоенной жизни. Петро писал, что не было в его жизни дня, чтобы он не думал о них. Долгое время был в плену и понимал, что возвращение на родину грозило ему неминуемой гибелью.
      Плакала Мотря над письмом, читала и перечитывала, додумывала и мысленно разговаривала со своим Петром. И несмотря на радость что Петро жив, на все его казалось правильные слова где-то далеко, в самой потаённой глубине души начинала мучить Мотрю обида, опустошала её светлую душу. Не вернулся он домой.
      Шли годы. Посылки от Петра уже становились привычным событием . И с каждой посылкой радость и горечь переплетались вновь и вновь .Она уже не надеялась , что что-либо изменится в её судьбе, казалось какие-то силы свыше жестоко и безжалостно создавали непреодолимые препятствия.
     Но вот в какой-то момент все заговорили о переменах, о разрушении стен, создаваемых долгие годы. Петро стал хлопотать о приглашении. Тревога и смятение ворвались в спокойную вереницу дней.
     Мотря стала другими глазами смотреть на себя в зеркало. Ведь она раньше и не замечала этих морщинок вокруг глаз.Седина выбивалась из-под платка. В зеркальном отражении она перехватывала свой грустный и усталый взгляд.
     И наконец были получены визы. В Австралию, терявшуюся за туманными и недосягаемыми горизонтами на краю земли, Мотря летела вместе с дочерью. Они долго и подробно обсуждали предстоящий полёт. Для Мотри были куплены мягкие удобные тапочки, размером больше. О всех впечатлениях,о каждом дне их необыкновенного путешествия, даже о том , чем будут кормить в самолёте, дочка собиралась записывать в большую, красивую тетрадь. Подумали они и о подарках. Решили везти самые красивые рушники, вышитые Мотрей. Но самый главный подарок Мотря не обсуждала с дочерью. Это был маленький узелочек с родной землей, взятый ею под мальвами, под подсолнухами.
      Она сразу увидела Петра в толпе встречающих. Встревоженной птицей забилось сердце моей дорогой Мотри. Петро был всё также высок, но плечи как будто поникли, седина покрывала голову и походка уже не была такой порывистой и быстрой как раньше. Мотря и Петро молча, с болью смотрели друг на друга, мысленно охватывая все расстояния во времени и в пространстве разделявшие их.
      В доме у Петра собрались гости, все родом с Украины. Каждому хотелось поговорить, расспросить, заглянуть в глаза, прикоснуться к гостьям и даже вдохнуть воздух, который казалось был ещё рядом с ними с такой далёкой родины.
      Поздно вечером Петро и Мотря остались одни. Горячие слёзы полились из Мотриных глаз. Она всё вспоминала и оплакивала и свою смертельную усталость, и то как маленький сын просил каши, а ей не из чего было сварить драгоценную по тем временам кашу и землянку покрытую досками и ржавой жестью, где они прятались от бомбёжек и то , что они и не надеялись ,что когда-нибудь вволю наедятся хлеба.
      Слёзы смывали тяжесть с её души, накопившуюся за долгие годы. Петро не останавливал её, только легонько поглаживал по плечу и говорил: " Мотря моя єдина ! Моя бажана! Я був без тебе, як дерево без листя. З тобою и зорі сяють інакше".****

Мерехтить в очах
Безконечний шлях,
Гине, гине в темній мряці
Слід по журавлях.
Кличуть: кру-кру-кру,
На чужині умру,
Заки море перелечу,
Крилоньки зітру,
Крилоньки зітру,
Кру-кру-кру...*****


      Примечания к тексту(перевод с украинского языка на русский):

*       Слышишь, брат мой,
        Товарищ мой,
        Улетают серым шнуром
        Журавли на юг.
        Зовут: кру-кру-кру ...
        В чужбине умру,
        Прежде чем море перелечу,
        Крылышки сотру,
        Крылышки сотру,
        Кру-кру-кру -...               

**      Имею я девочку нарядненькую, милую щебетушечку румяненькую!
        Девчоночка,здоровой будь! Неужели, ты сердце моё, меня забыла?" Мотря,
        смеясь, отвечала: "Нет, не забыла, и не забуду! Любила,любить век буду!"
               
***     Ребенка хоть выбрось

****    Мотря моя единственная! Моя желанная! Я был без тебя, как дерево без
        листьев. С тобой и звезды сияют иначе ".
               
*****   Мерцает в глазах
        Бесконечный путь,
        Погибает, погибает в темной мгле
        След журавлей.
        Зовут: кру-кру-кру,
        На чужбине умру,
        Прежде чем море перелечу,
        Крылышки сотру,
        Крылышки сотру,
        Кру-кру-кру ...

        В начале и конце рассказа использованы слова из знаменитой украинской
        песни-реквием "Чуэш, брате мий..." ("Слышишь,брат мой...")

        https://www.youtube.com/watch?v=q4zBpK4vXww

        Алла Перельмутова, июль 2014