Мир в голове

- Ты ведь планировала этот разговор много раньше, верно? – врач изучающе смотрит на сидящего перед собой пациента. Его узловатые пальцы сцепляются в замок, и он вытягивает их перед собой на стол, едва задевая старомодные календарные листы ребром ладони.

Сквозь треугольные стекла очков четче виден профиль девушки. Она смотрит в окно, наблюдая за падением горящих снежинок в разгар янтарной осени.

В ее мире все наоборот, до тошноты неправильно, но оттого прекрасно.

- Вы слушаете? – терпеливо повторяет врач, поражаясь своей выдержке.

С каким бы удовольствием он опрокинул стол, разбил чертово окно, не забыв выломать строгие перегородки прежде, чем вновь встретиться с ничего не выражающими пустыми глазами. Она бы стояла как всегда, отстраненно и молчаливо, но, тем не менее, в какой-то момент заявила бы о своем присутствии, хватит и издевательского кашля в кулак, смелее.

- А разве Вы сказали нечто полезное?

Светлая макушка поворачивается, и, бинго, пустота, как ни странно, полных глазниц, пожирает мужчину насквозь. Серьезный взгляд режет острее кинжала, колит больнее рапиры, сразу – пронзая насквозь. Самое отвратительное в том, что она имеет на это полное право: стоять и, смеясь, проворачивать лезвие в чужой груди, вгоняя то по рукоять.

Стены, часы, полки, книги, сам кабинет, - все лишь результат воображения.

Даже сам врач, который не может заставить ее усмирить больную фантазию, ибо хватит, это уже предел, ты перешла все возможные рамки.
Вместо того, чтобы поочередно выжигать глазные яблоки этой суке, мужчина ослабляет узел на галстуке, и добродушно улыбается. Почти по-настоящему. Почти - великолепное слово.

- Расскажи мне о них. Ты же давно хотела?

- Теперь так называется метод «Выдохните, расслабьтесь»?

- Что-то вроде нейтрализации напряжения, но в целом, вы правы.

Нервный смех.

Девушка вальяжно откидывается на стуле, задирая голову вверх.

- Хорошо. С кого начать?

- Как Вам угодно.

- Тогда куколка. Будь у нее выбор, где родиться, это был бы дворец маленькой феи, не меньше. Знаете, как в рекламе блеска для губ? Капризная натура, избалованная принцесса – это так сильно бросается в глаза, что можно принять ее за классическую куклу с ампутированным мозгом. Ха, чего стоит невинный взгляд и это детское тягучее: «Правда?». Наивность, напускная неприступность и нелепые извинения за природную неуклюжесть. Это все, что лежит на поверхности, увы. Не сказать, что я ее ненавижу или презираю, просто факты, хотя грех такое говорить о человеке.

Сложенные за головой руки недвижны, пустой взгляд устремлен в потолок.

- Это все?

- А? – звучит так, словно ее вырывали на бренную землю с небес.

- Вам больше нечего добавить? – уточняет врач, стараясь не пересекаться взглядами потому, что прошу, не стоит.

- Вот еще! – надувается пациентка, разворачиваясь спиной к окну.
Горящий снег все яростнее хлещет по стеклам, - Не представляю, насколько надо заморочиться, чтобы капнуть глубже в душу, чтобы поднять со дна такие качества, как: отзывчивость, неловкая забота и теплота. Этот человек прямо так и фонтанирует женской энергией, и если правильно ухаживать за механизмом труб, то на вас польется все самое лучшее, что есть внутри этого фонтана. Все и сразу, не забывайте, что это человек крайностей! Она готова пойти на все, чтобы вас заинтересовать, ведь она придает этому слишком много значимости. Вопрос интереса. Проще говоря, творческая личность, актерское мастерство в приоритете, как ни странно. Ей богу, ее избранник не станет скучать, она только кажется, хочет казаться сложной и труднопонимаемой в общении. На деле все просто: не топчите благоухающий цветок, и он будет источать самые тонкие и сладкие ароматы для вас. Занавес. Антракт.

- Что касается второй?

Покачивание ног прекращается, руки пациентки выходят из-за головы сами собой, и девушка поднимается, все так же не оборачиваясь к собеседнику.

Храни тебя Господь.

- О, это весьма интересный случай, - с маниакальным возбуждением и трепетом произносит она, неотрывно глядя перед собой, сквозь толщу пространства.

- Неужели? – доктор тихо радуется возможности что-то проверить в своих
бесполезных отчетах, яснее вчитаться в истории болезней прочих пациентов. Главное – не смотреть ей в глаза.

- Этот человек никогда не врет, по крайней мере, без видимой на то причины. Холодный расчет, определенный взгляд на жизнь, ищущий подобие развлечений от снедающей скуки. Опасное сочетание решительности и безысходности в любом из всевозможных вариантов развития событий – вот ее идеальные составляющие смелости. Она, безусловно, уникальна. Как и каждый неумолимо жалок в ее глазах.
Снаружи она – весь сплошной лак и лоск, манеры, капелька разнузданной скабрезности, остроумное дитя разочаровавшихся романистов и пытливых умов просветителей, но эта очаровательная обертка не показывает и сотой дли того, кем она является на самом деле. Она пожирает сама себя с любопытством ребенка, пытаясь каждый раз глубже погрузить руки в старые раны, чтобы выдрать самые сочные гниющие куски ненавистной плоти и упиваться ею, пока не начнет тошнить. Проблема в том, что от этого ей никогда не бывает дурно. Но где-то там, на самом дне этой обреченности едва ощутимо горит светлым огнем надежда. Ее так мало и она так беспощадно тускнеет – и ее угасающий, тлеющий свет делает ее душу такой прекрасной. Она умирает, и, о, каким великолепием она просияет в самую последнюю секунду.

Девушка выдерживает почти театральную паузу, высоко воздев вверх кулак, в немом жесте пытаясь удержать нечто важное, постой, не ускользай.

Доктор сидит недвижно, словно ослепленный блестящим полетом слов, и, боги, его очки готовы растрескаться прямо сейчас, ведь это сочетание красоты безумия так прелестно.

В следующий миг происходит то, чего он боялся все это время.

- Я рассказала о том, кем бы мы стали, соединив наши сущности воедино, - говорит пациентка, и поворачивается в сторону мужчины всем корпусом. По-прежнему не поднимая головы, но трепетно прижимая кулак к центру груди, - соединив все самое страшное и темное, разумеется. А теперь я хочу Вас спросить.

Доктор тяжело сглатывает, страшась следующих слов. Руки предательски трясутся, по мере приближения силуэта напротив. Стремительного приближения.

- Да? – сипло выдыхает он.

- Вы представляете столь же созидательную силу, сопоставимую этой разрушительной? В том мире, где она царит, есть власть, есть азарт, непрекращающаяся, бьющая ключом жизнь с такими прелестями, о каких Вы даже не можете вообразить. Отчаянное, почти больное желание жить, познать все, успеть насладиться каждым моментом, получить по максимуму от каждого дня, - вот, что представляет собой этот человек. Если будет нужно, он пойдет по головам ради сладкого триумфа.

Повисшая тишина кажется зловещей, ведь главного так и не произошло.

Оно случается каждый раз.

Каждый.

Чертов.

Раз.

- Вы представляете, доктор? – шипит, почти шепчет девушка, врезаясь руками в поверхность стола. Эффектно. Дешевое позерство иногда способно произвести впечатление.

- Я…- начинает мужчина, заведомо не надеясь договорить последних слов: Стальной серый взгляд обращает день в ночь, воду в вино, песок в камень, и он каменеет. Девушка выжигает его взглядом до тех пор, пока последний седой волосок не становится частью единой холодной фигуры.

Она не помнит, кто впервые сравнил ее с этой мифической тварью, покоренной Персеем.

С чувством выполненного долга, она отрывается от стола, и, криво усмехнувшись, идет прочь.

Если бы стены имели уши, они бы услышали шипение ядовитой змеи, прежде чем весь кабинет тонет в пламени ворвавшихся огненных снежинок, выбивших оконные рамы.

В ее мире все наоборот, до тошноты неправильно, но оттого прекрасно.