Новогодняя ночь

   Впервые он увидел Ивонн в новогоднюю ночь.
Они поздно сменились после камбузного наряда, и Никитос предложил ему ехать с ним встречать Новый год.
 - Давай,Бегемот, поехали, там будут мои одноклассники, в основном девчонки. Ивонка сплавила предков загород, так что будет весело. Вчера звонил, сказали: необходима одна боевая единица для равновесия сил. - Ники рассмеялся. - Мне не сдобровать, если не привезу тебя.
 - Ладно, будет тебе боевая единица, поехали!
Семёна ждали у Лёшки, там собиралась весёлая кают-кампания, все свои ребята. Но ему после трёх лет на ТОФе, а потом сразу "система", так захотелось окунуться в гражданскую жизнь, увидеть девчачьи улыбающиеся лица, почувствовать тепло и уют дома, полного ароматами новогодней ночи, что он, не раздумывая, согласился.
 - Не пожалеешь,- похлопал его по плечу Никитос. - Девчонки классные!
Классной была только Ивонка, наверное, потому, что других он просто не замечал, увидев её.

   Они бежали по пустынным улицам Царского Села, высматривая зелёный огонёк такси.
Оставалось каких-то три часа до конца уходящего года.
 - Бесполезно! - с досадой сказал Ники, когда они влетели в автобус, идущий к вокзалу. - Придется тащиться на электричке.
 - Главное успеть до боя курантов... - сказал Сеня, задумчиво: девчонка со странным именем Ивонка не шла у него из головы. - Слушай, Никитос, так неудобно как-то с пустыми руками...
 - Не боись, Бегемот, всё продумано - сперва заскочим к моим, заберём шампанское, конфеты, фрукты...
 - А водка?! - Семён удивленно смотрел на товарища. - Шампанское - девчачий напиток!
 - Будет тебе водка - возьмём со стола, ну поменяем на шампанское.

   Доехали они быстро - электричка, метро, потом небольшая пробежка до дома Никитоса.
Ники уже ждали - дверь открылась мгновенно, только он коснулся рукой звонка. И они оба сразу шагнули в предновогоднюю атмосферу.
Никитос пробирался сквозь выскочивших из-за стола многочисленных родственников, целуя их и обнимая, к телефону. Потом долго звонил и, наконец, чертыхаясь, бросил трубку со словами " её нет дома".
 - Кого нет дома? - уточнил Семён, весь нагруженный пакетами и изнывающий от жары и желания двигаться к намеченной цели.
 - Да это неважно... - бросил Ники. - Идём, здесь близко. В соседнем дворе.
Он взял часть пакетов, которыми заботливая родня нагрузила Сеню, и, сбежав вниз, они быстро пересекли большой двор, едва не выскочив на лёд небольшого катка, желая сократить путь.
 - Лучше обойти, - предостерёг Семён, но Ники лишь мотнул головой. - Пакеты с бутылками дай и счастливого приземления! Подъезд какой?!
 - Второ-о-й... - ответил Никитос, скользя по льду и стараясь сохранить равновесие.
   
   Семён стоял у подъезда, поджидая Ники. "Если сейчас приземлится и рассыплет мандарины, собирать будет сам. А я пойду встречать Новый год" - подумал он и хотел уже спросить номер квартиры, как Никитос, завершив пируэты, прыгнул со льда на хрустящий под ногами снег.
"Вот они! Идут!" - услыхал Семён возглас откуда-то сверху и поднял голову, но никого не увидел. Опустив глаза, он понял, что Ники нырнул уже в подъезд, и, догоняя его, взлетел вверх, где на площадке последнего этажа их окружили девчонки. Со словами "разве можно так безбожно опаздывать" они забрали у них пакеты и исчезли.
Парень, видимо, хороший приятель Никитоса, пожав ему руку, заметил:
 - Мог бы и поторопиться, Ник. Время то уже одиннадцать!
 - Да мы только... - начал было оправдываться Никитос, но парень, назвавшийся позже Вадиком, прервал его.
 - Видел я как ты торопился, выделывая "па" на льду. Только она не видела - зря старался.
"Так вот оно что, - подумал Семён. - Интересно, для которой из них был этот спектакль?"

   Он задержался, отряхивая снег с ушанки и шинели, а парень по имени Вадик, докурив сигарету и бросив окурок на пол лестничной площадки, сказал, указывая на форму:
 - Я тоже скоро надену.
 - Что, в курсанты решил податься?
 - Да нет, зачем? Служить иду на флот. Весной.
 - А-а...Так ты учись хоть на палубу не сорить.
Вадик носком ботинка спихнул окурок вниз и сказал, улыбаясь:
 - Делов - то, - потом, обращаясь к Семёну, - давай заходи, служивый!
Семён весь внутренне собрался - не любил он эту фамильярность гражданских.
"Ты иди сперва послужи, а потом я пожму твою руку", - мысленно произнёс он.
Войдя в квартиру и сразу окунувшись в мир праздника, уюта и тепла, он вдыхал такой знакомый и любимый с детства аромат хвои и мандаринов, пирогов, салатов и чего-то дурманяще сладкого - всего того, чем был обычно богат новогодний стол.
Из комнаты, казавшейся огромной, вероятно, из-за отсутствия ненужных сейчас вещей - там был только массивный стол со стульями, диван, пианино в углу и ёлка до потолка, искусно украшенная и переливающаяся разноцветными огнями, - звучала музыка, слышался смех девчонок, перемежающийся негромким баском.
"Девчонки, давайте быстрее, очень есть хотца! И выпить тоже!" - вторил баритон.

   Он тут же забыл и занудного Вадика и какое-то саднящее душу одиночество, когда все свои, а ты - чужой, он только ждал её - девчонку с необычным именем, хозяйку этой вечеринки.
В небольшом залитом мягким светом пространстве прихожей было тесновато от обилия вещей на вешалке.
Ники уже стоял перед зеркалом и расправлял синий воротничок, а он, медленно расстёгивая шинель, взглядом искал свободное пространство среди шуб и пальто.
Как вдруг он увидел её.
Она шла, нет, казалось, плыла по воздуху, такими плавными и легкими были ее движения, пересекая комнату, огибая новогодний стол, покрытый белоснежной скатертью и убранный так, что сам по себе являл произведение искусства.
 - Мальчики, как же вы долго! Мы вас ждём-ждём, а вас всё нет и нет, - сказала она с укором, но так нежно и ласково, что сердце его, остановившееся при ее появлении, застучало в бешеном ритме.
 - И вот вы, наконец-то, пришли и принесли с собой морозный воздух, запах снега и... чего-то совсем не гражданского... - Она подошла и чуть заметно коснулась щекой шинели Ники, покрытой капельками влаги от тающего снега.
Он стоял, смотрел на неё и понимал, что эта девочка,так нежно коснувшаяся сейчас губами шинели, пока Никитос не видел, навсегда покорила его сердце. Он смотрел на товарища, и внутри у него всё сжималось от тоски:
"Если бы она подошла ко мне!.. Я бы обнял её..."
Ники, казалось, совсем не замечал её.
 - Обычный запах мокрой шинели, - ответил Ники, расправляя складки фланелевки.
 - Это для вас он обычный, - сказала девушка, рассмеявшись, - мы то её не носим. Так, Ник, хватит прихорашиваться! Помощь твоя требуется! - И она толкнула Никитоса в сторону кухни.
 - Вы извините, Ники совсем позабыл правила хорошего тона и не представил нас, -
обратилась она к Семёну, улыбаясь. - Меня зовут Ивонн, а вас?
И тут же из комнаты раздался дружный смех. Девушка тоже рассмеялась, чуть смутившись.
 - Простите меня...Из-за этого дурацкого анекдота - "доцент Авас" - представляться следует по-другому. Меня называют Ивонн, а как мне вас величать? - И она одарила его такой очаровательной улыбкой, что на минуту, казалось, он забыл своё имя.
 - Его звать Семён! - сказал Ники, проходя  комнату.
 - А если попроще? - тихо спросила она.
 - Можете называть меня Сеня. А как я могу вас называть?
 - Ива, - ответил кто-то из комнаты, - по-простому...
 - Не называйте меня так, - прошептала девушка. - Просто Ивонка и всё. - И потом громко, чтобы все слышали. - Вы разоблачайтесь, Сенечка, сейчас ребята освободят место для шинели.

   Она зашла в комнату и, кого-то принудительно подняв с дивана, дала задание переместить часть верхней одежды из прихожей в стенной шкаф. Двое - один длинный, худенький, и второй, невысокий плотный брюнет, - начали снимать шубы и пальто с вешалки, ворча при этом негромко, но так, чтобы он, Семён, слышал:
 - Только пришёл и, пожалуйста, уже Сенечкой называют...
 - Да, Димыч, не ценят нас. Место ему освобождай... А кто он таков?
 - Орёл стало быть.
 - Да какой он орёл?! Он же водоплавающий.
 - Ну, не чайка же.
 - Альбатрос, - рассмеялся Семён. - Давайте сюда, - сказал он, забирая ворох одежды, - куда нести?
Ивонн, увидав его с одеждой в руках, возмутилась, смеясь:
 - Так-так, сачкуют мои помощнички!
 - Они не сачкуют, - улыбнулся он - они бастуют. Покажите, куда нести, мне ведь не трудно вовсе, и я рад вам помочь.
 - Ну, пока вы помогаете не мне, а "бастующим". И по какому поводу бунт на корабле? - она шутила, помогая ему разложить одежду на диване в небольшой полутемной комнате. - Пусть здесь полежит, нет времени развешивать. Пора к столу.
 - Повод один - они приревновали, - ответил он. - Здесь, похоже, все все в вас влюблены.
 - Во-первых, - ты! Во-вторых, - далеко не все! В-третьих, посмотрите на них и на себя - они попросту комплексуют.
 - Из-за формы?
 - Хоть в форме, хоть нет - какая стать, выправка... Они - мальчишки, а вы - мужчина...  - И, словно испугавшись сказанного, добавила. - Если вы правильно меня понимаете. И форма - тоже дорогого стоит!
 - Ты сказала, что "ты" говорим...
Он увидел, что она смутилась, и, чтобы скрыть смущение, сказала немного резко:
 - Я ему комплименты говорю, а он... - их глаза встретились и она вдруг спросила, не отводя глаз:
 - В меня можно влюбиться?
Он, ошарашенный вопросом, ответил не сразу, и она пошла уже к дери, когда он тихо окликнул её.
 - Ив! - Она остановилась. - Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ? Ты - королева. Здесь, и куда бы не пошла... В королеву нельзя не влюбиться.
 - Правда? - Она подошла к нему и, чуть обняв за шею, потянулась, став на цыпочки, и поцеловала в щёку.- Спасибо тебе, мне так никто никогда не говорил.
 Мне важно было это услышать... очень важно.

Она быстро вышла. Оставшись один, он опустился на диван, не в силах двигаться, плохо соображая, что надо делать, и только чувствуя её горячий поцелуй на своей щеке. Он, верно, так бы и просидел всю ночь на этом диване, если бы не Никитос.
 - А, вот ты где! Спать что ли собрался? Идём быстрее за стол!
(продолжение следует)